"Чародей в скитаниях" - читать интересную книгу автора (Сташеф Кристофер)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЗЕМЛЯ

Если какие-нибудь детекторы и заметили их взлет, то никаких признаков этого не наблюдалось. Но Род все же не расслаблялся, пока их корабль не изоморфировался с Г-пространства. А затем вздохнул и проковылял обратно в кают-компанию на ватных ногах.

Когда он вошел, Гвен с досадой качала головой:

— Не понимаю, как люди могут стать всего-навсего числами?

— Не стать, — пробормотал брат Джой, — а всего лишь описываться ими. Я ведь могу описать вас словами, не так ли? Тогда поверьте, я еще вернее смогу описать вас числами.

Гвен вздохнула и покачала головой:

— Я поневоле должна принять сказанное вами за истину, поскольку не обладаю знаниями, дабы судить о сем сама.

— Знаю, — на губах брата Джоя блуждала довольная улыбка. — Вот в этом-то и состоит секрет успеха духовенства.

— Но если сей «изоморфер», о коем вы глаголили, замечает меня лишь как растянувшуюся на милю цепочку чисел, кои он рисует на стене вечности, кою вы именуете «Г-пространством», а потом убираете сии числа с той стены, дабы опять встроить их в себя, то разве я при сем не умерла и возродилась?

Род заметил, что она не испытывала ни малейшего замешательства, оттого, что не ощутила ничего особенного, когда они изоморфирорвались в Г-пространство.

Но брат Джой качал головой:

— Нет. Вы просто изменили форму, ничего более.

Гвен в отчаянии воздела руки к потолку.

— Давайте попробуем что-нибудь чуточку более расслабляющее, — предложил Род и поднял руку, предупреждая возражения брата Джоя. — Знаю, знаю, для вас это и есть способ расслабиться. Но остальным из нас требуется небольшая помощь, — он коснулся основания воздушного фильтра, и его сигнальный огонек мигом ожил и засветился. — Курительная лампочка горит. Всякий, кому охота отравить воздух, идите садитесь около нее. Бел.

Поэт усмехнулся и развалился в кресле прямо под фильтром. После чего извлек длинную, зловещую на вид коричневую сигарету, а затем зажигалку.

— Только вино, если вы не против.

Род пригляделся к списку на синтезаторе:

— «Шабли», «Либфраумильх» или «Рислинг»?

— «Рислинг», пожалуйста.

— Мне что, для меня это всего лишь ряд кнопок, — Род ткнул заказ. — А вам что, Шорнуа?

— «Бурбон». А кто вас назначил барменом?

— Я наблюдал, как работает Чолли. Йорик?

Несколько минут спустя, подав всем спиртное, а брату Джою «Манишевиц», Род со вздохом взгромоздил ноги на стол.

— Наконец-то в безопасности, на какой-то миг.

Шорнуа пожала плечами:

— Мы прибывали в достаточно безопасной обстановке во сне.

— Да, за исключением того, что шайка громил готовилась упаковать нас и увезти куда надо.

— Покуда мы видели сны, кого это волновало?

— Все сны когда-то кончаются, — Йорик нахмурился. — Интересно, а как бы завершился тот?

— О, мне думается, он уже практически дошел до финала, — Бел поднял бокал к свету. — В конце концов, ведь парень же получил девушку.

Гвен глядела на Мирейни, но не совсем сфокусированным взглядом.

— Интересно было бы посмотреть, что произошло с остальными. Но как оказался втянутым в эту историю компьютерный блокнот Мирейни.

— О, он был песиком, Дэвизом.

— Да это-то я, само собой, знаю, — Йорик прожег взглядом Шорнуа. — Я имел в виду, как он связался с компьютером сновидений?

— Через Мирейни, — Гвен не сводила остекленевших глаз с молодой женщины. — Думаю, у вас может быть какой-то налет Силы, милочка.

— Она говорит о пси-силе, — объяснил Род. — О, не надо смотреть с таким ужасом! Обладают каплей той или иной силы многие. Просто у вас ее достаточно, чтобы от нее была польза, вот и все.

Мирейни покачала головой:

— Как же можно читать мысли компьютера?

— Твой рек, что он способен соединяться с твоим разумом, — объяснила Гвен. — Разве не сие подразумевается под словом «интерфейс»?

— Ну, да, но для этого мне надо надевать шлем-передатчик.

Йорик покачал головой:

— Вы явно способны вещать свои мысли и без него. Проецирующая телепатия, верно, майор?

Род кивнул.

— Точно, капелька телепатии, компьютерный блокнот сказал, что он способен к беспроводниковой связи, значит в нем должен быть передатчик.

— Практически, важно лишь одно, — объяснил брат Джой, — что в компьютере есть встроенный трансформатор для преобразования его рабочих частот на частоту человеческой мысли. Но не полагайтесь тут на наше слово, спросите его, — он повысил голос. — Как насчет этого, «Нотел-Модем 409»? Правильно ли угадал?

— Предварительный анализ допустимых данных указывает на 88 процентную вероятность точности, — подтвердил компьютерный блокнот.

Мирейни сидела бледная, но прижимала блокнот к груди.

— Итак, — Йорик откинулся на спинку кресла, изучая свой бокал, пока крутил его двумя пальцами за край, — Мирейни была Петти Пур, так ведь? Я имею в виду, именно она и была ближе всех к Дэвиду.

Мирейни покраснела, но кивнула.

— Так я и думал. Я был конечно же Франком.

— Отчего ты говоришь «конечно же»? — нахмурилась Гвен.

— Монстру монстра, Леди Гэллоуглас. Преобразовать меня было легче всего.

Род кивнул:

— Компьютер сновидений кажется подобрал нам персонажей под стать нам самим, но ты не монстр.

— Скажите это вашему фольклору, майор.

Гвен снова нахмурилась:

— Однако отчего он подобрал для меня какую-то старую каргу?

— Она же была ведьмой, — объяснил Род. — Или мнила себя ею. Но не беспокойся, милая, мне тоже не очень-то лестно быть изображенным в виде неуклюжего монстра на все руки.

— И мне в виде черта, — брат Джой сделался пунцовым.

Род пожал плечами:

— По крайней мере эта роль имела какое-то отношение к религии.

— Куда важнее, — очень тихо произнес чернец, — что я был гласом власти.

— Ну, если уж вам так не нравится мысль об ортодоксии, брат, то вам, ей-ей, лучше определиться с этим до того, как принесете окончательные обеты, — фыркнул Бел. — Я лично нахожу не очень комплиментарным изображение меня в виде некомпетентного вампира.

— Но с золотым сердцем, — указал Род. — Сладости сладкоголосому, поэт.

— А клыки задаром, — фыркнул Бел и повернулся к Шорнуа. — Но вам ведь в действительности не доставляло удовольствия быть злой, не так ли?

— К сожалению, доставляло, — печально констатировала Шорнуа, — и я желала бы быть такой на самом деле. Черствым людям в этом мире, похоже, живется намного лучше.

— Вы слишком долго отирались около Тирании, — нахмурился Род. — И кроме того, я думал, вы уже испробовали этот образ жизни.

Шорнуа смотрела на свои руки, плотно сжав губы:

— И не смогла принять его, верно.

— Ну, — вздохнул Род, — полагаю вам придется удовольствоваться тем, что под всем этим внешним образом вы остаетесь хорошим человеком.

— И поэтому, — сказал Бел, — остается только одна незанятая роль.

Он направил пристальный взгляд на Строганоффа.

Продюсер заерзал, почувствовав себя как-то неуютно.

— Ладно, допустим я был Мак-Черчем. Стало быть в глубине души я хочу лишь лежать себе день-деньской. Разве это преступление?

— Только когда ты действительно хочешь истекать кровью ради других людей, — негромко произнес Бел.

Мирейни напряглась, прожигая его взглядом:

— Это чудесное качество.

— Да, пока он не отдаст всю кровь до капли, — напомнил ей Бел. — Но мне думается, вы уклоняетесь от главного.

Мирейни и Строганофф переглянулись, а затем быстро отвели взгляды.

— Не твое дело, Бел, — проворчал Строганофф.

— Конечно, не мое. Вот потому-то я так и наслаждаюсь им, — Бел развалился в кресле. — Но все остальные из нас чуточку обнажили свои души, так что теперь ваша очередь. Почему это Мак-Черч с первого взгляда так совершенно втюрился в Петти, Дэйв?

— Нами управлял сценарий, — промямлил Строганофф.

— Также как и всеми прочими из нас, — бросила на него презрительный взгляд Шорнуа. — Все остальные оказались вполне способными сопротивляться ему, за исключением меня, мне он нравился. И вас двоих. Вас он волновал меньше всего.

— Как он мог волновать меня, когда я был в коме? И кроме того...

— Строг, кончай валять, и говори прямо! — потребовал Бел. — Ты влюблен в эту леди?

Мирейни побледнела еще сильнее. Также как и Строганофф, но тот покраснел.

— Что, черт побери, не твое дело, Бел! И кроме того, я толстый безобразный дурак, а она чересчур даже молода.

— Ну и ну, вот спасибо, — Мирейни подняла взгляд. К ее лицу частично вернулся цвет. — Особенно потому, что в действительности я далеко не так молода, мне тридцать пять. Ты бы и сам заметил, если бы когда-нибудь потрудился заглянуть за линзы и косынку. И я считаю тебя красивым!

Строганофф уставился на нее, полностью захваченный врасплох. А затем быстро огляделся по сторонам и встал, немного отодвинув ее кресло.

— Э, не зайдете ли ко мне в кабинет, быстренько посовещаться?

Удивленная Мирейни уставилась на него во все глаза. А затем задрала подбородок, встала и пошла впереди него, расправив плечи, в противоположный конец кают-компании. Строганофф последовал за ней, изобразил закрывание двери и сунув руки в карманы, прислонился к переборке, завязав непринужденный разговор. Мирейни не сводила с него глаз.

Губы у Гвен изогнулись в улыбке, бывшей одновременно и нежной и веселой.

— Кончай подслушивать, — молча пожурил ее Род и повернулся и Йорику.

— Ну. Похоже, на данный момент положение у нас умеренно хорошее.

Йорик усмехнулся, но поддержал смену темы:

— Да. Мы летим на Землю, и нам не пришлось заплатить ни гроша.

— Это последнее мне нравится, — согласился Бел.

— К несчастию, известие, вероятно, летит впереди нас, — вздохнул Род. — Я ожидаю, что к тому времени, когда мы прибудем туда, ПЕСТ приготовится и будет ждать.

— Как? — нахмурился брат Джой. — Быстрее корабля ССС ничего не двигается.

— Ничего кроме более быстрого корабля, — напомнил ему Род.

Брат Джой покачал головой:

— Время, проведенное нами в Г-пространстве, на самом-то деле не время перелета, мистер Гэллоуглас...

— Род, — поправил его Род.

— Род. Спасибо, — кивнул брат Джой. — Как я говорил, оно на самом-то деле не время перелета, а скорее вопрос поиска и трансляции.

— Ну, в таком случае, корабли покрупнее ищут быстрее, чем небольшие.

Брат Джой нахмурился:

— Вынужден признать, что ввод мощности оказывает такие воздействия...

— И более крупные корабли быстрее летят от точки выхода до цели полета, — добавил Род. — Ивз наверняка как только выйдет из комы сразу отправит следом за нами курьерский корабль.

Брат Джой расслабился:

— У нас достаточно большая фора.

— Да, если за нами не следит другой агент, и не отправил собственное донесение. Ах, как хорошо было прежде, во времена азбуки Морзе! — вздохнул Род. — Во время, когда люди на кораблях связывались с берегом по радио, которое можно было заглушить.

— Да, я помню азбуку Морзе, — усмехнулся Йорик. — Поверите ли я ведь действительно однажды изучил ее!

Шорнуа кивнула:

— И я тоже. Правда мы ею никогда не пользовались, но все равно она входила в основную подготовку.

Род развалился в кресле и принялся барабанить пальцами.

— Выше голову, ребята, — успокоил их Бел. — Я знаком с некоторыми людьми, пытающимися изобрести ССС радио.

Брат Джой уставился на него во все глаза.

— Как они, по их мнению, смогут сделать такое?

Род принялся постукивать носком ноги по ноге Йорика. Пещерный житель по всем внешним признакам внимал исключительно брату Джою и Белу.

Бел покачал головой.

— Понятия не имею. Но у меня есть внучка, она спец по компьютерам, и паренек, за которого она вышла замуж, мы немало попутешествовали вместе.

— Думаешь, ПЕСТ действительно может знать о нашем прибытии, — отстучал по ноге Йорика Род.

— Они поселились на большом астероиде под названием «Максима», где нашли много родственных душ, которые любят возиться с компьютерами и игнорируют ПЕСТ.

Род оцепенел. Максима была родиной его семьи.

— Нет шансов, — отстучал в ответ Йорик. — Будь там еще один агент, он бы попытался убить нас.

— Так значит, ваша внучка и ее муж пытаются смекнуть, где выход, изобретая ССС радио для применения его против ПЕСТа? — спросил брат Джой.

Бел кивнул.

— Они считают, что это будет логическим следствием. Видите ли, по их мнению Земная Сфера впала в диктатуру главным образом потому, что ее территория стала настолько большой, что правящие на Земле представители не могли оставаться в курсе происходящего дома.

— Тогда у нас не должно возникать никаких затруднений с просачиванием сквозь их систему безопасности, не так ли? — отстучал Род. — Я имею в виду, мы ведь летим на одном из их же кораблей.

— Хороший довод...

— А неведение о делах дома означало, что они издавали законы, ненравящиеся их избирателям?

Бел снова кивнул.

— И поэтому избиратели захотели поснимать их со всех постов.

— Естественно, — пробормотал брат Джой.

— Есть ли на Земле машина времени? — отстучал Род.

— И потому остался только один способ сохранить власть, захватить ее силой, — закончил Бел.

— Сколько раз мне вам повторять? — отстучал в ответ Йорик. — Если бы ВЕТО не держало в штаб-квартире ПЕСТа машины времени, то не смогло бы помогать ему.

— А, вы знакомы с симптомами. И они, конечно же, не могли заставить внешние планеты повиноваться им, если для них нет возможности вовремя доставить туда приказы, и поэтому самым разумным было бы порвать связи с периферией.

— Сохранить только те планеты, которыми они смогут править, — вздохнул брат Джой. — Ну, боюсь, что в этом есть какой-то смысл.

Бел улыбнулся:

— Значит вся проблема сводится к территории, ставшей слишком большой для скорости средств связи.

— А если ВЕТО не помогали ПЕСТу, — отстучал Йорик, — то я дядя обезьяны!

— А я думал дело обстояло совсем наоборот, — отстучал в ответ Род.

— Ладно, Дарвин. Подожди, вот посмотрим, к чему проэволюционируете вы.

— Минутку, — выпрямилась в кресле Шорнуа. — Вы хотите сказать, что по мнению вашей внучки, если ей удастся создать сверхсветовое радио, то ПЕСТ автоматически рухнет?

— Ну, не сразу же, и отнюдь не так легко, но по существу да, — подтвердил Бел.

Ошеломленный брат Джой так и осел в кресле:

— Боже мой! Какой дерзновенный замысел!

Бел чуть склонил голову набок, глядя на него:

— Вызывает что-то вроде желания присоединиться к ним, не так ли?

— Да, так!

Род поднял голову, уловив последний кусочек разговора.

— Полагаю, мы сможем подбросить вас туда, по дороге.

Брат Джой смотрел в пространство ненавидящим взором.

— Похоже, из меня выйдет лучший инженер, чем миссионер...

— Сами-то мы намерены попробовать ввалиться в наглую на Землю, — объяснил Род. — На одном из их же разведкораблей у нас должны быть довольно неплохие шансы.

Шорнуа нахмурилась:

— Если ПЕСТу не сообщили, кто летит на этом корабле.

Род пожал плечами:

— В жизни полно таких вот маленьких неопределенностей.

— Боюсь, — Бел печально покачал головой, — что я с вами не смогу лететь, ребята. На Земле я очень желанная дичь.

— Также как и мы, — согласился Род. — Но у нас в этом деле нет большого выбора.

— Но у меня есть, и на сей раз я намерен сыграть по умному и воспользоваться этим, — вздохнул Бел. — Просто высадите меня на Максиме, хорошо?

Он поднял голову, так как тут подошли Строганофф и Мирейни, держась за руки и сияя.

— А как насчет вас? Хотите сойти на Максиме?

Мирейни остановилась, не успев опуститься в кресло.

— Это там, где отборные кадры инженеров и физиков изготавливают роботов, не так ли?

— То самое местечко.

Мирейни закончила садиться.

— Да, я хотела бы наведаться туда. Мне понадобится узнать о компьютерах все, что только возможно.

— О? — вскинулся Бел. — Что именно вы затеяли?

— Для начала, пожениться, — сказал Строганофф с улыбкой в сторону Мирейни, способной облупить взглядом краску. — А потом мы намерены отправиться в свадебное путешествие с одной планеты наслаждений на другую.

— О? — поднял бровь Бел. — А что вы собираетесь использовать в качестве денег?

— О, мы не намерены оплачивать его, — воскликнула шокированная Мирейни. — Заплатит компания.

— Компания? Какая компания?

— Кинокомпания по производству боевиков, — объяснил Строганофф. — У меня в банке отложено достаточно, чтобы основать собственную корпорацию, Бел. Мы будем снимать на каждом курорте по три-четыре боевика, а потом перебираться на следующий. Не хочешь написать для нас несколько сценариев?

— Вполне возможно, в зависимости от того, чем вы намерены заниматься на каждой планете, помимо съемки боевиков.

Мирейни глянула на Строганоффа:

— Ну, мы подумывали посетить все дома снов, и просмотреть вместе сны для двоих.

— Всего трое вас?

Строганофф кивнул:

— Я, Мирейни и «Нотел-Модем 409».

— Так, — усмехаясь, откинулся на спинку сидения Бел. — Значит, вы тоже сообразили, в чем дело, да?

Мирейни кивнула:

— ПЕСТ тайком приспособил компьютеры во всех домах снов приучать своих пользователей повиноваться властям, а это значит, что, в конечном итоге, ПЕСТ сможет править внешними планетами, не утруждая себя заботами о содержании военного флота.

— Но мы же испытали всего один сон в одном компьютере, — возразил брат Джой.

— Верно, брат, но если они могли сделать это с одним, то вероятно сделали тоже самое со всеми.

— Проверка безусловно не повредит, — объяснил Строганофф, — и если мы выясним, что ПЕСТ именно так и поступил, то Мирейни и «Нотел-Модем» перепрограммируют тот компьютер.

— Хотелось бы мне знать, какими будут мысли мастера Ивза, когда он пробудится, — задумчиво произнесла Гвен.

— Вероятно теми же самыми, — хмыкнул Род. — Как мне представляется, он связан с ПЕСТом из сугубо личного интереса, — он повернулся к Шорнуа. — А как насчет вас? Хотите сойти на Максиме?

Шорнуа сидела бледная, как слоновая кость, но покачала головой:

— Там для меня будет ничуть не безопаснее, чем в любом другом месте, то есть, проще говоря, я нигде не буду в безопасности, — она пожала плечами. — Почему б не попробовать на Земле? Она будет последним местом, где меня подумает разыскивать ПЕСТ.

Род покачал головой:

— Сожалею, что втравил вас в это, ребята.

— А мы — нет, — Строганофф улыбнулся, глядя в глаза Мирейни.

Бел усмехнулся:

— А мне вдруг стало невтерпеж поскорее вновь увидеться с Лоной и Даром. Возможно, если б не вы, я б так никогда и не сумел выкроить время. Вот и говори тут о неожиданном визите!

— Для меня тоже кое-что оказалось неожиданным, — брат Джой смотрел невидящим взглядом в пространство. — Я мог бы и дальше плыть наобум по воле волн, зря теряя год, без всего происшедшего.

— Не созданы для обращения неверующих? — посочувствовал Род.

— О, нет, создан именно для того, но по иному. И в куда больших масштабах...

— Это все?

Шорнуа кивнула:

— Сто спутников безопасности, майор, на ста разных орбитах. Они действительно там кружатся, и каждый вооружен всем: от лазеров вплоть до малого тактического ядерного оружия.

— Ну, наши детекторы утверждают именно это, спору нет. Но зачем? Чего они боятся?

— Всего, что ни появится.

— Извне или изнутри? В чем задача этих спутников: не впускать захватчиков, или не выпускать население?

— Да.

Род в раздражении закатил глаза к потолку.

— Это не будет иметь значения, если мы сможем проскользнуть сквозь их сеть безопасности, — указал Йорик. — Где мы сможем приземлиться?

Род нахмурился, глядя на плавающий перед ним на обзорном экране бело-голубой шар.

— То тут, то там должны быть сельскохозяйственные угодья, а может даже несколько парков!

— На фермах хозяйничают роботы, — сказала Шорнуа. — А за каждым квадратным футом парков следят одна-две камеры наблюдения.

— Ладно, вернемся к первоначальной идее, — вздохнул Род. — Похоже, нам придется уповать на блеф.

Это оказалось не слишком трудным, вплоть до реальной посадки. Всякий раз, когда один из спутников окликал разведкорабль, тот честно и правдиво идентифицировал себя как официальное государственное судно. Он даже получил разрешение на посадку в космопорте. Будучи шпионским судном, он мог миновать Луну, где приходилось причаливать всем торговым кораблям, а груз и пассажиров доставляли на Землю челноки. Такая система была громоздкой и неудобной, но она давала ПЕСТу полный контроль над теми, кто прибывал на Землю, и теми, кто покидал ее.

Ну, почти полный. Ведь не рассчитывали же они и в самом деле, что враги прибудут на одном из их же кораблей, да притом еще шпионском судне.

Поэтому спутниковая сеть отфутболила запрос о посадке настоящему человеку, начальнику отделения, и тот дал разведкораблю разрешение направиться прямо к космопорту, который ПЕСТ сохранял на Земле для официальных надобностей.

Все шло идеально гладко, даже посадка, до тех пор, пока они не вышли из корабля.

К ним устремился человечек в сером мундире с желто-коричневой накидкой. Он шагал с приклеенной улыбкой и протягивал руку, как какой-то бюрократ.

— С благополучным возвращением вас, агент. И... — и осекся, уставясь на вышедшую из разведкорабля четверку.

Род сумел болезненно улыбнуться:

— Э, приветик.

Бюрократ обернулся и щелкнул пальцами стоявшему за ним рослому субъекту. Их там стояло полдюжины, все массивные, все угрюмо насупившиеся, в мундирах. Тот, которому он сделал знак, выудил из кармана маленький плоский квадратик и навел его на Гэллоугласов.

Бюрократ снова повернулся к ним без всякого выражения на лице.

— Где агент Берлин Ивз?

— Э, боюсь что ему не удалось добраться, — Род сглотнул. — Путь, знаете ли, немного тяжеловат, и все такое. Злобные преступники на планете Отранто, не говоря уж о паре вампиров, человеке-волке и взбесившемся компьютере дома снов...

Бюрократ обернулся к своему подручному:

— Ты записал их? Хорошо. Отправь на идентификацию, — он повернулся к остальным громилам и кивнул на Рода. — Арестуйте их!

— Эй, минуточку! — поднял ладонь кверху Род. — Вы же ничего не знаете о нас! Мы самые доподлинные агенты, все как один, за исключением возможно моей жены, и я не видел никаких препон, беря ее с собой в деловую поездку. Мы просто наткнулись на этот разведкорабль, а нам требовалось средство добраться до дома, и им никто больше пользовался, поэтому... — он сглотнул. — Э, с Ивзом получилось и в самом деле очень досадно, но он просто не сумел добраться.

Громила с плоским квадратиком нажал на кнопку у себя в ухе и какой-то миг глядел в пространство, а затем кивнул:

— Подтверждается. Обкорнанная женщина — агент-ренегат, приговоренный к смертной казни.

— Обкорнанная! — заорала Шорнуа. — Да я тебе уши обкорнаю, шовинист поганоротый!

Тот проигнорировал ее.

— Другая женщина и говорливый мужчина стоят в связке на первом месте, как Враги Общества, а плотный мужчина числится важным недругом.

— А я-то почему? — уставился на него Йорик.

— Не знаю, — отрезал бюрократ, — но у моего начальника, должно быть имелись в высшей степени веские причины для зачисления вас в такую категорию.

— Не волнуйся из-за этого, — успокоил Йорика Род. — Эти в высшей степени веские причины просто пока еще не возникли.

Бюрократ уставился на него, на мгновение растерявшись. Но только на мгновение, а затем его рот презрительно сжался, и он щелкнул двумя пальцами другому своему подлипале, носящему пристегнутый к поясу и плечам портативный пульт управления. Тот нажал клавишу и повернул рычажок, и воздух вокруг четверки, казалось, уплотнился. В сфере вокруг них заплавали слегка муаровые цвета, похожие на отражение на мыльном пузыре.

— Вас теперь окружает силовое поле, — уведомил их бюрократ. — Мое начальство проинформировало меня, что ваша четверка отличается большим умением избегать ареста, но от этого силового шара никак не сбежишь.

Йорик эксперимента ради пнул по силовому полю. Его стопа затормозилась и остановилась всего в пределах одного-двух дюймов. Шорнуа уставилась на это диво, а затем рубанула по муару ребром ладони, но ее рука отскочила обратно, стукнув ее по носу. Она взвыла от гнева.

— Я должен увидеть это сам, прежде чем поверю! — Род врезал по муару кулаком, с плеча. Ощущение возникло такое, словно его рука ударила по матрацу. Муар продолжал невозмутимо болтаться себе по сфере.

Бюрократ в самом деле улыбнулся. Губы, правда, еле дрогнули, но все же это была улыбка.

Гвен испытала поле пальцами, ощупывая его, задумчиво нахмурив брови.

Бюрократ повернулся, собираясь уходить, и сделал знак громиле с пультом:

— Пошли.

Оператор последовал за ним.

Силовое поле сгребло всю компанию, сшибив их с ног так, словно оно было снегоуборочной лопатой, и покатило их по коридору, кричащих и вопящих.

Бюрократ снова улыбнулся.

Гвен сумела подняться на ноги, разрумянившись от гнева, и заспешила, стараясь не отстать от силового поля, прикасаясь одной ладонью к стене и сосредоточенно нахмурясь.

Род увидел и содрогнулся.

Гвен протянула руку и, с обманчивой легкостью подняла на ноги Шорнуа.

— Как может та блестящая плитка создавать такую невидимую стену?

— Ну, подробности я не знаю, — отвечала тяжело дыша Шорнуа, — а в общих чертах, она, своего рода, передатчик. Он проецирует небольшое магнитное поле, которое вызывает локальное искажение гравитационного поля. Оно обертывается вокруг крошечного шарика электромагнитной силы, а затем увеличивается в зависимости от того, сколько энергии подает оператор в поле-катализатор.

Гвен кивнула, а затем несколько минут сверлила горящим взглядом затылок оператора. Наконец, она закрыла глаза — и муар исчез.

Оператор резко остановился, лихорадочно возясь с ползунками и массивными кнопками.

— Мой пульт сдох!

Бюрократ стремительно обернулся, в шоке уставившись на открывшуюся сцену. Ровно как и все его подручные.

Ровно как и Род. Он знал, что сам-то не может даже и мечтать о понимании того пульта, и вот на тебе, его жена, которая несколько недель назад слыхом не слыхала об электронах, разобралась в приборе, отличавшемся такой сложностью, что он представлялся почти абстрактным. По крайней мере разобралась в нем достаточно хорошо, чтобы отключить его на расстоянии 20 футов.

Гвен весело улыбнулась, щелкнула пальцами, и муар снова завился вокруг них. Род недоверчиво уставился на него, а затем протянул руку пощупать его. Да, силовая стена снова была на месте.

— Не мятися, — успокоила Гвен бюрократа. — Мы снова обволокнуты.

Бюрократ метнул быстрый взгляд на оператора, который все еще тыкал по кнопкам и щелкал рычагами. По лбу у него градом катился пот, он покачал головой.

Бюрократ снова повернулся к Гвен, в ужасе уставился на нее.

Гвен кивнула:

— На сей раз, то сделала я, и именно я управляю им, — она лучисто улыбнулась Роду. — Брось, муж, пошли, — и зашагал прямо к бюрократу.

Шорнуа и Йорик заорали, когда силовое поле снова сшибло их с ног. Они отскочили, поднялись и присоединились к Роду, двигавшемуся скорым шагом, чтобы не отстать от Гвен.

Бюрократ отпрыгнул в сторону, закричал:

— Остановите их!

Его громилы мигом выстроились в шеренгу.

Гвен прошествовала вперед, плавно надвигаясь на них.

Они разлетались, словно кегли, и отскакивали от стен. Одна пара покатилась по земле, потеряв сознание, но остальные выхватили бластеры и открыли огонь.

Йорик нахмурился, ощипывая невидимую стену.

— Она становится тверже.

Гвен кивнула, плотно сжав губы:

— Мое поле выпивает пламя из оружия. Я чувствую сие.

Род резко повернул голову, уставясь на нее.

— Будь поосторожней.

Несмотря на напряжение, она улыбнулась и коснулась ладонью его руки:

— Не бойся, милорд. Я могу удержать его.

Это «милорд» помогло.

— Ты не против объяснить мне, как ты проделала этот небольшой фокус?

Гвен просияла, глядя на него.

— Я мысленно пощупала внутренности того, как ты его называешь «пульта». Ты, муж, давным-давно научил меня как заставлять самые крошечные частички материи ускорять или замедлять свое движение, и посему для меня было не столь уж незнакомым делом, почувствовать, как текут куда более крошечные частички. Я дала своим мыслям течь туда же, куда двигались они, и открыла, как они устремлялись течь такими узорами, кои создавали шарик силы, который вызывал и напластовывал куда большую силу, из самой земли.

Рассудок Рода дрогнул, так же как и его эго. Всего лишь на ощупь, руководствуясь лишь малостью знаний, она разобралась, как образовать электромагнитное поле и применить его для создания гравитационной волны, раздувшей вокруг них силовой пузырь. Он потрепал ее по руке и сказал:

— Я лишь рад, что ты на моей стороне.

Она слегка улыбнулась ему.

— Я тоже.

— Всего лишь чуть теплая, — Шорнуа щупала пальцами силовое поле. — В него идет вся эта дикая, чистая энергия, а оно всего-навсего чуть теплое.

— Если мы не сможем найти убежище, оно достаточно скоро накалится докрасна, — лоб у Гвен увлажнился. — Теперь уж вы должны направить меня.

— Убежище? — Шорнуа какой-то миг лишь глядела на нее во все глаза и в полной растерянности. Затем ее осенило вдохновение, и она усмехнулась. — Сверните в конце этого коридора налево!

Йорик принялся обмахиваться ладонью.

— Направьте ее самым коротким путем, какой только знаете. Здесь становится жарко!

— Заряды в этих бластерах просто обязаны вскоре иссякнуть, — пробурчал Род.

Они свернули за угол, и коридор вышел в широкий зал. Там и сям спешили люди в тускло-коричневых комбинезонах, по большей части с сумками в руках.

К ним подбежало, размахивая бластерами и крича, еще полдюжины молодчиков в мундирах.

— Вот и все с надеждами на истощение зарядов, — проворчал Род. — Но не станут же они стрелять, когда кругом столько налогоплательщиков.

— Всем служащим космопорта и пассажирам немедленно укрыться, — загремел вокруг них усиленный голос. — В зале находятся на свободе опасные преступники. Агенты безопасности должны открыть огонь на поражение. Всем служащим космопорта и пассажирам немедленно укрыться!

— Вот и вся забота о налогоплательщиках, — крякнул Род.

По всему залу головы разом вскинулись, а затем люди метнулись к дверям и с воплями побежали свернуть за углы.

— Сюда, вниз! Быстро! — показала на широкую лестницу Шорнуа.

Гвен свернула и ступила на эскалатор. Все сумели не отстать от нее, за исключением Йорика, но тот через секунду снова очутился на ногах.

Позади них молодчики в мундирах в панике заорали.

— О! Движущиеся ступеньки! — радостно воскликнула Гвен. — Значит сие было не просто сон!

— Что?.. О! В доме снов! — Шорнуа наморщила нос. — Да, я ненавидела ту лестницу. Но, пожалуйста, продолжайте идти, миз Гэллоуглас. Они пытаются помешать нам.

— Поистине, коль вы того желаете! — Гвен весело сбежала вниз по лестнице. Род же сбежал, споткнувшись, но поле дало ему мягкую посадку, и он схватился для устойчивости за руку Гвен, когда вернулся на ноги.

— Отчего они так раскричались? — Гвен, нахмурясь, оглянулась на охранников из службы безопасности, которые как раз появились на верху лестницы.

— От того, что наши действия опасны, — объяснила Шорнуа. — Вот, мы внизу! Видите ту чистую стену, миз Гэллоуглас, просто прогуляйтесь туда, хорошо?

Род вдруг сообразил, что именно они делают и побледнел.

— До конца, — направила Шорнуа. — До самого дверного проема. Вот так. А теперь подождем.

Гвен повернулась лицом к лестнице:

— А отчего мы боле не убегаем?

Охранники с громом скатились по лестнице, увидели всю компанию у дверного проема в чистой стене из пластобетона, и резко затормозили, замерев от ужаса.

— Этот туннель — линейный ускоритель, — объяснила Шорнуа. — Он облицован кольцеобразными электромагнитами, и они последовательно включаются и отключаются, отчего получается почти так, словно магнитное поле движется вперед по этому туннелю.

Глаза Гвен потеряли фокус, когда она усвоила эту идею.

— Изобретательно. Однако, для чего сие служит?

— В этот туннель помещают, э... «повозки», миз Гэллоуглас, трубчатые повозки, без колес, они называются «капсулами». Их начиняют сидениями и коврами, и каждая вмещает сто человек.

Гвен нахмурилась:

— Странный способ путешествия.

— Да в общем-то нет. Видите ли, эти капсулы проносятся по этим трубам со скоростью сотен миль в час, и проложена огромная сеть труб, так что по ним можно добраться почти до любого места в мире. Если мы заберемся сейчас в капсулу, здесь под островом Мадейра, то сможем через четыре часа оказаться на Пуэрто-Рико, узловой станции Америк. Это в тысячах миль отсюда.

— Невероятно, — выдохнула Гвен. Затем ее глаза сфокусировались и она нахмурилась. — И сколько же народу находится в сей миг в таких повозках?

— Вероятно, миллион с чем-то.

— И, — медленно проговорила Гвен, — что же произойдет, если сии ратники настолько наполнят пламенем мое поле, что я больше не смогу удерживать его в виде шара?

— Вся эта энергия высвободится в один миг, — тихо произнесла Шорнуа. — Она вся вырвется на волю в одном огромном взрыве. И, конечно, убьет нашу четверку, но вдобавок разрушит эту станцию, и этот сектор трубы.

Гвен медленно кивнула.

— И тогда сила больше не будет течь по ней.

— Совершенно верно, — подтвердила Шорнуа.

— И все повозки с этими людьми остановятся?

— Да. Постепенно, но остановятся. И свет в них погаснет. А также остановятся вентиляторы, нагнетающие в них прохладный воздух. Чем ниже опускается, миз Гэллоуглас, тем жарче становится.

— Значит, они все умрут? — слабо произнесла Гвен.

— Большинство из них нет, по крайней мере, не сразу же. Но некоторые из них будут в сотнях миль от ближайшей станции, даже в тысячах, из тех, которые под дном моря. Поэтому им потребуется так долго выбираться, что некоторые из них могут действительно умереть с голоду. А еще вероятней, они ударятся в панику и затопчут друг друга. Или задохнутся.

Гвен дрожала всем телом:

— Чего бы то ни стоило, я не стану убивать столько народу.

— Вы не станете, а они станут. Только на такой риск никак не пойдут, потому что знают, чего с ними сделают их боссы. Они не посмеют этим рисковать, особенно в виду того, что некоторые из находящихся сейчас в этих трубах могут быть важными чиновниками ПЕСТа. Или их женами и близкими.

И верно, охранники устроили быстрое совещание, обмениваясь мимолетными взглядами, в тоже время держа компанию под дулами бластеров.

— Встряхните их малость, — посоветовала Шорнуа. — Расширьте поле.

Гвен нахмурилась, но муар раздвинулся от них во все стороны. Он коснулся чистой стены, а затем прошел сквозь нее.

Охранники застыли, уставясь на них. Затем один из них рявкнул приказ, и они начали отступать к эскалатору, работающему на подъем. Постепенно они один за другим исчезли из поля зрения, пятясь назад.

Когда скрылся последний, Гвен выпустила задержанное дыхание одним огромным выдохом.

— Скажите мне, вы похоже знаете, как мне рассеять сей пузырь силы без взрыва, о коем вы рекли?

Шорнуа нахмурилась:

— Думаете вы сможете выпустить всю эту энергию постепенно?

— Да, сие я смогу. Однако, куда она уйдет, когда я ее высвобожу?

Шорнуа испустила вздох облегчения.

— В стену, миз Гэллоуглас. Слава богу, с этим затруднений нет. Просто отведите нас к одной из каменных стен, и разрядите энергию.

Гвен выглядела озадаченной, но медленно двинулась к ближайшей скальной стене.

— Вот так, чтобы пузырь только-только соприкасался с ней, — подсказывала Шорнуа. — А теперь, когда он станет меньше, подходите к стене поближе, так чтобы пузырь оставался в контакте с ней. Отлично, попробуйте высвободить ее.

Гвен сосредоточенно нахмурилась, и затрещали, словно пистолетные выстрелы, искры при каждом соприкосновении кромки пузыря со стеной.

Род благоговейно наблюдал за тем, как заземлялась энергия, гадая, как же он сможет когда-либо вновь обнять Гвен.

— Это коренная порода, — объяснила Шорнуа, когда пузырь уменьшился в объеме. — Энергия уходит сквозь стену и дальше в самые недра земли. Оно большое, миз Гэллоуглас, очень большое. Там хватает камня для впитывания мощи.

— Возможно, она впитывается недостаточно быстро, — нахмурилась Гвен. — Камень-то так и пылает.

Они посмотрели, и, верно, скальная стена сделалась вишнево-красной.

— Думаю, коренная порода может поглотить ее, — нахмурилась Шорнуа. — В конце концов, пузырь ведь почти исчез, и камень еще не размягчился.

Род кивнул:

— Покуда она только красная, нам, вероятно, ничего не грозит.

— Он исчез, — вздохнула Гвен, когда последние крохи энергии прыгнули в стену в одной последней, подобной пистолетному выстрелу искре. — И куда же мы отправимся теперь?

— Как куда, ну конечно же в трубный вагон, — усмехнулась Шорнуа. — Не так ли?

Они ждали у двери в чистой стене где-то около пяти минут. Для Рода это были чересчур долгие пять минут, он все время с опаской оглядывался на эскалаторы. Но трубный вагон наконец со свистом подлетел к двери и с шипением остановился. Дверь ушла в стену, и хлынул поток народа.

— Пусть выходят, пусть выходят, — прошептала Шорнуа. — Чем больше их высадится, тем больше будем места для нас.

Наконец, они смогли ступить на борт. В вагоне оставалось всего человек двадцать, и поэтому они смогли занять четыре места на сидениях лицом друг к другу, но в стороне от всех прочих пассажиров.

Гвен нервно глянула на дверь:

— Когда же он поедет?

— Он уже тронулся, — улыбнулась позабавленная Шорнуа. — Плавно едем, не правда ли?

— Да, в самом деле, — глаза у Гвен пораженно расширились. — Однако, скажите мне, как же мы едем? Отчего «начальство» того коротышки не остановило все повозки поблизости от нас?

— Не может, — объяснила Шорнуа. — Ему пришлось бы перекрыть всю энергию всему этому сектору, а это оставило бы застрявшими тысячи людей, пока не смогут найти нас. И мне думается, оно понимает, что если оставят нас одних в темноте в подобном туннельном комплексе, то может вообще никогда не найти нас.

Лицо у Рода сделалось деревянным, слушая, как Шорнуа объясняла Гвен реалии положения, он наполнялся мрачным негодованием. И потому зло глядел кругом, ища на чем бы сорвать свою злость, наверняка ведь она не могла быть ревностью?

Вот! Тот поблескивающий, скромный кружок, шириной в дюйм на передней стене.

— Улыбнитесь, — порекомендовал он, — мы красуемся у кого-то на экране.

Трое других обернулись, уставясь на переднюю стену вагона. Но глаза у Рода уже сузились, когда он прожигал этот кружок взглядом, и от него потянулся к ближайшему вентилятору самый слабенький дымок. Пассажиры в передней части салона начали, нахмурясь, принюхиваться.

— Ловко проделано, — Гвен казалась удивленной. — Однако зачем, муж? Какой от него был вред?

— Это был электронный глаз, — объяснил Род, — и когда мы решим сойти с этой высокоскоростной колбасы, я бы предпочел, чтобы чины службы безопасности не знали, где именно мы это сделали.

— А! Хорошая мысль! — Гвен окинула задумчивым взглядом остальной салон. — Нет, я их больше не чувствую.

Род уставился на нее во все глаза. Она теперь вдобавок способна чувствовать электромагнитные поля.

Гвен решительно покачала головой:

— Нет, только один тот.

— Имеет смысл, — фыркнула Шорнуа. — Пролетарское Единоначальное Содружество Терры несомненно слишком скупое, чтобы устанавливать больше одного аудио— и видеомонитора в каждом вагоне.

Рот у Рода плотно сжался, хотя у него и мелькнула мысль, что Шорнуа возможно пытается быть тактичной. И в порыве раздражения, он направил пылающий взгляд на маленькое зарешеченное отверстие на потолке в центре салона, думая опаляющие думы. Когда и оттуда потянулся дым, он расслабился.

— Порядок. Аудиомонитор теперь тоже выведен из строя.

Йорик удовлетворенно кивнул:

— Теперь они никак не смогут определить, где именно мы сошли.

Род нахмурился при неожиданной мысли.

— Но им ведь и не нужно, не так ли? Им требуется всего-навсего направить кучу охранников на все станции, — он повернулся к Шорнуа. — Сколько у нас впереди?

Та побледнела:

— Всего одна — Канарские острова. После нее Пуэрто-Рико.

— Так, — Род, поджав губы, откинулся на спинку сидения. — Значит, один шанс у нас есть.

— А зачем утруждать себя? — Йорик, усмехаясь, развалился в кресле. — Мне всегда нравилось Западное Полушарие.

Род сумел застенчиво улыбнуться.

— Ну, на самом деле, нам вполне подойдет любое место, — понимание вдруг ударило ему в голову, словно целая бутылка выпитого шампанского. — Эй! Мы же дома! Ведь это же Земля — самый натуральный дом предков человечества! Планета, где мы развились!

Йорик вскинул бровь:

— Никогда прежде не бывали здесь?

Род покачал головой:

— Хотя и слышал о ней. Многое.

Гвен в полной растерянности переводила взгляд с одного на другого.

— Эта планета, откуда пошли все люди, миз Гэллоуглас, — объяснила Шорнуа. — Ваши предки распространились отсюда на звездолетах во всех направлениях. И колонизировали планеты, на которых вы теперь живете.

Лицо Гвен наполнилось благоговением.

— У нас по-прежнему проблема с тем, как сойти, — напомнил им Йорик, — не попав под арест.

Взгляд Шорнуа прогулялся по салону.

— У большинства из этих пассажиров есть багаж, не так ли?

— Вот как? — Йорик выпрямился в кресле, глядя туда-сюда по всему вагону. — Черт побери! Полагаю, эти наплечные сумки могут быть чемоданами.

— Разумеется. Для упаковки выходной одежды много места не нужно.

— Никогда не привыкну к этой вашей компактной одежде, — вздохнул Йорик. — Я лично всегда считал, что паучий шелк следует оставлять арахнидам.

Шорнуа улыбнулась:

— Ладно, первобытный. С какой отсталой планеты ты происходишь?

— Вы б удивились услышав, — пещерный житель похоже насторожился. — Но должен признаться, иной раз удобно, когда есть костюм, который можно сложить, сделав таким же плоским как доска.

— Что за «доска»? — нахмурилась Шорнуа.

Род быстро вмешался:

— Значит, у всех у них есть багаж. Вы ведь не думаете того же, что думаю я, не правда ли?

— Думаю, — Шорнуа кивнула на ближайшего пассажира. — У него примерно ваш размер, и у него должна быть какая-то запасная одежда.

— Конечно, нам придется оглушить его, — напомнил ей Род.

Шорнуа кивнула, нахмурясь:

— Мне тоже не по нраву эта часть операции, но ему не будет от этого никакого непоправимого вреда, а когда он очнется, то никак не узнает, что ограбили его именно вы.

— Мы оставим наличные, — Йорик извлек из кармана плоский бумажник.

Род воззрился на него.

— У тебя есть и кредиты ПЕСТа?

— Разумеется, — пожал плечами Йорик. — Каким же я был бы путешественником, если б выходил из дому, не прихватив с собой немного наличных той страны, куда отправляюсь?

«Путешественником по времени», подумал Род, но вынужден был признать, что в сказанном Йориком есть смысл. Человеку, отправляющемуся путешествовать хронологически, естественно следовало принимать те же меры предосторожности, что и отправляющемуся путешествовать географически.

Просто дело в том, что он не мог рассчитывать на обмен валюты, когда доберется до своей цели...

— Так зачем же мы проделывали всю ту сложную операцию в казино? — потребовала ответа Шорнуа. А затем нахмурилась: — Э, да, я забыла. На пограничных планетах больше никто не примет кредитов ПЕСТа в уплату за любой товар.

— Почему? Потому что они свободны от тирании ПЕСТа?

— Нет, потому что БТЕ ПЕСТа очень недорого стоит. Законодательные постановления никогда не бывали очень здоровой основой для валюты, майор.

— Цена бережливости, — вздохнул Род. — Мне очень неприятно указывать на это, но разве другие пассажиры не заметят, как мы похищаем пижаму у того парня?

Гвен какой-то миг сидела очень прямо, глядя в пространство остекленелым взглядом. Один за другим, прочие пассажиры начали храпеть.

Наконец, она расслабилась и с лучезарной улыбкой заявила:

— Нет.

Шорнуа уставилась на свое окружение, закрыла глаза, помотала головой и посмотрела вновь.

Йорик с шипением выдохнул и сказал:

— Да, — а затем сказал:

— Ну, в один прекрасный день я возможно привыкну к тому, что вы способны делать, леди Гэллоуглас.

Про себя же Род надеялся, что он тоже привыкнет.

Йорик оттолкнулся, подымаясь с кресла:

— Итак, приступим, идет?

Несколько минут и быстрых заходов в туалет спустя несколько минут их четверка снова уселась, оставив четыре чемодана немного легче и намного богаче.

Гвен пощупала тонкую серую ткань.

— Она такая тонкая, что я чувствую себя совершенно раздетой.

— Вполне вас понимаю, — согласилась Шорнуа. — После моего трико и куртки, она вызывает действительно странное ощущение.

— Вы ведь не шутили, когда острили насчет пижам, не правда ли? — спросил Род.

— Ни чуточки, — печально молвил Йорик. — Но на Земле теперь труд под открытым небом — работа для специалистов, так зачем же кому-либо еще утруждать себя ношением всей этой тяжелой, неудобной шерсти и клеенки?

— Полагаю, я просто не привык к здравому смыслу, — Род посмотрел на свою невзрачную серую пижаму. — А почему они все носят одно и то же?

— Стандартный казенный образец, — Йорик пожал плечами. — Это же Пролетарское Единоначальное Содружество Терры, майор... Эй! Не надо воспринимать это так тяжело, Шорнуа! Как же вы могли узнать, что они собирались сделать?

— По-настоящему подумав о том, что они говорили, — прошептала она, — вместо того, чтобы просто зацикливаться на тех частях, которые мне нравились.

Они гуськом вышли из вагона вместе с другими пассажирами, всего лишь еще четыре одетых в серое тела. Род порадовался, что у этих пижам имелись и капюшоны, это давало им минимальный шанс на то, что никто не узнает их лиц. Также гуськом они взошли на эскалатор и поехали вверх. Род вглядывался в чистый желто-коричневый пластобетон стены, давая своим мыслям умолкнуть. А затем нахмурился:

— Это уже не пластобетон.

— Верно, — Шорнуа странно посмотрела на него. — Пластобетон желто-коричневый, а эта стена красная.

— Это камень! — Роду хотелось дотянуться до нее и коснуться рукой, но стена находилась в четырех футах от эскалатора. — Это настоящая, неподдельная скала! Но почему на такой глубине? — он посмотрел на высеченную на склоне рядом с эскалатором пологую лестницу. — И почему тут лестница?

— Потому что именно так их построили испанцы, — ответил Йорик.

— Испанцы? — нахмурясь, поднял взгляд Род. — Я думал, ПЕСТ был международным правительством.

— Да, но оно же любит на всем экономить, помните? Зачем платить хорошие деньги для постройки новой станции, когда можно приспособить под нее старую?

Род уставился на свое окружение:

— Ты хочешь сказать, что...

— Верно, — кивнул Шорнуа. — Вы находитесь на Пуэрто-Рико, майор, где у испанцев была колония. Они сильно укрепили остров. Мы находимся внутри крепости «Эль Моро», построенной в семнадцатом веке.

— Четырнадцать столетий назад!!?!

Шорнуа кивнула:

— И она по прежнему стоит. В те времена строили прочно.

Дневной свет поразил их словно россыпь игл, и движущаяся лестница плавно доставила их на движущуюся дорожку. Гвен глубоко вдохнула теплый благоухающий воздух.

— Да тут же истинный Рай! — а затем нахмурилась, глядя на низкую каменную стену.

Род посмотрел, а затем уставился во все глаза.

— Это, дорогая, океан. Вода. Сплошная влага.

Гвен некоторое время смотрела на нее остекленелым взглядом, а затем произнесла:

— Редко мне доводилось видеть столь глубокие воды. Что ты говоришь, муж?

Род пристально смотрел в другую сторону.

— Что ты зришь? — повернулась посмотреть и Гвен и ахнула.

Красная стена тянулась ввысь, местами повыщербленная, но угрюмая и отвесная, и уходила от них, огибая мыс, все дальше, дальше и дальше.

— Се жилище великанов, — прошептала Гвен.

Род окинул нервным взглядом террасу. Она теперь почему-то казалась очень узкой. Стена была такой огромной, что заставляла его ощущать себя мухой, цепляющейся за носок сапога.

— И это построили люди? — тихо произнесла Шорнуа.

Йорик кивнул:

— Великое множество людей. И у них не было большого выбора на этот счет.

Дорожка доставила их к основанию еще одного эскалатора. Тот перенес их в туннель, подымающийся параллельно скату. Род глазел по сторонам, ошеломленный размерами увиденного.

— Семнадцатый век, говоришь?

Шорнуа кивнула.

— А для чего служит этот туннель? Я имею в виду, у них же тогда не было эскалаторов.

— Для пушек, майор. Огромных пушек, в десять футов длиной, сделанных из чугуна. Они швыряли ядра величиной с вашу голову и тяжелые, как смертный грех. Тонны весом. Видели те шестифутовые щербины на стене, обращенной в сторону моря, там внизу на террасе?

Род кивнул.

— Ну, они проделаны именно для них, для пушек. Только чтобы доставить их туда, их пришлось спускать по этому скату. А чтобы поднять обратно наверх, приходилось использовать лошадей, — Шорнуа с мрачным видом оглядывалась кругом. Когда они приблизились к верху ската, она кивнула на забранную решеткой с железными прутьями нишу в стене. — Камера пыток. Когда какой-нибудь бедолага — солдат нарушал устав, его на время запирали там. В полный рост не выпрямишься, не хватает места, и санузел тоже оставляет желать лучшего.

— Плюс знание, что все его товарищи всякий раз, когда спускаются сюда, видят, как он страдает, — кивнул Род. — Милые ребята.

— Да, — Шорнуа посмотрела на окружающий ее красный камень и содрогнулась. — Солдат тогда, должно быть, думал, что он здесь пребывает в аду. Этот кусок скалы был для него всей вселенной, а офицеры были его хозяевами.

— Узаконенное рабство, — хмуро определил Йорик.

Они снова вышли на солнце и оказались в широком крепостном дворе с двумя десятками высеченных в его стенах помещений. В центре его стояли два огромных цилиндра.

Шорнуа кивнул на них:

— Цистерны. Здесь были готовы к осаде.

— Осада, пушки... — нахмурилась Гвен. — Зачем столько мощи?

— Затем, что Пуэрто-Рико служил воротами к Карибскому морю, миз Гэллоуглас, и ко всем богатствам стран на его берегах. Вон там Атлантический океан с Европой на противоположной стороне, но всего лишь за изгибом этой береговой черты плещет Карибское море. Другие страны пытались отнять у испанцев этот остров, а с ним и все те богатства. Сперва это попробовали сделать голландцы, потом англичане, и потому испанцы построили эту крепость для обороны от врагов.

Гвен мрачно кивнула:

— Обороняла она, должно быть, хорошо.

— Да, — согласилась Шорнуа. — Ее построили для отражения каравелл семнадцатого века, но она будет очень эффективна и против любой группы повстанцев, которая попытается сегодня захватить трансатлантическую трубу.

Род медленно поднял голову.

— Так вот почему путешествие заканчивается здесь!

Шорнуа кивнула:

— Будет столь же легко запереться от всякого, кто попытается вторгнуться через трубу из Европы. Для этого понадобится запереть вон там те большие ворота и стрелять из-за зубцов стен вон там, — она показала на крыши. Они еле-еле сумели различить на фоне неба очертания бойниц. Однако было совсем нетрудно разглядеть прогуливающихся там дозорных охранников в мундирах.

Род содрогнулся и отвел взгляд.

— Не очень-то ободряющая мысль, при наших-то обстоятельствах.

— Не беспокойтесь об этом, — с намеренной небрежностью Шорнуа продефилировала через главные ворота. Другие со вздохами облегчения последовали за ней.

— Куда мы идем? — спросил Род.

— Туда, — показала на небосклон Шорнуа.

На холме перед ними высилась еще одна крепость.

Гвен задрожала, а затем расправила плечи.

— Мы деем то, что должны, — и шагнула на движущуюся дорожку.

— Это была единственная труба из Европы? — спросил Род.

Они прошли через еще одни ворота в стене из красноватого камня и оказались в еще одном крепостном дворе. Гвен ошеломленно оглядывалась кругом.

— Да он совсем как тот, другой, только поменьше.

Шорнуа кивнула.

— Неплохой способ описать это. Я имею в виду, ведь это же имеет смысл, не так ли? Если такая штука сработала с «Эль Моро», то почему бы не проделать ее вновь? Это крепость «Сан-Кристобаль», миз Гэллоуглас, и да, майор, та труба в «Эль Моро» единственная из Европы.

— На все Западное Полушарие?

Шорнуа снова кивнула.

— О, из-за этого возникают пробки, спору нет, но это безусловно позволяет ПЕСТу контролировать, кто куда перемещается.

— Так почему же они не остановили нас? — пробормотал Йорик.

Шорнуа нахмурилась.

— Я и сама об этом гадала. Они ведь должны были вычислить, что на Канарских Островах нас нет.

— Но они не знают, что мы носим серое, — напомнил ей Род.

Шорнуа покачала головой.

— К этому времени они уже должны раздать охранникам наши фотографии. Мы же всего лишь переоделись, а не сделали себе пластические операции.

Они медленно проехали по дорожке через двор «Сан-Кристобаля», дружно обдумывая эту мысль. Наконец Йорик сказал:

— Вы ведь не предполагаете, что местные охранники могут быть не слишком рады тому, что ПЕСТ указывает им, как надо действовать, не так ли?

Дорожка увлекла их в еще один темный туннель.

Этот был с низким потолком и не очень широкий. Умеренное отраженное освещение показало им, когда дорожка свернула на эскалатор.

— Здесь, бывало, обходились без света, — пробормотал себе под нос Йорик.

Шорнуа метнула на него острый взгляд, сузив глаза.

— Здесь закладывали с регулярными интервалами пороховые заряды. Именно к ним и ведут вот эти линии, — Йорик показал на прямые трещины шириной в дюйм, тянувшиеся вверх по стенам и по потолку. — Если б взорвали противоположный конец туннеля, ближний конец остался бы цел. Поэтому, если какому-нибудь бедолаге-солдату приходилось спускаться сюда ночью, ему не разрешалось брать с собой факел.

Род окинул взглядом тесные темные стены, посмотрел взад-вперед, и увидел, что весь дневной свет загорожен изгибом туннеля. И содрогнулся.

Дорожка остановилась, и они прошли через дверной проем в небольшой туннель, соединявшийся под прямым углом с главным. Род заметил, что они миновали еще одну решетку из железных прутьев, разблокированную.

Он оказался в очень длинном помещении, похожем на замурованный с обоих концов участок туннеля. Далеко на противоположном конце через небольшой прямоугольник просачивался дневной свет.

— Мы подождем здесь, — объяснила Шорнуа. — Когда подъедет следующий вагон, мы спустимся по эскалатору прямо на борт, — она показала на торчащий в стене туннеля пластобетонный портал, ужасающий своей гладкой бесцветностью.

Род оглядывался кругом. Он заметил прозрачную панель и подошел к ней.

За ней шел участок стены туннеля с пятью грубо нарисованными кораблями землистого цвета и накарябанными над ними словами.

Йорик заметил его взгляд.

— Это сделал один молодой офицер. Он поднял мятеж, и его посадили сюда на шестьдесят дней, прежде чем вывели на верх и убили.

Род окинул быстрым взглядом камеру. На какой-то миг он представил себе, на что, должно быть, походило быть посаженным на такой долгий срок на таком небольшом пространстве: день за днем, все время не зная, когда его выведут на убой, когда нечего делать кроме как клясть судьбу и обзывать себя дураком. Он мотнул головой, отворачиваясь от этой мысли.

— А что означает это слово?

— А вы бы что написали, если б вас посадили сюда на шестьдесят дней?

Шорнуа, нахмурясь, посмотрела на Йорика:

— Откуда вы столько знаете об этом месте?

Но Йорик лишь покачал головой, настолько сведя брови, что они скрыли его глаза, и пробормотал что-то себе под нос.

Зеленая панель у лестницы засветилась, оживая.

— Пора грузиться, — тихо молвила Шорнуа.

Когда они прибыли на посадочную станцию в Атланте, 3МТ ящик полыхнул цветным изображением группы.

— Эти лица — преступники, — уведомил их звучный голос. — Они подвергают опасности государство и, следовательно, каждого гражданина.

Род в шоке уставился на экран:

— Ух ты! Никогда я не выглядел хуже!

— Все дело в замотанном, затравленном виде, — заверила его Гвен, — они и меня застигли ненакрашенной.

Йорик кивнул.

— Я похож на какого-то громилу.

Шорнуа ничего не сказала, но выражение ее лица говорило целые тома слов.

— Если вы увидите кого-либо или всех из них, — продолжал голос, — то немедленно сообщите ближайшему сотруднику Службы Безопасности.

— Видите на заднем плане разведкорабль? — указал Йорик. — Должно быть, это тот самый снимок, который тот гаденыш с луженой глоткой велел сделать своему прихвостню.

Род кивнул:

— Интересно, почему им потребовался такой долгий срок для его запуска в сеть?

— А кто сказал что он был долгим? — возразил Йорик. — Возможно, мы смотрим уже сотый повтор.

— Да, возможно, — нахмурился Род. — Так или иначе, нам лучше убраться. Пошли, Гвен. Шорнуа... Шорнуа?

Но Шорнуа перебралась к стене и говорила с пустующим видеоэкраном:

— Да, я их только что видела, — утверждала она более высоким и гундосым, чем обычно голосом, так и приплясывая от волнения. — Я хочу сказать, я, мил человек, прямо здесь в Атланте и я... а?.. Нет, не знаю, почему не получают моего изображения. Я вашего тоже не получаю, понимаете?

Эй, ну что я вам могу сказать? В таком уж состоянии вы, ребята, содержите эти уличные видеотелефонные будки... Ах, их? Да! Я только что прибыла по трубе из Флориды! А там, в Джексонвиле, когда я садилась в вагон, они выходили!.. Нет, конечно нет! Да как я могла позвонить раньше? В той капсуле не было никаких видеотелефонных будок! Кроме того, я увидела вашу «молнию» про них только, когда сошла здесь, в Атланте... Что? О, разумеется, разумеется! Рада помочь! Всегда хотела быть примерной гражданкой... Да, покедова теперь.

— Это, — навел указательный палец Йорик, — чертовски хорошая идея, и прыгнув в другой видеотелефонной будке, закрыл ладонью видеомонитор и произнес:

— Службу Безопасности. Сообщение.

Но Род уже очутился в собственной будке.

— А?.. Ну, да, я сейчас в Атланте, но, я хочу сказать, вашу «молнию» о них я увидел только, когда ждал свой вагон в Пуэрто-Рико, а сразу после этого прибыла моя капсула, и, ну, черт возьми, не можете же вы ожидать от меня чтоб... Ну, да! Да, я видел их! На Сицилии, как раз перед тем как сел там в капсулу! Нет, ну, послушайте, знаю что это было восемь часов назад, но, да, я уверен!.. Да, я хочу сказать, такую одежду везде заметишь! Что случилось с пиджаком того парня, уронил на него яичницу?

Гвен накрыла ладонью еще один видеомонитор и пристально глядела на мозаику микрофона. Внезапно она улыбнулась, бросила:

— Срочное сообщение, — и бойко затараторила гнусавым голосом: — Алло?.. Да, их!.. Нет, нет, четверых в ящике! Этих ребят в таких чудных... Да, разумеется я уверена... О! Да, прямо здесь, там, откуда я говорю... Где? О, не знаю. Где-то в Мексике... Ой! Вот подъезжает моя капсула!

Она оборвала связь и повернулась отойти, обнаружив стоящего перед ней Рода.

— Что ты сделала?

Она просияла ему:

— Я мысленно проследила пути «электронов» и заставила каждый подождать секунду в приборе за тысячу миль отсюда, а потом начинать свой путь заново.

Род уставился на нее во все глаза.

— Ты хочешь сказать, что тебе удалось всего за несколько секунд вычислить, как направить тот звонок через терминал в такой дали?

— Нет, я вызнавала о тех штуках, кои ты именуешь электронами с тех самых пор, как нас умыкнули.

— Я заметил, — Род сглотнул внезапно пересохшим горлом. — Э... а откуда, по мнению Безопасности, сделали тот звонок?

— По моему то место называет «Акапулько».

Род повернулся уйти, еле-еле сумев удержаться от бессвязного бормотания:

— Ты, э... похоже, неплохо освоила местный диалект.

Гвен нетерпеливо пожала плечами:

— Сие пустяки, для умеющей читать мысли.

К счастью, как раз в этот момент, Род врезался в Йорика, который пытался снова сбить их в тесную кучку.

— Ладно, ладно! Телефонных звонков уже достаточно! Давайте-ка скроемся, пока кто-нибудь не проследил происхождение этих наших маленьких бюллетеней и не сообразил, что к чему и почем! Нам нужно укромное местечко, не так ли?

— Верно! — Род огляделся кругом, быстро соображая, и показал пальцем.

— Там!

Йорик повернулся, посмотрел и усмехнулся.

— То самое местечко. Ладно, ребята, пошли, — и погнал их всех к витрине магазина в комплекте со вспыхивающими буквами, крикливыми голограммами и одушевленными зазывалами. Они профланировали в огромный рот с алыми губами под усами, гласившими:

Там, где полагалось быть верхним зубам, красовалась вывеска:

Когда они вошли, на них обрушилась первозданная какофония свистов, визгов, бабаханий, скрежетов, писков, звонов, взрывов, квохтаний, гудений и лязгов. Гвен зажала уши ладонями:

— Аййй! Зачем им нужен такой страшный шум? И отчего тут столь затуманено?

Зал был весь в дыму и тускло освещен прожекторами сфокусированными на каждой отдельной игровой машине.

— По идее, это должно помогать им сосредоточиться, — прокричал ей на ухо Род. — Их не отвлекут окружающие со всех сторон другие машины, потому что они не смогут отчетливо рассмотреть их.

Гвен лишь с досадой покачала головой.

Когда они пробивались через галерею, на них обрушивался ружейный огонь из самых разных эпох: бабахание мушкетов, резкий треск берданок, стрекотание пулеметов, шипение бластеров. И когда они упрямо тащились вперед, мимо них проносились названия знаменитых сражений. Наконец, ахая и тяжело дыша, они дотащились до островка сравнительной тишины, где сидели на полу несколько кружков людей, болтавших и смеявшихся, а один человек разговаривал с машиной.

— Хвала небесам, — охнула Гвен. — У меня такое ощущение, словно я только что столкнулась с тенью самого худшего в истории человека.

Рядом с ними чей-то спокойный голос спросил:

— Каково ускорение падающего тела на планете Земля?

— Тридцать два фута в секунду! — крикнул игрок, и машина утвердительно звякнула. Счетчик у нее на панели зарегистрировал цифру «20».

— Превосходно, — прожурчала машина. — Как назывался первый английский роман?

— «Памела» Ричардсона!

Машина снова звякнула:

— Превосходно. Почему распалась империя Александра?

Род вопросительно посмотрел на название игры. Оно гласило:

«Университетские тривиумы».

— Не годится, — поднял руку один из сидевших в ближайшем кружке. — Он не может махать двуручным мечом в доримской Британии.

Один из сидевших нахмурился.

— Это почему же?

— Потому что его изобрели после XII века.

— Так чем же тогда дрались бритты?

— Топорами.

Молодой человек упрямо покачал головой:

— Это мой персонаж, и он орудует мечом.

— Ни в коем разряде, Волчара. Эта игра придерживается исторической точности. Таково правило Номер Три.

— Кто сказал?

— Я, а ты знаешь Правило Номер Один.

Молодой человек вздохнул и покорился:

— Ладно. «Волчара сорвал с пояса двадцатифунтовый боевой топор...»

— Погоди, — первый говоривший снова поднял руку.

— Ладно, ла-адно! Двухфунтовый топор!

Гвен нагнулась и что-то прошептала одному из других игроков. Игрок ей ответил, и Гвен выпрямилась, кивая, но все еще сильно озадаченная.

— О чем шла речь? — спросил Род.

— Я пожелала узнать источник власти меньшего ростом, — Гвен пожала плечами. — Он сообщил мне, что та дана потому, что он... милорд, что такое «дээм»?

— «Дээм»* [10]? — нахмурился Род. — По-моему, это такое латинское слово означавшее «день», милая.

— Проиграл! — рядом с ними Йорик с досадой хлопнул по машине. — Черт ее побери, это уже чересчур! Три проигрыша подряд и все в три хода!

Около него мигом очутился аккуратно одетый человек:

— Я Алкин Ларн, управляющий. У вас какие-то трудности с играми, гражданин?

— Безусловно, — Йорик кивнул на машину. — Вы знаете, как эта штука дает игроку три попытки на каждую игру? Ну так я ни разу не миновал первого препятствия! По-моему, у нее сломан джойстик!

Управляющий встал к машине и сунул в щель кредитную карточку.

— Позвольте мне посмотреть... — и принялся играть.

— Ничего себе радостная встреча на Земле, черт возьми, — фыркнул Йорик. — Вот ведь, я только-только прилетел с внешних планет, ну, знаете, с Вольмара, Отранто, и встретил в баре парня, который порекомендовал мне именно эту галерею, и поэтому я пришел сюда вкусить земной светской жизни, и что же происходит? Эта машина обыгрывает меня вчистую!

Род неистово делал ему знаки помолчать.

Управляющий застыл, глядя на экран. А затем с вежливой улыбкой посмотрел на Йорика.

— Возможно, вы в чем-то правы насчет этой машины, сэр. Я определенно вам устрою возмещение ущерба, рекомендация вашего знакомого — именно то, что я всегда надеюсь услышать. Не хотите ли пройти в задние помещения и попробовать действительно продвинутые игры?

— Отлично, — усмехнулся Йорик. — Только отведите меня к ним.

Роду думалось, что Йорик вряд ли наберет множество очков, даже на детском уровне.

Но управляющий выудил из комбинезона табличку «АВТОМАТ НЕ РАБОТАЕТ», повесил ее на машину, и повернулся уходить. Йорик повернул следом за ним.

Шорнуа и Род переглянулись друг на друга со смесью страха и недоверия.

— Досель мы всегда доверяли ему, — напомнила им Гвен. — С чего же нам мнить, будто ныне он ошибся?

— Довод, — вздохнул Род, — и должен признать, что мы не видим никакого несущегося на нас эскадрона охранников. Пошли.

Они повернулись и последовали за Йориком и Ларном.

— В продвинутых играх, должен вас предупредить, — говорил между тем Ларн, — и ставки тоже продвинутые.

— О, разумеется, я знаю, что эти машины на самом-то деле всего лишь азартные игры невысокого уровня, — пожал плечами Йорик. — В конце концов, должно же и правительство получать доходы, не так ли?

— Оно определенно получает, — мрачно отозвался Ларн, — шестьдесят процентов всей прибыли от игр.

Йорик кивнул:

— Но вам удается прожить и на оставшиеся сорок процентов?

— Неплохо живется, — Ларн открыл дверь в задние помещения, — но у меня нет никаких помощников, только два ночных управляющих. Вы только что прилетели с Отранто и сразу же пошли в галерею игр?

— Что я вам могу сказать? — пожал плечами Йорик, проходя через дверь.

— Мы устали от готического мотива.

Род посторонился, пропуская дам, а затем последовал за ними, чувствуя себя так, словно заходит в западню. Ларн закрыл за ним дверь.

Гвен огляделась кругом, воззрись на стены.

— Столько книг!

Шорнуа разинула рот:

— Зачем? Почему бы просто не хранить их в кубиках?

— Книги во многих отношениях удобней, — Ларн прошелся кругом перед ними, показав на стул и стол с лампой. — Но главная причина — это атмосфера. Здесь можно спрятаться от окружающего мира, и примерно двадцать процентов наших посетителей пользуются этой возможностью.

Род все еще оглядывался кругом:

— Я не вижу ничего кроме книг, где же игры?

— Весь азарт этой игры в том, поймают нас или нет, — ответил управляющий. И прошел мимо них, сделав знак следовать за ним.

Они последовали мимо шести человек, сидящих за круглым столом. Самый старший из них говорил:

— Ладно, Джерри, но ты исходишь из того, что предлагаемая Платоном распрекрасная справедливая политическая система допускает к власти представителей всего населения.

Джерри нахмурился:

— Но ведь у него сказано именно так, не правда ли?

— Да, — ответил другой студент, — но отнюдь не так обстояло дело в реальном городе, том, который послужил ему моделью его государства.

— Как так? — нахмурился Джерри.

— В том населении числилось и великое множество рабов, — ответил третий студент, — а их представителей к власти не допускали.

Ларн провел их в комнатушку площадью шесть на шесть футов с прозрачными стенами, столиком и единственным стулом. Он закрыл за ними дверь и объяснил:

— Это кабина для научной работы: звуконепроницаемая, так чтобы студента не отвлекали дискуссионные группы.

— Эти ребята, там, добровольцы? — спросил Род.

Ларн кивнул.

— Игры им уже наскучили. Извините, что вынужден подвергнуть вас этому, — он вытащил из кармана маленький прямоугольник и провел им над телом Рода, с головы до пят, примерно в шести дюймах перед ним. — Повернитесь, пожалуйста, кругом.

Затлело возмущение, но Род подчинился. В конце концов, ведь о помощи-то просил он.

— Порядок. Спасибо, — Ларн повернулся к Гвен. — Если вы не против, миз?

С уст Рода чуть было не сорвался гневный отказ, но Гвен бросила на него быстрый, умоляющий, решительный взгляд, и он проглотил невысказанные слова.

Ларн просканировал Гвен спереди и сзади. А затем Шорнуа и Йорика.

Наконец, он кивнул и сунул прямоугольник обратно в карман.

— Отлично, клопов нет.

Гвен непонимающе нахмурилась.

— Подслушивающих устройств, — объяснила Шорнуа. — Слежки.

Губы Гвен изобразили:

— О.

— Вы уже должны бы узнать обстановку, майор, — сказал Йорик, глядя на него ровным взглядом.

Род, нахмурясь, встретил этот взгляд. А затем глаза у него расширились, и он резко повернулся к управляющему:

— Господи боже! Вы — выпускник Чолли Бармена!

Управляющий кивнул:

— А наши великие и славные хозяева Пролетарского Единоначального Содружества Терры постановили, что все должны обучаться лишь основам чтения, письма и арифметики. О, очень небольшому числу очень талантливых учеников будет разрешено закончить среднюю школу, а может даже и колледж: любому обществу требуется по крайней мере немного людей для поддержания в рабочем состоянии механизм и сбора налогов, но огромное большинство никогда не научат читать ничего, кроме указаний на пакетах с пищей.

Йорик кивнул.

— И, странное дело, дети высокопоставленных чиновников ПЕСТа уже почти все включены в то небольшое число «очень талантливых», избранных обучаться в школе.

— Несмотря на то, что родители некоторых из них полные идиоты, — процедила сквозь стиснутые зубы Шорнуа.

Род воззрился на управляющего:

— Вы идете на немалый риск.

Ларн улыбнулся.

— Полагаю, хороший адвокат мог бы меня вытащить. Все те игры там всего-навсего машины. Посетители, может, и учатся, но никто их не обучает, верно? И за час они научатся очень немногому.

— Разумеется, но они проводят за ними столько часов, что волей-неволей научатся!

Ларн кивнул.

— И будут продолжать учиться, надеюсь, до конца жизни. Все лучше, чем проводить все свои дни, имея за душой не больше, чем начальное образование, дозволяемое законом.

Род нахмурился:

— И сколько из них переходит от игр к задней комнате?

— Всего около двадцати процентов. Большинство из них вполне довольствуются играми, вот почему нам приходятся постоянно придумывать все более и более сложные. Но с помощью игр, 3МТ боевиков и кубиков с записями песен мы, думается, даем хорошее, прочное, элементарное образование примерно трети населения.

— Сие наверняка замечательно, — сказала Гвен. — Однако, ужель вы ничему более не можете обучить их?

Ларн покачал головой:

— С помощью той техники обучения, какую мы покамест разработали; нет, хотя как я понимаю, какой-то знакомый Чолли пьяный поэт придумал какие-то новые подходы к боевикам, благодаря которым можно будет доносить до зрителей отвлеченные понятия. Но, по-настоящему, ограничивает необходимость научиться рассуждать, а тут требуется для руководства живой учитель.

— Однако, дабы вы могли так руководить ими, вы должны приводить их в сие место обучения.

Ларн кивнул:

— Тех немногих, у кого развивается настоящее интеллектуальное любопытство тихо проводят сюда, к книгам, где учителя могу направлять их чтение и развивать посредством дискуссии их способность мыслить. Образование всегда, в конечном итоге, сводится к живому учителю непосредственно тут, с учеником, ничто не может по-настоящему заменить человеческий ум.

— А коль скоро они начали учиться думать, — заключил Род, — они не слишком склонны выдавать вас?

— Да, не очень-то, — улыбнулся Ларн. — Но если нет, то всегда есть адвокат.

— Но адвокат не сможет вас вытащить, если дело вообще не дойдет до суда, — тихо произнесла Шорнуа.

Ларн снова кивнул:

— Есть такая небольшая трудность. ПЕСТ намерен добиваться соблюдения законов, даже если нет уверенности в виновности данного лица. А если при этом на каждых трех виновных и сажают одного невиновного, то кого это волнует?

— Никого из тех, кто идет в счет, — проворчал Род.

— Это значит, никого из высокопоставленных чиновников ПЕСТа, — добавила Шорнуа.

— За исключением, — поднял указательный палец Йорик, — за исключением того, что их вовсе не намерены сажать, тюрьма слишком дорого обходится. Куда дешевле просто ликвидировать их.

— Придает очень богатое значение слову «наказание», не так ли? — мрачно улыбнулся ему Ларн. — Однако, все-таки есть надежда, если это можно назвать надеждой. У нас все еще хватает работы, которую дешевле выполнять вручную, чем с помощью машины, покуда не приходиться платить рабочим.

— Труд осужденных, — кивнул Йорик, плотно сжав губы. — Ну, полагаю, это все же лучше смертной казни.

— Не буду слишком уверен. Лично я предпочел бы не выяснять на собственной шкуре. Так что давайте, ребята, поможем вам и двинем дальше. Как я понимаю, судя по переданным 3МТ бюллетеням, за вами гонятся охотники, а я не в восторге от мысли увидеть их в числе своих завсегдатаев.

— Гоняются, — подтвердил Йорик. — Но за ними стоят шпионы ПЕСТа. Они пытаются ликвидировать нас.

— Вступайте в клуб, — фыркнул Ларн.

— Я вступила, — лицо у Шорнуа застыло. — Но начала понимать, что их «более действительное правительство» станет, в конечном итоге, сплошным угнетением, и поэтому вышла из него.

Ларн покачал головой:

— Из Службы Безопасности есть только один выход.

Шорнуа кивнула:

— Именно его-то они и пытаются устроить.

Ларн воззрился на нее. А затем мрачно улыбнулся:

— Ну, это прекрасно все объясняет. Однако не могу придумать, чем же я смогу помочь, мы не можем спрятать вас больше, чем на несколько часов, слишком рискованно. Как насчет быстрой гримировки?

— Это поможет, — кивнул Йорик. — Но, видите ли, на самом то деле нам нужно ничто иное, как попасть в центральную штаб-квартиру ПЕСТа.

— Что!!?

— Знаю, знаю, — поднял руку Йорик. — Но мы, понимаете ли, застрявшие путешественники по времени, и нам думается, что где-то в лабиринтах ПЕСТа спрятана машина времени.

С минуту Ларн лишь глядел на него во все глаза, а затем пожал плечами:

— Почему бы и нет? Ведь я же верю, что народным массам можно дать образование, не так ли? Но у них там, ребята, внешняя стена и внутренняя стена, а все ворота охраняются лазерами, открывающими огонь, если не нажмешь нужную кнопку. Посадочная площадка на крыше здания со всех сторон окружена бластерами и дюжиной живых охранников круглые сутки. Я мог бы и дальше расписывать, но, думаю, вы уловили суть, единственный способ попасть в ШК ПЕСТа, это быть привезенными туда в... качестве арестанта.

Йорик посмотрел на Рода. Род посмотрел на Гвен. Они вдвоем посмотрели на Шорнуа. Все четверо с трудом сглотнули и кивнули.

— Ладно, — сказал Йорик. — И как же нам совершить преступление?

— Мы, знаете ли, могли и сами до этого додуматься, — проворчала Шорнуа, когда они шли по площади.

— Но не додумались, — напомнил ей Род. — И это показывает, что мы нуждались в помощи.

Шорнуа покачала головой:

— Все равно, не нравится мне это. Давать себя схватить противоречит всей моей тренировке.

— Да, но это яркая новация, — указал Йорик. — При таком подходе, давание себя схватить позволяет вам сохранить контроль над ситуацией.

— Говори-говори, — проворчала Шорнуа, — возможно, ты и убедишь меня.

Йорик покачал головой:

— Нет времени. Если мы намерены это сделать, нам надо сделать это сейчас. — Он поотстал от товарищей и, прежде чем трое других сумели толком понять, что же он делает, пещерный житель показывал на них и кричал:

— Вот они!

Все, шедшие по площади в обоих направлениях, остановились и уставились на них.

Род ощутил знакомое тоскливое сосание под ложечкой и зуд между лопаток, куда, как он просто знал, кто-то нацеливал бластер.

— Теперь уж слишком поздно, — проворчал он. — Придется пройти через это! Бежим!

Они рванули с места, как в спринте.

Позади них Йорик кричал:

— Хватай их! Это Враг Общества Номер Один, оба тут! И Враг Общества Номер Два! Неужели вы не видели их по 3МТ?

Но прохожие лишь таращились на него, а затем на улепетывающую тройку.

В глазах у них тлел страх.

— А, черт бы побрал их всех! — прорычал Йорик. — Если хочешь сделать что-то как надо... — и побежал следом за Родом и дамами, воя:

— Остановите их! Остановите!

Он сумел догнать их прежде, чем, наконец, появилась Служба Безопасности. Даже тогда ни один прохожий ничего не сделал кроме подпирания стенки, а большинство из них лишь чуть ускорило шаг, опустив головы и сгорбив плечи.

Но Служба Безопасности выскочила, наконец, из-за угла, и передние припали на одно колено, нацеливая бластеры.

— Вот это не годится! — заорал Род, и Гвен посверлила бластеры взглядом достаточно долго, чтобы ее спутники могли атаковать.

Захваченные врасплох охранники чуть было не начали отступать, но затем сработал рефлекс, когда Йорик вмазал одному охраннику кулаком в живот, а Шорнуа рубанула другого ребром ладони по ключице. Они чисто рефлекторно блокировали удары, а тут уже подключились и их коллеге.

Гвен догнала своих и развернулась, став спина к спине с Родом, когда тот бешено парировал и наносил удары. Ей удавалось остановить всякий удар, нацеленный ему в спину, и если тонкой женской ручке не полагалось бы суметь отбить обрушивавшийся на нее взятый за ствол бластер, то кто б заметил?

Шорнуа наносила удары ногами и ребрами ладоней с полной отдачей, и окружавшие ее трое охранников держались на почтительном расстоянии, но они следили, дожидаясь, когда она откроется, и не переставали наскакивать с быстрыми ударами. Иногда ей удавалось поймать их, но они тоже были профессионалами.

Йорик схватил охранника за руку и за ремень и бросил на одного из его коллег, но третий обхватил его рукой за шею и рванул назад. Йорик упал на колено и накренился обратно вверх, сгибаясь, слишком быстро, чтобы охранник сумел сделать контрход. Он перелетел через голову Йорика, но еще один охранник нанес Йорику сокрушительный удар в лицо, когда тот встал.

Уголком глаза Род увидел, как рухнула Шорнуа. Желудок у него сжался от страха, когда он подумал: «Вот и все, милая, оглуши их, если они попытаются нас убить, или даже если они обнаглеют!»

— Да, милорд, — ответила ее мысль. Она отбросила свою защиту, закрывая глаза, и начала падать как раз перед тем, как ее настиг удар.

Затем Рода трахнуло по черепу чем-то тяжелым, и опаляющая боль объявила о наступлении темноты.

Он очнулся с бушующей в голове болью и наждачно-сухим горлом.

Разлепив чуть-чуть веки, он огладелся. Увидел он лишь белый кафель, а поверхность под ним была холодной, очень холодной. Он дал голове перекатиться набок и увидел прикрученных к стальным плитам Йорика и Шорнуа, с запястьями, прикованными около голов. Когда он посмотрел, Шорнуа моргнула, зажмурила глаза, а, затем с трудом приоткрыла их. Лежавший за ней Йорик наблюдал за ним с угрюмым видом.

Роду потребовалась какая-то секунда, пока его окатывала огромная волна облегчения. Затем он пристально посмотрел на Шорнуа и вопросительно поднял бровь. Она сощурилась от боли, но кивнула. Лежавший за ней Йорик пожал плечами.

Так. Значит с ними все в порядке. Теперь когти страха могли разжаться. А где же Гвен? Ей полагалось оставаться все время бодрствующей, прикидываясь потерявшей сознание.

Он услышал позади тихий стон.

Род быстро повернул голову и скривился от боли, но открыл глаза пошире.

Он увидел Гвен с закрытыми глазами. Неистово пощупав у нее в мозгу, он обнаружил что тот спит и плывет, борясь с волнами, дрейфуя по морю наркотиков.

В нем вспыхнула ярость, но он боролся, удерживая ее в себе. Пока рано. Скоро, но пока рано. Еще не время.

Гнев немного спал, достаточно, чтобы он заметил поблизости голос, говоривший:

— Но почему никто из них не применил какой-нибудь из тех фокусов, о которых мы слышали?

— Применили, — отрезал другой голос. — Они заморозили бластеры.

— Ладно, допустим, один они провернули. Но только один! Судя по тому, что я слышал об этой шайке, в их арсенале имелась сотня подобных штучек!

— Значит, они испугались, — прорычал второй голос. — Или, может быть, их фокусы и в самом деле состояли лишь из кучи приборчиков, какой бы там суеверной брехни ты ни наслушался!

— Тогда где же они?

— В утилизаторе отходов, дубина! У них иссякла энергия, и эта деревенщина выбросила их! А теперь, не хочешь ли заткнуться и заняться выяснением, а что им известно об этих приборчиках?

Другой что-то буркнул и повернулся. Увидев, что трое из четверки смотрят на него, он резко остановился.

— Бруно!

Бруно обернулся.

— Чего? А, они очнулись! Ну разве не замечательно! Ладно, ребята, позвольте мне объяснить: вам предстоит рассказать нам все, что вы знаете о тех примененных вами приборчиках, особенно о том генераторе силового поля и поля невидимости. И, конечно же, все об этом революционном подполье, на которое вы работаете. Если вы не захотите говорить, то вам предстоит перенести страшно много мук, и, в конечном итоге, вы нам все расскажете, можете не сомневаться.

— Пппочему... почему не применить наркотики? — Шорнуа все еще щурилась от головной боли.

— Потому что это куда менее забавно, — усмехнулся Бруно. Он поднял голову и увидел направление взгляда Рода. — Нет, не ждите от нее какой-либо помощи! У нас имелись насчет нее свои сомнения, и поэтому мы оглушили ее с помощью наркотиков. Она не очнется еще дюжину часов, — он умолк, сузив глаза и пристально глядя на Рода. А затем кивнул и двинулся вперед. — Начнем с тебя, и старомодными методами.

Род почувствовал, как чьи-то руки расковали его кандалы. Он неистово поспешил отступить в глубину собственного мозга, вспоминая внешность-аналог, которую его рассудок придал ему для царства между вселенными через которое они путешествовали из Тир Хлиса. Он знал, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем начнется избиение, а при такой сенсорной стимуляции ему никогда не достичь транса.

Но он сумел войти в него: осознание своего тела растаяло, словно поднятое к потолку. Сквозь окружающий его лимб он мысленно потянулся, нащупывая разум Гвен. Вот он, утлое суденышко на волнах Непенте, спящий, удаленный. Род осторожно переместился поближе, слился, сплавился в одно целое и переместился внутрь ее разума.

«Проснись, — подумал он. Если ты не очнешься, нам всем конец. Возможно я и сумею отправится с ними один, но может и нет», — ему было больно говорить это, но приходилось.

Он смутно ощутил какое-то шевеление, но связь пропала.

«Они могут нас убить, — подумал он. — Мы можем так никогда и не проснуться».

На этот раз пришел ответ — единственная мысль: «Вместе».

Род с силой натянул узду раздражения, напоминая себе, что женский романтизм не бывает совершенно неисцелимым. Если этот основной инстинкт мог быть предан забвению, то существовал и такой, с которым такого случиться не могло. Он мрачно мысленно нарисовал картину Магнуса, прижимающего к груди плачущую Корделию, в то время как угрюмо насупившийся Джефри обнимал не плачущего, но испуганного Грегори.

«Одни, без нас, — подумал он. — Ты можешь стерпеть мысль оставить их чужим людям?»

У него возникло такое впечатление, как будто какой-то титан подымается из вод оглядеться кругом. А затем накатила она, ярость, нараставшая словно обвал.

Род выскочил и выскочил очень быстро. Лимб вдруг показался самым безопасным местом.

Но Гвен пробудится, и будет в одиночку драться с этими садистами. Он стянул себя вниз, заставив себя осознать свое тело...

И оно ударило. Болью. Болел каждый квадратный дюйм тела, а некоторые его участки казалось горели. Он мгновенно очнулся, видя, как Бруно с отвращением бросил его обратно на стальную плиту.

— Этим мы ничего не добьемся! Мог бы поклясться, что это парень даже не соображает! Сходи-ка за зондами, Гарри!

Ярость нарастала, бешеный гнев на двух скотов, так измывавшихся над беспомощным телом Рода! И они собирались сделать тоже самое и с его друзьями, и с его женой! Ярость поднялась и Род приветствовал ее, черпая в ней нужные ему силы.

Но рядом с ним разорвались, словно гранаты, кандалы, их тела, казалось, действительно на мгновение сплющились, прежде чем они соскользнули на пол.

Гвен повернулась, излучая гнев:

— Они изранили тебя! — вскрикнула она и начала ощупывать и зондировать тело Рода. Всюду, где касалась ее рука, боль спадала, когда нейроны прекращали гореть. Но еще пока она это делала, помещение наполнил полный муки вой, а затем наступила тишина.

Шорнуа в ужасе уставилась на стены.

— А что это там такое, черт побери?

— Люди, кои наблюдали за нами, оставаясь невидимыми, — ответила Гвен. — А услышанное вами дошло через устройство, кое у них имелось, буде им понадобится поговорить с находящимися в сей камере. Теперь они, конечно, спят.

— Конечно, — онемело повторила Шорнуа.

— Я б выхаживала тебя целую неделю, если б могла, — мягко сказала Гвен. — Однако не могу, и ты должен подняться и помочь мне.

— О, никаких... у-у!.. проблем. Нет, теперь я могу встать на ноги, ощущая боль во всех сочленениях, но в рабочем состоянии, — он, однако, продолжал держать ее за руку.

Гвен навела взгляд на запястья Шорнуа, и ее кандалы взорвались. Та уставилась на них, а потом помассировала запястье убедиться, что они остались нетронутыми всей этой силой. Пока она это делала, еще два взрыва сорвали железо у нее на голенях.

— Остерегайтесь шрапнели, — тихо предупредил ее Йорик.

— Я остереглась, — подняла на него взгляд Гвен. — В тебя ведь не угодило ни одной, не так ли?

— Ни капельки, — заверил ее Йорик.

Гвен кивнула и прожгла взглядом его наручники. Они разлетелись, а затем и оковы у него на ногах.

Он встал, разминая кулаки.

— Уходим?

Гвен кивнула и повернулась к двери камеры.

— В какой стороне, муж?

Род нахмурился, глядя остекленелыми глазами в пространство, когда открыл свой мозг мириадам мыслей, которые вертелись и крутились по всему окружающему их огромному комплексу. «Вниз, ее поместят глубоко внизу, для защиты... Вот!» — он уловил мысли кого-то думающего на этих мыслях... да, «вперед» означало в будущее — 3511 г., время позже того, когда жил сам Род. Он удовлетворенно кивнул и мысленно потянулся соприкоснуться и слиться с разумом Гвен, ведя ее, показывая ей.

— Да, я вижу, — кивнула она. — Тогда идем же, муж.

Дверь вылетела в коридор, оборвав петли и засовы, словно перетертую веревку. Йорик и Шорнуа в шоке уставились на нее.

— Она рассержена, — объяснил Род. — Догоняйте, ребята.

Те прыгнули, чтобы не отстать от Гвен, и вокруг них возник знакомый муар. И как раз вовремя, стоявшие снаружи четверо караульных в тревоге подняли головы, а затем заорали и отпрыгнули назад, выхватывая бластеры.

Бластеры вспыхнули пламенем у них в руках.

Они взвыли, отшвыривая от себя эти факелы, дуя на ожоги. Гвен игнорировала их и продолжала двигаться дальше. Трем остальным пришлось поспешить, чтобы не отстать от нее.

Шорнуа все еще таращилась, оглядываясь на оставшихся позади часовых, а затем повернула голову и посмотрела на Рода:

— Но она же самая нежная душа, какую я когда-либо встречала!

— Я же вам сказал, — нетерпеливо бросил Род, — она рассержена.

Им преградила путь железная решетка. Гвен прожгла ее взглядом, и та разлетелась на осколки. Она промаршировала сквозь стальной дождь ее кусков на пересечении двух коридоров. С обоих сторон полыхнуло огнем бластеров.

Пузырь вокруг них на какое-то время засветился, прежде чем бластеры взорвались в руках охранников. Те завопили и бросились прочь. Гвен промаршировала дальше.

— Э, мне очень неприятно быть неделикатным, — обратился Йорик, — но...

— Потому что она меня любит, — ответил Род. — Кроме того, я и сам, знаешь ли, обладаю кое-какими силами. Я смог бы выжить достаточно долго, чтобы выбраться за пределы досягаемости.

Они свернули на лестницу. Когда они спустились по ней, то увидели внизу дюжину молодчиков, преградивших им путь железными сетями. Гвен сузила глаза, и железо запылало, раскалившись добела. По сетям пробежали языки пламени, и охранники с проклятиями выронили их. Гвен устремилась вперед, и силовое поле врезалось в эту дюжину молодчиков, сметая их с пути словно бульдозер. Некоторые из них вопили, когда их шмякало о стену, но Гвен не обращала ни малейшего внимания.

Они свернули за угол в широкий коридор. Двадцать человек выстроились в два ряда перед высокой двухстворчатой дверью: один ряд, припав на колено, а другой стоя с бластерами наизготовку.

Бластеры расплавились у них в руках.

Они отбросили их, воя от боли, как раз перед тем, как дверь позади них разлетелась на железные опилки. Охранники отпрыгнули в сторону, в ужасе глядя на случившееся. Железные опилки плавно осыпались на пол.

Гвен прошла через дверь.

Там стоял один единственный техник у стены, полной клавиш, кнопок и ползунов, с устроенной в ней открытой нишей шириной в шесть футов. При виде их рот у него растянулся в гримасе ужаса, но он резко повернулся и забарабанил по кнопкам и клавишам.

Гвен прожгла его взглядом.

Невидимая рука рванула техника кверху, вознеся на три фута над полом.

Внезапно он обмяк, потеряв сознание, и невидимая рука уронила его на пол неаккуратным узлом грязного белья.

— Он спит, — объяснила Гвен. Окружавший их муар исчез.

Йорик метнулся к стене и принялся чего-то вертеть и выстукивать.

Род стоял, бессильно уронив руки в запоздалой реакции. Лишь однажды ему доводилось прежде видеть Гвен в настоящей вздымающейся ярости, и тогда против нее было направлено куда как меньше мощи.

— Ты истинно ведаешь, как действует сие устройство? — требовательно спросила Гвен у Йорика.

— Не дрейфь, — отрезал Йорик. — Стандартные положения я знаю наизусть.

— Но это же не ваша модель, — возразил Род.

— Да, — согласился Йорик. — Это копия. Кто, собственно, по-вашему, изобрел эту проклятую штуку? — он повернул последнюю ручку. — Вот! Это дата! — толкнул ползун. — Это местоположение! — отстучал по клавишам в секвенцию. — Это код безопасности! И инструкция забыть! — ударил по массивной кнопке. — А это контроль времени задержки! Все внутрь! Через минуту она сработает!

Разбитый дверной проем заполнил массивный силуэт.

— Лазерная пушка! — заорала Шорнуа.

— Быстро, быстро! — Род разве что не швырнул ее в шестифутовую нишу.

Йорик прыгнул следом за ней, а за ним Гвен. Род вошел сразу за ней. И обернулся обратно, как раз когда пушка развернулась, наставив на него свое огромное жерло. Род уставился на грядущую погибель.

Грядущая погибель внезапно покорежилась, вывернулась и по ней пробежали крутящиеся цвета муара. Гвен сжала ему руку обоими своими.

— Сие поле — самое толстое, какое я только могу создать. А теперь, муж, одолжи мне твои силы!

На это потребовался какой-то миг. Во время того марша из камеры пыток кругом плавало столько энергии, и она так страшно много узнала об электронике! Но после этого мига Род сумел вспомнить девушку в стоге сена, мать с младенцем на руках, нежную подругу, и его мысли потекли и слились с ее мыслями.

— Тридцать секунд, — простонал Йорик.

Силовое поле озарила струя рубинового света.

Весь дверной проем затянуло завесой пламени. Оно бушевало и извивалось, скручиваясь в спирали: не в единой вспышке, а в бесконечной беснующейся ярости.

На лбу у Гвен выступил пот. Она еще крепче сжала руку Рода. Род отдал ей всю имеющуюся у него энергию, всего себя.

Она побледнела, вся дрожа.

Его затопила забота и перелилась в нее — забота, нежность, любовь.

Его опалил жар, полдень в Сахаре, духовка, пышущая огнем топка.

Шорнуа охнула, а Йорик простонал:

— Десять секунд.

Это были десять секунд вечности, десять секунд мук, десять секунд тошнотворного понимания, что на этот раз они, вполне возможно, и не сумеют выкрутиться, но это были десять секунд, продлившиеся как раз достаточно долго, чтобы их разумы полностью слились, и чтобы Род понял посреди этой геенны огненной, что она по-прежнему остается той же самой любящей подругой, и что она по-прежнему его личный интерес, когда их окутало пламя...

Пол накренился, бросив их друг на друга и в нишу хлынул воздух, блаженно прохладный. Ошеломленный Род выпрямился, цепляясь за Гвен, постепенно осознавая, что пламя пропало, что он глядит на огромное помещение, заполненное рядами лабораторных столов, заставленных электронным оборудованием, огромными платяными шкафами и высокими лабораторными шкафами...

И прямо перед ним стоял невысокий худощавый человек в белом лабораторном халате, с гривой седых волос и орлиным лицом на слишком большой голове. Он посмотрел на них таким пронзительным взглядом, что Род чуть не содрогнулся, хотя ему уже доводилось прежде выносить этот взгляд.

Но он собрался, расправил плечи и сделал глубокий вдох, а затем осторожно вышел из машины времени и произнес:

— Доктор Мак-Аран, если я не ошибаюсь.

Они сидели за круглым столом, потягивая укрепляющий напиток (крепость в сто градусов). Вокруг них в большом зале стояло множество других столов, за которыми собирались дискуссионные группы, состоящие из самых разных людей. Египетские писцы якшались с паладинами девятого века, шумерские крестьяне болтали с бюрократами династии Мин. Весь зал являл собой славную смесь эпох и стилей, место встречи веков в буйстве красок, с безостановочным гудением разговора на пиджин-инглише, в котором Род лишь еле-еле узнавал предка английского языка своего собственного века.

Он внимательно нахмурил брови при последнем замечании Мак-Арана.

— Ну, разумеется. Конечно, я понимаю, что Грамарий является решающим фактором. Если на нем сложится конституционная монархия, то он сможет обеспечить ДДТ теми средствами связи, которые понадобятся для поддержания жизни демократии.

— Не только поэтому, — сказал Мак-Аран. — Ваши соседи не станут задирать нос, майор. Они будут покидать родную планету, очень многие из них, и будут влюбляться и жениться там, куда они отправятся. Через тысячу лет примерно половина народа в Земной Сфере будет состоять из телепатов благодаря вашим людям.

Род лишь уставился на него во все глаза. Он почувствовал, как рука Гвен стиснула ему ладонь, и ответил ей тем же.

Мак-Аран небрежно отмахнулся от этого последнего землетрясения.

— Но, в действительности, это дело второстепенное. Настоящий вклад Грамария будет заключаться в стирании этой возникшей у нас искусственной дихотомии между интуицией и интеллектом, гуманитарностью и технологией. Ваш местный капитул ордена св. Видикона — передовой отряд той революции, но он просто оформляет место, культивируемое всем вашим народом с тех пор, как он высадился на Грамарий. Конечно, они рассматривают это лишь как магию и механику — и не видят абсолютно никаких причин, почему бы одному лицу не быть одаренным и в той и в другой области.

Род перевел взгляд на Гвен.

Сбитая с толку, она огляделась кругом, а затем снова посмотрела на него.

— Милорд?

— Э... ничего. Поговорим об этом позже, — он положил ее ладонь к себе на сгиб локтя и крепко держал ее другой рукой, когда снова повернулся к Мак-Арану. — Ладно, допустим, что Грамарий крайне важен для будущего демократии, а может, даже и для будущего человечества в целом. Так какое же это имеет отношение к вашей отправке на одиннадцать столетий в ваше будущее всего лишь для встречи со мной?

Мак-Аран, похоже, почувствовал себя немного неуютно.

— Ну, на самом то деле я отправился лишь к машине времени, которая доставляла вас сюда. В данный момент, майор, вы пребываете в двадцатом веке — технически.

Род задвинул челюсть обратно на место.

Йорик стер это затруднение:

— В действительности, майор, это не имеет значения. Эта база путешествий по времени могла быть размещена в любом веке. Фактически, с ней так и обстоит, просто она постоянно продвигается через все Четвертое тысячелетие. И мне было столь же легко установить координаты для этого века, как и для того, в котором мы пребывали. Фактически, даже легче, уж эти-то я запомню. Их быстрее отстучать, когда торопишься.

Род покачал головой.

— Ладно, раз ты так говоришь. Но...

— Почему я захотел встретиться с вами? — Мак-Аран носил на лице свою мрачную улыбку. — Ну, я ведь столько слышал о вас, майор.

— Великолепно. Можно мне изложить, как все это выглядело с моей точки зрения?

— Нет. Потому что если Грамарий — решающий фактор в развитии демократии, то вы — решающий фактор в развитии Грамария.

Род замер. Гвен глядела на него широко раскрыв глаза.

— Я?

Мак-Аран кивнул.

— А почему не она? — Род ткнул пальцем в сторону Гвен. — Она по меньшей мере такая же мощная, как и я! И сделала для наставления Грамария на путь к свободе ничуть не меньше моего!

— Да, однако я повенчалась с твоим делом только потому, что повенчалась с тобой, — тихо проговорила Гвен. — И продолжала бы служить ему, даже если бы, не дай бог, лишилась тебя. Однако, если бы я так и не узнала тебя, то даже не подумала о сем.

Мак-Аран вновь кивнул.

— Она выросла в средневековой монархии и не имела даже самого смутного представления о демократии. Его там никто не имел, за исключением тоталитаристов и анархистов из будущего, которые вернулись в прошлое для подрыва сил Грамария.

— И если бы эти ребята из будущего не умыкнули вас обоих в прошлое, она бы так ничего и не узнала о развитии технологии, — добавил Йорик.

Гвен покачала головой.

— Тебе никак не уклониться от сего, милорд. Может ты и не тот, кто пожнет плоды, но ты тот, кто посеял семя, — она покраснела, улыбаясь, и повернулась к Мак-Арану. — А сие напоминает, что вы не сказали, какую роль сыграют в сем наши дети.

— Огромную, — заверил ее Мак-Аран. — Но она лишь продолжение того, что делаете вы с мужем. Мне следовало бы сказать: продолжение и расширение, ведь их четверо, и каждый из них, повзрослев, будет посильнее любого из вас. И все же, они лишь продолжат начатое вами, — на лице у него снова вытравилась ледяная улыбка. — Пусть даже не совсем понимая этого.

Этот обмен репликами дал Роду время оправиться. Он сделал глубокий вдох:

— Но это все равно не говорит мне, что же я делаю здесь, болтая с вами.

— Вам обязательно надо разжевать, — проворчал Мак-Аран. — Я хочу убедиться, на какой вы стороне.

— Как на какой... конечно, на стороне демократии. — Мак-Аран лишь рассматривал его сверкающими глазами. — ...Нет, — медленно проговорил Род, признавая наконец произошедшую в нем перемену, — на стороне Грамария.

Мак-Аран кивнул.

— Но демократия и есть в лучших интересах Грамария!

— Если вы так уверены в этом, — проскрипел Мак-Аран, — то будете не против вступить в ЗЛОСТ.

С минуту Род сидел не двигаясь, давая потрясению пройти, а затем возразил:

— Я и так уже агент ПОИСКа. Разве это не делает меня присоединившимся членом?

Мак-Аран покачал головой.

— Между этими двумя группами нет никакого официального союза. Только общие интересы. У нас даже нет формальных связей с Децентрализованным Демократическим Трибуналом. Фактически, обе организации не знают о нашем существовании, и, честно говоря, нам нравится именно такое положение дел. Поэтому, конечно, одно из обязательств членства — сохранение этой секретности.

— Конечно, — добавил Йорик, — у нас есть лица с двойным членством. Я имею в виду, кроме вас.

Мак-Аран согласился:

— Некоторые из наилучших наших агентов — оперативники ПОИСКа. У нас есть даже несколько больших чиновников ДДТ и один с другой трибуны.

— Спору нет, должно быть совсем другой, — пробормотал Род.

— Так как же насчет вас? — орлиный глаз по-прежнему глядел на него. — Вы за нас или нет, майор?

Род встретился с пристальным взглядом Мак-Арана и сделал глубокий вдох:

— За вас, но не один из вас. Можете называть меня ассоциированным членом.

С миг Мак-Аран сидел, не двигаясь, а затем кинул:

— Главное что вы за нас, а не против нас, — он встал, протягивая руку. Род встал и пожал ее. Его изумило то, какой хрупкой и тонкой показалась рука ученого.

Но Мак-Аран кивал и снова улыбался.

— Рад заполучить вас, майор. А теперь, вы хотели бы вернуться туда, откуда прибыли?

— В самом деле, — мгновенно согласилась Гвен, — ах, мои малыши!

Род усмехнулся.

— Думаю, с меня хватит высокотехнологического общества еще на дюжину с чем-то лет. Отправьте меня домой.

Мак-Аран повернулся к Шорнуа.

— А чем хотели бы заняться вы, заноза в пятке босой?

— Заноза? — она вскочила на ноги. — За кого вы, черт возьми, себя принимаете, извергая оскорбления, словно лаву?

— За вулкан, на склонах которого живут тираны, — отрезал, прожигая ее взглядом, дон Энгус.

Шорнуа сузила глаза.

— Я сделала ошибку. Она оказалась тяжелой, и при моем содействии пострадало много людей. Но, мне думается, в этом путешествии я расплатилась за некоторые ошибки, даже если Гвен и ее муж помогли мне ничуть не меньше, чем я им.

Улыбка Мак-Арана сделалась язвительной.

— О!.. Так значит вам больше не нравятся диктаторы?

— Да, — отрезала Шорнуа, — особенно на личном уровне.

— Докажите это, — насмешливо бросил Мак-Аран, — вступите в ЗЛОСТ.

Шорнуа уставилась на него, совершенно сбитая с толку.

— Он серьезно, миз, — негромко заверил Йорик.

— Но... но... как же вы можете? — взорвалась Шорнуа. — При всем, что вы знаете, я могу быть одним из самых худших агентов ПЕСТа, какие только есть на свете, пытающимся просочиться в вашу организацию!

Мак-Аран кивнул.

— Возможно, вполне возможно, но будь это так, вы б не помогали на каждом шагу бороться с тоталитаризмом.

— Когда же я это делала? — нахмурилась Шорнуа.

— Когда помогали предотвратить войну на Вольмаре, — напомнил ей Йорик. — И когда помогали нам отбиться от Ивза и его дружков на Отранто. Послушайте, миз, если б вы действительно были агентом ПЕСТа, то при первом же удобном случае вогнали бы Белу Винному нож в бок. Он, по меньшей мере, так же важен для демократии, как и мы.

Род согласился:

— И Чолли Бармен тоже, а вы никогда не подымали на него руку.

— Но... но... я же не знала! Я не знала, что кто-либо из них важен для демократии.

— Да, но знали бы, будь вы, по-прежнему, агентом ПЕСТа. Кроме того, вы помогли Гэллоугласам все преодолеть.

— Только потому, что они понравились — мне лично!

Улыбка Гвен сделалась лучистой.

— И он тоже, — ткнула Шорнуа пальцем в Йорика. — Дело, знаете ли, не только в них!

— Да, знаю, — мрачно сказал Мак-Аран, — и готов поручиться, вы тогда впервые в жизни нашли людей, которые вам понравились.

Шорнуа стояла совершенно неподвижно.

— Я соглашусь на личную преданность, — сказал Мак-Аран, — я всегда соглашусь на нее, предпочтя ее преданности идее, даже если это преданность группе, а не мне.

— Другие ваши люди могут мне понравиться куда меньше, чем он, — медленно проговорила Шорнуа.

— Но, впрочем, опять же, могут и понравиться, — ледяная улыбка вернулась на место. — Почему б вам немного не повращаться среди них, узнать их получше?

— Да, потолкайтесь тут какое-то время, миз! — ухмыльнулся Йорик. — У меня здесь есть кой-какие приятели, которые, думается, вам понравятся.

— Приятели? — ее тон похолодел. — Никаких женщин?

— Конечно, — пожал плечами Йорик. — Как по-вашему мне следовало выразиться, «приятная компания»?

Шорнуа сузила глаза:

— Определенно нет.

— Ладно, в таком случае — друзья. Личность есть личность. Поэтому у меня есть друзья, идет? И я думаю, вы им понравитесь. Лады? Так почему б вам не пойти познакомиться с ними?

— Да, — медленно проговорила Шорнуа. — Да, — кивнула она, — думается, я так и сделаю.

Йорик усмехнулся и предложил ей руку.

Шорнуа взяла его под руку и повернулась к Роду и Гвен.

— Майор, Миледи, очень рада знакомству с вами, — и действительно склонила голову, улыбаясь.

Род усмехнулся, подымая руку:

— До свидания во временных зонах.

Шорнуа усмехнулась, гордо тряхнула головой и быстро удалилась под ручку с Йориком. Они остановились в двух столах от них, где Йорик представил ее небольшой орде монгольских варваров. Она обменялась с ними соприкосновениями ладоней.

Мак-Аран наблюдал за ее уходом с победной улыбкой. А затем снова повернулся к Роду и Гвен, ведя их за собой.

— Именно в этом основа нашей здешней организации, не вписавшихся в общество. Никто из моих людей никогда ни с кем не дружил, никогда не чувствовал себя на своем месте, пока не нашел нас, — он чуть склонил голову набок. — К вам двоим это, конечно, не относится.

— О, я б так не сказал, — задумчиво произнес Род.

— Вам никогда не доводилось быть ведьмой или чародеем на Грамарии, — согласилась Гвен.

— Может быть, — ледяная улыбка превратилась в веселую. — Очень даже может быть.

Они прошли в помещение площадью тридцать на тридцать футов, сплошь облицованное машинами времени. У одной из них над порталом висела большая табличка сообщившая готическим шрифтом:

Род поднял брови.

— Мы тянем на машину, предназначенную исключительно для нас?

Мак-Аран кивнул.

— Я же вам говорил, что Грамарий очень важен для нас. Она установлена на реальное время, начиная с... — он кашлянул в кулак, — ...с того небольшого инцидента, который у нас вышел с теми неандертальцами.

— Да, — нахмурился Род. — Я давно собирался спросить вас об этом.

— Как-нибудь в другой раз, хорошо? — быстро сказал Мак-Аран. — А в данный момент некоторые люди уже пару недель ждут встречи с вами.

— Да, нам нужно отправиться к ним и побыстрее! — Гвен прыгнула к нему в нишу машины времени. — Отправьте нас к ним тотчас же, доктор, если можно.

— О, я мог бы отправить вас и побыстрей, — Мак-Аран поближе посмотрел на дату. — Я мог бы установить ее на пару недель назад и вернуть вас в тот же вечер, когда вас похитили.

У Гвен загорелись глаза, но Род нахмурился:

— А сколько на это потребуется времени?

— Для настройки машины, всего минута, — ответил Мак-Аран, — но само путешествие займет пару часов, поскольку матрице времени придется перестроиться в иную конфигурацию.

— Я не могу столько ждать, — Гвен сжала руки Рода. — Я нисколько не сомневаюсь, что о них хорошо позаботились в наше отсутствие, и горю желанием увидеть их вновь.

Род пожал плечами:

— Вероятно, им будет полезно побыть немного без нас, особенно ввиду того что их няньки, вероятно, страшно избаловали.

— О! — Гвен зажала ладонью рот, широко раскрыв глаза. — Робин будет гневаться на нас за столь долгое отсутствие!

— Да, но подумай, как он обрадуется, увидев, что мы вернулись!

— В сем есть какая-то доля истины, — Гвен снова повернулась к Мак-Арану. — Отправьте нас сейчас, доктор, умоляю вас!

Мак-Аран пожал плечами:

— Желание клиента — закон.

И протянув руку, нажал кнопку.

Род и Гвен ощутили крутящий крен и только-только справились с тошнотой, когда сообразили, что озираются в сумеречном лесу у спокойной глади пруда.

Род моргнул, в удивлении озираясь кругом:

— Ну и ну! Прямиком обратно к тому симпатичному лесному озерцу, о котором я тебе рассказывал.

— С твоего позволения, я предпочла бы не задерживаться созерцать его, — сказала Гвен, — особенно когда сомневаюсь в порядочности той старой карги, какая поведала тебе о нем, — Гвен обвила руками его шею. — Ах, муж! Мы дома!

— Да! — Род с огромным облегчением прижал ее к себе.

Затем он вспомнил про мощь, с которой она управлялась у него на глазах. Это напомнило ему о том, как много она узнала об электронике, и он почувствовал, как его пронзил холодный страх при мысли о заключении в объятия женщины, способной учинить такой разгром, особенно в виду того, что это был разгром его профиля. И учиняла она его, по меньшей мере, ничуть не хуже его самого.

Она почувствовала эту перемену.

— Муж? Милорд?

Он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки:

— Мы не совсем те же люди, которые отбыли отсюда, не так ли?

— Отчего же так? — воззрилась на него Гвен, пораженная и обиженная. — Мы по-прежнему остаемся самими собой, милорд. Кем же еще мы можем быть?

— Ну, ладно, по-прежнему собой, — проворчал Род. — Но мы изменились. И ты, скажем так, многому научилась по ходу дела.

— Однако сие не изменило ни того, кто я есть, ни моих чувств к тебе, — возразила Гвен. — Нет, милорд, не думаешь же ты, что лишь потому, что я больше узнала или обрела большее умение или силы, то буду меньше любить тебя.

— Да, но это не только знания твоего профиля, — Род подавленно сцепил руки, пытаясь подыскать нужные слова, — ты приобрела знания моего профиля!

Гвен застыла, взирая на него, а затем сказала:

— Ах так. Вот значит в чем дело.

— Да, — признался Род. — Только знания и умения, которыми обладал я и которые отсутствовали у тебя, поддерживали во мне уверенность, что я достаточно хорош для тебя.

— О, какого же ты плохого мнения о себе, Род Гэллоуглас! — она обвила руками его шею и привлекла его голову к себе. — Твоя доброта и твое величие столь мало связаны с твоим знанием или умением, или даже с твоей силой! Ведь у меня вызвала любовь к тебе твоя нежность и заботливость, и сила твоей решимости, что защищает меня и моих! Ведь я люблю тебя, а не твои свойства! — она немного отстранилась от него. — И, по справедливости, ты должен признать, что ты приобрел мои знания и умения, так же как я только теперь приобрела твои.

— Ну, да, — признал Род, — но это иное.

— Лишь в том, что радуюсь такому присоединению, тогда как ты, похоже, страшишься его, — парировала Гвен. — Однако тебе незачем так трепетать, ибо я люблю тебя, ту необъяснимую, невыразимую словами, неописуемую сущность, коя является Родом Гэллоугласом, и только ее! А не твою силу или знания!

А затем она нахмурилась, когда ей пришла в голову новая мысль:

— Или ты меньше меня любишь оттого, что я знаю кое-что из твоей магии?

Род в ужасе уставился на нее. А затем медленно улыбнулся:

— Люблю тебя не меньше, нет, но ощущаю в этом угрозу себе. Однако, уверен, я это преодолею, — он схватил ее за руки. — В конце концов, если ты сумела приспособить магию к развитой технологии, то я научился приспосабливать технологию к магии!

Гвен с серебристым смехом откинула голову назад и не смыкала уст, когда качнулась обратно у нему. Он погрузился в ее поцелуй.

Наконец, он вынужден был сдаться и глотнуть воздуха, хотя и жалел, что не предвидел вовремя предстоящий поцелуй и не успел немного вздохнуть «про запас». Он обнял ее одной рукой за талию и показал на петлявшую по лесу тропинку:

— Нам, знаешь ли, требуется вернуться к детям. Кроме того, дома у нас есть постель.

Она просияла, глядя на него:

— Думаю, милорд, сегодня им придется лечь спать пораньше.

И, рука об руку, они, не спеша отправились домой через лес, бок о бок, разум о разум, лишь изредка останавливаясь просканировать, нет ли ментальных следов какой-нибудь засады.

Они появились в дверях со словами веселого приветствия, но те замерли у них на устах. Пораженный Род уставился на открывшуюся ему сцену. Стол и стулья были отодвинуты к стенам. Большую часть пола гостиной занимал мужчина великанского роста, по меньшей мере восьми футов, а по обеим сторонам от него лежали двое людей нормальных размеров, один в синем балахоне и островерхом колпаке, усыпанном знаками зодиака, а другая смазливая девица лет двадцати с косынкой на голове. Все трое были так плотно обмотаны пеньковой веревкой, что выглядели кандидатами для братского саркофага.

Джефри стоял около великана с дубинкой в руках, Корделия сидела в ногах женщины и негромко напевала, вышивая носовой платок. Магнус стоял, подбоченясь, около колдуна, словно говоря: «А ну, попробуй какие-нибудь чары», а Грегори сидел, скрестив ноги, на каменной полке, созерцая все это безобразие.

У очага же сидел очень обеспокоенный с виду Пак. Заслышав звук голоса Рода, он вскинул голову, бросил один взгляд на Рода и Гвен, застонал, прыгнул в камин и с воем отчаяния стрелой вылетел в дымоход.

Гвен в шоке воззрилась на эту сцену.

Затем набрала побольше воздуха в легкие.

Но Род ее опередил:

— И что же это, по-вашему, вы делали!?!