"Избранница" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 17

День клонился к вечеру, когда Тристан позвонил в дверь дома номер четырнадцать. Он спросил мисс Карлинг, и Картор с поклоном проводил его в гостиную. Отпустив дворецкого, лорд переступил порог.

Леонора не слышала, как он вошел. Она сидела у горящего камина и смотрела в окно. По небу бежали тучи, и ветер яростно рвал их в клочки. Ветви кустов и деревьев метались тревожно, и было понятно, что там, за стеклом, ужасно холодно и неуютно. По эту сторону стекла сидела красивая девушка и пылал камин, весело потрескивали оживляя все вокруг горячим танцем огня. Генриетта блаженно щурилась на язычки пламени. Секунду Тристан просто стоял, чувствуя, как на душе становится теплее. Такая мирная картина… Хорошо бы она когда-нибудь так же ждала его — у его очага, в его доме.

Тряхнув головой, он решительно шагнул вперед, нарочито громко ступая, чтобы привлечь внимание девушки.

Она обернулась — и лицо ее оживилось. Потому что она хотела поскорее услышать новости. И еще потому, что домой вернулась какая то часть души, отныне безраздельно отданная этому большому человеку с твердо сжатыми губами и такими красивыми глазами.

Еще пара шагов — и она поднялась навстречу и протянула ему руки. Он поднес к губам одну, потом вторую. Притянул Леонору к себе и поцеловал. Тристан очень старался держать себя в руках: все-таки они в доме ее дяди. Когда он отстранился, Леонора встретила его взгляд и несколько секунд оба просто смотрели друг на друга. Потом она улыбнулась и вернулась на диванчик, а Тристан присел перед очагом и потрепал Генриетту.

— Прежде всего я хотела попросить, чтобы ты объяснил мне, как Маунтфорд попал в шестнадцатый номер. Замки не были взломаны — ты сам сказал, я помню. А Кастор говорит, ты расспрашивал его о каком-то инспекторе по дренажным системам. Неужели это был Маунтфорд?

— Думаю, да. Описание Дейзи вполне подходит к нашему другу. Он представился инспектором и осматривал трубы — в прачечной, в кухне, в подвале.

— И сделал слепки ключей, когда служанка отвернулась?

Тристан кивнул:

— Мне это кажется наиболее вероятным. Поскольку замки не были взломаны, а настоящий инспектор и не думал осматривать этот дом — я навел справки.

— Надо же, какой он… расчетливый, — пробормотала Леонора.

— Этот человек несомненно умен. — Тристан помолчал, искоса поглядывая на девушку, потом все же добавил: — И он все ближе к отчаянию. Нужно иметь это в виду и помнить об осторожности.

— Конечно, — рассеянно кивнула Леонора. Потом добавила: — Я видела объявление о сдаче дома номер шестнадцать. Быстро ты это устроил.

— Собственно, это не моя заслуга. Я поручил дело одному другу. Его зовут Деверелл… Виконт Пейнтон.

— У тебя есть и другие помощники? — Глаза Леоноры распахнулись, она смотрела на лорда с детским любопытством.

Тристан стоял перед камином и смотрел сверху вниз в живое лицо девушки. Нельзя недооценивать проницательность Леоноры… и лишнего говорить не стоит.

— На меня работает довольно много людей. Но большинство из них ты никогда не увидишь. Однако не могу не упомянуть другого совладельца дома номер двенадцать, который тоже помогает мне. Его зовут Чарлз Сент-Остелл, граф Лостуител.

— Граф Лостуител? — Леонора нахмурилась. — Кажется, я слышала, что предыдущие носители титула один за другим погибли при весьма трагических обстоятельствах.

— Это старшие братья. Чарлз унаследовал титул.

— И в чем же именно тебе помогает граф Лостуител?

Трентем рассказал невесте о сегодняшней встрече с Картером и о том, что попытка познакомиться с кузеном Каррадерса закончилась неудачей — мистер Мартинбери как в воду канул:

— Думаю, он стал еще одной жертвой.

Тристан неохотно кивнул:

— Все корреспонденты из Йорка, так же как и Картер, в один голос говорят о том, что Мартинбери — трезвомыслящий и порядочный человек. То есть он не мог так просто тозабыть о встрече с другом, тем более что подтвердил свое желание увидеться с ним именно в день исчезновения.

Тристан опять заколебался, не желая пугать девушку, потом напомнил себе, что Леонора Карлинг не истеричная барышня, и решительно продолжал:

— Я начал проверять морги на предмет неопознанных трупов. А Чарлз обшаривает больницы. Мартинбери мог попасть в больницу и умереть там.

— Возможно, он все еще жив. Ранен и совершенно один во всем Лондоне!

Прикинув время, лорд вынужден был согласиться и проворчал:

— Что ж, я добавлю людей и прикажу это проверить. Хотя учитывая, сколько времени он не подает о себе известий, я склонен предполагать худшее. К сожалению, такого рода работу можем выполнять только мы с Чарлзом. Обычному человеку не получить ответов на многие интересующие нас вопросы. Тут здорово помогают происхождение, титул… ну и деньги, конечно.

— Значит, следующие несколько дней ты будешь занят, — сделала вывод Леонора, вздохнула и сказала: — Сегодняшний день я провела в лаборатории Седрика. Взяла нескольких горничных, и мы обыскали каждый сантиметр комнаты. Все найденные бумажки сдали в библиотеку — дяде и Джереми. Они по-прежнему трудятся над журналами. Дядя уверен, что не хватает части записей. Не то чтобы они были уничтожены или страницы вырваны — нет, он говорит, что эти сведения записаны где-то еще.

— А что насчет спальни? — с надеждой спросил Тристан. — Ее ты обыскала?

— Завтра, — ответила Леонора. — Завтра я возьму с собой четырех горничных и мы отправимся на раскопки. И, уверяю тебя, если там есть хоть что-то — мы непременно это найдем.

Трентем кивнул, потом вспомнил, что собирался обсудить с ней еще один вопрос:

— Кстати, я поместил объявление о помолвке в газету, чтобы все было как полагается.

— А я-то все думала, когда же ты об этом скажешь, — протянула Леонора.

Ее тон заставил Тристана насторожиться. Он внимательно взглянул в чистые голубые глаза и осторожно сказал:

— Но ведь так принято. Самая обычная вещь.

— Правда? Но ты все же мог бы предупредить меня, что бы я не чувствовала себя как лисица, попавшая в западню. Я еще могла бы пережить тетушек, заявившихся с визитом неприлично рано и бросившихся поздравлять меня… Но за ними последовали еще две дюжины гостей, которым тоже не терпелось меня поздравить!

Несколько секунд он молчал, глядя, как трепещут ее ноздри, потом вздохнул и покаянно произнес.

— Приношу свои извинения. Виноват. Как-то все сразу случилось, и после того как мы узнали о смерти мисс Тимминс, это вылетело у меня из головы.

Леонора помолчала еще некоторое время, желая помучить его, потом склонила голову и, скрывая улыбку, сказала:

— Извинения приняты. Надеюсь, ты понимаешь, что, после того, как ты столь решительно обнародовал нашу помолвку, мы должны будем нанести обязательные в таком случае визиты.

— Какие визиты? — Лорд непонимающе уставился на невесту.

— Каждая пара, которая объявляет о своей помолвке, в обязательном порядке появляется на некоторых светских мероприятиях. Например, все ждут, что сегодня вечером мы будем присутствовать на суаре у леди Хартингтон.

— Но почему?

— Потому что это главное событие сегодняшнего вечера многие будут ждать нас, чтобы принести свои поздравления, обсудить, посплетничать… ну и тому подобное.

— И нам надо туда идти?

Она кивнула.

— Обязательно?

— Да.

— Но я все же не понимаю почему!

— Потому что если мы не дадим людям возможность удовлетворить их любопытство таким путем, мы не будем знать ни минуты покоя. Окажемся в центре всеобщего внимания и сплетен. Люди будут наносить визиты — причем в любое время дня. Проезжая мимо моего или твоего дома, они будут выглядывать из экипажей. Ты будешь замечать тиху хихикающих девчонок у своей двери. И ты не сможешь заявиться ни в Гайд-парке, ни на Бонд-стрит… Ты этого хочешь?

Некоторое время Трентем просто таращился на нее, надеясь, что Леонора вот-вот рассмеется и все это окажется шуткой. Но она лишь с тревогой смотрела на него, и Тристан вдруг понял, что нервничает.

— Мой Бог, — пробормотал он. — Ну что ж, леди Хартингтон так леди Хартингтон. Что я должен делать? Как лучше: если я за тобой заеду или если мы встретимся на балу?

— На сегодняшний день самым правильным будет, если ты будешь нас сопровождать. Милдред и Герти приедут к восьми. Если ты появишься на несколько минут позже, мы все вместе поедем к леди Хартингтон в экипаже Милдред.

Тристан фыркнул, но покорился неизбежному. Он терпеть не мог подчиняться чьим-то приказам, но в тонкостях светской жизни Леонора разбиралась лучше. Тристан всегда чувствовал себя неуютно при ярком свете, среди множества любопытных взглядов и улыбок, по большей части неискренних. Он старался проводить в обществе минимум времени: насколько позволяли его титул и положение. Но если он желал жить спокойно, правила и обычаи светского общества нельзя было игнорировать. И необходимо поддерживать у женской его части благожелательное отношение.

Теперь, когда они стали парой, это было особенно важно.

Вздохнув, лорд спросил:

— И сколько времени продлится ажиотаж по поводу нашей помолвки?

— Как минимум неделю.

Трентем застонал.

— Если только не случится Ничего экстраординарного. Какой-нибудь свежий скандал… или мы найдем солидный предлог не появляться в обществе.

— Какой? — с надеждой спросил Тристан.

— Например, будем ловить взломщиков.

Тристан покинул дом сэра Хамфри в не лучшем настроении. Его угнетала и раздражала необходимость идти на суаре леди Хартингтон. С другой стороны, активные действия Маунтфорда хоть и явились бы недурным предлогом для игнорирования светских мероприятий, вряд ли сулили что-нибудь хорошее. Он предпринимал все более рискованные шаги. Трентем шел в сторону Грин-стрит, обдумывая, что еще можно сделать, дабы отыскать негодяя как можно скорее! Уже у самой двери он услышал, что кто-то окликнул его.

Лорд, обернулся и увидел Деверелла, который выходил из наемного экипажа. Он подождал, пока друг расплатится, и подошел к нему.

— Могу я угостить тебя стаканчиком чего-нибудь согревающего?

— Спасибо, с удовольствием.

Когда они уютно устроились в библиотеке и Хаверс ушел, оставив напитки, Деверелл усмехнулся и сказал:

— У меня сегодня был клиент. Голову даю на отсечение, это тот самый юркий мерзавец, о котором ты говорил, — невысокий и узкий какой-то. Он битых два часа торчал на улице, наблюдая за домом, прежде чем заявился ко мне. Но я использую абсолютно стандартный офис на Слоан-стрит: не придерешься. Это часть собственности, которую я унаследовал, но на доме этого не написано, а потому все выглядит как обычная контора средней руки.

— И что он сказал?

— Что желает узнать, на каких условиях сдается дом номер шестнадцать. Якобы по поручению хозяина. Ну, я изложил обычные детали: сроки, цены и все такое. Он дал мне понять, что его хозяин может заинтересоваться предложением. — Деверелл ухмыльнулся.

— И?..

— Я объяснил, каким образом получилось, что дом сдается, и честно предупредил, что через несколько месяцев арендодатель может расторгнуть договор, если решит продать дом.

— Но это его не остановило?

— Ни в коей мере. Он заверил меня, что хозяин заинтересован именно в краткосрочной аренде. И что ему абсолютно безразлично, что произошло с предыдущим владельцем.

— Да, похоже, это наш дружок. — Тристан улыбнулся.

Если бы Леонора видела его в этот момент, она сказала бы, что никогда прежде он не был так похож на волка.

— Я тоже так решил. Но, — продолжал Деверелл, — похоже, сам Маунтфорд решил не показываться мне. Юркий мерзавец попросил копию договора, чтобы хозяин мог изучить его без помех. Теперь, если он подпишет его и пришлет мне вместе с платой за первый месяц, я вроде как обязан сдать дом.

— Ну и прекрасно. Пока все идет по плану.

— Если нам повезет, мы отловим его за несколько дней. — Деверелл отсалютовал другу бокалом.

Вечер для Трентема начался неудачно. А уж продолжение превратилось буквально в кошмар.

Он приехал на Монтроуз-плейс раньше оговоренного времени. Стоял в холле и ждал. Наконец увидел, как Леонора спускается по лестнице. Она была дивно хороша: шелк цвета морской волны мягко струился, обрисовывая прелестную фигуру. Низкий вырез подчеркивал белизну плеч и шеи. Она как-то особенно гордо держала голову — или ему так казалось из-за высокой прически? Легчайшего шифона шаль, соскользнувшая с плеч и так бесстыдно льнущая к ее нежной коже… сердце Тристана стучало, и звук этот наполнял все тело тревожным набатом.

Леонора улыбалась — так она улыбается только ему, — голубые глаза сияли. Оказавшись рядом, она сказала:

— Милдред и Герти будут через минуту.

Тетушки и впрямь не заставили себя ждать. Они засыпали лорда поздравлениями и наставлениями о том, что теперь нужно делать и говорить и чего не нужно, дабы свет не начал плодить сплетен; которых и так предостаточно.

Тристан кивал, честно пытаясь запомнить наставления и чувствуя себя беспомощным на этом поле, где бой шел по непонятным правилам и оружием, которым он не владел. Он еще раз взглянул на Леонору. Пусть. Это его награда, и она стоит того, чтобы терпеть внимание света.

Дом леди Хартингон был недалеко. Хозяйка встретила гостей, даже не пытаясь скрывать своего любопытства. Она ахала, вскрикивала и настойчиво расспрашивала о предстоящей свадьбе. Трентем, чувствуя себя истуканом, молча стоял рядом с Леонорой, которая с милой улыбкой отвечала на все вопросы, умудрившись не сообщить ее светлости ровным счетом ничего. Трентем с удивлением видел, что леди Хартингтон вполне удовлетворена ничего не значащими ответами. Решительно все это выше его понимания.

Затем Герти вступила в беседу, и, повинуясь знаку Леоноры, он повел ее в зал. Присмотрев диванчик у дальней стены, где было поменьше народу, Трентем направился было туда, но Леонора, сжав его руку, прошептала:

— Нет. Сегодня вечером мы — главное блюдо, а потому нам надлежит быть в центре.

Она направила жениха на середину комнаты. Хмурясь, Тристан подчинился, хотя все его инстинкты восставали: слишком опасное место, подступы открыты со всех сторон. Их могут окружить… Он вздохнул. Конечно, он может доверять ей, она тоже не в восторге от происходящего, но сумеет справиться лучше… Все так, но себя не переделаешь, Трентем чувствовал себя ужасно.

Их немедленно окружили — в основном женщины. Старые и молодые, веселые и язвительные, искренние и не очень — все хотели поздравить и расспросить о планах относительно свадьбы. Тристан умел быть очаровательным, когда видел перед собой милую улыбку и благожелательный взгляд. Но попадались совершенно одиозные личности. Одну такую воинственную старую даму Милдред пришлось чуть не физически нейтрализовать, когда она начала говорить гадости. Когда вздорная старуха скрылась в толпе и наступила некая передышка, Леонора взглянула на жениха и прошептала:

— Не смотри таким букой.

Тристан торопливо вернул лицу приветливое выражение и пробурчал:

— Скажи спасибо, что я ограничился мрачным взглядом. Убить был готов эту старую ворону. Не знаю, как ты это выносишь.

Леонора ободряюще улыбнулась и на секунду прижалась к нему:

— Относись ко всему спокойнее. А если чувствуешь, что человек недоброжелателен, просто представь, что его слова скользят мимо, не задевая. Они говорят гадости, рассчитывая на бурную реакцию. Лишишь их этого удовольствия — и ты выиграл раунд.

Тристан честно пытался следовать ее советам, но сама ситуация настолько противоречила его жизненному опыту, что он просто не мог с ней смириться: стоять в центре помещения и быть в центре всеобщего внимания — худший кошмар для шпиона, пусть и бывшего.

Лорд восхищался Леонорой. Как хорошо, что он нашел ее. Она умела справиться с любыми, даже самыми опасными, собеседниками. Для каждого находила верный тон и слова — кому-то предназначалась улыбка, ровный голос, кому-то — высокомерно вздернутые брови и арктический холод во взгляде.

Затем к ним присоединились Этелреда и Эдит, которые приветствовали Леонору так, словно она уже была членом семьи. Девушка с охотой отвечала им тем же. С Милдред и Герти его тетушки, как оказалось, вообще могли общаться с помощью взглядов и легкого поднятия бровей.

Проходя мимо него, Этелреда шепнула: — Держись, милый мальчик. Мы здесь и не дадим тебя в обиду.

Она и Эдит заняли места рядом с Леонорой, а еще через пятнадцать минут вокруг собрались остальные: Милисент, Флора, Констанс и Хелен.

Беспокойство Тристана меж тем усиливалось, ибо в гостиной творилось настоящее столпотворение. Поток жаждущих пообщаться не иссякал. Однако, к его удивлению, процесс приобрел более организованный характер. Пройдя мимо тетушек, человек представал перед ним и Леонорой, обменивался несколькими словами и отходил прочь. Если возникал хоть намек на задержку или какая-нибудь дама позволяла себе резкое слово, рядом возникала одна из тетушек, подхватывала жертву под локоть и, щебеча, увлекала прочь.

Тристан понял, что здесь и сейчас должен пересмотреть свое отношение к престарелым родственницам, ибо они оказались в роли защитниц, а он — он, привыкший видеть себя их добрым пастырем, — вдруг понял, что нуждается в их помощи и поддержке.

Его ждали и другие открытия. Он понял вдруг, насколько острая борьба идет между женщинами за человека, который считается завидным женихом. Леонора вызывала откровенную зависть, и многие не старались скрыть свои недобрые чувства, сетуя на то, что она увела мужчину, которого другие были бы счастливы видеть кто мужем, кто зятем.

К счастью, леди Хартингтон решила оживить свой вечер, и в программу входили танцы. Вскоре музыканты заиграли самую модную в нынешнем сезоне мелодию.

Герти, обернувшись к Тристану, шепнула:

— Пользуйтесь моментом. Вам предстоит выдержать в этом зоопарке еще не меньше часа.

Лорду не надо было повторять дважды. Он улыбнулся двум дамам, с которыми беседовала Леонора, самой очаровательной улыбкой, подхватил невесту под руку и увлек за собой, краем глаза отметив, что Милисент и Констанс подхватили разговор, дабы уход молодых не показался дамам слишком внезапным.

Оказавшись в объятиях жениха, Леонора вздохнула с облегчением:

— Как утомительно! Я и не думала, что сейчас, когда сезон еще не начался, все будет так плохо.

— Хочешь сказать, что могло быть еще хуже?

— Пока не все вернулись в город, — с улыбкой ответила Леонора.

После этих слов она всецело отдалась танцу. Звучал вальс, кружились, и Трентем вел свою партнершу, с удивлением чувствуя, как уходит напряжение и в душе воцаряется мир. Просто потому, что он смотрит на ее лицо, держит ее в своих объятиях, ее рука лежит на его плече, а иногда, во время поворотов, бедра их соприкасаются, и тогда он особенно остро ощущает, что это его женщина. Она с ним. А значит — все будет хорошо.

Когда волшебные звуки музыки смолкли, Тристан положил пальчики Леоноры на свой рукав и повел в центр зала. Было приятно сознавать, что их ждет там не только толпа любопытных, но и группа поддержки.

— Как ты? — с нежной улыбкой спросила Леонора.

— Я чувствую себя генералом на поле боя, который окружен ветеранами своей гвардии. Их возраст и опыт — гарантия моей безопасности. Немножко смущает то, что гвардия у меня женская… Но я глубоко признателен за помощь.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

— О да! Поверь, я прекрасно знаю свои слабые места, и вряд ли мне удалось бы сохранить разум в этом сумасшедшем доме, где большинство светских дам, улыбаясь в лицо, держат за спиной кто кинжал, кто банку с ядом… фигурально выражаясь, конечно, но все же как-то неуютно.

Девушка бросила на Тристана смеющийся взгляд, потом торопливо приняла приветливо-неприступный вид. Они приближались к толпе гостей, по-прежнему жаждущей общения.

Вечер подошел к концу, и глубочайшим разочарованием для Тристана стала полнейшая невозможность урвать хоть минутку, чтобы побыть наедине с Леонорой. Он предвидел это и даже готов был отнестись к ситуации с пониманием. Но это было до того, как они пережили вместе осаду любопытных, до того, как вальс вскружил ему голову, позволив прикасаться к ней.

«Моя, моя, она моя», — стучало в висках. И идеальный джентльмен, переполненный древними инстинктами, готов был зарычать от разочарования, когда думал о том, что сегодня не сможет обладать ею.

На следующее утро он по-прежнему ощущал беспокойство и неудовлетворенность, а потому с удвоенной силой взялся за поиски Мартинбери. Теперь этот путь казался самым перспективным. Никто уже не сомневался, что Маунтфорд охотится за каким-то секретом дядюшки Седрика. Самым близким партнером Седрика был покойный Каррадерс. Исчезновение его племянника и наследника ясно указывало, что они движутся в правильном направлении. Если удастся найти его или хотя бы узнать, что с ним сталось, это наверняка прольет свет на цель Маунтфорда и позволит нейтрализовать угрозу, нависшую над домом номер четырнадцать.

И тогда они с Леонорой смогут пожениться.

Поиски требовали времени. Нужно было найти морги, добиться доверия служащего (или купить его), просмотреть записи о погибших за последнее время. Трентем начал с заведений, расположенных поблизости от станции дилижансов, на которую прибыл Мартинбери.

Возвращаясь домой после целого дня поисков и не узнав ровным счетом ничего, Трентем мрачно думал, не ошиблись ли они в расчетах.

На Монтроуз-плейс его ждал Чарлз с отчетом, который был краток до зубовного скрежета:

— Ничего. А у тебя?

— То же самое.

Трентем налил себе бренди, устроился в соседнем кресле у огня и спросил:

— Какие больницы ты обошел?

Чарлз ответил, что проверил все больницы района, примыкающего к почтовой станции, где останавливаются дилижансы из Йорка.

— Нам придется работать быстрее и расширить район поисков, — мрачно сказал Тристан.

— Я согласен. Но даже если привлечь Деверелла, нас будет только трое. Вряд ли получится двигаться быстрее, если расширим район поиска.

Помолчав, Трентем сказал:

— Тогда сделаем так. Перестанем искать труп. В конце концов, если беднягу убили, вряд ли мы найдем при нем какие-то ценные бумаги. Поэтому сосредоточимся на больницах, особенно внимательно приглядываясь к молодым людям, подходящим по описанию, пребывающим в тяжелом состоянии или без сознания. Я пошлю своих людей.

— Хорошо. Думаю, мы вполне можем подключить Деверелла…

Внизу послышался громкий голос. Мужчины прислушались. Потом Чарлз пробормотал:

— Помяни черта, он и появится… Дверь распахнулась, и в библиотеку вошел Деверелл. Трентем встал и налил другу бренди. Граф Лостуител устроился на диване, отсалютовал друзьям бокалом и сказал:

— Я принес новости.

— Хорошие? — кисло спросил Чарлз.

— Мудрый человек других и не приносит. А я мудрый! — Его зеленые глаза горели, как у изловившего мышку кота. — Маунтфорд съел наживку.

— Он снял дом?

— Юркий мерзавчик принес сегодня договор, подписанный неким мистером Кейтеремом, и плату за месяц. Сказал, что хозяин желает переехать немедленно. — Деверелл слегка нахмурился. — Я предложил показать дом, но этот тип — он теперь откликается на фамилию Каммингс, — так вот, он сказал, что хозяин у него — затворник и нелюдим, а потому желает все осмотреть в одиночестве. Я отдал ключи. Он отпил из бокала и продолжал:

— Хотел проследить этого хорька до его норы, но подумал, что риск спугнуть слишком велик. Раз уж мы расставили ловушку, будем ждать в надежде, что Маунтфорд попадется.

— Ты прав, — отозвался Трентем. — Теперь у нас две версии в разработке — поиски Мартинбери и ожидание, пока Маунтфорд проявит себя. Что ж, это лучше, чем ничего. За успех!

Он поднял бокал, и друзья поддержали тост.

Проводив Чарлза и Деверелла, Тристан направился в кабинет. Путь его лежал мимо гостиной. Оттуда доносились женские голоса. Сегодня что-то уж очень громко. Он замедлил шаги и сквозь одну из арок заглянул в комнату.

Однако… Он быстро пересчитал тетушек по головам; так и есть — приехали те шесть, что живут в Маллингем-Мэнор, и теперь все четырнадцать в сборе. И что это они там так горячо обсуждают?

Лорду стало не по себе. В этот момент Гортензия заметила его и воскликнула:

— Мальчик мой! Прекрасные новости! Мы так на это надеялись!

— Да, — подхватила Гермиона, — ты нас порадовал!

— Благодарю вас. — Он вынужден был подойти, целовать ручки и выслушивать благожелательный щебет.

— Теперь послушай меня, дружок. — Гермиона решительно выпрямилась в кресле. — Мне не хотелось, чтобы ты считал нас излишне навязчивыми, но мы взяли на себя смелость организовать семейный ужин. Этелреда поговорила с семьей мисс Карлинг, и они согласились. Учитывая, что нас больше и многие в преклонных годах, мы решили, что ужин состоится здесь. Сегодня. Ты не против?

— Мы слишком устали после переезда, чтобы куда-то идти, — буркнула Гортензия.

— Кроме того, сэр Хамфри, мисс Карлинг и молодой мистер Карлинг были утром на похоронах, — добавила Милисент, — а потому им не годится вечером устраивать званый ужин.

Перед мысленным взором Тристана мелькнула отрадная картина — он в кругу близких и благожелательно настроенных людей проводит вечер дома… Не смея поверить в свое счастье, мужчина переспросил:

— То есть сегодня вечером мы не пойдем ни на одно светское мероприятие?

— Ну, — обиженно поджала губы Гортензия, — если ты предпочитаешь отправиться на бал…

— Нет-нет! — Он позволил себе не скрывать своих чувств: тетушки увидели сияющую улыбку и подлинную радость на лице молодого человека. — Я искренне рад, что сегодня свет обойдется без меня. Ваш обед — это прекрасная мысль, и я очень вам благодарен!

Женщины заулыбались и радостно защебетали что-то ободряющее, счастливые от сознания, что могут быть полезны.

Тристан готов был расцеловать их всех. Он никогда в жизни не был так счастлив присутствовать на семейном ужине. Желая отблагодарить тетушек за доброту, он оделся особенно тщательно, вышел в гостиную раньше всех и встречал их там, склоняясь над надушенными ручками, отпуская комплименты по поводу платья, прически, драгоценностей. Его шарм, улыбка, блеск глаз заставляли их оживать и молодеть за глазах. Трентем редко пользовался своим даром без конкретной цели, но сегодня ему просто хотелось быть с ними милым, чтобы вечер доставил пожилым дамам удовольствие. Пока они ждали гостей, Тристан вел светскую беседу, но это не мешало ему думать. Должно быть, они являют собой забавное зрелище — один молодой мужчина в окружении четырнадцати престарелых леди. Ну что ж, это его семья. И, честно сказать, он чувствовал себя в их обществе лучше, чем самой блестящей гостиной, заполненной сливками высшего общества.

Тетушки неплохо относились к племяннику, и существовало еще нечто неуловимое, словно фон картины — люди и события, пустьи давно прошедших лет, которые объединяли их. Семья. И теперь на этом полотне добавится новое лицо: Леонора. И она сделает окружающий мир более гармоничным, потому что она — его женщина и предназначена для того, чтобы на семейном портрете стоять рядом с ним. Хаверс объявил о прибытии лорда и леди Уорсингем и мисс Карлинг — Герти. Вскоре приехали сэр Хамфри, Джереми и Леонора. После обмена приветствиями все как-то увлеклись разговором: Этелреда и Констанс беседовали с сэром Хамфри, Гермиона и Гортензия завладели вниманием лорда и леди Уорсингем, Джереми был окружен и засыпан вопросами сразу несколькими дамами. Герти и Милисент шушукались о чем-то в уголке. Леонора повернулась к нему улыбнулась — так, как она улыбалась только ему.

— Должна признаться, что нахожу идею семейного ужина просто замечательной. Утром мы были на похоронах мисс Тимминс, и я с ужасом думала, что придется вечером идти на бал к леди Виллоубай. Это было бы выше моих сил… Думаю, твоих тоже.

— Да. Хотя я не был на похоронах, поэтому мне, наверное, легче. Как все прошло?

— Очень достойно. Думаю, мисс Тимминс была бы довольна. Генри Тимминс и местный священник вели службу вдвоем. Миссис Тимминс тоже была — милая женщина.

Девушка помолчала несколько секунд, потом понизила голос и заговорила другим тоном:

— Мы нашли в комнате Седрика бумаги, спрятанные в днище сундука. Это не письма, а что-то вроде тех журналов с научными записями. Но написаны они не Седриком, а Каррадерсом. Сэр Хамфри и Джереми занялись ими, и дядя говорит, это описание экспериментов, похожих на те, что проводил сам Седрик. В его журналах есть записи. Но мы по-прежнему не можем понять, что за цель они ставили и чему посвящены сами эксперименты. Дядя говорит, это тоже только часть бумаг, поэтому картинка не складывается.

— Но ваша находка ясно свидетельствует, что Седрик и Каррадерс понимали важность своего открытия.

— Я тоже так подумала, поэтому еще раз предупредила всех слуг, и Кастор пошлет за Гасторпом в случае, если кто-то попытается проникнуть в дом или произойдет еще что-то непредвиденное.

— Ты молодец.

— А как твое расследование?

— Пока ничего не удалось узнать о Мартинбери. Но зато Маунтфорд проглотил наживку. Его юркий дружок снял дом номер шестнадцать сегодня днем.

— О! События развиваются.

— И это хорошо.

К молодым людям подошла Констанс, и разговор стал общим, а потом перешел на другие темы. Постепенно почти все тетушки собрались вокруг и наперебой рассказывали Леоноре о жизни в имении; о прошлом церковном празднике и о том, чего ждут от предстоящего; о детстве Тристана и его отце и дяде. Леонора иногда посматривала на лорда, видела, как он мил со своими престарелыми родственницами, и с удивлением понимала, что сейчас он чувствует себя гораздо свободнее, чем на каком-нибудь балу или суаре.

Не то чтобы он позволил себе расслабиться: для человека, столько лет жившего в постоянном напряжении и носившего маску, немыслимо так быстро сменить привычки, и все же в кругу семьи он был более спокоен: должно быть, здесь он не ощущал опасности.

Затем Хаверс объявил, что ужин подан. Тристан предложил Леоноре руку, и все перешли в столовую.

Трентем сидел во главе стола. Место напротив заняла Гермиона. Она же произнесла первый тост, заверив, что будет счастлива уступить это место хозяйке дома, и предложила выпить за молодых людей, которые порадовали всех своей помолвкой. Затем подали первую перемену блюд, и обед начался. Жужжал негромкий разговор, осторожно звякали приборы. Вкусная еда, спокойная атмосфера.

После обеда джентльмены остались в столовой одни — для наслаждения портвейном и табаком, но довольно скоро все опять собрались в гостиной.

Дядя Уинстон, лорд Уорсингем, остановился подле Леоноры и тихонько сказал:

— Ты молодец, дорогая. Мне казалось, ты выбираешь слишком долго, но ведь главное — результат.

Он смотрел на нее с улыбкой, и девушка улыбнулась в ответ. Она знала, что дядю огорчало ее нежелание выходить замуж, но он никогда не позволял себе вмешиваться.

Подошел Тристан, и Леонора заговорила о театральной премьере этого сезона.

Весь вечер девушка наблюдала за женихом. Для этого не было нужды видеть его. Она чувствовала его присутствие, слышала голос, и интонации говорили ей больше, чем слова. Теперь она замечала, что он порой делает едва заметные паузы перед словами. Это значило, что он обдумал слова — и, возможно, они лишь часть правды. Это было неожиданно — обнаружить новый уровень понимания, так четко улавливать моменты, когда он думает, принимает решения, прячется за улыбкой светского человека и ничего не значащими словами.

Леонора была довольна — он не старался притворяться перед ней, не исключил ее участия в расследовании. Сердце ее пело от мысли, что раз они уже столь близки, раз он принимает ее в свой мир, значит, их будущее станет по-настоящему общим.

Они смогут приспособиться к особенностям и желаниям друг друга. И пусть он более сложный человек, чем большинство знакомых мужчин; его обаяние и заключалось в непохожести, непредсказуемости, удивительной реальности его самого и того мира, в котором он существует.

Леонора понимала, что Трентем позволил ей участвовать в расследовании, потому что там, в своей прежней жизни, научился использовать женщин, признавал их полезность и умение добиваться определенных результатов. Такая точка зрения значительно отличала его от всех мужчин ее круга. Но то, что раньше делалось для достижения высшей цели и к чему он относился как к особенностям профессии, теперь вступило в конфликт со вспыхнувшим чувством.

Практицизм подсказывал ему, что Леонора может существенно помочь в расследовании, но ожившие вдруг древние инстинкты требовали запереть ее в башню из слоновой кости, защитить от всех мыслимых и немыслимых опасностей.

Она видела, что он борется с собой, пытаясь найти разумный компромисс. «Я буду рядом, — говорила себе Леонора, — и он примет правильное решение. Мы приспособимся, потому что просто не сможем друг без друга».

Она подозревала, что ей всю жизнь придется мириться с этим темным взглядом, когда он смотрит на нее словно дикарь, готовый спрятать сокровище в своей пещере. Но она справится.

Главное, не дать ему усомниться, не порвать ту нить доверия, которая протянулась меж ними. Это было нелегко, но Леонора смогла объяснить себе, а затем и ему, Почему столь трудно для нее довериться кому-то, принять тот факт, что другой человек возьмет на себя ее проблемы. Но она доверилась. И теперь важно, чтобы Тристан ни на секунду не усомнился в этом. Ибо тогда он почувствует себя обманутым и беззащитным и бог знает что еще случится. На секунду ей стало страшно — как уязвим этот большой и сильный человек. Но она никогда не обидит его, и со временем он успокоится, научится доверять ей.

Сэр Хамфри объяснял Тристану что-то по поводу усовершенствований в севообороте.

Джереми подошел к Леоноре:

— Знаешь, сестренка, я думаю, ты нашла свое место. Я так и вижу тебя в поместье, среди всех этих пожилых дам. Ты не дашь им ссориться. А уж дом твой и хозяйство будут в образцовом порядке. И знаешь…

— Он вдруг посмотрел ей в глаза очень серьезно. — Нам будет тебя не хватать.

— Я еще не ушла. — Леонора сжала руку брата.

— О нет, — пробормотал Джереми, глядя на приближающегося Тристана, — ты уже ушла.