"Я тебя люблю, и я тебя тоже нет" - читать интересную книгу автора (Адлер Соня)АДРЕНАЛИНВсю неделю мы встречались только по телефону. Она болела. — Ирка, приезжай… — Анечка, работа… не могу… никак. Давай подождем до выходных?.. — Я скучаю… — Я тоже, малыш. — Так приезжай! Мама тебе привет передает, кстати. — Спасибо! Ей тоже. Я приеду! — в субботу. Она молчит. — Анечка… подождешь? — А что, у меня есть выбор? — Анька, ну не могу я сейчас! — Ну, хорошо-хорошо. Не кричи. — Я не кричу… Я люблю тебя. Она молчит. — Ну, все, Анечка, клади трубку — уже полчаса висим. — Не… — Клади, Анька! Я тебе вечером перезвоню сама. — Точно? — Точно! Целую тебя нежно… — Еще… — И еще, — я улыбаюсь, — и везде… — Я тебя тоже… — Анечка, ну, клади трубку. — Клади сама. — До встречи, — шепчу я и нажимаю кнопку. В пятницу на службе отмечался очередной день рождения. Я отпустила тормоза и хорошо оттянулась. Тошка не отставал от меня. — Ира! Целоваться хочу! — он был мило пьян и мешал мне разговаривать с Анькой. — Там что у вас? — спрашивает она. — Да Тошка пристает! — Опять пьете? — Анька! Просто расслабились после трудового дня. — Хорошо расслабились, видимо. — Ну, Ань, что, не имею право отдохнуть? — Сопьешься. — Да ну, не смеши. — Ты завтра-то в состоянии будешь?.. — Да о чем ты? Ка-анешно! Вот счас отзвонюсь — и домой! Спать! — Так я тебе и поверила. — Та-а-ак! Только без наездов! — Это не наезд… — в ее голосе я все же уловила сквозь хмель расстроенные интонации. — Анька… я люблю тебя! Завтра мы увидимся! — Хорошо бы… — Я сказала! До завтра, малыш… люблю-люблю-целую нежно… очччч! — Ага, — прошептала она. — Ну, давай. — Даю — не берет никто, — грубо пошутила она съехавшим голосом. — Анька! Прекрати уныние! Все — я утопываю спать, а завтра — у тебя! И мы с Тошкой потопали в «Наутилус». Тошка протащил в клуб нелегально бутылку водки, и мы еще добавлялись в антрактах между танцами. Разогретые водкой, драйвом, жарой, толпой и друг другом, мы затеяли стриптиз-шоу, сорванные аплодисменты возбудили Тошку; он забрался на сцену и, упав навзничь, стал выделывать безумные па ногами в воздухе. Мои попытки разыскать в куче других Тошкину сумку с бутылкой водки прервала, возникшая из душного хаоса танцпола, Люська. Она была хвостатая, и я долго не могла сообразить, что это костюм, а не пьяный глюк у меня. Она потащила меня за свой столик, вокруг которого светились чьи-то морды, и я с ними пила за что-то, с чем-то кого-то поздравляя. Потом какая-то нетрезвая баба из Люськиной компании, стащив Тошку со сцены, принялась тупо, как танк, преследовать его с неясными целями, гоняя бедного Тошку по всему залу сквозь толпу танцующих… — Ира! — кричал пьяный Тошка, — спаси меня! Когда мы вывались из клуба, первый глоток воз духа чуть отрезвил меня, и я вспомнила: — Тоха, я спать пойду! Мне же завтра с утра в Светлый ехать. — Ира, да завтра у Аньки и выспишься! — Нда?.. А куда счас? — Идем на фонтан? Купаться! — Иди ты! Я порядочная девушка — фонтаны громить! — Ну, Ир!.. Давай, еще возьмем водки? — Тошка, ты уже и так в умат пьяный! — Да ну, Ир!.. Может, в «Телевизор»? — Нафига? Скушно… Ладно, давай в нет сначала зайдем? — Давай! Мы щедро одарили инет-клуб винными парами и полезли хулиганить по чатам. Неожиданно промелькнуло название моего города в одной из чьих-то мессаг. Я посмотрела ник. Дайк. Хм, забавно! ЧАМИ: Дайк, прив)))) ДайкЖ ЧАМИ, привет! ЧАМИ: Дайк, откуда чатишься?)) ДаЙК. ЧАМИ, из Красноярска ЧАМИ: Дайк, это мы поняли! из дома или из клуба? Дайк: ЧАМИ, из клуба ЧАМИ: Дайк, какого???? Я оглядела зал. И зацепилась взглядом за одну особу. Она сидела напротив. Но я ее просто узнала. Прошлым летом, у Центральной гостиницы. Мы сидели с Киркой в летнем кафе, а она выделялась тем, что явно ждала кого-то. И как-то, вообще, была вне. Странная какая, подумала я тогда. Я перевела взгляд на монитор. Дайк: ЧАМИ, Х-файл Оппа! А клуб-то другой. Значит, не она. ЧАМИ: Дайк, а я из порта… знаешь такой? Дайк: ЧАМИ, знаю ЧАМИ: Дайк, ты в этом чате часто? Дайк: ЧАМИ, нет, я вообще случайно сегодня ЧАМИ: Дайк, и правильно! реал лучче всякого виртуала! это намек*)))) Дайк: ЧАМИ, намек? ЧАМИ: Дайк, или предложение познакомиться в реале)))) ЧАМИ: Дайк, принимается? ДаЙК: ЧАМИ, принимается… а как? ЧАМИ: Дайк, да млин! элементарно — или ты — ноги в руки и сюда, или я — к тебе)))) первое удобнее)) т. к. я с приятелем… а его вытащить счас из сети нереально((( Дайк: ЧАМИ, с приятелем? ЧАМИ: Дайк, ага)… но мы его можем кинуть — пущай инетится)))) так что?)) Дайк: ЧАМИ, хорошо я приду… а как я узнаю тебя? ЧАМИ: Дайк, я в черной майке и светлых брюках) на носу очки)))) не промахнешься))) здесь счас народу мало Дайк: ЧАМИ, хорошо… а я лысая! ЧАМИ: Дайк, савсем??)))) Дайк: ЧАМИ, ну маленький ежик ЧАМИ: Дайк, оччаровательно!))) ну так жду?)))) Дайк: ЧАМИ, да ЧАМИ: Дайк, оки))))) От нас уходит Дайк — отследила я и подняла глаза на визави. И вовремя — она поднималась. Уходит? А жаль… Но тут я заметила у нее в руке сигарету. Значит, курить. Я немного подумала и вышла за ней. Она была все такая же — вне. Закурила, и, не замечая меня, уставилась куда-то в межвоздушное пространство. Разглядев ее ближе, я отметила, что ей явно далеко за тридцать. И какие-то совсем уж грустные глаза. Я подошла. — Добрый вечер! Извините, огня не дадите? Она словно очнулась и как-то слишком услужливо протянула мне зажигалку. Я потянулась сигаретой в губах к огниву, тогда она, выдав извинительное междометие, спешно нажала на колесико, поднеся зажигалку ближе, но я уже, сменив жест, тянулась к зажигалке рукой, и она, смешавшись, отпустила колесико и снова протянула зажигал ку, отдавая ее мне. Мы улыбнулись обе, и я прикурила. — Спасибо, — как можно очаровательнее промычала я, возвращая ей предмет. Она снова ответила каким-то неясным междометием и вернулась в свой космос. Хм… Я сделала пару затяжек и нагло заявила: — Меня Ирина зовут. Она вновь встрепенулась, смущенно улыбнулась и ответила: — Очень приятно… Инга! — Очень приятно. — Я зарядила свою реплику самой что ни на есть эротичной интонацией, на какую только была способна. Но, похоже, она моей эротики не уловила, продолжая дергать губами сигарету чаще, чем это было необходимо, мучительно, видимо, соображая, какая может быть тема для светской беседы со случайным человеком. Ладно. — Вы в чатах сидите? — продолжила наступление я. — А, н-нет… бываю, но очень редко. — А я вот плотно подвисаю. Уже полгода. Глупо, ващет! — Почему глупо? — Ну, столько времени и сил на воздух! — Ну, это да… Мы помолчали. — А вы из этого клуба инетитесь или еще откуда? — Здесь, в основном. Мне удобнее здесь. — И как часто здесь бываете? — Да каждую неделю. — Надо же! И ни разу не встретились. Она ответила еще одним вариантом междометия и принялась тушить сигаретку. — А вы еще долго здесь будете? — Минут двадцать, может, — она кинула окурок в урну и остановила, наконец, на мне взгляд. — А вы не хотите потом пойти посидеть где-нибудь? Кофе попить — поболтать? Сейчас вот только еще один человек подойдет. — Да я не знаю… — она немного растерялась. — Нет времени? — Ну… поздно уже, вообще-то. — Нет, может, я слишком нахальна. Ну, просто мне интересно с вами было бы познакомиться… если вы, конечно, не против. — Не против, конечно, — поспешила ответить она. — Да? Ну, вы подумайте. А телефонами мы можем обменяться? Она немного замешкалась. — Можем! Мы вернулись в зал и принялись обмениваться номерами. Тошка удивленно воззрился на нас. Мы снова расселись за свои компы, и тут в зал впала девица. Бритая. С гирляндой колец на правом ухе. Ее взгляд быстро пометался по клубу и неуверенно остановился на мне. Я приветливо улыбнулась. Она ответно растянула полные губы и двинулась ко мне. — Привет! Дайк? — Да. Привет. Чами? — Чами, — я поднялась. — А вообще-то, Ира. — Даша, — ответила она и протянула руку. Я удивилась форме приветствия, но вложила свою руку в ее ладонь. Ее пожатие было крепким. Я подвела ее к Инге. — Инга, знакомьтесь, Даша. — Очень приятно, — вежливо улыбнулась Инга. Девица Инге руку почему-то не протянула, но ответила подчеркнуто дружелюбно: — И мне приятно! — Ну что, вы пойдете с нами? — Обратилась я к Инге. — Да нет, наверное… — Ингу явно что-то смущало. — Ну, хорошо. Тогда созвонимся? — Созвонимся! — Все — договорились! Значит, до встречи? — Да. Мы мило улыбнулись друг другу, и я поверну лась к Даше: — Ты подожди пару минут, мы счас рассчитаемся, я Тошку вытащу, и мы решим, что будем делать. Ок? — Хорошо. Я на улице подожду? — Ладно. Пара минут! Девушка улыбнулась и пошла к выходу. Я быст ро закрылась, кинула абонемент админу и подле тела к Тошке. — Кто это? — Не дал мне Тошка открыть рот. — Да не знаю еще! Только что в чате познакомились. Ты еще долго подвисать тут будешь? — Нет, я выхожу, надоело уже. — Ну, тогда давай, мы ждем тебя на улице, прошвырнёмся потом куда-нибудь, посмотрим, что за кадр я словила! — Ага! Я вышла на крыльцо. Даша-Дайк курила; увидев меня, снова растянула губы в улыбке. На вид ей было немного больше двадцати. Среднего роста, крепкая, в широких штанах и свободной майке, под которой так же свободно чувствовали себя ее небольшие груди. Она молчала, продолжая дружелюбно улыбаться, и, похоже, была готова на все, явно отдавая мне в руки инициативу дальнейшего времяпровождения. Выскочил Тошка с блестящими от любопытства газами. Они безнапряжно отзнакомились друг с другом, и мы дружно решили начать с площади у фонтана. Вернее, продолжить. Дашка быстро нагнала наш с Тошкой алкогольный уровень, а потом, отменив ночной «Телевизор» и пьяно расцеловав Тошку, мы с Дашей-Дайком поехали к ней. В киоске перед общагой мы запаслись еще энным количеством пива с чипсами. Пиво скрасило первое впечатление от мрачновато-полузаброшенных коридоров студенческого общежития каникулярно-летнего периода и тесной кельи, куда привела меня Дашка. Войдя в комнату и закрыв дверь на замок, она взяла у меня из рук бутылку, чуть смущаясь почему-то, сделала ею широкий жест: — Вот. Заходи… — И Дашкина рука с бутылкой въехала в гардину. То ли зацепилась она там чем-то — то ли что, но, пытаясь высвободиться, Дашка затрясла рукой — и материя парашютом спустилась, накрыв бритую Дашкину голову. Я засмеялась и принялась помогать Дашке выбраться. Моя рука скользнула по упругой груди девчонки — гардина наконец-то упала нам под ноги, — и Дашкины полные темные губы, мелькнув у меня перед глазами, неожиданно впились в мой рот. Или это была моя собственная инициатива?.. Ее мягкие губы, пахнущие пивом, удивительно логично вписывались в мои, то раскрывая их, то забирая в себя не выпуская из одуряющего плена. Она держала меня за плечи, все теснее прижимаясь и тревожа мои отвердевшие соски прикосновением свободными от лифчика грудями. Тяжесть желания подкосила мои ноги, и мы медленно, не разрывая поцелуя, опустились на пол. Дашка резко повернула меня на спину, сладко придавив меня всем телом, и ее горячий язык вдруг проник сквозь таможню моих губ и заполнил мой рот, отважно и нежно лаская мое небо, мои зубы, напрягаясь все сильнее и словно пытаясь проникнуть еще глубже. Я схватила ее руку и потянула вниз к себе, просяще раскрывая свои колени, чувствуя, как загудела кровь в бедрах, сводя с ума от желания. Дашка, больно укусив напоследок, оторвалась от моих губ и судорожно принялась освобождать меня от брюк. Воспользовавшись едва образовавшейся брешью в моих набедренных доспехах, она с силой просунула руку в жар моей промежности. — Да-а-а-ш-ш-ш! — Я сжала Дашкину руку бед рами и изменила позицию, опрокинув теперь Дашку на спину и жадно схватив ее губы в свои. Разрядилась я быстро, так же быстро захотев вновь. Освободив-таки друг друга от пут одежд, мы совершенно обнаженные катались на голом полу, лихорадочно кусая друг друга в губы, грудь, живот и срывая легкие оргазмы раздражающими движениями рук, бедер, наслаждаясь соприкосновением горячей кожи наших тел, испачканных влагой из наших вагин. Оказавшись в очередной раз на спине, я прохрипела Дашке в ухо: — Дашка, трахни меня! Дашка отлепила губы от моих плеч, впиваясь в меня взглядом своих светло-карих глаз, словно насилуя, и ее ладонь поплыла по моему телу вниз. Я медленно стала поднимать ноги, раскрывая их все больше и больше, сгорая от желания услышать, как в меня вошли. — Дашка! Она заскользила пальцами по влажным складкам и, дойдя до входа, стала медленно кружить вокруг, изводя меня этой лаской. Я хватала ее руку, то сжимая, то ослабляя тиски, мягко, но настойчиво пытаясь заставить проникнуть в иссочившуюся ожиданием плоть. — Дашка-а-а… В Дашкиных глазах словно полоснуло лучом прожектора, и я почувствовала, как ее пальцы медленно и сильно входят в меня. — Даша!.. Дашка заработала. Старательно и трудолюбиво. И труды ее не прошли даром. Я уже не видела ее прыгающих аппетитных грудей, ее то приближающихся, то удаляющихся сосредоточенных глаз, не слышала ее тяжелого дыхания — сознание сосредоточилось на отсчете — … 3 … 2 … 1… Пуск! Да-а-а… Дашка упала рядом и, наверно, от нас шел пар. — Пива хочешь?.. — Ага… Подкрепляясь пивом, мы заметили наконец-то друг другу, что неплохо бы перебраться с жесткого пола в койку. Дашка оказалась весьма опытной особой, и я по старалась использовать сие на полную катушку. Ее язык, губы и руки обработали «любовью» все мое тело, не обидев ни единого закоулка. Очнувшись на следующее утро на чужой койке, чего, надо сказать, совсем не люблю, я сразу вспомнила про Аньку. Похмелье меня не мучило, но беспокоила информация о времени. Судя по яркому свету, бьющему по глазам сквозь оконное стекло, было уже далеко за полдень. Бритая голова Дашки была зарыта в подушку на соседней кровати и явно не собиралась отрываться в ближайшее время. Во всяком случае, она никак не реагировала на наглый шум, производимый мной в отчаянных поисках чего-нибудь с часовыми стрелками. Я даже засомневалась, жива ли она. Отрыв наконец из-под кучи шмоток свои часы, я уставилась на циферблат. — Бли-и-ин!!! — Ань… — Драсти! Ну, ты где? — Я еще в Кырске… — Ну, классно. — Ехать?.. — Хороший вопрос. — Ну, проспала я. Давай приеду — останусь до завтра. Хочешь? — А ты хочешь? — Ка-анешно, хочу! Ты чего? — Да так… — Ну так я еду? — Не стоит уже. — Это почему? — Потому. Я сама сейчас в Кырск поеду. — Зачем? А как ты себя чувствуешь? — Лучше всех. — Зачем едешь? — Надоело мне тут сидеть! Не понятно?! — Понятно… Ну, так мне не ехать? Или как?.. Она молчит. — Анька? — Мне все равно в аптеку надо. Я нервно вздохнула. Мне надоела вялотекущая разборка по телефону. — Ну, хорошо. Когда ты приедешь? — Не знаю. Как родичи соберутся. Мы на машине поедем. — Давай я буду тебя ждать в «Порте»? — Ну давай… — Во сколько? — Я не знаю… Говори сама — во сколько. — В семь нормально? — Давай в семь. — Договорились! Я пришла немного раньше и решила убить время в чатах. К нам приходит Мохова. Подурачясь немного, я случайно обратила внимание на ник zanuda, потому что он был похож на один из моих. Персонаж под этим ником обменивался мессагами с обладателем ника GAR, и их разговор был совсем не дружелюбный — Гар отвязно матюгался, приставая к zanude, a zanuda же пыталась сохранить в ответах приветливую интонацию. Скорее всего, это была девушка, соответствующего этому чату возраста. Понаблюдав за ними, я решила поддержать ее и не дать виртуальному хулигану испортить ей настроение. В этот момент на экране появилась мессага zanudы: zanuda: GAR, почему вы такой злой? Мохова: zanuda, вас это правда интересует?)) Девушка, оторвавшись от злого Гара, тут же ответила мне: zanuda: Мохова, правда, хочется знать первопричину злости Мохова: zanuda, а мне кажется это не стоит выяснять))) не стоит поощрять его своим вниманием) впрочем, как желаете))… скажите, а почему у вас такой ник?) zanuda: Мохова, меня так называла любимая девушка. Ого! Как она откровенна с незнакомыми. Мохова: zanuda, почему — *называла*? zanuda: Мохова, мы расстались… Мохова: zanuda, понятно… скажите, а вы, правда, зануда?))) zanuda: Мохова, бывает иногда Мохова: zanuda, и где вы занудствуете?) zanuda: Мохова, ну в разговорах иногда, и в письмах Девушка уже отключилась от неприятного разговора с хулиганом и с готовностью отвечала на мои мессаги. Но мне пора было выходить — скоро должна была появиться Анька. Я подхватила намек zanudы о письмах: Мохова: zanuda, а хотите я вам свой мыл дам?) позанудствуете) а то мне уже пора( И немного растерялась от моментального ответа: zanuda: Мохова, ДА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Мохова: zanuda, какая бурная реакция, даже както страшно стало…)) zanuda: Мохова, почему?? ? Мохова: zanuda, шучу)) ловите k — [email protected] zanuda: Мохова, поймала! спасибо!!!. а сколько вам лет? Этот вопрос я не любила. Мохова: zanuda, я оччч старая))).. ну мне пора! удачи вам) пишите — занудствуйте))) zanuda: Мохова, напишу!!! и вам удачи! Мохова: zanuda, :)) И я вышла. Анька появилась, когда я расплачивалась. Первое, что я увидела или, вернее, не увидела, — света в ее глазах. Мы вышли из кафика и потащились по набережной. Анька молчала. — Я пить хочу. Пойдем, я пива возьму. — Похмелье? Я поморщилась: — Просто хочу пить! — Ну-ну. Мы снова прошли молча некоторое время. — Тебя зовут? — Анька тронула меня за руку, обернувшись в сторону летнего кафе. Я увидела Кирку с ее «благоверной». Они сидели за одним из столиков. Кирка несмело махала мне рукой. Я сделала ответную отмашку. — Хочешь познакомиться с моей «бывшей»? — Ну, любопытно… Мы подошли к парочке. — Приветы! — Я уселась в пластиковое кресло и подтащила второе для Аньки. Анька плюхнулась в него, почти лежа, вытянув широко расставленные ноги. — Знакомьтесь, Аня, — представила я ее, — Аня, это Кира, Ядвига. Кирка кивнула в направлении Аньки и снова перевела взгляд на меня. — Гуляете?.. — Сигарета в ее руке дрожала. — Угум… Двигаемся… в неизвестном направлении. Ядвига молча курила. Анька тоже молчала, глядя поверх голов девиц с таким видом, как будто и не присутствовала здесь. Я тоже закурила и поинтересовалась, выпуская дым: — Пиво пьете? Кирка снова кивнула и спросила: — Может, и вам взять? — Ну возьми. Одну. Анька не пьет. Кирка в очередной раз кивнула и поднялась. — Может, Ане — мороженое? — Ну возьми. Кирка традиционно кивнула и поспешила к стой ке. Тут очнулась Анька: — Не надо мне мороженое. — Почему? — Не хочу. — Ну ладно, она уже покупает. Я посмотрела на молчаливо дымящую сигаретой Ядвигу: — Как у вас дела? — Нормально, — Ядвига расправила губы в вежливой улыбке. — А у вас? — За-ме-чательно. — И я тоже ушла в никотиновый транс. Анька с явным нетерпением вздохнула. Я посмотрела на нее. Она, нахмурившись, продолжала изучать даль. — Чего ты? Она дернула плечами, не ответив. — Хочешь, пойдем? — Понизив голос, спросила я ее, но не пряча фразу от сидевшей, как памятник, Ядвиги. — Пойдем. Вернулась Кирка с мороженым и пивом. Мороженое она поставила перед Анькой. Я отхлебнула из принесенной бутылки. Кирка села, вновь закурив сигарету. Я поднялась. — Нам пора. Кирка растерялась: — А пиво? Ну, выпьете сами. Извините, нам надо идти. Я выбралась из-под зонтика, Анька потянулась следом. — Пока, — кинула я, и мы пошли прочь. Мороженое осталось на столике. — Ань, у тебя сейчас какие планы? — А у тебя? — Я, вообще-то, к тебе собиралась ехать. — Неужели? — Анька, перестань, а? Тебе хочется разборки? — Совсем не хочется, — грустно проговорила она. Мы снова помолчали. — Может, посидим где-нибудь? Она не ответила, продолжая идти. Я начала злиться. — Ань, ты мне можешь сказать, куда мы идем? Что я за тобой бегу, как моська! Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь, сколько мне лет?? — Нет! — моментально ответила она и резко повернула направо. К кассам. Значит, покупать билет в Светлый. Я остановилась, уже закипая от злости. Пока она недолго постояла в очереди, я взяла себе пиво и ждала ее у остановки. Она прошла мимо, не глядя на меня, и села на лавку. Я подошла и опустилась рядом. — Анька, ну что случилось? Ты мне можешь объяснить? — Ничего не случилось. Я нервно отхлебнула пива. — Так. Замечательно — ничего не случилось. Ты просто купила билет домой, а я тут рядом сижу, как случайный предмет! — Не кричи на меня. Почему на меня все кричат? — она скинула сабо и, забравшись с ногами на лавку, оперлась устало спиной на меня. Прикосновение Анькиного легкого тела разбудило во мне что-то похожее на нежность. — Анька, тебе не очень?.. Как ты себя ощущаешь? — Я обняла ее свободной рукой. — Никак не ощущаю… — Мне ехать? Ты чего хочешь? — А ты чего хочешь? Ты сама знаешь, чего ты хочешь? — Знаю! Любви, тепла и нежности… — Все этого хотят, — парировала она и, высвободившись, стала не спеша обуваться. Я принялась молча допивать пиво. Она обулась и, уронив руки на колени, стала смотреть в никуда. Из-за поворота вырулил автобус. Анька поднялась, закинула свой рюкзачок на плечо и молча на правилась к остановке. Я ошалело смотрела ей вслед, не двигаясь с места и вытряхивая в себя последние остатки пива. Автобус остановился и принялся заглатывать в себя пассажиров. Скрылась в темноте салона и Анька. Я кинула пустую бутылку и медленно двинулась к автобусу. Автобус уже заполнился и дожидался времени отправления. «Как мило! Вот так вот оставить меня здесь, ничего не объяснив, ничего толком не сказав!» Я была уже рядом с автобусом, но Аньку за стеклами разглядеть не могла. И это меня злило почему-то еще больше. Двери закрылись, и автобус медленно тронулся. Сейчас она уедет, а как же я?? Я кинулась к движущемуся автобусу и обиженно замахала руками: — Не смейте оставлять меня здесь одну! Автобус тормознул, двери раскрылись, и я вскочила внутрь. Анька сидела позади всех, и рядом никого не было. Качаясь, я пробралась по салону к ней и плюхнулась на сиденье. В Анькиных глазах был напряг и никак не радость от моего поступка. — Что? Ты не рада? — Рада. — Да я же вижу, что это не так! Мне ехать или не ехать? — Ты уже едешь. — Могу сойти! — Сойди, если хочешь. — А ты? Хочешь? Она не ответила. — Черт! Я поднялась и так же, теряя равновесие, начала перемещаться в голову салону, надеясь услышать за спиной просьбу вернуться. Ни фига! Я остановилась у переднего сиденья и, не удержавшись на очередном повороте, упала в него. И осталась там. Автобус выехал за город. Я все-таки обернулась. Анька смотрела в окно. Мне стало очень больно. Я аккуратно собрала болтавшийся в руке свитер, укрепила на плече свою сумку и, поднявшись, двинулась к двери автобуса. — Остановите! Водитель глянул на меня в зеркало. — Остановите, я выйду! Я не еду. Он послушно тормознул. Я вытряхнулась из автобуса и, не глядя на его окна, дождалась, когда он двинется, чтобы перейти дорогу. Теперь-то уж она точно смотрела на меня! Мешая слезы и никотин, я словила попутку. Вернувшись в город, я зашла в инет-кафе. Просто так. В одном из ящиков болталось письмо от какой-то неизвестной мне Ксении ***. В теме письма была забавная фраза: «Эй! Я туда попала?» «Привет, Молохова! Это я Зануда, вот ящичек открыла, решила на тебе опробовать. Ничего, что я на ты, в возрасте не сознаешься, на какую тему занудствовать?» О, господи! Уже кинула письмо. И чего этой барышне надо? Еще и такой гениальный ник так исковеркать. Хех… Посомневавшись, я все же выслала Зануде ответную отмазку, называя ее Ксюшей. Приехав домой, я рано легла спать, но уснуть долго не могла. Было отчего-то больно, обидно и жаль себя. И я долго пачкала подушку своими слезами. На следующее утро я взяла и поехала в Светлый. Перед тем как купить билет, я заглянула в нет, кафик был рядом с вокзалом. В четырех моих ящиках висело одиннадцать писем. Мама миа! Пора бы завязывать с этой практикой. И было следующее письмо от Зануды. Она извинялась за неправильно названный ник и теперь называла меня Соней, по одному из моих никнэймов, указанному мной в адресе ящика. При этом сама она оказалась обладательницей экзотичного имени Зульфия. Письмо было кратким, но очень эмоциональным и при этом бессодержательным. Меня удивило ее безоглядные, сходу, доверчивость и дружелюбие. В ответе я старательно объяснила свое реальное имя и накидала кучу вопросов, чтобы дать ей возможность наполнить письма информацией, а не только выражениями своих чувств по поводу нашего знакомства. Анька дома была одна. Мне показалось, она обрадовалась, увидев меня у порога. Она что-то готовила себе на кухне и спросила: — Завтракать будешь? : — Да я, вообще-то, позавтракала. Ну, так — за компанию с тобой… Я села на табурет. Анька, стоя рядом, нарезала хлеб. Она была в футбольных трусах и открытой свободной майке, закрывающей лишь небольшую часть тела. Я потянулась к ее открытой руке и коснулась губами сладкой утренней кожи. Анька бросила ножик и, обхватив мою голову, прижала к себе. — Анька, пусти, мне дышать нечем, — промычала я ей в район солнечного сплетения. — Ну тебя, дурында! — Она шутливо оттолкнула меня и села на табурет. — От дурынды слышу, — я улыбнулась и успокоилась. Мы завтракали и трепались, не вспоминая вчерашний день. На кухне было уютно, и так приятно было по-домашнему завтракать с Анькой. И я вдруг, неожиданно для самой себя, выдала: — Анька, а я хочу жить с тобой! Она остановила на мне свет своих глаз: — Ты уверена?.. — Да! Знаешь, все — с понедельника ищу квартиру. Будем снимать, и ты не будешь больше мотаться из города в город. Хочешь? — Хочу. — Решено! Попробуем — поживем вместе — посмотрим, что из этого получится. — Ну, давай посмотрим, — в ее глазах была радость. Я снова потянулась к ней, и мы поцеловались. — Пойдем в комнату? Мы вошли, и я кинула взгляд на часы. — Анька, у меня обратный билет на 15.30. Она резко плюхнулась на кровать, прижав к животу маленькую цветную подушку: — У тебя талант ломать кайф! — Ну Анька! Мне еще кучу дел надо сделать дома перед понедельником… — Да ладно, не нервничай… обними меня… Я не нервничала, но расслабиться полностью не могла. Вдруг пришедшее осознание того, что для Аньки я — свет в окошке, а мне еще во столько новых окон хотелось бы заглянуть, раздражало своей дисгармоничностью. Отчего-то снова ярко вспомнилась Чуда и вызвала предательскую боль в глубине грудной клетки. Вот, пойми пойди себя! Почему-то стало обидно, что Анька не разделяет и, понятно, никогда не разделит моих переживаний по поводу других персонажей. … Я оторвалась от Аньки и потянулась к часам. — А-а-анька! Мне пора уже… Она отвернулась к стене и замолчала. — Да ну, Ань… ну чего ты? Она молчала. — Ань! Я нагнулась к ней и стала целовать в лицо. Но она, оттолкнув меня, встала с кровати, прошла мимо меня и, усевшись на пол перед музыкальным центром спиной ко мне, врубила его на полную катушку. Так… Меня теперь все равно не слышно, и я стала одеваться. Спешно, потому как время действительно уже поджимало. Анька продолжала сидеть, как Будда, перед орущим агрегатом. — Анька, проводи! Никакой реакции. Я подошла и, опустившись на корточки, обняла ее: — Аня, мне остаться? Не отвечает. Ни на вопрос, ни на мои объятия. — Хочешь, ночевать останусь?.. Я сдам билет! Она продолжает молчать, сидя спиной ко мне, но делает громкость ниже. — Аня? Ответа все так же нет, и я начинаю злиться. П дойдя к двери, я пытаюсь открыть ее, но, к смеху, безуспешно. — Я не могу открыть дверь! Все та же поза и то же безмолвие под «Снайперов» на отчаянной громкости. — Аня, открой мне, пожалуйста. Я не могу. Она медленно поднимается и направляется к двери, не глядя на меня. Мне становится жаль ее. — Аня, хочешь, сдам билет? — Ну, ты же этого не хочешь, — произносит наконец она, — отпирает замок и тут же уходит на кухню. Постояв немного, я выхожу. И не возвращаюсь. Понедельник был, как и положено понедельнику, тоскливым, вялым началом будней. Не хотелось ничего и тем более работать. Можно было заняться ответами на электронные письма, но этого тоже не хотелось. Одно обрадовало — в моем шкафчике обнаружилась оставшаяся с пятницы початая бутылка коньяка. Я глотнула прилично и, вооружившись сигаретой, поплелась в курилку. Зазвонил телефон. — Да. — Здравствуйте. Можно Ирину? — Я — Ирина, — ответила я, соображая, кому может принадлежать этот незнакомый голос. — Это Инга. — А-а-а! Привет! Рада слышать. — Привет, — зачем-то повторила она приветствие, и зависла пауза. — Спасибо, что позвонила. — Да не за что, — как-то смущенно хмыкнула она там и снова замолчала. Так, понятно, снова инициативу — в свои руки. — Ну так давай уже увидимся? Какие у тебя планы сегодня вечером? — Да никаких, вроде. — Ты во сколько заканчиваешь работу? — В пять. — Можешь ко мне на службу прийти? Это район Горького-Мира — тебе удобно? — Удобно. — Отлично! — Я объяснила адрес. — Значит, жду тебя? Во сколько примерно? — Ну, в шесть, наверное. — Договорились! Жду! — Ладно. Ну, что же, вечер уже есть, как провести. Я еще глотнула коньяку и добралась наконец до курилки. Там дымил Тоха. Я сделала первую затяжку и поняла, что с коньяком немного погорячилась. — Зря я хлебнула, — поморщилась я. — Чего хлебнула? — Да коньяк. — Когда ты успела?? — Да, стоял… — Нормально. Интересно, если бы граната рядом лежала — ты бы чеку дернула? Инга пришла вовремя. Я сгоняла за пивом, она совсем была не против, и мы уютно устроились во внутреннем дворике. Инге оказалось тридцать шесть лет, работала она в библиотеке, жила одна с дочерью, которую на лето отправляла к родителям. У нее был по-прежнему нездешний взгляд, а в остальном обычная внешность — короткая мелированная стрижка, приятное лицо неюной женщины, не худая, не толстая, среднего роста. Я пока не могла найти общую тему, довольствуясь пивом и тем, что имеется зритель и слушатель. А им Инга была хорошим. Сама ни о чем не рассказывала, немногосложно отвечая на вопросы. Не знаю, может быть, я ее потащила бы этим вечером в какой-нибудь кабак или на дискотеку, но тут, неожиданно, в проеме двери, выходящей во двор, нарисовалась Анька. За ней выглядывала улыбающаяся физиономия Тошки. Анька уверенно села рядом со мной и потянулась к пиву. — Анька, не пей! — Я отобрала бутылку. — Ну, вот так всегда, — капризно протянула Анька и, достав сигарету, прикурила. — Знакомьтесь, — я повернулась к Инге. — Это Аня. А с Антоном ты знакома? — Нет, вроде… — она немного смешалась, — Инга, — назвала себя без улыбки. Анька фамильярно закинула свою руку мне на плечо и принялась молча разглядывать мою новую гостью. — у, мне пора… — вдруг сказала Инга и суетливо стала убирать сигареты в сумку. — Почему? Может, вместе где-нибудь посидим? — Нет… наверное, не сегодня… — она поднялась. — Ну, смотри, — я тоже встала, и Анькина рука осталась без опоры. — Ну, я думаю, еще увидимся? Мне бы хотелось, — я улыбнулась. — Да, конечно! — Она улыбнулась в ответ и кивнула Аньке с Тошкой. — До свидания. — Счастливо! — Кинула Анька. Тошка улыбнулся. Я проводила Ингу и вернулась во дворик. Анька с Тошкой еще курили. — Кто это? — Спросила Анька напряженно. — Да так. Познакомились недавно, случайно. Я рада, что ты приехала. — Неужели? — Ага! — Я улыбнулась. Мы втроем направились перебирать летние кафе, и я шепнула Тошке, чтобы он сегодня не оставлял нас одних. Я почему-то боялась каких-либо объяснений с Анькой. Любых. Мы разговаривали ни о чем, был общий треп и сплетни о знакомых. По пути мы зашли в инет-кафе, и я обнаружила новое письмо от Зануды. Огромное. Я не стала его читать и скачала на дискетку. Аньке пора было домой. Я заявила, что тоже дико устала и поеду немедленно спать. Мы стояли с Тошкой у автобусного окна, за которым сидела Анька, и дурачились, провожая ее. Анька улыбалась, вроде бы настроение у нее было хорошее. Когда автобус тронулся, мы долго маха ли руками вслед, а потом бросились за поворот. Автобус снова проехал мимо нас, мы закидали проплывшую мимо нас Аньку воздушными поцелуями, и я облегченно вздохнула — свобода! И мы пошли с Тошкой на фонтан. На следующий день на службе я прочитала огромное Занудино письмо. Там была целая история о ее, печально закончившемся недавно, любовном романе. Просто Санта-Барбара. Ксения, с ящика которой мне пришло первое письмо, оказалась ее бывшей девушкой. Мне показалось забавным, что один из моих ящиков, которым я теперь пользовалась, тоже когда-то принадлежал Кирке. В письме, кроме любовных страстей, была, однако, и вполне конкретная информация. Зануде, по имени Зульфия, было от роду 24 года 4 месяца и 16 дней (именно так подробно — в ответ на правду о моем преклонном возрасте); она, сменив пару вузов, в настоящее время училась на филфаке университета и жила в городе Уфа. И, кроме того, любила музыку и сама писала песни. И что-то о поиске себя было в письме. За последнюю тему я зацепилась и накатала ответное письмо в небесно-философских тонах. А потом решилась написать письмо Чуде. «Аня, мне так хорошо!))) просто потому, что ТЫ-есть)))пусть даже и стала дальше от меня… на сколько там? — 18 часов от москвы на поезде — или ошибаюсь?) Я, почему то верю, что мы увидимся в реале, может потому, что этого хочу очень НЕ могу вас забыть, барышня… финала нет конкретного, сорь)))) шучу, хм… а ващет, я поняла, что не могу на одном персонаже долго останавливаться ( не о Вас речь, ка-нешна)… мир тааак разнообразен) а любить — это надо уметь, эх… любовь — это щедрость, а не потребление, а мы, в основном, вторым увлекаемся. Я сама хотела бы только дарить, просто светить кому-то или всем… но несовершенны мы)) У тебя с Никой, наверное, душа отдыхает… лето, солнце, вишня, любимый человек… а отдохнешь, чем займешься? Не злись. Знаешь, постоянно — только Я, все остальное меняется… и это нормально. Мир — это мозаика — верти трубку калейдоскопа и наслаждайся разнообразием узоров, пока есть силы наслаждаться… Ла, сорь, за домашнюю философию… Я вот пишу и боюсь — не получишь это письмо((( не знаю — остался у тебя этот почтовый ящик?… Ну, ладно… в надежде, что ты не оборвалась все же окончательно, ЧАМИ)» Вечером мы с Тошкой пошли пить пиво. Из-под зонтиков одного летнего заведения нас окликнули. Там, сдвинув столы, сидела большая компания, — отмечался чей-то день рождения. Нагрузившись на халяву и уже почувствовав скуку, я решила сбежать, умыкнув с собой и Тошку. В инет. Мне же надо было скинуть письма. Но я там зависла на всю ночь. Тошка, не выдержав, сбежал домой, а меня соблазнили игры со свежими персонажами. Еще в начале ночи в одном из чатов я увидела ник zanuda, но будучи в этот момент увлеченной флиртом на другом поле, никак не проявила себя. Zanuda скоро ушла. Наутро я явилась на службу никакая. — Тошка, все! Никаких нетов! Никакого виртуала — только реал! И главное — выспаться… Позвонила Анька. — Ань, я неживая сегодня… — Понятно. Разговор испортил мне настроение. Надо было отвлечься, и я вспомнила про Ингу. Она пришла вечером и предусмотрительно принесла с собой две бутылки пива. Мне это понравилось. Пару часов, под пиво, я грузила ее своими личными неприятностями, а потом удовлетворен но поехала домой спать. Следующий вечер мне снова захотелось заполнить Ингой, и я позвонила ей. Мы договорились встретиться в «Порте». Ожидая Ингу, мы с Тошкой висели в нете. Гуляя по чатам, я, в тайной от самой себя надежде обнаружить ответ от Чуды, принялась рыться в своих ящиках, но в куче других писем обратило на себя внимание очередное послание от Зануды. Вернее, даже насторожило. Она вознамерилась ехать ко мне в гости! С чего это она? С катушек съехала?? Вроде никаких таких авансов я ей не давала. Я поспешила ей ответить, мягко показывая свое недоумение ее неожиданным для меня желанием. Тут в кафике нарисовалась Анька. — Конечно! Я звоню ей на работу, а она здесь! — Подходя ко мне, возмутилась она. — Анькааа! Привет, — тихо проорала я, протянув к ней руку, неожиданно для себя, желая коснуться. Она оставила мою руку без внимания, подтащила соседнее кресло и плюхнулась в него. — Да я просто почту смотрю, жду, когда Инга при дет. — Вот как. Я вам не помешаю? — Да перестань ты! Я так рада тебя видеть. Соскучилась… — Врет и не краснеет. — Я не вру никогда. Может, сочиняю, — улыбнулась я. — Сочинитель… Зачем тебе столько баб? — Анька смотрела в монитор. Там как раз висел список писем одного из ящиков. — Это друзья. Слушай, не пойму — тут одна особа вознамерилась ко мне в гости ехать! Мы и не знакомы почти, всего парой-тройкой писем обменялись. Странная какая-то. — Стебается, наверное. — Да? Или с головой не все в порядке… О, вот и Инга! Вчетвером мы пошли в наш любимый с Анькой кабак. В этом кабаке на стенах висели копии с картин Гогена. Таитянки. Мы отдохнули по полной программе, и к тому же я обрадовано отметила, что Анька и Инга нашли общий язык и общались вполне дружелюбно. Похоже, они понравились друг другу. Краем уха, возвращаясь после танца, я даже уловила, что у них завязались деловые отношения, — узнав, что Инга работает в библиотеке, Анька запросила какой-то учебник по турменеджменту, и они обменялись координатами. Провожали Аньку мы всей компанией. Мы с Анькой шли впереди, как прежде бывало, нежно держась за руки. — Отправишь меня сейчас к маме и снова в чат? — снисходительно пошутила Анька. — Да ну, ты что! Какой может быть чат сейчас — я ж не двужильная, откуда во мне столько сил! — О-о-о! Сил у тебя как раз много! Твою бы энергию да в нужное русло. Я ответила Аньке ласковой улыбкой. В ее глазах снова был свет, и я снова почувствовала нежность к ней. — Будем рулить? — Спросила она. И ответила сама себе: — До первого столба. Нет, ну такой машиной сложно управлять. Через день я получила очередное письмо от Зануды. В нем была фраза, от которой я оторопела: «Я люблю тебя». Это что еще за новости! С каких щей?? И когда это она успела — полюбить??? Так, либо эта девушка без крыши, либо она меня, действительно, разводит. И я отреагировала довольно жестко. Ответ пришел незамедлительно. Последнее меня рассмешило. «Вопрос на засыпку»! Разбежались, девушка, я еще буду о вашей внешности фантазировать! И я предложила ей просто прислать мне фотку. Нет, ну девица, действительно, зануда! Такой активной переписки у меня даже нет с теми, с кем у меня закрутился конкретный виртуальный флирт! Я с любопытством ждала фотку. Она пришла со скупой сопроводиловкой: «Привет. Шлю фото, но оно не очень удачное. Гермафродитом не ругайся только. Народ говорит, что в реале я лучше. Пиши». На фоте было три персонажа. Один из них стоял, вернее, стояла спиной, в глубине, — значит, не могла быть главным действующим лицом. А на первом плане двое — крупная, жизнерадостно улыбающаяся девица слева и нечто худое, длинноволосое по центру. Фотография качеством была не сильна, и персона в центре вызвала у меня сомнение в принадлежности к определенному полу. Хм… Воз можно, юноша… но, учитывая, что Оно — в центре снимка… да еще и эта предупреждающая фраза о гермафродите… Бедная девочка!.. Впрочем, в реале, может, и действительно, она выглядит не совсем так уж… Ладно! Не жениться же нам! Я сделала паузу в пару дней, которые все равно были заняты нашими с Тошкой ночными похождениями, и ответила осторожно-вежливо, обходя свое истинное впечатление от Занудиной внешности. Отвечая ей, я видела в ящике новое от нее письмо, но открыла его уже после того, как отправила свое. И рассмеялась. В нем Зануда спешила уточнить, какое из трех изображений на фотке принадлежит ее персоне. Оказалось, что в центре, на самом деле, находился парень, ее приятель. А она была той улыбчивой девицей. Я принялась внимательно изучать ее. Темноволосая, смуглая, большая и, действительно, от ее белозубой улыбки веяло радостью и жизнью. Хм… Забавно, что несмотря на то, что я снова плотно подсела на чаты, с Занудой мы общались только по электронной почте. В чатах я ее почти не встречала. Но мне уже захотелось выяснить, что за чудо в перьях грозится нагрянуть ко мне в гости и безбашенно признается мне, почти незнакомой, в любви. Я решила, что телефонный разговор, как более живой вариант, поставит точки над «и» и развеет или подтвердит мои сомнения по поводу искренности или адекватности этой девицы. И в следующем письме я предложила созвониться. Мы обменялись контактными номерами и назначили время переговоров. Я оккупировала Машкин телефон для этого ответственного мероприятия, взяла трубу и уединилась на кухню; Машка деликатно зависла на все время разговора в комнате. У нее оказался теплый грудной голос. Мне понравился. Он явственно дрожал от волнения, а говорила она быстро, иногда путаясь от того же волнения. Смеялась она открыто, и мне это тоже понравилось. Выяснилось, что она тоже с полгода курит суперлегкий Winston, и это меня удивило. Мы говорили долго, вернее, говорила она, порой неся какую-ту неинтересную мне ерунду о родственниках или о чем-то подобном, а я или сдержанно отвечала на вопросы, или задавала их сама. Сначала набрала ее номер я, и первый разговор занял минут десять. Потом она сразу же перезвонила, и мы не отпуска ли друг друга уже около получаса. Когда же мы все-таки распрощались и я вернулась в комнату, вновь раздался звонок. — Это я! — Услышала я этот новый голос. — Я просто так!.. Я люблю тебя. Я растерялась, не зная, что ответить, а она уже положила трубку. После разговора я зашла в инет и вдруг обнаружила письмо от Чуды. «Гы-гы-гы))))Ты что же думаешь, на этот ящик только от тебя письма приходят?)))с какого перепугу я его закрывать стану?? Кста, а я работу нашла с инетом)))так чта с августа я в чате буду…..))))» ЧУДООООООООО! Неужели я снова тебя уви жу?! Надо сказать, к этому времени список моих виртуальных пристрастий разбух до невозможности адекватного общения. Были случаи, когда я путала адресатов или отправляла чужие ответы мне на имя других персонажей. География моих междугородних звонков расширялась, и шеф уже замучился проплачивать 8-ку, обещая начать вычитать у меня из жалования. Словом, клиника! Появление Чудовища грозило мне опасностью судьбы «Титаника» в океане виртуала. И тут маленьким спасательным кругом оказался приезд моей подруги Риты. Несколько лет назад она покинула Кырск и обосновалась в Питере. Все эти годы мы не виделись. Она там вы ходила вроде бы замуж, но на сегодня была свободна и решила навестить свое недавнее прошлое. Мои отношения с Анькой Рита почему-то с ходу не одобрила и, казалось, даже ревновала, пытаясь убедить меня, что Анька мне не нужна, поскольку ничего не дает мне, а только отнимает. Я твердо пресекла ее намерения продолжать осваивать эту тему, и Рита, по крайней мере, внешне, смирилась с существованием Аньки в моей жизни. Тошка же, молодой, красивый, стройный, вызывал у нее постоянное желание его обаять, что меня забавляло. Интернет Рита не признавала, ей гораздо интереснее был реал, и она утянула-таки меня в него за собой. Что умотало меня не меньше. Зануда тем временем продолжала атаковать меня отчаянно эмоциональными письмами: Она попросила номер рабочего телефона и стала звонить мне на службу. Часто. Случалось, мы говорили почти по часу. Иногда она пела. Просто спрашивала: «Хочешь, спою?» и, не дождавшись от меня ответа, гнала по телефонным проводам смущавшую меня романтику. Я стала привыкать к ее звонкам и ждать их. Телефонные разговоры нас разбаловали, потому и «мыла» наши стали все короче, но ее — все-таки же эмоциональны. «Я сегодня позвоню!!! Люблю тебя и очень скучаю!!! Гори огнем моя работа!!!» В ее внезапно вспыхнувшую любовь я, конечно, не верила, но стало появляться любопытство, и я все больше склонялась к тому, чтобы пустить ее к себе в гости. Интересно было. В реале я делила время между фестивально проводящей время Ритой, Анькой и Ингой. С Анькой у нас продолжались досадные непонятки. Временами, соскучившись, я звонила ей, и мы встречались. Но каждый раз было ощущение, что что-то уходит… С Ингой мы изредка пили пиво, и я жаловалась ей на Аньку. Инга уверяла меня, что Анька меня любит. Между прочим, у Аньки с Ингой наладились весьма теплые отношения. Я иногда пошло подшучивала над этим, хотя хорошо понимала, что это всего лишь отношения дружеские. Инге была симпатична Анька, и Анька, чувствуя это, платила детской благодарностью. Зулю-Зануду, в связи с ее признанием, я поставила в известность о существовании Аньки. В ответ она заявила, что и Аньку уже тоже любит… Нет, ну, какая любвеобильная девушка! Как, девушка? Вы разве уже не говорили мне о своей любви? Хех… Нет, холодного душа вы от меня не дождетесь. Зачем?.. И я ответила, что — жду! — ее… Мы возвращались из ночного клуба. Я, шуршащая юбками Рита, Тошка и Анька. Был промозглый утренник. Анька была вымотана безрассудной ночью, проведенной вроде со мной, но — без меня, я была в танцах, в выпивке, в глупостях, творимых нашей троицей, а Анька почти все время устало продремала на клубном диване. И тут я ей сказала о приезде Зульфии-Зануды. У Аньки, видимо, не было сил испугаться, огорчиться или даже насторожиться. — Всего неделя — и она уедет… Понимаешь, мне просто интересно… Это ничего не значит, понимаешь? — Понимаю. — Она, кстати, знает про тебя… вот… — Интересно. И что мне делать? — Анька… ну, считай эту неделю отпуском… от меня… А? — Классно. — Это ничего не значит! Ну, просто приключение… И я же откровенна с тобой… а могла бы не го ворить о ней! Просто исчезнуть на неделю… Анька, ну, я же не клялась тебе в верности! — Ага… — она шла понуро, еле перебирала ногами. — Блинкомпот! Ну что, тормозить ее?? — Зачем? Пусть девушка едет, не надо ее так обламывать. — Анька! — Ну что? Пусть едет, я не против. — Правда? А хочешь, я познакомлю вас? Она интересная! — Нет, пожалуйста, не надо меня знакомить. Я помолчала. — Я буду тебе звонить… — Звоните… Мне показалось, что проблема решена, и я не стала больше говорить об этом с Анькой. Они с Ритой поехали отсыпаться, Тошка тоже рванул домой, а я пошла в инет-кафе. Мы с Тошкой топали по тихой улочке в центре города в поисках приключений. Бархатное небо легко касалось наших плеч, и сладкий вечерний воздух томил ожиданием. — Тошка! Я так хочу, чтобы она приехала! Она приедет?! — Приедет, — успокаивал меня Тоха, — ОНА — приедет! — Ух! Не понимаю, что со мной… Почему я так ее жду?.. — Крышу сорвало. — Да? Ну, и хорошо! Ты знаешь, я даже про Чуду забыла! — Да ну? — Хитро улыбнулся Тошка. Ближе к ночи, накаченные пивом, мы завалились в Сеть. Было на редкость урожайно. В трех чатах, на полях которых я затевала в последний месяц игры, оказалось полно моих виртуальных увлечений. Но самое ошеломляющее — я увидела колдовской ник ЧУДО ЧАМИ: ЧУДО, привет) — осторожно кликнула я. ЧУДО: ЧАМИ, прю)))) Щедрость смайликов меня ободрила. ЧАМИ: ЧУДО, хм)) чего эт ты меня не лупишь?)) я даже растерялась)))) ЧУДО: ЧАМИ, настроение хорошее — вот и не луплю)))) ЧАМИ: ЧУДО, да? я рада))))) а от чего настроение такое хорошее?..) ЧУДО: ЧАМИ, а все карашо у мине патамучта))))))) ЧАМИ: ЧУДО, понятно)) ЧУДО: ЧАМИ, ну — какую ты там новую юную голову морочишь?*)) ЧАМИ: ЧУДО, драсти! о чем этт ты?? ? ЧУДО: ЧАМИ, гы-гы-гы)))))) а чем ты еще в нЭте занимашся? *))) ЧАМИ: ЧУДО, с тобой пришла встретиться)) я ващет в чаты счас не хожу — неинтересно стало((( А сама в это время активно обменивалась месса-гами еще с тремя персонажами на разных сайтах. Я не успевала и стала заметно тормозить. ЧУДО: ЧАМИ, ты висишь что ли? ( ЧАМИ: ЧУДО, да не успеваю просто((( знакомых много ЧУДО: ЧАМИ, знакомых? *)) кто?) в этом чате?) ЧАМИ: ЧУДО, не — в других чатах) ЧУДО: ЧАМИ, хех) многостаночница)))) Скоро она засобиралась домой, но я не огорчилась, главное — я увидела ее вновь, и она была приветлива! Ура!!! В Сети я подвисла до утра. От Зульки было несколько коротких горячих писем, но я не успела за всю ночь ответить, а под утро просто забыла. От усталости. — Зуля, прости, — шептала я в телефонную трубку. — Я не обрываюсь, я просто была занята очень… Есть один персонаж… виртуальный… я тебе говорила… Я тебе потом, при встрече объясню… Приезжай! Я жду тебя! Она была ревнивой, это чувствовалось по резкой смене интонаций при уже неоднократном анонимном упоминании о Чуде. Но, быстро вспыхивая, она быстро остывала. Забавно, но к Аньке она так не ревновала. Анька к этому времени совсем выпала не только из моего сердца, но и из головы. Я только переговорила с Ингой, рассказав ей о Зануде и попросив ее не оставлять Аньку вниманием во время пребывания Зульфии в Кырске. А сама целый день, не выпуская трубы из рук, наворачивала круги по конторе, ожидая звонков. — Зулька! — орала я. — Приезжай!! — Я приеду! Скоро! Любимая… Она приехала 13 августа. К этому времени закончились фестивальные дни с Ритой, которые значительно потрепали мой бюджет, и моя отрывная подруга умчалась путешествовать на какие-то алтайские озера, взяв с меня слово, что я, в конце концов, брошу этот унылый Кырск и переберусь к ней в Питер, где возможностей несравнимо больше. Во всем. Я охотно, в очередной раз, пообещала. Анька исчезла с моего горизонта, и о том, что она бывала в Кырске, я узнавала от Инги. И только виртуальные встречи с Чудой соперничали с ожиданием приезда Зульки. Накануне ее приезда я забронировала двухместку в гостинице универа и взяла неделю отгулов. Поезд приходил утром. Почему-то она упорно не хотела, чтобы я встретила ее на вокзале, потому договорились, что я буду ждать ее звонка у себя на службе. На службу я приехала в половине восьмого. В конторе еще никого не было. Я не волновалась, было легкое любопытство — как произойдет эта первая встреча в реале. Удобно устроившись в кресле, я положила рядом с собой телефонную трубку и закурила… В тишине пустого здания телефонный звонок прозвенел с какой-то особенной интонацией. Таинственной. Или даже волшебной. Как будто только что произошло чудо, и этот обычный звонок превратился в человеческий голос: «Привет! Это я. Я приехала.» Я схватила трубку. — Да? — Привет! Это я! И связь оборвалась. — Черт! — Теперь я занервничала и, загасив сигарету, впилась глазами в телефонный аппарат. Звонок повторился через минуту. — Алло! Зуля, ты? — Да! — Что случилось? Ты где? Она засмеялась: — В Красноярске! Это я тут карточку проверила. — Ну, млин! А я уже заволновалась. Ты на вокзале? — На вокзале. — Давай объясню, как дойти, тут всего минут пять — семь пехом… — Не надо, я знаю! Я тут уже полчаса гуляю и вокруг твоей работы круг сделала. — Да ну? Ну, так топай! Я жду! — До встречи! — И она повесила трубку. Я накинула на плечи пуловер и еще — нацепила черные очки, за этой маской чувствуешь себя увереннее, я не люблю, когда меня застают врасплох, и вышла на пятачок перед зданием нашей конторы. С какой стороны она появится? Она могла пойти как справа, так и слева, обойдя здание. Я, стараясь скрыть от самой себя вырвавшееся волнение, кружила перед фасадом и в какой-то момент, обернувшись в очередной раз, увидела ее. То, что это была она, я поняла сразу, потому что она появилась необыкновенным образом. Просто возникла из воздуха. Будто рядом с нашей конторой в обычное серое утро спустился НЛО. И выглядела тоже необыкновенно. Большая, во всем белом — белые джинсы, белый свитер, — она казалось еще больше. Темноволосая и фиолетовые очки на смуглом азиатском лице. Заметив, что я ее увидела, она широко улыбнулась и, раскинув руки, чуть замедлив шаг, продолжала двигаться мне навстречу. Я подошла и неожиданно оказалась в ее объятиях. И удивилась сразу возникшему ощущению — ощущению защищенности… И тут я услышала, что она дрожит. Всем телом. Я улыбнулась. Боже, какая она впечатлительная! И поспешила завести ее в здание. Я вела ее за руку по извилистым коридорам, она послушно шла следом, спотыкаясь обо все пороги. Войдя, она сняла очки, и я увидела ее глаза. Какие-то необыкновенно яркие. Она явно не могла унять дрожь, и я вновь сама обняла ее, желая успокоить. — Давай сядем, — сказала она, — а то ноги дрожат. — Да, я слышу. Конечно, садись, — я подкатила ей стул. Она села, я села напротив, подъехав ближе, и взяла ее за руки. Они были теплые, и мне понравилось прикосновение к ним. — Зу-у-улька… — И-и-ирка!.. — Ты чаю хочешь? — Спохватилась я. — Нет, не хочу! — Поспешно ответила она. — Давай просто посидим немного… — Хорошо, — улыбнулась я. Я продолжала разглядывать ее. В реале больше, чем на фотографии, было видно присутствие азиатской крови в ней. Зулька была полукровкой. Я поняла, почему глаза были такие яркие — от сочетания их серо-голубого цвета и обрамляющих их черных ресниц. Зулька была очень крупной девушкой, и движения ее были забавно неуклюжими. А вообще-то, она вызывала симпатию. Может быть, как все большие люди, а может, обаяние было чертой ее натуры. При этом в движениях она не была флегматичной, а напротив, эмоциональна и спонтанна. И потому, как мне потом не раз пришлось наблюдать, постоянно что-то сбивала, рушила и роняла. Мне это почему-то нравилось и смешило. А ее — дико конфузило и, по-видимому, сильно лупило по самолюбию. Что меня веселило еще больше. Впечатлительная девушка. Эмоциональная. Горячая. Поз же я ощутила, как с ней было не очень уютно ходить по городу — ее внешность была настолько яркой, что постоянно притягивала к нам чужие взгляды. Какое впечатление на нее произвела я, мне приходилось только гадать. А было любопытно. Итак, осторожно осваивая друг друга, мы немного поговорили о том, как она ехала; она уже успокоилась, и я повезла ее, наконец, в гостиницу. Университетская гостиница была в пятнадцати минутах от центра и в то же время почти за городом, в зеленой зоне. Летом там было как в пансионате. При наличии горячей воды, конечно. Мы заселились. Близость у нас произошла в первый же день. То есть именно день, а не вечер или ночь. Я сама не поняла, как это случилось. Скорее всего, спровоцировала Зулька. Что бы мы ни делали — устраивались в номере, распаковывали вещи, бегали в магазин за продуктами, ехали в лифте, мыли руки, разговаривали, — она постоянно касалась меня, я бы даже сказала, я постоянно была в плену ее рук, ее губ, ее глаз… В конце концов, я сдалась… Я валялась на измятой постели, купаясь в ощущении невесомости, и вдруг услышала, как, растворяясь в наступивших сумерках, по комнате поплыл какой-то чудный аромат. Я приподнялась. Зулька стояла у открытого окна и курила трубку. — Ух, ты! А я не пойму, откуда такой классный запах. Зулька обернулась и спросила, улыбнувшись: — Хочешь попробовать? — Хочу! Она подошла и, раскурив парой затяжек трубку, передала ее мне. И мы выкурили ее вместе. Потом мы поехали гулять в город. Зульке надо было отправить «мыл» домой друзьям о своем благополучном прибытии в Кырск, мы зашли в нет, и я, не удержавшись, села за второй комп. В чате была Чуда. К нам приходит ЧАМИ. ЧАМИ: ЧУДа, J)))))))))))))) ЧУДа: ЧАМИ, трасти)) ЧАМИ: ЧУДа, как жизнь?) все так же хорошо?))) ЧУДа: ЧАМИ, хорошо!) ЧАМИ: ЧУДа, я рада))))) ЧУДа: ЧАМИ, полчаса осталось работать! домой хочу!))))))) к Нике))))))) ЧАМИ: ЧУДа, понятно) Тут ко мне подошла Зулька. Я дернулась, инстинктивно пытаясь прикрыть монитор своим комиссарским телом. — Да я не смотрю, — улыбнулась Зулька. — Зуль, полчасика повишу, хорошо? — Чудовище? — Поняла она. — Ага, — виновато улыбнулась я. — Ладно, я покурю. Она вышла из зала, и я ринулась в Сеть. lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: тут ко мне девушка приехала из другого города…. в чате познакомились) lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: какая деУшка? lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: такая деушка) в чате познакомились — переписывалась — вот приехала) грит любит) lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: не свисти! lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: не свистю)))) lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: откуда приехала? lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: город не скажу)) сутки на поезде lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: с ума ты сошла? отправляй ее немедленно домой к маме!! lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: чего это к маме? она не малолетка меж прочим… я не первая у нее) lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: и скока ей лет?? lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: 25 Зульке надоело, видимо, курить, и она, вернувшись в зал, несмело подошла ко мне. — Зулька, Чуда велит тебя домой отправить! — Тихо засмеялась я. — Домой? Меня? — Зулька села рядом, старательно не глядя в монитор. — Зуль, только не смотри… — Не смотрю, — она сделала небольшую паузу и поднялась. — Я пойду еще в нет зайду. — Ну давай! Я продолжала разговаривать с Чудой, сильно заинтересовавшейся моей инфой о гостье, когда к нам обеим с какой-то, поставившей меня в тупик фразой, обратился незнакомый мне ник ком. Я, не поняв смысла мессаги, кинула ему вопросительных знаков, но он не ответил. lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: что есть КОМ? кто это?? lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: какой еще ком? где ты видишь ком?)))) — как-то странно ответила мне Чуда, и я увидела, что Ком вышел. Я тут же забыла про него, тем более что Чуда весело засобиралась домой. lt;ЧАМИ privat to ЧУДаgt;: ну приятного вам ужина, сладких снов и доброго утра))))) я тебе мылом напишу!!))) lt;ЧУДа privat to ЧАМИgt;: напиши))) ЧАМИ: ЧУДа, пока))))))))))) ЧУДа: НАМИ, угу — поки) От нас уходит ЧУДа. Из Сети я вышла возбужденная. Зулька шла рядом и посматривала на меня, тоже почему-то улыбаясь. — Тебе хорошо? — Спросила она меня. — Да! — Ответила я, боясь озвучить причину. — Я рада, — она прошла еще несколько шагов молча. — Вы помирились? — Да… — я удивленно посмотрела на нее. — Она была приветлива сегодня. — Мне она тоже понравилась, — вдруг сказала Зулька. — В смысле? Ты с ней познакомилась? Когда успела??? Зулька улыбнулась, не ответив. — Стоооп! — Тут до меня дошло. — Это ты — Ком?? — Я! — Она продолжала довольно улыбаться. — Ну, ты даешь!.. Так Чуда знала, что это ты, и ничего мне не сказала?.. — Это я ее попросила. — Т-а-ак! Развели, значит, девушки! Вы приватились?.. Ну, ладно, я, вообще-то, рада, что вы познакомились. — Правда? — Ка-анешно! Ну и хитрая Зулька! Значит, решила наладить отношения с предметом моих воздыханий! Я улыбнулась. Мы долго гуляли по теплому ночному городу, и я наслаждалась мыслью, что у меня целая неделя свободна. Зулька не выпускала моей руки, мне даже показалось, что она намерена никогда ее не отпускать, не отпускать меня. Вернулись мы поздно и еще гуляли вокруг гостиницы, и романтичная Зулька пела мне свои песни. После нежностей мы остались спать в одной постели, и меня удивила комфортность этого не привычного для меня положения — обычно я любила спать одна. А тут, несмотря на немалые Зулькины объемы, мне было хорошо и уютно. Я нахально закинула на Зульку свои конечности, против чего она не возражала, и мы уснули. На следующий день мы не вылезали из постели почти до вечера. Только кухня и ванная. Причем даже эти расстояния я преодолевала в Зулькиных объятиях — она буквально носила меня на руках. Это забавляло, но было чем-то приятно. К вечеру я поняла, что мне хочется в люди. В город. На сцену. Я созвонилась с Тошкой, мне хотелось больше публики. В «Островке» было немноголюдно, даже для такого времени. Мы сидели за столиком напротив друг друга, и Зулька жгла меня глазами. Чтобы спастись от пожара, я увела взгляд в сторону и наткнулась на тропически-горячую гогеновскую копию с обнаженной таитянкой. — Зулька! Это же ты… Она тоже взглянула на картину и смущенно улыбнулась. Примчался Тоха. Зулька с ходу обаяла его, и они оживленно трепались, пока я перебирала коктейли. Мне захотелось танцевать, и я, зажигаясь от самой себя, самозабвенно утонула в ритмах простеньких хитов. Не выдержав, присоединился Тошка, а Зулька, задымив трубкой, не отрываясь, все смотрела на меня. Вернувшись в очередной раз к столу и остудив себя алкоголем, я хватилась, что кончились сигареты. В кабаке не было моих, и Зулька, несмотря на наши протесты, вызвалась дойти до ближайшего киоска. Вернувшись, она неожиданно вынула из-за спины розу и протянула ее мне. Я слегка оторопела. — Зулька… Что за шоу… романтика какая-то. Радость на Зулькином лице моментально сменилась огорчением. — Извини… — она опустила руку с цветком. — Извини, хочешь, я ее выброшу? Я испугалась, что могла обидеть ее: — Ты что, не надо!.. Зуль, мне на самом деле очень приятно, просто я растерялась… Прости. — И я про тянула руку к розе, — Зулька, прости меня. — Это ты меня прости, — и она положила цветок мне на ладонь. — Я не подумала, что тебя это может смутить… — Да все в порядке, Зулька! — Я обняла ее за шею и быстро коснулась губами ее губ. — Спасибо! Очень красивый цветок… А сигареты ты купила? Из кабака мы, легкие и веселые, выпали в теплую ночь и решили прошвырнуться по городу. Я держала розу и Зулькину руку. Город еще не думал спать, он играл с нами морем разноцветных огней, всплесками гуляющих компаний и дразнил ожиданием праздника. Мне снова захотелось хорошего драйва, и мы решили погрузиться в ночной клуб. Обретя цель, мы двинулись по проспекту, и тут я увидела Кирку. Она, ссутулившись, одиноко сидела на лавке автобусной остановки и смотрела на меня. И, видимо, давно приметила нас. Я подошла. — Привет! — Здрасти, — она кивнула мне и остановившимся рядом Тохе и Зульке… — Ты чего тут так поздно? — Да Ядвигу домой провожала. — Понятно. А счас в общагу? — Ага. А вы?.. — Да мы гуляем… Ну, ладно, пока. — Пока. — Она снова кивнула. Мы двинулись дальше. — Зулька, это моя бывшая девушка. — Я так и поняла. — Да ну? Как это ты?.. А хочешь познакомиться? — Зачем? — Да просто. Слуш, а может, позовем ее с нами? — Я замедлила шаг. — Это как ты хочешь. — Нет, ну мне показалось, она скучает. Тошка, позвать? — Позови. Зулька промолчала. — Зулька, позвать? — Ира, если ты хочешь — зови. — Ладно, — я остановилась, обернувшись, — Кира! Я сразу столкнулась с ней взглядами, Кирка, похоже, смотрела нам вслед: — Иди сюда! Она подошла. — Хочешь с нами? Она пожала плечами, но видно было, что хотела: — А куда? — Не желая выдавать свое желание, спросила она. — Мы в клуб счас пойдем. — А че там делать? — Упрямо продолжала она прикидываться шлангом. — Посидим, потанцуем. Идешь? — Ну, ладно, — она как обычно кивнула. — Знакомься, кста, это Зульфия. Зуля, это Кира. Зулька вежливо улыбнулась Кирке, Кирка тоже изобразила жалковатую улыбку, снова отчаянно мотнув головой. — Ну, потопали! Кирка плелась за нами следом. Меня стало это слегка раздражать, и, поотстав, я решила из вежливости составить ей компанию. Зулька и Тошка продолжали идти впереди, оживленно болтая. — Как дела-то? — Сделала я попытку завести с Киркой светскую беседу. — Нормально, — она сделал паузу. — А у тебя? — Да передвигаюсь еще, — скучно пошутила я. — Хорошо, — в тон мне ответила Кирка. Мы помолчали. — А это кто? — Спросила она про Зульку. — В гости ко мне приехала. Через интернет познакомились. — Откуда приехала?? — Из Уфы. Кирка снова помолчала, видимо, ошеломленная. — Как она тебе? — Прервала паузу я. Но Кирка ответила своим традиционным жестом. Мы снова помолчали. — Вы, че, трахаетесь? — Вдруг проявилась Кирка. — Фу, Кир! Как грубо. — Не трахаетесь? — Перестань!.. Не знаю я. Она, говорит, что любит меня… — А ты ее? — Ты, по-моему, слишком любопытна. — А с Анькой у тебя что — все? — Пропустила она мимо ушей мое замечание. — Ну почему?.. — Уже разлюбила? — Кира! — И Зульку скоро разлюбишь! — Ты чего? — Ты — чудовище, — вдруг выдала она. — Что? Почему это? — Ты всех делаешь несчастными. — Ой! Это ты себя, что ли, имеешь в виду? Кирка не ответила. — Ладно! Пошел груз, — я оторвалась от Кирки и присоединилась к Тохе с Зулькой, не заботясь отследить, что предпримет Кирка. Но она продолжала плестись за нами следом до самого клуба. В небольшом помещении клуба нас сразу отловили Тошкины приятели, и наша компания увеличилась. Мы завоевали большой круглый диван, и тут я хватилась Кирки. — Э! А куда Кирка девалась? — Проорала я сквозь грохот музыки. — Она там сидит, у входа, — ответила Зулька. — Где? Я, скользя сквозь толпу танцуюших, быстро пробралась ко входу, в блестках цветного света выискивая очертания Киркиной фигуры. Она, действительно, сидела на диване почти у самого входа, зарывшись в его угол, и курила. — Ты чего тут? Идем, там у нас уютно! — Не хочу. — Что? — Не хочу! — Не поонял! Так здесь и будешь сидеть?? — Так и буду! — Идем выпьем хоть! — Я попыталась стащить ее с дивана. — Не! — Она вырвалась и зарылась еще глубже. — Ну, как знаешь! Надумаешь — подходи! «Вот, чучело! Зачем, спрашивается, приплелась тогда?» Я вернулась к своим и забыла про Кирку. Маленький уютный зал клуба разрывало бешеными ударами «бочек» из динамиков, дикими вспышками фосфоресцирующего света и сумасшедшим роем танцующей толпы. Я жадно ныряла в этот хаос, а возвращаясь, падала в Зулькины объятия, и мы целовались. Безостановочно завертелась карусель хулиганских танцев, коктейлей, курений, чьих-то лиц, чьих-то рук и случайных пьяно-дружеских объятий. Когда диджей закрутил «Адреналин» Тотала, я увидата прямо перед собой сквозь вспышки хлестко бьющего света танцующую Зульку. Зажигая друг друга и уже никого не видя вокруг, мы с головой утонули в горячих ритмах и, в конце концов, друг в друге, слившись на последних аккордах в долгом поцелуе. В такси мы бесстыдно продолжали целоваться, а дверь лифта в гостинице разъехалась в стороны в унисон моему оргазму. Мы не могли оторваться друг от друга. На следующий день я очнулась уже к обеду. Зулька что-то творила на кухне. Яркий свет в окно без смущения смотрел на беспорядочно разбросанные по комнате вещи, полные пепельницы среди разнокалиберных бутылок на столе, тумбочках и на полу. А я почему-то вдруг услышала острую тоску по Аньке, по ее нежным прохладным и доверчивым прикосновениям. Вошла Зулька. Ее глаза, встретившись с моими, зажглись счастьем, и она, опустившись рядом, потянулась ко мне. — Зулька, ну не лезь, — я вырывалась из ее объятий. — Почему?.. — В ее глазах появился страх, смешанный с непониманием. — Да дай, я хоть в ванну схожу. — Я тебя отнесу! — Да ну, перестань, Зулька! Зулька отстранилась и замолчала огорченная. — Ну, не обижайся, — я улыбнулась, поднимаясь, — Счас я приму водные процедуры и сама тебя за целую! Она неуверенно ответила мне улыбкой. — Ну и бардак у нас! — Вырвалось у меня, когда я спустила ноги на пол. Зулькино лицо снова моментально отреагировало на мою реплику угасшей улыбкой. За завтраком я пыталась поднять ей настроение, нахваливая ее кулинарные способности. Потом сказала, что мне надо съездить домой. Кое-какие вещи поменять и вообще проведать родичей. Зулька покорно согласилась отпустить меня. Я обещала вернуться быстро. Дома я провела времени больше, чем обещала Зульке, — я снова приняла душ, не спеша переоделась, прилежно поболтала с мамой и, захватив с собой портативный телевизор, поехала назад. Войдя в гостиницу, я остановилась у междугороднего автомата, висевшего на первом этаже, у входа. И набрала Анькин номер. — Да, — услышала я ее голос и поняла, как соскучилась по нему. — Привет. — Привет. — Как ты? — Лучше всех. Пауза. — А вы как? — спросила она. — Я соскучилась… — Да ну? — С недоверчиво-язвительной интонацией ответила она. Я замолчала, обидевшись. — А че так? — Спросила она. — Не знаю… Теперь помолчала она. — Ну, ничем не могу помочь. — Жаль… — Ир, ты сама так решила. Меня никто не спрашивал. — Анька… — Что?.. — Ее голос смягчился. Я вздохнула: — Ерунда какая-то… — Угу… — Ань, ты меня назад примешь? — Задала я идиотский вопрос. Она молчала. — Ань?.. — Приходите… Я улыбнулась, столбик моего настроения моментально прыгнул вверх: — Анька! Скоро увидимся! Я люблю тебя! — Ага… — Все, у меня карточка счас крякнет! Пока! Целую! — Пока… Только я повесила трубку, как из-за поворота коридора появилась Зулька. Она осторожно улыбалась. — Я так и думала, что ты здесь… Звонишь, — подойдя, как-то грустно произнесла она. — Я тебя из окна увидела… — Зулька, — я потянулась обнять ее за шею свободной рукой. — Извини, что так задержалась. — Ты Аньке звонила? — Вдруг спросила она. Я удивленно взглянула на нее. И мне не захотелось ей врать почему-то. — Да… Извини. — Не извиняйся, — она взяла у меня из рук сумки. — Идем? — Я тут тебе телевизор принесла… — Спасибо. Мы зашли в лифт. Молча ехали, стоя напротив друг друга. — Ириш, — вдруг сказал Зулька. — Я тебя сейчас огорчу… — Что случилось? — Нас выселяют. — Как?? — Сказали — какая-то конференция… большой заезд… мы только одни сутки еще сможем пожить здесь… — Ну, блин!.. Ладно, что-нибудь придумаем. Придумала я позвонить Инге. Она, с удивившей меня готовностью согласилась поселить нас у себя. И мы переехали. Она отдала нам одну комнату, и мы ее почти не видели. Целыми днями мы занимались любовью, потом уходили в город и проводили ночи по клубам в компании Тошки и его друзей. Когда мы воз вращались, Инга уже спала, а когда она уходила на работу, спали еще мы. Встретились мы с Ингой в субботу, выползши из нашей берлоги после обе да. У Зульки был талант находить контакт с людьми, и Ингу она обаяла быстро. Я даже пошутила на тему увлечения Инги неотразимой восточной девушкой. На выходные мы утащили Ингу в наши ночные похождения. Я осторожно интересовалась у нее, как там Анька, жалуясь на свое дурацкое положение между ней и Зулькой, — и никому не хотелось делать больно… Инга отвечала, что понимает меня и ни в чем меня не обвиняет. Между прочим, Инга выдала мне инфу, на которую я тогда не обратила внимание. Одна давняя Анькина знакомая по чату, с виртуальным именем Бровки, собиралась путешествовать по чатланам и должна была сделать недолгую остановку у Аньки. Поскольку поезд прибывал ночью, Анька не могла сразу отвезти гостью в Светлый и попросила Ингу встретить и разместить эту путешественницу на одну ночь у себя. Мне тогда и в голову не пришло, что я могу столкнуться с Анькой… Зулька еще спала, когда я вылезла из нашей комнаты еще ослепшая ото сна, нащупывая дорогу в ванную. И столкнулась в коридоре с Анькой. — Ты?.. — Сон стряхнуло с меня моментально. — Что ты здесь делаешь?? В этот момент из Ингиной комнаты вышла девчонка. — Знакомьтесь, — спокойно сказала Анька, и мы обменялись с Бровкой приветствиями и улыбками. — Понятно, — зачем-то сказала я, вновь обращаясь к Аньке. Она молча смотрела на меня. Я, не добравшись до ванной, в легкой панике вернулась в наше с Зулькой пристанище. Села на постель. Зулька уже не спала и как-то внимательно смотрела на меня: — Что там? — Спросила она, будто что-то почувствовав. — Зулька… там Анька… Она чуть помолчала, никак не изменившись в лице: — Ну и что? Я удивилась ее реакции, но ее, может, искусственное спокойствие передалось все же и мне: — Да нет… ничего. Просто — информация… — Угум… Бровка-то приехала? — Да, мы уже познакомились. Симпатичная девчонка. — А Инга ушла уже? — Наверное. — Ладно, обними меня… пожалуйста… Я сидела. — Пожалуйста… — Зулька… ты чего?.. — Я наклонилась к ней, и мои губы поймал Зулькин поцелуй. Я вырвалась. — Чего делать-то будем? — Целоваться! — Зулька, я серьезно. — Ну, чего — сейчас пойдем знакомиться с Бровкой… И Аньку наконец-то увижу… кстати, я этого хотела. — Ее намерение сохранить присутствие духа в этой неожиданно возникшей неловкой ситуации показалось мне забавным, и я успокоилась окончательно. Зулька, действительно, ненатянуто-приветливо общалась с Анькой и Бровкой. Анька была насторожена, но тоже вежливо-дружелюбна. Скоро Анька повела гостью в город, и мы остались одни до вечера. Мы никуда не выходили, только в магазин за продуктами. Зулька что-то колдовала на кухне. Вечером вернулись все трое — Инга, Бровки и… Анька. Мы сидели все вместе на кухне за ужином. Инга поставила бутылку бренди, но она сама и Зулька выпили только по капельке. Анька не пила совсем, и бутылку дружно приканчивали мы с Бровкой, за каждым бокалом обмениваясь рукопожатиями и признаниями в симпатиях друг к другу. Анька куда-то исчезла из-за стола. Я вышла помыть руки и, зайдя в ванную, увидела ее. Она стояла перед умывальником, стряхивая с рук воду. Я остановилась. Она смотрела на меня в зеркало и молчала. Я тоже. Анька продолжала трясти кистями, хотя это было совсем уже не нужно, не отводя взгляда от моего отображения в зеркале, и пауза затягивалась. И вдруг меня обожгло желание обнять ее. Я сделала шаг, и наши отображения в зеркале сплелись. Мне показалось, она ждала этого. — Анька… Она молчала, прижимая мои руки к себе, а я все смотрела и смотрела на нее в зеркало. — Анька… Надо было выходить. Я осторожно расплела руки, и Анька покорно, и все так же молча вынырнула из ванной. Вернувшись на кухню, я опять схватила Бровкину ладонь в свою руку, уверяя в моей радости знакомства с ней, и, быстро прикончив с ней на пару бренди, пожелала ей счастливо пути и напомнила Зульке, что нам пора. Нас ждал Тошка. Мы вернулись под утро. Зулька, как мне показалось, уснула быстро, а я не могла. Сквозь мучительную дрему я слышала, как проснулась Инга, собиралась на работу и ушла. В квартире было тихо. Здесь она? Или нет? Стараясь не разбудить Зульку, я осторожно поднялась и вышла в коридор. Подошла к закрытой двери соседней комнаты. Толкнула ее и вошла. Анька лежала на импровизированной постели на полу и молча смотрела прямо на меня. Я подошла и опустилась на матрас. Мы продолжали молчать обе. Анька изменилась за эту неделю. Похудела еще больше, и кожа была совсем белой. Я медленно наклонилась и осторожно поцеловала ее в скулу. И вдруг Анька порывисто обхватила меня за шею, и я упала в нежный запах ее тела. Она жадно пила поцелуями мое лицо и шептала: — Боже! Как я соскучилась… — Анька!.. — Я слабо пыталась освободиться. — Так хочется тепла! Любви… — она продолжала отдавать поцелуи, все сильнее прижимая меня к себе. — Нежности… Через полчаса я вернулась в нашу комнату. Зулька, похоже, спала, отвернувшись к стене. Я тихо легла рядом. Анька уехала днем. До двери ее провожала Зулька, и они приветливо распрощались друг с другом. Я оставалась в комнате. Войдя, Зулька легла на кровать и замолчала непривычно. — Зуль… ты чего?.. не в настроении? — Осторожно спросила я. — Нет, все нормально, — она не смотрела на меня. Зависла тишина. Я поняла, что не смогу не сказать. Иначе я начну фальшивить, оставаясь с ней дальше. — Зуля… — я села рядом с ней на кровать. — Что? — Мне надо тебе что-то сказать. — Говори. Я неуверенно замолчала. — Говори, — она повернула ко мне лицо и посмотрела… так смотрят только любящие и все прощающие. Мне стало стыдно. Я сказала: — Зуля… У меня был интим с Анькой, — и замолчала. Зулька продолжала спокойно смотреть на меня, лежа на спине. — Сейчас вот… утром, когда ты спала. — Я знаю. — Что? — Я не спала. — Ты… знаешь?! — Да. — Зулька… Я увидела, как ее глаза повлажнели. — Зулька! Прости… — Не надо просить прощения, — ее лицо стало искажаться. — Зулька… — Я не могу без тебя! — Вдруг вырвалось у нее, — Ирка! Я не смогу без тебя! Я испугалась. Это была истерика. Она металась по подушке, в отчаянии повторяя только одну фразу: — Я не смогу без тебя!! — Зуля, Зулька, не надо… успокойся, прошу, — я целовала ее мокрое от слез лицо. — Прости меня! Зуля… Зуля… я с тобой! Я только с тобой… Она все же успокоилась и затихла в моих объятиях. Мы лежали долго, молча, разбитые взрывом эмоций. Наконец она осторожно высвободилась и поднялась с измятой постели. — Я пойду погуляю. — Куда? Я с тобой, — я тоже поднялась. — Нет, не надо. Я хочу одна. — Зуля! — Ты не волнуйся. Я просто хочу пройтись одна. — Ну, хорошо… Ты надолго? — Нет, полчаса… — Хорошо… Я буду ждать тебя. Слышишь? — Да, — она устало улыбнулась, постояла, потом подошла и поцеловала в губы. И вышла. Я осталась одна. Н-нда… Страсти… Блинкомпот! Я докуривала очередную сигарету, нервничая в ожидании ее, когда раздался дверной звонок. Слава богу! Вернулась… Я открыла дверь. Она стояла на коленях с белой хризантемой в руке. — Зулька!.. — Прости меня. Наверное, я, действительно, устала от нее. Ведь мы почти не расставались. И мне захотелось сбежать. И сильно захотелось увидеть Чудо. Вечером я сказала Зульке, что поеду сегодня ночевать домой. Мы должны отдохнуть друг от друга. Она согласилась. А я, почувствовав за спиной прозрачные крылышки свободы, предвкушала ночь в Сети. За окнами грозился начаться дождь, но меня это не смутило. А для Зульки это был повод попытаться удержать меня: — Может, не поедешь домой? И поздно уже… — Ерунда! Поеду. В этот момент по окну полоснула молния, затем нехило бабахнуло разрядом и послышался шум дождя. Скорее даже ливня. — Ириш… — У меня зонтик! — Отмахнулась я и, выпорхнув на этих самых стрекозьих крылышках из подъезда, с ходу угодила в огромную лужу. Ливень был нешуточный. Двор потонул в темной воде, и я поняла, что мои попытки найти брод не увенчаются успехом никогда! Я вспрыгнула на бетонную площадку перед одним из подъездов дома напротив и раскурила мокрую сигарету, соображая, что делать. Ноги были уже безнадежно промочены. С небес обрушивались такие беспощадные потоки воды, что я почувствовала себя очень неуютно. Я могу, конечно, упрямо добраться до инет-клуба. Но как я там проведу ночь, вымокшая до костей? Не вставляет… Я закурила еще одну сигарету. Ну, что делать-то? Блин! Обидно-то как. Однако, холодно что-то… Я глянула в направлении окон. В нашей комнате горел теплый свет. А-а-а! Фиг с этим нетом! Я отбросила окурок и, ринувшись прямо в темную воду, выбрала курс на возвращение. Подходили к концу дни Зулькиного пребывания в Кырске. Но она не хотела уезжать. — Зулька, все равно ведь придется… — А я остаюсь здесь! — И что ты будешь делать? — Найду работу!.. Ирка, я хочу быть с тобой… — Как ты себе это все представляешь?? — Обыкновенно. Выходи за меня замуж?.. — Что-о-о?? Мне казалось это глупостями, и я начинала злиться. Инга собралась на неделю уехать за дочерью и предложила пожить у нее это время. И я согласилась, что Зулька задержится. Но отгулы продлять я не собиралась. В первый же день на службе меня безжалостно завалили работой. Зулька, по нашему договору, должна была ждать меня дома и не появляться в конторе. Но она не сдержала обещания и появилась, да еще и не одна. С Анькой. Споткнувшись о мой неласковый взгляд, Зулька поспешила успокоить: — Ириш, мы сейчас уйдем! Я тебе только обед принесла… — она поставила тарелку. Я подняла полотенце, — там лежала целая гора полюбившихся мне сладких оладий. — Испекла? — Ага! — Ее физиономия сияла. — Спасибо… Анька, попробуй, очень вкусно! — Не хочу. Спасибо. — Она полулежала отрешенно в кресле, разбросав ноги. — Напрасно, — я запихала одну оладью в рот. — А как вы… вместе? — Да Анька не знала, что Инга уехала! Открываю дверь — она. — Зулька продолжала дружелюбно улыбаться. — Понятно. Ладно, мне работать надо. — Мы уходим! А когда ты закончишь работу? — Не знаю. В пять, может. Мы вернемся в пять? — Ладно. Гуляйте! Они вернулись после пяти веселые и явно сдружившиеся. А я все еще не могла закончить работу и злилась от этого. В конторе оставался еще только Тошка, тайно гнавший очередную халтуру. Бездельницы вольготно расположились у меня в комнате, зафлажив меня своими прицельными взглядами. — Я должна закончить, придется ждать, — кинула я им, не понимая, как же я буду потом с ними… обеими. — Хорошо, Ириш, мы не мешаем, — поспешила ответить Зулька и полезла смотреть что-то на книжных стеллажах. Анька, оседлав стул верхом, продолжала держать меня под прицелом, усмехаясь чему-то. Я вернулась к вредному разрезу на ватмане. В комнате зависла тишина. — Чем занимались-то? — Попыталась я порушить напряжение. — Ходили домой, я Аньку оладьями накормила, — обрадованно подхватила разговор Зулька. — Понятно, — кинула я, не отрываясь от чертежа. — Мы тут решили вопрос тебе один задать, — вдруг сбила житейскую тему Анька. — Какой еще вопрос? — Я на мгновение оторвалась от разреза, уловив подозрительную интонацию в Анькиной реплике. — Анюта, может, не сейчас?.. — Встревоженно прозвучала Зулька. — А я хочу сейчас услышать! — Капризно ответила Анька, не сводя с меня взгляда. — Что услышать? — Я положила карандаш. — Вы о чем?? Анька подняла подбородок с кистей рук и выпрямилась на стуле. — Эту ситуацию создала ты. Поэтому тебе и решать. — Что решать? — Мы хотим, чтобы ты прямо сказала нам обеим, кого ты из нас выбираешь! — Что?! Зулька села, явно растерявшись. У Аньки чуть смешался взгляд, но она не унималась: — Или ты хочешь завести гарем?.. нет, но дело в том, что мы не согласны. Нам, понимаешь ли, хочется быть единственными. Хорошо, что в руках у меня ничего не было, даже карандаша… — Долго думали?! — Ну, мне кажется, это на поверхности лежит… — Та-а-ак!! Вы что же? В угол меня загоняете?? Вы решили!.. Я должна! Сделать выбор!!! — Бешенство мое выскочило за предельную отметку. — По каким параметрам?! Может, мне сейчас кастинг провести?!! Конкурс красоты?! А ну-ка, девушки??! Вы соображаете, что вы говорите??? Тут растерялась и Анька. Зулька сидела сжавшись на стуле. — Хотите выбора?! Так я выберу! Остаться без вашего общества!!! Без вас обеих! Не понятно, что мне так проще?! Мне так лучше!!! Не понятно?!! — Понятно, — вдруг тихо сказала Анька и, резко поднявшись, вышла из комнаты. — Замечательно! Очень хорошо, когда есть понимание! — Проорала я ей вслед. Зулька молчала, не двигаясь. Я посмотрела на нее. У нее было такое выражение лица, что меня моментально остудило. Я увидела, как ей больно. Аньке наверняка тоже… — Зуль, извини, — я поднялась, — Что-то нервы ни к черту… Она молчала. — Извини, — и я кинулась вслед Аньке, соображая, насколько далеко она могла уже умотать. Но сразу же наткнулась на нее. Она никуда не уходила. Сидела в старом разваленном кресле в коридоре, рассматривая пол у себя под ногами. Я медленно подошла к ней, и она подняла глаза. В них было несмелое ожидание. — Ладно, Ань… Нервы чтот… Ну, ты сама понимаешь… работа тут срочная, да вы еще… со своим выбором. Прости. Она молчала. — Ань… — У всех нервы. Зачем только кричать? — Ну, устала я, Анька. Не понимаешь? Меня тоже эта ситуация… — Ты эту ситуацию сама себе устроила. — Да, сама-сама! Ань… что делать? — Я опустилась перед креслом и протянула руки, коснувшись ее. — Глупо все как! — Глупо? — Она положила свои руки на мои. — А мне вот больно. Блин! Да что же это такое? Почему каждый слышит только себя?? И я вдруг поняла, что хочу остаться с Зулькой. Сейчас хочу. Я посмотрела на Аньку: — Ань, давай ты сейчас поедешь домой? Просто мы ничего сейчас не придумаем. А оставаться втроем нам не стоит. Я обняла ее. — Хорошо? Тут краем глаза я увидела, как из комнаты вы шла Зулька. Увидев нас, она не останавливаясь про шла мимо и вышла во внутренний дворик конторы. Анька крепче прижала меня к себе. — Ладно, Ань, езжай домой. Она не двигалась. — Аня… Она оторвалась нехотя, но послушно. А я так хо тела, чтобы она скорее ушла, оставив меня с Зулькой, что даже не было места для жалости. — Все будет хорошо. Уедет Зулька, и мы поговорим. Обо всем поговорим, да? Она молча взяла рюкзачок, потом, повернувшись, быстро впилась поцелуем в мои губы и, махнув рукой, пошла к выходу. — Пока! — Тихо крикнула я ей вслед. — Не скучайте, — не оборачиваясь, кинула она и ушла. Я выскочила во двор. И не увидела Зульки. — Зуля! — Начиная беспокоиться, я оббежала небольшой дворик и заглянула за стоящий во дворе гараж. Она была там. И плакала, прислонившись к его металлической стенке. Я подошла и обняла ее, наслаждаясь близостью наших тел. — Идем домой! Несколько следующих дней мы провели одни с Зулькой. Аньке я не звонила. Днем мы почти не вставали с постели, а теплы ми ночами гуляли по уставшему от дневной жары городу, валялись на лавках, глядя в небо и уходя в космос; я слушала Зулькины песни, а она мой философский бред. Нас было двое. Следующая неделя Зулькиного пребывания в Кырске уходила в небытие. Зулька взяла обратный билет. Мы жадно любили друг друга в последнюю нашу ночь, как вдруг неожиданно раздался звонок в дверь. Сначала я решила, что мне показалось. Но Зулька тоже услышала его. — Ирка, звонок! — Что за ерунда? Если это Инга, у нее есть ключи… Сколько времени? — Три почти. — Будем открывать? — Наверное. Я открою, — и она, не спеша натянув на себя майку, вышла из комнаты. Я ждала, недоумевая. Вошла Зулька. — Это Анька. — Кто? — Анька пришла. — О, господи! Откуда она? — Не знаю. Мокрая вся… и пьяная, по-моему. — Блин! — Я поднялась и, быстро нацепив на себя что-то, вышла. Анька в прихожей неуклюже сдирала с себя кроссовки, теряя время от времени равновесие. Я остановилась, рассматривая этот процесс. — Привет! — Увидев меня, с нетрезвым энтузиазмом промычала она. — Здрасти! И откуда ты такая? — А мы в Енисее купались! — Скинув, наконец, кроссовки, она неуверенно выпрямилась, и я заметила, что ее джинсы темные от воды. Вышла Зулька, молча наблюдая. — Сдурела? — Я начала злиться. — Что за глупости?! У тебя крышу сорвало?? — Ага! — Она протопала мимо меня, поворачивая на кухню. — Почему бы и нам глупости не поделать? — И она скрылась на кухне. Я взглянула на Зульку и пошла за ней. Анька сидела на корточках у мусорного ведра под раковиной, прислонившись к стене и уронив голову на руки.. — Что случилось? — Ничего! — Пьяно ответила она. — Все замечательно! — Почему ты не дома? Где ты была? — Гуляла! Целовалась! — С кем? — С девушкой! — Я потрясена. Так, ладно, давай в горячий душ и спать, — я подошла к Аньке и взяла ее за руку. Она вырвалась. — Не хочу! Я здесь буду. Здесь так хорошо… — и она снова уронила голову на руки. — Всю ночь собираешься так провести? — Ага! Мне так нравится. Вот посижу — посплю — никому не мешаю… — Анька, перестань! Тебе нужно согреться и снять джинсы. Простыть хочешь? — Хочу! И умереть! — Дура! — Я снова попыталась поднять ее, но Анька яростно вырывалась: — Оставь меня!. , я здесь… Вмешалась Зулька: — Ириш, не трогай ее. — Зулька! Ты посмотри, эта балда купалась в Енисее! Заболеет заплево! — Разберемся. Ты иди в комнату. Я нерешительно посмотрела на Зульку. — Иди, мы сами тут. Я нервно дернула плечами и ушла. Войдя в комнату, я рухнула на постель, злясь на Аньку, испортившую нам последнюю ночь. Дверь распахнулась и появилась Зулька с Анькой на руках. Анька послушно качалась в Зулькиных объятиях и не вырывалась. — У-у-у! Полетели! — Стебалась она. Зулька опустила ее в кресло и принялась сооружать на полу постель. Рядом с нашим диваном. Я фыркнула и отвернулась, не желая больше наблюдать этот фарс. Я слышала, как Зулька укладывает Аньку, подающую пьяные реплики, выключает свет, потом она перелезла через меня и легла у стены. В темноте я видела светлое пятно ее лица. Она тихо поцеловала меня. — Все хорошо, Ириш. Спи… И я действительно уснула. Разбудило меня что-то, не сразу мной осознанное. Я открыла глаза. В комнате было уже светло. Анька сидела на своем матрасе, на полу. Увидев, что я проснулась, она потянулась ко мне и поцеловала в обнаженное колено. И я поняла, что разбудил меня поцелуй. Я резко спрятала ноги под простыню. Зулька, похоже, спала. Анька вновь потянулась ко мне. — Прекрати! — Прошептала я. Анька взглянула на меня и, резко упав на мат рас, отвернулась и замерла. Я тоже отвернулась, прижавшись к Зулькиной спине. И уснула. Проснулась я одна в комнате. На кухне слышались голоса, Зулька, видимо, кормила Аньку завтраком. Я не стала выходить и продолжала лежать. Вскоре голоса переместились в коридор, потом стихли. В комнату вошла Зулька. Увидев, что я не сплю, она улыбнулась ласково и, подойдя, села рядом на постель. Где Анька? — Спросила я. — Она ушла. — Слава богу!.. Как она разозлила меня этой выходкой!.. Зулька… если говорить о выборе, то я его сделала. Я тебя выбрала. Зулька перестала улыбаться. — Зуля?.. — Выходи за меня замуж! Я рассмеялась: — Сначала помолвка! Теперь мне было не отвертеться. Но я согласилась на это мероприятие из чистого любопытства. Зулька же была очень серьезна и даже, я бы сказала, торжественна. Мы купили кольца, и акт нашего полюбовного договора состоялся. В часовне Зулька поставила две свечи перед иконой и, взяв меня за руку, стояла, глядя на Богородицу, о чем-то явно разговаривая с нею. Я чувствовала себя праздным туристом. Потом мы ушли от людей и целовались. Не обращая внимания на мои протесты, Зулька подняла меня на руки и несла по аллее, пока не показались прохожие. Она была счастлива. Вечером она уезжала. Поезд отходил в одиннадцатом часу. Было уже темно, и мы смело стояли на людном перроне, не выпуская друг друга из объятий. Я боялась, что мне придется успокаивать Зульку, но она даже не плакала. Она тихо шептала мне наставления беречь себя, говорила, что все будет хорошо! И, что все — будет! — у нас. Объявили окончание посадки. — Зулька… тебе пора. Она сильно прижала меня к себе: — Я люблю тебя! — И запрыгнула на подножку. Проводница закрыла двери, и поезд медленно двинулся. Зулька прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть меня на темном перроне, и вдруг разрыдалась. Поезд набирал ход. Я двинулась за ним, мне за хотелось броситься к Зульке и снова обнять ее, но ее искаженное плачем лицо и руки, прижатые к стеклу, безжалостно уносило прочь. Неожиданно пошел дождь и смешался на лице с моими слезами. Я не догнала поезд, он скрылся за поворотом. На перроне уже никого не было. Я постояла и, закурив сигарету, медленно двинулась, чувствуя, как мне больно уходить в обратную от движения поезда сторону. Я не понимала, куда мне идти… Город был чужим. Полночи я провела в Сети, а потом, почувствовав сильную усталость, пошла к Инге, думая поспать немного. Я открыла дверь и вошла в квартиру, где еще несколько часов назад мы жили с Зулькой… Вернувшаяся с дочерью Инга спала. Я прошла в другую комнату и, не раздеваясь, упала на диван. И промучилась до утра, так и не уснув. Спать без Зульки я не могла. Только рассвело, я, чувствуя себя разбитой, по кинула Ингину квартиру, оставив ключи на тумбочке. Ощущение покинутости и бездомности было невыносимо. Я поехала в Светлый. Анька была одна. — Анька, мне паршиво… Что я наделала?.. Она так рыдала… Анька слушала меня и молчала. А потом осторожно принялась ласкать меня, но мне было больно от ее прикосновений. Я вспоминала Зулькины руки и не хотела Анькиных… А потом я трахала ее и плакала… Первого сентября мы закрывали с Тошкой клубный сезон. С нами были еще Тошкин друг Виталя и какая-то девица, имя которой пролетало мимо моего сознания всю ночь. Я отчаянно надиралась водкой, курсируя от бара до танцпола и обратно, но никак не могла утонуть в алкогольном трансе, только обжигала вены, все сильнее безумствуя в танцах. К концу ночи я заказала «Адреналин». Я танцевала, и какими-то волнами от моего танца разбрасывало прочь других танцующих, и я оказалась одна, словно в ведьмином круге. На последних аккордах я разревелась, закрыв лицо руками, и услышала аплодисменты. Идиоты! Под утро нам вежливо объявили, что клуб закрывается. Мазохистски желая быть одной и скоро-рассеянно распрощавшись с Тошкой и его компанией, я шла по медленно просыпающемуся городу, а в виски стучало: «Адреналин… адреналин… бьет по глазам… бьет по глазам… бьет… « О, господи! Что я натворила… Как только Зулька вернулась в Уфу, на меня обрушился шквал ее телефонных звонков. Зулька ждала моего ответного визита. Я горячо обещала приехать, но просила подождать хотя бы месяц, чтобы привести в порядок свои финансы. Правда, именно это мне еще ни разу не удавалось. И я звонила в Киев. А по вечерам неслась в чат, чтобы встретить Ее… И, встречая Зульку бессовестно тормозила с ней, потому, что не могла оторваться от Чуды. Я приходила на службу уже к полудню и, помаявшись, набирала Чудин номер. — Алло, — слышала я сонный голос. — Доброе утро, — пыталась я нежно улыбаться в трубку. — Разбудила? Извини… — О, господи! Ты бы еще раньше позвонила! Мы спим еще! — Ну, извини. Я перезвоню! Я выкуривала серию сигарет и снова кидалась к трубе. — Привет! Проснулись?.. — Проснулись. — Как настроение? — Ласково шелестела я в трубку и слышала в ответ капризно-недовольный голос: — Хорошее настроение! Если б еще не будили в такую рань. — Да, промахнулась я что-то со временем. А хочешь песню послушать?.. — Какую еще песню?? — Ну, просто песню, — и я, не дождавшись ответа, нажимала «плэй» на магнитофоне, прижимая трубку к динамику. На том конце трубы ошарашенно молчали, но слушали. — Понравилось? — Понравилось. Ну все, мне на работу собираться надо! Пока! — И она первая вешала трубку. А потом звонила Зулька и стонала от тоски по мне. Что стало уже слегка доставать… Однажды случился забавный эпизод с этими звонками. Я зарядила утром Чуде песню «Снайперов» «Дым». Она вежливо выслушала, а потом даже отозвалась парой фраз. Через несколько часов позвонила Зулька и, исчерпав весь запас нежных слов, вдруг запела. Куплет из «Дыма». Тот самый. А вечером, в чате, я рассказала об этом Чуде, и она вдруг ответила, что год назад пела те же самые слова Нике… Хех. Так прошел месяц, и ни в какую Уфу я так и не поехала. Да, честно говоря, и не собиралась… С площадей, припорошенных желтой листвой, уже исчезли летние кафе, и город стал прозрачным. Было еще тепло, но солнце остывало вместе со мной… Зулька грозилась приехать сама, а ее стенания раздражали уже конкретно, иногда я срывалась и обвиняла ее в беспардонном эгоизме. И все чаще стала проводить вечера в пивных посиделках с Ингой. Она приходила с пивом ко мне на службу, и мы никуда не шли, одурманиваясь никотином и объедаясь философским трепом до тошноты. — Тебя любят, — утверждала Инга. — Какая такая любовь? Все только «Дай! Дай! Дай! «. А отдавать никто не хочет… Я же не бочка бездонная! — Э-э-эх! Вот так всегда — нас любят те, кого не любим мы, а мы любим тех, кому мы не нужны. — Ну, не знаю… Не в этом дело… Просто не умеем мы любить, вот и все! — А что такое любовь? — Хм… любовь — это свет, — выдавала я, упиваясь нетрезвой мудростью, — Ну просто светишь, потому что наполнен любовью, светишь всем, понимаш?? И ничего взамен не только не требуешь. Но и не просишь… даже! — Это, наверное, не та любовь. — Что значит, «не та»? — Я почувствовала легкое раздражение от Ингиного упрямого нежелания принять как аксиому мои мудрые выкладки. — Любовь, она одна! Все другое — не любовь! — А что же? — Инга никогда не выходила из своего ровного состояния полутранса. И голос не повысит, и не жестикулирует отчаянно, как я. Как корова после дойки. — Блииин!!! Да все, что угодно! Все, что угодно, только — не любовь!! Любовь с большой буквы, на стоящая! Не привязки, не зависимость, не само утверждение! Блинкомпот! — Это какая-то неземная любовь. — Это — ЛЮБОВЬ! А все остальное — дерьмо! — Я вытряхнула последнюю сигарету из пачки. — Блин! Надо за сигаретами идти. — Я могу сходить. — Сходи, солнце! А пива еще хочешь? — Ну, можно… — Давай еще по одной! Хорошо сидим. Она быстро вернулась. — Инга, ты извини, я свинья такая, гоняю тебя. — Да ну ладно, чего там. — Не по-онял! В смысле — «ну, ладно, что свинья»? Инга засмеялась, выгружая пиво: — Да нет! — Хех, ладно, — я открыла бутылки. — А ты думаешь, меня Брызга любит? — Конечно, любит! — А Зулька? — И Зулька любит. — А ты? Она смущенно хмыкнула, усаживаясь на стуле с новой сигаретой в руке: — И я люблю! — Да ну-у-у? — Я соорудила в своем взгляде игривый интерес. — Да я всех люблю! — Поспешила уточнить Инга. — Ой! Это как же? Святой вселенской любовью? — рассмеялась я. — Да. — Окей. Приехали. — Я откинулась на спинку кресла и заскучала. — А вот ты сама умеешь любить? Так, как ты говоришь? Про свет. — А ч-ч-черт его знает!.. — Я пожала плечами. — Вот скажи, если они меня любят, как ты утверждаешь, значит… что-то их тянет? Что-то я даю, значит? — Даешь, наверное. — Вот! — Я снова откинулась на спинку кресла. — Дурацкая ситуация… Ну, почему я должна выбирать? Не хочу я от Брызги отказываться и от Зульки не хочу… Они разные… и обе мне нравятся… я бы дружила с ними… ну, и трахалась иногда… почему нет?! Ну, скажи, разве, это ненормально? — О-о-ох! — Инга хлебнула пива. — Не знаю… Жалко мне вас всех. — Драсти! А чего жалко-то? Инга поставила бутылку на стол: — Я тут недавно Лермонтова перечитала, — Инга была весьма читающей девушкой, недаром в библиотеке работала, — про Печорина… — И чего? — Ну, вот он тоже… Увлекал женщин, гад такой! — Инга засмеялась. — А не мог… любить он не мог! Сам мучился и их, бедных, мучил. — Хм… — Я зажгла новую сигарету. — А, пожалуй, поспорю я с вами, барышня. — Да? Ну, поспорь, — Инга тоже потянулась к пачке за сигаретой. — Я многозначительно выпустила дым в потолок: — Как раз Печорин-то любить умел. — Печорин умел?? Да он импотент душевный! Кстати, я подозреваю, что и физический тоже, — Инга залила слабый эмоциональный всплеск оче редной порцией пива. — Дэвушка! Уверяю вас! Печорин любить умел, а любви ответной не находил. — Да ты что говоришь? — Истину говорю вам! — Я засмеялась и сгруппировалась в кресле поудобнее, намереваясь задавить Ингу своей версией о любовных возможностях «Героя нашего времени». — Вот как раз он и не получал ответа… ни от кого — ни от Бэлы, ни от княжны, ни от зануды Максим Максимыча, ни даже от Веры. Ну, ты вспомни! Они же все… им всем надо было… им было важно только его к ним отношение! А сами! Что они сами? Кто он для них? Какой он? Они этого не понимали, но самое главное! — и не пытались понять!!! Даже Вера, я думаю… Не того она видела в нем, кто он был на самом деле… — Я опять ринулась за сигаретой, и пальцы мои дрожали от возбуждения. — Вот и меня… не видят… Понимаешь?? Фантом я… виртуальный! Придумали себе девушки меня и любовь ко мне, такой и упиваются! А мне обидно!! Понимаешь? Да послать бы их всех!!! — Я выпустила с очередной партией дыма струю гнева в потолок и замолчала. Надоело мне что-то. Базар этот надоел. Инга молча курила, не отражая моего эмоционального шторма. Я затушила сигарету и потянулась за пивом: — Ох, девушки! Сложно с вами… Нежные вы такие — вам надо, чтобы вас любили! С мужиками легче. С настоящими мужиками, конечно. — А настоящие мужики — это какие? — Отозвалась, наконец, Инга. — Ну… «я героев не встречала… в этой жизни», — я сползала с кресла. — На горшок хочу, счас приду. — Угу! Я тоже потом… — Слуш, может, еще сгоняем за пивом? — Вернувшись, предложила я. — Давай! — Инга была уже порядком под хмелем и, видать, совсем отпустила тормоза. — А-а-атлично! Помирать, так пьяными! И мы продолжили наше плавание по философским волнам с сильным ароматом пива. «И, может быть, я завтра умру! и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!» Одурев от дыма, пива и трепа, я захотела почему-то позвонить Брызге. — Алле! Анька, привет, — нетрезво промычала я в трубку. — Даров! Ты откуда? — Из Кырска, откуда еще. — Ты че, еще на службе?? — Ну да. А что? — Пьешь? — Ну, пива немного. Разговариваем мы. — Кто это мы? — Я и Инга. — Как интересно. — А что? — О чем можно разговаривать столько времени? — Да о чем угодно. За жисть. А сколько счас, кcта? — Ты чего, и времени не наблюдаете? Без пятнадцати одиннадцать, вашет, девушки. — Сколько? — Без пятнадцати! Одиннадцать! — Ни фига себе… — Я бросила взгляд на Ингу. — Однако! Посидели мы… — Не, а че вы там делали все это время? — Да разговаривали, говорю же! Ладно, Анька, все, пока, а то Инга счас в шоке будет, у нее же ребенок дома один. — Не, ну, нормально. — Ты когда в Кырск приедешь? — А надо? — Да, я соскучилась уже. — Можно подумать. — Анька, ну перестань! Приедешь? — А как же Зуля? Че, не звонит? — Так, Анька, не хочешь увидеться? — Вот кричать не надо. — Извини, не кричу… Приедешь? — Ну, приеду… наверное. — Во сколько? В пять будешь? — Буду… — Ну, все, — я улыбнулась, — тогда до встречи! Ага? — Ага… — Целую! Мы помчались! — Я положила трубку и взглянула снова на Ингу, — На часы хочешь посмотреть? Инга была в ужасе от мысли, что ее ребенок один дома, и мы вылетели из конторы, оставив за собой батарею пустых бутылок и живописные натюрморты из многочисленных импровизированных пепельниц. Я сидела в Сети, когда в зале инет-кафика появилась Брызга. И на моем лице выразилась скорее досада, чем радость от встречи, — мне не хотелось расставаться с Чудой. Мне пришлось все-таки выползать в реал, но настроения отвечать на вопросительно-робкие Брызгины ласки не было. Брызга надулась, и мы молча ползли по набережной, каждый в своей ракушке. Брызга отбежала к киоску, выбрала там мороженое и, вернувшись ко мне, скучно ее ожидающей, вдруг спросила: — Ты никогда не задумывалась, как сексуальный опыт отбирает у тебя детство? — Что? — Очнулась я. — Ты о чем? — Да так… Брызга скоро уехала, а я, против обычного, не стала дожидаться отправления автобуса и, зарулив в инет-кафе, снова погрузилась в виртуал. На следующий день отчего-то снова прозвонилась моя одноклассница Танька. И я охотно отозвалась на ее прозрачные намеки увидеться вечером, потому как Инга сегодня собиралась отбывать повинность перед своим дитем и пиво со мной отменила. Танька похвально пришла со своим. Две бутылки для начала. Надо сказать, это меня несколько удивило, так как Танька по каким-то своим принципам меня никогда не баловала. За окнами нудил осенний дождь, и мы остались вечерять у меня в конторе. Основательно устроившись в кресле, Танька начала с бурных жалоб на жизнь, обид на свое начальство и непорядочность многочисленных малознакомых и совсем незнакомых мне персонажей. Я без напряга отражала всю эту ненужную инфу, и она улетала куда-то под потолок вместе с сигаретным дымом. Танька, выговорив наконец всю эту хрень и чуть расслабив нервные мышцы пивом, переходила к другой своей извечной теме — о неутолимой жажде полета. Танька когда-то мечтала быть актрисой, но эта стерва-жисть не дала ей реализовать ее розовую мечту. Эту тему надо было разбавить новой партией пива, и Таньке пришлось сбегать. Мы продолжили, и тут я уже зазвучала Таньке в унисон. У меня тоже были поводы повыть от тоски. Я принялась жаловаться на заморочки мои в отношениях. Личных. Танька живо откликнулась, и у нее в глазах загорелся знакомый мне уголек любопытства. Забыв о собственных проблемах, она безжалостно накрыла меня артиллерийским огнем бестактных вопросов о последних моих лав-стори, жадно выслушивала и резко комментировала, мешая в своих репликах обвинения меня в чудовищ ном эгоизме с жалостью ко мне же. — Это распущенность! Блудливость, неразборчивость в связях!.. Поддаться минутному чувству! Себя растрачивать!.. Ее реакция меня только забавляла, и я, лишь для виду, лениво отбивала ее атаки. Пошла очередная пара пива. — Чудовище! Тебя надо в клетку посадить! Изолировать тебя и лечить! Ты всех заражаешь! — Чем? — У кого — что… Ты никого не оставляешь после себя счастливым! — Знаешь, Танька, а я благодарю Бога за то, что в моей жизни были все эти люди! Они все… они меня все же любили… как умели! Как умели они… — Да, есть еще слабые люди! — Зло парировала Танька, сверкая на меня глазами. — Слабые и… несчастные! Не они должны тебя на руках носить, а ты! — Я счас скажу тебе умную вещь… — снисходительно пыталась я сбить ее гневный настрой. — Ну, скажи! Первый раз! — Не унималась она и не давала мне продолжать. — Не имеешь ты права так вести себя!.. Я бросила попытки установить волнорезы от штормящей Таньки и ушла в общение с сигаретой, из никотинового тумана посылая Таньке слабые реплики: — Мы пьяные… — Нет! Я с каждой бутылки трезвею!.. — И она опасно жонглировала ею перед моим лицом. — Сорь, не расслышала… — следила я за траекторией бутылки. — Что? — Ну, ты что-то еще сказала… — вяло отзывалась я. — Они — дуры! Вот, что я сказала! — А-а-а… — И я тоже!.. — Танька вдруг резко замолчала, а я все же умудрилась уловить какую-то новую интонацию в ее последней фразе. — Ты про что? Ты-то почему — дура? — Потому! — Танька отвернулась и схватилась за бутылку. — Потому что — тоже!.. — Что — тоже?.. Тоже? Что хочешь сказать?.. Ты?.. И ты?? — Да! Теперь онемела я. Ненадолго. — Танька, не может быть. — Может! — Я — тебе? нравлюсь? Танька нервно вздохнула: — Было. — Было? А сейчас? — Не будем про сейчас!.. — Она помолчала, от вернувшись. — Ужасно! Зачем ты себя так растрачиваешь?! Я затянулась, с новым интересом разглядывая Таньку: — А когда это? Ну, скажи! Еще в школе?.. И Танька вывалила всю эту ошеломляющую ин формацию. Седьмой класс. И как однажды летом мы сидели и смотрели, как мальчишки лупятся в волейбол, а я обнимаю Таньку, спасаясь от вечернего холодка, и она замирает… И как она потом ждет… ждет, что что-то будет… А я… — Танька!.. Ты почему молчала? Почему не сказала тогда? — Я не говорю никогда! И сейчас зря сказала… и потом, я думала, ты видишь… — Ни фига! Я ничего не видела! Блин… Не, так не бывает! Танька, не верю я! Танька? — Не смотри на меня! — Танька… Она закурила. — Слуш, Танька, почему алкоголь нас расслабляет и вытаскивает из нас… Она вдруг снова зажглась: — Я могла и на трезвую голову тебе сказать! Почему ты меня оскорбляешь?! — Танька… извини? — Твоя эта фраза вечная — «Извини»! Через труп переступишь — «извини»!.. Я тихо вернулась к сигаретам. Танька тоже затихла, а потом вдруг сказала: — Выхода нет. Не вижу я выхода! Я промолчала, усмехнувшись про себя и не уточняя, о чем она. Наши отношения с Брызгой, все реже и реже взрываясь былыми эмоциями, постепенно затухали. Я трусливо стала игнорировать Таньку и настойчиво возвращала гарантированные от неожиданностей пивные рандеву с Ингой. Но одним из последних октябрьских вечеров, под хорошее пивное сопровождение, я соблазнила ее. Я сидела, нет, почти лежала в кресле. Инга подошла, чтобы затушить сигарету, и я провела рукой по ее бедрам. Инга, безжалостно расправившись с окурком, осталась стоять. То, что произошло потом, меня сильно изумило, потому что она трахала меня с такой жадностью, словно хотела этого давно. При этом ее нисколько не обижало мое равнодушие к ее сексуальному удовлетворению, она получала его, отражая мои оргазмы. В близости она вдруг оказалась более разговорчивой и эмоциональной и ласкала меня не только руками, но и потоком нежных слов. Что смешило, вообще-то. Признаться, я думала, что одного этого «падения» Инги для меня будет достаточно и продолжения не последует. Но каждые последующие наши встречи после пива как бы само собой перетекали в интим. После первого «раза» мы договорились, что Брызга никогда не узнает о новой составляющей наших отношений, — Брызга, теряя меня, все сильнее тянулась к Инге, общением с ней защищая себя от неприветливого мира. Сама Инга как будто очнулась после спячки, что было забавно наблюдать. Зулька продолжала мне звонить, отчаиваясь и снова надеясь на новую встречу со мной в реале. Я приходила к ней во снах. А мне снилась Чуда… Она была там то мучительно близко, то ускользала от меня. Я болталась поздними вечерами в Сети, бросалась звонить, когда вдруг снова получала резкий отлуп, хотела, мечтала и теряла голову… А Чуда вдруг неожиданно стала протежировать мне Зульку. — Ехай в Уфу! — Мягко-настойчиво отвечала она мне на мои занудные стенания о любви к ней. — Не хочу я в Уфу, — шептала я, мазохистски упиваясь своими страданиями. — Я тебя люблю. — Не мучай тогда девочку. Отпусти ее. — Аня… — Что? — Я люблю тебя… — Надоело. Было больно. — Хорошо! Все! — Заводила я истерику. — Я не буду больше звонить! Я исчезну из Сети! Все! — Пугаешь, что ли? — Не пугаю… — Знаешь, давай, действительно надо уже это завязывать. — Завязывать? Тебе, конечно, это легко… у тебя есть… — Ир, ты хоть раз подумай о других, нельзя же только за своим «хочу» вестись. У нас с тобой ничего никогда не будет. Это я тебе обещаю. — Не обещай… — Это — я тебе — обещаю! «Йе!!! Не понимаю! Что это? У них? Любовь?? Не верю. Такая преданность Нике. Ерунда это! Не бывает. Просто каприз. Чуда, ты будешь моей!!!» Мы столкнулись с Брызгой в «Порте». Был больной мокро-серый вечер начала ноября, и мы пошли в ближний ресторанчик. Поговорить. Я была рада видеть Аньку — как-то теплее стало в ее присутствии в этот унылый вечер. В космосе большого скучно-пустого зала ресторана мы были словно маленький островок жизни. Я взяла себе водки, а Аньке — традиционный куриный бульон. Мы осторожно были рядом, сталкиваясь время от времени какими-то фразами. И вдруг Анька спросила. Она спросила, есть ли у нас — у нас с ней — будущее. В ответ я в очередной раз наполнила свою рюмку. Вот блин! И напряг пошел… Почему нельзя… проще, почему нельзя? И тогда я сказала: решай сама. И выложила ей обо всем, чего она не знала. И об Инге тоже. Хочешь принимать меня такой? Я буду рада… Но не напрягай меня, плиз! Она ответила, что ничего неожиданного обо мне не узнала. Я обрадовалась поверить этому, но почувствовала, как к концу нашего милого ужина она тихо и печально закрывается, словно цветок с приближением ночи. И я снова осталась одна. Наше расставание в этот вечер было безвкусным, как дистиллированная вода. О том, что Брызге все известно, мне пришлось предупредить Ингу. Сначала я не услышала никакой негативной реакции. Но спустя неделю поняла, что Инга стала растворяться где-то за горизонтом моего жизненного пространства. Она отказывалась от встреч, ссылаясь на нехватку времени, но я чувствовала, что это неправда. Меня стали злить непонятки, и я настояла на встрече, чтобы выяснить происходящее. Мы встретились в той же харчевне, где у нас был последний разговор с Брызгой. Обычное Ингино внеземное состояние в этот вечер трансформировалось в китайскую стену. От меня. Она вела себя спокойно, скупо-вежливо отвечала на мои необязательные вопросы о делах, о ребенке… И прятала взгляд. — Инга, что-то случилось? — Ничего не случилось. — Без паузы отпасовала она. — Это неправда, Инга, я же вижу. Говори! — Да что говорить ?.. — Она неумело сыграла плечами недоумение. Блин! Ты не укаешь отсюда, пока я не выясню, что происходит! — Ты Аньку видишь? — Тут Инга замялась. Из пачки была вызвана на помощь сигарета. Инга закурила. — У тебя возникли проблемы с Анькой? Так? — Да. Я откинулась на спинку стула: — Па-а-анятно… Что она говорит? Инга вновь пожала плечами: — Она ничего не говорит. — Нервно выдохнула дым. — Она меня избегает. — Н-да… История… И что? Ты считаешь меня сволочью? — Инга промолчала. — Ну скажи! Я хочу понять. Инга убила сигарету о дно пепельницы: — Зачем ты это сделала? Мы же договорились, что Анька ничего не узнает. Я вздохнула: — Понимаешь, у нас с ней был такой разговор… Я не могла не сказать. И потом… неужели ты думаешь, что об этом она так никогда бы и не узнала. Инга наконец одарила меня своим взглядом: — Дело в том, что тебе это простится! А мне… А я выгляжу как… — О-о-о! Вот, в чем дело!.. Мне простится? А тебе обидно, что тебе — не простится? Да ты о чем?! — Да. Тебя все равно любят, тебе прощали всегда, и будут прощать! А я … дерьмо теперь! — Инга, ты прости, дорогая, но как ты себе это представляла? Мы будем трахаться за спиной Аньки!.. и ты считаешь это честным?? Значит, дерьмом ты быть не хочешь? Поступая при этом дерьмово?? — Ну, да… ты права, конечно, — Инга снова закурила. — Но зачем ты сказала?? — Да, черт возьми! Да, я сказала! Я имею право поступать, как считаю нужным! И ты имеешь право оценивать мой поступок, как ты его оценишь! Ради бога! Инга, ну ты взрослая баба! Ты сделала это, неужели ты думаешь, что вот так бы все и сходило?? Предавать Аньку и дружить с ней! Инга, опомнись! За все надо платить, ты это не знаешь? Инга явно смешалась и ринулась за спасением к пиву. — Я понимаю — за все надо платить… А ты сама готова платить?? Я рассмеялась: — А я плачу. И не плачу от этого! Господи, Инга… ты меня удивляешь… — Чем? — Ощетинилась она. — Не знаю, безответственностью какой-то… не зрелостью! Извини. Mы молчали. Я украдкой наблюдала за ней, с тоской чувствуя нарастающее разочарование в человеке. — Да ладно, не переживай. Пройдет время, Анька успокоится, все забудется. — Не знаю. — Ну, всякое бывает. Я объясню ей. Инга вздохнула. Мне отчего-то стало весело. — Слушай, а мы с тобой трахаться-то еще будем? Она испуганно взглянула на меня — Нe-e-ет! Я не смогу… Из-за Аньки… не смогу. — Жа-а-аль, — простебалась я. Инга сделал паузу, расправляясь с очередным окурком: — Не знаю. Ну пока, во всяком случае… — Да, ка-анешно-ка-анешно, — я рассмеялась. — Ну что, будем брать счет? А то тебе, наверное, уже пора. — Ага! — Суетливо отозвалась она и быстро допила пиво. На перекрестке мы чмокнули друг друга в губы и кинули: «До встречи! «, хотя наверняка нам обеим эти встречи были уже не нужны… «Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю и других?.. « Позвонила Кирка. Она, видать, получила короткие «отгулы» у своей благоверной, и ее снова потянуло ко мне. Я не стала ее тормозить. — Приезжай! Вечером, в опустевшей конторе, под предупредительно принесенное Киркой пиво, я заливала ее «жилетку» жалостливыми слезами. Кирка молча слушала, не сводя с меня преданно-влюбленных глаз. — Понимаш, Кир, — пьяно плакалась я. — Нету со мной такого человека! Одинокая я! Кирка в унисон моему нытью кивала головой, громко выдувая дым следующих одна за другой сигарет. — Устала я… Так хочется… понимания… тепла… Да я бы, Кирка, такому человеку так была бы преданна! Ты понимаешь?? Если бы нашелся… А-а-а! — Я отчаянно махнула рукой. — Никто не умеет давать! Всем только взять хочется… — Не всем… — вдруг тихо прозвучала Кирка. Я, усмехаясь, посмотрела на нее: — Ну да! себя имеешь в виду, ка-анешно? — Да. — Не смеши, а? — Я не смешу… — Кирка опустила взгляд и вновь подняла его на меня. — Если бы ты захотела… Я бы могла быть таким человеком! — Ой! Кир… слышали уже… — Почему ты не веришь? Хех… Я выстроила задумчивый взор в своих нетрезвых глазах и устремила его на Кирку. — А как же Ядвига? Кирка помолчала. Я с любопытством ждала. — Я хочу быть с тобой. — Заявила она, набравшись решимости. — Ты уверена? — Да! Теперь паузу установила я. Как бы размышляя. Кирка напряженно ждала. А я не верила ей… Но, почему бы не подыграть? — Хорошо… — я провела ладонями по лицу, вытирая с себя вековечную усталость. — Давай так. Я дам тебе подумать. До завтра. Завтра ты придешь и скажешь это еще раз. Или не скажешь. Я — согласна. Я делаю ставку на тебя. Да? Кирка кивнула. Я улыбнулась: — Спасибо тебе. — За что? — Ты меня любишь? — Да. Я снова долго-печально посмотрела на нее. Улыбнулась. — Хорошо. — Я поднялась и, подойдя к ней, на клонилась, скромно поцеловав возле губ. Кирка рванулась поймать мои губы своими, но я уже отстранилась. — Ладно, Кир, пойдем, уже поздно. Завтра, значит, увидимся. Кирка снова кивнула и тоже поднялась. Я молча-торжественно собралась, и мы вышли. — До завтра? — Да. И пошли каждый на свою остановку. Я с любопытством ждала следующего вечера. Кирка пришла, когда у меня в комнате зависали Тошка с его другом. Мы вчетвером убили пару часов, а потом разошлись парами. Мы топтали мокрый снег и молчали. Я поняла, что мне придется помочь. — Ну, что ты решила? Кирка еще протопала несколько шагов и вздохнула: — Я не могу бросить Ядвигу. — Понятно. Больше не было смысла говорить. Я вытащила сигарету и закурила на ходу, словно сигаретным дымом пытаясь вытолкнуть Кирку из моего пространства. Но она не ушла: — Может, мы будем с тобой встречаться… так? — Зачем? — Ну… я не могу без тебя. — Что?? — Я рассталась с сигаретой. — Так, я не понял, ты мне что предлагаешь? — Встречаться… — В смысле, трахаться?? — Ага. — Она кивнула. — Весело, однако, — это было настолько неожиданно, что удивление опередило гнев. — Интересно, а Ядвига об этом будет знать? — Нет, нельзя… Она не переживет. — Как мило! — Скорее всего, я должна была оби деться, но тут из недр сознания попер гнев. — Ты соображаешь, что ты говоришь? Ты понимаешь, что оскорбляешь меня?! — Нет… — Что — нет?? — Не оскорбляю. Я резко остановилась. Кирка по инерции сделала пару шагов и тоже притормозила неуверенно. Она не смотрела на меня. — Так, дорогая, ты видишь эту дорожку? — Я пафосно протянула руку, сжигая Кирку гневным взглядом. — Вижу, а что? — Так и топай по ней! Кирка несмело взглянула на меня и снова спрятала глаза. — Давай, любимая, не тормози! — И я, развернувшись, пошла в другую сторону, дрожащими пальцами пытаясь вытащить сигарету из пачки. Теперь стало обидно. До слез. На следующий день снова позвонила Зулька. О, господи, точно — зануда! Что ей от меня надо??? — Ты не приедешь? — Голос ее был глухой, без оттенков. Как в затишье перед бурей. — Зуля, я не могу пока. — А ты хочешь приехать? Я приеду сама! Ирка, давай я приеду! — Не надо… я не знаю. Зуля, ты прости… но я не уверена, что у нас с тобой может быть… продолжение. Извини. Там зависла пауза. — Зуля, ты пойми… И меня оборвал резкий всхлип в трубку: — Я тебя бросаю! — Она стала захлебываться рыданиями. — Я решила тебя бросить, слышишь?! — Зуля, послушай… Зуля… — Я тебя бросила!!! — И послышались гудки. — Зуля! …Я осталась сидеть на корточках с пустой трубой в руке. Хех, не было сил подняться. Да и за чем?.. Мы с Тошкой напились. У Тошки тоже случился разрыв в любовных отношениях, так что мы с ним совпали. В реале нас никто не ждал, и я утянула Тошку за собой в Сеть. В нет-кафе привычно не удивились нашему состоянию, и мы уселись за машины. Было две свободных рядом, и мы расположились спиной друг к другу, нырнув каждый в свой сайт. Я зашла в чат, параллельно загрузив почтовый ящик. Увидев в чате Чуду, я кинулась к ней. И с досадой заметила, что она более увлечена разговором в руме с Сантой. Блин! Это был, показавшийся мне пустым, треп о меню на ужин. Домашний ужин. Семейный. Бредятина… Обиженно затормозив свои мессаги к Чуде, я вернулась к ящику и увидела там письмо от Брызги. Стукнув мышью по адресу, я стала ждать его проявление на экране. Тут меня окликнул Тошка: — Ира! Ир, прочитай! Я обернулась, на Тошкином мониторе висело письмо от его ушедшей накануне «любви». Прощальное. Прочитав, я похлопала Тошку по плечу: — Ничего, Тошка, не переживай. Пошли они все! — И вернулась к своему экрану. А там уже раскрылось письмо от Брызги. Всего несколько строк. Н-да… — Тошка! Прочти… «Я так не могу. Мне больно, понимаешь? Желаю тебе счастья!» Это всё. В чате продолжалось семейное воркование Чуды и Санты. Я не могла на это смотреть. И вышла. Мы с Тошкой уныло тащились по опустевшим улицам. От сырого воздуха было зябко и не спасало никакое количество одежды. — Ну и слава Богу! — выдохнула я. — Ну и хорошо! Одной лучше, Тошка! Одной лучше… — Точно! — Теперь свобода! Мы вышли на автобусную остановку и замолчали. — Тошка, иди, не жди моего автобуса. — Да я уж провожу… — Ну, как хочешь. А мне хотелось почему-то избавиться от Тошкиного общества. Я обрадовалась, увидев свой маршрут, и натянуто-приветливо отмахнув Тошке рукой, быстро спряталась в салоне автобуса. Я впала в нервную спячку, откуда время от времени меня выдергивало виртуальное общение с Чудой. Больше ни с кем общаться мне не хотелось. Я бросила флиртовать в чатах, не отвечала на письма, и их поток стал иссякать. В обмелевших ящиках я вдруг обнаружила оставшееся без ответа письмо моей подруги. Если сказать точнее, друга. На протяжении двадцати лет ближе друг друга у нас с ней никого не было. Даже, после того как она вышла замуж и нарожала детей. А потом уехала в совсем уж дальнее зарубежье. Она прощала мне такие свинские вещи, за которые мне стыдно по сей день. Она меня понимала. Наша переписка была постоянной, хотя и прерывалась периодами, когда меня уносило вихрями жизни, а ее одолевали житейские проблемы на новом месте обитания. Я открыла ее письмо, перечитав. А потом накатала свое. Огромное. Все, как всегда, рассказывая ей. Мне стало легче. К католическому рождеству я получила от нее открытку. |
||
|