"Ледяной шторм" - читать интересную книгу автора (Станюкович Константин Михайлович)VКак только “Баклан”, прогудев о приходе, ошвартовался у мола, Антон Жученко, чернявый и курчавый молодой матрос с бесшабашно-смелым и жизнерадостным пригожим лицом, то и дело прибегал на корму и взволнованно и жадно вглядывался в начало мола, поджидая кого-то. Он не обращал внимания ни на завывающее море, ни на ледяной ветер, трепавший его шелковистую бородку и кудрявые волосы, выбивавшиеся из-под матросской нахлобученной шапки, и, казалось, в своем не особенно теплом буршлате, застегнутом наглухо, не чувствовал резкого холода. Словно прикованный, весь нетерпение и ожидание, он впивался в каждую женщину, показывавшуюся на повороте с улицы на мол и сколько-нибудь напоминавшую ему издали ту, которую он так возбужденно ждал. И его острые, как у ястребка, карие и лукавые глаза вдруг загорались радостным блеском, и взгляд становился нежным, ласкающим и влюбленным. Ему виделось, что спешит его желанная, любимая… Это она, Матреша… Невысокая, аккуратная, такая франтоватая… Но еще минута, и матрос увидал не ту, которую ждал. “И что за рыло!” — мысленно досадовал Антон. Его лицо, быстро меняющее выражение, уже омрачилось. И, подавленный и тоскливый, Антон снова взглядывал в показывавшиеся женские фигуры и, не узнав Матрены, начинал волноваться и злиться. Прошло полчаса. Время казалось бесконечным. Прогудел долгий свисток и за ним короткий первый. Антон был в отчаянии. В следующее мгновение, взбешенный и ревнивый, он уже питал злые обвинения против Матреши и мысленно повторял: — Подлая!.. Шельма! Антон уже решил, что из-за такой “подлянки” не стоит убиваться. Ну ее, сволочь, к черту. Наплевать! При первой же встрече искровянит ее обманную рожу. Однако не отходил от кормы. Антону делалось обиднее и оскорбительнее. Он был привержен до дурости, сохранял закон, был ласков, не пьянствовал, не ругал и — дурак, как есть дурак — не бил, как бы следовало, чтобы понимала. Он в бурю уйдет, а ей все равно… Видно, опять зашилохвостила… — Бесстыжая обманщица!.. — прибавил он вслух. И Антону нестерпимо захотелось видеть сейчас, сию минуту эту “подлую”, чтобы все обнаружить. Он покажет себя, как обманывать… Покажет, и потом пусть убирается навек. Матросу казалась теперь секунда целой вечностью. Он загорелся и, словно бешеный, сбежал с парохода и бросился к агентству. Два пожилые носильщика-армяне сидели у стены, притулившись за ветром. — Братцы!.. Спешка!.. Кто съездит духом в город? Оба равнодушно подняли большие, влажные и ленивые глаза на нетерпеливого матроса и спрятали в гарусные шарфы, намотанные на шее, свои большие, сизые, мясистые носы. Ни один даже не ответил. — Идолы! Не даром. Заплачу! — Дежурный. Нельзя! — ответил один. — И мне нельзя! — промолвил другой. — А ты не барин, не ругайся! — обидчиво прибавил он. — Целковый дам! — А куда? — вдруг разом спросили оба носильщика, несколько оживляясь. — В Виноградную. — Мороз-то какой. Хо-хо-хо! А тебе какая такая спешка? — спросил более добродушный и любопытный носильщик. — Дать знать женке, чтобы явилась. Наживешь карбованец, армяшка! — Не подходит. А ты вот мальчика пошли, сродственник, племянник. Умный, все справит. Наумка!.. Подошел черномазый, черноглазый и носатый мальчик. Антон облегченно вздохнул и торопливо заговорил: — Живо, Наумка! Бери первого извозчика и жарь в Виноградную, дом Кукораки… Знаешь? Мальчик утвердительно кивнул. — В доме меблированные комнаты барышни Айканихи… Не забудешь? — Знаю Айканиху. — У нее в горничной Матрена. Пусть в один секунд сюда на извозчике с тобой… Мол, матрос Антон наказал, чтобы беспременно. “Баклан”, скажи, в “рейц” отходит… Шторм! Понял? — Все поняли! — хитро улыбаясь, ответил Наумка. — Вали, Наумка! — кинул Антон, подавая мальчику деньги на извозчика. — Постараешься, целковый! — А если пароход уйдет? — вкрадчиво спросил Наумка. Оба носильщика хихикнули. — Беги же! Да лётом! Отдам дяде! — грозно закричал Антон. И маленький Наумка, словно бы жеребчик, получивший внезапно плеть, помчался со всех ног. — Наумка молодца… Исправно сполнит. Он — башка, даром что мал! — любовно сказал носильщик, восхищенный предусмотрительностью племянника, и подумал, что следует с Наумки получить “могарыч”. Но матрос не уходил и волновался. — Будь спокоен, Наумка не обманет — возьмет извозчика! — прибавил Наумкин дядя. — То-то не обманет… А уж и шельмоватый Наумка! — Понятливый. И привезет твою супружницу. Только отпустила бы Айканиха. Строгая барышня… уксусная! — протянул армянин. — Знаю, что уксусная и зудит. Однако не посмеет… И Матрешка не овца… Отчекрыжит… Бойкая на язык! В эту минуту мальчик сел в коляску, въезжавшую на мол, и скрылся. — Спасибо, братцы! С этими словами Антон побежал на пароход. Снова прислонившись к борту кормы, он впился вперед на мол и, взволнованный и вздрагивающий, будто в лихорадке, повторял: — И что за сволочь Матрешка! И в голосе его невольно дрожала нотка любви. Прогудел второй звонок. Лебедка еще работала, принимая бочки. Сердце Антона усиленно забилось. И им овладела лишь одна мысль: “Успеет ли приехать эта подлая Матрешка?” |
||
|