"Хаос и порядок. Прыжок в безумие" - читать интересную книгу автора (Дональдсон Стивен)

Морн

Морн теряла контроль над собой. Она чувствовала это. Ее силы и ярость распадались на части. Тоска по зонному имплантату причиняла ей страдания, как будто она переживала потерю дорогого человека. Весть о том, что Вектор помог Сиро, принесла небольшое облегчение, но затем наступило физическое и моральное истощение. А чуть позже ее тело застыло от ужаса.

Она ужасалась тому, что Сорас сделала с лабораторией. Ее ужасало безумие Ника, с которым он покинул судно, чтобы сразиться с «Планером». А еще было добровольное согласие Сиба, решившего сопровождать Саккорсо. И печальный факт, что Дэйвис нашел доводы Ника разумными…

«Что касается меня, то я веду себя как дочь Брайони Хайленд. Как тот коп, которым ты была, прежде чем продала душу за зонный имплантат».

«Ах, Дэйвис, сынок. Что с тобой случилось? Разве этому я учила тебя? Разве это часть моей памяти?»

Возможно, да. Но в таком случае это часть умерла в ней, когда Морн впервые столкнулась с гравитационной болезнью – кульминацией и апофеозом ее вечного недовольства собой. С той поры она уже не признавала месть.

Вскоре Дэйвис закрыл люки шлюза и вернулся на мостик. Даже не взглянув на мать и Энгуса, он сел за пульт помощника и пристегнулся ремнями безопасности. Его потемневшее от желчи лицо не выражало никаких эмоций. Он воздвиг стену, которую Морн не могла преодолеть. Юноша похоронил в себе истеричное желание погнаться за «Планером». Его пальцы неистово набирали команды, но в остальном он выглядел спокойным и сосредоточенным.

– Ну что? Отвел душу? – с подчеркнутым безразличием спросил Термопайл.

Дэйвис промолчал. Индикаторы статуса на одном из экранов показывали: он проводил диагностику вооружения. Ему хотелось убедиться, что орудия «Трубы» были заряжены и готовы к бою. Он не мог управлять оборудованием с такой сноровкой, как Энгус. Его отчаяние и страсть не соответствовали кибернетическим рефлексам Термопайла. Тем не менее у Морн сложилось впечатление, что он мог быть безжалостным и кровожадным, не уступая в этом своему отцу.

Пару часов назад она приняла решение и теперь старалась придерживаться его, несмотря на то, что ее голова клонилась на грудь. Вместе с желанием отомстить «Потрошителю» Морн поняла: она стыдится себя. В детстве ее тайное отторжение от родителей подорвало самооценку Морн и после смерти матери оставило с чувством вины. С той поры эта червоточина в ядре ее убеждений разъедала все, что она делала. И сейчас стыд проявился по-новому.

«Что касается меня, то я веду себя как дочь Брайони Хайленд».

Морн не видела выхода из этой ситуации. Что бы она ни делала, логика «ломки» подчиняла ее себе. Она осталась не у дел. Она не могла помочь работе Вектора. Морн не могла управлять кораблем, а им предстояло сражение – резкие маневры и большие перегрузки. Как только «Труба» ввяжется в бой, ей придется вернуться в каюту, ввести себе дозу каталепсора и пассивно лежать под гравитационным куполом, пока кто-то другой будут решать ее судьбу и бороться за жизнь корабля. Она была такой же бесполезной, как Ник, связанный липкой лентой…

При этой мысли Морн едва не зарыдала. Она не одобряла Ника, но знала то внутреннее принуждение, которое заставило Сиба отправиться с ним. Ради остальных…

«Я просто понимаю его, – возразил ей Дэйвис. – Я понимаю его лучше тебя! Во мне твои воспоминания, но я мужчина! Я знаю, что он будет делать! Ему необходима месть!»

Морн боялась абсолютных обязательств. Одно из них втянуло ее в круг событий, которые еще несколько недель назад показались бы ей невообразимыми. И все же она не могла примириться с одержимостью Ника – с его лютой ненавистью к Сорас Чатлейн.

Сколько времени она еще продержится? Какой срок остался до того момента, когда ей придется вернуться в каюту и спрятаться в омуте наркотиков?

«А ты, значит, думаешь, что лучше держать его здесь – связанным и готовым для заклания?»

Ей захотелось вложить дуло пистолета в рот и нажать на спусковую кнопку.

– Ну вот, – проворчал Термопайл. – Мы потеряли их сигнал. Сиб и капитан Траходав вышли из зоны приема. Если Саккорсо захочет убить Макерна, ему теперь никто не помешает.

Морн посмотрела на него. Он казался огромной жабой, нависшей над пультом. Его движения изумляли своей точностью и быстротой. Он так и не надел костюм. Морн видела – и вспоминала – его мощную грудь, черный треугольник волос, прикрывавший соски, и бледную кожу, покрытую потом. Но Энгус изменился. Он перестал быть убийцей и садистом, которого она знала. И он уже не походил на злого и беспощадного киборга, спасавшего ее на Малом Танатосе. С тех пор как она помогла ему отредактировать программное ядро, Термопайл освободился от каких-то мрачных уз. Его концентрация напоминала старую грубость и злость, но это было что-то новое.

Морн хотела проверить Энгуса: испытать его и понять, что означали эти изменения. Взглянув на экраны, она встревоженно спросила:

– Мы действительно вернемся за Сибом?

«Или, пожелав избавиться от Ника, вы с Дэйвисом отправили его на смерть?»

Энгус приостановил прокладку курса. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее желтыми глазами. Морн увидела в них боль – намек на то, какой ценой давалась ему уверенность и концентрация. Перед тем как «Труба» покинула запретное пространство, она спросила его: «Что ты хочешь?» И он ответил: «Я хочу тебя». Когда Морн сказала: «Я скорее убью себя, чем соглашусь на это», реакция Энгуса удивила ее. Он испытал облегчение: как будто отвращение Морн избавило его от непозволительной уязвимости. В тот момент она поняла, что Термопайл всегда хотел свободы больше, чем ее признания. Вот почему она поверила Энгусу и позволила ему освободиться от приоритетных кодов.

Вектор, сидевший за вспомогательной консолью, склонил голову. Очевидно, он прислушивался к ответу Энгуса. Дэйвис никак не реагировал на ее вопрос. Термопайл пожал плечами.

– Если у нас появится возможность, мы вернемся. А почему бы и нет? Он помог мне избавиться от Саккорсо. Это большое дело. Если он способен на такие безумства, то может пригодиться нам и в следующий раз.

Он смотрел на нее немигающим взором.

– И тебя не волнует его судьба? – спросила Морн. – Сам Сиб, как член команды?

– Я скажу, что меня волнует.

Энгус сжал кулаки и ударил ими по краю консоли. Это было единственным проявлением его эмоций. Зонные имплантаты принуждали его сохранять спокойствие.

– Меня взволновало твое нежелание отпускать капитана Траходава.

Морн нахмурилась. Чего он добивался?

– Ты разбила мое сердце, – добавил Энгус. – Этот комик всегда был твоей мечтой. Разве не так? Ты хотела его с той самой минуты, как впервые увидела его – там, на «Мэллориз».

В его голосе появились оттенки обиды. Слова срывались с губ, как выхлопы двигателя внутреннего сгорания.

– Я бы умер от счастья, если бы ты смотрела на меня с такой нежностью. Черт! Я убил бы любого на той станции.

Его рот искривился от горя.

– Я перестал бы обижать тебя, если бы ты относилась ко мне, как к нему.

Он еще раз ударил кулаками по консоли.

– Так что же сейчас происходит? Ты боишься, что больше никогда не увидишь его вновь, и готова молить меня на коленях о спасении Ника?

Он шокировал ее. Ярость Морн вскипела так быстро, что она потеряла контроль над собой. Трут ее души загорелся огнем протеста. Энгус и без того нанес ей непоправимый вред. Он унижал ее и грозил превратить в безмозглую подстилку. Гнев, горячий, как расплавленный металл, в одну секунду пожрал остатки ее спокойствия.

– Это я его хотела? – закричала она, глядя в желтые глаза Термопайла. – Ты думаешь, я спятила? Он мне и даром был не нужен! Меня тошнило от него!

Услышав ее крик, Вектор и Дэйвис оторвались от своих дел и повернулись к ней. Однако Морн не обращала на них внимание. Она метала в Энгуса слова, словно острые кинжалы.

– Знаешь, чего я добивалась, присоединившись к Нику? Я хотела, чтобы он помог мне избавиться от тебя!

Она поперхнулась воздухом и замолчала. Но Энгус снова изумил ее. Вместо того чтобы отвернуться или ответить гневной бранью, он смотрел на нее со счастливой улыбкой, как будто Морн сказала ему радостную весть.

– Правда? – с надеждой спросил он. – Ты действительно хотела избавиться от меня?

Морн едва не шипела от злости.

– Меня тошнило от мужчин. После тебя я ненавидела весь мужской род! А Ник был единственным, кто мог пробудить любовь в моем сердце. Во всяком случае, мне так казалось.

Энгус продолжал усмехаться. Затем он засмеялся, издавая звуки неотрегулированной воздушной турбины.

– Черт, Морн! Если бы я знал об этом, то не мечтал столько времени о его скоротечной смерти.

Она почувствовала отвращение. Это чувство гадливости было таким же свежим, как в тот день, когда Энгус впервые унизил ее. Оно было горячим, как огонь. Ей хотелось содрать с него кожу и выдавить кровь из каждой вены.

– Все ясно, – язвительно ответила она. – Тебя не волнует судьба Сиба Макерна. Мерзкий сукин сын! Тебе плевать, кем был Саккорсо. Ты не хочешь думать о том, какие преступления он совершил и в какую цену обошлись людям его поступки. Тебя тревожит только один вопрос, любила я его или нет.

Энгус встряхнул головой. Его странная радость угасла. Брови снова сердито нахмурились. Похоже, слова Морн задели его за живое.

– Возможно, это правда, – ответил он.

Однако признание пробудило в нем привычный гнев.

– А может быть, и нет, – с внезапной резкостью добавил он. – Я машина. Чертова машина! Уорден Диос дает мне приказы, и я их выполняю. Вот и все! Иногда он дергает за веревочки. Иногда я делаю что-то по собственному желанию. Какого черта ты думаешь, что я буду о ком-то заботиться?

– Ты несправедлива к нему, – неожиданно вставил Дэйвис.

Несмотря на молодость, он говорил с ней строго, как ее отец.

– Энгус спас тебя от амнионов. С тех пор он всегда был на твоей стороне, пока не вмешался Ник. Мы погибли бы без него. Что ты к нему привязалась?

Пылая в огне своей ярости, она развернулась к сыну. Он был похож на Энгуса. Он был таким же воинственным мужланом. По какому праву он укорял ее?

– А-а! Подобие дочери Брайони Хайленд! – язвительно ответила она. – Коп, которым я была, пока не продала душу. Чистое и честное создание

Юноша, который из-за ненависти к Нику и «Планеру» отправил Сиба на верную смерть.

– Лучше подумай о своих поступках! Подумай об их цене!

Дэйвис не дрогнул. Он не стал кричать и спорить. Он даже не повысил голос.

– Ты не знаешь, во что они мне обошлись.

Морн не могла остановиться. Она была слишком сердитой.

– Да, я многого не знаю. Например, почему ты чувствуешь такую жалость к себе. Я не хочу этого знать. Мне просто неинтересно. Я дала тебе жизнь и помогла сохранить ее до сих пор.

Энгус выкрал Дэйвиса из тюремной камеры только для того, чтобы обменять его на Морн.

– Если ты не желаешь говорить мне о своих душевных муках, то перестань глумиться надо мной.

Это задело его за живое. Покраснев от гнева, он опалил ее взглядом черной ненависти. Рванувшись в ремнях безопасности, Дэйвис закричал:

– Я убил отца! Я убил всю мою семью! Вселенная дала мне приказ, и я выполнил его! Вот этими руками! Но это была ты! Меня тогда не существовало. Я просто тень твоего прошлого!

Его голос начал походить на рычание.

– Я хочу стать копом, которым не смогла быть ты. Тебе не понять, что я чувствую.

Исповедь Дэйвиса погасила огненную ярость, пылавшую в Морн. Он был прав. Она не представляла, какой ценой давалась ему жизнь. Она не имела понятия, какие страдания испытывал Энгус от всего того, что сделал с ним Хэши Лебуол. Они не заслуживали ее упреков. Но без ярости Морн была беспомощной женщиной. У нее осталась только вина за собственное прошлое.

– Вы правы.

Она не посмела взглянуть в глаза сына.

– Я прошу прощения. Это «ломка». Тоска по имплантату. Я не знаю, как справиться с ней.

– Если хочешь, мы подберем такую дозу каталепсора, которая защитит тебя от «ломки», но не лишит сознания, – предложил Шейхид.

Морн промолчала. Она говорила не только о тоске по искусственной стимуляции. Она имела в виду способность превосходить свои ограничения – подниматься выше слабостей и пороков. Но от этой потери не было лекарств.

«Труба» перемещалась с максимальной осторожностью. Используя карту Бекмана, маршрут диспетчерского центра и сенсоры корабля, Энгус выискивал проходы между скал, которые не требовали внезапных уклонений. Время от времени крейсер мягко смещался в ту или другую сторону и постепенно приближался к границе астероидного роя.

Морн ощущала боковые ускорения. Они заставляли ее дрейфовать над палубой. Тело медленно покачивалось и изгибалось в зависимости от векторов притяжения, но это ей не угрожало. Ухватившись рукой за поручень, она без труда контролировала свои движения и избегала ударов о переборку. Энгус должен был отправить ее в каюту и тем самым защитить «Трубу» от действий, которые она могла совершить в приступе гравитационной болезни. Но Термопайл заботился о ней иначе – он избегал больших и резких ускорений. При таких обстоятельствах она могла оставаться на мостике. Морн цеплялась за эту возможность словно за поручень. Ее присутствие в сфере решений и действий помогало ей справиться со своими тревогами.

Дэйвис одержимо работал за пультом помощника. Он проверял системы наведения и оттачивал мастерство стрелка. Глядя на данные, которые он выводил на экраны, Морн изумлялась мощи и сложности бортового вооружения. По статусу и документации крейсер вообще не имел оружия. Он был слишком маленьким, чтобы нести тяжелые пушки. Но инженеры и конструкторы полиции Концерна создали чудеса миниатюризации. Вооружение «Трубы» могло причинять большие разрушения – причем на таких расстояниях, которые Морн с трудом представляла.

Экипировка не включала лазеры. С ними было много проблем. Они подвергались воздействию электромагнитных искажений, физических сотрясений и нестабильности подаваемого питания. Кроме того, во время боя корабли с трудом поддерживали когерентность лучей. Но крейсер обладал другим вооружением, которое заменяло отсутствовавшие лазеры.

«Труба» имела торпеды и статические мины, импульсные пушки для ударов на малом расстоянии и плазменные орудия для больших дистанций. Она была вооружена сингулярными гранатами – устройствами настолько опасными и трудными в обращении, что инструкторы Морн в Академии отрицали их ценность в реальном бою. Теоретически, при правильных условиях, детонация гранат создавала черные дыры – крохотные участки массы с гравитационными полями, поглощавшими все, что находилось внутри их событийных горизонтов. Однако на практике такие «правильные» условия были почти недостижимы. Граната создавала черную дыру только в том случае, если она детонировала в присутствии другого источника энергии – например, внутри активированной дюзы. Без внешней подпитки сингулярность «пожирала» саму себя и исчезала до того, как успевала нанести какой-нибудь вред.

Узнав, что Хэши Лебуол или Уорден Диос снабдили «Трубу» сингулярными гранатами, Морн задрожала. Мышцы ее живота напряглись. Руководители полиции считали, что крейсеру придется сражаться – одному против мощного противника. Что же они ожидали от команды Энгуса?

– Все! – вдруг объявил Шейхид.

В его голосе чувствовалось удовлетворение.

– Я копирую сообщение на командный пульт, – сказал он Термопайлу. – Ты можешь начать трансляцию в любое время – если только у нас появится такая возможность.

Он переслал сообщение на пульт Энгуса.

– Надеюсь, мы ее получим. Все эти разговоры о долге копов и сражении с «Планером» – дело хорошее…

Он многозначительно посмотрел на Дэйвиса, но тот быстро отвел взгляд в сторону.

– Однако мое сообщение будет более действенным оружием, чем любая пушка.

Морн печально кивнула. Он был прав. Его информация об иммунном лекарстве являлась важнейшим секретом «Трубы». Трансляция сообщения превосходила по важности все остальные вопросы – к примеру, уцелеет ли их корабль, можно ли доверять Термопайлу, умрет ли Сиб и удастся ли Морн и Дэйвису сохранить человеческие души.

В тот момент, когда данные о формуле достигнут какой-нибудь станции и распространятся по человеческому космосу, все интриги Фэснера и империализм амнионов потеряют свою основу. Уорден Диос будет свержен. Полиция подвергнется реформам. Холт окажется под угрозой разоблачения, а амнионы получат удар, который заставит их либо начать открытую войну, либо отступить с надеждой на будущий реванш. Что бы ни случилось дальше, «Труба» должна передать сообщение Вектора.

Когда передача данных была завершена, Энгус подтвердил:

– Я его принял. Мы начнем трансляцию, как только вырвемся из роя. Будем рассылать твою формулу во всех направлениях. Кто-нибудь ее обязательно примет.

Он оскалил зубы.

– И тогда те парни, которые хотели прижать нас к ногтю, поймут, что они уже проиграли. А теперь убирайся с мостика.

Вектор обиженно нахмурился.

– Кресло инженерного пульта не рассчитано на большие перегрузки, – объяснил Термопайл. – Если ситуация накалится и мы вступим в бой, ты будешь раздавлен собственным весом. Возможно, даже пульт сломается. Так что топай в койку под плетеный коврик.

– Я понял, – со вздохом ответил Вектор. – Конечно, ты прав.

Он кивнул, расстегнул ремни и, зашипев от боли в суставах, поднялся на ноги. Однако вместо того чтобы направиться к трапу, Шейхид подлетел к пульту Энгуса. Ухватившись за подлокотник кресла, он с тревогой посмотрел на экраны и произнес:

– Я не думал, что когда-нибудь пожалею об этом, но мои навыки и физическое состояние не позволяют мне оставаться на мостике. И все же, если нам будет грозить неминуемая смерть, я хотел бы подготовиться к ней… Не знаю, почему. Возможно, я надеюсь, что в последнюю минуту мне удастся простить себя и других людей.

Он криво усмехнулся.

– Я не хочу рисковать и преждевременно раскаиваться. Не мог бы ты иногда рассказывать нам, что тут у вас происходит?

Хотя его вопрос предназначался Энгусу, он посмотрел на Морн.

– Мике тоже будет интересно. А я буду ловить каждое твое слово.

– Если у меня найдется для этого время, – нетерпеливо ответил Энгус. – Иди!

Вектор снова вздохнул и пожал плечами.

– Ладно.

Оттолкнувшись от кресла, он полетел к трапу и вскоре скрылся из вида. Его одинокий уход, без одобрения и слов поддержки, наполнил Морн печалью. Вектор так много сделал и не получил за это ничего. Не важно, что он был подельником Саккорсо. Он не нуждался в покаянии – во всяком случае, так считала Морн. Его формула служила лучшим оправданием, чем любое раскаяние.

– Вектор мог бы остаться, – прошептала она. – Нам ничего не стоило принять его в свою компанию.

– Нет, он не мог остаться, – глядя на экраны, ответил Энгус. – И ты тоже должна уйти. Здесь опасно, понимаешь?

Его тон пробудил в ней панику. Мрачное предчувствие сжало нервы и сердце. Он что-то видел! Он что-то чувствовал!

– В чем дело?

– Я поймал эхо сканерного луча.

Руки Энгуса мелькали над клавиатурой, вводя команды и уточняя данные.

– Если это не мистика, то значит, рядом находится другой корабль.

Дэйвис ухватился руками за края консоли.

– «Планер»? Неужели он нас уже догнал?

– Это эхо, – мрачно ответил Энгус. – Сигнал не имел эмиссионного спектра.

Он посмотрел на Морн и закричал:

– Сколько раз тебе повторять! Убирайся с мостика' Я видел, на кого ты похожа при больших перегрузках. И я не хочу рисковать «Трубой»

Морн сделала вид, что подчиняется. Она оттолкнулась от переборки и направилась к трапу, затем, коснувшись перил, резко изменила траекторию и подлетела к спинке кресла Термопайла.

«Уцелеет ли наш корабль…»

Она не собиралась покидать мостик – если только Энгус не вышвырнет ее отсюда Впрочем, она верила, что ей удастся отговорить его от применения физической силы.

– Ты тратишь много времени на изучение оружия, – сказал Термопайл, обращаясь к Дэйвису. – Лучше ознакомься со средствами обороны.

Полированная поверхность «Трубы» отражала лазерные лучи, щиты поглощали энергию импульсных залпов, а электромагнитные ловушки эффективно ослабляли огонь плазменных пушек.

– Копы установили на «Трубе» экспериментальную установку рассеивающего поля. Она должна помочь нам против массированной атаки плазменных орудий. Вот.

Он нажал несколько клавиш и вывел на экраны данные экспериментальной системы.

– Она управляется вручную. Если бы установка действовала автоматически, мы не могли бы стрелять через наведенное поле. Изучи ее управление.

Дэйвис быстро ознакомился с информацией и поднял голову.

– Я все понял. Крутая штука!

Морн слегка удивилась. Дисперсионные поля считались красивой идеей: защитный экран из энергетических волн, которые разрушали бы заряд плазмы прежде, чем тот коснулся бы цели. Однако, как верно заметил Энгус, «Труба» не могла использовать свои орудия при наведенном поле. А установка была экспериментальной – никто не знал, каким будет конечный результат ее применения.

Морн вцепилась пальцами в спинку кресла и взглянула из-за плеч Энгуса на экраны пульта. Термопайл старался определить направление сканерного луча по отраженному сигналу. О Господи, какая скорость! Морн никогда не видела, чтобы кто-то работал на пульте с такой быстротой. В каком-то смысле он был машиной – придатком своего корабля. Казалось, неуловимое эхо убегало от его пальцев, превращаясь во что-то еще. Тем не менее оно было слишком длительным для ложного сигнала. Условия астероидного роя могли создать лишь мимолетный ложный сигнал – и он давно бы исчез, так же внезапно, как и появился.

– Я получил профиль спектра, – сообщил Термопайл. – Это не «Планер». Корабль не очень большой. Чертовы помехи! В спектре есть что-то знакомое. Я где-то уже видел его…

Что-то знакомое? Может быть, это «Каратель»? Нет, Энгус сказал, что неизвестный корабль меньше «Планера». Морн не удержалась от замечания:

– Если это не «Планер», то нам незачем его бояться. У нас нет других врагов.

– Какая наивность, – с усмешкой фыркнул Дэйвис. – В любом случае команду корабля составляют нелегалы. Тут честные люди не летают. И они уже знают, что кто-то взорвал лабораторию. Эти парни могут подумать, что к взрыву причастны мы. Они не будут выяснять подробности, а постараются прикончить нас. Кроме того, я не уверен, что «Планер» действует в одиночку.

Он все больше напоминал своего отца. Морн почувствовала себя одинокой.

– У Сорас было много друзей на Малом Танатосе. Энгус рывком повернулся к Морн.

– Я же сказал тебе! Убирайся с мостика!

Но он и пальцем не шевельнул, чтобы прогнать ее, – наверное, думал, что Морн подчинится его приказу. Включив бортовой канал интеркома, Термопайл объявил предупреждение:

– Всем приготовиться. Возможно боевое столкновение. Кто-то ждет нас в засаде.

Когда же кончатся скалы? Морн взглянула на экран, где размещалась навигационная схема. Цифры под траекторией «Трубы» указывали, что для выхода из роя им требовался по крайней мере час. Они могли бы сократить это время, если бы Энгус повел корабль с той нечеловеческой скоростью и точностью, с какой он анализировал отраженный сигнал.

«Энгус, – хотела попросить его Морн, – лети быстрее. Выберись из роя. Используй наши преимущества. Нам нужно выбраться в открытое пространство и начать трансляцию сообщения».

Однако слова так и остались непроизнесенными. В проходе завыла боевая сирена. Один из экранов мигнул. По нему – с такой быстротой, что Морн ничего не могла разобрать, – помчались какие-то данные.

– Так-так! – проворчал Термопайл. – Черт бы их побрал! Я уже видел этот спектр!

Сканер обнаружил судно, летевшее между скалами. Оно появилось из-за большого астероида, за которым мог скрыться и линкор. Ориентируя курс на крейсер, неопознанный корабль увеличил скорость. Он был меньше «Планера», но на порядок превосходил размеры «Трубы». Возможно, торговое судно или пиратский грузовоз. Судя по эмиссионному спектру, его импульсные и плазменные орудия были заряжены и готовы к использованию.

Руки Дэйвиса опустились на клавиши. Плечи приподнялись, торс напрягся в ремнях. Внезапно «Труба» произвела выстрел из плазменной пушки. Дэйвис не успел навести прицел: его подвело желание нанести удар первым. Огненный разряд, лизнув корпус противника, пронесся мимо. Неопознанный корабль исчез со сканера, прикрытый облаком помех. Взорванные астероиды наполнили пустоту тоннами осколков. Они заколотили по корпусу и щитам «Трубы». Судно загудело колокольным перезвоном.

Почти в тот же миг крейсер содрогнулся и ослеп. Залп плазменных орудий другого корабля накрыл его, как горный обвал. Экраны дисплеев зашипели и засеребрились хлопьями искажений. Корпус судна заскрежетал от напряжения. Аварийные сирены завыли, словно сошли с ума. Серией молниеносных команд Энгус увел «Трубу» с линии огня, совершил невообразимый маневр, похожий на кувырок с переворотом, и отлетел за большую космическую глыбу, отгородившись ею от пушек противника.

Морн знала, что он делает, хотя уже и не смотрела на экраны. Боковое ускорение оторвало ее ноги от палубы, а руки – от спинки кресла. Она беспомощно перевернулась в воздухе, понеслась к правой переборке и ударилась плечом о прорезиненный пластик. К счастью, ей удалось подогнуть голову и прикрыть лицо рукой, иначе удар мог привести к травме черепа. Тем не менее это столкновение, усиленное возросшей массой тела, выбило воздух из ее легких. Кровь отлила от мозга. В глазах потемнело. Ей показалось, что она выскользнула из тела и прилипла к стене. Поблизости раздался крик Дэйвиса:

– Получилось! Дисперсионное поле сработало!

Так вот почему «Труба» ослепла! Ее сенсоры и анализаторы не видели ничего, кроме неистового огненного хаоса, вызванного контактом плазменного заряда с защитным экраном.

«Я уже видел этот спектр».

Морн потеряла сознание. Она так и не узнала, удалось ли другому судну выстрелить еще раз.