"Репетитор" - читать интересную книгу автора (Полонский Георгий)6.- Присаживайтесь, - Катя сняла книжки с плетеного кресла, Женя увидел, что сверху там был Белинский, а вообще это пачка учебников. - Да, перво-наперво - спасибо за угощеньице… - О чем вы? Ах там, в баре? Ерунда. Я вижу, вы к сочинению готовитесь? - Вроде бы. Только вы один ее видите - подготовочку мою! Никто больше ее в упор не видит, даже я сама! Зачем, думаете, я вас позвала? - чтоб вы мне заниматься мешали! Посмеялись оба. - Ну на такую роль - и нетрудную, и приятную - нашлось бы много охотников, - предположил он. - Стоило только свистнуть. - Это точно. Но пока и одного хватит. Тем более - философа! (Он поморщился.) - Вот пофилософствуйте со мной на общие темы. Я ведь ничего, просто ничегошеньки не знаю. Ей-богу. Что хорошо, что плохо… что ошибка, что нет… И вообще, как жить. Это сама судьба мне послала Вас - человека, у которого по всем этим вопросам - диплом с отличием! Он поморщился вновь. Издевается она, что ли? Затем и позвала? - Пожалуйста, не надо больше об этом, - попросил он. - Я ж объяснял - меняю профессию. Еще на 4-м курсе мое чувство юмора как-то объединилось с чувством стыда и они оба запретили мне называться или числиться "философом"… - А кем же вы будете? - И без паузы она бросила попутный вопрос: - Орехов греческих хотите? Он кивнул, и дальше она его слушала, поставляя ему орехи; какие-то мягкие они были: парочка, энергично сдавленная в ладони, кололась без всяких щипцов. Один - Жене, другой - себе. - Сейчас опять много трубят о проблемном обучении… Слышали такой девиз: "Учение с увлечением"? - Ну? - Я тоже не остался в стороне, напечатал одну статейку на этот счет. Мне предложили: идею, которую я там провожу, проверить и попытаться внедрить самому. В школе. - В школе?! - Катя поглядела на него сердобольно. - И вы согласились? - Черт возьми, это массовая реакция! - почти рассердился он. - Так что первого сентября я иду, представьте себе, в 1-й класс "Г"! - Представила! По поводу буквы "Г" она так засмеялась, что чуть не плюнула разжеванным орехом в этого педагога-экспериментатора. Отсмеявшись, попробовала его ободрить: - Но это ж не надолго? Вы только поставите там свой опыт - и вас в Академию возьмут, да? Тут настал его черед веселиться. - А что смешного? Ежу ведь понятно, что такой человек не должен застрять в 1-м "Г"! - Ну какой человек, Катя?! - Сами знаете… Так и чувствуется, что все мы еще услышим про вас! Евгений Замятин - да? Вообще-то и сейчас уже звучит. - Был писатель такой… но мы с ним не однофамильцы, нет. Замятина - это бабка моя. - А я - Огарышев. - Ну? Огарышев… - повторила она. - Грустная немножко фамилия… А я - Батистова. Так себе фамилия… Спасибо еще, что не Сатинова, не Холщова и не Дерюгина, да? А у нас одна из класса выскочила замуж и стала - Сенаторская! Вот фамилия - умереть, не встать! - Батистова - несравненно лучше, Катя, - сказал он с усмешкой и конфузом: сама тема казалась вздорной ему. - Ну-ну-ну, не утешайте. Сенаторская - это жутко красиво. Но и обязывает, конечно: надо и положение такое, и чтобы внешний вид всегда соответствовал… Что вы так смотрите? Глупая я для вас? Да? Из 1-го "Г"? С улыбкой, которая с некоторых пор стала неотвязной, он замотал головой: - Помните, как про Наташу Ростову сказано? Что она - Ну память у вас, - не меньше Пьера восхитилась Катя. - Не удостаивала, значит… И правильно делала, я ее понимаю: перед кем бисер-то метать? Женя после этой фразы замолк, стушевался: ему показалось, что это выпад. Катя тоже затихла, но по другой причине: близилась какая-то наглая музыка, - видимо, по пляжу шли с магнитофоном. А затем и выкрики раздались: - Кэт! Катюха! - ее окликали еще издали. Она посмотрела в окно - стоя так, чтобы не обнаружить себя. Затем плотно задернула занавеску. Затем обдумала что-то, кусая ноготь и твердея лицом. Затем сказала: - Сидите и не возникайте. Если, конечно, не соскучились еще по костылям, по больницам… Сидите, в общем, как мышка. Это недолго. И вышла. Унизительность такого ожидания была еще подлее оттого, что о размерах и характере опасности Женя мог только гадать. Неведомо же, какие отношения у Кати с этими местными ребятами! Магнитофон заглушал разговор агрессивно. Проклятье… Достаточно было Ксене пооткровенничать с одной балаболкой - и вот уже его увечье, сейчас-то не такое и броское, обязывает всех к состраданию! Девчонка одна выходит против шпаны, а он должен сидеть "как мышка"… Отвратительно! Не то, чтобы его властно тянуло выступить, вмешаться, но… Музыку вдруг вырубили, но разговор не сразу стал внятным. Потом послышалось: - А ручонками-то зачем? Ручонками пихаться не надо, Кэт… - Мы, главное, ничего плохого не думали… - А вы ничего хорошего надумать не можете! - хлестала она их словами. - Откидач, ты уже забыл, как я тебя провожала отсюда? Сколько слез было и криков? А я ведь не надолго хотела проводить - на 15 суток всего! Занимаюсь я, понятно? Не до вас мне! Забирай своих козлов, слышишь? Чуть сдвинув занавеску, Женя разглядел: их четверо, и старший покачивается, его словно ветер клонит прилепиться к кому-нибудь - предпочтительно к Кате. - Кэт, а с кем занимаешься? Познакомь, а? Мы только одним глазиком… - Попробуй. Как раз на этот глазик и окривеешь! - она подняла что-то с земли. - Кэт, ну при чем камень тут? Сдурела, что ли? - Откидач, я сама не хочу по-плохому. Сказано: не могу я сегодня. И все. Пишите письма. - Не, братва, это не Катюха, это зараза какая-то… Грубиянка! - Точно, плоховатая я сегодня. Привет! Гости опять врубили свою музыку и стали удаляться с ней, причем один крикнул сквозь наглые синкопы: - Учти, Кэт: одна такая "перо" в печень получила… |
||
|