"Чародей в скитаниях" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВОЛЬМАР

— Нет, папа! Я уже слишком большой и меня уже не нужно водить за ручку и опекать!

Род покачал головой.

— Когда тебе будет пятнадцать, может быть — может быть. Но даже тогда ты будешь недостаточно большим чтобы позаботиться о десятилетнем братишке, если уж на то пошло. Не говоря уже о тринадцатилетней сестре.

— Мне уже десять! — Девочка уперлась кулачками в бока и сердито посмотрела на него, воинственно выпятив подбородок.

Род повернулся к ней, подавляя улыбку, но Гвен уже мягко возразила ей.

— Возможно, когда тебе будет четырнадцать, моя радость, а твоему брату Магнусу шестнадцать, я и осмелюсь оставить других на твое попечение. Однако ныне... — она повернулась к старшему брату, — ...тебе всего двенадцать.

— То достойный возраст, — заявил Магнус. — Я наверняка могу и сам о себе позаботиться. — Он опять повернулся к Роду. — Многие другие мальчики моего возраста уже помогают отцам на пахоте, а...

— Другие мальчики твоего возраста служат пажами и учатся у местного рыцаря на оруженосца, — кивнул Род. — Но в обоих случаях, пожалуйста, отметь присутствие взрослого, и те мальчики не заботятся о младших братьях и сестрах!

— Хватит тут болтать! — к Роду подошел полуторафутовый эльф и стал, подбоченясь, у его колена, хмуро глядя на четверых детей. — Молчите и слушайте меня, а не то вам же хуже будет!

У Рода промелькнуло перед глазами видение, как он приходит домой и обнаруживает там четырех лягушат в ночных рубашках и шлафроках. Дети умолкли. Сердито и воинственно глядя на эльфа, но умолкли. Хотя даже самый маленький из них был вдвое крупнее Пака, они все знали, что понятие эльфа о развлечении может быть губительней представления их родителей о наказании.

— Ваши родители желают посвятить вечер самим себе, — прогромыхал Пак, — и не думать ни о чем, кроме общения друг с другом. Дозволяемое тем самым сближение выгодно вам не меньше чем им и вам отлично известно, что они не могут так вот насладиться общением друг с другом, если будут постоянно озабочены тем, какие несчастья могут обрушиться на вас. Однако мое пребывание с вами придаст им достаточно уверенности, дабы сбросить с души груз забот на целый вечер.

К этому времени четыре пары очей опустились долу. Корделия чертила носком воображаемые круги. Род ничего не сказал, но поглядел на эльфа с новым уважением.

— А посему, пожелайте им спокойной ночи, — приказал Пак, — и заверьте их, что с удовольствием побудете под моим присмотром, пока они не вернутся.

Дети неохотно, и с плохой миной, подошли один за другим получить быстрое чмокание в щеку и небрежные объятия, предназначенные для Корделии и Грегори и мужественное рукопожатие для Магнуса и Джефри (но с чмоканием в щеку для мамы).

— А теперь, ступайте, — предложил Пак Роду и Гвен, — и не волнуйтесь о судьбе детей. Я ручаюсь за их безопасность, хотя б против них выступило целых двунадесять рыцарей, ибо защищать их будет легион эльфов!

— Не говоря уж о том, что ты сам сможешь без труда разгромить дюжину, — признательно склонил голову Род. — Спасибо, Пак.

— Да будет благословен твой труд, Робин, — скрыла улыбку Гвен.

— Умоляю, леди! — скривился Пак. — Не забывайте о моей чувствительности!

— Его благословишь ты сам, — заверила Пака Гвен, — я не призываю никакого другого. И все же, я тоже благодарю тебя, лесовик.

— Всегда рад помочь, — Пак с рисовкой сдернул шляпу и поклонился. — Всегда, когда леди столь прекрасна. А теперь ступайте себе, не зная забот, и поспешите, пока сумерки не сдались на милость ночи!

Они последовали его совету. Род закрыл за ними дверь и они прошли по дорожке пять шагов, считая их под нос. Затем Род произнес «шесть», и «семь», и...

И, словно по сигналу, окно позади них заполнили четыре рожицы с криками «Доброго вечера!», «Спокойной ночи, мама!», «Счастливо!».

Род усмехнулся, а Гвен ответила сдержанной улыбкой. Они помахали им, а затем, повернувшись, зашагали по дорожке.

— Нам повезло, — напомнил ей Род.

— В самом деле, — вздохнула Гвен. — Но будет приятно опять уделить какие-то несколько часов самим себе.

Они побрели в сумеречный лес, она с мечтательной, довольной улыбкой, а он — просто довольный, обняв ее за талию.

— И куда же ты меня увлечешь, милорд? — прошептала она.

Род улыбнулся ей.

— Я наткнулся на одну старушку, пытавшуюся дотащить домой на спине вязанку хвороста и шедшую с большим трудом, спотыкаясь и бранясь, и волей-неволей снимая ее примерно каждые десять футов. Поэтому я подвез ее на Вексе и отнес ей вязанку до перекрестка дорог, куда ее вышел встретить сын. Она рассыпалась в благодарностях и, услуга за услугу, сделала со мной небольшой крюк и показала мне полянку с прекрасным мини-озером. — Он вздохнул. — Клянусь, я и не подозревал, что в такой близи от дома есть что-то столь красивое за исключением, конечно, тех, кто в самом доме.

Она посмотрела на него, позабавленная его словами, но он увидел за ее улыбкой мечтательное выражение и погрозил ей пальцем.

— Так вот, не смей пытаться уверить меня, будто нынче точь-в-точь как во времена когда я за тобой ухаживал! Мы только-только узнали друг друга посреди небольшой гражданской войны.

— Да, но все же я вспоминала о последующих временах.

— А сразу после войны мы поженились.

Она приникла головой к его груди.

— Вот о том-то я и подумала.

На мгновение Род уставился на нее, а затем улыбнулся и прижался щекой к ее макушке.

Внезапно лесная тропа вышла на простор. Ветки откачнулись прочь, и они оказались глядящими на идеальный пруд, с водами словно драгоценный камень. К краю его опускались увитые цветами ступенчатые скалы. Ветви изгибались над ним словно навесной купол храма.

Гвен затаила дыхание.

— Ах, как он прекрасен!

И тут она увидела единорога. Тот вышел из ветвей на краю пруда и опустил свою изящную голову к неподвижной воде напиться.

Род затаил дыхание, но даже под очарованием мгновения его мозг автоматически зарегистрировал тот факт, что вода эта должна быть крайне чистой, раз ее согласился пить единорог.

Тут серебристый зверь поднял голову и посмотрел прямо на них.

Гвен ахнула от удивления. А затем, как завороженная, медленно двинулась вокруг пруда.

Род последовал за ней, не отставая ни на шаг, не смея дышать.

Когда Гвен приблизилась, единорог попятился. Гвен заколебалась.

— Сожалею, дорогая, — прошептал Род.

— Я никогда не буду сожалеть, — тихо ответила она, — но милорд, в глазах у него не только настороженность. Есть и мольба. Может ему нужна наша помощь?

— Ты хочешь сказать, что он отыскал нас? — нахмурился Род, а затем напрягся, так как в затылочной части его мозга зазвенела вся сигнализация.

— Гвен — даже на Грамарие, единороги не существуют...

Гвен покачала головой.

— Не забывай про ведьмин мох, милорд. На Грамарие все, чего там не вообразит какая-нибудь бабушка, рассказывая сказку, все может возникнуть, если она ведьма и сама о том не ведает.

Но Род не ответил. Он оглядывался кругом, открыв все чувства, бдительный к малейшей опасности, сознание его расширилось, охватывая всю поляну, узоры света, нарисованные на кустарнике заходящем солнцем, шорох листьев, шуршание кожи, и легкий лязг металла позади него...

Он резко развернулся, выхватывая меч, пика просвистела мимо его плеча и врезалась в землю. «Берегись!» — закричал он, но когда Гвен еще оборачивалась, другая дубинка треснула ей по черепу. Она рухнула наземь, и Род взвыл от ярости, охваченный полным боевым безумием берсерка. Поляна вокруг него, казалось, потемнела, принимая кровавый оттенок. Он с ревом прыгнул вперед, рубя запылавшим мечом. Его противник отпрыгнул назад, с горящими и настороженными, но лишенными страха глазами.

С трех сторон смыкались его дружки. Род знал, что есть также и еще один позади него, и дал копью своей ярости полететь назад. Вспыхнуло пламя, и кто-то завопил. Род парировал удар врага в центре, прожигая в то же время взглядом бандита слева. Тот отлетел, врезавшись спиной в дерево, и съехал на землю, но противник справа пошел в ближний бой и с силой обрушил дубинку. Удар эхом отдался в голове у Рода, наполняя мир болью.

Сквозь красный туман он почувствовал как шатается, но взмахнул рукой продолжая свое движение, и бандит с воем отпрянул, на щеке у него начала расширяться красная черта. Но Род позабыл о своем тыле, свистнула веревка и обожгла ему шею, и рывком выбила у него почву из-под ног. На него свалилось мягкое тело, вышибая из него дыхание. Затем их поволокли, подталкивая по неровной земле, и он ошеломленно сообразил, что тело принадлежало Гвен. Он взвыл и рубанул по окружавшей их сети, но его меч застрял в веревках. Он в ярости дернул его на себя, слыша как кто-то кричит: «Они у нас в руках! А теперь раз, два, взяли! Еще два метра!»

Род неистово пытался подобрать под себя ноги. Что б там ни находилось, на конце этих двух метров, оно ему не понравится.

И тут, сквозь сетку, он увидел его — временное сооружение на выдвигающихся ножках, обрамляющих треугольную арку, показывавшую только резавший ему глаза яркий свет. Он узнал врата между измерениями, отправившие как-то раз его вместе с семьей в альтернативную вселенную Тир Хлиса, и взревел от страха и ярости, канализируя ее всю до последней унции на этом устройстве...

Он опоздал на какой-то миг. Сеть врезалась ему в спину, поднялась и пронесла сквозь арку, как раз когда хренацию позади него охватило пламя.

Испытывая тошноту, он вступил в борьбу с веревками, подобрал под себя ноги и с усилием встал. Сбросив с себя сеть, он стремительно обернулся, дико озираясь.

Во всех направлениях расстилалась до самого горизонта степь. Воздух наполняли ароматы растительности, и солнце окутало его теплом. Оно стояло не очень высоко — что было несложно определить, так как местность выглядела ровной, как стол. Он повернулся, уставясь на окружающий пейзаж, изумленный безмолвием, еще более заметным из-за немногих еле слышных птичьих криков и жужжания насекомых. Позади сети местность полого подымалась к высокому гребню. И везде виднелась трава, по пояс вышиной.

Это был не Грамарий.

Род обвел окружающий пейзаж пылающим взором, бессильный что-либо с этим поделать. Здорово же их подловили, его с женой...

Ярость преобразилась в ужас. Засаду спланировали в лучшем виде, Гвен оглушили в первые же несколько мгновений. Но насколько сильно? Он припал на колени, стаскивая с нее сеть, кладя ее голову себе на сгиб локтя, хлопая ее по щекам, ласково и очень мягко:

— Гвен! Брось! Очнись, пожалуйста! Ты тут? Очнись!

Он приложился ртом к ее губам, ища дыхание, и со вздохом расслабился.

Она была жива. Все прочее было второстепенным — она была жива!

Он запоздало вспомнил про собственные пси-силы — и неудивительно, поскольку пользовался ими всего раз-другой. Он застыл, мысленно внимательно прислушиваясь — и услышал ее сон. Он улыбнулся, вкрадываясь в него, прося ее проснуться, поговорить с ним — и она проснулась.

— Нет, я теперь здорова, — сонно пробормотала она, — то был лишь миг неудобства...

— Мне думается чуть побольше, — Род осторожно ощупал ей голову сбоку.

Она лежала не двигаясь, а затем вдруг охнула. Род кивнул.

— Уже целая кедровая шишка — ну, допустим сосновая, но будет кедровая.

Она подняла руку осторожно потрогать то место, а затем поморщилась от боли.

— Что случилось, милорд? Я помню как ты обернулся с боевым кличем...

— На нас напала банда громил. Тебя оглушили первым же ударом, а меня задавили численным перевесом. Поймали нас в сеть и поволокли во врата между измерениями.

— Сетью? — улыбнулась она. — Нет, я должна подумать, что они сочли твое умения драться слишком большим для них.

— Ну спасибо, — улыбнулся Род. — Конечно, возможно также, что им приказали нас не убивать. А когда ты должен оглушить кого-то, но не убивать его, драться всегда труднее.

— А почему ты думаешь, что они воздержались от убийства? — нахмурилась Гвен.

— Потому что они применяли древки, а не копья. Но когда они не могли взять нас живьем, то удовольствовались похищением нас из нашего родного времени и места, — Род нахмурился, оглядываясь кругом. — А это значит, что неподалеку должен быть еще кто-то, дожидающийся второй попытки.

— Да, милорд. Если они желали взять нас живыми, то у них должна быть веская причина, — она поглядела на него. — Что за «врата между измерениями» о коих ты говорил? Я улавливаю из твоих мыслей воспоминания о Тир Хлисе.

— Того же типа, — кивнул Род. — Но как они узнали где нас подстеречь? Ведь те врата требовалось установить заранее.

— Старуха, — прошептала Гвен.

Род стукнул себя по лбу основанием ладони.

— Ну конечно! Все это дело было подстроено! На самом-то деле она не нуждалась в моей помощи... она была агентом негодяев из будущего!

— Они знали что ты не откажешь в помощи нуждающемуся.

— И старый, добрый, любезный, я протянул старой леди руку помощи, и она укусила ее! Точно объяснила мне куда идти и расставила свой капкан. — Он покачал головой. — Напомни мне больше не оказывать никому никаких услуг.

— Такого я никогда не пожелаю, — твердо сказала Гвен. — Однако, в будущем, давай беречься всяких подарков.

— Да, будем вскрывать их под водой, — Род, нахмурясь, огляделся кругом. — Интересно, в какую альтернативную вселенную нас заныкали на этот раз?

Воздух разорвал завывающий крик, и в сотне ярдов от них из высокой травы выросло тридцать пурпурнокожих в меховых юбках-кильтах.

Род и Гвен уставились на них во все глаза.

В воздухе прочертило дугу копье и вонзилось в землю в полуметре от ног Рода.

Род резко вышел из оцепенения.

— Где бы мы не очутились, нам здесь не рады. Бежим, милая!

Они развернулись и припустили, с Гвен, подобравшей юбки.

— Наши похитители могли бы по крайней мере отправить и помело!

— Да, очень невнимательно с их стороны. Однако, возможно мысль у тебя правильная, милая. Давай попробуем — увидим. Готова? — Он обхватил ее одной рукой за талию. — Взлет!

Они взмыли в воздух. Род вложил все внимание в старание остаться в воздухе, туземцы стали делом второстепенным, смутным и далеким. Они поднялись на добрых двадцать футов.

— Поверни, — предложила Гвен.

Род сделал вираж, решив беспокоиться насчет «зачем» потом. Пока он не достигнет умения в этой игре, ему придется предоставить управление Гвен.

У той возникли новые идеи. Они спикировали обратно к туземцам, словно фурии — мстительницы...

Дикари резко затормозили, частично от удивления, а в основном от тревоги. Хорошим маленьким жертвам не полагалось нападать.

— Попробуй боевой клич, — посоветовала Гвен.

Род усмехнулся и издал клич, которому позавидовали бы все мятежники в Дикси. Это было ошибкой, так как дало дикарям нечто знакомое. Они резко вышли из шока и сомкнули ряды перед летящими Гэллоугласами.

— Неправильная тактика, — решил Род. — Держись покрепче.

Он усиленно подумал о подъеме и воспарил высоко над головами дикарей, совершенно вне досягаемости для луков. А затем они стали снижаться.

— Почему так низко, милорд? — спросила Гвен.

— Просто на случай, если у меня иссякнет подъемная сила.

Гвен побледнела.

— Если нам предстоит удариться оземь, милорд, то я бы предпочла лететь не столь быстро.

— Не беспокойся, малышка, я могу приземлиться хоть на пятачке. Конечно, пятачку от этого будет мало хорошего...

Местность под ними шла на подъем. Они конечно тоже подымались вместе с ней, и завывающие варвары очень быстро уменьшались позади них. Вверх и через взгорок — и дикари исчезли за изгибом гребня.

— Наверняка они должны уж теперь остаться в полумиле от нас, милорд, — запротестовала Гвен. — Ужель они не махнут теперь на нас рукой?

— Как скажешь, дорогая. Я только надеюсь, что они слушали.

Они замедлили полет и мягко опустились на землю. Гвен улыбнулась, когда ее каблуки коснулись земли.

— Ты изумительно продвинулся в применении своих сил, милорд.

— О, сама знаешь — просто тренировка, — ответил Род ощутив немалую иррациональную гордость от ее похвалы. — Хотя я удивлен что это не вызвало большого шока у наших преследователей.

— Да, — нахмурилась Гвен. — Что они за люди такие?

— О, всего-навсего средние варвары.

— Но они же пурпурные!

— Человеческая раса изумительна в своем разнообразии, — благочестиво отвечал Род. — С другой стороны, кто его знает — хороший дождь может и смыть этот цвет.

— Не хочешь же ты сказать, что они красятся с головы до пят? — уставилась на него Гвен.

— Явление не совсем чтобы неизвестное, — кивнул Род, — фактически, если б не цвет, я б предположил, что мы находимся по шотландскую сторону Андрианова вала в стране под названием Великобритания, примерно в 100 г. н. э.

— Такие и впрямь существовали? — спросила она широко раскрыв глаза.

— Разумеется существовали, милая, проверь по любому учебнику истории, если сможешь такой найти. Фактически они и красились в голубой цвет, — Род нахмурился. — Конечно, эту тему к нынешним временам здорово приукрасили...

Ветер снова донес до них шумный вой.

Род вскинул голову и оглянулся.

Они перевалили через гребень — пурпурные, размахивающие копями и воющие, словно Эвмениды* [1].

— Пора рвать когти! — Род снова обхватил Гвен за талию.

— На сей раз, если можно, не так высоко, милорд.

— Ради тебя я готов на все, моя дорогая, — Род сосредоточенно нахмурился. Местность вокруг него сделалась смутной, и они снова поднялись как раз над верхушками злаков.

— Вперед, — прошептала Гвен.

Они устремились прямо вперед, быстрее скорости копья (просто на всякий случай).

— Технологии у них может и немного, но они далеко обошли землян по части извращенной настойчивости.

— Истинно так. Сколько они еще могут выдержать?

Род оглянулся, давая стилю бега туземцев просочиться сквозь фильтры своей сосредоточенности.

— Давай посмотрим — они жмут вприпрыжку, а не бегут сломя голову... эй, да эти парни даже не стараются! Во всяком случае не по-настоящему.

— Возмутительно. Сколько они могут еще бежать с такой быстротой?

— Я б предположил, что столько, же сколько и мы.

— А сие сколько будет, милорд?

— Я только-только поужинал. По меньшей мере, шесть-семь часов, — он опустил взгляд на Гвен. — Ты хочешь, чтобы я летел в каком-то конкретном направлении?

— Когда не знаешь своей цели, все стороны равны.

— Этому я могу посочувствовать, сам был молод когда-то.

— Ты не сильно встревожен, милорд, — сказала Гвен, посмотрев на него.

— Да, в общем-то не очень. Зенитных орудий эти парни пока не изобрели... А как насчет тебя? Обеспокоена?

— Нет, — она откинулась в его объятиях.

Из-за горизонта впереди вырвались яркие шкуры и неистовые крики, и Род уставился на них.

— Как они так быстро попали туда?

— Нет, тут другой отряд. Они выкрашены в желто-зеленый цвет.

— По-моему, он называется шартрез, но ты права, — Род нахмурился. — Я не испытываю желания снова атаковать. Будем?

— Поверни, пожалуйста, милорд, — кивнула Гвен, — я не желаю проливать кровь.

Они сделали вираж, развернувшись в противоположном направлении.

— Пилот — штурману. Устанавливаем курс, перпендикулярный к углу преследования. На вектор уходя из боя.

Гвен оглянулась.

— Они объединяют силы в погоне за нами, милорд.

— Очень жаль, — нахмурился Род. — Я надеялся, что они могут потерять время на драку друг с другом.

— Они бегут, объединившись, — вздохнула Гвен. — Почему мы свернули налево, милорд?

— Я либерал.

— Отчего?

— Почему бы и нет? Раз я не знаю, куда лечу... Слушай, что там появляется из-за взгорка впереди?

— Новые дикари, — ответила Гвен.

— Вот веская причина свернуть направо, — Род зарулил поворот кругом.

— Какого цвета краска на этих парнях, милая?

— Оранжевая, милорд.

— Что за цветовая гамма! — содрогнулся Род. — Знаешь, если перед нами появятся еще какие-нибудь из них, то нас возьмут в коробочку.

— Умоляю, милорд, не говори о таком.

— Ладно, не буду. Просто приготовлюсь к набору высоты. Ты уверена, что не можешь летать?

— Без помела, никак, — Гвен покачала головой.

— Профсоюзные правила, — вздохнул Род.

Копье описало дугу у него над головой и зарылось в траву в десяти футах впереди. Род проследил за его полетом.

— Может оно и к лучшему, что ты рядом со мной. При их меткости выгодней всего быть около цели.

Гвен проследила, как еще одно копье описало дугу у них над головами с перелетом в добрых двадцать футов.

— По-моему, они невысоко ставят нас как врагов, милорд. Воистину, бороться с нами отправили отнюдь не цвет войска.

— Почему же, цвет здесь у всех есть. Ты не возражаешь против чуть большей высоты, милая?

— Воистину, я б ее приветствовала, — Гвен оглянулась. — Копья в воздухе не свистят, милорд.

— Ладно, давай! — Род усиленно подумал о взлете, и они рванули стрелой сквозь траву, словно по пятам за ними гнался призрак Каракатуса.

Крики позади них очень быстро стихли. Но по тональности перешли в вой.

— Ну, мы вырвались из капкана, — вздохнул Род. — Если из-за следующего взгорка не появится еще что-нибудь.

Они поднялись и перемахнули через гребень взгорка и увидели тянущуюся по горизонту четкую, прямую плоскость.

— Стена! — воскликнула Гвен.

— Не может этого быть! — уставился на сооружение Род. — Насколько же схожими могут стать параллельные вселенные? Гвен, о летных делах позабочусь я, а ты почитай немного мысли и посмотри, на каком языке говорят люди за стеной.

Глаза Гвен на мгновение потеряли фокус, а затем прояснились:

— Они говорят на нашем наречии, милорд.

— Странно... — Род нахмурился еще больше, — но стены строили не только римские завоеватели. Были еще и китайцы — и, если поразмыслить, некоторые планеты в Земной сфере, во времена первопроходцев...

— По-моему я понимаю, что ты хочешь сказать...

— Я объясню, когда за нами не будут гнаться. Видишь что-нибудь напоминающее ворота?

— Вон там, милорд, — показала Гвен. — Бревенчатые. Темный прямоугольник в камне, перемычка и створки ворот.

— Да, это они. Вот туда-то мы и направимся. Интересно, на что похоже это местечко?

— Сие мы выясним напрямую, — прожурчала Гвен.

Ворота выросли перед ними.

— Сделай вид будто бежишь. — Род принялся орудовать ногами словно ветеран быстрой ходьбы. Гвен подобрала юбки и весело побежала вприпрыжку рядом с ним.

Род сбросил летную тягу и вонзил каблуки в землю, пропахав ее, пока не остановился прямо у ворот и замолотит кулаком по огромным дубовым створкам.

— Гей! На помощь! Открывайте! Впустите нас! Страх! Пожар! Враги! Масса врагов!

Он остановился и прислушался. Безмолвие, полнейшее безмолвие, за исключением воя позади них, показавшего определенное допплеровское смещение приближающегося типа. Род отошел назад и просканировал верх стены.

— Здесь что-то не так, я не вижу никаких часовых.

Гвен нахмурилась, глаза ее потеряли фокус.

— Они там есть, милорд. Однако они относятся к нам с большой опаской.

— Почему? Всего лишь потому что они никогда нас раньше не видели, а все это дело может быть лишь хитростью с целью заставить их обманом открыть свою переднюю дверь? — Он чуть склонил голову набок. — Если поразмыслить, то я немного смахиваю на Улисса...

— Может быть, милорд, но ужель ты не можешь убедить их в нашей честности?

— Как насчет прямого подхода? — Род вскинул ногу и отвесил удар по середине дверей. — Эй! За нами гонятся дикие индейцы! Открывайте там! Выпустите кавалерию!

— Перестань колотить, болтливый паникер! — проревел чей-то голос сверху.

Род отошел назад и поднял голову.

Сверху на него сердито смотрел хмурый мясистый детина в расстегнутой рубашке, с небритой челюстью и угрюмый от похмелья. Он прижал руку к голове и сказал:

— Вот так-то лучше. У меня от тебя голова раскалывается, — и снова исчез.

— Хорошая идея! — заорал Род. — Возвращайся сюда и впусти нас, а не то я тебе ее точно расколю, и не только криком!

— Вам придется подождать, пока мы не закончим партию, — прорычал голос сверху. Еще несколько голосов рыкнули, выражая согласие.

— Но... но... но... — Род сдался и переключил внимание на жену. — Да что же это за часть такая?

— Нас сопровождают, милорд, — прошептала Гвен.

Род резко обернулся и посмотрел, что делается позади. По окоему вытянулась длинная линия разноцветных воинов, стоявших опираясь на копья и следя за ними.

Ворота со скрипом отворились. В открывшемся проеме стоял, усмехаясь, человек, говоривший сверху со стены.

— Полный дом, — объявил он, — банк мой.

— Он не мал, — Род поглядел на живот мясистого. И поднял взгляд на сизый нос рядом с заметным шрамом, на шапку густых черных волос. Он носил белую рубашку, или точнее она когда-то была белой. Живот перечеркивал ремень, поддерживавший зеленые форменные брюки, заправленные в сапоги (до боли нуждавшиеся в чистке).

— Ну, — проворчал он, — не стойте там столбом, разинув рот. Заходите, если уж вам так приспичило.

— О, да, — Род закрыл рот и прошел через проем, заботливо держа за талию Гвен.

При виде ее глаза у охламона вспыхнули, но он все равно махнул рукой, подавая сигнал кому-то наверху стены. Ворота начали закрываться, и как раз перед тем как они сомкнулись, охламон помахал рукой дикарям. Поблизости на земле лежал огромный дубовый засов под стать огромным железным скобам на внутренней стороне ворот, но охламон проигнорировал его. Он снова повернулся к ним и опять увидел Гвен. Сквозь похмелье пробился слабый проблеск интереса, и он окинул ее взглядом с головы до ног. Гвен зарделась и сердито посмотрела на него.

Род громко прочистил горло.

Охламон поглядел на него и увидел сердитый взгляд. Похмелье поборолось с похотью и проиграло. Для спасения лица жлоб пробурчал:

— Где вы достали такую чудную одежду?

— А где ты достал спиртягу? — ответил контрвопросом Род.

В глазах у охламона мелькнула осторожность, и они сделались непрозрачными.

— Ну, вы вошли, — буркнул он и повернулся уйти.

Род так и уставился на него.

— Эй, минуточку! Куда же нам предполагается идти?

— Да куда хотите, — сказал жлоб и ушел.

Какой-то миг Род стоял разинув рот. А затем пожал плечами и снова повернулся к Гвен.

— Полагаю, можно с таким же успехом последовать за ним.

— И впрямь, можно, — согласилась она, и они повернулись подняться по длинному пандусу, ведшему на парапет.

Подымаясь по пандусу, Род заметил, что он представлял собой литой пластобетон. Также как и сама Стена. Обветшавший и подпираемый здесь и там опорами, но тем не менее пластобетон.

— Ну вот и все с римлянами, — негромко пробормотал он.

— Милорд?

— Этот материал — пластобетон, — объяснил он. — Его даже не изобрели до года так 2040 г. н. э. Значит мы не можем быть в римской Британии. Она существовала на добрых шестнадцать столетий раньше.

— О сем мне ничего не ведомо, — нахмурилась Гвен. — Судить тебе. В каком же мире мы тогда находимся?

Род потер подбородок, оглядываясь кругом.

— Мы можем — всего лишь можем быть в своей родной вселенной, Гвен. Нет, не на Грамарии, конечно в другом мире, вращающемся вокруг другого солнца. — Он посмотрел на нее. Землей он конечно же быть не может.

— А что такое «Земля»?

Род так и наэлектризовался. Чтоб землянка даже не знала названия планеты, породившей ее вид!.. Но спохватился, вспомнив, что Грамарий всегда был не особенно силен в истории. Фактически, его обитатели даже не знали, что есть какие-то другие миры, кроме их собственного.

— Земля — это планета, с которой произошли твои предки, милая. Планета, с которой происходят в конечном итоге все люди. Это родина нашего вида.

Гвен умолкла на миг, переваривая сказанное. Когда она переварила, они поднялись на верх стены. Перед ними тянулся, уменьшаясь вдали, парапет бетонный канал, высеченный в четыре фута глубиной в пластобетоне.

Вокруг костра неподалеку от лестничной площадки стояла на коленях или сидела на корточках группа мужчин. Подобно охламону, они носили белые рубашки, зеленые брюки и черные сапоги, но большинство носило еще и зеленые куртки, застегнутые до самого ворота. На рукавах у них виднелись знаки различия, или более белые пятна там, где когда-то были нашивки.

«Мундиры, — сообразил Род, и сразу вслед за тем: — Это солдаты!»

Глаза у Гвен расширились, она слушала его мысли.

Они однако, казались не очень-то дисциплинированными солдатами. Либо у них хромала дисциплина, либо в данный момент не шло никакой войны. Род услышал шелест карт и стук костей.

Солдаты подняли головы, увидели Гвен и посмотрели попристальней.

Она улыбнулась, вежливо, но твердо.

Из скопища солдат раздалось нечто вроде голодного урчания. Ближайший из них, сержант, поднялся на ноги. Он выпрямился, сделавшись на восемь дюймов выше Рода и дюйма на четыре шире, три четверти мускулы, остальное жир. По его безобразной роже расползлась плотоядная ухмылка, когда он с видом собственника шагнул к Гвен.

Род поднял руку, выставив вперед ладонь. Она уткнулась в грудь сержанта, заставив его резко остановиться. Тот в удивлении взглянул на руку Рода. Несколько раз испытующе толкнув ее, он недоверчиво произнес:

«Держится!» И одобрительно кивнул Роду.

— Ты достаточно мускулист для такого маленького парня, не правда ли?

— Ну, спасибо, — иронически улыбнулся Род. — А теперь, почему б вам просто не вернуться к игре, а?

Другие солдаты следили глазами стервятников.

Сержант зло усмехнулся и покачал головой.

— Ты неплохо держишься, паренек. — Он осмотрел камзол и рейтузы Рода. — Вероятно жонглер, или клоун. Ну так знай же парень, что женщины на стене общие.

Он повернулся к Гвен, отбрасывая с дороги руку Рода.

Та не пожелала отлететь с дороги.

Род сжал куртку покрепче.

— Итак, вернись-ка попросту к игре, сержант. Будь хорошим парнем.

— Плохие манеры для гостя, — проворчал жлоб из-за боковой линии.

— И еще худшие для хозяина, — парировал Род, — пытаться изнасиловать гостью.

— Изнасиловать??!!? — уставился на него рослый солдат.

Откинув голову назад он расхохотался, а затем согнулся пополам, держась за живот.

— Чтоб женщина на стене, да нуждалась в изнасиловании!

— Невозможно, — объяснил охламон. — Они приходят совершенно добровольно, да.

Род толкнул и рослый солдат пошатнулся и отступил на несколько шагов, все еще смеясь. Род тоже отступил, расслабляясь и принимая стойку.

— Эта, — мрачно внес ясность он, — к таким не относится.

Солдат внезапно перестал смеяться, и, отрезвев, сузил глаза и прожег его взглядом.

— Научи его хорошим манерам, Талер, — проворчал жлоб.

«Милорд, — произнес в голове у Рода мысленный голос Гвен. — На земле поблизости валяются камни. Я могла бы...»

«Нет! — мысленно ответил Род. — Хочешь породить охоту за ведьмами? Туземцы-то могли переварить зрелище нашего полета — их культура все еще верит в магию. Но эти ребята цивилизованные! Все непонятное им они убивают!» Вслух же он сказал:

— Можешь собрать кусочки с помощью походной аптечки.

Глаза Талера заискрились весельем. Он хохотнул раз, другой, засмеялся, заржал и повалился весело гогоча наземь, согнувшись пополам, держась за живот...

...и внезапно выпрямился, словно пружина, все еще смеясь, трахнув головой Роду под челюсть.

Род отшатнулся к парапету.

Талер пошел на него, молотя кулаками.

Род вертанул головой под кулаки противника и нырнул в сторону, тушируя его по спине.

Талер зарычал и кинулся за ним.

Род с силой оттолкнулся, вложив всю мощь тела в удар ногой, который должен был угодить Талеру под челюсть, пяткой по подбородку.

Но Талер нырнул под удар, а затем откинулся назад, выбросив ногу и целясь Роду в подбородок. Род шагнул в сторону, зацепив пяткой за лодыжку Талера, рванул на себя и увидел, как ребро ладони Талера обрушивается ему прямо на переносицу.

Род сумел достаточно пригнуться, чтобы рубящий удар треснул его вместо переносицы по лбу, и отлетел назад, не столько с ударом, но также и с ужасом от понимания: удар Талера был первой половиной серии из двух ударов, кончавшихся смертью.

Здесь действительно не жаловали чужаков.

Рука Талера обрушилась, вновь нанося рубящий удар, который сокрушил бы Роду гортань, но тот в последнюю секунду откатился в сторону, и рука Талера вмазала по пластобетону. Тот взвыл от боли, а Род перекатился в стойку, ткнув жестко вытянутыми пальцами в солнечное сплетение. Но Талер увидел надвигающийся удар, и откатился назад настолько, чтобы лишить удар большей части его силы. Той, что осталось, хватило, чтобы заставить на мгновение оцепенеть от боли, а большего Роду и не требовалось.

Он дополнил выпад серией быстрых ударов, которые Талер еле-еле успел блокировать, отступая как можно быстрей. Род сделался чуточку излишне уверенным, позволив своей правой стопе выступить чуть-чуть, чересчур далеко, и нога Талера обвела ногу Рода за коленом, а кулак размером с грудинку солонины врезал Роду в ухо.

Когда мир закружился проносясь мимо него, он заметал опускающуюся подошву сапога Талера. Он схватил стопу, вывернул и толкнул. Талер отскочил назад, воя и махая руками в попытке сохранить равновесие.

Род собрался в комок, перекатился на ноги, и увидел тут же проклятую стопу снова несущейся к его лицу.

Ну, судя по виду Талера было непохоже, что он способен получить какие-то призы за коэффициент интеллекта, но он выглядел очень опытным, и поэтому не мог быть настолько туп, чтобы вторично попробовать провести тот же самый прием, когда тот один раз уже на сработал. Поэтому Род схватил стопу, но оставался наготове, остерегаясь подвоха — и все верно, обрушился кулак, с размаху опускаясь Роду на шею.

Род выпустил стопу, сделал полшага вперед и резко выпрямился, выбросив над головой оба кулака.

Они угодили Талеру прямо под челюсть.

Талер закачался с остекленелыми глазами.

Род отступил и нанес сокрушительный апперкот.

Голова Талера откинулась назад, а ноги оторвались от земли, и он плюхнулся всем телом навзничь на пластобетон.

Род стоял тяжело дыша, водя кругом ошалелым и чуть безумным взором, с раскалывающейся от боли головой, но бдительно следящий не начнет махать кулаками еще кто-либо.

Но они оставались там, где сидели, сердито глядя на Гвен и держась за челюсти.

Род недоверчиво посмотрел на нее.

Гвен негодующе обводила солдат пылающим взглядом.

— У них нет ни малейшего чувства чести, милорд! Они попытались приставать ко мне, пока ты защищал меня!

Несмотря на испытываемую им боль, Род не мог не усмехнуться. Он жалел любого, кто попытался хоть пальцем тронуть его женушку.

— Что ты с ними сделала?

— Всего лишь дала каждому по оплеухе, милорд.

По оплеухе с силой, умноженной телекинезом, догадался Род. Его удивило, что ни один из солдат не отправился в госпиталь.

— Превосходно, — произнес холодноватый, позабавленный голос.

Пораженный Род поднял взгляд.

К наружной стене прислонился стройный молодой человек в аккуратно отутюженном мундире и в фуражке с лакированным черным козырьком. На рукавах у него отсутствовали какие-либо знаки различия, но погоны украшали крошечные бронзовые шпалы.

Явно офицер.

Он повернул голову склоняя ее в сторону охламона.

— Сержант.

— Сэр, — невероятное дело, охламон вытянулся по стойке смирно.

— Вы не в форме, а то что на вас надето можно назвать скорее отработанным материалом, чем робой. А о вашем личном виде и говорить нечего, его попросту не существует.

— Да, сэр, — а затем вызывающе, — по крайней мере я нахожусь здесь.

— В самом деле находитесь, поэтому вам дюжина порицаний, а не пятьдесят.

— Сэр, — скривился как от боли охламон. — Это же весь мой следующий чек с жалованием!

— Неужели вам так мало платят? Ай-я-яй. Но смелее, старина, лишний раз немного почистите да поднаведете блеск и сможете все вернуть в последующие несколько месяцев, — он отвернулся от охламона и подойдя к Талеру, ткнул его носком сапога и улыбнулся. — Бедняга. Но чего же еще можно ожидать, в самом-то деле?

Наконец, офицер повернулся к Роду.

— Вы действительно, знаете ли, обладаете немалым умением.

— Просто немного спецподготовки, — пожал плечами Род. — Дисциплина у вас, э, довольно, скажем так, достопримечательная.

— На самом-то деле она не так уж плоха, — пожал плечами офицер, — если учесть что каких-нибудь девять лет назад наш Вольмар был тюремной планетой. Здесь почти все те или иные осужденные.

Род стоял, оцепенев от шока, вызванного частично открытием, что все эти солдаты были преступниками, а частично названием планеты. Знал он о ней не так уж и много, но помнил ее по учебникам истории. В конце концов, он ведь был агентом Почтенного Общества для Искоренения Создающихся Корпоративностей, и прежде чем отправить его разыскивать колонизированные землянами планеты, чьи правительства стремились стать тоталитарными, ему немного порассказали обо всех колониях, потерявших контакт с метрополией, пока Земной Сферой правил ПЕСТ. Вольмар был одной из них — одной из самых далеких от Земли. И оставался тюрьмой, пока ПЕСТ не прервал связь и снабжение.

А это означало, что они находились все-таки в своей собственной вселенной, но за пятьсот лет до того как родился любой из них.

Гвен конечно же слушала его мысли. Она стала поближе к нему, сжимая его руку. Его это порадовало, он нуждался в контакте. Внезапно их уютный коттеджик показался далеким-предалеким, и вокруг их душ задул ветер одиночества.

Талер перевернулся, приоткрывая глаз в болезненном прищуре. Офицер посмотрел на него, качая головой и цокая языком.

— Нестерпимо, сержант! Двое безоружных штатских ищут нашей защиты — и что же делают их спасители? Нападают на них!

— Он не был безоружным, лейтенант, — Талер со стоном сел.

— И чем же он вооружен? — Лейтенант взглянул на меч Рода и закатил глаза к небу. — Этой увеличенной зубочисткой? Не смешите меня, любезный! Марш к себе до слушания вашего дела!

Талер побледнел, но сумел сохранить агрессивный вид, когда с трудом поднялся на ноги и повернулся уйти. Проходя мимо Рода, он быстро прожег его ненавидящим взглядом. Род смотрел вслед его удаляющейся спине, решая, что ему будет желательно всегда знать, нет ли поблизости Талера.

Он снова повернулся к лейтенанту, немного расслабляясь. Негодование Талера было именно тем, чего он ожидал от любого сержанта, разговаривающего с зеленым лейтенантом. Но этот лейтенант уже не был до крайности юным, и в его поведении сквозила уверенность в себе, приходящая только с опытом. Было в нем что-то такое, в том как он держался, говорившее, что ему не требовалось полагаться для исполнения своих приказов на воинское звание.

— Приношу свои извинения, сэр и мадам, — он вежливо поклонился Роду и чуть более вежливо Гвен. — Прошу прощения за данную возмутительную выходку. Разрешите заверить вас, что вы желанные гости, невзирая на все, чему вы стали здесь свидетелями.

— Ну, спасибо, — склонил в ответ голову и Род, гадая, почему лейтенант не остановил драку. Возможно потому, что убивать в ней никого не собирались.

— Вы очень внимательны, — Гвен сделала легкий реверанс.

В глазах у лейтенанта вспыхнул блеск, но он быстро погасил его. Род дал ему несколько очков за самодисциплину — и гадал, действительно ли она самодисциплина.

— Могу ли я узнать, как вас зовут, сэр и мадам?

— Родни Гэллоуглас. — У него возникло желание использовать свою настоящую фамилию, д'Арман, но он решил, что не стоит. Он взял за руку Гвен. — А это моя жена, Гвендайлон.

Гвен в удивлении посмотрела на него и он услышал ее невысказанную мысль: «Отчего ты не употребил свой титул?»

«Разные страны, разные обычаи, — мысленно ответил он. — Подобные люди могут с такой же вероятностью вознегодовать на лорда, как и отнестись к нему с почтением».

— Лейтенант Корриган, к вашим услугам, — щелкнул каблуками молодой офицер и качнул головой. — А теперь, гражданин Гэллоуглас, я бы оценил, если б вы мне объяснили причину присутствия наших почтенных противников!

Он кивнул на степь за главными воротами. Род посмотрел туда и увидел толпу вольмаков, скандирующих вновь и вновь одно и тоже слово. Пораженный Род сообразил, что слово это ничто иное как: «Правосудия! Правосудия! Правосудия!»

— Само собой никто, как вы понимаете, не против их присутствия, — объяснил лейтенант, — но мне хотелось бы знать, какой мы будем обсуждать вопрос.

— Боюсь, что я в общем-то не знаю, — признался Род. — Мы просто стояли там посреди равнины, занимаясь собственным делом, когда они появились из-за гребня и начали нас преследовать.

— А, — кивнул лейтенант. — Речь несомненно пойдет о простой компенсации. С вашего позволения я схожу обсудить с ними этот вопрос. — Он слегка поклонился, щелкнув каблуками, и повернулся уйти.

В голове у Рода прозвучал голос Гвен:

«Выходит он из знатных?»

«Нет, — ответил Род. — Думаю здесь вообще нет знати».

«Но кто-то же должен заниматься работой, которой занимались бы лорды, будь они здесь, и ему предоставили такую власть. Примерно такую же как рыцарю. По какому же праву он притязал на нее?»

«По праву обученности, — ответил Род, — знания и ума. А иногда даже по праву опыта».

Огромные ворота распахнулись и молодой офицер вышел навстречу буйным дикарям. Скрестив две руки он коснулся плеч кончиками пальцев и слегка поклонился. Один из желто-зеленых вышел вперед и ответил таким же жестом.

— По моему они отдают честь, — пробормотал Род.

— Приветствую вас, вожатый, — отчетливо донеслись до них слова лейтенанта.

— Да будет твой день солнечным, лейтенант, — вожатый отдал честь в ответ.

— Спасибо на добром слове, — голос лейтенанта посуровел. — Но хотя ваше присутствие для меня большая честь, я также и удивлен им. С каких это пор благородные воины стали нападать на мирных граждан?

— Не такие уж они и мирные. Летели быстрее ветра!

— И я бы тоже полетел стрелой, если б меня преследовали ваши доблестные воины. Зачем они это делали?

— Не взаправду! Просто хорошая забава, — ухмыльнулся вожатый.

— Забава! — ахнула Гвен.

— Ну, будем справедливы, — пожал плечами Род. — В некотором роде так оно и было, не так ли?

— В самом деле? — В голосе офицера появился отчетливый холодок.

Вожатый ухмыльнулся еще шире.

— Мы сразу увидали, что это пара желторотиков. Почему бы не поразвлечься с ними?

Лейтенант изобразил на лице неприветливую улыбку.

— Не собирались причинять никакого вреда, да?

— Никакого, — нахмурился вожатый. — Но им нечего делать за стеной! Они не торговцы!

— Довод, надо признать, веский. И все же, не могу избавиться от мысли, что ваш способ установления контакта был не совсем чтоб почтенным.

Туземцы нахмурились, перешептываясь между собой, но вожатый лишь пожал плечами.

— Могли б поступить и куда хуже, в пределах своих прав. Может ли Шаклер отрицать?

Лейтенант на миг умолк, а затем вздохнул.

— Губернатор-генерал скажет, что никакого длительного ущерба не нанесли и, значит, никакое недовольство не должно длиться долго.

«Губернатор-генерал, — нахмурился Род. — Разве они не перепутали порядок слов?»

— Именно так, — вожатый ткнул пальцем вверх, и его улыбка исчезла. — Соглашения остаются в силе. Моя подает жалобу — официально! В связи с нарушением границы!

Какой-то миг лейтенант стоял не двигаясь, а затем вздохнул, извлек блокнот, и принялся записывать.

— Раз уж вам так требуется. Однако эти двое — штатские. Поэтому понадобится встретиться с губернатор-генералом.

— Отличная мысль, — усмехнулся вожатый. — У него всегда подают хороший кофе. — Он повернулся к своим воинам и жестом шуганул их прочь. — Отправляйтесь обратно в дозор!

— Скукотень, — пробурчал один из воинов.

— Хотите, чтоб солдаты топали по вся планете? — отрезал вожатый. — Кроме того вам же на пользу! Закаляет характер!

Недовольный воин вздохнул, и отряд повернулся уходить. Вожатый опять повернулся к лейтенанту, по его лицу снова расползлась ухмылка.

— Наведаемся теперича к Шаклеру, хм?

Лейтенант проводил их в кабинет размерами тридцать на тридцать и с большими окнами (снаружи Род заметил стальные ставни), в одном конце его стоял письменный стол, а в другом несколько мягких кресел. Вся мебель выглядела сделанной кое-как, словно ее изготовил из местных материалов плотник-любитель. Но сделана она была из настоящего дерева. Род считал что это подразумевало высокий статус хозяина кабинета, пока не вспомнил, что на планете первопроходцев дерево обходилось дешевле пластика. Пол тоже был из лакированного дерева, хотя его по большей части скрывал ковер из шотландки, сотканный из оранжевых, пурпурных, шартрезных и красных волокон. Рода так и перекосило.

Сидевший за столом человек казался здесь совершенно неуместным. Он был в полном обмундировании и трудился над документами, но выглядел удивительно молодым для главного начальника, ему никак не могло быть больше сорока. Долговязый, худой шатен, когда он поднял голову, на его спокойном лукавом лице обнаружилась мягкая улыбка. Однако в нем ощущалась некая неясная утонченность, из-за которой он казался несочетающимся с этой грубой обстановкой.

«Он — лорд», — подумала Гвен.

Вполне возможно, что она права, сообразил Род. Может быть младший сын младшего сына?

— Губернатор-генерал Шаклер, — уведомил их лейтенант.

Ну. Это объясняло вывернутый наизнанку титул.

Генерал улыбнувшись поднялся с приветливой улыбкой и, выйдя из-за стола направился к ним. Лейтенант вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Генерал отдал честь в ответ и остановился перед туземцем, скрестив руки и кланяясь:

— Да будет ваш день солнечным, вожатый.

— И ваш, — ухмыльнулся туземец. — Кофе?

— Конечно! Лейтенант, не окажите ли вы любезность подать нам кофе? — Но когда молодой офицер повернулся выполнять указание, генерал остановил его, подняв кверху ладонь. — Минутку — а представить нас?

— Разумеется, сэр. — Лейтенант снова повернулся к ним. — Мастер Род Гэллоуглас и его супруга, Гвендайлон.

— Очарован, — генерал пожал Гвен руку и поклонился.

Та улыбнулась, довольная обхождением.

Лейтенант отошел к кофейнику.

— Что-то не припоминаю вашего прибытия. — Генерал остро посмотрел на Рода.

Роду представлялось, что этот человек знал всех до одного прибывших на планету — особенно раз он был, ну по существу, в основном, начальником тюрьмы. Тюрьмы величиной с планету. А Род и Гвен были не совсем чтобы неприметными.

— Мы, э, очутились на мели, генерал. Приземлились посреди прерий. Без всяких средств вернуться домой.

— Я что-то не помню никаких сообщений о сигналах бедствия, — нахмурился Шаклер.

— Мы не могли передать его, — покамест Род по-настоящему ничего не соврал. Он надеялся, что так будет и впредь.

Так и оказалось. Шаклер снова остро поглядел на него, он определенно сознавал прорехи в таком объяснении, но не собирался давить на них.

— Сочувствую вам. И как раз сегодня утром, не так ли?

— Вскоре после рассвета, — объяснила Гвен. — Мы едва пришли в себя как те...

Она заколебалась, и Шаклер подсказал:

— Вольмаки. Именно так они и называют себя сами. Их предки были романтиками контркультуры, бежавшими с Земли пожить жизнью Благородного Дикаря. И изобрели собственную версию аборигенной культуры, основанную по большей части на романах и сценариях.

Ну. Это объясняло некоторые из более экстравагантных аспектов.

— Как я понимаю, они обнаружили вас почти сразу же и начали преследовать?

— Да. Мы полетели от них стрелой.

Род напрягся. Нужно ли ей выражаться так буквально? Да, нужно, понял он поразмыслив над этим. Теперь, когда вольмаки заговорят о том, что они летели, Шаклер сочтет, что они выражаются метафорически. Супруга у него большая умница. Он так и засветился от гордости.

К счастью, генерал не заметил. Он печально покачал головой.

— Крайне неудачно получилось! Выражаю свои глубочайшие сожаления. Но видите ли, действительно, по условиям нашего соглашения с вольмаками, никакому колонисту не полагается находиться за пределами стены, если он не выехал по официальному или торговому делу, так что вы можете понять, почему они прореагировали так круто. И они и правда не причинили никакого вреда — всего лишь настояли на своих правах по нашему договору.

— Да, сие нетрудно понять, — Гвен пожала плечами. — Я не истинно виню их.

— Превосходно, — просиял Шаклер. — А теперь, с вашего позволения, я должен выслушать, что желает сказать вожатый.

Он отвернулся от них. Гвен повернулась к Роду и тихо спросила:

— Он говорит что сии люди лишь играют в дикарей, милорд?

— Нет, но их предки играли, и потому им теперь с этим не завязать. Но у меня такое ощущение, что когда земное правительство решило использовать эту планету в качестве тюрьмы, разразилась настоящая война. Оно явно не проконсультировалось сперва с вольмаками — и те возмутились. Сильно. — Он пожал плечами. — Можно ли их винить?

Генерал теперь снова повернулся лицом к ним.

— Вожатый понимает ваше затруднительное положение, но тем не менее обвиняет вас в нарушении границы. — Он вздохнул. — Действительно, он проявил в этом деле немалую снисходительность. Он мог бы принять против вас немалое число смертельных мер, а не просто гнать вас к стене, как поступил он.

— Гнать?

— Гвен, ты знала, что нас гнали?

— Нет, однако теперь, я вижу сие достаточно ясно.

— В чем дело, старина? — Генерал озабочено нахмурился. — Разве вы не догадались, что вас гонят?

— Фактически нет, — Род обнаружил, что невольно улыбается в ответ. — Генерал, передайте, пожалуйста, вожатому мои извинения и огромную благодарность.

— О, вы можете передать их сами — сию же минуту! Но, э... — Шаклер опустил взгляд на ковер, потирая кончик носа указательным пальцем. — По правде говоря, я бы этого не рекомендовал. Простое извинение и выражение благодарности — нет, вожатый это воспримет как признак слабости.

— О, — поджал губы Род. — Понимаю. Какую же именно форму должно принять извинение?

— Точно, мастер Гэллоуглас, — тепло улыбнулся генерал. — Всегда приятно иметь дело с человеком, понимающим истинную природу дипломатии!

— Он предпочитает дипломатию в виде золота или земных банкнот?

— Золото было б неплохо, но уверен, хватит и квачей МСЭ, — генерал печально улыбнулся. — Однако, боюсь, что банкноты ПЕСТ будут неприемлемы, вольмаки не очень-то доверяют им.

— Понимаю, — улыбнулся Род. — Первобытные культуры склонны к консерватизму.

— В самом деле, — снова острый взгляд. — Ну! В таком случае извинение должно состоять из э-э... — Он выудил из кармана блокнотик в кожаном переплете и раскрыл его. — Пятьсот квачей.

— Пяти... сот... — уставился на него Род.

— Сия сумма столь велика, милорд?

— Если она у тебя есть, то нет. Как у тебя по части превращения свинца в золото, дорогая?

Внезапно в глазах у Гвен появилось отрешенное выражение.

Генерал внимательно наблюдал за ними, но с той же своей мягкой улыбкой:

— Как я понимаю, вы временно в замешательстве? — Генерал улыбнулся. — Мы, конечно, сможем организовать временный беспроцентный заем, мастер Гэллоуглас. На Вольмаре есть банк, и он в данный момент платежеспособен.

— О, нет! Деньги для нас никогда не проблема. Не так ли, Гвен? — Род сунул руку в висевший у него на поясе кошель. Содержащееся в них серебро вполне подошло бы для уплаты, но возможно будет немного трудно объяснить портреты Туана и Катарины.

— Да, деньги нас никогда не волновали, — согласилась Гвен, искоса взглянув на него. — На самом-то деле, я их столь давно не видела, что совершенно забыла как они выглядят.

Род замер.

И с трудом сглотнул. Конечно, Гвен не могла знать, как выглядели банкноты МСЭ, она никогда не видела никаких денег, кроме грамарийских.

И если поразмыслить, Род тоже не знал, как они выглядели.

Правительство МСЭ пало за пятьсот лет до его рождения.

— При зрелом размышлении, генерал, мне думается, я поймаю вас на этом предложении. Вы не могли бы мне одолжить, скажем, двадцатиквачовую банкноту минуты так на две?

Генерал нахмурился, но полез за бумажником и передал Роду купюру.

— Большое спасибо, — Род вручил его Гвен. — Да, деньги. Это деньги, милая.

Гвен уставилась на них, словно громом пораженная.

— Бумага, милорд? Она деньги?

— Э, да, дорогая. — Гвен конечно же никогда не видела ничего кроме монет, так как у средневековых культур взгляд на экономику довольно элементарный. — Это деньги. Во всяком случае здесь. — Род заставил себя усмехнуться. — Э, простите, генерал. Мы не привыкли, э, пользоваться наличными, сами знаете, как это бывает.

— Кредитные карточки, — понимающе кивнул генерал. Роду очень не хотелось разбивать его иллюзии.

— Так вот, у меня как раз есть немного, и при себе. — Род снова пошарил в кошеле, тот по-прежнему был в основном пуст.

— Милорд, — прошептала Гвен, — я не могу...

— Все в порядке, милая, просто попытайся, — потрепал ее по руке Род. — Не попробуешь, не узнаешь сколько ты способна сделать... уж я-то знаю... сам... — Род рылся в кошеле так, словно тот был шахтой десятимильной глубины, по лбу у него заструились капли холодного пота.

Что-то зашуршало.

Его пальцы коснулись бумаги. Множества бумажек.

— А вот и мы, генерал, двадцать пять банкнот по двадцать квачей, — он выдернул оригинал из онемевших пальцев Гвен. — О, и конечно же одна, одолженная нам вами.

Глаза у генерал слегка расширились, но он принял наличные без комментариев.

— Не люблю носить банкноты большого достоинства, — объяснил Род.

— Но я думал вы сказали... — Шаклер захлопнул рот. — На самом деле нет. Совершенно не мое дело... — Он снова остро поглядел на Рода. — Разве вам не хлопотно носить при себе столько банкнот?

— Ну, да, — признался Род, — но не было времени обменять их.

Генерал сбил банкноты в аккуратную пачку.

— Как я понимаю, вы покинули дом в некоторой спешке.

— Да, можно сказать и так.

Генерал повернулся подойти к лейтенанту и вожатому, который ухмыльнулся во весь рот и поспешил к Роду, схватив его за руку и крепко пожав ее.

— Рад что ты один из славных парней!

— О, пустяки, — поскромничал Род. — Спасибо за понимание.

— Разумеется, разумеется! Выходите за стену опять, в любое время! — Вожатый скрестил руки и поклонился, а затем повернулся к двери, которую лейтенант все еще держал открытой, послюнив большой палец и пересчитав банкноты. — За вами и гнаться приятно!

— Пожалуйста, пожалуйста, — махнул рукой Род, чувствуя легкое онемение.

Лейтенант с облегчением закрыл за ним дверь.

Род качая головой снова повернулся к генералу.

— Странно, что недоразвитые общества всегда усваивают в первую очередь один и тот же аспект нашей культуры, не так ли?

— Весьма, — генерал повернулся и возвратился к столу. — Ну! По крайней мере с этим покончено!

— Да. Приятно оставить это позади, не правда ли? — Род схватил Гвен за руку и направился к двери. — Спасибо, что урегулировали для нас все осложнения, генерал. Если мы сможем когда-либо для вас что-то сделать...

— Вообще-то, — пробормотал себе под нос Шаклер, — вы могли бы ответить на несколько вопросов...

Тело Рода дернулось, когда его ноги остановились, и плечи попытались продолжить путь. Он прожег взглядом Гвен.

— Мы должны соблюдать правила вежливости, милорд.

— В следующий раз останавливай меня словесно, хорошо? — Род снова повернулся к генералу. — Ну разумеется, генерал. Какие вопросы у вас на уме?

Углы рта генерала дернулись от скрытого веселья.

Род нахмурился, замечая нечто упущенное им ранее. Он подошел к столу генерала, приглядываясь к знакам различия Шаклера, выискивая обозначения рода войск. Им служил символ Асклепия.

— Вы врач!

— На самом-то деле психиатр, — улыбнулся генерал. — Наверняка ведь это самая подходящая профессия для главного администратора бывшей исправительной колонии?

— Э... да, полагаю так, — нахмурился Род. — Просто я не ожидал ничего столь логичного.

— Я не уверен, что решение о моем назначении было логичным, по своему происхождению, — улыбка Шаклера посуровела. — Но по-моему, оно обернулось к лучшему. Я приобрел здесь огромное чувство цели.

— Да, я понимаю, как вы приобрели б его, — Род выпрямился, прочистив горло. — Ну! Насчет тех вопросов, генерал...

— Да, в самом деле. Вы не против рассказать мне, как получилось, что вы потерпели кораблекрушение на Вольмаре?

— Что вы, вовсе нет (если смогу придумать).

Шаклер посмотрел на него поверх сведенных вместе пальцев обеих рук.

— Налет амнезии?

— О, нет, нет, — быстро разуверил его Род. — В действительности тут дело не в амнезии, просто дело в том что, э... — Он сделал глубокий вдох и принялся импровизировать на максимальной скорости. — Э, я знаю, это покажется странным, но, э... мы шли на бал-маскарад на борту пассажирского лайнера с э... — Он попытался вспомнить какой-нибудь бесследно исчезнувший корабль, где-то в конце эры МСЭ. В голову ему приходил только самый знаменитый и он мысленно выругался, а потом тут же поспешил молча извиниться перед Гвен. — Мы летели на... э-э... «Альфреде» рейсом с Лидо ну, знаете, четвертой планеты Беты Малого Пса — на Туонелу, пятую планету 61 Лебедя...

— Но так и не добрались до цели своего полета?

Род кивнул. В конце концов «Альфреда» покинула Лидо с замечательным количеством знаменитых людей на борту, но больше о нем так и не услышали.

Это давало Роду немалый простор для поэтической вольности.

— Мы ощутили сильный крен — странный крен, мне в итоге размазало икру по всему камзолу, и экипаж принялся орать нам забираться в анабиозные модули, и нацеливал нас куда попало, надеясь, что раньше или позже мы наткнемся на колонизированные землянами планеты.

— Как у вас, к счастью, и получилось, — Шаклер извлек трубку и сжал ее у самого конца черенка, скрывая свой рот, но в уголках глаз у него образовались морщинки.

— И вот мы здесь, — закончил Род. — Наш модуль приземлился на территории вольмаков, и... э... вы... мне... не... верите...

— Нет, я вовсе не говорил этого, — генерал нагнулся вперед, опираясь локтями о стол.

— Но это самое лучшее развлечение, которое вам выпадало за целую неделю.

— Фактически за целый год, — тепло улыбнулся Шаклер. — По 3МТ таких баек больше не показывают.

— Ну, если вы не верите моим словам, то можете проверить архивы. «Альфреда» исчезла по пути с Беты Малого Пса к 61 Лебедя...

— Да, я хорошо помню это происшествие, на борту у нее находилось столько политиков, что скандал вышел еще тот, — Шаклер дружелюбно улыбнулся ему.

— Уж это-то, уверен, чистая правда. Но вот что касается остального... А, ладно, я не таков, чтоб нажимать, мастер Гэллоуглас. Мы здесь на Вольмаре скорее придерживаемся политики не слишком вникать в прошлое человека. Однако я ценю более утонченные объекты из устного творчества.

Особенно сильное впечатление произвел штрих насчет бала-маскарада.

— О, да! Она изображала Нелл Гвин, а я — Сирано де Бержерака!

— А я — короля Англии, — пробормотал, борясь с улыбкой Шаклер. — Но, как я сказал, на Вольмаре прошлое человека — его личное дело. Здесь все находятся не без причины, и причины эти обычно из тех, которые предпочитают не афишировать. — Он пожал плечами. — Конечно, что касается лично меня, я не очень то озабочен сохранением тайны. Я здесь в конечном итоге, потому что я не только психиатр, но вдобавок еще и мазохист.

Род уставился на него, а затем спохватился.

— О, в самом деле?

— Да, — улыбнулся Шаклер. — Очень хорошо приспособившийся — но, тем не менее, это создает определенные трудности в системе субординации. Однако здесь моих подчиненных это, кажется, не слишком волнует.

Род медленно кивнул.

— Я начинаю понимать, почему вы были не прочь остаться.

— Тут есть некоторое ощущение того, что тебя ценят, — довольно улыбнулся Шаклер. — Но, видите ли, легкий эксгибиционизм, проявляющийся в рассказывании об этом вам является составной частью моего расстройства.

Он нагнулся вперед взглянуть на считыватель у себя на столе.

— Однако, я чересчур задержал вас, после столь долгого пребывания в анабиозе вы, должно быть, страшно проголодались. Всего лишь дальше по улице вы найдете превосходную таверну.

— Э... спасибо, генерал, — сумел улыбнуться Род. — Вы очень нам помогли. — Если мы когда-нибудь сможем что-то для вас сделать, вы только кликните.

— Фактически, есть-таки одна мелочь, которую ваша леди могла бы сделать для меня, мастер Гэллоуглас.

Род остановился, не закончив шага, почувствовав, как у него засосало под ложечкой.

Он снова повернулся. Гвен повернулась вместе с ним, широко раскрыв глаза.

— И чем же я могу вам помочь, сэр?

— Дайте мне пощечину, — попросил генерал.

Род поставил свой поднос и выложил перед Гвен вареную колбаску и булочки на блюде, с кружкой зля на фланге.

— Не блеск, дорогая, но, боюсь, это примерно самое лучшее, чем располагает сейчас «Таверна Чолли», — он уселся за стол и пригубил пиво.

Глаза его расширились от удивления.

— А неплохо, однако.

Она осторожно отпила глоточек.

— И впрямь, неплохое! Однако, отчего оно такое холодное, милорд?

— А? — удивленно поднял голову Род. — О! Э... просто тут любят именно такое, милая. Вот и все. — Он откинулся на спинку стула и огляделся кругом, рассматривая грубо обструганные столешницы и сделанные кое-как столы и стулья. — Беря тебя с собой провести весь вечер вдвоем, безусловно, я рассчитывал совсем не на это.

— Да, наверняка не на сие! — улыбнулась Гвен. — Однако — ах, боже мой! Тут все такое чудесное!

— Да ну?

— В самом деле, — она нагнулась над столом. — Однако скажи мне, что означают все сии странные манеры и предметы? Почему все носят краги, хотя у них нет доспехов, поверх коих их положено надевать? Что за странные выпуклые машины носили все бывшие на стене? И отчего они не носят их тут в таверне? Как загорается свет в сем трактире? И где же бочки, из коих наливают эль?

— Погоди, дорогая, — остановил ее Род, подняв руку. — По одному вопросу кряду.

Он не сообразил, насколько странным и новым должен показаться Гвен технологический мир, но ведь она же, в конце концов, выходец из средневековой культуры. Втайне, он благословил судьбу забросившую их на первопроходческую планету, вместо одного из чрезмерно цивилизованных, сплошь технологических миров поближе к Земле. Как же объяснить ей все это?

Он набрал побольше воздуха в легкие, прикидывая, с чего б начать.

— Давай начнем с движущей силы.

— В сем нет ничего столь уж нового, — пожала плечами она. — Коль скоро ты растолковал мне, что тут нет никакой знати, стало воистину ясным, что крестьяне должны установить порядок в собственных рядах, ровно как и те вольмаки, кои преследовали нас сегодня утром. Или дикари, кои воюют с городами, как воевали на нашем острове Грамарий зверолюди, десять лет тому назад.

Промежуток времени поразил Рода словно ударная волна.

— Боже мой! Неужели это и впрямь было десять лет назад? — Он с содроганием втянул в себя воздух. — Ну конечно же. У нас тогда был только один ребенок, а теперь у нас их четверо, и Магнусу двенадцать. — Он внимательно изучил ее лицо. — Ты выглядишь ничуть не старше.

Она покраснела, опуская глаза.

— Приятно слышать от тебя такие слова, милорд, однако я вижу-таки, морщинка то тут, то там, и замечаю изредка прядь седины в своих волосах.

— Чего ж тут такого замечательного при нашей то четверке? Но они определенно попадаются редко, я пока ни одной не заметил! А что касается морщин, то я всегда обладал своей долей их.

— Однако ты не женщина, — пробормотала Гвен.

— Очень мило, что ты замечаешь это... Но вернемся к подробностям этого мира, где мы очутились. Правительство не совсем та «сила», которую я подразумевал, дорогая.

— В самом деле? — удивленно посмотрела на него она. — Однако, ты ведь наверняка говорил не о магии?

— Нет, нет. Определенно не о ней. Я говорил о мощной силе, что заставляет предметы двигаться.

Гвен непонимающе нахмурилась.

Род сделал глубокий вздох.

— Слушай. На Грамарие есть четыре вида сил, способных выполнять для нас работу: сила мускулов, наших собственных или наших животных, сила ветра, что гонит корабли и вращает ветряные мельницы, сила воды, вращающая колеса водяных мельниц, и сила огня, что согревает наши дома и кипятит нам воду и варит нам еду. И это примерно все.

— Но как же сила арбалета, что мечет стрелу убить человека? — нахмурилась Гвен.

— Всего лишь сила мускулов, припасенная до времени. — Род покачал головой. — Понимаешь, когда арбалетчик натягивает тетиву, он просто переводит силу из своей руки и плеча в упругое дерево арбалетной дуги. Но чтобы вложить эту силу, арбалетчику требуется несколько минут, на возведение тетивы. А потом, когда он нажимает на спуск, высвобождающий пружину, вся эта энергия высвобождается одной быстрой вспышкой, и вот это-то и выбрасывает стрелу намного сильней, чем способен метнуть ее обыкновенный лук.

Гвен медленно кивнула, не упуская ни слова.

— И точно так же лук простого лучника способен метнуть стрелу намного дальше, чем ратнику удается бросить копье?

— Ну да, — Род выпрямился на стуле, удивленный тем, как быстро она поняла. — Конечно стрела к тому же легче копья. Это тоже помогает.

— А так же и то, что концы лука подлиннее рук копьеметателя, не правда ли? Ибо я замечала, что чем длиннее лук, тем дальше он пускает стрелу.

— Ну... да, — промолвил пораженный Род. — Чем длиннее рычаг, тем больше он умножает силу, а два конца лука и рука копьеметателя все одно рычаги.

— И более длинный лук может быть более тугим, но все же поддающимся натягиванию?

— Э... да, — Род почувствовал, как по спине у него пробежал легкий холодок. Схватывала она чересчур уж быстро. — И арбалет мощнее, потому что он намного туже.

— Но стреляющий из него, может согнуть его при помощи ворота, — кивнула Гвен, казавшаяся почти сердитой от сильной сосредоточенности.

— Верно, — с трудом сглотнул Род. — Ну... э... в этом мире, есть другие источники энергии, но самый важный — это сила, называемая «электричеством». Она похожа... — он зарыскал в поисках объяснения. — Она невидимая, но течет словно вода. Но только через металлы. Она... — тут на него нашло озарение. — Она похожа на силу, которой пользуешься ты, когда заставляешь предметы двигаться с помощью мысли. — Он махнул рукой. — Хоть ее и не видно, ее можно почувствовать, если прикоснуться к проводу, по которому она протекает. Еще как можно почувствовать! — Он нахмурился. Хотя, на самом деле, мне не следовало говорить, будто ее не видно. Ты когда-нибудь смотрела на молнию, милая? Нет, ну конечно смотрела! Что со мной стряслось? — Один такой случай он уже помнил особенно ярко. Они сидели в пещере, прижавшись друг к другу, наблюдая, как громыхает в небесах молния. А когда ярость грозы порядком ослепила их... — Он прочистил горло. — Молния и есть электричество, во всяком случае один из видов электричества.

— Да что ты говоришь, — выдохнула она. — Значит сей род посадил на цепь молнию?

Род кивнул, взволнованный (и похолодевший) из-за ее быстрой сообразительности.

— Они придумали, как заставить делать всевозможные фокусы, милая.

— Значит сей свет есть молния на привязи? — глаза ее стали огромными.

— Можно рассматривать его и так, — медленно кивнул Род. — Но его применяют и для других вещей. Те выпуклые штуки у них на бедре, их называют «бластерами», и электричество в них заставляет рубин создавать лучевой меч.

Гвен ошеломленно уставилась на него. Род снова кивнул.

— И его можно заставить сделать и другие вещи, великое множество других вещей. Назовем любую задачу, милая, и есть все шансы, что эти люди придумали способ заставить выполнять ее электричество.

— Забота о других, — немедленно назвала она.

Какой-то миг Род сидел не двигаясь, лишь глядя на нее. А затем улыбнулся и взял ее за руку.

— Конечно. Мне следовало б знать, что ты придумаешь единственное, чего они не смогут сделать. О, не пойми меня неправильно, у них есть машины, способные позаботиться о телах людей, обо всех их физических надобностях. Электричество движет машинами, умеющими стирать одежду, готовить еду, убирать в доме. Но дать почувствовать, что кто-то заботится о тебе, что ты небезразличен другому человеку? — Он покачал головой. — Нет. Они могут при известном старании выдать убедительную иллюзию, но в глубине души все знают, что они не настоящие. О людях могут по-настоящему заботиться только люди. Никакой замены им пока не изобрели.

Она долгий миг глядела ему в глаза — а ее глаза были наполнены волнением, но согреты главным предметом ее забот — им. Возможно, именно поэтому ее глаза так гипнотизировали. Они казалось заполняли все поле зрения Рода, приглашая, умоляя...

— Я вспоминаю рассказ про обезьяну и питона, — тихо произнес он.

— Правда? — промурлыкала она.

— Да. Вот только не могу разобраться, а кто же я...

Вдалеке в пределы его обзора вошла лохматая фигура. Род уставился, напрягаясь.

— Кто это, кто это там только что вошел?

Гвен испустила мученический вздох и повернулась посмотреть.

— Солдат с гривой густых каштановых волос? — Глаза у нее расширились. — Боже мой! Не может быть?

— Почему бы и нет? Мы знаем, что он путешествует по времени, и не говори мне, будто ничего подобного не бывает, когда я сам путешествовал по нему!

— Такое мне и не приснится. Но как он попал сюда?

Род пожал плечами.

— Надо полагать, это место не хуже любого другого. В конце концов, с поста вице-короля Звероландии он подал в отставку два года назад.

— Да, хотя Туан кричал, что все еще нуждается в нем.

— Да, для кандидата в вице-короли это было действительно забавной новостью. Очень жаль, что она не дошла до его ушей.

— Как она могла дойти? — спросила Гвен. — Он же просто-напросто исчез.

Лицо гоблина медленно обвело взглядом помещение, сильно нахмурив нависающие брови. Увидев Рода, оно расплылось в улыбке. Затем его владелец поспешил через помещение, протягивая руку.

— Милорд!

Половина присутствующих повернулась посмотреть, и Род стал быстро соображать, как бы прикрыть этот ляп. Наклеив на лицо собственную улыбку, он сумел оказаться на высоте положения, пожав протянутую руку.

— Милостивый бог! Йорик! — эхом откликнулся он. — Рад тебя видеть!

Остальные завсегдатаи, недовольно ворча, вернулись к своему пиву — никакой знати, всего лишь употребление имени божьего всуе.

Род хлопнул Йорика по плечу и кивнул на стул.

— Присаживайся! Выпей пива! Расскажи нам чего ты здесь делаешь!

— Ну спасибо! Я не прочь! — Пещерный человек пододвинул стул. — Держу пари, вы удивлены, увидев меня здесь.

Род уселся помедленней, давая себе возможность оправиться.

А затем улыбнулся:

— Ну, да, теперь, когда ты упомянул об этом, удивление и впрямь есть.

Я хочу сказать, ведь тут же добрых пятьсот лет до того, как ты исчез. — Он нахмурился из-за неожиданной мысли. — С другой стороны, уже примерно сорок тысяч лет как вымер весь твой вид.

— Так почему бы не здесь, с таким же успехом как там?

— Да, отчего бы? — чуть склонила голову набок Гвен. — Как ты оказался в сем месте?

— С трудом, — ответил Йорик, — и немалым. Я имею в виду, когда вы той ночью не вернулись домой, ваши дети встревожились, но Пак тем не менее сумел заставить их всех лечь и уснуть. Однако, когда вы не появились к середине утра, встревожился даже он, и поэтому сообщил своему боссу.

Род внутренне затрепетал. Бром О'Берин был не только королем эльфов, но вдобавок еще и отцом Гвен, хотя об этом не знал никто, кроме него самого и Рода. Если Бром обнаружил, что его дочь пропала без вести, то изумительно, как это он не отправил в эту таверну целую армию эльфов, вместо одного пустоголового неандертальца.

— А Бром приказал искать-свистать? — улыбнулась Гвен.

— Отправил разведгруппу эльфов, — кивнул Йорик. — При сотне с чем-то мальцов, занятых этим делом, они живо напали на ваш след. Они прошли за вами до небольшого пруда, где обнаружили кое-какие весьма ясные признаки боя, закончившегося, похоже, тем, что пару тел куда-то поволокли, а потом они просто исчезли.

Род улыбнулся с кислым удовлетворением.

— Приятно знать, что у этих ребят из будущего не хватило ума замести следы. Излишняя уверенность творит настоящие чудеса.

— Нет, они их замели, — повернулся к Роду Йорик. — Выпрямили траву, и все такое. Можно ли их винить, если они не подумали, насколько эльфы хорошие следопыты?

— Совершенно несправедливо винить их, — согласилась Гвен.

Йорик кивнул:

— Я готов поклясться, что они способны определить, садилась ли муха на травинку.

Род вспомнил, как Пак твердил, что потягивает нектар только из тех цветов, где его собирала дикая пчела, конечно, после того, как пчела улетит.

— Фантастика. Но как они вычислили, куда мы исчезли?

— Следы выглядели попросту чересчур похожими на те, которые вы оставили в прошлый раз, когда растворились в воздухе.

Род кивнул, вспоминая их невольное путешествие в Тир-Хлис.

— Я всегда недооценивал Брома. И что же он предпринял?

— То же, что и в прошлый раз — вызвал меня.

— Но ты же тоже исчез, — нахмурился Род.

— Ну так он сообщил Коригу, — пожал плечами Йорик. — Помнишь его, тот рослый парень с тяжелой челюстью?

— Твой зам, — кивнул Род. — Он знал как связаться с тобой?

— О, можешь не сомневаться! Не думал же ты, что полностью предоставлю беднягу самому себе? Я имею в виду, что случится, если БИТА или ВЕТО попытаются снова устроить заваруху в колонии неандертальцев?

— Отделы путешествий по времени у ребят из будущего, — кивнул Род, мысленно взяв на заметку, что в Звероландии по-прежнему работает машина времени. Принадлежащая ЗЛОСТ, компании путешественников по времени из лагеря демократов, но тем не менее машина времени. Возможно когда-нибудь пригодится. — А Кориг вызвал тебя?

— А я сообщил доку Энгусу. На самом-то деле, Док получил сообщение первым, меня в то время не было на месте. Возникла небольшая проблема с королем Людовиком Лысым, пытающимся стать деспотом.

— И что же ты по этому поводу предпринял?.. НЕТ! Вычеркни этот вопрос! Давай не отвлекаться от злободневной темы.

— Как угодно, — пожал плечами Йорик. — Поэтому Док Энгус проделал небольшое исследование.

Род вспомнил увиденного однажды мельком маленького деформированного ученого с седой гривой и ястребиным носом — главу ЗЛОСТ.

— Какое исследование?

— Пришел, увидел — и установил, что вас победили. По крайней мере на достаточно долгий срок, чтобы умыкнуть вас. Конечно, вас могли и убить, но Док предпочитает смотреть на вещи оптимистически. Поэтому он предположил, что вас закинули в прошлое.

— А почему не в будущее? — нахмурился Род. — Или вообще в альтернативную вселенную?

— Или даже просто сунули в передатчик материи, — пожал плечами Йорик. — Все возможно, но сперва он проверил гипотезу с машиной времени, поскольку это было для него легче всего.

— Ему требовалось пролистать восемь тысяч лет человеческой истории, — Род медленно покачал головой, уставясь на собеседника, — не говоря уж о добрых ста тысяч предисторий, и при всем, что он знал, миллиард с чем-то лет до нее! Как он это сделал?

— Просто, — пожал плечами Йорик. — Всего навсего велел своим агентам, по всей линии времени, высматривать вас обоих. И все верно, у нас по воле случая, как раз имеется агент здесь, на Вольмаре, и он заметил, как стая вольмаков преследовала пару желторотиков в костюмах эпохи Тюдоров. Поэтому он тут же вызвал подмогу, и как только я покончил с тем французским заданием, Док отправил меня в эту временную точку. И вот я здесь.

— Тпру, — поднял ладонь Род. — По одной проблеме за раз, пожалуйста. Во-первых — здесь? На Вольмаре? На этой незначительной планете, где-то в захолустье? С какой стати доктору Мак-Арану утруждать себя внедрением агента здесь?

— Потому что эта планета сыграет центральную роль в возрождении демократии, — объяснил Йорик. — Генерал Шаклер знает, что выжить на этой планете можно, только если вольмаки и колонисты будут действовать сообща.

— Я начал уже улавливать это, — кивнул Род. — Добиться, чтобы две группы столь разных людей мирно уживались друг с другом — изумительное достижение.

— Особенно, если учесть, что всего десять лет назад они рвали друг другу глотку.

Род и Гвен уставились на него во все глаза.

— О, да, милорд, — кивнул Йорик. — Шла самая настоящая война, и, к тому же, очень кровавая. Она продолжалась дюжину лет до приезда Шаклера, без малейших следов милосердия с любой стороны.

— Как же он сумел остановить ее?

— Ну, у него было одно преимущество, — пожал плечами Йорик. — Она до тошноты надоела обеим сторонам. Ему требовалось всего-навсего найти хороший предлог, так как и те и другие были готовы прекратить стрельбу. Конечно, он не пытался заставить их сложить оружие, это значило бы требовать слишком многого.

— Значит сия война может начаться вновь, в любой миг, — нахмурилась Гвен.

Йорик кивнул:

— Ее сдерживает лишь разработанная Шаклером система предотвращения споров.

— Да, мы в некотором роде недавно испробовали ее сегодня, — Род обменялся взглядом с Гвен. — Однако она кажется довольно хрупкой.

— Определенно. Шаклеру предстоит еще многое сделать, прежде чем обе стороны будут неопасны друг для друга. Он должен соединить их в единый политический организм, сделать их совершенно равными и уважающими друг друга.

— Он хочет дабы и вольмаки, и солдаты составляли общие суды?

— Ну, соединение их в общем трибунале определенно помогло бы, — поджал губы Род. — Но ему нужен также какой-то способ заставить их соединиться в общем законодательном органе.

— Что ты подразумеваешь под сими словами, милорд? — нахмурилась Гвен.

— Совершенно верно, ты же верноподданная Их Величеств. Ну, дорогая, народ может и сам устанавливать для себя законы.

— Да что ты говоришь!

— Чистую правду. Конечно, надо заранее иметь уверенность, что все согласятся с этими законами, иначе их будет и впрямь тяжело провести в жизнь.

— «Никакой государь не может править без согласия подданных», — процитировал Йорик.

— Спасибо, Ник Макиавелли, — Род бросил на него раздраженный взгляд.

— Он был не таким уж плохим парнем. Просто пытался быть реалистом, вот и все.

— О? И когда же ты в последний раз разговаривал с ним?

Йорик открыл было рот, собираясь ответить.

— Нет! Я не хочу знать! — поднял ладонь Род. — Ну, дорогая, наилучший способ гарантировать, что народ не будет возражать против новых законов, это дать ему самому выбирать себе законодателей.

Гвен лишь глядела на него во все глаза.

— Такое возможно, — пробормотал Йорик. — Знаю, это кажется притянутым за волосы, но это возможно.

Гвен повернулась к нему.

— Значит ты уже привык к таким странным порядкам?

— Кто, я? — развел руками неандерталец. — Да у моего народа даже не было законов. Все просто, своего рода, договаривались обо всем...

— Так, значит, — снова повернулась к Роду Гвен. — На сей планете нет никакого короля.

— Только генерал Шаклер, со стороны колонистов, — покачал головой Род. — Надо полагать, у вольмаков тоже есть какой-то вождь, но, думаю, они еще не решили обзавестись королями.

— Однако они правят сами собой?

— Ну, именно над этим и работает Шаклер. Но такое делалось в других местах. Во множестве других мест. В основном они сами выбирают себе короля, но вся его деятельность сводится к выполнению решений законодателей. Ему даже не требуется судить людей, обвиняемых в преступлениях, или разрешать споры. Для этого существует система судов и судей.

— Так, значит... — Гвен уставилась в пространство, и Род расслышал ее мысли — логическую цепочку вытягивающуюся мало-помалу в длинную цепь. — Прежде чем дело может дойти до переворота, — негромко заключила она.

— Да, дорогая. Именно этого я и пытаюсь добиться на Грамарие.

Она уставилась на него, и он увидел в ее глазах понимание.

— Ты отводишь на сей труд достаточно долгий срок!

— Приходится, — покачал головой Род. — Срезать путь никак нельзя. Такая система должна сложиться усилиями самого народа, иначе она долго не протянет. Есть тысяча разных способов этого добиться, по одному на каждое общество, где сложилось само управление, потому что оно должно вырасти как дерево. Его нельзя привить какому-либо народу.

— Пересаженные ткани всегда отторгаются, — пробормотал себе под нос Йорик.

— Или адсорбируются, но это происходит в каждой системе, когда та начинает умирать. Фактически, именно эта-то прививка и убивает ее.

— Но мы находимся в начале, — усмехнулся Йорик. — Ее еще нельзя разложить, потому что она пока толком не сложилась.

— Хотя и изумительно, сколь многого добился Шаклер, — Род повернулся к неандертальцу. — Как же он сплавит их в единый законченный политический организм?

— А как он добился теперешнего положения дел? — пожал плечами Йорик. — Сожалею, милорд, у меня не нашлось времени для полного инструктажа, пришлось просто схватить те немногие факты, какие мы имели прежде чем прыгнуть в машину времени. Но он сумеет-таки этого добиться, говорят наши ребята с верхней части линии времени, если мы дадим отпор агентам БИТА и ВЕТО, которые пытаются прикончить его, а вместе с ним и его систему.

Род уставился на него. Борцы с Интеграцией Телепатов в Ассоциацию были отделом путешествий у анархистов, таким же как Воинствующие Единицы Тоталитарных Организаций у тоталитаристов. Эти две группы постоянно отравляли ему существование на Грамарие.

— Они и на него тоже охотятся?

— Разумеется. Ваш мир не единственный критически важный для будущего демократии, милорд.

— Но почему же Вольмар столь важен?

— В основном потому, что он один из немногих очагов демократии, которому предстоит продержаться все века правления ПЕСТ, по крайней мере, это не дает умереть самой идеи демократии. Но также и потому, что ему предстоит стать штабом системы образования.

Род уставился на Йорика. Затем закрыл глаза, быстро помотал головой и снова посмотрел.

Йорик кивнул.

— Именно потому-то нам пришлось внедрить здесь агента — для гарантии, что ребята из БИТА и ВЕТО не саботируют систему Шаклера.

— Да уж конечно, пришлось!

— Однако, если здесь есть один из ваших людей, — по прежнему недоумевала Гвен, — то почему о нас не может позаботится он?

— А кто сказал, что это он?

— Да как же... — Гвен посмотрела на Рода. — Я подумала...

Йорик покачал головой.

— Мы требуем от агента лишь способностей.

— Значит сей здешний агент — женщина?

— Ну, этого я не говорил, — поднял ладонь Йорик. — И не собираюсь, к тому же. Вся суть в том и заключается, что у нашего агента здесь очень хорошая легенда, и мы не хотим подмочить ее. Сами подумайте, вы можете вычислить, кто это такой?

С миг Род глядел на обезьяночеловека, а затем покачал головой.

— Ты прав — не могу.

Гвен повела взглядом кругом, глаза ее потеряли фокус.

— Но-но, миледи! — погрозил ей указательным пальцем Йорик. — Никакого волшебного чтения мыслей. Для всех нас лучше, если вы не знаете, кто это такой! В конце концов, чего не знаешь, о том не проболтаешься.

— Поэтому прислали специального агента, — вернулся к прежней теме Род, — тебя. В конце концов, если лопнет твоя легенда, это не вызовет никакой большой трагедии.

— Все равно я не собираюсь снова пользоваться ей, — кивнул Йорик.

— А посему ты явился помочь нам вернуться домой!

Йорик продолжал кивать.

— Во всяком случае намерен попробовать. У меня есть с собой временной маяк. Мне надо всего-навсего нажать кнопку, и он вызовет крошечную рябь во времени. Когда эта рябь заденет приемник в штабе у Дока Энгуса, он будет точно знать, где и когда мы находимся, и поэтому сможет перебросить нам все запчасти для сборки машины времени. А я ее соберу, нажму кнопку, и вуаля! Вы дома!

— Но почему он не может просто нажать кнопку и подцепить нас? — нахмурился Род. — Я имею в виду, он же перебросил тебя сюда без всякой принимающей машины времени, не так ли?

— Да, но в обе стороны такое не получается, — Йорик пожал плечами. Не спрашивайте меня почему, я всего лишь пуля. Я не понимаю ружья, милорд.

— Э, выкинь это «милорд», — Род метнул нервные взгляды по сторонам. — Мне думается, здесь этого не поймут.

— Годится, — снова пожал плечами Йорик. — Как желательно вас называть?

— Как насчет, э... — «майор»? Такое звание тут узнают, и оно настоящее, просто я не в той же армии, вот и все.

— Как вам угодно, майор.

— Спасибо, — Род, нахмурясь, нагнулся вперед. — Итак, насчет путешествия по времени. Почему оно получается только в одну сторону?

— Я же сказал, не спрашивайте меня об этом! — поморщился Йорик. — Откуда я знаю? Я всего лишь глупый пещерный человек. Но я думаю, тут нечто вроде такого: копье можно бросить, но нельзя заставить прилететь обратно к тебе. Понятно?

— Можно привязать к нему канат, — Род вспомнил, как читал каждую вторую главу «Моби Дика».

— Канат длинной в пятьсот лет? Возникнет небольшая слабина в середине, майор. А там, откуда я прибыл, пятьсот лет короткий отрезок.

Род почувствовал надвигающийся приступ упрямства.

— Но такое должно быть возможным.

— Ладно, допустим такое возможно, но Дон Энгус просто еще не придумал, как этот сделать. И у меня сложилось впечатление, что никогда не додумается.

— Поосторожней с абсолютными категориями, — предостерегающе поднял палец Род. — Возможно ребята с верхней части линии времени просто еще не уведомили вас.

— Возможно, — признал Йорик, — но не вероятно. Мы боремся с теми же самыми врагами, и если бы БИТА увидели шанс обскакать ВЕТО, можно смело поручиться, они бы за него ухватились, особенно за шанс так обскакать! А если бы парни из ВЕТО сочли, что они могут получить преимущества над БИТА, они бы тоже уцепились за него.

— И как те, так и другие с удовольствием добились превосходства над вашей ЗЛОСТ, — добавила Гвен.

— О, вы попали в точку, леди!

— Ну, полагаю, нам всем придется тут положиться на слово Мак-Арана, — Род отодвинул стул и встал. — Вполне можно и приступить к делу, а? Будет довольно трудно попытаться найти в этой колонии местечко, где мы смогли бы побыть пару часов наедине.

— Ну, на самом-то деле скорее шестнадцать, — Йорик тоже поднялся. — Для переправки компонентов требуется некоторое время. Не говоря уж о сборке, — он повернулся к Гвен. — С вашего разрешения, миледи...

— А я не разрешаю, — Гвен уже обходила столик. — Куда пойдет мой муж, пойду и я.

— О! Не думаешь же ты, что я еще не способен о себе позаботиться, а? — усмехнулся Род. — Или ты не доверяешь мне, когда я без присмотра?

— Возможно, немножко и того и другого. — Гвен взяла его под руку. — Однако какой бы ни была причина, вы мня не покинете. Ведите нас, мастер Йорик.

— Как вам будет угодно, миледи, — обезьяночеловек положил на стол несколько купюр МСЭ и повернулся к двери.

Род оценивающе поглядел на деньги.

— Явился подготовленным, не так ли?

— А? — Йорик обернулся и увидел, куда смотрел Род. — О! Всего лишь основной комплект вещей, нужных для выживания, майор. У нас есть по такому для каждого времени и климата.

Род повернулся пойти к двери вместе с ним.

— Знаешь, а довольно странно, что эта окраинная планета все еще использует бумажные деньги МСЭ, даже после того, как умерло напечатавшее их правительство.

— Почему? Это ж, знаете ли, на самом-то деле не бумага, а очень прочный пластик. Он протянет целую вечность, или по крайней мере, век другой.

— Ну, да, но он же не имеет сам по себе какой-либо ценности. Он хорош ровно на столько, на сколько и напечатавшее его правительство.

— Да, но все равно, он по-прежнему отлично работает, если все в него верят, а так оно и есть. Делу помогает то, что эта валюта основана на энергии — основная денежная единица у них БТЕ* [2]. Столько-то БТЕ равняется квачу — киловатт-часу, а столько-то квачей равняется темрму. Поэтому денежный запас возрастает только тогда, когда в межпланетной системе в целом имеется в наличии больше энергии.

— Да, если правительство не увеличивает обороты печатных станков.

— Но правительство-то это больше не существует, — поднял палец Йорик. — Оно теперь не может устроить инфляцию этой валюты.

— Премилая ирония судьбы, — улыбнулся Род. — Валюта МСЭ крепче теперь, когда выпустившее ее правительство исчезло, чем когда правительство было еще живо и брыкалось.

— В основном брыкалось, по крайней мере под конец. Я имею в виду, оно даже делало все возможное, чтобы убрать его, Чолли, только потому, что он выдвинул какие-то бредовые теории.

— Чолли? — Род повернулся и уставился на бармена. — Мистера милого парня собственной персоной? С какой стати МСЭ захотело бы убить его?

— Ну, на самом то деле этого добивалось не МСЭ — всего лишь власти, партия большинства, организовавшая большой государственный переворот и учредившая Пролетарское Единоначальное Содружество Терры.

— Еще до того, как она пришла к власти?

Йорик кивнул.

— И БИТА и ВЕТО все еще пытаются выполнить задание, именно в этом-то и заключается одна из главных задач нашего агента — защищать Чолли и его предприятие.

— А чего такого важного в какой-то таверне?

— О, таверна — это всего лишь фасад. Настоящее его предприятие всего лишь идея и метод, и ряд испытанных и верных приемов. Люди, которым нужна цель в жизни, перенимают его метод, отправляются восвояси и занимаются тем же самым делом совершенно самостоятельно, — Йорик усмехнулся. — Доводит ПЕСТ до безумия. Там все пытаются выяснить, как же действует его организация, кто отдает приказы и как их передают, но организации-то никакой и нет! Только идея...

— Послушать, так просто сказка. Так в чем же заключается его настоящая работа?

— Массовое просвещение, где массам невдомек, что их просвещают. Чолли — это Чарльз Т. Бармен, майор.

Род замер, уставился на весельчака-трактирщика.

— Что?!! Это и есть человек, создавший систему образования, породившую Децентрализованный Демократический Трибунал?

— Да, но созданием он занимается как раз сейчас, и поэтому ДДТ очень уязвим именно в той точке времени, за пять веков до того, как он родился. Если с Чолли что-нибудь случится, то «Революция ДДТ» может так и не произойти. Думаю, понятно, почему мы не хотим скомпрометировать своего здешнего агента. Не пяльтесь, майор, это привлекает к вам внимание. Идем?

— Э... да, — Род отвернулся, ощущая какое-то онемение. — Да, разумеется, пошли.

— Нет, не надо, — прогромыхал сержант.

Сам по себе он был не так уж велик, но столпившиеся позади него солдаты заполнили весь дверной проем. Род в шоке уставился на сержанта.

Это был охламон, встреченный им утром на стене, приятель Талера. Но он претерпел полную метаморфозу, а возможно даже стерпел душ. Мундир на нем был чистенький и отутюженный, щеки выбриты, волосы — причесанные.

— Изумительно, — пробормотал он.

Стоявший за стойкой Чолли поднял голову.

— Эй, эй! — крикнул он, и вся таверна умолкла. — В этом заведении не допускается никакого насилия.

— Все зависит от него, — проворчал бывший охламон. — Пойдет к генералу тихо-мирно, и не будет никаких неприятностей.

— К генералу? — нахмурился Род.

— Да. Вы арестованы.

Род стоял застывший, не двигаясь, совершенно неподвижно. Сержант усмехнулся.

— Не совсем то, о чем я подумывал, — пробормотал Йорик.

— А почему мы арестованы? — спросила Гвен.

— Это уже генералу знать, — пожал плечами сержант. — Идете мирно или нет? — Блеск в его глазах сказал, что он надеялся на «нет».

Род вздохнул и капитулировал.

— Разумеется. Я всегда сотрудничаю с властями.

— Ну, почти всегда, — негромко уточнил Йорик.

— С генералом было приятно побеседовать, — согласилась Гвен.

По лицам большинства солдат, за ее спиной, медленно расплылись лукавые усмешки.

— Женщине здесь ничего нельзя сказать, не породив подозрений, — вздохнул Род. — Конечно, никто не задумывался, какая же женщина сочтет генерала-мазохиста приятной компанией.

Усмешки исчезли, солдаты в ужасе уставились на Гвен. Род удовлетворенно кивнул.

— По моему, у тебя здесь не будет больше никаких неприятностей, дорогая. Вот теперь мы можем идти.

Может, они и были ошметками военного общества, но маршировали они очень прилично, по всему коридору в здании штаба. Они остановились, в то время как сержант постучал в дверь Шаклера, и секретарь (человек — тут была первопроходческая планета, и мужчина — тут была военная тюрьма) официально уведомил его, что он может войти. Затем они промаршировали прямо в кабинет, и чеканя, шаг остановились перед столом Шаклера.

Генерал оторвался от бумаг и тепло улыбнулся.

— Отлично, сержант, — он отдал честь, — можете идти.

Бывший охламон уставился на него во все глаза.

— Но генерал... Эти люди... Они...

— Очень приятные собеседники, — заверил его генерал. — Я уже разговаривал с ними сегодня утром. Уверен, что никаких осложнений не будет, — особенно при наличии Главного Главаря. — Он кивнул на стоящего около стола пурпурного вольмака.

Сержант смерил вольмака взглядом с головы до ног и, похоже, не успокоился.

— Если вам все равно, сэр... Но боюсь, что это не так.

Тон у Шаклера сделался жестким, но вежливым:

— Это все, сержант. Спасибо вам за заботу.

Сержант и все его воинство осторожно поглядывали на вольмака, Рода и Йорика, и почти с тревогой на Гвен. Но сержант послушно рявкнул:

— Кругом, шагом марш!

Конвой развернулся, порядком потопав сапожищами, и строевым шагом вышел из кабинета. Сержант задержался в дверях, бросив еще один сердитый взгляд, но Шаклер посмотрел ему в глаза, и жлоб повернулся и исчез.

С другой стороны, дверь-то он не закрыл.

Шаклер проигнорировал это и, сияя, повернулся к Гэллоугласам.

— Рад снова видеть вас, мастер Гэллоуглас, миссис Гэллоуглас, — он перевел вопросительный взгляд на Йорика. — По-моему, я не имел удовольствия встречаться с вами?

Род жестом показал на обезьяночеловека:

— О, это...

Но Йорик прервал его.

— Агдер-Талец, генерал. Но одно время был комиком в мелкой труппе, и поэтому все зовут меня...

— ...Йорик, — закончил Род и сглотнул. — Э... генерал, вам не приходило в голову, что вы, возможно, оказались в довольно опасном положении?

— Вы имеете в виду, перед лицом численного превосходства. И от того что вы оба при оружии? — Шаклер кивнул. — Я это сознаю.

— И вас это... не беспокоит.

— Не особенно. Я полагаюсь на вашу честь, старина.

Род уставился на него. А затем произнес, просто в порядке уведомления:

— Знаете, а вы дурак.

— Это я тоже осознаю, — улыбнулся ему Шаклер.

Йорик сцепился взглядом с Родом, и мысли его прозвучали достаточно громко: «Этот человек жизненно важен для будущего демократии, майор. Если вы его хоть пальцем тронете...» В каковом пункте мысленный сигнал выродился в довольно отвратительную графику.

Правда Род и не нуждался в подобных побуждениях. Он поглядел на теплое, открытое лицо Шаклера и вздохнул.

— Я никогда не убиваю дураков до обеда, это вредно для пищеварения.

Он умело вспомнил несколько случаев, когда он сам применил такой же гамбит, но фокус удался, он таки завоевал доверие... и он удавался вновь, сейчас.

«Шаклер — не единственный дурак в кабинете», — решил он.

Углы рта генерала тронула легкая улыбка, он расслабился.

— По-моему, вы не встречались с этим джентльменом — главарь Хван из племени пурпурных и провозглашенный главарем всех вельможных племен.

— Да, по-моему не имел удовольствия, — Род попытался вспомнить, как там у них отдавали честь, скрещивая руки, касаясь пальцами плеч...

Прежде чем он мог попробовать отдать ее, рослый вельможа заявил:

— Это сделали они — этот мужчина и эта женщина в ненашенских одеждах.

Род уставился на вольмака, а затем произнес:

— Он не шибко стремится к вежливости, не правда ли?

— Э... — Йорик глянул по сторонам, а затем на генерала. — Знаю, это не мое дело, но... что же, по мнению главаря, сделал м... мистер Гэллоуглас?

Род уловил, как Йорик чуть не ляпнул лишнее, и дал ему несколько очков за сообразительность, он понял как опасно позволять Шаклеру думать, будто он имеет право приказывать Роду.

— Как что, нарушение границ, территории вольмаков... — Он снова повернулся к Шаклеру, — но мы же это уладили пару часов назад.

— Ну, да — но теперь главарь обвиняет вас в дополнительном правонарушении.

Род нахмурился.

— А разве это не «двойной риск», или что-то в этом роде?

— Вовсе нет, поскольку это не то преступление, в котором вас обвиняли прежде.

— Какое преступление?

— Убийство.

Род поставил перед Гвен кружку эля, а затем снова повернулся к стойке.

— Две того, что сходит здесь за виски, двойного.

— Готово, — Чолли со стуком опустил на стойку два граненный тяжелых стакана и перевернул над ними бутылку коричневатой жидкости. — Значит он вас выпустил под подписку о невыезде?

— Да, — пожал плечами Род, — мы просто пообещали никого не убивать до завтрашнего утра, и он сказал: «...превосходно, почему бы вам не посмотреть город, пока вы здесь?»... Хватит!

— Как угодно, — Чолли подождал еще секунду, пока коричневатая жидкость не поднялась почти до краев, а затем поставил бутылку на стойку.

— Значит ваш суд состоится завтра на рассвете?

— Если его можно назвать судом, — нахмурился Род. — Разве это не чересчур снисходительное отношение, к паре подозреваемых в убийстве?

— Даже здесь, — кивнул Чолли, — надо полагать, генерал не считает вас виновными.

Род кивнул.

— Он надеется, что мы сбежим или что-то в этом духе?

— Куда?

— Хороший довод, — поджал губы Род. — Так значит нам полагается расслабится и наслаждаться жизнью, да?

— Так, или найти доказательства для своего оправдания. Сидя в камере, это, знаете ли, трудновато.

— Верно, теперь, когда вы упомянули об этом, — нахмурился Род. — В любом случае мы и собирались сделать что-то в этом роде.

— Ну, в таком случае, — просиял Чолли, — выходит, генерал знает, с кем имеет дело, не так ли? Дайте мне знать, где я смогу помочь.

— Спасибо, обязательно дадим, — Род снова повернулся к столу, поставил один из стаканов перед Йориком, уселся напротив Гвен и сделал здоровенный глоток, а затем несколько минут сидел совершенно неподвижно, дожидаясь, пока макушка опустится на место, а помещение вернется в фокус.

Когда это произошло, он резко выдохнул.

— Из чего тут готовят это?

— Уверен, из чего-то почти совместимого с биохимией землян. — Йорик и сам выглядел малость расфокусированным.

Род сделал глубокий вдох, а затем очень осторожно пригубил. С опаской опустив стакан обратно на стол, он осторожно выдохнул и откинулся на спинку стула.

— Итак! — Он перевел взгляд с Йорика на Гвен и обратно. — Вы оба были там, вы слышали все, что слышал я. Что же все это значит?

Гвен пожала плечами.

— Мы случайно оказались в подозрительном месте, в то время, когда убили человека, милорд.

— Да, но я сильно сомневаюсь, что мы были где-то поблизости от этого «Места Встречи Солнца» или как там оно называется, к тому же я не верю в случайные совпадения, особенно, когда они так удобны.

— В каком смысле ты мнишь их удачными? — нахмурилась Гвен.

— Для наших врагов.

— За это я выпью, — Йорик поднял кружку, а также стакан.

— Ты за что угодно выпьешь, — но Род все таки чокнулся с ним. — За врага — чтоб ему пусто было.

— Кто бы он ни был, — Йорик выпил, а затем поставил стакан и нагнулся вперед. — Но согласен с вами, майор, кто-то определенно задумал вас достать.

— Когда же я это сказал? — уставился на него Род.

— По пути из замка, — объяснила Гвен.

— О, — нахмурился Род. — Да, я сказал что-то в этом духе, не правда ли?

— Он часто такой бывает?

— Время от времени, — ответил Род, но Гвен заверила Йорика:

— Только когда его занимают важные дела.

— О, — Йорик снова повернулся к Роду. — Именно тогда-то вы и делаетесь еще и параноиком?

— А что означает сие слово? — нахмурилась Гвен.

— Подозрительным, — объяснил Род. — Он имеет в виду, что у меня такое ощущение, будто меня все хотят достать.

— О! — Гвен снова повернулась к Йорику. — Нет, в таком состоянии он пребывает всегда.

— Но на этот раз он прав.

Они в удивлении оглянулись, этот голос не принадлежал никому из них.

Стройная новоприбывшая носила такое же обмундирование, как и все прочие солдаты, но заставляя его выглядеть совершенно женским. Это не могло быть намеренным: ее коротко подстриженные белокурые волосы уступали по длине шевелюрам большинства мужчин и оставляли незакрытыми уши, но и в прическе, и в том как она держалась, и в ее тонких чертах было что-то такое, заставлявшее ее выглядеть безусловно женственной.

— Это — профессиональное мнение, — добавила она. — Они задумали достать вас.

— Кто? — потребовал ответа Род, но Йорик негромко осведомился:

— Человека какой профессии?

— Тайного агента, — отрезала она, — шпионки. — И Роду. — Вам уж лучше знать. Кто предпочел видеть вас скорее мертвым, чем живым? Правда, это не имеет большого значения, на этой планете всякий, к кому цепляются, для меня друг.

Род лишь глядел на нее во все глаза, но Гвен отодвинула стул.

— Не соблаговолите ли присесть?

Женщина нахмурясь села.

— У вас странная манера выражаться.

— Мне очень неприятно быть грубым, — сказал Род, — но кто вы?

— Я — Шорнуа Шерше, и вам лучше выслушать всю историю. Я была агентом правительства, пять лет назад.

— Пять лет, — нахмурился Род. — Примерно в то самое время и произошел переворот ПЕСТ, если я правильно помню... — Он сумел оборвать фразу, прежде чем брякнуть «уроки истории».

— Да, — кивнула Шорнуа. — Я была тайным агентом партии власти, раскапывая для них информацию и помогая устраивать убийства некоторых из наиболее откровенных врагов. Я знала, что помогаю убивать людей, но никогда не видела, как это происходит, и поэтому меня это не очень беспокоило. Да я и не думала, что меня станет волновать такое. Но после переворота я вдруг обнаружила, что служу в тайной полиции, и начальство приказало моей группе взять одного профессора. Это был мягкий старый дурень, тихий и скромный, и по всему в его доме видно было, что они с женой хорошо заботились друг о друге. Мы вытащили его посреди ночи из постели и погнали его пинками из дома в аэромобиль без огней и он пришел в ужас, оцепенел от страха, но ни разу ни в чем нас не винил. Ни одного проклятья, ни одного гневного слова, только глядел на нас этакими большими, испуганными глазами, которые знали и понимали... Поэтому на него, конечно, навалились еще крепче. Даже по пути в ШК его обрабатывали. Подвергали жестоким злобным побоям, пока он не потерял сознания. Мне повезло, я должна была только вести машину. Но все равно, я поневоле все слышала...

Потом мы приземлились на крышу Большого Дома, и мне пришлось помочь отнести его в здание. Лицо у него настолько залило кровью и распухло, что я б его ни за что не узнала. Мы уложили его на стол, приготовленного для садистов, — лицо у нее задергалось, а затем перестало. — О, этот процесс стараются приукрасить, называя его «допросом», но все равно, это просто обыкновенная пытка. Вместо тисков для пальцев к нему прикрепляют электроды, но мука есть мука. Мне не пришлось оставаться и смотреть как его пытают, но все равно я чувствовала себя испачкавшейся и униженной, словно меня превратили в нечто меньшее, чем человек. Мне сказали, что я могу вернуться к себе, но пошла прямо к Боссу и заявила ему, что завязываю.

Он сидел себе в том кабинете с пластмассовыми стенами за столом из нержавеющей стали, и лишь посмеялся надо мной. А затем сказал: «Секретную службу нельзя покинуть, Шерше. Из нее есть только один выход, ногами вперед». «Договорились», — бросила я и вышла из его кабинета, хлопнув дверью. Но к выходу я направилась как можно быстрей. Не бегом, это бы все выдало, но шла очень быстро. Однако Босс слов на ветер не бросал, едва я завидела главный вход, как заметила бегущего мне на перехват стрелка. Я просто продолжала идти, в то время как он остановился и прицелился в меня, а затем в последнюю секунду дернулась в сторону. Он потерял зря время, пытаясь вести дуло пистолета следом за мной, а потом выстрелил, но разряд даже близко от меня не угодил. Я резко ударила ногой и попала ему пяткой прямо под подбородок. Голова у него отдернулась назад, и что-то хрустнуло, но я приземлилась по другую сторону его тела и приземлилась в беге прямо через дверь.

Она остановилась, переведя дух, вся дрожа, и Йорик мягко спросил:

— Насколько далеко вам удалось уйти?

— Примерно с километр. Потому что к зданию как раз подлетел курьер на аэромобиле. Я наставила на него пистолет, выкинула из машины и умчалась, но успела лишь перевалить через парапет и спуститься в город, прежде чем за мной бросили перехватчика. Я находилась в Старом Городе — той части, где улицы сворачивают то туда, то сюда — естественно выросшей, понимаете? Я нырнула туда, и пропала.

— Но вы знали, что там лучше не задерживаться, — негромко высказал догадку Род.

— Конечно, — пожала плечами Шорнуа. — Правда большой разницы это не имело. К рассвету установили кордон, а по моему следу бросилась целая армия агентов Секретной Службы. Я подошла к лотку с продуктами и уплела тарелку с соей, а когда вышла, на меня навалились скопом.

— Сильно? — спросил Йорик.

Шорнуа ожгла его взглядом.

— Очень.

Она повернулась к Роду.

— Но я выздоровела. О, у меня еще местами кое-где текла кровь, когда меня приволокли в суд, но это было всего пару часов спустя. И Секретная Служба представила шесть свидетелей, заявивших под присягой, что они видели, как я убила того стрелка, их конечно же и близко не было. Хотя один их них, думаю, наблюдал происходящее по монитору скрытой камеры. Это не имело значения, потому что прокрутили запись — и судья постановил «Переоформить ее».

Гвен непонимающе нахмурилась, но Род побледнел.

— Они намеревались стереть вам память и вписать в мозг новую личность?

Шорнуа кивнула.

— А если меня не будет в живых, так какая мне разница? Но я не добралась даже до приготовлений. Меня затолкали в аэромобиль отвезти в центр переформирования, но мы так и не взлетели. Там уже ждал курьер, с документом. Похоже, как раз в то время, когда я стояла перед судьей, Секретная Служба подступилась к Генеральному Секретарю, убеждая его, что сотрудники тайной полиции — люди военные, и поэтому меня не потрудились переформировать, а просто погрузили на баржу с осужденными и отправили нас всех на Вольмар, — губы у нее плотно сжались. — Путешествие было не из приятных. Оно длилось три недели, и только трое осужденных были женщинами.

Остальные солдаты пытались выстроиться к нам в очередь. Но трех как раз достаточно, чтобы охранять друг друга с тыла. После того как мы убили пару особо настырных, остальные отвалили. Они попытались уговорить корабельное начальство связать нас, но им ответили, что их дело просто привести эту проклятую калошу на место и заставить ее улететь, а проблемы осужденных их не касаются. Нам приходилось спать по очереди, но мы добрались сюда целыми и невредимыми.

— А здесь? — глаза у Гвен сделались огромными.

— Теперь немного полегче, — пожала плечами Шорнуа. — О, две другие, когда они выяснили, сколько они смогут заколачивать, коль скоро осужденные снова стали получать чеки с жалованием, они открыли лавочку. Теперь у них собственные дома, и каждая из них побогаче любого мужчины на этой планете.

Гвен теперь сделалась бледной, и рука ее дрожала, когда она подняла свой стакан, а затем опять поставила его.

— Однако, все же вы не... как вы сказали?..

— Не занялась промыслом, — кивнула Шорнуа. — Но сперва мне приходилось отбиваться каждый день, от двух-трех за каждые сутки, пока я не завоевала себе определенную репутацию. Теперь пристают всего лишь двое-трое за неделю. Но те, кому удается здесь выжить, народ смекалистый, когда дело начинает становиться опасным, они дают задний ход, и поэтому мне не пришлось ни разу никого убивать.

— Однако, разве они не могли напасть на вас сообща? — прошептала Гвен.

— Вот потому-то я и сидела вон там, — Шорнуа дернула головой в сторону столика в углу против входа. — Мне видна дверь и все помещение, но сзади на меня никто напасть не сможет. Хотя никто и не пытался, — она пригубила эль, но поморщилась, словно тот горький. — Надо, по крайней мере, в этом отдать должное мужскому шовинизму: когда нас так мало, каждая весьма драгоценна. Сам по себе любой из них мог бы напасть на меня, но он не хочет, чтобы его попытку увидел кто-то из его приятелей.

— Они его за ноги повесят, — негромко догадался Йорик.

— Вероятно, для упражнений по стрельбе, — пожала плечами Шорнуа. — Лучше его, чем меня.

Подняв кружку, она сделала долгий глоток, а затем со стуком опустила ее на стол.

— Так что, вот таким вот образом. Я не могу пройти по этому городу без риска подвергнуться насмешкам, и поэтому, если к кому-то пристают, я на их стороне. Особенно женщин, — она кивнула на Гвен. — И мне думается, я могу доверять вашему мужчине. Поскольку, он с вами — так с чего ж ему понадоблюсь я? — Рот у нее сжался до самоуничтожения. — О, только не надо смотреть на меня таким сочувственным взглядом! Я знаю, что спрос на меня достаточно большой, — она повернулась и сердито посмотрела на Рода. — Возможно, чересчур большой. Я хочу убраться с этой планеты настолько сильно, что не могу думать ни о чем другом. А вас прежде здесь не было, значит вы не из приговоренных и поэтому можете получить отпускную. Возможно, вы сумеете вытащить и меня.

— Я думал, тут военная тюрьма, — нахмурился Род. — А Шаклер всего лишь начальник тюрьмы. Откуда у него может взяться власть отпустить вас?

— Он может делать все, что захочет, теперь, — уточнила с невеселой улыбкой Шорнуа. — ПЕСТ порвал с нами связи четыре года назад, фактически, сразу после того как я сюда попала. Утверждали, что торговля с окраинными планетами — убыточное предприятие действительно убыточное, стоимостью в биллион термов. А тюремная планета была сплошным убытком, ведь преступников намного дешевле убивать. Поэтому оно просто прекратило торговлю. Следующий фрахтер и привез нам эту новость.

— А как получилось, что вообще был «следующий» фрахтер? Я думал, торговлю прекратили.

— Мы вели небольшую самостоятельную торговлю с некоторыми из других окраинных планет, но никакого дальнейшего снабжения с Земли к нам больше не поступало, ни новых механизмов, ни запасных частей. Любезный губернатор-генерал заключил мир с туземцами как раз вовремя.

— Вы в силах содержать себя самостоятельно?

Шорнуа кивнула.

— Вольмаки дают продовольствие и волокно, а наши мужчины добывают и перерабатывают ископаемые. Но конечный результат в том, что мы больше не тюремная планета, мы колония. А Шаклер не только генерал, но и в первую очередь губернатор, и поэтому может делать с нами практически все, что ему заблагорассудится. Если он захочет разрешить нам уйти, мы сможем уйти. Но куда? — Она махнула рукой. — За той стеной нет ничего кроме травы и вольмаков.

— Он не разрешит вам покинуть планету?

— О, разумеется, если сочтет, что кому-то из нас следует дозволить такое — и если нам это по карману, — она пожала плечами. — Он, знаете ли, не в состоянии даром раздавать космические корабли.

Род обменялся взглядом с Йориком.

— Ну, когда придет время, мы найдем способ достать наличные.

— Я думаю, леди может быть полезна, майор. — Йорик кивнул. — По-настоящему, полезна.

— Пропылесось себе мозги, — отрезала Шорнуа. — Я предложила вам помочь, а не служить.

— Да такого у меня и в мыслях не было, — добродетельно заверил ее Йорик. — Я имел в виду помощь знаниями. Я знаю основные факты насчет этой планеты и насчет ПЕСТа.

— Да кто ж их не знает? — скривила губы Шорнуа.

— Да, но, ну, э... — насчет Вольмара. Вы пробыли здесь несколько лет, знаете что и как. Всегда полезно иметь на своей стороне кого-нибудь из местных.

Шорнуа пожала плечами.

— Я такая же местная, как и все, кто здесь шатается. По крайней мере я знаю, кто есть кто, и где зарыты собаки, во всяком случае некоторые. И я провела некоторое время у вольмаков.

— Как вы дошли до такого? — нахмурилась Гвен.

— Они выглядели менее опасными, чем солдаты, и были такими, пока у меня длился испытательный срок. Но испытательный срок в каждом племени дал мне год, а за это время я успела встать на ноги и засунуть свои эмоции на место, — Шорнуа пожала плечами. — Что я вам могу сказать? Это подействовало.

— Так, — задумчиво проговорил Род, — значит вы готовы помочь, если мы поможем вам.

— Да, если вы поможете мне убраться с этой планеты.

— Если сумеем.

— Ну, разумеется, если сумеете, — нетерпеливо мотнула головой Шорнуа.

— Конечно, — задумчиво продолжал рассуждать Род, — если нам удастся убраться с этой планеты, то вы сделаете нас меченой командой. Я имею в виду, у ПЕСТа должен здесь быть по крайней мере один агент, и если вы улетите, он живо стукнет своим. А тогда не успеете вы одолеть первый световой год, как по вашему следу тут же бросится убийца.

— Я это понимаю, — голос у Шорнуа сделался надтреснутым. — И не могу винить вас, если вы не захотите идти на такой риск.

Род пожал плечами.

— На этот счет я не слишком тревожусь. Особенно раз мы планируем убраться через машину времени. В конце концов, пока мы на Вольмаре никакие убийцы нам не грозят, а без вашей помощи мы можем и не дожить до отлета с планеты.

— Я б сказала, что так оно и есть, — кивнула Шорнуа. — Вы сами сказали, что убийство того вольмака произошло в чересчур удачное время. Цель его — отправить вас с женой за решетку или в раннюю могилу.

— У нас-таки есть враги, — признал Род. — И мне думается их больше устроил бы вариант ранней могилы.

— Мы будем очень рады вашей подмоге, — заверила Гвен.

Шорнуа бросила на нее странный взгляд, но поблагодарила:

— Спасибо, леди. Так что же у нас имеется?

Род пожал плечами.

— Пурпурный труп, — и добавил с мрачной улыбкой. — Хотя все пурпурные в наличии.

Йорик развел руками.

— Вот примерно и все сведения, какие у нас есть. Не совсем то, что можно назвать избытком информации.

— Никак не достаточно, — согласилась Шорнуа. — Мы должны узнать побольше, прежде чем сможем строить какие-то догадки насчет того, кто же на самом деле его убил.

Йорик откинулся на спинку стула, сплетя пальцы на животе и вертя большими пальцами.

— Ну, вы — местный эксперт. Скажите, где нам достать новые сведения?

— На месте преступления, — ответила Шорнуа.

— Воистину, нет никакой особой надобности, — отнекивалась Гвен. — Вас наверняка влекут и собственные дела.

Возможно как раз слово «влекут» заставило юного рядового удвоить свои усилия.

— Да полно, мэм! Я же с Браксы! Мы там, бывало, все время сами делали себе метлы, — он быстро усмехнулся ей через плечо. — Как же еще нашим мамулям держать в чистоте наши дома? — Он снова повернулся к помелу Гвен.

— Видите, только эта веревочка вот здесь остается незавязанной. Ей нужен всего навсего подобающий рифовый узел. А теперь, вы только прижмите его пальчиком вот здесь...

Гвен так и сделала. Конечно, ей при этом понадобилось нагнуться и придвинуться поближе к молодому человеку. Тот с трудом сглотнул и так дернул узел, что чуть не порвал бечевку.

А за спиной у него Род набросил веревочную петлю на одну из торчащих вдоль гребня стены пик дюймовой толщины и махнул остальным. Шорнуа вскарабкалась по ней, перебирая руками, а сразу за ней и Йорик. Род влез последним и перебросил веревку на противоположную сторону стены. Первым по ней соскользнул Йорик, затем Шорнуа. Род смерил сердитым взглядом спину молодого человека, а затем повернулся, спрыгнул, ухватился за веревку и съехал по ней вниз, совершив мягкую посадку. Шорнуа так и уставилась на него.

— Как вам это удалось? Я имею в виду, не переломав себе стопы?

— Практика, — хмыкнул Йорик. — Пошли, давайте-ка убираться отсюда, он стремглав проскочил открытую полосу ярко освещенной земли и скрылся в тени рощи, в пятидесяти футах от нее. Никто не поднял тревоги, часовой в этот момент смотрел на нечто иное. Род задержал дыхание, чувствуя, как подступает, грозя поглотить его, жгучая ревность. Затем раздался тихий свист и шорох, и, резко обернувшись, он увидел, как Гвен заходит на посадку верхом на помеле.

Шорнуа обернулась и так и подскочила.

— Как вы сюда попали?

— Надеюсь, тот молодой человек сочтет, что с ним более чем щедро расплатились за его доброту, — резко бросил Род.

— Муж, умоляю тебя, — Гвен мягко коснулась ладонью его предплечья. — Какой тут предоставлялся выбор? Мадемуазель Шорнуа он бы ни за что не доверился.

— Достаточно верно, — Род проглотил приготовленные слова: «Разреши поздравить тебя с удачным развлечением, я имею в виду отвлечением. И если я еще раз когда-нибудь столкнусь с этим щенком, то вырежу ему печень и гляделки».

— Поистине, муж, сие недостойно тебя, — глаза Гвен неодобрительно расширились. — Не забудь, что сей юноша говорил с грамарийской ведьмой, и более того, ведьмой, умеющей внушать нужные мысли и чувства. Поистине, сему юноше было не на что надеяться.

— Более чем в одном смысле, — вздохнул Род. — И тебе незачем ссылаться для объяснения на свои способности. Полагаю, я не имею ни малейшего права сердиться на него, не так ли?

— Истинно так, — выдохнула, приникнув к нему Гвен. — Но мы задерживаемся.

— И как это она, черт возьми, знает, куда идти? — пробормотал в сторону Йорика Род. — Ладно, допустим, у этой планеты имеется пара-тройка лун, так что светит нам почти всю дорогу, а когда зашла большая луна, она как раз предложила подождать нам двадцать минут, пока не взошла другая. Но даже с ее светом я едва вижу в двадцати футах перед собой!

— Ну, а я вижу отлично, — усмехнулся Йорик. — Вы, сапиенсы, просто-напросто размякли, вот и все. Слишком много тысячелетий освещенных улиц.

— Что ж она? — пробурчал Род. — Неандерталка?

— Недостаточно хорошо сложена, — покачал головой Йорик. — Какая-то костлявая, понимаешь? И лицо какое-то плоское и угловатое. Но я думаю, под всем этим она все-таки милая малышка.

На самом-то деле, по мнению Рода, Шорнуа была классической красавицей, или была бы ею, если б ее лицо постоянно не ощетинивалось враждебностью. А тело у нее было каким угодно, только не костлявым. Однако он мог понять, почему она не дотягивала до неандертальского идеала женственности. Но вот что касалось замечания о ее внутреннем облике, то он усомнился.

— Должно быть ты видишь глубже, чем я.

Йорик пожал плечами.

— Вы, сапы, должно быть почти что слепые.

Род гадал, не хотел ли он, чтоб его слова истолковали в обоих смыслах.

— Пошли, — ускорил шаг Йорик. — Нам требуется догонять всерьез.

Шорнуа широко шагала впереди них с таким проворством, словно не понимала, что подымается по тридцатиградусному склону. Наконец, она остановилась, и мужчины, отдуваясь и кряхтя, поравнялись с ней и с Гвен, молчаливо вставшей у плеча Рода.

— Вот оно, — махнула рукой Шорнуа.

Они стояли на вершине гребня, ориентированного примерно с востока на запад. Лунный свет показывал расстилавшуюся на много миль вокруг них равнину, бесконечную степь, нарушаемую только изредка попадавшейся рощей да линией чахлых деревьев, тянущихся через прерию, отмечая русло то ли реки, то ли ручья.

Род сделал глубокий вдох:

— Вид еще тот.

Шорнуа кивнула.

— При солнечном свете он еще эффектней, но думаю, мы не можем дожидаться его. Вот действительно Место Встречи Солнца, — и она показала рукой.

В нескольких футах впереди них с земли подымалась каменная лестница.

Тридцатью футами дальше на фоне ночи высилась темная громада поставленной стоймя плиты. Шорнуа выудила из куртки крошечный фонарик и направила его на каменную плиту. Луч показал, что верхушку поставленного на попа камня разровняли и обтесали спереди и сверху, а потом сделали на плоской поверхности зарубки, восемь глубоких, высеченных в камне борозд. Первая, четвертая и восьмая выглядели очень глубокими.

— Шаманы каждое утро приходят сюда встречать солнце, — объяснила Шорнуа. — Делают они это по очереди. Это, конечно же, религиозный ритуал, но у него есть также и очень практическая цель — каждое утро Шаман Дня видит, насколько близко подходит солнце к одной из больших зарубок.

Средняя означает равноденствие (здесь в году шестнадцать месяцев, две луны совершают оборот восемь раз в году, и они поочередно определяют месяцы).

Фигура, изображаемая первой бороздой — это зимнее солнцестояние. Солнце начинает путь там, движется вниз к средней борозде, означающей весеннее равноденствие, идет дальше к восьмой борозде, означающей летнее солнцестояние, а потом движется обратно к средней борозде, отмечающей осеннее равноденствие, и далее обратно к первой.

— Новогодней, — догадался Йорик.

Шорнуа кивнула.

— И следить за солнцем как раз обязанность шамана племени пурпурных. Когда оно восходит за четвертой зарубкой, он идет домой и предлагает всем начать сев. Когда он видит солнце через восьмую зарубку, он предлагает всем праздновать.

— Сон в летнюю ночь?

— Можно назвать его и так, — кисло сказала Шорнуа. — Потом солнце начинает катить обратно, и когда оно снова восходит за четвертой зарубкой, шаман предлагает племени готовится к сбору урожая.

— А потом обратно к зимнему солнцевороту, и все начинается по новой, — Йорик опустился на колени у каменной лестницы. — Не хотите ли посветить этой штучкой сюда, миз?

— Почему бы и нет? Но зовите меня Шорнуа, идет? Мы сейчас действуем заодно.

Свет сверкнул на неотесанном камне в основании плиты. Йорик провел пальцем по поверхности и остановился у темного пятна.

Все на мгновение умолкли, уставились на кляксу.

Затем палец Йорика двинулся дальше, прочертив линию к еще одной кляксе, и еще одной.

— Кровь, — тихо произнес Род.

— Я не совсем экипирован для проведения химического анализа, — задумчиво проговорил Йорик, — но я б сказал, что это весьма неплохая догадка. Не хотите ли обвести лучом весь участок, миз Шорнуа?

— Ну, полагаю, так-то лучше, — хмыкнула Шорнуа и медленно обвела кружком света участок вокруг каменной лестницы. Трава тут достигала примерно трех дюймов в высоту.

— Приятно обнаружить, что они ее регулярно косят, — промолвил Йорик, — но ничего более я не вижу.

— Ни малейших признаков борьбы, — кивнул Род. — Кто бы он ни был, наш мокрушник, работал он замечательно чисто.

— Почти нечеловечески ловко, — согласился Йорик.

— Не совсем, — губы у Шорнуа сделались тонкими. — Некоторые из моих коллег отличались крайней эффективностью. Я и сама была не слишком плохой.

Йорик поднял голову.

— Но кровь на камне в каком-то смысле указывает, что вольмак столкнулся с секачом, когда поднялся сюда встречать солнце.

— Да, — нахмурился Род. — Ну и что из... О!

— Правильно, — кивнул Йорик. — А кто подымается к Месту Встречи Солнца встречать солнце?

— Шаман, — выдохнула Шорнуа.

— Но никаких пропавших шаманов нет, — указал Род.

— Ну и что? — пожал плечами Йорик. — Нет и никаких пропавших вольмаков. Так почему б не быть не пропавшим шаману, вместо всего лишь обыкновенного воина?

— А если ближе к сути, — тихо сказала Шорнуа, — то почему б им не быть Хвану? В конце концов, он ведь шаман племени пурпурных, и те живут ближе всех к этому месту.

— Нет совершенно никаких причин не быть им, за исключением того, что Хван очень даже жив. Гораздо живее, чем мне хотелось бы, — Род нахмурился. — А почему это Хван — главный главарь, когда он также шаман пурпурных? Слышал я о совмещении должностей, но разве это совместительство не чересчур очевидное?

— Тут проблем нет, — покачала головой Шорнуа. — Правительство у вольмаков — первобытная демократия, майор. Они просто садятся в круг и обсуждают, кому быть вождем. И когда большинство из них соглашается, то, именно тот и будет вождем. Каждый клан делает это таким же образом, и коль скоро они выберут вождя, то склонны держаться его. Поэтому когда кланы сходятся на племенное собрание, то садятся и избирают вождя главы кланов.

Йорик кивнул.

— А это означает, что одному из племенных вождей предстоит стать общенациональным вождем.

Шорнуа нахмурилась, посмотрела на него.

— А у вас есть опыт по части подобных порядков?

— Мы были Номером Один. Значит, они устроили подобное племенное собрание, чтобы лучше бороться с солдатами.

— Вы точно повидали всякое. Но это было общенациональное собрание — все племена объединились для всеобщей войны.

— Имеет смысл, — согласился Йорик. — В конце концов, это ведь, вероятно, был первый случай в их истории, когда им требовалось драться с кем-то еще, кроме как друг с другом.

Гвен вздохнула:

— Ужель тогда мужчины вечно должны драться?

— Разумеется. А как же еще мы заставим вас, дам, замечать нас, а не других парней? — Йорик снова повернулся к Шорнуа. — Это случайно был не первый раз, когда они объединились для чего бы то ни было, а?

Шорнуа уставилась на него, а затем медленно кивнула.

— Да. Вплоть до прибытия осужденных они всегда дрались только друг с другом. Точно, как вы сказали.

Йорик кивнул.

— Очень мило с вашей стороны, что вы помогли в этом плане.

— Да, принеся цивилизацию бедным дикарям, — сверкнул глазами Род. — Я всегда нахожу объединение завораживающим процессом.

Что-то в его голосе заставило Шорнуа, нахмурясь, поднять взгляд.

— Не заблуждайтесь, майор. Идея соединиться для борьбы с нами принадлежала вольмакам, а не колонистам. Всего лишь фиктивный брак, вот и все.

— И, уверен, такой же непрочный, какими обычно бывают такие союзы, но который Шаклер и Чолли постоянно старались укрепить.

— О, делалось это достаточно преднамеренно, само собой. И Шаклеру определенно хочется видеть у вольмаков общенационального лидера, с которым он может иметь дело. Но выбрали Хвана все-таки они, а не он.

— На общенациональном совете.

Шорнуа кивнула.

— Собрались на него племенные вожди, поэтому они конечно же выбрали одного их их числа. Вот так и получилось, что Хван — глава пурпурных, в конечном итоге был провозглашен главным вольмаковским главарем.

— Имеет смысл, — кивнул Род. — Но почему они избрали шамана, вместо генерала — извините, «военного вождя»? Я хочу сказать, насколько же хороший тактик выйдет из колдуна — знахаря?

Шорнуа покачала головой.

— Народная медицина только часть обязанностей шамана, майор, на самом-то деле всего лишь побочный продукт. Главная его функция — духовная. Он священнослужитель.

— Не нравиться мне, как это выгладит, — содрогнулся Род. — Из религии и политики получается паршивое сочетание.

— Но оно очень полезно, когда пытаются удержать в общей упряжке все фракции своего народа, — указала Шорнуа, — именно в этом-то и заключается главная задача Хвана. Что же касается боев, когда они вели войну, то у него было четыре генерала, по одному из каждого племени, о тактике заботились они. Ему просто принадлежало последнее слово в стратегии.

— Ловко, — Род нахмурился. — Фактически, намного эффективней, чем мне по вкусу.

— Но его избиратели могут в любую минуту отозвать его, — указал Йорик.

Шорнуа бросила на него раздраженный взгляд.

— Совершенно верно. Откуда вы знаете?

— Если вы видели одну устную культуру, то видели их все, — ответил Йорик. — В действительности это не так, но у них у всех есть-таки определенные общие характеристики. Покоящееся на консенсусе правительство, одно их них, а немедленный отзыв — неотъемная часть этого.

— Да, немедленный, и самыми эффективными средствами из всех доступных, по крайней мере иногда. Мне пришло в голову, что возможно мы наблюдаем здесь импичмент.

— Вам лучше знать, чем мне, — покачал головой Йорик. — Но на мой взгляд, в это трудно поверить. В такого рода обществе не поймут подобного убийства украдкой. Если бы кто-то захотел бросить вызов главному пахану, он бы просто так и сделал. Фактически, чем больше бы у него нашлось свидетелей схватки, тем больше была бы его поддержка.

Род кивнув.

— Это кажется верным. Кроме того, вы же сами сказали, Шорнуа, что некоторые из ваших коллег отличаются нечеловеческой эффективностью. А эта работа проделана так чисто, что так и кричит «действовал профессионал».

— Да, — медленно кивнула она. — И к тому же, вероятно, хорошо вооруженный.

— Но он же не воспользовался бластером, — нахмурился Род. — Если б он применил его, то не было бы крови.

Шорнуа на мгновение задумалась.

— Профессионал не стал бы прибегать к нему, майор. Ведь это произошло прямо на рассвете, помните? Выстрел из бластера увидели бы. Он также мог вызвать пожар, и тогда народ бы действительно призадумался, — она пожала плечами. — Иногда самое древнее оружие действует лучше всего.

— Ну, одно уж тогда наверняка, — выпрямился, отряхивая руки Йорик. — Убийство это совершил не какой-нибудь больной. Я имею в виду, энтузиазма у них возможно и хватает, и умения, уверен, тоже, но если толком разобраться, то когда дело доходит до убийства людей, они, на самом то деле, дилетанты, — он кивнул в сторону Шорнуа. — Это сделал один из солдат — и солдат, обученный действиям коммандос.

— Вероятно, — Шорнуа глянула на темные пятна на камне. — Хотя не надо недооценивать вольмаков. С тех пор, как они начали воевать с этими солдатами-осужденными, они стали очень компетентными воинами, очень компетентными, а с тех пор, как командовать стал Шаклер и настало перемирие, они приобрели большое умение в общении с бластерами.

— Не понимаю, — негромко проговорила Гвен, — почему он дарит вольмакам свое оружие, когда сохранение их у его собственных ратников дало бы ему огромное преимущество.

Шорнуа пожала плечами.

— Похоже он думает, что если дело дойдет до войны, то колонистов рано или поздно сотрут в порошок. Нас настолько сильно превосходят в численности, что единственная наша настоящая надежда выжить заключается в мире с вольмаками.

— А единственный способ гарантировать его, — жестко заключил Род, — это сплавить две культуры в единое цельное общество.

Шорнуа кивнула.

— А наличие всех бластеров на стороне солдат не очень-то помогает завоевать доверие вольмаков.

— А может и нет, — Йорик огляделся кругом. — У меня такое ощущение, словно мы что-то упускаем из виду. Может быть в прилегающем районе есть следы борьбы или какие-то другие следы, которых нам ночью не найти.

— Верно, — рассудительно поддержал Род. — Пользуясь лишь фонариком, мы ограничиваемся рассматриванием того, что и так уже подозреваем. Придется нам подождать наступления дня для составления общей картины и нахождения любых улик, о которых мы не подумали.

— С этим есть одно затруднение, — указал Йорик.

— Да, милорд, — добавила Гвен. — Утром мы должны быть в большом зале у губернатора, даже раньше, чем утром, с рассветом.

— Ну и что? — пожал плечами Род. — Мы ведь уже выскользнули из города, не так ли?

— Да, однако нас освободили под честное слово.

— О чем она толкует? — посмотрел на нее Шорнуа.

— Она имеет в виду, что Шаклер отпустил нас только потому, что мы обещали утром вернуться, — уголки рта у Рода плотно сжались.

— Для нас будет бесчестием, если мы не вернемся.

— Ну, верно, но это же не Грамарий. Здесь честь совсем не так важна.

Гвен уставилась на него, шокированная его словами. «И это еще важнее», — понял с сосущим ощущением под ложечкой Род. Он и сам больше в это не верил.

— Ладно, ладно! Нам придется вернуться в город! Кроме того, ускользнуть из города это одно дело, а ускользнуть с планеты, совсем иное!

— Что такое «планета», милорд? — нахмурилась Гвен.

Шорнуа лишь уставилась на нее во все глаза, но Род сделал глубокий вдох и сказал:

— Ну, планета — это мир, милая, он, понимаешь ли, не плоский, он круглый как мяч.

— Наверняка нет! — воскликнула она.

Род пожал плечами.

— Ладно, не верь мне, просто положись на мое слово. Вспомни, я ведь прибыл на Грамарий на «падающей звезде» и должен был видеть планету с большой высоты, очень большой высоты, и она круглая. Уж поверь мне, она круглая!

— Он правду говорит, — озадаченно нахмурилась Шорнуа. — Я тоже видела планету из космоса, и она круглая, спору нет. Примерно такая вот, — она показала на единственную луну, все еще висевшую высоко в небе. — Просто это очень маленькая планета. Слово это означает, понимаете, «скиталец», а вы знаете как скитается луна, она движется по всему небу.

— Да, — Гвен нахмурила лоб, пытаясь усвоить чуждые понятия. — Есть и другие, не правда ли? Звезды тоже скитаются.

— Правильно, — кивнул Род. — Это такие миры. Но большинство звезд, те, которые остаются на своих местах, ну, они солнца точь-в-точь такие же, как то, что дает нам днем свет и тепло.

— Ужель они и впрямь могут быть ими? — вздохнула, округлив глаза, Гвен. — Нет, наверняка нет! Ибо они ведь всего лишь точечки света!

— Это потому что они настолько далеко, — объяснила Шорнуа.

— Нет, сего не может быть, — нахмурясь повернулась к ней Гвен. — Ибо они тогда должны быть столько далеко, что... — она оборвала фразу, у нее голова закружилась, насколько же далеко они должны быть.

Шорнуа следила за ней, медленно кивая:

— Да, мэм. Именно так далеко, настолько далеко, что их свету требуется немало лет, чтобы дойти сюда.

— И все же, как сие может быть? — спросила Гвен, переводя взгляд с Рода на Шорнуа и обратно. — Как может свету требоваться время дабы дойти до какого-то места?

— Ну, он движется, — пояснил Род. — Поверь нам, милая. Нет никакого легкого способа доказать это, я имею в виду, доказать-то это доказали, но сделать это было очень трудно, очень сложно. Свет движется со скоростью 186282 мили в секунду. Это примерно шесть биллионов миль в год. — Глаза у Гвен потеряли фокус, и Род доверительно добавил:

— Не пытайся, дорогая, мы не можем по-настоящему представить себе такое огромное расстояние только не по-настоящему, только не эмоционально. Но мы можем напугаться, пытаясь сделать это, — он повернулся к Шорнуа. — Ближайшая звезда здесь, она случайно не видна?

— О, да. Это третья звезда в Дуле Бластера — одного из наших доморощенных созвездий, — Шорнуа подошла к Гвен и показала. — Видите те шесть звезд, образующих грубый параллелограмм, ну, знаете, скошенный набок прямоугольник?

Гвен посмотрела в направления, указанным ей рукой.

— Да, я вижу их.

— Ну, это рукоятка. А ту линию из четырех звезд, под прямым углом к ним? Это дуло. Третья звезда от конца — наша ближайшая соседка, — Шорнуа пожала плечами. — У нее, собственно, нет названия, только номер на звездных картах. Солдаты зовут ее «Соседской девушкой».

— Сколько до нее? — спросил Род.

— Чуть меньше семи световых лет.

— Сие означает... — Гвен сглотнула, — ...что звезда, которую я вижу сейчас, совсем не звезда, то лишь свет, что покинул ее семь лет назад?

— Верно, — энергично кинул Род. — Мы видим ее не такой, какая она есть, а такой, какая она была семь лет назад. Совершенно верно, милая. При всем, что мы знаем, она может прямо сейчас взорваться, но мы узнаем об этом лишь через семь лет.

Быстрота понимания Гвен произвела на него сильное впечатление.

Его жена просто глядела во все глаза на ночное небо, заблудившись в громаде данной идеи.

— А планеты, — негромко произнес Род, — все крутятся и крутятся, описывая вокруг своего солнца круги, имеющие яйцевидную форму.

Пораженная Гвен резко повернулась, уставясь на него.

— Нет, ибо наверняка, солнце проходит вокруг Земли! Я же вижу, как оно каждый день восходит и пересекает небо!

— Так только кажется с виду, — покачал головой Род. — На самом же деле это вращается Земля, — он покрутил пальцем. — Кружит и кружит, как раскрученный волчок. Подумай над этим, не торопясь, если ты все кружишься и кружишься на месте, то кажется, будто вон Йорик вращается вокруг тебя, когда на самом деле он стоит не двигаясь, не так ли?

Гвен глянула на Йорика, а затем принялась медленно кружиться на месте. После двух оборотов она заключила:

— Все так, — остановилась и посмотрела на Рода. — Однако же, как я могу, всего лишь гладя, определить, он там движется или я?

Род с шипением втянул в легкие воздух, он знал, что Гвен умна, но его изумила быстрота, с какой ее разум перескочил к следующему вопросу. Он так и уставился на нее, пораженный скачком ее мысли. А затем слабо улыбнулся.

— Ну, тебе придется поискать другие доказательства, милая. Например, когда мы смотрим в телеск... э... поближе на другие планеты, то видим, что их луны вращаются вокруг них. Это объясняет, почему наша собственная луна бродит именно так, как она бродит, она на самом деле вращается вокруг нас, отчего можно довольно смело предположить, что и мы вращаемся вокруг нашего солнца, особенно после того как мы установили, что она чертовски больше любой из наших планет, — он пожал плечами. — А чем она больше, тем сильнее притягивает.

На долгий миг она уставилась на него во все глаза, а затем медленно произнесла:

— И именно по сей причине нам так и трудно покинуть сию «планету»?

Род затаил дыхание, уставясь в свою очередь на нее. А затем открыл рот, втянул в себя воздух и, наконец, проговорил:

— Да. Планета притягивает к себе предметы. Точно также, как солнце притягивает к себе планету.

— Тогда почему же планета не падает на солнце?

— Потому что она слишком быстро движется. Как в случае... — его осенило вдохновение, — как в случае с тобой, когда ты пытаешься схватить Джефри. Он пролетает мимо, а ты хватаешь его, но, поскольку он так быстро движется, ты не можешь притянуть его к себе. С другой стороны, держишь ты его достаточно крепко, так что оторваться он тоже не может и поэтому только описывает круг концом твоей руки. А теперь представь себе, что он отказывается остановиться и попросту продолжает вечно описывать вокруг тебе круг за кругом. И примерно такое же притяжение, какое оказываешь ты на него, и притягивает предметы к планете. Конечно, с нашей точки зрения, это притягивание выглядит «падением». Мы называем эту силу гравитацией.

Планеты притягивают объекты примерно так, — он привлек ее к себе и обнял обеими руками за талию.

Гвен улыбнулась, опуская веки.

— Разве, в таком случае, объект тоже не притягивает планету?

— Ты-таки схватываешь на лету, не так ли? Да, объект тоже притягивает, но притягивание у него очень слабое, потому что он крайне мал. А вот мы с тобой не так уж сильно отличаемся друг от друга по размерам.

— Да, — прошептала она, — мы с тобой хорошая пара.

Род определенно терял интерес к данной лекции, но присутствовали зрители.

— Так вот, твой первоначальный вопрос был о том, почему объекту так трудно оторваться от планеты.

Она улыбнулась ему.

— А с чего бы ему желать сего.

— Сам не могу придумать веской причины, — признался Род. — Но просто спора ради, давай считать, что она есть. Действуй попытайся.

— Коль ты того желаешь, — вздохнула она и оттолкнулась от него.

Он чуть разжал объятия, давая ей отодвинуться на несколько дюймов.

— Видишь, чтобы суметь оторваться от меня тебе придется отталкиваться действительно сильно. И именно так люди и покидают планету, на летающих кораблях, способных оттолкнуться от планеты действительно сильно.

— Их, кстати, называют «космическими кораблями», — вставил Йорик. — Не позволяйте ему говорить с собой как с младенцем, миледи.

— У меня такого и в мыслях быть не может, — заявила чуть резковато Гвен.

— И этот корабль, — продолжал Род, — должен отталкиваться с достаточной силой, чтобы умчаться достаточно быстро. Это называется «скорость убегания», а когда достигаешь скорости убегания... — он отпустил ее и она, споткнувшись, отступила, — ...то убегаешь. И именно так улетают с поверхности планеты, понятно?

— В самом деле, — она вернулась к нему, поправляя волосы, с блеском в глазах. — Однако, разве мы не могли бы набрать такую «скорость», милорд? Мы с тобой, вместе?

Род невольно отступил на шаг. Ему потребовалась секунда, прежде чем он понял, что она говорит о телекинезе.

— Ну...

Но Йорик наблюдал за ними с растущим опасением.

— Э... майор-милорд, не делайте никаких резких шагов!

— Такое возможно, — признался Род. — Мы могли бы суметь это сделать, если бы объединили свои силы, милая, но есть еще одна небольшая проблема, — он деликатно кашлянул и посмотрел на звезды. — Веришь ли, планета удерживает при себе не только нас, она удерживает и воздух, которым мы дышим.

Она в растерянности уставилась на него.

— Примерно на высоте миль в двадцать... — указал Род, — ты убежишь за пределы атмосферы, там лишь пустое пространство, без всякого ветра, где нет ни глотка свежего воздуха или чего бы то ни было, если уж на то пошло.

Вот потому то Шорнуа и сказала, что она видела планету из космоса, потому что никакого воздуха там нет. Только пустое пространство — космос.

Гвен снова медленно подняла глаза к звездам.

— Столько черноты между ними... Однако, как там может быть космос, как ты его называешь, без воздуха для дыхания? Разве тот не «космос»?

Род покачал головой.

— Воздух тоже материя, точно также как и вода, только легче, не такой плотный, он покрывает всю поверхность планеты, но только если его удерживает там гравитация. Чем дальше ты находишься от планеты, тем слабее ощущается притяжение, до тех пор пока оно не может даже больше удерживать воздух. И когда это происходит, тогда ты получаешь пространство без ничего в нем, мы называем его «вакуум». Это конечно означает, что дышать тоже нечем. Поэтому, даже если мы сумеем, милая, то долго там не протянем.

Гвен медленно снова опустила взгляд к нему, но звезды остались у нее в глазах.

— Чудно, — выдохнула она. — Нет, я доверюсь во всем тебе, милорд. Но я также уверена, что вместе мы можем найти способ.

Шорнуа раздраженно покачала головой.

— Разве вы не знаете, что мужчине лучше так сильно не доверять?

— Нет, — с улыбкой повернулась к ней Гвен, хватая руку Рода у себя за спиной. — И уверена, что никогда не буду сего знать.

Приятно знать, что она испытывала столь горячие чувства по этому поводу, особенно поскольку Род ощущал, как у него пробежал по спине холодок и распространился, охватив ему грудную клетку. Она так быстро все схватывала! Все услышанное понимала мгновенно, или почти мгновенно. Эти идеи были все до одной совершенно чуждыми в ее культуре. Он начинал страшиться, что она может быть поумнее его. Одно дело, когда он понимал ее культуру, но совсем иное — понять его культуру.

— Ну, как бы там все ни обстояло, космос, вакуум и убегание, — пробурчала Шорнуа, — но злободневный вопрос заключается в том, что нам надо посмотреть на это место при свете дня, а вам двоим надо до утра вернуться в город.

— Я б сказал, что это ясно как день. Вопрос сводится к тому, кто останется: вы или я, — сказал Йорик. — И вы уж простите меня за мужской шовинизм...

— Не прощу, — отрезала Шорнуа. — Я ведь вам рассказывала, что провела достаточно времени с вольмаками. Поверьте мне, я буду в полной безопасности, поскольку я никогда не скрывала, как сильно мне не нравятся обычаи колонистов. Вольмаки прослышали об этом и начали пытаться сблизиться со мной — о, не приставая ко мне или чего-нибудь в этом духе, не беспокойтесь об этом, — у них есть собственные идеалы красоты, и я не дотягиваю до их стандартов.

Род прикусил язык.

— Но они обхаживали меня как возможного союзника в лагере Шаклера. Правда я б солдат никогда не предала... — на лицо Шорнуа набежала тень, — ...надеюсь. И еще больше надеюсь, что мне никогда не придется выяснять тяжелым способом... В любом случае! — она выпрямилась, сверкая глазами. — Это достаточно гарантирует, что я буду в безопасности, пока не увижусь с вами вновь в городе.

— Странная это какая-то дипломатия, — нахмурился Род. — Я имею в виду, с их стороны. Такая хитроумная политическая прозорливость как-то не совсем вяжется с обычным представлением о неискушенном аборигене.

— Не волнуйтесь, Шаклер и Чолли очень упорно старались сделать их искушенными, — фыркнула Шорнуа. — Торговцы Чолли на самом-то деле переодетые учителя.

— О! — Род поднял голову. Некоторые факты вдруг столкнулись между собой, выдавая решения. — Так вот почему он не наживает много денег на торговле фармацевтическими товарами.

— Что-то вроде того, — кивнула Шорнуа. — Его торговцы поддерживают низкие цены и высокие выплаты так, чтоб вольмаки продолжали возвращаться поболтать с ними. Они действовали очень хорошо, давая вольмакам современное образование, включая политологию. И начали они с Макиавелли.

Род увидел, как Йорик открыл рот и быстро сказал:

— Значит они знакомы с реалиями технологической культуры, включая удары ножом в спину.

Шорнуа кивнула.

— И с многими другими вещами, знания которых от них никак не ждешь, но в этом есть преимущества. Это позволяет им проявлять дальновидность.

— Включая и заботу о защите потенциального союзника.

— Да, покуда держится перемирие, а оно продержится по крайней мере до окончания суда над вами.

— А вы вернетесь до сей поры?

Шорнуа снова кивнула.

— Я проверю этот район, как только станет светло. Вскоре после рассвета я должна вернуться на цивилизованную сторону. Если прибуду слишком поздно, чтоб перехватить вас до суда, то заскочу туда, — улыбка ее посуровела. — Не беспокойтесь, я вернусь. А теперь идите, ребята... Чего вы ждете? Давайте же! Шагайте!

Они медленно повернулись и начали спускаться по склону холма.

— Ты истинно веришь, что она в безопасности? — спросила Гвен.

— Не знаю, — пожал плечами Йорик. — Эти парни дикари, хоть и синтетические. А вы как думаете, майор?

— Я думаю, что они мужчины, — ответил Род, — и думаю, что Шорнуа точно знает, до какой степени она женщина, невзирая на все, что она сказала об их стандартах красоты.

— В сем есть доля истины, — согласилась Гвен. — И я не сомневаюсь, что она способна свалить любого воина, попытавшегося одолеть ее.

— Ну, бой этот будет, по меньшей мере, бой неравных.

— Нет, на самом деле не на равных, — не согласился Йорик, — в конце концов, она ведь все таки профессионалка.

Гвен обернулась бросить последний взгляд, озабочено морща лоб, и, ахнув, застыла.

Йорик и Род обернулись посмотреть.

Шорнуа стояла на вершине возвышенности, раздевшись донага и пылая в лунном свете. На глазах у них она обмакнула два пальца в плоский кружок и провела ими себе по руке. Кожа потемнела.

— Раскраска, — пробормотал себе под нос Йорик. — Держу пари, майор, она пурпурная.

— А я держу пари, что завтра мы выясним, — Род отвернулся, качая головой. — Вперед, воинство. У меня почему-то возникла уверенность, что она будет в полной безопасности.

— Как сказал холм пику: «Извиняюсь за тупость», — взгляд Йорика переместился с Рода на Гвен и обратно. — Но если мы можем сделать это таким способом, то зачем понадобилось та шарада с часовым при вылазке по выходе за стену?

— Как зачем? Дабы Шорнуа не узнала, что мы из ведовского племени, — Гвен еще крепче взяла Йорика под руку.

— Да, ты то знаешь, кто мы такие, — напомнил ему Род. — Но Шорнуа, вероятно даже не верит в ЭСП, не говоря уж о знании, что мы обладаем ею.

— Понимаю, — кивнул Йорик. — Не надо шокировать бедняжку, не так ли? В конце концов она ведь может решить, что должна сражаться на другой стороне.

— Ну, ее добровольная подмога была-таки огромной удачей...

— Разумеется, теперь я уловил. О, я быстро схватываю.

— Воистину, быстро, в большинстве случаев, — заверила его Гвен.

— Да, у всех у нас есть свои слепые пятна, — согласился Род. — А теперь, скажи мне, как агент агенту, ты и в самом деле думаешь, что Шорнуа узнает еще что-то помимо уже выясненного нами?

— Трудно сказать, — пожал плечами Йорик. — Я на самом деле не думаю, что на месте убийства есть еще какие-то улики, но ведь никогда нельзя знать наверняка, не правда ли?

— Правда, правда, — Род не сводил остекленевшего взгляда с верха стены. — С другой стороны, она весьма явно собиралась допросить каких-нибудь вольмаков.

— Ну, по крайней мере Хвана, — уточнил Йорик. — Я имею в виду, он же должен явиться завтра утром, встречать солнце, не так ли?

— Этот малый вызывает у меня мурашки по всему телу, — Род содрогнулся.

— Воистину, он хладен, — согласилась Гвен.

— Такого как-то не ожидаешь встретить в Гестальт-культуре, согласился Йорик. — Не совсем человека, понимаете?

— Чья б корова мычала, — хмыкнул Род.

— Нельзя ли попридержать расовые намеки, а? — с Йориком случилась редкость — он правильно употребил термин. — Кроме того, даже будь он самим мистером Бесчувственным, голову даю на отсечение, Шорнуа извлечет из него все имеющиеся у него сведения, до последней унции. Я хочу сказать, мужчина-самец есть мужчина-самец.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — согласился Род, — и ни секунды не сомневаюсь в этом, просто я не ожидаю, что там будет чертовски много сведений, какие ей стоит извлекать.

— Верно, верно, — Йорик посмотрел в сторону стены. — Действительно, важные сведения по всей вероятности находятся там, если мы только сможем вычислить, где же их искать. Так вот, давайте-ка подумаем, майор, миледи: у кого, кроме вас двоих, могут быть причины желать смерти какому-то вольмаку.

— Ну, у нас-то никаких причин нет, — фыркнул Род. — Но очевидным ответом будет: ВЕТО... или БИТА.

— Или и те и другие, — хмыкнул Йорик.

— Какие-то агенты из будущего пытались убить нас с Гвен и, когда мы оказались немножко чересчур смертельными, умыкнули нас, в порядке альтернативного выбора, в далекое прошлое.

— Что тоже не слишком плохо. Я имею ввиду, без постоянной помощи ваши шансы вернуться в будущее очень невелики.

— Нет! Скорее, мы наверняка вернулись бы раньше или позже в год, из коего отбыли, — возразила Гвен. — Просто дело в том, что, вернувшись мы были бы уже пятьсот лет как умершими...

— Думаю, вы согласитесь, что тут возникает затруднение. Позабавиться в таком состоянии можно лишь в определенных пределах. Но это подымает вопрос о том, почему они отправили нас в данное конкретное место и время.

— На Вольмар, — нахмурился Род. — Сразу после государственного переворота ПЕСТ, — его глаза потеряли фокус, когда он уставился в пространство. — Хороший вопрос...

— И посему ты задал его, и я не сомневаюсь, что у тебя есть ответ.

Йорик искоса глянул на Гвен.

— И где вы только сыскали ее, майор?

— Полагаю, мне просто повезло... Каков же твой ответ?

— Чтобы облегчить новую попытку убийства, — усмехнулся Йорик, — начальные годы ПЕСТ идеально подходят для этой цели. Межзвездное тоталитарное правительство, с иголочки новенькое, в зените своей силы, со множеством агентов, оставшихся со времени переворота, но еще не привязанных к центральным планетам в качестве тайной полиции.

Род кивнул, чувствуя онемение.

— Да... это в некотором роде складывает отношение сил в их пользу... Но почему на одну из пограничных планет, почему не на Землю?

— Слишком трудно замалчивать покушение на убийство, — покачал головой Йорик. — Слишком много народу.

— Да, но стало б их это по-настоящему волновать?

— Не без того, — рассудительно заметил Йорик. — Но куда более практичен довод в том, что со всеми этими людьми, среди которых можно спрятаться, вам будет слишком легко улизнуть. А они достаточно хорошо знают вас, чтобы понимать, что удержать вас может оказаться очень трудным делом.

— Довод, — признал Род, — а здесь в степи нам трудно просто исчезнуть, не так ли?

— Или даже в городе, — согласился Йорик. — Том, какой тут есть.

— Однако они уже попытались убить нас, — указала Гвен. — И потерпели неудачу. Разве они не предпримут что-нибудь похитрее?

— Такое как попытка пришить нам убийство? — кивнул Род. — Да, я думаю, ты неплохо все обобщила, милая.

— Небольшой смертный приговорчик их вполне бы устроил, — задумчиво произнес Йорик. — Особенно, не подлежащий замене чем-нибудь гуманным, таким, как пожизненное заключение.

Род фыркнул.

— Как скажете, — вежливо согласился Йорик, — но это самая лучшая теория, какую я способен выдать. У вас есть на уме какие-то иные кандидаты, майор? Кто еще мог хотеть создать удобный маленький инцидент с убийством?

Род уставился сердитым взглядом на верх стены, обдумывая этот вопрос.

И наконец сказал:

— Шаклер.

Часовой мерил шагами стену — темный силуэт на фоне звезд.

Они умолкли, впившись в него взглядами, пока он не прошел и изгиб стены не скрыл его от их взоров.

Род прошипел: «Давай!» и закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении легкости. И начал медленно подыматься из тени вверх. Гвен не отставала от него, возносясь верхом на помеле. Они набрали скорость, двигаясь все быстрей и быстрей. Йорик с трудом сглотнул и крепко стиснул челюсти.

Вверх, через стену и спланировали к земле по другую сторону, с висящим между ними Йориком. Его ноги ударились оземь, и он отпустил Рода с Гвен так, словно их руки были раскаленным металлом. Он встряхнулся, сделал глубокий вдох и повернулся с яркой улыбкой к Роду.

— Итак! Почему вы собственно заподозрили генерала Шаклера?

— Давай поговорим об этом, когда будем чуть подальше от стены. — Род метнул обеспокоенный взгляд на верх стены. — Давай, пошли!

Они стремглав пересекли пятьдесят ярдов открытого пространства, скрывшись в тени уборной, и затормозили, прислонившись к этому строению и тяжело дыша.

— В конце концов, — пропыхтел Йорик, — это маленькое убийство вполне может привести к краху все труды Шаклера за последние десять лет. Он сумел довести обе стороны до грани объединения в общем правительстве. Зачем ему идти на риск взорвать все это?

— Чтобы закончить работу, — усмехнулся Род.

Йорик и Гвен уставились на него во все глаза.

— Подумайте, — Род был очень доволен собой. — Мы с Гвен предоставили ему идеальную возможность осуществить вынашиваемый им план объединенного правительства. Мы тут совершенно новые, и поэтому никто особенно не разозлится, если нас просто передадут вольмакам. Это породит в наших дружелюбных туземцах чертовски больше доверия к Шаклеру, с дополнительным преимуществом в виде принуждения вольмаков вести переговоры с Шаклером на общенациональной основе, всем вместе. Поэтому генералу надо всего-навсего дать понять, что вольмаки участвуют в принятии решения по этому делу в такой же мере, что и колонисты, и это может стать первым действием того объединенного правительства, которое он пытается создать!

— Отлично, покуда все идет как задумано, — кивнул поджав губы Йорик. — Но что если эта игра не удастся? Что произойдет, если вы исчезнете или если окажитесь настолько несознательными, что докажите свою невиновность или что-нибудь в этом духе? Тогда у него окажется на руках гражданская война.

— Не такая уж и гражданская, — нахмурился Род. — Думаю, он мог бы, если б понадобилось, успокоить страсти по поводу вердикта «не виновен». На данную минуту он добился того, что обе стороны довольно неплохо ладят друг с другом. Они даже немного нуждаются друг в друге. Обе стороны, безусловно, хотят того, что способна предложить другая сторона. Ему всего-навсего надо найти удобный предлог забыть обо всем этом деле.

— Всего лишь дать возможность спасти лицо, — задумчиво проговорил Йорик. — Вы никогда не думали о дипломатической карьере, майор?

Род открыл было рот, но Гвен заговорила первой:

— Думал и занимается ею, — она перевела взгляд с Рода на Йорика. — Однако никто из вас не объясняет почему нет ни одного недостающего вольмака.

Оба мужчины стали как вкопанные.

— Сказать вам? — улыбнулась Гвен. — Может статься, что Шаклер велел своему убийце замаскироваться под вольмака.

— Да, это возможно, — Род кивнул, не сводя глаз с Йорика. — И конечно, агенты из будущего тоже могли так поступить.

Йорик кивнул в ответ:

— Вполне возможно, майор.

— Итак, значит, — Гвен уперлась кулаками в бока и перевела взгляд с одного на другого, — у нас есть два соображения, любое из коих может сгодиться. Как же нам выяснить, которое верно, господа?

— Или ни одно не верно, — пожал плечами Род. — Нам надо собрать побольше сведений.

— Да, мы постоянно возвращаемся к этому, не правда ли? — Йорик помассировал указательным пальцем висок.

— И как же ты соберешь их, милорд?

— Сходив в такое место, где люди болтают, конечно, — усмехнулся Йорик. — Не желаете ли выпить, майор?

— Очень даже, но... — Род переглянулся с Гвен. — Не знаю, будет ли для нас слишком здоровым появляться в заведении Чолли.

— Значит, это моя задача, — развел руками Йорик. — Ну и что, чего мне волноваться? Разве меня беспокоит, что эти кровожадные солдаты по ошибке примут меня за шпиона, нет? Разве я прошу почестей? Разве я напрашиваюсь на похвалы?

— Напрашиваетесь, постоянно! Ладно, мы благодарны, мы благодарим! Мы расхвалим тебя до небес! Мы даже дадим тебе хорошие рекомендации! И чего по-твоему ты можешь услышать, что стоило бы повторять?

Йорик демонстративно пожал плечами.

— Если бы я знал, мне б не понадобилось ни с кем общаться. Кто его знает, возможно кто-то вдруг стал здорово сорить деньгами. Если да, то угадайте с трех раз, откуда у него взялись деньги? О, можно выяснить пропасть такого, чего совсем не ждешь!

Род поразмыслил.

— Может быть, но помни, все это просто догадка. При всем, что мы знаем, тот вольмак мог совершить самоубийство. Наш гипотетический убийца даже не слух.

— Не беспокойтесь, если мне будут вешать лапшу на уши, я не куплюсь, даже на фартинг, — сверкнул ему усмешкой Йорик. — Я отправлюсь в пивную, где полно народу, майор. Увидимся на заре, — повернувшись к Гвен, он коснулся чуба, а потом развернулся кругом и исчез в ночи.

— Довод, — признал Род. — Что ты скажешь, если мы последуем за ним, скрытно, конечно.

— Разумеется, — согласилась Гвен. — Кто может быть столь же скрытным, как мы?

Род предложил ей руку. Она взяла его под руку, и они побрели в ночь, идя по мысленному следу Йорика.

— Однако, разве здесь не опасней, милорд? В конце концов, мы ведь могли бы спокойно сидеть где-нибудь в сарае и слушать мысленно.

— Несомненно, — Род высунул нос над подоконником чтобы по-быстрому заглянуть в таверну Чолли, — но не могу устоять перед искушение увидеть этого мускулистого шута в действительности. — Кроме того, мы позади здания и в тени. Нас, вероятно, никто не увидит. Я имею в виду, здесь же канализация проведена в дома.

В таверне Йорик постепенно подводил разговор все ближе и ближе к политике текущего момента.

— Да, выпьем за наших братьев, вольмаков! — провозгласил, подняв кружку, тост дородный капрал.

— И за наших сестер, вольмачек, — согласился один рядовой первого класса.

Другой солдат пожал плечами.

— Ты можешь считать их сестрами, если охота. Лично я предпочитаю более близкие отношения.

Его наградили за остроту общим плотоядным смехом, а один рядовой среднего возраста крикнул:

— Отношения какие есть такие и будут, салага. Эти вольмаки не одобряют случайных знакомств. Соблазнители быстро оказываются под дулом дробовика.

Йорик пожонглировал так-сяк этими словами и поднял свой стакан.

— Ну, выпьем за лучшую половину человечества. Да не лишиться она худшей половины.

На это ответил смешок, умерших быстрой смертью. Солдаты умолкли, переглядываясь друг с другом.

— Ты мало знаком с обстановкой, так ведь? — прорычал один сержант.

Йорик нахмурился, посмотрел на него и пожал плечами.

— «Последним пришел, первым заглянешь». Ну допустим вольмаки разозлились на нас? Ну и что?

— Он говорит «ну и что»? — зарычал один из рядовых постарше. — Тебя здесь не было, приятель, когда шли настоящие бои! Тебе не приходилось выступать против их проклятых копий и видеть, как твоему дружку выпускают кишки! Тебе не отрубали руку, — прорычал искалеченных ветеран. — И ты не видел как из обрубков хлещет кровь!

— Тебе не драл уши их дьявольский вой, когда ты отходил к стене с дюжиной товарищей, тогда как выходил за нее с сотней, — прорычал седой сержант. — А их копья и стрелы тыкались в тебя со всех сторон.

— Не надо их недооценивать, — процедил сквозь зубы капрал с узловатыми руками. — Они злобные, когда дерутся.

— И они не трусы, — прогромыхал другой. — Стрелы и копья убивают не хуже любого бластера, мой мальчик. И от них не увернешься, когда они сыпятся градом.

— Скольких мы потеряли? — вперился горящим взглядом в свое пиво седой сержант. — Дюжину в день? Шестьдесят в неделю? Сотню?

— И это продолжалось годами, много лет подряд! — стукнул по стойке кружкой сержант лет сорока. — Мы не допустим, чтобы вернулись те дни, ни за что, любой ценой!

Род, потрясенный, узнал в нем Талера.

— Ну, так далеко даже я не стал бы заходить, — задумчиво проговорил седой сержант. — Я мог бы назвать кое-какие цены, которые не стал бы платить.

— При всем при том и я тоже, — признался сорокалетний. — Но есть много цен вполне стоящих того! — он обвел все помещение горящим взглядом. — Что такое две жизни по сравнению с тысячами, в которые обойдется вся война? Что такое две жизни?

В таверне воцарилось молчание.

— Да, — крякнул седой ветеран, — но на суде они скорее всего отвертятся.

— Только если они не виновны, — быстро вставил Йорик. — Ладно, допустим я знаю Шаклера не так давно, как вы, но я верю в его правосудие.

— Невиновны или нет, кого это волнует? — Талер обратил сердитый взгляд на Йорика. — Если их освободят, вольмаки взорвутся и снова ринутся на нас! И на этот раз они все до одного будут с бластерами!

По бару прокатился ропот дурного предчувствия. Большинство пьющих содрогнулось, и в помещении стало тихо.

На какое-то время, а потом чей-то голос сказал:

— Убить их.

Потрясенное молчание.

Потом другой голос:

— Да.

— Да, убить их!

— Что значат две жизни вместо тысяч?

— Да! Отдать вольмакам утром их тела и они уйдут!

Седой ветеран нахмурился.

— Но когда Шаклер выяснит...

— Он не станет поднимать шума, — заверил со злобной усмешкой Талер. — Что такое мертвецы по сравнению с живыми? Нет. Шаклер может и будет бледен как полотно, но ничего не скажет.

— Но они же невиновны, — возразил Йорик.

— Также как и те, кто погибнет на войне, — зарычал Талер. — Что такое двое невиновных рядом с тысячей, приятель? А?

— Но как же суд! — проблеял Йорик. — Ты хотел бы пропасть без суда?

— Они не я, — прорычал Талер, — они не любой из нас.

Это вызвало негромкое громыхание согласия.

— Но... — ткнул пальцем Йорик. — Если вы продаете за мир их, то что случится, когда обвинят одного из вас?

— Ах, у меня сердце кровью обливается! — проворчал седой сержант.

— В чем дело, братец? Ты хочешь войны? — Талер окинул Йорика взглядом с ног до головы, словно снимая мерку для гроба. — Да, по-моему именно так. Ты никогда не видел боя, не так ли приятель? И тебе до смерти охота понюхать пороху.

— Черта с два! — быстро отперся Йорик. — Прежде чем очутиться здесь, я повидал свою долю стычек, а именование их «полицейскими акциями» не сокращало списков потерь!

— Не верю ни единому слову, — Талер соскользнул с табурета у стойки и подошел очень близко к неандертальцу с налитыми кровью глазами. — На мой взгляд ты не похож на бойца. Но ты был бы достаточно рад видеть, как мы погибнем вместо тебя.

— Пошли возьмем их, — проворчал кто-то.

— Да! Да, взять их и шарахнуть из бластеров! Подать их на блюдечке! Да!

— Ты в доле, приятель, — пронзил Йорика сверкающим взглядом Талер. — Иди теперь с нами, или мы будем знать, что ты против нас, и предатель всей колонии!

— С вами? — уставился на него Йорик, а затем спрыгнул с табурета у стойки. — Я не просто пойду с вами! Когда я шел сюда, то видел, как эта парочка шмыгнула в укрытие. Пошли со мной и я покажу вам, где их найти!

Талер уставился на него, а затем медленно усмехнулся.

— Идем! — Йорик протолкался через толпу, направляясь к двери.

Род и Гвен обменялись быстрыми потрясенными взглядами, а затем с максимальной скоростью устремились прочь от здания.

— Куда, милорд? — прозвучали в голове у Рода мысли Гвен.

— Куда угодно, — ответил Род неистово оглядываясь кругом. — Туда!

Он показал на две лежавшие на боку огромные пустые бочки.

— Пригнись!

Гвен скорчилась, прижав к себе метлу и плотно зажмурив глаза. Род поднял бочку и осторожно опустил ее над ней. А затем скорчился рядом с ней, уставясь на вторую бочку, сосредотачиваясь, отгораживаясь от остального мира. Бочка медленно поднялась, а затем опустилась, накрыв его.

Он расслабился и сел, прислонясь спиной к доскам, но оставил глаза закрытыми, мысленно прислушиваясь, видя все глазами одного из менее интеллигентных солдат в середине толпы.

Йорик вырвался из таверны во главе толпы линчевателей.

— Пошли! Я покажу вам, где видел их в последний раз!

В голове у Рода прозвенели мысли Гвен: «Как он мог столь решительно и столь быстро обратиться против нас?».

«Не знаю», — мрачно ответил Род, «но подумываю обзавестись новым хобби. Скажем — резьбой...»

Шум толпы растаял, но он по-прежнему громыхал у них в головах.

Солдаты неистово бежали в ночь, а потом замедлили бег, когда начал спадать первый прилив энтузиазма. Выбранный Родом солдат-медиум начал мало-помалу негодовать, чего это он делает здесь среди ночи, несясь невесть куда?

Затем дальше впереди раздался торжествующий крик Йорика:

— Вот они! Быстро за ними!

Энтузиазм солдат снова подскочил кверху. Переполненный от возбуждения, кровожадно воя, он побежал за своими товарищами. Те свернули налево, ринулись по затемненной улице и бежали несколько минут. Дыхание солдата начало со свистом входить ему в легкие, и в нем снова поднялось мрачное негодование.

Йорик взвыл:

— Вон! Между тех двух зданий я видел, как они пробежали! За ними! Быстро!

Снова вскипело возбуждение и солдат поскакал за своими собратьями, в жилах у него снова запульсировало волнение от погони.

Они бежали по улице все дальше и дальше, и дальше... и дальше...

Род направил мысль на бочку, та поднялась, и он повернулся к Гвен, когда ее бочка воспарила, а потом упала на бок. У обоих был одинаково виноватый вид.

— Как мы могли усомниться в нем? — прошептала Гвен.

— Очень просто, я никогда не доверяю любому, кто всегда весел. Но я был неправ. Убийственно неправ.

— Слава небесам — не «убийственно»!

— Но все равно я — дурак, — рот у Рода плотно сжался. — Что со мной будет, если я стану постоянно сомневаться в своих настоящих друзьях!

— Мы отплатим ему, — заверила Гвен. — Своею безопасностью.

— Верно, — согласился Род. — Сейчас ему нужней всего именно это, и если поразмыслить... — он повернулся к таверне с блеском в глазах. — Он ведь выиграл для нас здесь много времени, не так ли?

Гвен выглядела пораженной, а затем улыбнулась.

— В самом деле, милорд. Ты такой же рьяный, как бойцовый петух, коль столь дерзко выступишь против своих врагов.

— Неплохое сравнение, миледи, — кивнул Род. — Знаешь, я испытываю небольшую жажду. Зайдем?

— Безусловно, коль ты того желаешь, милорд, — она крепко сжала ему руку.

— В конце концов, все, кто жаждали нашей крови, уже ушли, верно?

Они повернулись лицом к таверне, расправили плечи и дружно шагнули вперед.

Беспечной, фланирующей походкой они прогулялись в таверну Чолли.

Чолли поднял голову посмотреть, кто вошел, а затем, глянув вновь, широко раскрыл глаза.

Полдюжины все еще сидевших клиентов подняли взгляды, гадая, что могло поразить Чолли, а затем и сами уставились во все глаза.

Чолли сразу же оправился, и повернулся вытереть стойку.

— Отлично, мистер и миссис. Чего изволите?

— Всего лишь пинту, — Род скользнул на табурету стойки. Гвен уселась рядом с ним, сложив руки на краю стойки с видом полнейшей скромной невинности. Род усмехнулся, обводя взглядом других клиентов, и те с трудом сглотнули, сумев слабо улыбнуться, и вернулись к своим напиткам.

Чолли поставил перед ними пару пенящихся кружек, и Род снова переключил внимание на самое важное в жизни. Сделал большой глоток, а затем с удовольствием выдохнул.

— Итак, что нового?

Все клиенты внезапно предельно увлеклись своим пивом и элем.

— О, — любезно отвечал Чолли, — ничего особенного. Со стены принесли известие, что вольмаки начинают стекаться и разбивать лагерь как раз за пределами досягаемости бластеров... Двадцать-тридцать солдат воют, требуя вашей крови. Генерал отправил капитанов напомнить солдатам, где их боевые посты...

Род кивнул.

— Тягомотная ночка, верно?

— Скучная, — согласился Чолли. — До меня все время доходят слухи.

— Да, насчет этих слухов... — вскинул указательный палец Род. — Не слыхал чего-нибудь о Шаклере?

Пораженный Чолли поднял взгляд.

— Генерале? Что насчет него?

Род пожал плечами.

— Если ты спросишь моего мнения, то, по-моему, он относится ко всему этому делу очень спокойно.

— Мы не спрашивали, — напомнил ему молодой солдат.

Род снова пожал плечами.

— Как бы то ни было. Он всегда так хладнокровен при кризисах?

— В общем-то, да, — медлительно произнес Чолли. — Я видел его взволнованным, когда он не мог найти свою кошку-девятихвостку, но все прочие его, кажется, мало тревожит.

— Кошку-девятихвостку? — нахмурился Род. — Я думал, ты сказал, что он запретил телесные наказания.

— Запретил, — навел на него ровный взгляд Чолли. — Но кто же арестует губернатор-генерала, а? Quis ipsos custodies custodiat, молодой человек.

— «Кто будет политизировать полицию», да? — кивнул Род. — Довод.

— Он никогда ничего не делает никому другому без веской причины, любезно снабдил его информацией Чолли.

— «Никому другому», — повторил Род. — Ну, это я могу принять.

— У тебя нет большого выбора, — прорычал рядовой лет пятидесяти.

— Он всегда справедлив, — напомнил Чолли.

— Более чем справедлив, — проворчал рядовой.

— И то, что он делает, почти всегда делается ради наибольшего блага почти всех, как, бывало, говорил Джереми Бентам.

Роду не понравилось то, как прозвучало это «почти».

— Я думал, у Бентама сказано «наибольшее благо для наибольшего числа людей».

— Ну, так ведь это же почти все, не так ли?

— Вероятно лучше, чем надеялся Бентам, — признал Род. — Но ничего такого из-за чего он потерял голову.

— Главное, что есть прогресс, — вздохнул Чолли.

— Именно так и обстоит дело, — прогромыхал седой ветеран, — с генералом. Он каждый год делает жизнь чуть лучше для всех.

— За исключением вольмаков.

— И для вольмаков тоже, — в удивлении поднял голову молодой солдат. — Я хочу сказать, поверите ли, он действительно пытается постепенно приучить нас, солдат, ладить с этими дикарями! Постоянно...

— И почему это мне не трудно в это поверить? — удивился Род.

— Всегда скептик, — вздохнул Чолли.

Род снова повернулся к нему.

— Держу пари, это небольшое убийство сильно затормозит его планы.

Глаза Чолли внезапно со щелчком перешли в режим «настороженность».

Молодой солдат отважно сказал:

— Вы в это не верите!

А седой ветеран согласился:

— Он найдет способ заставить это дело обернуться к пущей выгоде для всех нас.

— Колонистов и вольмаков? — поднял брови Род.

— Не сомневайтесь, — приказал боец постарше.

— О, я не сомневаюсь, — мягко произнес Род, — ни чуточки.

— Ну, — в удивлении поднял взгляд молодой солдат. — Значит вы прониклись?

— Совершенно убежден, — подтвердил Род.

Седой ветеран все еще поглядывал на него с подозрением, а Чолли просто закатил глаза кверху, но молодой солдат радостно улыбнулся.

— Ну, значит дело сделано, — он положил обе ладони на край стойки и, с могучим толчком, соскользнул с табурета. — Что же касается меня, то если я через четверть часа не завалюсь на нары, то не заступлю утром в караул. Конечно, меня будет ждать милая, уютная койка на гауптвахте.

— Утром, — навострил уши Род. — Насколько рано? Я имею в виду, сейчас же всего... — он взглянул на часы над стойкой, — двадцать пять ноль-ноль... А?

Молодой солдат озорно усмехнулся Чолли, дернув головой в сторону Рода.

— Он и впрямь здесь новенький, не так ли?

— День на Вольмаре состоит из двадцати шести часов, приятель, у меня будет уйма времени для шести часов отдыха, и я еще успею заступить в пять часов в караул.

Род содрогнулся.

— Ужасные часы. Слушай, э... ты случайно не замечал, как кто-нибудь выходил вчера утром за стену, нет?

Молодой человек покачал головой, не совсем замечая неистовые сигналы Чолли.

— Никого за исключением сержанта Талера, — он поднял кружку провозглашая тост. — За твое здоровье, Чолли.

— И твое, Спар, — вздохнул бармен.

Спар проглотил остаток своего пива и повернулся к двери, вытирая рукавом рот. Покачнувшись, он вышел на улицу.

Род повернулся к Чолли.

— Вот странно. Талер — не один из ваших торговцев, не правда ли?

Чолли открыл было рот, собираясь ответить, но седой капрал опередил его на одну фонему.

— Нет. Правда, это не имеет значения. Примерно в полдень они обычно все равно приходят.

— О, — произнес Род с видом полнейшей невинности, — в самом деле?

— Талер — ценный унтер, — предупредил Чолли. — Шаклер доверяет ему целиком и полностью.

— Да, — тихо произнес Род. — Вот это-то меня и тревожит.

— Милорд, — положила ладонь ему на руку Гвен, — мне думается, на сей вечер с тебя довольно эля.

— Хм? — в удивлении поднял глаза Род. Он уловил в ее взгляде смысл сказанного и сказал:

— О! — и, на минуту переключив дыхание на происходящее за стенами таверны, услышал раздраженные, раздосадованные, жадные мысли — возвращающейся толпы линчевателей. — Э, да! Вероятно. Нам пора идти, — он выдул оставшееся в кружке и поставил ее. — Запиши ее на мой счет, хорошо? — а затем соскользнул с табурета, предложил руку Гвен и повернулся не спеша пройти к двери. — Спасибо за все, — поблагодарил на прощание он.

Чолли помахал на прощание рукой.

— Сохраняй веру.

Род гадал, которую, но решил не спрашивать. Как только они вышли за дверь, то прыгнули в сторону и побежали в обход таверны. И пригнулись у окна, с целым зданием между ними и возвращающейся толпой линчевателей, широко раскрыв уши и мозги, прислушиваясь. Род высунул один глаз над подоконником. Миг спустя к нему присоединилась и Гвен.

Толпа ввалилась в таверну, разбиваясь на отдельных солдат, которые снова начали мыслить как люди.

— Черт, понапрасну растратили хорошее время для выпивки! Мне больше везло с поисками вымерших видов животных! Напоминает мне последний раз, когда я ходил на рыбалку... Ведьмы мигающие, вот они кто такие! — пробурчал пузатый рядовой, перший к стойке.

— Ведьмы! — презрительно фыркнул сержант Талер. — Нет, в этом нет ничего кроме естественного! — он перевел пылающий взгляд на Йорика. — То есть естественного перепела! Ты ведь увлек нас в лихую погоню за журавлем в небе, не так ли?

— Кто! Я? — Йорик с силой замотал головой, сплошная оскорбленная невинность. — Вы бьете не ту птицу, сержант.

— Да неужели? — промурлыкал Талер, соскальзывая с табурета у стойки и делая шаг к Йорику.

Неандерталец прижал руку к сердцу.

— Никогда в жизни не гонялся за журавлем в небе. Обычно просто дожидаюсь, когда они прилетят. Неплохо идут, если добавить немного апельсинового сока и гороха...

— Кончай придуриваться! — зарычал Талер. — На этот раз тебе не увести нас в сторону своими шуточками, — он намотал его куртку себе на кулак и рванул его голову поближе к себе. — Ты в сговоре с ними, не так ли, приятель?

Ближайшие солдаты, поразмыслив, подняли головы, а затем нахмурились, и пошел грозный ропот.

— Сегодня в полдень я видел его здесь с ними, — крикнул один рядовой.

— Да, и разговаривал он с ними, как лучший друг!

Талер выхватил из-за голенища нож и приставил острие к животу Йорика.

— Я им бреюсь, так что лучше говори правду. Ты с ними заодно, не так ли? По самую маковку. И добиваешься только одного, помочь им сбежать.

— Тпру! Погоди! — замахал рукой Йорик. — Справедливого суда! Давайте будем справедливы в этом!

— Нет, — прорычал капрал постарше. — Куда ты дел свой ум? Это мы давно прошли и миновали! Нам нужны мертвые убийцы, а не живые подозреваемые!

— Я говорю не о них — лишь о себе!

— С какой стати тебе положен суд? — зарычал Талер. — Ты пытаешься помочь им улизнуть, а это принесет нам войну! — И он крикнул остальным солдатам:

— Он предатель! Предатель колонии, и всех нас!

— Да! — солдаты начали тесниться вокруг них. — Ты чего хочешь, что б мы все погибли?

— Никогда не видел, какой цвет у крови, верно?

— Да! Покажем ему, какого она у него!

— У кого здесь есть веревка?

— Тпру! Погодите! Сдаюсь! — Йорик замахал обеими руками, словно стирал мел со школьной доски. — Сознаюсь! Виноват! Только отойдите, ребята! — он испустил вздох. — Вы меня поймали. Ладно. Что угодно, кроме веревки и ножа. Я покажу вам, где они на самом деле.

Снаружи Род и Гвен обменялись потрясенными взглядами. А затем снова мотнулись к пустым бочкам.

— Туда! — проревел Йорик, устремляясь к двери. Захваченные врасплох солдаты расступились и пропустили его.

Он выскочил за дверь таверны, ревя:

— На этот раз прямо с первой же попытки! Вперед! Хватай ведьм!

Толпа, рыча, выплеснулась, за ним, лая во весь голос. Шаги прогремели совсем рядом с двумя бочками, а затем растаяли вдали.

Бочки плавно поднялись. Род с Гвен выпрямились, и Род покачал головой:

— Я должен это увидеть. Просто обязан увидеть.

— Да, — в глазах у Гвен плясали огоньки. — Как он на сей раз заплутает их?

— Не знаю, но он найдет способ, — Род схватил ее за руку. — Он на диво изобретателен. Может он и не способен манипулировать символами, но вот людьми вполне. Пошли, они уходят!

Двигаясь быстро и бесшумно, они полетели вслед за толпой в ночь.

Толпу они узрели как раз, когда они вышли на открытую площадь. За ней высилась массивная на фоне звезд Стена.

Йорик резко затормозил и поднял руку.

— Тихо! — проревел он во весь голос. — Я слышу как они идут! В засаду, по местам, быстро!

Все солдаты на мгновение замерли, пораженные. А затем растаяли в ночи, столь же внезапно как ливень и столь же бесшумно как сама ночь, исчезая среди низких пластобетонных зданий вокруг площади.

Род почувствовал, как холодок пробежал у него по спине.

«Эти парни умные! — подумал он в сторону Гвен. — Нам лучше тоже быть не хуже! В конце концов, мы же не хотим, чтобы они действительно нашли нас, не так ли?»

— Поистине, нет! — Гвен растаяла в тенях. Из поглотившей ее темноты пришла мысль. — Милорд? Ты идешь?

— Минутку, — поднял руку Род. — Зачем упускать такую возможность? Пошли, наводи меня на мысли сержанта Талера.

Гвен медленно улыбнулась, а затем показала.

Они прокрались на цыпочках за лачугами и домами, плывя бесшумно, как призраки, позади солдат, сосредоточивших все внимание на главной улице, заканчивавшейся Стеной.

Они уплыли в сторону, а затем обратно к солдатам, подбираясь сзади к лидерам. Род поднял нож рукоятью вперед, но Гвен остановила его, подняв руку и нахмурив лоб, пристально посмотрела на сержанта Талера. Тот вдруг дернулся и оцепенел, выпучив глаза, со вздувшимся горлом, затем глаза у него закатились и он рухнул навзничь, но не вызвал никакого шума, потому что не ударился оземь. Род подхватил его, перекинул через плечо и, повернувшись, удалился на цыпочках.

Гвен слегка похлопала Йорика по плечу. Тот вздрогнул, поднял на нее пораженный взгляд, а затем усмехнулся. Она сделала ему знак, и он утек следом за ней.

На освещенной луной площади ничто не двигалось.

Через некоторое время кто-то что-то пробормотал. Еще кто-то пробормотал ответ. Затем пробормотал еще один солдат, и еще, и еще. Голоса стали громче. Затем, один за другим, солдаты стали втягиваться на площадь.

Они оглядывались кругом, сбитые с толку и рассерженные.

— Где они? — прорычал капрал.

— Еще одна погоня за журавлем в небе, — престарелый рядовой отвернулся и сплюнул.

— Он снова провел нас, — прорычал другой. А затем позвал:

— Сержант! Сержант Талер! Пусти кровь этому ублюдку!

Они стихли, ожидая звука удара, гневного ругательства Талера, но ночной простор заполняло безмолвие.

— Где сержант? — спросил какой-то рядовой.

— Я видел, как он спрятался вон там, — капрал показал на тень от низкого одноэтажного здания.

Они двинулись к тому месту, все убыстряя и убыстряя шаг.

Позади здания никого не было, окружающее пространство пустовало.

— Никаких признаков его!

— Не хочешь же ты сказать, что Талер сбежал от нас.

— Совершенно верно, не хочу, — штаб-сержант показал на землю. — Взгляните на эти следы. Здесь произошла схватка, вот тут.

— Он уделал его! — закричал рядовой. — Этот паршивый ухмыляющийся болван уделал сержанта!

— Скорее всего, проломали ему череп, — глаза капрала сделались очень бледными, очень суровыми. — Давайте найдем его.

— Да! Проклятая лыбящаяся обезьяна!

— Рассыпайся, ребята! — проревел сержант. — Найдите этого ублюдка и вздерните его!

— А какой с того толк? — почесал в затылке один рядовой.

— Огромный толк для моей души, — отрезал сержант. А затем в глазах у него появился хитрый блеск, и он усмехнулся. — Кроме того, один труп ничуть не хуже другого, верно? Мы просто скажем вольмакам, что они ошиблись, мы провели какой-то хитроумный розыск и выяснили, что это он убил их чертового воина.

Рядовой медленно улыбнулся, глаза его загорелись дьявольской радостью.

— Вот сержант, заслуживший еще одну нашивку за мозги, — воскликнул другой солдат.

Сержант усмехнулся еще шире.

— Вам бы лейтенантом быть, сержант, — восхитился капрал.

Сержант, засмущавшись, пожал плечами:

— Не преувеличивайте, ребята, — а затем проревел:

— Давайте-ка, найдем этого гада.

Солдаты завыли и хлынули следом за сержантом, когда тот зашагал широким шагом между двумя зданиями, идя, как он думал, по увиденному им следу.

— Добро пожаловать в список находящихся в розыске, — хлопнул по плечу Йорика Род.

— Спасибо, майор, — тяжело вздохнул Йорик. — Хотя и жалко разочаровывать этих ретивых ищеек там, снаружи.

Род сочувственно кивнул.

— Трудно напасть на след, когда дичь улетела в буквальном смысле.

— Да, — Йорик повернулся к Гвен. — Спасибо, что подвезли, миледи.

— Пустяки, — подарила ему теплую улыбку Гвен. — Моя метла всегда в твоем распоряжении.

— Э, спасибо, но, думается, я не смогу выдержать достаточно летных часов, чтобы получить летные права, — усмешка Йорика сделалась немного болезненной. — Хотя опыт этот определенно яркий.

— И мы в единственном месте, где они действительно никогда не додумаются поискать нас, — Род поднял голову, заслышав шаги над головой.

Йорик прислонился лицом к стене, выпуская клубы сигарного дыма.

— Вынужден отдать вам должное, майор. Когда вы уходите в подполье, то делаете это по-настоящему.

Род пожал плечами.

— Все благодаря долгой практике, — он тянул лежавшее между ними тело потерявшего сознание Талера. — Как ты думаешь, Чолли, что нам следует с ним делать?

— Быть помягче, — посоветовал трактирщик. — Фактически, если у вас есть какие-то кровавые намерения, то можете тут же отправляться с ними в ночь. Я держу вас здесь, внизу, только потому, что не люблю видеть, как проливают кровь невинных.

— Так Талер невинен? — спросил, расширив глаза, Йорик.

— В той же мере, что и ты, — настороженно поглядел на него Чолли.

— Протестую, — Йорик приложил ладонь к груди. — Я невиновен! Я чист! Я...

— ...полон всяческих достоинств, — закончил Чолли. — А я должен быть наверху за стойкой, когда вернется веселая бражка, уведенная тобой на эту последнюю охоту за бекасами. — Он повернулся к Роду. — Как вы это устроили?

— Я не устраивал. Спроси его, — он кивнул на Йорика.

Взгляд Чолли повернулся к неандертальцу. Пещерный человек развел руками:

— Да просто дал им того, чего им хотелось, любезный хозяин. В конце концов, разве вы не делаете то же самое?

— Да, наряду с толикой того, о чем они и не думали, — он погрозил указательным пальцем. — Это, знаете ли, мое жизненное призвание, и я стерпел максимум расстройства, какому мог подвергнуться за одну ночь. А теперь сидите тихо и не высовывайтесь. Если они услышат вас здесь, то я ничем не смогу вам помочь.

— О, мы будем сидеть как мыши, — пообещал Род.

— Завидевшие кошку, — согласился Йорик.

— Вы не заслышите даже шороха в плинтусе, — заверила его Гвен.

Чолли повернулся подняться по лестнице, но остановился бросить обеспокоенный взгляд на Талера.

— Он тоже шуметь не будет, — улыбка Рода расширилась. — Я хочу сказать, ну не будем же мы настолько глупы, чтобы пойти на такой риск, верно?

— Верно, — признал Чолли. — Уж в чем в чем, а в неосторожности вас не обвинить. И постарайтесь немного соснуть, так как вам это несомненно понадобится.

Этого ему не следовало б говорить. Когда он повернулся и поднялся по лестнице. Род почувствовал, как его одолевает сон. Он зевнул, а затем помотал головой и моргнул.

— А, как-нибудь выдержим. Верно?

— Да, милорд. Мне дать тебе...

— ...легенький стимулятор? — Йорик выудил из кармана коробочку пилюль. — Берите, майор. Заверяю вас, ничего смертельного или создающего привыкание.

Род зло глянул на коробочку пилюль, а затем вздохнул, протянул руку и сунул одну в рот.

— Почему бы и нет? Ты сегодня мог уже четырежды кокнуть нас, да притом пальцем никого из нас не тронув.

Пораженная Гвен уставилась на пещерного жителя.

Йорик пожал плечами:

— Я ведь на вашей стороне, помните? Что я должен сделать, чтобы доказать это — заразить вас смертельной болезнью, а потом выходить?

— Нет, — улыбнулась Гвен, а Род сказал:

— Понимаешь, дело не в том, что мы не доверяем твоей помощи, просто мы предпочли бы не нуждаться в ней.

Гвен взглянула на Талера.

— Однако умоляю вас, не вызовите у сего ратника какой-то длительной болезни.

— Ну конечно нет! — подтвердил шокированный Род.

— Ничего длительного, — согласился Йорик. Он ткнул носком сапога лежавшего без сознания сержанта. — Вставай, солдат, вперед, труба зовет. Вот-вот грянет побудка и удар тебе по черепу, — он приподнял его и толкнул, и сержант повалился, словно куль.

Род вздохнул и поднял взгляд на жену.

— Когда ты их отключаешь, милая, ты действительно делаешь это как надо. Разбуди его, хорошо?

Гвен наморщила лоб, глядя на Талера. Веки у него затрепетали, потом поднялись. Он огляделся кругом, хмурясь и моргая, а затем приподнялся на локте, потирая глаза тыльной стороной ладони.

— Как... где...

— Я крикнул «в засаду, по местам», — напомнил ему Йорик. — Я не сказал, на кого устраиваем засаду.

Талер вскинул голову. И прожег взглядом пещерного человека:

— Ты точно в сговоре с ними!

— Нет, всего лишь в погребе. И ты тоже.

— Да, — сказал с волчьей усмешкой Род. — Ты, знаешь ли, тоже завяз в этом деле.

Талер метнул взгляд с Рода на Гвен и обратно.

— О чем вы болтаете? Как я, черт возьми, могу быть замешан в это? Это ведь ваше...

Голос его оборвался, когда он увидел выражение в глазах у Рода. И невольно отпрянул, наткнувшись на носки сапог Йорика. Вскинув голову, он глянул вверх с диким выражением лица и встретил кремниевый взгляд Йорика.

Пещерный человек усмехнулся. Зубов у него хватало.

— Не хочу причинять вам неудобств, сержант. Просто вы говорили об изменении размеров моего воротничка, и я подумал, что вы возможно оцените мою ответную услугу.

— Ублюдки! — зарычал Талер, но лицо у него побледнело.

Наверху хлопнула дверь, и загремели шаги. Род, нахмурясь, посмотрел на потолок.

— Толпа оруженосцев, — уведомила его Гвен. Она повернулась к Талеру.

— Вернулись твои последователи.

Лицо Талера посветлело. Он набрал побольше воздуха в легкие, а затем с трудом сглотнул, замерев, и скосил глаза вниз, глядя на клинок Йорика с острием у его адамова яблока.

— Тихо, тихо, — ласково промурлыкал неандерталец. — Ведь ты же не хочешь, чтобы твои приятели узнали, что ты попался как самый зеленый салажонок, не правда ли? Особенно в руки тех самых людей, которых ты ловил! Ты можешь себе представить самого распоследнего рядового, готового выполнять приказы такого недотепы-сержанта?

В глазах у Талера появилось расчетливое выражение. Он закрыл рот.

— Передумал? — кивнул Йорик. — Мудро. Я всегда знал, что ты осмотрительный малый.

— Во всяком случае, всегда высматривающий крупный шанс, — согласился Род.

— Вот и прекрасно, сержант, — кинжал чуть отодвинулся, но только чуть. — Итак, майор говорит, что ему, мол, хочется познакомиться с тобой получше.

— Да, в самом деле, — Род подошел чуть поближе. — Встреча с вами, сержант, была очень поучительной, но мне хотелось, чтобы в ней было чуть побольше информации и чуть поменьше риторики.

— Он имеет в виду, что хотел бы, чтобы ты ответил на несколько вопросов, — объяснил Йорик.

— Видишь? Он понимает, — кивнул на Йорика Род. — Итак, что ты делал вчера утром в Месте Встречи Солнца?

— Да я тебе не скажу и который час, — сплюнул Талер, но Род почувствовал, как ответ скакнул на ум сержанту. Он мог не уделять время на подробности, особенно поскольку Гвен навела взгляд на Талера, сфокусировав все свое внимание на его мыслях.

Йорик схватил Талера за запястье, вывернул ему руку на полоборота, а затем заломил за спину. Талер бешено забился, но не смог ослабить захват неандертальца.

— Ну что за манеры! — попенял ему Йорик. — Мы теперь должны быть вежливыми. Расскажи дорогому майору то, что он хочет узнать.

Глаза у Талера вылезли из орбит, но он стиснул зубы, издав слабый стон.

— Да. Давай разберемся со всем этим просто, по-дружески, — Род уперся взглядом в потолок, поджав губы. — Итак... что же ты, собственно, делал за Стеной вчера утром?

— На-ка, выкуси, вынюхиватель, — прорычал сквозь стиснутые зубы Талер.

— Вынюхиватель? — нахмурился Род. Странный термин. Надо будет выяснить, что он означает на местном сленге. — Ну, всякий удивится, когда сержант отправляется среди ночи неведомо куда. Я имею в виду, без всяких знаков или объяснений, он просто рысью проскакивает мимо часового и направляется в горы. Поневоле задаешься вопросом, куда это он намылился? Для чего? Кто ему велел?

Йорик выкрутил запястье чуть сильней, и челюсти у Талера снова разомкнулись. Но он застонал и процедил:

— Никак... не... узнаешь...

Но ответы были тут как тут, возникая у него в голове, один за другим, когда Род требовал их.

— Да, полагаю нет никакого способа узнать, — задумчиво проговорил Род. — Но нельзя не гадать, в чем же состоит вся причина. Почему посреди ночи? Почему просто не дождаться утра?

Йорик поводил острием ножа перед глазами Талера, давая ему раскачиваться туда-сюда. Лезвие блеснуло, отражая свет. Талер завороженно глядел на него, но все равно пробурчал:

— Пошел ты к черту со своим товаром.

— Думаю, там его не слишком хорошо сохранят, — вздохнул Род. — Э... что ты говоришь, дорогая?

Гвен тянула его за плечо, думая: «Я выведала все, что он знает». А вслух сказала:

— Нет смысла дальше мучить его, милорд.

— Ты называешь это мучением? — насмешливо бросил Род, и мысленно добавил: «То был всего лишь небольшой спектакль, дорогая, чтобы убедить его, будто мы всерьез взялись за допрос. Конечно же, мы и не собирались доводить дело до положенного конца. Если б мы стали...»

«Избавь меня от подробностей, — быстро подумала Гвен. — Но свяжи его, милорд».

— А, ладно, — вздохнул Род, — зачем зря терять время на полнейшего незнайку? Перевернись на живот и притворись мертвым, сержант, так что б нам не пришлось и впрямь убивать тебя. Идет?

Йорик отпустил руку Талера и принялся заботливо массировать ему плечо. Талер отбросил его руку и зарычал, глядя на них взглядом, полным страха.

— Не беспокойся, мы просто свяжем тебя, — объяснил ему Род. — Мы можем сделать это, пока ты в сознании или в отключке, выбирать только тебе. Да брось, не осложняй всем жизнь, перевернись на живот. Вот молодец. Руки за спину...

Талер прожег его взглядом.

А затем вдруг стремительно поднялся, врезав Роду кулаком снизу вверх.

Тот в последнюю секунду отклонился назад, но не достаточно далеко. Удар с силой обрушился ему на скулу, и он, пошатнувшись, отступил, автоматически вскидывая руки в защитную стойку. Вспыхнула добела раскаленная ярость, но он сумел направить ее на Талера, блокируя его новый удар, отклоняясь в сторону от пинка, а затем резко поворачиваясь обратно, как распрямившаяся пружина. Талер поставил блок и ответил контрударом, но Род ловко вошел в клинч, вмазав ему кулаком в живот. Талер нагнулся вперед, глаза у него снова вылезли из орбит, а через нос вырвался стон. Йорик слегка ударил его по голове и дал ему упасть, лицом в грязь, рухнув на него сверху и прижав к спине колено, сводя вместе запястья и держа их, пока Род обматывал их веревкой.

— Спокойно, сержант, — утешал он. — Мы, знаешь ли, могли сделать это и по-хорошему.

— С другой стороны, — указал Йорик. — Мы могли бы также обращаться и посуровей. Я не приложил всех своих сил, майор.

Род отрезал еще кусок веревки от мотка на полке.

— Как думаешь, Чолли держит здесь клейкую ленту?

— Для чего? — пожал плечами Йорик. — Это же, знаете ли, вообще-то не его профиль.

— Да ты в чем-то прав, — Род протянул руку к голени Талера. Сержант резко пнул его, но теперь Род ожидал этого. Отпрыгнув в сторону, он схватил голень, когда та просвистела мимо, и согнул ее, прижимая к ягодицам Талера. — Да полно, полно! Неужели ты действительно считаешь меня таким невинным младенцем? Потяни-ка немного за ту веревку, ладно, Йорик?

Неандерталец дернул Талера за запястья, заламывая их к лопаткам.

Сержант застонал, и ноги у него расслабились. Род прикрутил их веревкой друг к другу, а затем протянул конец от голеней к запястьям, стянув так, что ноги у Талера согнулись.

— А теперь завяжем те модные новые узелки, которые я навострился затягивать!

— Перемены! Новации! Обязательно надо гнаться за новизной, — пробурчал Йорик. — Вы, сапиенсы, все одинаковые! Спасибо, я лично держусь старых, добрых, испытанных и верных.

Род глянул украдкой на его работу.

— Если ты так себе представляешь старый узел...

— Я имел в виду действительно старый. Вы, сапиенсы, вообще так и не узнали про них!.. Вот! Упакован в лучшем виде. Перевернись, красавчик! — он перекинул Талера на спину. — Мы не надеемся, что ты не закричишь, — он ущипнул Талера там, где его тело было всего доступней. Сержант открыл рот, готовый заблеять от чистого удивлений, и Род запихал туда носовой платок.

Йорик схватил Талера за голову и держал ее в неподвижности, пока Род завязывал ему рот другим носовым платком, затянув на затылке рифовый узел.

— Сожалею что у тебя будет так сухо во рту, особенно при все этом пиве как раз у тебя над головой. Но не беспокойся, тебя обязательно кто-нибудь найдет, сразу после завтрака.

Йорик просунул руки Талеру под плечи и кивнул Роду, схватившему Талера за колени. Они вместе подняли его и отнесли сержанта под лестницу, где было очень уютно и темно.

В голове у Рода прозвучали отдававшие разочарованием мысли Гвен:

«Ужель вы и впрямь должны были быть столь суровыми?»

«Боюсь, что да, дорогая, — подумал в ответ Род. — Разве ты не видела, что творилось с его душой когда ты разбудила его?»

Гвен на мгновение умолкла. Затем:

«Да, в самом деле. Ощущение беспомощности, полнейшей беззащитности».

Род кивнул:

— Психологически с этим он может управиться намного лучше, чем с твоим ментальным нокаутом без всяких видимых средств. Это он способен понять, такое для него дело обычное. С ним он способен справиться, — он пожал плечами. — Но нам требовалось проделать все убедительно.

— Коль ты так говоришь, — вздохнула Гвен, — тогда мне рассказать тебе какие у него возникали мысли?

— Вот это мне хотелось бы услышать, — Род прогулялся к ней, поманив за собой Йорика, и уселся, оставив между ними и Талером весь подвал.

Неандерталец расположился рядом с ним, и Род выдохнул:

— Вслух, но тихо, так чтоб этот здоровенный малый слышал, а его жертва — нет.

— Что значит, моя жертва? — фыркнул Йорик.

— Я, в некотором роде, уловил суть, пока мы допрашивали, — продолжал Род, — но не вник в подробности.

— О, так вот что вы делали! — усмехнулся Йорик. — То-то я гадал, почему вы так легко сдались.

Гвен лишь уставилась на него во все глаза.

— Я не шутил, дорогая, — тихо подтвердил Род. — Мы и впрямь обращались с ним мягко.

— Относительно, — согласился Йорик. — Но, впрочем, все ведь относительно, не так ли? По словам антропологов, я даже отношусь к числу ваших родственников.

— Дальних, — быстро уточнил Род, — отделенных несколькими степенями родства, но недостаточно далеких.

— А вы просто любите выводить происхождение по прямой линии, — проворчал Йорик.

— Разумеется, — пожал плечами Род. — Ведь это же моя родословная. У нас есть общий предок, но ваша ветвь свернула на тупиковый путь и отсохла.

— Если можно назвать сто тысяч лет «отсыханием», — фыркнул Йорик. — А что касается тупиковости, ну, по крайней мере, мы оставили Землю в приличном виде, когда сошли со сцены.

— Господа! — Гвен подняла руки, закрыв обоим рты ладонями. — Не соблаговолите ли выслушать, что делал вчера утром за Стеной наш сержант?

— Да, это было бы неплохо, — Род снова повернулся к ней, весь внимание. — Он ведь и не приближался к Месту Встречи Солнца, не так ли?

— Даже на лигу, — подтвердила Гвен, — даже на дюжину лиг, при всем при этом.

Йорик нахмурился:

— Избавьте меня от напряжения. Что же он все-таки делал за Стеной?

— Выполнял роль гонца, — объяснила Гвен. — Губернатор-генерал отправил его с известием к племени Шартрезных, — она повернулась к Роду. Странное название для цвета.

— Территория, не нанесенная на карту, — согласился Род. — Так что же он сообщил вождю?

— Да, — нахмурился Йорик. — Зачем ему, черт возьми, понадобилось выходить среди ночи?

— Оттого, — объяснила Гвен, — что племя Шартрезных одолжило большую сумму из генеральского «банка», так он назвал его?

— Это сбережения, — объяснил Род. — Представь себе сваленные в банку угли, для сбережения на протяжении ночи, дорогая.

— Странное то слово, и еще более странна сия мысль, — нахмурясь, повернулась к нему Гвен. — Почему эти люди сами не хранят свои деньги? Отчего они должны отдавать их другим хранить вместо них?

— Слишком большие возможности для воров, — объяснил Род. — А таким образом, вместо того чтобы всегда беспокоиться из-за грабителей, им приходится беспокоиться только из-за банкира, а где он, они всегда знают.

— Почти всегда, — сделал оговорку Йорик.

— Ну, верно, — признал Род. — Во всяком случае, так намного действенней.

— Раз ты так говоришь, — вздохнула Гвен. — Хотя мне думается, что твою гравитацию я пойму скорее, чем банки.

— А ты только представь себе, что чувствуют вольмаки. Так значит племя Шартрезных сильно задолжало Банку Вольмара, да?

— Да, однако у них имелись на хранении в банке необходимые для оплаты средства. Тем не менее, они послали запрос о... — она нахмурилась, — о... «процентной ставке»?.. на долг, по сравнению с «процентной ставкой», которую они получали за свои хранящиеся деньги, — она наморщила лоб. — Что такое «процентная ставка», милорд? Она означает степень внимания, оказываемую вождем банкиру?

Роду пришлось с трудом сглотнуть.

— Полагаю можно выразиться и так, дорогая. Однако означает она то, сколько платит банк племени Шартрезных за пользование их деньгами.

— Но с чего банку желать пользоваться деньгами? — уставилась на него Гвен.

— По той же причине, что и любому из нас, — вздохнул Йорик.

— Чтобы вкладывать их, дорогая, — объяснил Род. — Скажем для перекупки доли в торговом плавании какого-нибудь капитана. Он хочет отправиться в плавание прямо сейчас, а не через десять лет, срок, который ему пришлось бы копить самому.

— Значит сей банк наживает больше денег на плавании капитана?

— Намного больше, а он имеет дело со множеством капитанов, а не только с одним.

Гвен нахмурилась, странно глядя на него, а затем вздохнула:

— Коль ты говоришь. Я понимаю значение слов, но не понимаю образа мыслей, что порождает их.

— Я и сам не уверен насчет этого, — сознался Род.

— Однако, отчего банк платит Шартрезным за пользование деньгами, в то время как племя платит банку за пользование его деньгами? Сие же просто переливание из пустого в порожнее, милорд! В нем нет ни малейшего смысла!

— Не уверен, что он существует и для меня тоже, — признался Род. — Но думаю, тут устроено так: если вольмаки получают двенадцать процентов — двенадцать БТЕ на каждые сто, — а выплачивают за одолженные деньги десять процентов, то наживают два процента прибыли, храня деньги в банке, вместо использования их для выплаты займа.

Гвен уставилась на него во все глаза.

Затем сделала глубокий вдох и сказала:

— Однако банк таким образом теряет два процента, о коих ты говоришь! Отчего он платит больше, чем получает?

— В этом я тоже не улавливаю смысла, — признался Род. — В голову мне приходит только одно объяснение: что банком, должно быть, управляет Шаклер, и что он готов понести убытки, лишь бы сделать вольмаков зависящими от него. В конце концов, если человек держит у себя под замком все твои деньги, то будешь... не... слишком... склонен затевать с ним войну! — он уставился в пространство раскрытыми во всю ширь глазами. — Боже мой! Ну, конечно! Он откупается от них!

— Однако, тогда, если он посылает узнать о проценте на свои деньги, разве сие не означает... — глаза Гвен тоже округлились. — Да, воистину! Они стремились забрать свои деньги дабы быть вольными затеять войну.

— Не понеся на ней убытков, — мрачно заключил Род. — Что служит для Шаклера более чем веской причиной послать курьера среди ночи. Какое именно сообщение он нес?

— Что процентная ставка как раз ныне увеличилась на пять долей сотни.

— Пяти процентное повышение, мгновенно? — выпучил глаза Род, а Йорик присвистнул.

— Этот вождь Шартрезных умеет заключать сделки! Ничто так не побудит Шаклера дать им небольшую дополнительную прибыль, как угроза войны.

— Очень ловко, — согласился Род. — И что же послало в ответ племя Шартрезных... вежливое «да» или уведомление о снятии денег со счета?

— Сержант Талер принес обратно послание, хвалящее генерала Шаклера за его честность, и ничего более.

— Это значит, что они оставили деньги на депозите, — Род с шумом втянул в себя воздух. — Знаешь, а Шаклер и сам не слишком плохой барышник. Что такое пять процентов по сравнению с предотвращением войны?

Возможно, он наткнулся на совершенно верную идею, пытаясь ввести вольмаков в современный мир, но он не был уверен, что это распространялось и на Гвен.

— Тогда сюда! — позвал со стороны лестничного спуска голос Чолли. — Внимание, мистер и миссис! Тут кое-кто хочет с вами поговорить!

Род вскинул голову, по жилам у него забурлил адреналин.

По лестнице спустилась Шорнуа с ярко-розовым лицом.

— Похоже, вы недавно оскреблись, — улыбнулась Гвен.

— Конечно, — огрызнулась Шорнуа. — А вы б не стали, да?

— О! Я думал, вы отлично выглядели в том цвете, — возразил Йорик.

Род расслабился, чувствуя, как уменьшается у него в крови адреналин.

— Да, это были настоящая вы.

— А, засохните! — вспыхнула она.

Род на мгновение уставился на нее, сбитый с толку.

— В чем дело? Разве вам не нравилось быть вольмачкой?

— А как вы думаете? — фыркнула она. — Не так-то это легко, быть оранжевой.

Йорик подтолкнул к ней ногой ящик.

— Садитесь. Расскажите нам, что произошло под большим открытым небом.

— Не обращайте внимания на их дерзости, — посоветовала Гвен. — По правде же, они в душе рады видеть вас вернувшейся живой и здоровой.

— Скрывают они это, безусловно, неплохо, — проворчала Шорнуа.

— Спасибо, — кивнул Род. — А теперь, расскажите нам, что там произошло.

Шорнуа фыркнула и рухнула на ящик.

— Ничего. Абсолютно ничего.

Они на миг уставились на нее.

Затем Род вдохнул и прислонился спиной к стене.

— Все равно мы, по-настоящему, и не могли ожидать ничего большего. Но ведь должен же был прийти кто-то к Месту Встречи Солнца.

— О, он пришел, и это был Хван, что и говорить.

— Но он почуял неладное? — а затем Род стукнул себя по лбу подушечкой ладони. — Конечно, что со мной случилось? Он же знает в лицо всех членов своего племени! Почему я не...

— Не беспокойтесь, я это учла, — уголки рта Шорнуа загнулись книзу. — Он вождь пурпурных, и поэтому я носила краску оранжевых. И подстроила все отлично: когда он подошел туда на заре, когда небо только-только начало алеть на востоке, он застал меня на коленях, льющей горючие слезы, — глаза ее потеряли фокус, она отпустила медленный, критический кивок. — Да, я разыграла все отлично... Несколько минут он лишь просто стоял там. Я притворялась, что не замечаю его. Затем он протянул руку и схватил меня за плечо, — она скривилась. — А хватает он сильно! Вот и говори тут о стальном захвате...

— Надеюсь, он не поранил вас! — озабочено нахмурилась Гвен.

— Не думаю, что он собирался это сделать, — покачала головой Шорнуа, — и, полагаю, по его понятиям он выразил сочувствие. Он сказал: «Женщина. Почему ты плачешь?»

— Минутку, — поднял палец Йорик. — Разве он не захотел узнать, как вас зовут?

— Нет надобности, — покачала головой Шорнуа. — Я была из другого племени, вот и все, что ему требовалось знать. И что я не нарушаю границу, потому что я находилась на священной земле, которая открыта для всех.

Поэтому я ответила ему, что плачу по человеку, убитому вчера утром. А Хван сказал: «Но ведь он не из твоего племени».

— Ах вот как! — медленно поднял голову Род. — Значит когда Хван нашел труп, на нем должно быть, еще была раскраска.

— Значит смыл ее Хван, — нахмурился Йорик.

— Да, чтобы скрыть личность жертвы, — наморщил лоб Род. — С какой стати ему вздумалось это сделать?

Но Шорнуа мотала опущенной головой и махала перед собой руками, выставив ладони:

— Нет! Погодите! Стоп! Вы упускаете из виду самое главное!

— Что именно? — спросил Род.

— То, что Хван хочет объединить все племена, и мертвый вольмак может стать очень мощным общим фокусом. Но труп послужит для этой цели гораздо лучше, если никто не будет знать, из какого племени он происходит.

С миг они сидели не двигаясь. Затем Род медленно кивнул.

— Да... такое возможно...

— Более чем «возможно», — фыркнула Шорнуа.

— Значит, он сказал вам, что вы не из племени убитого? — обратилась к ней Гвен.

Шорнуа кивнула.

— Так почему же я плачу? Ну, тут, уж скажу я вам, мне пришлось соображать быстро! Но я сообразила и сказала ему, что плачу по всем вольмакам, что я плакала бы по любому, погибшему от рук колонистов! — она нахмурилась. — Я ожидала, что он предложит мне встать, но он и не подумал.

— И ожидали, что он потеплее отнесется к плачущей женщине? — тихо сказал Род.

Шорнуа прожгла его взглядом:

— Я же сказала вам, что не соответствую их стандартам красоты!

Род в это не поверил.

— Все равно, вы же женщина, и у вас горе. И вы достаточно молоды. Вы ожидали чего-то, похожего на рыцарский отклик, не так ли?

Шорнуа еще с миг попрожигала его взглядом. А затем рот у нее скривился и она произнесла:

— Да, ожидала. Но не дождалась никакого, даже призрачного.

— Ну, — усмехнулся Йорик, — вы же знали, что у вольмаков процветает мужской шовинизм.

— Разумеется, — вставил Род. — Любая первобытная культура обязана быть патриархальной.

— Не «любая», — поднял ладонь Йорик. — Но у этих парней — да. Происходит, несомненно, от подражания коммерческой лит— и кинопродукции, — он снова повернулся к Шорнуа. — Так вы, значит, все равно встали, а?

Она раздраженно пожала плечами.

— Я наживала себе растяжение шейных мускулов.

— Итак, вы встали, — сделал вывод Род. — Медленно, извиваясь, немножко скромно повиляв бедрами.

В глазах у Шорнуа вспыхнула ярость, но она не ответила.

— Это не сработало? — мягко спросил Род.

Ярость немного растаяла. Шорнуа неохотно наклонила голову:

— Он всего лишь принялся вразумлять меня. Указал, что мне не следует так переживать из-за этого. Так как я настоящая женщина, то больше приобрету от присутствия колонистов, чем потеряю.

Род нахмурился.

— Он что, язвил или как?

— Нет... — покачала головой Шорнуа. — Судя по его тону, он просто констатировал факт. Словно приводил логический довод, понимаете?

— В этих культурах, где все силы уходят на борьбу за существование, в конечном итоге возникает нездоровое пристрастие к здравому смыслу, — заметил Йорик. — Так как же вы ответили на такой аргумент? В конце концов, у вольмаков и впрямь наблюдается излишек женщин с вытекающей отсюда полигамией, — он нахмурился. — Однако же странно. Как-то трудно ожидать, что вождь уж настолько беззаботно отнесется к тому, что женщина его народа уйдет к мужчине его врагов.

— Ну, именно на это-то я и напирала. Разыграла сцену бурного негодования, мол, никакая истинная вольмачка не захочет иметь мужчину исключительно для себя, если этот мужчина будет не вольмаком, а всего лишь колонистом. Но Хван лишь продолжал твердить мне все в том же своем безэмоциональном стиле, что для меня было б намного разумней иметь, если возможно, одного мужчину исключительно для себя.

— Я думал, он старается пресечь общение вольмаков с колонистами, — нахмурился Род.

— Я тоже. Я подошла чуть ближе и резко ответила, что нам вполне хватило б и вольмаков, если б солдаты-колонисты не перебили столько наших мужчин на войне. Но Хван заявил мне, что детей женского пола, не умерших во младенчестве всегда на два процента больше, чем детей мужского пола... Интересно, кто у него ведет статистику?

Явно ошеломленный Йорик только головой покачал.

— Странная у них здесь колония первобытных людей.

— Должно быть, тут постарались Чолли и его отрад просветителей, — пожал плечами Род. — Удивляюсь, как это он не привел вам всех данных последней переписи МСЭ.

— До этого не дошло, но он наконец сподобился похвалить меня за патриотизм, чуть ли не запоздало вспомнив о такой необходимости. А потом принялся травить мне какую-то бодягу о том, как письменные культуры всегда уничтожали устные культуры, а потом поглощают или истребляют принадлежащих к ним.

Какой-то миг Род лишь глядел на нее во все глаза. А затем сказал:

— Не совсем то, что я обычно принимаю за призыв к оружию.

— Ну, могло б прозвучать и так, если б он не говорил, словно какой-то чертов профессор!

Род подивился ее раздраженности. Конечно, Шорнуа всегда была чувствительной...

— Так что же он сказал вам в утешение?

— Ничего, — негодующе отвернулась Шорнуа. — Он внезапно повернулся и побежал к каменной лестнице. И уж поверьте мне, спринтер из него хоть куда!

— Первобытные люди поддерживают хорошую физическую форму, — заверил ее Йорик.

— Не настолько хорошую! Клянусь, он мог бы участвовать в скачках без коня! — она с досадой покачала головой. — И прибежал он туда, к тому же, как раз вовремя. Едва он успел ступить на тот камень, как взошло солнце.

— Врожденное чувство времени, — сказал Йорик.

— Которого у некоторых людей нет, — приковал его к месту горящим взглядом суженных глаз Род.

Шорнуа раздраженно покачала головой.

— Вот и говори о зря потраченной ночи!

— О, не знаю, — поджал губы Род. — По крайней мере теперь мы весьма уверены, что он не хочет, чтобы кто-нибудь знал, к какому племени принадлежит труп. Это кое-что.

— Немного, — отрезала Шорнуа, но Гвен улыбнулась с легким весельем:

— Вам не следует так огорчаться лишь оттого, что его не тронули ваши чары.

Род, вскинув брови, повернулся посмотреть на нее.

Шорнуа сидела совершенно неподвижно, бледнея лицом. А затем тяжело вздохнула:

— Ладно, допустим тут была-таки задета моя женская гордость. Как вы узнали, миз?

Гвен ответила, пожав плечами.

— По вашему голосу, по наклону головы. Вы отлично умеете пользоваться своей женственностью, не правда ли?

— Я достигла в этом больших успехов, — призналась Шорнуа, — с тех самых пор как выяснила, что у вольмаков очень жесткий кодекс чести по отношению к женщинам, особенно незамужним. Это было такой желанной переменой после моих собратьев-колонистов.

— А также и безопасней? — догадался Род.

Удрученная Шорнуа кивнула:

— Я всегда была у них в фаворе, и не только потому, что имела зуб против солдат. Возможно, они все думали, что из меня выйдет неплохое пополнение их вигвамов. Не знаю, но приятно, когда после всех этих лет с тобой снова обращаются как с леди. И я достигла больших успехов по части флирта, — она казалась весьма удивленной этим.

Род нахмурился.

— Но если кодекс чести у них был таким жестким, что они даже не пытались вас соблазнить...

— О, этого я не говорила! — воткнула в него сосульки взгляда Шорнуа. — Пытались все и всегда, как один. Именно это-то и было самое приятное. Я могла сколько угодно флиртовать, а потом сказать «нет», и они принимали этот отказ. Даже если им не хотелось, они тут же прекращали ухаживания.

— Но сей Хван не попытался прельстить вас?

— Ни в коей мере, ни малейшего флирта. Не бросил даже плотоядного взгляда, не говоря уж о взгляде-приглашении.

Род чуть склонил голову набок.

— Но, судя по вашему рассказу, он, похоже, заинтересовался вами.

— О, да! Тем, кто я такая и почему там нахожусь, но помимо этого... Ну, он, казалось даже не сознавал, что я женщина!

Йорик покачал головой.

— Странно. Определенно странно. Такого можно ожидать в цивилизованной культуре, но...

— Тпру! Погодите! — подняла ладонь Шорнуа. — А откуда у вас такая уверенность, что вольмаки нецивилизованные?

— Потому что это слово означает «огорожанившиеся», — ответил с раздражением Йорик. — Срезайте по крайней мере на законных промашках, ладно?

— Однако, отчего ты искал бы оного поведения в городах, но никак ни в селе? — спросила Гвен.

— Потому что для постройки городов требуется более высокая степень технологии, чем для строительства временных деревень, — разъяснил Йорик. — Полагаю, мне действительно следовало бы сказать вместо «цивилизованной» «высокотехнологической». Я имею в виду, можно ли действительно назвать городом поселение, если в нем лишь сто тысяч жителей и ни одной фабрики?

— Можно, — убеждено заявил Род.

— Ладно, — пожал плечами Йорик, — значит сводим дело к определениям. Я лично считаю городом промышленное уродство: ну, знаете, паровые машины, механические ткацкие станки, железные дороги, фабрики...

— Нет, не знаю, — покачал головой Род. — Я не настолько глубоко изучал археологию. Но могу сыграть партнера комика: «Почему ты ожидал бы, что человек из индустриальной цивилизации даже не заметит, что женщина это женщина?».

— Ну, может и не «ожидал бы», но, по крайней мере, не удивился бы, — нахмурился Йорик. — В индустриальной культуре, майор, успеха добиваются, раскладывая все по отдельным полочкам так, чтобы контролировать каждый предмет и складывать его со множеством других предметов в то новое устройство, какое вам нужно, а то, что делают со своими инструментами, делают также и со своей душой. Поэтому индустриальный человек начинает рассматривать «эмоции» как один аспект души, а «интеллект» как другой, и раскладывает их в своей голове по отдельным полочкам, там где они не будут мешать друг другу. Поэтому можно не удивиться, обнаружив, что лидер, занятый в настоящее время проблемой, мог временно отложить секс на дальнюю полочку.

— Но до такой степени, чтобы даже не замечать, что женщина это женщина? — в шоке уставилась на него Шорнуа.

— О, он это замечает, спору нет, но игнорирует это.

— Даже до такой степени, что не реагирует как мужчина?

— Что я вам могу сказать? — пожал плечами Йорик. — Такое возможно. Но у вольмаков-то культура неиндустриальная, она племенная, с самой элементарной технологией, сосредоточенной на цельности и индивидуальности.

Они рассматривают все как переплетенные друг с другом в одну великую большую конфигурацию, а секс как естественную часть жизни, точно такую же, как и все другие части. В подобной культуре чувства и мысли, естественно переплетаются. Одно приводит к другому, в бесконечном круговороте.

Род поджал губы.

— Ты пытаешься мне сказать, что Хван реагировал не так, как положено истинному племенному вождю?

Йорик стоял, не двигаясь, разинув рот. А затем с досадой закрыл его.

— Ну да, что-то вроде того. Верно.

— Ну, я б сказал, что ты попал в точку. Но в поведении этого парня есть что-то действительно беспокоящее меня, — он нахмурил лоб, глядя в пространство, несколько минут переживая про себя эту мысль, а затем, со вздохом, пожал плечами. — Не могу усечь что именно.

— Не гони лошадей, — посоветовал Йорик. — Это придет само собой.

— Несомненно, притащив за собой целую повесть.

На верху лестницы хлопнула дверь, и Род очутился на ногах, положив руку на кинжал.

— Нет, милорд, — положила ему ладонь на предплечье Гвен. — То скорее друг, чем враг.

На лестнице появились марширующие вниз сапоги с заправленными в них свободными зелеными брюками. Потом появился белый фартук, натянутый на массивный живот, потом бочкообразная грудь и бычьи плечи, с сидящим на них улыбающимся лицом. Чолли, с огромным подносом в руках, заваленном кучей горячих блюд, над которыми подымался пар.

— Думал, вы, возможно, захотите перекусить. В конце концов, солнце вот-вот взойдет.

— А с ним придет и наше время? — Род протянул руку помочь забрать поднос.

— Но, но! Руки! — Чолли поднял поднос за пределы его досягаемости. — Нельзя доверять подобные вещи жалким дилетантам, знаете ли! Садитесь, садитесь! В деле удовольствия от еды сервис значит ни чуть не меньше, чем кухня.

Род поднял руки, выставив ладони вперед.

— Невиновен, шериф, — и сел.

— Вот! Так чуть лучше, — Чолли пинком выдвинул ящик на середину круга, поставил на него поднос, затем взял тарелки и принялся накладывать на них яйца с сосисками, горячую сдобу, поджаренный хлеб, бифштекс и жаренную картошку.

— Яйца эти пока от местной птицы, а не от средней земной курицы. Но птица хорошая и гордится своей работой. Да и холестерина в них меньше, — он поставил тарелку на колени Йорику. — А кем был бифштекс в своем предыдущем воплощении, я вам рассказывать не буду. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь им.

— Хороший, однако, — промямлил Йорик с полным ртом.

Род настороженно поглядел на сосиски, когда те миновали его, доставшись Шорнуа.

— А что в целлофане?

— Свинина, — Чолли наложил тарелку и ему. — Ничего кроме старой доброй свинины, майор. Где находишь людей, там находишь и свиней. А почему бы и нет? — он передал тарелку Роду и принялся накладывать еще одну. — Они вкусные, занимают мало места и жиреют, питаясь вашими отбросами. Что с того, что они ленивы и дурного нрава? Дай им только немного грязи и они будут довольны, — он поставил тарелку перед Гвен и повернулся обслужить Йорика и Шорнуа, но обнаружил, что они уже сами себя обслужили, пока он не смотрел на них. — Увы и ах! — вздохнул он и сложил руки на груди, глядя как Гэллоугласы с энтузиазмом приступили к трапезе. — А, мое старческое сердце радуется глядя на молодых, уписывающих за обе щеки!

— Сам-то в лучшем случае на несколько лет старше нас, — промямлил Род с набитым ртом.

— Не бейся об заклад по этому поводу, мальчуган, — погрозил ему указательным пальцем Чолли. — Мне все пятьдесят.

— Да он же на десять лет старше меня! — весело сказала Гвен.

— Положительно древний старец, — согласился Род. — Но готовит он хорошо, и мы не будем ставить это ему в вину.

— Как вам будет угодно, а у меня сердце радуется при виде людей, получающих удовольствие от моей стряпни, — но лицо Чолли сморщилось от нахмуренности. — Вы кажетесь безусловно беззаботной парочкой, так ведь?

— Что? — удивленно поднял взгляд Род. — А!.. Просто потому что мы кажемся не особенно встревоженными? — он пожал плечами и вернулся к тарелке. — Верно, не особенно.

— С чего бы нам тревожиться? — сделала большие глаза Гвен.

— Ну... — деликатно кашлянул в кулак Чолли. — Есть ведь такая мелочь, как миллион с чем-то буйных дикарей, жаждущих вашей крови.

— Он так клинически все описывает, не правда ли?

— Да, милорд. Сухо и без всяких чувств.

— Вас это не тревожит, — Чолли чуть наклонил голову в их сторону, подняв брови.

— С какой стати? — покачал головой Род. — Мы всегда можем сбежать.

— Мы превосходно умеем быстро исчезать, — подтвердила Гвен. — Нужно лишь дождаться подходящего случая.

Чолли похоже поразился.

— Тогда почему же вы не сбежите прямо сейчас?

— Не хотим создавать инцидент, — покачал головой Род.

— Когда мы отбываем, то предпочитаем не оставлять после себя войну, — кивнула Гвен.

— Я имею в виду, — объяснил Род, — если мы не явимся на тот суд, то как это скажется на политике сближения вольмаков с колонистами?

Чолли на мгновение застыл, гладя в пространство. А затем сказал:

— Довод хороший, и хорошо что вам не наплевать на это. Но разве вам не следует и о себе немного позаботиться?

— Мы заботимся, — заверила его Гвен.

— Мы говорим вполне серьезно. Если станет совсем худо, мы можем исчезнуть, смыться. Но все равно, останется маленькая проблема с тем, как убраться с этой планеты, — объяснил Род.

Чолли перенес весь вес на одну ногу, почесывая себя там, где у него прежде были бакенбарды.

— Да. С этим есть некоторые трудности. Вот потому-то и сделали тюрьмой всю планету, коль уже вы упомянули об этом. Само собой здесь, на Вольмаре, хватает мест, где можно спрятаться, в горах есть иные края, куда даже вольмаки не трудятся забредать, но где дичи хватает на пропитание одному лишь мужу с женой, а может даже и семье.

Гвен сглотнула:

— Нет. Дело тут как раз в семье, именно так, как вы речете. Понимаете, мне обязательно нужно вернуться к ним.

Чолли лишь глядел на нее, призадумавшись, оттопырив нижнюю губу.

— Да, это я могу понять. Но где же они, миссис?

Гвен открыла было рот ответить, но Род быстро сказал:

— Далеко-далеко, на другой планете.

— Разве не со всеми так! — вздохнул Чолли. Положив ладони на бедра, он уставился на потолочные балки. — Да, тогда это и впрямь нужно. Но если вы, так сказать, пуститесь в плавание, я ничем не смогу вам помочь. Мои люди работают только на твердой почве.

— Ну и ладно, — пожал плечами Род. — Мы в общем-то ничего и не ждали.

— Однако с вашей стороны было очень любезно предложить помощь, — тихо поблагодарила Гвен.

Шорнуа оторвалась от тарелки и переместила набранную в рот еду к щеке.

— Это замечание о людях, прячущихся на территории вольмаков, кое о чем мне напомнило.

Внимание Чолли переключилось на нее.

— Говорите, — приказал он.

— Чужаки, — Шорнуа прожевала и сглотнула. — Большую часть последнего месяца я провела, бродя с вольмаками...

— Я знаю об этом, — сказал Чолли. — И не стану спорить: они внимательней и ведут себя лучше, чем наши колонисты. И если леди говорит «нет», они соглашаются и не обижаются. В конце концов, женщин у них ведь хватает. Но как это позволило узнать вам о чужаках?

Шорнуа пожала плечами.

— Свой свояка видит издалека. Уверена, вольмаков их маскировка одурачила, но я-то видела их насквозь, возможно потому, что смотрела со стороны.

— В самом деле, — выдохнул Чолли. — И что же делали эти лже-вольмаки?

— Ничего особенного. Притязали на даровую закуску и место в тени на несколько часов, что вольмаки предоставляли с большим удовольствием — этот старый добрый первобытный обычай гостеприимства...

— Члены того же племени, несомненно, — выдохнул Чолли.

— О, разумеется, будь они из другого племени, тут был бы совсем иной коленкор! Но поскольку они были одной масти, если вы улавливаете мой намек, то перед ними расстилали зеленый ковер...

— Под зеленым ковром подразумевается трава? — спросил Род.

— Конечно, — бросила на него раздраженный взгляд Шорнуа. — И так вот гости просто усаживались, набивали брюхо и принимались обсуждать судьбы мира.

— Несколько часов, грите?

— Два-три. А потом двигались дальше. Но после, я слышала как иной вольмак высказывался против генерала Шаклера и против нас, колонистов.

— Не совсем-то, что я назвал бы положительным симптомом, — заметил Йорик.

— Поистине, нет, — выдохнула Гвен.

— На что же они жаловались? — спросил Чолли. — Вольмаки с самого начала приветствовали Шаклера как глас разума. Жалобы на него поступали только со стороны Земли, а она скандалила лишь потому, что наш добрый губернатор-генерал не нуждался в ней!

— С женщинами всегда так, — вздохнул Йорик, и Шорнуа наградила его колючим взглядом.

— Конечно, в последнее время она не жаловалась, — заметил Чолли. — Как она может, когда сама порвала с нами?

Йорик начал было отвечать, но Шорнуа отрезала:

— Никак не может.

Род пожал плечами.

— Ладно, значит за Стеной бродит несколько ворчунов. Зачем беспокоиться из-за этого. Всегда находиться пара-тройка недовольных.

Но Йорик теперь тоже засомневался, а Чолли покачал головой:

— Недовольные сидят себе в родных деревнях, миз Шорнуа видела нескольких шатающихся повсюду.

Шорнуа кивнула.

— И все из разных племен, к тому же.

— Тут пахнет организацией.

— Плюс массой раскраски, — добавил Род. — Возможно, это одни и те же агенты, только каждый раз меняющие свои цвета.

— Вполне вероятно, — Чолли покачал головой. — Надо будет уведомить об этом генерала.

— Если это необходимо, — Шорнуа сделалась вдруг напряженной, как туго натянутая струна. — Только не говорите ему, кто заметил, идет?

— Не волнуйтесь, — заверил ее Чолли. — Я лишь ссылаюсь на «мои источники», а он никогда не задает вопросов.

— Конечно, — успокоилась Шорнуа. — Все эти торговцы. Какая разница, который из них принес новость?

— Для него — никакой, — Чолли нахмурился. — Для меня кое-какая есть, — он повернулся к Роду и Гвен. — Но я принимаю ее довод. Вам стоит потолковать об этом.

— Почему? — поднял голову Род. — Потому что это дает нам способ получить тело там, где нет никаких пропавших без вести вольмаков?

Шорнуа покачала головой.

— То тело принадлежало настоящему вольмаку.

— Как они могут определить? — нахмурился Род. — По татуировкам?

— По ним, и другим племенным знакам.

Чолли кивнул, соглашаясь с ней:

— При обычном ходе дела, их не заметишь. Однако что касается вас, то вы могли бы суметь воспользоваться ими, добившись отсрочки казни, потребовав у Хвана доказать, что никто из его собственного народа не в ответе за это убийство, и что какой-нибудь самозванец тоже его не совершал.

Род медленно улыбнулся, а Гвен сказала:

— Они, вероятно, потребуют, чтобы мы доказали, что никакой лже-вольмак тоже не приложил к сему клинка.

— Верно, — согласился Род, — но ведь никто ж не может ожидать, что у нас будут улики, указывающие на настоящего вольмака, не так ли? — он усмехнулся Шорнуа. — Спасибо, леди, благодаря этому мы можем выиграть время.

— Я не леди, — отрезала Шорнуа.

Прежде чем Род нашелся что сказать на это, они услышали, как наверху хлопнула дверь таверны, и над головами у них по полу затопала дюжина пар сапог.

— А! — глянул наверх Чолли. — Надо полагать, прибыл ваш эскорт.

Конвой повел их не в канцелярию Шаклера. Вместо этого он препроводил их к гигантской избе между таверной и административным комплексом.

— Что это? — спросил у лейтенанта Род. — Ратуша?

— Достаточно близко к тому, — проворчал военный и распахнул дверь.

Род и Гвен вошли строевым шагом, расправив плечи и высоко задрав подбородки. Эскорт последовал за ними.

Род быстро огляделся по сторонам. По интерьеру никто бы не смог определить, что здание сложено из бревен. Стены обиты панелями и оштукатурены, а мебель отличалась такой гладкой отделкой, что, на первый взгляд, походила на пластиковую.

Прямо перед Родом стоял также и прекрасно выделанный стол, по меньшей мере в шесть футов высотой. Шаклер выглядел бы карликом, сидя за ним, не будь кресло таким огромным и изукрашенным. «Настоящая кожаная обивка», заметил Род. Ну, колонистам приходилось мастерить из того, что они могли найти.

Столы, стоящие по бокам, были точно такими же роскошными, но на фут пониже. За стоящим слева сидело пятеро вольмаков, а за стоящим справа пятеро военных, у каждого из которых на воротнике сверкали офицерские знаки различия.

Род обвел взглядом всю сцену и увидел основу для конституции.

К столу Шаклера вышел сержант, остановившись перед ним, стукнул об пол дубовой палкой с вымазанным мелом концом и проревел:

— Встать, суд идет!

Род проглотил традиционный ответ, но Гвен уловила его мысль, и ей пришлось подавить улыбку.

— Обвиняемые, будьте любезны предстать перед судом, — спокойно предложил им Шаклер.

Род посмотрел на Гвен. Гвен посмотрела на Рода. Они пожали плечами и дружно шагнули вперед.

— Признаете ли вы себя виновными? — вопросил Шаклер.

— Да или нет? — подсказал сержант.

— Нет, — твердо ответил Род.

— Доказательства! — Хван встал со своего места за столом вольмаков. — Какие у вас доказательства? Должны доказать, что их не убивали!

— Если уж на то пошло, то по-моему, я не упомянул, что было совершено убийство, — задумчиво произнес Шаклер. — Страшный недосмотр с моей стороны. Но действительно, старина, я должен попросить вас, чтобы, если вы намерены представлять обвинение, то покинули этот стол.

Хван уставился на него, а затем медленно кивнул.

— Это разумно.

Род в изумлении глядел во все глаза, как вольмак вышел из-за стола и, обойдя его, встал перед ним. Такой шаг казался совершенно несовместимым со всем, что он знал об этом неподатливом, враждебном вожде вольмаков. Почему он так быстро согласился?

В глубине помещения, неподалеку от наружной двери возникло легкое шевеление. Уголком глаза Род заметил, как в зал тихо проскользнули Йорик и Шорнуа. Он с досадой закусил губу, ему не хотелось, чтобы они так открыто втягивались в это дело. Солдаты могли счесть их виновными в силу связи с ними.

Но приятно было почувствовать их поддержку.

Подойдя широким шагом к Роду и Гвен, Хван вперился в них гневным взглядом.

— Ваша говорила, что ваша невиновны. Докажите!

Род внезапно понял, что ему с Хваном предстояло определить, прямо здесь и сейчас, будет ли уголовно-процессуальный кодекс Вольмара в основе своей наполеоновским или английским. Если он будет по своей основе наполеоновским, то будет исходить из того, что обвиняемый виновен и должен доказать свою невиновность, и, значит, права личности будут не самым важным элементом в нарождающейся конституции.

— Нет, — мягко поправил Хвана Род. — Доказывать свою невиновность не наше дело. Это вы должны доказать, что мы виновны!

Хван лишь сверлил его взглядом, таким холодным, что Род мог бы поклясться, что он вызывает у него обморожение.

— Именно так.

Главный главарь резко повернулся к столу колонистов. Там поднялся со своего места стройный офицер. Потрясенный Род узнал в нем лейтенанта, который был столь любезен с ними на Стене предыдущим утром.

— Лейтенант Корриган, — признал его выступление Шаклер. — На каком основании вы выражаете свое согласие с обвиняемым?

— А почему бы и нет? — ответил с непринужденной улыбкой Корриган. — Но все же, это диктуется здравым смыслом, сэр. Мы ничего не знаем об этих двух людях кроме того, что их пригнал к нам патруль вольмаков. Если это на что-то и указывает, так только на предубежденность вольмаков против них. Нет, действительно, если судить вполне беспристрастно, то мы должны попросить, чтобы нам дали какие-то основания считать их виновными в тяжком преступлении.

— Хороший довод, — Шаклер повернулся к столу вольмаков. — Те из нас кто присутствовал на слушаньях вчера утром слышали такие основания, но большинство лиц из состава данного суда не слышали. Заслушаем же их вновь.

Род испустил вздох облегчения — английская концепция победила. Законы Вольмара будут исходить из того, что обвиняемый невиновен, и государство обязано доказать его виновность, и значит, права личности будут самым важным элементом в эмбрионе конституции. Совершенно неожиданно термин «отцы-основатели» приобрел абсолютное значение.

Шаклер снова повернулся к Корригану.

— Однако, лейтенант, я должен попросить вас, чтобы вы, если намерены принять сторону обвиняемых, тоже вышли из-за вашего стола.

«Сохраняет, таким образом, равное число на каждой стороне, — заметил Род, — так же, как устанавливает функции обвинителя и защитника». Он надеялся, что Шаклер проявит в вынесении приговора такую же скрупулезность, какую показал в установлении прецедентов.

Какой-то миг Корриган озадаченно глядел на генерала, а затем тяжело вздохнул и сошел в зал.

Шаклер снова повернулся к Хвану.

— Представьте, пожалуйста, свои доказательства, Главный Главарь, свои основания считать, что эти двое людей убили вольмака.

Хван лишь сверлил его взглядом.

Шаклер откинулся на спинку кресла, сплетя пальцы перед собой, сидя совершенно непринужденно.

Наконец Хван произнес:

— Они была там.

Род испустил вздох облегчения. Английская концепция восторжествовала.

— Вчера утром, — продолжал Хван, — их была за Стеной. За Стеной на открытой равнине. Кто знает, где до того?

— Вот именно, — согласился Корриган. — Кто же знает?

Хван даже не признал его.

— Вольмак найден мертвый, мертвый у Места Встречи Солнца. Моя нашла его тело! Кто б еще убивай его? Только колонист! — он ткнул пальцем в сторону Рода и Гвен. — Только их была за Стеной без всякой причины! Значит, — он сложил руки на груди. — их и убивай вольмака.

— Да полноте! — издевательски осадил его Корриган. — За Стеной находились еще и торговцы, и вольмаки из других племен. Даже если считать, что никто из членов его родного племени его не убивал... — он резко повернулся к генералу, тыкая в его сторону указательным пальцем. — Что отнюдь не установлено, сэр! — а затем снова к Хвану. — Даже если никто из членов его родного племени не убивал его, нет никаких оснований считать, что этого не сделал член другого племени!

Хван оставался по-прежнему лицом к Шаклеру.

— Вольмаки не кровожадная.

Шаклер сидел совершенно неподвижно, а лица других офицеров застыли.

Род чуть ли не слышал сдерживаемый смех, и действительно слышал, как они думают.

— Вольмаки не убивают других вольмаков! — прогремел Хван.

Лица офицеров оставались застывшими.

— А чем вы, по-твоему, занимались, когда мы прибыли, черт побери? Устраивали пикники?

Шаклер сумел сублимировать свои чувства в огромный вздох и нагнулся вперед.

— Как бы там ни было... Обвиняемый!

— Э, да? — поднял голову Род.

— Находились ли вы, или ваша жена, вчера утром у места Встречи Солнца?

Род покачал головой.

— Никогда его не видел до тех пор, пока мы не отправились прошлой ночью поискать улики.

Голова Хвана резко повернулась вперить взгляд в Рода, но Шаклер сказал:

— А прошлой ночью никого не убили, — он повернулся к присяжным из вождей вольмаков. — Кто-нибудь из вас случайно не знает, где впервые увидели эту пару?

— Посреди Конской равнины, — ответил вождь Пурпурных.

— Пешими? — спросил Корриган.

— Пешими, — подтвердил вождь.

— А это в добрых десяти километрах от Места Встречи Солнца. В какое время ваши воины увидели обвиняемых, вождь?

Вождь пожал плечами:

— Солнце взошло недавно.

— Вскоре после рассвета, — поревел Корриган. — Поднялось ли солнце полностью над горизонтом?

Вождь кивнул.

— Насколько высоко?

Вождь продемонстрировал руками — на ширину двух пальцев.

— На ширину двух пальцев на расстоянии вытянутой руки, — Корриган выставил свои собственные пальцы и, прищурясь, посмотрел на них. — Наверно через полчаса после рассвета, — он уронил руку и посмотрел на Хвана. — Смею утверждать, что обвиняемым было бы довольно трудно убить человека у Места Встречи Солнца и очутиться полчаса спустя посреди Конской равнины, в десяти километрах от места преступления.

Хван с миг посверлил его взглядом, а затем сказал:

— Могли убить и раньше.

— В самом деле, могли, — отпарировал Корриган, — но убивали ли? Есть ли у вас хоть малейшие улики, указывающие, что они хотя бы встречали покойного, не говоря уж о том, чтоб убивать его?

Хван вперил в него долгий холодный взгляд. А затем, повернувшись с ледяным достоинством к собратьям-вольмакам, вытянулся во весь рост и заявил:

— Солдаты увиливают, — он снова ткнул указательным пальцем в сторону Рода и Гвен. — Убивай эти двое! Ясно как день! — он снова повернулся к Шаклеру. — И всем ясно, что солдаты нечестно ведут дела с вольмаками! О, с товарами, валютой, курительным сорняком солдаты ведут дела по-честному, но не с жизнью! Тут никакой солдат не води дела по честному!

Глаза у других вождей загорелись, а затем они начали перешептываться, меча враждебные взгляды на Шаклера и присяжных-офицеров. Офицеры оцепенели, лица у них сделались деревянными.

— Отдайте! — прогремел Хван, протягивая руку ладонью вверх. — Отдайте этих двух вольмакам! Отдайте в наши руки убийцу брата, убить его во имя правосудия, здесь, сейчас!

— Правосудия! Ах ты благочестивый святоша! — разъярилась вскочившая с своего места Шорнуа. — Тебе нужно не правосудие, тебе нужен козел отпущения! Ты чертовски хорошо знаешь, что если ты не сможешь удовлетворить своих вождей-собратьев, они живо скинут тебя с твоего поста!

А если окажется, что вольмака убил вольмак, ты не сможешь удовлетворить их всех! Потому что, если дело обстоит так, то племя убийцы будет защищать его, а племя жертвы потребует мести! И это станет концом вашей милой маленькой Конфедерации!

— Неправда! Вольмакский закон блюдут все племена! — закричали повскакав со своих мест вожди.

Но Хван заглушил их всех:

— Правосудия! Добивайся только правосудия!

— Правосудия! — презрительно скривилась Шорнуа. — Да как может тиран стремиться к правосудию? Потому что именно им-то ты и хочешь в действительности стать, не так ли? Королем всех вольмаков! Тираном! Диктатором! Вот и все, что ты представляешь собой. Ты всего лишь рвущаяся к власти машина!

Род оцепенел, чувствую себя так, словно позвоночник у него превратился в раскаленную проволоку. Все факты внезапно образовали у него в голове связь и со вспышкой сплавились в единое целое.

— Машина! — сплюнула Шорнуа.

Рука Хвана хлестанула с такой быстротой, что показалась смазанной, и ударила Шорнуа тыльной стороной в челюсть. Та отлетела назад, врезавшись в стол колонистов.

Род взревел, ярость так и взмыла в нем, когда он резко повернулся к Хвану, что привело его как раз достаточно далеко в сторону, чтобы кулак Главного главаря просвистел мимо его уха. Рода пронзил ледяной укол страха, когда он понял, что этот удар убил бы его. Он дрался за свою жизнь!

К черту драться по честному!

Он вихрем вышел из стойки пригнувшись, шарахая Хвану коленом в пах.

Оно ударило с глухим стуком.

Род взвыл, когда его колено вспыхнуло огнем.

Все в суде стояли, застыв, гальванизированные этим звуком.

Рука Хвана протянулась к горлу Рода, но пораженная нога Рода не выдержала, и он грохнулся на пол. Рука Хвана стиснула пустой воздух. Рода пронзил страх, открывая путь жаркому гневу, вскипевшему в нем бушующим потоком. Род сфокусировал его на своей руке и оттолкнулся, поднявшись на одно колено, сосредотачиваясь на ребре ладони, веля ему превратиться в меч, в секиру, и рубанув им с такой быстротой, что никто не заметил его превращения в сияюще-серый отлив вольфрамовой стали. Оно врезало Хвану в челюсть. Вольмак взвился в воздух и грохнулся на пол прямо перед столом вольмаков.

Род стоял на коленях, уронив обмякшую руку, тяжело дыша, с безумным взором, изумленный и изрядно напуганный собственным подвигом: «Да не мог я ударить его настолько сильно!»

— Нет, мог.

Род поднял голову и увидел сталь своей руки, отраженной в глазах жены.

Но Хван подымался на ноги...

...и голову ему пронзил опаляющий рубиновый луч.

На один короткий миг Род увидел световую линию, соединяющую вождя вольмаков с бластером в руке генерала, казавшимся такой неотъемлемой частью его формы.

Затем луч света пропал, а Хван грохнулся наземь. Потрясенные вольмаки уставились на эту сцену.

А затем повскакали на ноги, выхватывая из-под плащей бластеры.

— Кровь! — взвыли они. — Правосудия! Измена! Бей!

Но Шаклер перемахнул через свой стол и приземлился рядом с телом Хвана. Он сорвал с вождя набедренную повязку. Остальные вольмаки взвыли от возмущения, но вой мигом заглох, и глаза у них вылезли из орбит, когда они, застыв, уставились на явленное их взорам. На мгновение в зале воцарилась полная тишина.

Затем из груди вольмаков вырвался стон, когда они в ужасе воззрились на гладкий изгиб паха без гениталий.

Род с трудом дотащился до Хвана, выхватывая кинжал. Схватив труп за волосы, он энергично резанул клинком, одним ударом описав круг. И отодрал скальп. Под ним не обнаружилось никакой крови, никакой жировой ткани, только глухая выпуклость бежевого черепа с четырьмя тоненькими трещинками, образующими идеальный прямоугольник.

Вожди по прежнему глядели во все глаза, слишком ошеломленные, чтобы двигаться.

Вогнав острие кинжала в одну из трещинок, Род поддел и отковырнул.

Материал с миг посопротивлялся, а потом прямоугольник открылся с легким хлопком. Род уставился на блестевшее в темноте черепа скопление самоцветов.

— Молекулярные схемы, конечно же, — объяснил Род. — В каждом из этих «самоцветов» заключается достаточно большой компьютер, чтобы управлять всем хозяйством небольшого города.

Он поднял пивную кружку сделать большой глоток, а Чолли спросил:

— Как вы догадались, что он робот?

— Легко, — криво улыбнулся Род. — Фактически, не могу понять почему я так долго не улавливал этого. Я хочу сказать, ведь какого-то вольмака убили, верно? Но никаких пропавших без вести вольмаков нет. Так, значит, есть один добавочный вольмак, — он развел руками. — Быть такого не могло.

И мы встречались с Хваном. Он не проявлял вообще никаких эмоций, кроме гнева, но очень холодного гнева, если вы улавливаете, к чему я клоню.

Именно таким он был во всем — очень холодным, очень прагматичным. Полагаю, меня сбила со следа его паршивая логика.

— Да, — почесал в затылке Йорик. — Как мог «мозг» компьютера мыслить настолько скверно, что счел вас виновными только потому, что вы тем утром находились за Стеной?

— Особенно когда там находились и другие, — поднял кверху указательный палец Род. — Талер и неизвестно сколько торговцев.

— Правильно. Так как же Хван не увидел, что подозревать вас двоих нет смысла?

Род пожал плечами.

— Он мог думать лишь так, как его запрограммировали — «мусор на входе, мусор на выходе». Но меня-то должно было бы осенить, когда Шорнуа рассказала нам о том, как он ни в малейшей мере не прореагировал на ее флирт, хотя все прочие встречавшиеся ей вольмаки так сильно любили пофлиртовать, что это служило ей гарантией безопасности. Вот это действительно должно было заставить меня выделить Хвана, как нечто особенное. И уж действительно решающий довод в том, что он прервал с ней разговор и побежал к каменной лестнице, и встретил солнце как раз перед тем, как оно взошло.

— Откуда он мог знать? — выдохнула Гвен.

Йорик на мгновение застыл сидя на стуле. А затем медленно поднял голову.

Род кивнул.

— В его программу входило и расписание выходов. Да, это мне действительно следовало бы уловить. Но все эти факторы сложились в единое целое и осенили меня только тогда, когда Шорнуа обозвала его машиной прямо там, в зале суда, и я понял, что это объясняло все его странности.

— И именно тогда-то вы и сообразили, что убийство совершил этот робот? — спросил Чолли.

Род снова кивнул.

— Вполне возможно, если запрограммировать его быть убийцей, потому-то и приняты столь жестокие законы, запрещающие подобные действия. Но нашим приятелям из будущего на законы в общем-то наплевать.

— Применять бластеры для убийства людей тоже незаконно, — иронически заметил Йорик.

— Но среднему убийце не по карману приобрести для такой операции робота. Поэтому часто ли сталкиваешься с андроидом-убийцей?

— Лично я впервые, — отозвался Род. — Все другие, когда-либо виденные мною роботы, были запрограммированы защищать жизнь.

— Оттого ты и не чаял, что убийца будет... как ты его назвал... роботом.

Род застыл, сидя на стуле, а затем медленно кивнул.

— Да, дорогая. Вероятно именно поэтому. Ты отлично меня знаешь, не так ли? — улыбнулся он Гвен. — И да, ты употребила правильное слово робот. Означает это слово, буквально, «работник». Это машина, сделанная похожей с виду на человека или делающая работу, выполняемую человеком.

— Однако как же сего «робота» сделали столь совершенно схожим с истинным Хваном?

— Вот теперь мы подходим к настоящему злодею, — рот у Рода плотно сжался. — Совершенно очевидно, что кто-то спланировал это дело заранее... И тщательно, к тому же. Кто-то — вероятно один из упомянутых Шорнуа вольмаков сделал снимок Хвана, а потом изваял лицо робота точно таким же с виду как у него. И поставил его туда, где по его ожиданиям робот наверняка сумеет оказаться с Хваном наедине.

— У Места Встречи Солнца, — вставил Йорик. — А потом ему требовалось всего навсего гарантировать, что в программу робота входят нужные шаги для поднятия шума после совершения убийства.

— Так, — нахмурилась Шорнуа. — Хван поднялся прочесть утренние молитвы — я имею в виду настоящий Хван — и когда он повернулся лицом к солнцу, робот нанес ему удар, — она содрогнулась. — По крайней мере все произошло быстро.

Род согласился:

— Робот изуродовал лицо так чтобы никто не сообразил, что он не настоящий Хван. А потом отнес тело к ближайшему ручью, смыл краску и притащил его в ближайшую племенную деревню, воя во весь голос о мести. А потом просто занял место Хвана и старался по мере сил поднять страшный шум.

— Ловко проделано, — кивнул Йорик.

— Очень профессионально, — согласилась Шорнуа, — так кто же тот ублюдок, что запрограммировал робота.

— Боюсь, что этого мы никогда не узнаем, — вздохнул чей-то голос.

Они пораженно обернулись, когда к их столику подошел Шаклер.

— Похоже, мой выстрел сжег память андроида наряду с его жизненно важными функциями, а с ней конечно же и программу.

— Удивляться особенно нечему, — кивнул Род. — Я имею в виду, ведь программа и есть его самая важная функция.

— Именно, — Шаклер положил ладонь на спинку стула. — Разрешите присоединиться к вам?

— Да, сделайте милость, — пригласила Гвен.

Род бросил на нее строгий взгляд.

Шаклер отодвинул стул и сел.

— Уверяю вас, я не оправдываюсь. Этого монстра требовалось остановить, остановить немедля, и сделать это можно было только одним способом. Нам повезло, что управляющий компьютер располагался у него в черепе, куда я направил свой первый выстрел.

— Не просто «повезло», — улыбнулся Род. — Вы были весьма уверены, что он находится именно там, не правда ли?

— Технология обычно выигрывает, — усмехнулся Шаклер. — Если мы создаем машину по своему образу и подобию, то помещаем компьютер в голову просто потому, что там находятся наши мозги. Хотя в торсе места больше. Вот туда, конечно, и пошел бы мой второй выстрел.

— Но его, к счастью, не понадобилось, — улыбнулся Род. — Уверяю вас, генерал, я рад, что вы это сделали, даже очень рад, учитывая, что именно меня-то и пыталась убить эта проклятая штука.

Шаклер признал его поддержку, кивнул и улыбнулся.

— Но боюсь, что мы никогда не сможем определить, в чем собственно заключалась его программа и, конечно, нет никаких средств догадаться ни кто его запрограммировал, ни почему.

— Мы можем предположить, — пожал плечами Род.

— Верно, — улыбка Шаклера расширилась. — Мы всегда можем предполагать, но нам следует помнить, что мы всего лишь строим гипотезу.

— Тем не менее, — напомнила им Гвен. — Наша невиновность доказана.

— О, совершенно верно, — подтвердил генерал. — В этом нет абсолютно никаких сомнений. И моя проблема, задача умиротворения вольмаков, очень удачно разрешена.

— Да, — усмехнулся Йорик. — Как только майор показал им, что содержится в черепе Хвана, они без всякого труда поверили, что убийство совершил робот.

Шаклер кивнул.

— Я могу передать вольмакам «мертвого» андроида, что я и сделал, так, что если у них возникнут хоть какие-то сомнения, они смогут сами разобрать его и убедиться, что он действительно всего лишь машина.

— Что они конечно же и сделают, — Чолли подошел сзади к ним и стал ставить через плечи новые кружки для всех.

— И подумать только, сколько же они узнают о кибернетике.

— О, я подумал, — Шаклер с улыбкой созерцал содержимое своей кружки.

— Более того, самолично «убив» андроида, я, кажется, стал среди вольмаков чем-то вроде знаменитости.

— Демоноубийца, да? — усмехнулся Йорик.

Шаклер кивнул.

— Значит, вы добились своего, — Род положил руки ладонями на стол. — Ваша Вольмарская Федерация — прототип правительства колонистов и вольмаков — сходится в два отдельных органа для решения общей задачи.

Шаклер в удивлении поднял голову.

— Действительно, вы очень наблюдательны, майор Гэллоуглас. Вы и сами занимаетесь подобными делами?

Род открыл было рот, но ответила Гвен:

— Ему доводилось прознать о сем. Значит он угадал верно?

— В самом деле, — ответил Шаклер. — Фактически первый набросок конституции вот уже несколько лет как лежит у меня в файлах, дожидаясь подходящего момента.

— Который мы сумели вам устроить, — заключил Род.

Генерал кивнул.

— В настоящее время копии направлены всем четырем племенам вольмаков, а также — офицерам и рядовым нашего Парламента.

— А с вашим новым статусом, — указал Йорик, — вам не приходится чересчур беспокоиться о том, примут ли вольмаки новую конституцию или нет.

Шаклер улыбнулся:

— Да, я, кажется, завоевал в их среде впечатляюще большое доверие.

— Он — полубог, — объяснил Йорик.

— Конечно, — усмехнулся Чолли. — Союз делается куда прочнее от того, что все это дело вызвано и разрешено теми, кто не принадлежит ни к вольмакам, ни к колонистам. Благодарим вас.

Род склонил голову.

Шорнуа прожгла его взглядом.

— Откуда вы знаете, благодарят ли они или нет?

Род лишь посмотрел на нее, но Гвен сказала:

— Уж будьте уверены, знает.

— Тогда почему же вы не знаете, что думает он?

— Я знаю, — Гвен пожала плечами. — В сем случае он рек первым.

— Я лишь желал бы, — быстро продолжил Род, — узнать, пытался ли мерзавец запрограммировать робота саботировать создание многообещающей республики губернатора-генерала или же убить меня с Гвен.

— А почему бы не и то и другое? — развел руками Йорик.

Шорнуа кивнула:

— Разве это имеет настоящее значение?

— Ну, в некотором роде, имеет. Если бы знали кто, то смогли бы вычислить и почему.

— Довод, — признал генерал, — однако, мне думается, нам лучше держаться прагматического аспекта этой ситуации. В чем бы ни заключалась их конечная цель, старина, смею предположить, что кто-то пытается вас убить.

— Я бы... сказал... что это... разумная догадка, — медленно кивнул Род, глянув в глаза Гвен.

— Следовательно, — подытожил генерал, — нам надлежит как можно быстрее удалить вас с планеты, пока ваши будущие убийцы не устроили какой-нибудь инцидент, который разорвет-таки Вольмар на части.

Род с кислой улыбкой поднял взгляд.

— К нашей взаимной выгоде.

— Да? Давайте скажем так — точка пересечения сфер наших интересов.

— Ну, не обижайтесь, генерал, но уехали б мы с большим удовольствием. У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, как совершить побег с тюремной планеты?

— А, но мы ведь больше не тюрьма, — поднял кверху указательный палец Шаклер. — Когда Пролетарское Единоначальное Содружество Терры отрезало нас от центрального правительства, мы стали, за отсутствием вышестоящей власти, независимым государством. Конечно, я отлично понимаю, что у меня здесь живет несколько настоящих маньяков-убийц, но их я не стану спускать на галактику, равно как и кого-либо из моих садомазохистов, — он содрогнулся, сделал глубокий вдох. — И равным образом любых по-настоящему закоренелых воров. И все же вы должны понять, что мы ведем-таки кое-какую экспортную торговлю сырьем для фармацевтических товаров.

— Он говорит о курительном сорняке, — объяснил Чолли.

— Точно. И мы обнаружили, что на самом деле можем получить небольшую прибыль, торгуя с другими периферийными планетами.

— Достаточную для обмена на те немногие импортные товары, которые вам действительно нужны?

Шаклер кивнул.

— Главным рынком нам служит Хаскервиль и Отранто.

— Отранто? — нахмурился Род. — Это же курортная планета, — она все еще пользовалась такой репутацией и во время Рода, пятьсот лет спустя. А затем глаза у него расширились. — О. Такими фармацевтическими изделиями.

— Да нет, в общем-то не ими, — улыбнулся Шаклер. — Просто дело в том, что на Отранто причаливает великое множество кораблей с искателями удовольствий со всей Земной Сферы. Они также везут немного груза, особенно если тот невелик по объему, и поэтому одна из фармацевтических кампаний построила там фабрику, привозит на нее сырье с нескольких периферийных планет, извлекает из него нужные химикаты и отправляет их на центральные планеты для дальнейшей переработки и распространения. Таким образом, нам удается поддерживать кое-какую торговлю.

— Отвергнутые сумели остаться цивилизованными, вопреки узкому кругу избранных, да? — невольно улыбнулся Род.

— Если вам охота выражать это на таком вульгарном жаргоне, — вздохнул Шаклер. — Фактически, один из таких фрахтеров и принес нам известие о перевороте ПЕСТ.

Род вдруг сообразил, куда клонится разговор.

— А нет ли случайно в порту фрахтера прямо сейчас, а?

Шаклер кивнул.

— На нашей луне. Вы должны понять, что в виду нашего происхождения от тюремной планеты, переправа из нашего космопорта на луну может быть очень трудной. Фактически, со времен ПЕСТ остались, некоторые очень сложные процедуры обеспечения безопасности, которые я не видел причин ослаблять.

Однако, поскольку у меня нет никаких сведений о том, что кто-либо из вас троих является преступником, я не вижу никаких причин задерживать вас.

— Но есть причины помочь нам отправиться дальше, а?

— Значит вы посодействуете нам отправиться в путь? — спросила Гвен.

— С большим удовольствием, — степенно склонил голову Шаклер.

Род задержал дыхание, набирая смелости и рискнул:

— Конечно, мы можем не согласиться уехать без своего проводника.

Йорик похоже удивился, а затем усмехнулся:

— Да, мы думаем, что нам понадобится его опыт, куда бы мы там ни отправились.

Шаклер смерил Шорнуа долгим, анализирующим взглядом. И медленно кивнул.

— Учитывая ее историю, я считаю, что ей вообще не следовало находиться у нас.

В глазах Шорнуа вспыхнула надежда.

— Я определенно не вижу никаких причин и далее задерживать вас, мадемуазель, — Шаклер со степенной вежливостью склонил голову. — И для уверенности, что никакие другие чиновники не поймут происшедшее неверно, я снабжу вас официальным помилованием.

Род со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.

— Генерал, ваша готовность содействовать просто изумляет, — он нахмурился при неожиданной мысли. — Но есть небольшой вопрос с оплатой. Боюсь, что у нас не хватит денег на билеты.

Йорик начал было что-то говорить, но Шаклер уже глядел в пространство и кивал.

— Уверен, это можно устроить. Как я говорил, кое-какой торговый баланс у нас есть. Я считаю, что Вольмарский банк согласится авансировать средства для следующего отрезка вашего путешествия.

— Благодарим от всей души, — глаза у Гвен заискрились.

Несколько мгновений генерал глядел на нее. Возможно он всегда был спокойным и хладнокровным, но иммунитета от ее чар не было и у него.

Лично Рода изумляло, насколько сильно Шаклер стремится избавится от них.