"Подлинная история. Прыжок в столкновение." - читать интересную книгу автора (Дональдсон Стивен)

10

Энгус изо всех сил пытался поверить, что именно это и происходит. Ведь как ни парадоксально, пока она оставалась в живых, его собственное выживание зависело от нее. Для него лучшим способом обеспечить свою безопасность было бы убить ее и избавиться от тела, но такой вариант он уже даже не обдумывал. Это представлялось столь же немыслимым, как уничтожение «Красотки». Поэтому он не мог позволить себе ошибиться. А значит, следовало сломить ее так, чтобы не сомневаться в результате.

Ибо Энгус очень боялся довериться ей раньше времени.

Однако конечный успех виделся ему предрешенным. В конце концов, какой у нее мог быть выбор? Он стал всем ее миром, всем, что позволялось ей ощущать. Ему довелось испытать такой прессинг на себе, и он знал, как это срабатывает. Власть Энгуса над ней не имела ограничений: одним нажатием кнопки он мог утопить ее в океане боли. А мог вознаградить – если она угодит ему. При этом Энгус не стимулировал зоны удовлетворения – видеть ее удовлетворенной ему почему-то не хотелось. Он просто позволял ей забыться во сне или хотя бы недолго побыть собой.

Жестокостью Энгус добивался не просто покорности, а почти детского стремления угодить. Он прививал ей взгляд на себя как на единственное, имеющее для нее смысл, внушал, что любой выпад против него первым делом – и гораздо больнее – ударит по ней. И не забывал при этом использовать причудливые этические представления, впитанные ею как копом. Снова и снова Энгус давал Мори понять, что все происходящее с ней только справедливо. Ведь это она угробила своих родичей, разве нет? Она предала их, и если поступила так не по сознательному выбору, так тем хуже. Мори убила их потому, что она такова, какова есть, из-за внутреннего изъяна, сделавшего ее подверженной гравитационной болезни.

Все свое коварство Энгус употреблял на что, чтобы у нее не осталось никаких мыслей, кроме исходящих от него, и с интуитивной безошибочностью труса следил за результатами. И они были. Они ощущались и во взгляде, и в движениях, и в том, что она, преодолевая отвращение к себе, начинала отзываться на его похоть. Порой она плакала во сне, и он с удовлетворением прислушивался к беспомощным всхлипываниям.

И наконец, при всей своей извращенной подозрительности, он решил, что дело сделано. Приняв, разумеется, все меры предосторожности, Энгус осмелился рискнуть.

Посадив в кресло второго пилота служащую космической полиции, он вывел «Красотку» из укрытия.

Спустя шесть дней «Красотка» появилась в контролируемом пространстве Станции и запросила разрешения на посадку.

Лишних вопросов это не вызвало: о пропаже «Повелителя звезд» никто не знал. «Красотке» было позволено встать в док для обычного досмотра.

Дежурный инспектор не проявил особого рвения, хотя даже вконец одуревший наркоман не мог не обратить внимания на тот странный факт, что Энгус покинул Станцию один, а вернулся с женщиной. Инспектор не потребовал объяснений, ему не хотелось выглядеть дураком. Вместо того он ввел Мори в идентификационный компьютер Станции.

И вот тут начался переполох.

«Красотку» отправили в карантин, и целая толпа инспекторов заявилась с целой кучей вопросов. И все эти вопросы были обращены к Мори Хайленд.

– Что случилось с «Повелителем звезд»?

– Как вы спаслись?

– Как случилось, что вы оказались с ним?

Сложившаяся ситуация до крайности раздражала представителей власти. Центр был обеспокоен судьбой «Повелителя звезд», и служба безопасности аж слюной исходила от желания сцапать Энгуса. Но формальных оснований для этого не имелось, а Мори отказывалась отвечать на вопросы. Будучи копом, она отказывалась отвечать!

Само собой, инспекторы порывались изъять базу данных «Красотки». Не обходилось и без попыток отделить Мори от Энгуса, но она отметала их, демонстрируя служебное удостоверение. Предпочитая ничего не говорить, Мори прикрывала Энгуса молчанием, словно полой своего полицейского мундира.

Правда, от тех, кто был понаблюдательней, не укрылось, что выглядела она не совсем обычно для копа. Вялой, растерянной, чуть ли не напуганной. Встретив такую женщину одну где-нибудь в коридорах Станции, каждый, наверное, подумал бы, что ей плохо, и предложил помощь.

Но она о помощи не просила. А Энгус не отходил от нее ни на шаг. Держа руки в кармане комбинезона, он угрюмо посматривал на дознавателей, не выказывая ни малейшего стремления к сотрудничеству.

– Что случилось с «Повелителем звезд»?

Вопрос прозвучал чуть ли не в сотый раз, и Энгус, видимо, сорвавшись, ответил за нее:

– Взорвался. Без причины. Должно быть, авария. Мы дадим вам координаты, можете осмотреть обломки.

– Как вам удалось спастись?

– Случайность, – снова ответил он. – Вспомогательный мостик уцелел. В конечном счете она бы тоже погибла, но я ее подобрал.

Энгус приметил в глазах Мори вспышку боли, но понадеялся, что имплантат обеспечит ее молчание. А ее молчание – и удостоверение – рано или поздно заставят инспекторов отвязаться.

– Что общего у вас с ним? Всем известно, что он пират, просто пока не попался. Вы же из полиции, как же вы можете иметь дело с таким человеком? Неужели думаете, будто мы поверим ему?

– А мне плевать, чему вы там верите, – с нескрываемым удовольствием промолвил Энгус. – Что надо, я сказал. Произошла авария. Может быть, диверсия. Должно быть, кто-то подложил бомбу на борт – еще здесь, на Станции. Не иначе, как кто-нибудь из вашей братии.

Мори подтвердила согласие безучастным кивком.

– Она вот тоже не знает, кому тут можно верить, – заключил он, не вынимая рук из карманов. – Но уж точно не вам.

Инспекторы лезли из кожи вон, старались и по-плохому и по-хорошему, но вызвать Мори на откровенность так и не смогли.

Самому Энгусу они задали лишь один вопрос:

– Что случилось с вашим кораблем? Откуда такие повреждения?

– Камнем ударило, – спокойно ответил он. – Это не выстрел лучевой пушки. Можете проверить вмятину сканером.

– Камнем? Такого опытного капитана?

– Да, камнем. Каким-то обломком. Я находился в поясе астероидов, управлял кораблем один и допустил промашку. Это что, преступление?

– «Повелитель звезд» преследовал вас, – попытались взять его нахрапом. – Вы разбились, пытаясь скрыться. Разве не так?

– Ничего похожего.

– И как же в таком случае вас угораздило оказаться рядом с потерпевшим крушение кораблем?

– Как раз в случае все и дело. Я пролетал неподалеку, и взрыв сбил настройку моих сканеров. Потоки частиц, помехи во всех диапазонах… такая сумятица в эфире бывает только при катастрофах, вот я и решил взглянуть, не попал ли кто в беду. Нашел обломки корабля, а внутри – ее.

Усилием воли Энгус сдержал желание лишний раз подчеркнуть благородство своего поступка.

– В стартовой декларации говорится, что вы убыли, не закупив припасы. Ваши воздухоочистители должны были давным-давно выйти из строя. Интересно, чем же вы все это время дышали?

– Спасителю, знаете ли, полагается награда. Я снял фильтры с погибшего корабля.

Блеф явно удавался. Молчание Мори обеспечивало его безопасность.

– Но что может удерживать Мори Хайленд возле вас?

– Недоверие к вам, вот что. Имей «Красотка» возможность пересечь гиперпространство, мы отправились бы на Землю с докладом. А так придется послать туда сообщение и ждать инструкций из Штаба.

Само собой, никто из проверяющих сказанному не поверил, но поделать они ничего не могли. В других обстоятельствах можно было бы попытаться продержать «Красотку» в карантине по крайней мере до тех пор, пока экспедиция не обследует обломки «Повелителя звезд» Но Мори Хайленд являлась офицером полиции и не подпадала под юрисдикцию Станции. Оставалось лишь предположить, что она знает, как следует поступать, и ни во что не вмешиваться.

«Красотку» освободили из карантина.

Прихватив с собой Мори Хайленд, Энгус отправился прямиком в сектор Дельта.

Он выиграл.

По правде сказать, у него не было желания появляться с ней в «Мэллориз». Больше всего ему хотелось задраить люки и поскорее ее трахнуть. Во избежание неприятных неожиданностей появляться с ней на людях следовало как можно реже. Но, с другой стороны, Энгус понимал, что довольно долго – во всяком случае, до осмотра обломков «Повелителя звезд», – он будет находиться под негласным надзором, а значит, вести себя должен естественно, не давая повода для лишних подозрений. А естественным в данной ситуации было бы появиться в «Мэллориз». Тем паче, что только там имелась возможность прикупить сведения, необходимые ему, чтобы раздобыть деньги.

Уже некоторое время он упорно двигался навстречу своему року. Но теперь и рок двинулся навстречу ему.

Хотя Мори совершено не знала сектора Дельта, он заставил ее идти впереди, а сам поотстал на полшага, чтобы держать пленницу в поле зрения. Испытывая подъем и страх, воодушевление и раздражение, Энгус примечал, как смотрели на нее встречные мужчины, и ненавидел их всех жгучей ненавистью. Но это не мешало ему думать. Раньше он мечтал о расправе со спугнувшим его со Станции «Повелителем звезд», однако теперь его планы стали куда изощреннее. Он еще покажет всем этим ублюдкам! Он заставит Мори добиться для него награды за спасение имущества «Повелителя звезд». Это хорошие деньги. Можно будет переоснастить «Красотку» по высшему классу, и плевать на всех паршивых копов Вселенной.

Эти мечты позволяли ему чувствовать себя лучше среди ненавистных и презираемых людишек, заполнявших сектор Дельта и «Мэллориз».

Само собой, он на дух не переносил «Мэллориз», однако тамошние завсегдатаи знали больше прочих обитателей сектора, а нос в чужие дела совали реже. Это отребье могло оказаться небезопасным, но Энгус прекрасно понимал природу такой опасности. А значит, мог с ней справиться.

Девятикратные перегрузки заставляли ощущать свинцовую тяжесть во всем теле. Его совершенно не тянуло выпить. Блеф удался, но это до поры до времени. Его репутация известна каждому, за ним следят, и малейшая ошибка будет стоить ему свободы. А Мори вышагивает как ни в чем не бывало – словно и тяжесть ей нипочем, и все испытания. А эти поганые кобели так на нее и таращатся. Хотят заполучить ее для себя, подонки!

Страх и злоба уже начинали овладевать Энгусом, когда, сквозь дым, шум и гам «Мэллориз», он приметил Ника Саккорсо.

Ощущение – такое, будто его долбанули в грудь тараном, – усиливалось необходимостью его скрывать. Здесь, на глазах у всех, Термопайл не мог позволить себе выказать даже намек на слабость.

Всегда и везде Энгус безошибочно узнал бы в Нике врага. Ему ли не понимать значение этой дерзкой, насмешливой улыбки. Было очевидно, что Ник с первого взгляда проникся к нему – неопрятному уродцу – глубочайшим презрением.

Инстинкт говорил об опасности, как тогда, когда появился «Повелитель звезд». Только сейчас все обстояло гораздо хуже: Энгус чувствовал себя словно под прицелом лучемета в ожидании выстрела. Взгляд Ника задержался на нем лишь на мгновение, тут же сбросил его со счетов и переместился к Мори. Энгус видел разгоравшийся во взгляде Ника огонь, видел, как темнеют шрамы под его глазами. И видел реакцию Мори.

Впрочем, лицо ее ничего не выдавало, и уж тем более она не проронила ни слова. Однако Энгус, знавший ее всю, чувствовавший каждое биение ее сердца, улавливавший каждый оттенок боли в ее глазах, мгновенно понял, что Ник Саккорсо, без всяких имплантатов, без всякого насилия обладает над ней большей властью, чем он.

Ибо этот человек мог заставить Мори захотеть его.

Но это открытие было лишь первым ударом. Полная правда оказалась еще страшнее. До того момента, как Ник и Мори встретились взглядами (хотя, может быть, это ему только привиделось), Энгус не отдавал себе отчета в собственной слабости и уязвимости. Он не сознавал, как нуждается в ней, и что ему, собственно, от нее нужно. Заставляя ее покорно исполнять все подсказанные его похотливым, извращенным умом желания, он полагал, что этого достаточно. Но нет, этого не было достаточно никогда, и особенно сейчас. Он обманывал себя, дурачил себя, закрывал глаза на действительность.

Он добился того, что она сама загоняла себя во все большее унижение. Добился, чтобы она делала все так, будто он ей необходим. Но никакая сила не могла заставить Мори захотеть его. Властвуя над ее телом, над каждым поступком, над каждым движением, Энгус не мог достичь того, для чего Нику хватило одного взгляда.

Это несправедливо! Она принадлежит ему! Вся без остатка!

Энгус не знал в чем заключалась его ошибка.