"Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги" - читать интересную книгу автора (Дональдсон Стивен)

Уорден

Командный центр погрузился в активную деятельность. Почти все пульты были заняты. Около сотни мужчин и женщин изучали поступавшую информацию, отдавали команды и отвечали на звонки. Пятьдесят техников обслуживали каналы связи. Один из них настойчиво вызывал приближавшийся сторожевик, требуя незамедлительного ответа. Остальные выполняли свои обязанности. Некоторые из них обеспечивали координацию действий внутренней службы безопасности полиции. Другие поддерживали контакт с кораблями планетарного кордона. По узким лучам на орбитальные платформы передавались предупреждения и инструкции. Внутрисистемный транспорт направлялся на дальние трассы. Группа специалистов занималась копированием данных информационного центра и компьютеров БСИ на случай гибели станции и департаментов полиции на видимой стороне планеты. Штат Койны начал массивную работу по эвакуации огромной части населения Земли.

Системотехники и сканеры собирали данные о вражеском корабле. Администраторы составляли списки служащих для экстренной погрузки персонала на спасительные модули. Стрелки и канониры проверяли прицелы и заряжали пушки. Инженеры вращали станцию, чтобы встретить вражеский сторожевик максимальным количеством оружия и самыми мощными энергетическими щитами. Одним словом, на командном пункте полиции Концерна царила суматоха, которая, пульсируя и разбухая, нарастала, как надвигавшаяся истерия.

– Неопознанное амнионское судно, вас вызывает командный центр полиции Концерна.

Голос техника охрип от бесконечных повторений.

– Прошу вас немедленно ответить.

Несмотря общую нервозность Уорден Диос сохранял спокойствие и вел себя так, словно ничего не боялся. Он быстро просматривал данные экранов и наблюдал за работой своих подчиненных. Командный пульт позволял ему контролировать деятельность всей станции полиции. Однако он не поддавался эмоциям, которые кипели вокруг него. Бесстрастный, как каменная статуя, Уорден следил за крахом человечества и собственных грез, будто действительно предвидел этот ход событий. К сожалению, он не был ясновидящим. Просто Диос знал, что люди нуждались в его уверенности и силе. Ради них – и по долгу службы – он выглядел спокойным и неуязвимым.

Вся вина за сложившуюся ситуацию ложилась только на него. Он чувствовал себя ответственным за акт вторжения. Прямо или косвенно, Уорден заставил вражеский корабль прилететь сюда, и теперь ему следовало предпринять какие-то действия. Для начала он собирался осуществить рискованный план, который вряд ли пришел бы в голову кому-нибудь другому. Утробный ужас перед амнионами был настолько сильным, что не оставлял в умах людей свободного места для размышлений.

– Неопознанное амнионское судно, вас вызывает командный центр полиции Концерна.

– Мы должны открыть огонь, – требовательно произнес шеф Мэндиш.

Он появился в командном центре через минуту после того, как зазвучали тревожные сирены. Быстро оценив ситуацию, шеф службы безопасности решил высказать свое мнение Диосу.

– Нельзя позволять их кораблю приближаться к станции.

Уорден повернулся к Мэндишу и охладил его пыл мрачным взглядом.

– И как, по-вашему, мы это сделаем?

К его показной уверенности прибавился сарказм. У него не было сил и желания притворяться добрым дядей.

– Вы заметили размеры амнионского судна? Это сторожевик класса «Бегемот». Он проглотит все, что мы в него бросим. И он, похоже, не стремится в бой. Корабль может вести огонь, но не стреляет.

Экраны сканера указывали, что пушки вражеского судна были заряжены, а лучи прицелов наведены.

– Согласно профилю его излучений, сторожевик имеет сверхсветовую протонную пушку.

Сканеры подтверждали информацию, которую принес дрон «Карателя».

– Амнионы могут сжечь нашу станцию за пятнадцать минут. Но они пока не стреляют. Прежде чем спровоцировать кровавую бойню, скажите мне, почему они до сих пор не начали атаку?

Он не потрудился добавить, что опасность распространялась не только на командный пункт полиции. Их станция находилась над Сака-Батором. Обладая протонной пушкой, амнионы могли уничтожить весь руководящий аппарат Земли. Плазменные орудия были бесполезны для нападения на планету. Атмосфера рассеяла бы лучи еще до того, как они достигли бы поверхности. Но сверхсветовая протонная пушка не имела таких ограничений. И по идее амнионское судно могло обстреливать планету до тех пор, пока земная кора не раскололась бы на части.

Сторожевик класса «Бегемот» был способен генерировать колоссальную энергию. Используя плазменные орудия, он мог испепелить станцию полиции и одновременно с этим уничтожить Сака-Батор с помощью протонной пушкой. Такой обстрел привел бы к катастрофе-к худшему из страхов Диоса, которые гнездились в его преступной голове. Однако амнионы не стреляли. Хотя они обязательно ответили бы огнем, если бы их подтолкнули к этому.

– Неопознанное амнионское судно, вас вызывает командный центр полиции Концерна. Прошу вас немедленно ответить. Вы вторглись в человеческий космос.

– Мне кажется, они воздержатся от нападения, – предположил Лебуол. – Им что-то нужно от нас.

Несмотря на развязанные шнурки и разболтанную походку, он прибыл в командный центр почти сразу же за шефом безопасности.

– Им что-то нужно? – с изумлением переспросил Мэндиш. – Если они сейчас не нанесут удар и не улетят в запретное пространство, то это будет чистым самоубийством. Им никогда не выбраться отсюда. Как только сторожевик начнет торможение, он подпишет себе смертный приговор. Через час здесь будет восемь кораблей – точнее, девять с учетом «Рискованного». Когда подойдет «Доблесть», мы получим явный перевес.

Он забыл упомянуть о «Карателе».

– Кроме того, сюда летит «Кузнечный молот». У амнионов медленные импульсные двигатели.

В качестве подтверждения он указал на экраны сканера.

– Их корабль действительно мощный, но быстрым его назвать нельзя. Если он остановится, то ему потребуется много времени для набора достаточной скорости и вхождения в подпространство. Он не успеет уйти от «Кузнечного молота».

В голосе Мэндиша появился оттенок бравады.

– Амнионы могут требовать от нас все, что угодно, но это не принесет им ничего хорошего. Они будут уничтожены.

Хэши пожал плечами. Его синие глаза лучились искорками юмора.

– Может быть, они решили сдаться? – предположил Лебуол.

– Сдаться? – фыркнул Мэндиш. – Амнионы?

Своим тоном он как бы говорил: «Ты просто спятил, умник». С тех пор как капитан Вертигус и экипаж «Далекой звезды» впервые вступили в контакт с другой космической расой, никто и никогда не мог заставить амнионов сдаться в плен. Скорее всего, они просто не понимали такой концепции.

– В любом случае мы не будем стрелять в них первыми, – твердо сказал Уорден.

Он слишком многое терял и ничего не получал.

– В данный момент амнионы владеют инициативой. Пусть так оно и будет – до тех пор, пока я не узнаю, что они хотят.

Чуть поодаль охрипший связист продолжал вызывать сторожевик.

– Неопознанное амнионское судно, к вам обращается командный центр полиции Концерна. Прошу вас немедленно ответить. Вы вторглись в человеческий космос. Такие действия могут быть восприняты как акт войны. Если вы не ответите, мы сочтем ваши намерения враждебными. Посмотрите на сканеры. Наши корабли готовы уничтожить вас.

В случае боевого столкновения вам не удастся уцелеть. Прошу вас немедленно ответить. Иначе вы погибнете.

Шеф Мэндиш не удержался от вопроса:

– Если амнионы собираются торговаться, а не воевать, то почему они не вступают в переговоры?

– Скоро вступят, – спокойно ответил Уорден. – Просто они еще не заняли позицию.

– Позицию? – не унимался Мэндиш. – Они могут уничтожить нас за пятнадцать минут. Вы сами так сказали. Зачем им занимать какую-то позицию?

Уорден молча пожал плечами.

– Я думаю, мы все поймем, когда они ее займут, – ответил Хэши.

Он намекал на то, что уже разгадал хитроумный план амнионов. Мэндиш недоуменно посмотрел на директора Бюро по сбору информации. Очевидно, он считал, что в такой ситуации все позиции имели одинаковое значение. Наивный человек. Он был компетентным офицером службы безопасности, но не мог заменять Мин Доннер в ее отсутствие.

– Если вы не ответите, мы сочтем ваши намерения враждебными.

Напряженное ожидание терзало сердце Уордена, но он по-прежнему не выказывал никаких эмоций.

– Директор, – доложил один из техников, – они ориентируют орудия.

Уорден тут же повернулся к нему. Его пальцы сжали подлокотники кресла.

– Вот! Смотрите, сэр!

Техник указал на экран, на котором изображалась трехмерная проекция сторожевика. Амнионский корабль активировал боковые сопла, регулируя свою ориентацию относительно планеты и станции. Техник нажал на пару клавиш, и светящийся указатель отметил место на корпусе судна.

– Это излучатель их протонной пушки. Возможно, он у них не один, но других мы пока не обнаружили. Тормозные выхлопы дюз искажают наши данные.

Мужчина помолчал, а затем, собравшись с духом, продолжил:

– На таком расстоянии мы можем определить их цели.

– И каковы они? – мрачно спросил Уорден.

Техник глубоко вздохнул и, скрывая страх в голосе, ответил:

– Пять плазменных пушек нацелены на нас. Кроме того, мы засекли три открытые торпедные заслонки. Их протонная пушка наведена на Сака-Батор.

Вот этого Уорден и боялся. По каким-то причинам амнионы воздерживались от стрельбы. Но они четко понимали тактические возможности своего положения.

– Вы вторглись в человеческий космос. Такие действия могут быть восприняты как акт войны.

– Это же чистое самоубийство, – прошептал шеф Мэндиш. – Предположим, они уничтожат Совет и разрушат нашу станцию. Допустим, они даже взорвут домашний офис Фэснера. Но затем они все равно погибнут. И за нас отомстят. Человечество имеет девять гигантских космических станций, и каждая из них обладает собственным флотом. Производство наших верфей несопоставимо эффективнее. Мы наводним боевыми кораблями все запретное пространство и нанесем амнионам непоправимый ущерб. Если они решили развязать войну, мы заставим их заплатить огромную цену.

Уорден снова промолчал. Слава Богу, амнионы не стреляли. И не будут стрелять, если он не заставит их. Они прилетели сюда, потому что им не удалось уничтожить «Трубу». А значит, миссия, которая привела их в систему Массива-5, не изменилась.

Эта мысль не успокоила его.

Хэши косо взглянул поверх грязных очков на трехмерное изображение сторожевика. Затем он повернулся к Диосу и двусмысленно спросил:

– Я так понимаю, что директор Хэнниш уже в пути?

Вопрос Лебуола коснулся глубинных страхов Уордена.

– Ее шатл покинул станцию час назад, – сухо ответил он. – Если мы не вступим в бой с амнионами, Койна прилетит на Сака-Батор незадолго до того, как сторожевик закончит торможение. Эбрим Лен уже ждет ее. Когда она появится, Совет начнет заседание. Они тоже видят это.

Диос жестом указал на экраны. Служба безопасности Руководящего Совета имела доступ к сканерной сети. Кроме того, Совет получал информацию по прямому каналу от станции полиции Концерна.

– Многие советники охотно покинули бы остров. Но теперь они застряли там надолго.

У них не осталось времени для бегства.

– Поэтому они обязательно начнут чрезвычайное заседание.

К сожалению, их дебаты и голосования не могли избавить Землю от амнионского судна. Защита планеты возлагалась на Уордена. Здесь они были бессильными. По этой причине, будучи политиками, они постараются использовать чрезвычайное заседание для поиска виновных и вынесения им жестких порицаний.

– Если нам удастся оттянуть столкновение на достаточно долгий срок, – закончил Уорден, – то Койна успеет сделать свою работу.

Усталый связист продолжал вызывать амнионов:

– Наши корабли готовы уничтожить вас. Прошу немедленно ответить. Иначе вы погибнете.

Внезапно Уорден понял, что ему пора приступать к решительным действиям. Он должен был показать своим людям, что страх не парализовал его волю.

– Пошлите сообщение в офис генерального директора, – велел он одному из связистов. – Адресуйте его лично Холту Фэснеру. У меня нет времени на разговоры с ним, поэтому ответ мне не нужен. Просто передайте ему, что это моя проблема.

Он указал на трехмерное изображение сторожевика.

– Я с ней справлюсь. Посоветуйте ему беречь себя и не высовываться, пока мы не разберемся с ситуацией.

– Вас понял, сэр.

Связист тут же начал кодировать сообщение.

Беречь себя и не высовываться. Если бы Диос спорил на деньги, он поставил бы значительную сумму на то, что Холт не последует его совету. Дракон использует эту ситуацию, чтобы усилить свою хватку на Руководящем Совете. Возможно, он даже пойдет на прямой контакт с амнионами и предложит им вести переговоры лично с ним. Фэснер имел для этого неплохую систему рычагов. Он являлся главой Концерна Рудных компаний -человеком, который вел с амнионами легальную торговлю.

Если Холт попытается связаться со сторожевиком, Уорден должен сорвать их переговоры. Койна займется Советом. Отныне он ей не помощник. Только шеф Мэндиш и Хэши могли облегчить ее задачу. А еще Морн и Вектор Шейхид.

Интересно, знала ли Мин Доннер, что от нее зависело будущее всего человечества – от нее и экипажа «Трубы». Уорден поспешно отбросил эту мысль. Передав сообщение в домашний офис Фэснера, он занялся другим неотложным вопросом. Диос нажал несколько клавиш на пульте и открыл широкополосный канал интеркома. Теперь его слова могли быть услышаны на каждом корабле и на каждой орбитальной станции. Он понимал, что его обращения к силам полиции ожидали многие – в том числе и служащие командного пункта.

– Говорит Уорден Диос, – произнес он твердым и уверенным голосом. – Я нахожусь в командном центре полиции Концерна рудных компаний. Вы уже знаете, что в околоземное пространство вторгся амнионский боевой корабль. Это сторожевик класса «Бегемот». Он очень опасен. Чертовски опасен. Более того, он вооружен сверхсветовой протонной пушкой, имеет энергетические щиты и мощные плазменные орудия.

Диос внес в голос нотки юмора.

– С таким забиякой лучше не встречаться в темном месте. Но я не думаю, что амнионы хотят битвы. Они прилетели к нам поторговаться.

Шеф Мэндиш взглянул на него с удивлением и, возможно, даже с обидой, но Уорден не стал останавливаться.

– Я могу лишь догадываться о предмете их торга, – продолжил Диос. – Пока они не отвечают на наши запросы. Мы будем ждать начала переговоров. На данный момент сторожевик представляет лишь возможную опасность. Если нам удастся договориться с амнионами, мы постараемся избежать кровопролития.

Он перевел дыхание.

– Конечно, ситуация может измениться в любую минуту. Особенно если кто-то с нашей стороны нажмет на пусковую кнопку. Поэтому хочу предупредить, что сейчас не время для таких ошибок. Лично я не тороплюсь на тот свет, и мне не хочется терять кого-нибудь из вас. Я постараюсь сделать так, чтобы все остались живы. От вас требуется только точное выполнение моих приказов, осторожность, внимательность и отсутствие паники.

Не позволяйте амнионам запугивать вас в самом центре человеческого космоса.

– Я верю в вас, – закончил он. – До связи.

Уорден отключил интерком и откинулся на спинку кресла. Он находил свое поведение смешным и постыдным. Какой позор! Он просил у людей доверия после того, как навлек на них опасность. Но такова была его судьба: смотреть на последствия своих поступков; противостоять глобальному кризису, который он сам спровоцировал. Ему нужен был экипаж «Трубы». Диос знал, что без этих людей он потерпит поражение. Койна имела все необходимое, чтобы противостоять Клитусу Фейну и Руководящему Совету – все, кроме твердых доказательств.

– Такие действия могу быть восприняты как акт войны.

Пока Уорден обращался к силам полиции, шеф Мэндиш не находил себе места. Наконец он не выдержал и сердито подошел к креслу Диоса.

– Я что-то пропустил, директор? – со злостью спросил он. – Когда мы начнем «торговаться» с врагом, который совершил акт вторжения?

– Шеф Мэндиш, – со вздохом ответил Уорден, потирая единственный глаз тыльной стороной ладони.

Его инфракрасное зрение давно определило расстройство шефа службы безопасности, но он не желал тратить силы на колыбельные песни для туго соображавших сотрудников.

– Вы пренебрегаете своими обязанностями. Мэндиш открыл рот, словно получил пощечину.

– Я…

– Вы шеф службы безопасности подразделения спецназа, – медленно и сурово произнес Уорден. – Вы несете ответственность за защиту Руководящего Совета и за безопасность нашего персонала. Среди прочих дел вам полагается вести расследование по делу кадзе, а не стоять здесь и не указывать мне, как выполнять мою работу.

Перед отлетом Койны он еще раз велел ему выяснить все, что касалось Клея Импоса и Натана Элта.

– Мне не нужна ваша критика. Мне необходимы улики.

– Да, сэр, – ответил шеф Мэндиш.

Его возмущение угасло. Диос знал таких людей – знал их сильные и слабые стороны. Мэндиш глубоко переживал свою неудачу с выявлением кадзе, которые проникли в Совет и на станцию полиции.

– Мы работаем над этим. Если появится что-то новое, я дам вам подробный отчет.

– Хорошо, – ответил Уорден. – И не забудьте проинформировать директора Хэнниш и Хэши Лебуола. Обеспечьте им полную поддержку. Я не знаю, с какими просьбами они могут обратиться к вам, но постарайтесь оказать им посильную помощь. Это очень важно. Вы меня поняли?

– Так точно, сэр, – выпалил шеф службы безопасности.

Его ошеломление было очевидным. Уорден не мог не заметить этого. Шеф Мэндиш не сделал ничего постыдного: он потерпел неудачу только потому, что люди, наделенные властью, не позволили ему добиться успеха. Чтобы не оставлять человека с таким грузом вины и эмоций, Уорден поманил его к себе.

– Да, сэр?

Шеф службы безопасности неуверенно склонился к креслу. Уорден положил ладонь на шею Мэндиша и пригнул его голову к себе.

– Я знаю, что делаю, – прошептал он ему на ухо. – Все будет хорошо.

Шеф Мэндиш не нашел в себе сил для ответа. Его чувство вины было слишком раздутым. Отсалютовав, он молча повернулся и покинул командный центр, как человек, сгоравший в огне своих эмоций.

– Странно, но я начинаю ожидать возвращения директора Доннер, – произнес Хэши, делая вид, что рассматривает потолок, а не критикует шефа Мэндиша.

Лебуол и Мин никогда не скрывали своей антипатии друг к другу.

– Я тоже, – проворчал Уорден.

Он ничего не мог поделать с этим. Несмотря на свои догадки и страхи, ему, как и всем остальным, приходилось ждать развития событий.

Он с тревогой смотрел на экраны сканера, и пятна пота проступали на его рубашке. Сторожевик продолжал приближаться. Производя торможение, амнионский корабль беспощадно надвигался на станцию. Хриплый рев его двигателей был единственным ответом на тревогу людей и запросы командного центра. Техники рапортовали о безошибочной ориентации его орудий. Расчеты траектории говорили о том, что он затормозит чуть выше станции полиции – всего лишь в пятидесяти тысячах километров. Все понимали, то это дистанция выстрела плазменных пушек.

Хэши, тихо насвистывая себе под нос дурацкие мелодии, несколько раз покидал командный центр. Он контролировал работу своего подразделения, но о новых результатах не докладывал. Очевидно, их попросту не было. Остальной штат дежурной смены во главе с Уорденом находился на рабочих местах. Казалось, что пот и ожидание приклеили людей к их пультам. Они склоняли головы под бременем генетического ужаса, навеянного близостью амнионов. Каждый из них понимал, что эти существа несли с собой гораздо худшее зло, чем плазменный огонь и смерть. Один из связистов вызывал сторожевик до тех пор, пока не сорвал себе голос. Затем трансляцию сообщения переключили на автоматический режим. Другие связисты отвечали на вопросы и требования всей планеты. Они служили живым щитом от истерии напуганного человечества. Стрелки и канониры напряженно следили за экранами. Их пальцы нависали над кнопками запуска ядерных торпед и тангентами пушек.

Холт Фэснер не отвлекал внимание Уордена, но и не бездействовал. Несколько каналов связи соединяли его с Сака-Батором. Системотехники Диоса доложили, что три антенны домашнего офиса Концерна рудных компаний были нацелены на амнионский корабль. Очевидно, Дракон тоже пытался получить ответ от сторожевика. К сожалению, станция ПКРК не могла перехватить эти сообщения, поскольку они велись по узким лучам. Но, к счастью, ни один из амнионских передатчиков не излучал никаких сигналов.

Наконец Уорден решил прервать ожидание. Хлопнув ладонями по бедрам, он вывел техников из гипнотического созерцания экранов и громко спросил:

– Кто может сообщить мне полетные данные сторожевика? Есть ли шанс, что амнионы войдут в контактное поле и вернутся в подпространство?

Несмотря на острое волнение, досаждавшее ему, он сохранял спокойный тон. На его вопрос ответила одна из техников:

– Если у них нет каких-то особых секретов, сэр, они не смогут войти в контактное поле. Их скорость слишком мала для этого. А если они продолжат торможение, то у них вообще не останется времени для набора необходимой скорости, потому что к нам подойдут три малых крейсера, пять канонерских кораблей и «Рискованный». С такими силами мы можем уничтожить амнионское судно Скоро здесь будет «Доблесть». «Кузнечный молот» тоже на подходе.

Она быстро набрала серию команд и сверилась с данными на экране

– Если сторожевик задержится у нас на восемь часов, «Кузнечный молот» подойдет к нему на расстояние выстрела. Враг не сможет скрыться в гиперпространстве.

– Хорошо, – кивнув, произнес Уорден.

Теперь все зависело от его решений. Если он совершит ошибку, то будет достоин тех обвинений, которые вскоре навалятся на него.

– Амнионы рискуют. Давайте узнаем, для чего они это делают. Прекратите вызывать их корабль. Подготовьте мне прямой канал связи Я сам буду вести переговоры с ними.

– Директор Диос, минутку, – обратился к нему Лебуол, пока связисты торопливо выполняли распоряжения Уордена. – Возможно, будет лучше оставить инициативу в их руках Чем дольше продлится отсрочка, тем сильнее станут наши позиции.

Хэши пожал плечами и, как бы между прочим, пояснил свои слова:

– Если мы воздержимся от активных действий, то здесь может появиться «Каратель».

– Вот поэтому я и не собираюсь больше ждать, – ответил Уорден. – С тех пор, как к нам прилетели амнионы, я делаю все, чтобы они контактировали со мной, а не с «Карателем».

Хэши задумчиво кивнул головой.

– Я согласен с вами и не настаиваю на своем предположении.

Он поправил грязные очки, закрывавшие ему обзор.

– Будем считать, что я вам вообще ничего не говорил.

Его тонкий рот изогнулся в усмешке. Уорден взглянул на директора Бюро.

– О каком предположении вы говорите?

Бывали времена, когда он по непонятным причинам воспринимал юмор Хэши как жест дружелюбия. В такие минуты Диос чувствовал себя не таким одиноким. И сейчас это тоже помогло.

– Директор, – доложила связистка, – канал готов.

– Спасибо.

Уорден включил микрофон.

– Неопознанное амнионское судно, вас вызывает Уорден Диос, глава полиции Концерна рудных компаний.

Его голос производил в динамиках акустический резонанс, словно он без всяких усилий мог создавать эффект эха.

– Вы совершили акт вторжения. Я объявляю вам войну.

Он намеренно подчеркнул последнюю фразу, чтобы напомнить амнионам о будущих последствиях их действий.

– В состоянии войны я наделен высочайшими полномочиями. От меня зависит принятие решений, которые определят ответ человеческого космоса на ваше вторжение. Вам не удастся уйти от возмездия.

Взгляните на сканеры и убедитесь в том, что мы имеем достаточную огневую мощь для уничтожения вашего судна. Через час здесь появятся другие корабли. Я долго ждал ваших объяснений. Если вы не ответите мне, мы откроем огонь.

Он поднял палец, отмечая этот момент.

– Даю вам ровно тридцать секунд.

Щелкнув по клавише, он отключил микрофон. Люди в помещении командного центра и на всей станции отреагировали на его речь таким образом, словно Диос пустил по цепи электрический ток. Мужчины и женщины оживились за пультами. В коридорах зазвучала боевая тревога. Связисты предупреждали персонал станции о предстоящем сражении. Слова Уордена транслировались на все корабли полиции Концерна.

– Никаких ошибок, – предупредил стрелков дежурный офицер. – Всем ждать команды! Я сниму шкуру с любого, кто выстрелит без приказа директора!

Не обращая внимания на внезапную суматоху, Уорден пометил в уме, что офицера следовало похвалить за предосторожность. Он не сомневался, что сторожевик отзовется в указанный срок. И действительно, ответ пришел через семнадцать секунд. С треском статических помех динамики центра ожили, словно открыли портал в далекий и глубокий вакуум. Искаженный мужской голос произнес:

– Уорден Диос, это амнионское судно «Затишье». Речь была человеческой, но абсолютно чужой.

– Я Марк Вестабул, наделенный правом принимать решения. Вы можете считать меня капитаном корабля. Не открывайте огонь. Если вы начнете атаку, мы уничтожим вас. Ваши сканеры подтвердят, что мы обладаем для этого достаточной мощью. Возможно, вы правы в том, что мы погибнем в этом бою. Но прежде мы распылим вашу станцию, нанесем огромный вред орбитальным платформам и человеческому флоту. Наша сверхсветовая протонная пушка нацелена на остров, который является местоположением вашего правительства. Не открывайте огонь. Иначе вы не только умрете сами, но и станете причиной многочисленных жертв.

Сообщение закончилось вспышкой статических помех. Жаркий шум частиц наполнил зал командного центра.

– Марк Вестабул, – с удивлением прошептал Лебуол. – Это человеческое имя.

Уорден тоже заметил эту деталь.

– Вы хотите сказать, что амнионы начали использовать человеческие имена? С каких это пор?

– Нет, у меня есть другое объяснение.

Хэши пригнулся к пульту и ввел несколько команд. Пробежав взглядом данные, которые появились на экране, он доложил:

– Анализ голоса закончен. Когда амнионы воспроизводят человеческую речь, их звуковые фонемы имеют характерные составляющие. В данном случае они отсутствуют. Это означает, что с нами говорил амнион, физиологически похожий на человека. У него имеются голосовые связки, горло, рот и язык. Очевидно, Марк Вестабул был когда-то человеком – если только амнионы не научились выращивать людей по их РНК.

Уорден кивнул. Интересная подробность – в чем-то даже полезная.

– Что сообщает информационный центр?

– Я ввел запрос, – ответил Хэши. – Судя по лаконичности ответа, результат будет неутешительным. Хотя…

Он посмотрел на текст, поправил очки и удовлетворенно произнес:

– Хм! Марк Вестабул отмечен в наших файлах. Несколько лет назад он числился в команде корабля «Сны наяву». Это было внутрисистемное транспортное судно, которое обслуживало Рудную станцию. Печально, но «Сны наяву» бесследно исчезли. Судьба корабля неизвестна. Насколько я понимаю, его команда попала к амнионам, и люди стали жертвами чудовищных опытов.

Руководитель Бюро по сбору информации помолчал, а затем добавил:

– Составляющие звуковых фонем подтверждают его генетическую идентичность. Однако я не специалист в этой области, и нам придется подождать заключения экспертов. Старые записи его голоса демонстрируют некоторое сходство, но, к сожалению, наши файлы о Вестабуле скудны.

Эта деталь тоже могла оказаться полезной, но Уорден не стал дожидаться отчета экспертов. Включив микрофон, он произнес:

– «Затишье», вас вызывает Уорден Диос.

Теперь он без труда сохранял показное спокойствие. Период ожиданий кончился. Пора было приступать к решительным действиям.

– Марк Вестабул, судя по имени, вы были человеком. Наверное, вы помните, что людям нравится насилие. Многие из нас мечтают о героической смерти. Вы проделали долгий путь, чтобы нацелить пушки в наши лица. А как вы сами относитесь к смерти? Если она вам не нравится, вы должны объяснить, почему нам следует отложить атаку. Но для начала скажите, что вы здесь забыли?

Несколько техников, прислушиваясь к словам Уордена, приостановили свою работу. После последней фразы двое из них вскинули в воздух сжатые кулаки.

Какое-то время динамики издавали треск статики. Однако пауза длилась недолго. Очевидно, решения, которые принимал Вестабул, были простыми для амнионов. Или он уже сделал свой окончательный выбор.

– Как вы правильно сказали, Уорден Диос, мой генетический материал когда-то был схож с вашим. Теперь я амнион.

Он говорил об этом, как о пустой банальности. Его высокопарная и странная манера речи придавала словам выразительность, которой не хватало в голосе.

– Тем не менее в процессе мутации я сохранил определенный ресурс человеческой памяти и понимания языка. По этой причине меня наделили правом принятия решений. Моя бывшая человеческая природа помогает мне эффективно вести дела с людьми. В настоящий момент я использую свои ресурсы для выполнения задач, которые привели нас в эту область космоса.

Уорден промолчал. Он уже высказал свое требование и теперь хотел посмотреть, каким будет ответ Марка Вестабула.

– Уорден Диос, – продолжил почти человеческий голос, – я должен обсудить вместе с вами один вопрос. Он очень сложен для меня, так как вовлекает в себя понятия, которые бессмысленны для амнионов Я один на борту «Затишья» понимаю их важность для человечества. Следует заметить, что будущие отношения между нашими видами будут зависеть от решения этого вопроса. Прийти к обоюдному согласию мы можем только через… дискуссию.

Вестабул произнес последнее слово так, словно оно было для него незнакомым. Хэши флегматично кивнул: он, как и Уорден, ожидал чего-то подобного. Многие техники командного центра изумленно смотрели на Диоса, как будто тот еще раз подтвердил свою репутацию ясновидящего.

– Я понял вас, «Затишье».

Уорден намеренно говорил с командой корабля, а не с человеком. Он хотел дать понять Вестабулу, что знает о вассальной зависимости амнионов.

– О чем вы желаете дискутировать?

– Как я уже сказал, вопрос очень сложный, – ответил Вестабул.

Треск статики подчеркивал его громоздкие обороты речи.

– Кроме того, мне нелегко использовать мои человеческие ресурсы.

Он сделал паузу, подыскивая нужные слова.

– Я не могу… дискутировать… не видя оппонента. Уорден пытался представить, что именно мешало

Вестабулу – и о каких «бессмысленных понятиях» он упоминал. Когда «капитан» амнионского судна произнес заключительную фразу, его голос был таким же чужеродным, как физика подпространства:

– Я должен говорить с вами лично – с глазу на глаз.

Несколько техников командного центра издали приглушенные вздохи удивления. Полдюжины мужчин и женщин непроизвольно поднялись на ноги и повернулись к Уордену. Нарушая дисциплину, офицеры не призывали их вернуться к своим обязанностям. Они сами смотрели на главу полиции. Диос почувствовал, как страх, глодавший его сердце, стал холодным, словно аммиак. Он не нуждался в предвидении, чтобы ощутить надвигавшийся шквал событий.

– С глазу на глаз? – мрачно отозвался Уорден. – Как вы это себе представляете, «Затишье»?

Несмотря на желание казаться спокойным он едва не «дал петуха». У Вестабула был готов ответ.

– Если мы начнем сражение, Уорден Диос, амнионы потеряют только один корабль. Ваши потери будут многочисленны: человеческие жизни, орбитальные станции, производственные предприятия и часть флота. Вам это известно. Вы хотите предотвратить конфликт, который может стать катастрофическим для человечества? Если да, то мы ждем вас на борту «Затишья».

Весь персонал командного центра поднялся на ноги. По залу пронесся ропот протестов, который быстро затих и превратился в напряженное молчание. Хэши Лебуол ошеломленно смотрел на Диоса. Казалось, он и теперь искал признаки удивления на лице своего начальника.

Уорден не обращал на это внимание. Внезапно он понял, что такое рок. Отправиться на вражеский корабль? Предстать в одиночку перед амнионами? С риском мутации? Ради чего? «Чтобы выгадать время», – ответил он себе. Чтобы сберечь человеческие жизни. Чтобы освободиться от гнета Концерна. Он сделает это ради Морн и Койны, ради Энгуса Термопайла и Вертигуса Шестнадцатого. Будущему человечества грозила опасность – хотя и не такая, о которой говорил Марк Вестабул.

Глава полиции Концерна не боялся смерти. Он примирился с ней, восстав против Холта Фэснера. Но сейчас от него требовалась демонстрация нежелания. Если бы он согласился слишком быстро, его бы неправильно поняли – как персонал станции, так и амнионы.

– Ваше предложение безумно, – прохрипел он в микрофон, словно потерял от страха голос. – Лучше уж вы прилетайте сюда.

Вестабул предвидел его возражение. Он вновь имел готовый ответ.

– Это неприемлемо. Отделившись от «Затишья», я потеряю власть. Зная о моей уникальности среди амнионов, вы можете почувствовать соблазн убить меня. В то же время вы, покинув станцию, сохраните мощь своих кораблей и орбитальных платформ. Ваша позиция нисколько не изменится. Чтобы… дискуссия… – это слово по-прежнему доставляло ему неудобство, -… состоялась, мы должны встретиться в равных условиях. Уорден Диос, вы находитесь в своей звездной системе. У вас преимущество. Значит, вы должны прилететь ко мне.

– Нет, не надо! – прошептала одна из связисток.

По залу вновь прокатилась волна протестов. Несколько мужчин и женщин начали громко выражать свое мнение:

– Нет! Пошлите его к черту!

Ударом кулака Уорден отключил микрофон и резким жестом призвал людей к молчанию. Сердце станции полиции Концерна вновь замерло в ожидании. Приподнявшись с кресла и мрачно осмотрев лица подчиненных, Диос грозно прокричал:

– У нас тут не демократия! Решения принимаю я! Займитесь своей работой. И не мешайте мне делать мою!

Тишина упала, как жалюзи. Техники торопливо заняли свои места и склонились к экранам пультов. Ближайший офицер смущенно произнес:

– Извините, сэр. Они только хотели выразить вам…

– Я понимаю, – проворчал Уорден. – Но не забывайте о дисциплине.

– Слушаюсь, сэр.

Офицер отошел и начал делать вид, что присматривает за своими подчиненными. Сделав глубокий вдох, Уорден включил микрофон.

– Марк Вестабул, вы сказали, что ожидаете меня на борту «Затишья». Каковы будут условия встречи?

– Уорден Диос, – спокойно ответил бывший человек, – вы должны прилететь к нам один и без оружия. Мы будем беседовать в той обстановке и при тех физических условиях, которые вы сочтете удобными для себя. Когда мы придем к обоюдному пониманию и согласию, вы вернетесь на станцию.

– Я смогу поддерживать связь с командным центром полиции?

– Нет. Вы не будете говорить с вашей станцией, пока наша дискуссия не завершится.

Хэши коснулся руки Уордена и прошептал:

– Это ловушка.

Диос был того же мнения. Тем не менее он сфокусировал внимание на микрофоне – на линии связи со своей судьбой.

– «Затишье», вы амнионы, а я человек.

Абсолютно несовместимые понятия.

– Почему я вам должен доверять?

– Потому что мы амнионы, Уорден Диос, – бесстрастно ответил Вестабул. – В отличие от людей мы ведем честный обмен и всегда выполняем свои обязательства. Однако можно добавить и следующее замечание. Мы ничего не получим, причинив вам вред. Если мы убьем вас, ваше место займет другой человек, и враждебные отношения между нами продолжатся. Если мы превратим вас в одного из нас, эта трансформация будет обнаружена на вашей станции. Мутация вызовет пробелы памяти и неизбежные изменения в поведении и манере речи. Любой человек опознает в вас амниона. Мы получим еще одну особь, но ваша станция откажется подчиняться вам, и подобное действие не принесет нам ощутимой пользы.

Сделав паузу, Вестабул добавил:

– Вы можете спросить, что я способен предложить взамен. Я дам вам время, Уорден Диос. Отсрочка битвы выгодна для людей. Чем ближе подлетят ваши корабли, тем меньшую опасность мы будем представлять. С каждым последующим часом вред, который может причинить наше судно до своего уничтожения, будет сокращаться в геометрической прогрессии. Я иду на этот риск ради нашей дискуссии. Вы должны предпринять нечто схожее.

Судя по всему, амнион не был подвержен мрачным предчувствиям и подозрениям. Он бесстрастно закончил:

– Каким будет ваш ответ, Уорден Диос?

Уорден снова отключил микрофон. Вместо спора с Вестабулом он взял паузу для анализа своих страхов. В принципе, Диос предполагал, что амнионы выдвинут такие аргументы. Они были вполне объяснимыми. Враг имел тактическое преимущество и пользовался им. Уорден интуитивно знал, что должен сделать. Отсрочка действительно могла спасти Сака-Батор и станцию полиции Концерна. Чего же он боялся? Мутации? Нет, его страхи коренились глубже.

Задуманная им атака на Холта Фэснера могла разрушить все его мечты. Он вызвал бедствие, которое грозило уничтожить миллионы человеческих жизней, не говоря уже об утрате многих надежд и материальных ресурсов. Битва со сторожевиком в околоземном пространстве развеяла бы в прах его долгие приготовления. Она нейтрализовала бы Койну и Морн, увековечив власть Дракона. Боевое столкновение, с потерей Руководящего Совета Земли и Космоса и станции полиции, не оставило бы на планете иной власти, кроме Концерна рудных компаний. И Уорден знал, что Холт извлек бы баснословную выгоду из подобной ситуации…

«Это не просто страх смерти, – предупредила его Норна. – Он хочет жить вечно. Разве вы не понимаете? Почему он не дает мне умереть? Холт жаждет наказать меня своим триумфом. Я мучаюсь уже полвека».

У Диоса не было выбора. Он отчаянно нуждался в отсрочке, которую предлагал ему Вестабул. В сравнении с будущим человечества его жизнь казалась слишком ничтожной, чтобы измерять ее цену.

Техники командного центра и половина станции наблюдали за ним, затаив дыхание. Он включил микрофон и, собрав волю в кулак, произнес:

– «Затишье», это Уорден Диос. Я согласен выполнить ваше требование.

Тихая волна испуганных протестов пронеслась по командному центру, но Диос игнорировал ее. Он твердо добавил:

– При одном условии.

– Уорден Диос, это Марк Вестабул, – почти мгновенно ответил амнион. – О каком условии вы говорите?

Подавив страх, Уорден сделал еще один шаг по выбранному пути.

– «Затишье», я знаю, что с вами пытались связаться другие станции. Наши сканеры утверждают, что вы не ответили на их запросы. Мое условие таково: вы будете иметь дело только со мной.

Если я несу ответственность за ваше появление, пусть эта ответственность будет полной. Вам не удастся выбить из-под меня основание, потому что я сам избавился от него.

Если вы ответите на любой сигнал, который исходит не от станции полиции, наша дискуссия будет прекращена, и мы приступим к вашему уничтожению.

Его требование оказалось неожиданным для Вестабула. «Затишье» отключились от канала связи, оставив в динамиках только шум статических помех Возможно, амнион сделал это умышленно. Уорден попытался думать как пришелец, но быстро понял тщетность своих усилий. Решив не напрягать зря нервы, он начал ждать ответа Вестабула В конце концов тот вышел на связь Его странный голос по-прежнему не выражал никаких эмоций, но в нем появились нотки осторожности

– Уорден Диос, позвольте мне процитировать ваши слова. Вы сказали: «В состоянии войны я наделен высочайшими полномочиями. От меня зависит принятие решений, которые определят ответ человеческого космоса на ваше вторжение». Теперь, выражая свое условие, вы фактически признали наличие другого авторитета, который может отменить ваши решения. Если это действительно так, то я должен говорить не с вами, а с ним.

О, черт! Несмотря на славу ясновидящего, Уорден не предусмотрел такого поворота событий. Возможная неудача всколыхнула его внутренности. Бесчисленные смерти, предательство без надежды на возрождение расы…

– Позвольте мне тоже процитировать вас, – ответил он, содрогаясь от ужаса. – Вы сказали, что сохранили определенный ресурс человеческой памяти и понимания языка. Наверное, вы помните, что в политических организациях Земли всегда имелись фракции. По закону власть моя. Но многие политики будут рады убедить вас в том, что вы должны общаться с ними, а не со мной. Хотя кем бы ни были эти люди, и что бы они ни предлагали, контроль над ситуацией находится в моих руках. Все боевые корабли и оборонительные кордоны Земли принимают приказы только от меня. Если вы будете вести переговоры с каким-то другим человеком, то ничего не добьетесь. Я являюсь главой полиции Концерна Рудных компаний, и ваша дальнейшая судьба зависит от меня. Это я решаю, жить вам или умирать.

«Поверь мне, – безмолвно просил он Вестабула. – Я не могу думать по-амнионски. Но ты можешь думать по-человечески, как я».

Очевидно, Вестабул колебался.

– Уорден Диос, – осторожно сказал амнион, – нас вызывал Концерн Рудных компаний. Сообщение передавалось от имени генерального директора Холта Фэснера. Разве полиция не подчиняется этому Концерну? Разве власть Фэснера не превышает вашу?

Уорден молча выругался, затем проворчал в микрофон:

– Слушайте меня внимательно, «Затишье». Я не собираюсь тратить время, обучая вас тонкостям человеческой политики.

Он позволил гневу влиться в голос, пока его тона не стали тяжелыми как камни.

– Вам придется поверить мне на слово. Вы наделены «правом принятия решений». Я тоже обладаю таким правом. Боевые действия – это работа полиции. Они входят в круг моих обязанностей. Холт Фэснер не может приказать кораблям не стрелять. А я могу. Вы сказали, что хотите обсудить какой-то важный вопрос. Вы сказали, что мы должны дискутировать наедине друг с другом. Это ваша проблема, а не моя. Вы можете говорить со мной прямо сейчас.

Вы можете транслировать наши переговоры на человеческий космос и запретное пространство. Или, приняв мое условие, вы получите то, что хотели. Он мрачно закончил:

– Я жду вашего решения.

Подняв палец, он приготовился отключить микрофон. Некоторые из техников молча шевелили губами, как будто молились. Другие смущенно пожимали плечами. Непрерывное шарканье ног создавало впечатление, что большая часть персонала ходила по проходам между пультами. Уорден хотел поднять голову и осмотреться, но молчание Вестабула удержало его. Палец завис над кнопкой микрофона. Покачнувшись, рука двинулась вниз. И в этот момент амнион ответил:

– Хорошо, Уорден Диос.

Манера его речи была слишком напыщенной, чтобы предполагать уступку.

– Наше судно не будет отвечать на сообщения, исходящие от других станций. Вы должны прилететь к нам один и без оружия, так, чтобы мы имели возможность провести дискуссию с глазу на глаз.

Сердце Уордена радостно вздрогнуло, словно он получил долгожданную отсрочку – словно ему не терпелось испытать судьбу на борту «Затишья».

– Я согласен, – быстро ответил он. – До связи. Вместо того чтобы ударить пальцем по клавише,

Диос мягко нажал ее. Подняв голову, он увидел, что весь персонал командного центра собрался вокруг него. «В чем дело», – хотелось закричать ему. Однако, несмотря на годы дисциплины и закалку воли, он так удивился, что не нашел нужных слов. Уловив его настроение, Хэши напустил на себя негодующий вид, хотя за притворной досадой угадывался юмор. Поймав за рукав ближайшего офицера, с обманчиво молодым лицом, директор Бюро по сбору информации возмущенно спросил:

– Что все это значит, молодой человек?

Офицер даже не посмотрел на Хэши. Его взгляд, выражавший немую просьбу, был прикован к главе полиции Концерна.

Ситуация достигла пика напряженности. Диос нуждался в минуте покоя, чтобы собраться с мыслями. Он потер лицо ладонями, отгоняя страх и настоятельность – точнее, избавляясь от ощущения, что к нему прикоснулась смерть. Он напомнил себе, что перед ним стояли его люди: подчиненные, которые выполняли приказы Уордена и верили ему. Их жизни были связаны с его судьбой.

Диос медленно осмотрел лица сотрудников, встречая мрачные и расстроенные взгляды. Поглощенный собственными страхами, он прежде не замечал их эмоций. Но теперь сила коллективной ауры накрыла его волной. Некоторые женщины и, по крайней мере, десяток мужчин моргали, отгоняя слезы.

– Офицер…

Уорден прочистил горло. Обычно он помнил имена подчиненных, однако сейчас, впервые в жизни, забыл, как звали этого моложавого человека. Слишком много проблем. Слишком много вопросов и страхов.

– Объясните, что происходит?

Заикаясь от смущения, молодой офицер с трудом произнес:

– Пожалуйста, сэр, не думайте, что мы испугались. Его кадык конвульсивно дернулся.

– Мы готовы вернуться к работе в любую минуту. Но мне… Но нам нужно знать…

Он с видимым усилием преодолел свое огорчение.

– Сэр, вы не должны сдаваться на их милость. Это неправильно. Они амнионы. Они уничтожают людей, как уничтожили Марка Вестабула. Вы нужны нам здесь. Если вы станете одним из них, мы проиграем войну. Нам не на что будет надеяться. Мы лучше умрем, сражаясь за вас.

Шепот согласия пронесся по залу, показывая, что молодой офицер выражал мнение всех людей в командном центре и на станции. В груди Уордена зрел злой ответ, нагнетаемый давлением ужаса. Ему хотелось закричать: «Что это вы еще придумали? Как это вам не на что будет надеяться? Вы, что, чудес от меня ждете?». Но прежде чем его негодование стало достаточно сильным, чтобы смять самоконтроль, в сердце Уордена появилось другое чувство – странная и незнакомая гордость за себя и людей, которые так сильно заботились о нем, так верили ему и полагались на него.

В другой жизни – в жизни без фатальных ошибок и доверия Холту Фэснеру – одного такого момента было бы достаточно, чтобы сделать достойными прожитые годы. Возможно, тогда он и заслуживал бы такого доверия. Однако в этой жизни гордиться было нечем. Его соучастие в преступлениях Холта перечеркивало все достижения.

Уорден медленно поднялся на ноги. Еще раз осмотрев лица своих сотрудников, он произнес:

– Спасибо, офицер. Спасибо вам всем.

Ему хотелось перейти на усталый шепот, но он заставил себя говорить громко, чтобы его голос услышали все собравшиеся.

– Я ценю вашу заботу.

Он беспомощно развел руками.

– Я ценю ее больше, чем могу описать словами. Но поставьте себя на мое место. Доверяя мне, вы готовы погибнуть за меня. А ведь я чувствую то же самое в отношении вас. Амнионы хотят говорить со мной лично. И каждый час отсрочки увеличивает наши шансы на выживание. Пусть я рискую своей головой. Но неужели вы думаете, что я откажусь от возможности сохранить ваши жизни и спасти гражданское население Земли от удара из космоса?

Какое-то время его взгляд скользил по лицам людей. Затем он выпрямил плечи и гордо повел подбородком.

– Мы служим в полиции. Это наш долг – долг чести – служить и защищать человечество.

Годами Уорден говорил им ложь, которую ненавидел, – сначала ложь Холта, затем свою. Теперь его слова были чистой правдой.

– Моя жизнь слишком ничтожна, чтобы ради нее отказываться от своей работы.

И он не мог, прикрываясь заботой о собственной шкуре, допустить, чтобы «Затишье» взорвал «Каратель» на выходе из подпространства. Об этом Диос не говорил, потому что даже теперь он не мог признаться себе и людям, как сильно зависел от Морн и Мин Доннер.

Он без искусственного зрения мог видеть результат своих слов. Глаза людей заискрились от убеждения или, наоборот, затуманились от слез. Привязанность к Диосу, вдохновившая этих людей на протест, сделала их уязвимыми к его ответу. Чтобы успокоить сотрудников, Уорден добавил:

– Конечно, моя работа не будет стоить и дерьма, если вы не вернетесь к пультам и не приступите к выполнению своих обязанностей.

– Да, сэр, – тоненько ответил молодой офицер. – Мы сделаем это немедленно.

Он повернулся к толпе техников и свирепо замахал руками. Те молча, как на параде, отсалютовали главе полиции. Обычно Уорден не отвечал на отдание чести – ему это не нравилось. Но сейчас он сделал исключение. Разве он мог им отказать? Тем не менее Диос не стал наслаждаться моментом. Он торопился. Как только люди начали расходиться по своим местам, он велел одному из помощников подготовить шатл для полета на «Затишье». Мысль о визите к амнионам пугала его. Уорден не мог отбросить ее прочь.

Диосу хотелось побыть одному. Он давно уже двигался навстречу судьбе, но теперь под тяжестью кризиса чувствовал, что должен собраться с силами и успокоиться. К сожалению, такой возможности не представилось. Лебуол предложил проводить его в док.

Хэши приготовил для Уордена припасы. Прежде чем они покинули командный центр, техник Бюро, задыхаясь от спешки, принес два предмета, которые Лебуол передал начальнику: дыхательную маску и зловещую на вид маленькую черную капсулу. Уорден молча принял их и положил в карман. Вместо слов благодарности он позволил директору сопровождать его.

Подгоняемый страхом и недовольством, Диос перешел на быстрый шаг, который не делал никаких уступок для Хэши и его развязанных шнурков. Однако Лебуол умудрялся держаться наравне с Уорденом. Хэши сохранял молчание до тех пор, пока они не оказались в широком коридоре. Затем он пылко произнес:

– Разрешите заметить, директор, что с моей точки зрения вы совершаете ошибку. Амнионам не о чем дискутировать с вами. Это чистая софистика. Они хотят взять вас в заложники.

– В заложники? Зачем?

Уорден понимал, о чем говорил Лебуол, но хотел услышать его объяснение.

– Чтобы использовать вас против «Карателя», – ответил Хэши. – А как еще они могут вытянуть из Мин Доннер то, что хотят?

– «Карателя» здесь нет, – кратко заметил Уорден.

– Он вот-вот появится, – возразил Лебуол. – Я не сомневаюсь, что директор Доннер прибегла к приоритету Габриеля и получила содействие Исаака. А значит, «Каратель» и «Труба» уже возвращаются на станцию.

Уорден не сообщил ему о приказе Холта, который предписывал отдать Энгуса в руки Саккорсо.

– Конечно, мы получим при этом несколько преимуществ, – продолжил Хэши. – Я уверен, что директор Доннер запретила трансляцию «Трубы», и сообщение об иммунном лекарстве больше не будет провоцировать амнионов. Надеюсь, что «Затишье» не станет открывать огонь по «Трубе» и «Карателю», когда те выйдут из подпространства. Тем не менее эта угроза по-прежнему велика. Крейсер вольется в заградительный кордон вокруг амнионского корабля. Его прибытие усилит нас и ослабит позицию сторожевика. Чтобы обеспечить успех вторжения, Марк Вестабул воспользуется единственной монетой, которую признает «Каратель». Этой монетой будет ваша жизнь.

Внезапно Уорден понял, какой фатальной могла стать верность его людей.

– Именно для таких случаев на борту крейсера находится Мин Доннер, – мрачно ответил он.

Фактически Мин могла оказаться единственным офицером полиции, способным пожертвовать Уорденом Диосом. При определенных обстоятельствах она даже могла игнорировать его прямой приказ, став такой же опасной, как Марк Вестабул.

– Хм! Так вы и это предвидели!

В возгласе Хэши промелькнули нотки благоговейной почтительности. Уорден нахмурился от досады.

– Не совсем это, но нечто похожее.

Ему было не до расспросов – точнее, он не хотел принимать чье-либо благоговение. Однако Хэши не останавливался.

– Простите меня, Уорден, – торопливо сказал он. – Я вас не понимаю…

– Не ломайте голову, – прервал его Диос. – Это моя проблема, а не ваша.

Он тут же устыдился своего поведения. Лебуол был хорошим директором Бюро по сбору информации. Он служил полиции с честностью, фантазией и усердием. Его склонность к заговорам и причудливым интерпретациям являлась огромным достоинством. Он не был виновен в том, что иногда ошибался в мотивах, которые управляли поступками Уордена.

Чтобы смягчить вспышку раздражения, Диос мягко добавил:

– Я собираюсь оставить на вас множество других проблем.

– Сделаю, что смогу.

Голос Хэши звучал неестественно покорно и даже, можно сказать, приниженно.

– Во всяком случае, я постараюсь закончить расследование по делу Клея Импоса и Натана Элта.

Еще мгновение назад Уорден не думал об этом. Появление амнионского корабля заставило его забыть о кадзе и заседании Руководящего Совета. Но теперь ему захотелось пояснить свою позицию.

Он говорил так много лжи и хранил так много секретов, что уже устал от этого. Мысль о визите на борт «Затишья» наполняла Уордена страхом, а изоляция от людей, ценивших его, казалась невыносимой. Диос подготовился к тому, что собирался сделать. Но люди, которым он доверял – Хэши, Мин и Койна, Энгус и Морн – не заслуживали того, чтобы ими манипулировали, как куклами. Вот почему ему вдруг захотелось излить свою душу.

У него не было времени на обстоятельное признание – ни времени, ни смелости. Однако он решил дать намек Лебуолу. Для Хэши хватило бы и намека.

– Послушайте, мне нужно кое-что сказать вам, и я не могу ждать другого случая.

Хотя коридор был пуст, и все сотрудники станции находились на своих рабочих местах, Уорден понизил голос. Он с трудом удержался от импульса склонить голову к уху Лебуола. Диос прибавил шаг, заставив Хэши ускорить темп ходьбы.

– Я отправил Мин на «Каратель» не только по тактическим причинам. Мне хотелось защитить ее от того, что вскоре произойдет на Сака-Баторе – защитить от позора, который ляжет на нас после откровений Койны. Кроме того, я хотел, чтобы она помогла Морн Хайленд. Я приказал ей спасти жизнь этой женщины. Надеюсь, она справится…

Он говорил, не глядя на Лебуола.

– Морн и Энгус уже превзошли мои ожидания. Господи! Они транслировали формулу антимутагена! Я не представляю, как им удалось выжить в том аду и сохранить так много сил. Но я надеюсь на нечто большое.

Хэши тихо присвистнул.

– Я надеюсь, что Морн, прилетев сюда, даст показания по делу Энгуса и расскажет Совету о том, как полиция подставила Термопайла, – продолжил Уорден.

Эти признания низвергли бы Холта с его пьедестала.

– Если она захочет совершить такой поступок, Мин будет единственной в руководстве полиции, кто сможет ей помочь. К тому времени только директор Доннер сохранит свой моральный авторитет.

Руководящий Совет не доверял Лебуолу. А Койна должна была уничтожить Диоса.

– Мин может вдохновить Морн на раскрытие истины. И она заставит Совет прислушаться к словам лейтенанта Хайленд.

Взглянув на Лебуола, он безмолвно спросил «Этого достаточно? Или мне надо объяснять тебе все по слогам?». Диос хотел, чтобы Хэши понял главное: все нападки на Холта следовало слить воедино и выставить напоказ в один решающий момент.

Лебуол молчал. Через минуту, когда Уорден вновь повернул к нему голову, он прочистил горло и тихо спросил:

– Вы прощаетесь со мной?

Его голос дрожал от эмоций.

– Вы, как и я, считаете, что, сделав вас заложником, Марк Вестабул уже не вернет вам свободы?

– Не обязательно, – пожав плечами, ответил Уорден. – Мы не знаем, на какие чудеса способны Морн и Энгус. Однако я уверен в одном: скоро меня обвинят в предательстве, живым или мертвым.

Он надеялся, что Холт падет вместе с ним – в тот момент, когда Койна выбьет основание из-под его ног.

Хэши поднял голову и взглянул на Диоса.

– Мне кажется, я не поблагодарил вас за подмену программного ядра Термопайла.

Его глаза мерцали влажной теплотой, которую Уорден никогда не видел в них прежде. Как бы это странно ни звучало, но откровенность Диоса тронула хитрое и беспринципное сердце директора Бюро.

– Мне было очень стыдно. Я не уловил глубину ваших намерений. Тем не менее спасибо. Вы на многое открыли мне глаза. Я восхищаюсь вашей изобретательностью и поставленной вами целью. Безусловно, она должна сохраняться в тайне. Я буду помогать вам всем, чем смогу.

К своему удивлению, Уорден обнаружил, что его страх потерял остроту. Он был человеком, который любил истину – причем гораздо больше, чем показывал на людях. Криво усмехнувшись, он продолжил путь к докам. Через пару минут Хэши вновь нарушил молчание:

– Кстати, говоря о чудесах… Вы изучили возможности программного ядра Термопайла?

Он уже успокоился. Его голос восстановил привычные оттенки неопределенности. Уорден покачал головой.

– У меня не было времени, – ответил он. – Кроме того, я слаб в программировании. Мне с трудом удалось написать набор инструкций в отношении Морн. Все остальное я не исправлял. Честно говоря, ваши коды являются для меня неразрешимой головоломкой.

– Тогда я должен внести ясность, – сказал Хэши, словно хотел прочитать Уордену лекцию. – Программы Энгуса включают в себя несколько дублированных цепей безопасности. Основные я уже раскрыл вам, другие – сохранил в секрете.

Он грустно рассмеялся.

– Мои причины схожи с вашими. Я не хотел раскрывать свои тайны перед покойным Годсеном. Команды, о которых я говорю, не вовлекают приоритетные коды Исаака. Более того, они заменяют собой все другие программы. Мне почему-то казалось, что они могут нам понадобиться.

Уорден не знал, как реагировать на это сообщение – радоваться или ужасаться.

– Продолжайте, – произнес он уклончиво. А Хэши и не думал останавливаться.

– Одна из таких команд дает Термопайлу полный доступ ко всем его базам данных. Как вы знаете, первичный набор инструкций поставляет ему информацию по необходимости, а не по требованию. Но если Энгус услышит слово «апофеоз», базы данных окажутся в его полном распоряжении, и он получит доступ ко всему, что знаем мы.

Директор Бюро особо подчеркнул последнюю фразу, словно намекал Уордену на нечто большее, чем подразумевали его слова.

– Среди прочего это информация о наших кораблях, станции полиции и орбитальных платформах Земли.

Уорден замедлил шаг и посмотрел на Лебуола.

– Апофеоз?

Хэши самодовольно усмехнулся.

– Как вы понимаете, мне требовалось слово, которое он не мог бы услышать от других людей.

Все верно, но почему «апофеоз»?

Уорден продолжил путь к докам. Пот на лице Хэши демонстрировал усталость от усилий держаться рядом с начальником.

– Другая сходная команда освобождает Энгуса от всех ограничений по отношению к персоналу полиции и Концерна рудных компаний. После того как Термопайл услышит слово «васектомия», он будет способен нанести вред любому человеку. Или даже убить того, кто попытается ему мешать.

– «Васектомия»?

Уорден ошеломленно покачал головой.

– Черт возьми, Хэши! Иногда я восхищаюсь вашим чувством юмора. Ему просто невозможно сопротивляться.

Он не представлял, какую пользу могли принести ему коды Лебуола, однако одобрял их наличие. При удачном стечении обстоятельств… Нет, об этом лучше пока не думать.

– Что-нибудь еще? – спросил Диос.

– Последняя команда, – кратко ответил Хэши.

Он задыхался: то ли от быстрой ходьбы, то ли от волны эмоций.

– Слово «склеп» вызовет его немедленную смерть. Зонные импланты превратят мозг Энгуса в желе.

Уорден поморщился. Он и так уже причинил Термопайлу непоправимый вред. Диоса мутило от мысли, что ситуация могла подтолкнуть его еще дальше. К сожалению, он знал, что события имели тенденцию к ухудшению. На борту «Затишья» он мог превратиться в мутанта. Марк Вестабул скромно умолчал о том, что амнионы ничего не получали от его освобождения.

Как много человеческого опыта сохранил Вестабул? Опыта в предательстве? Этот вопрос дал пищу новым страхам. Уорден торопливо проверил карман и убедился, что дыхательная маска и капсула были на месте. Весь оставшийся путь к ангару он занимался простой и трудной задачей: старался выглядеть уверенным в себе.

Его шатл стоял на стартовой площадке. Уорден направился к нему, словно не имел в душе никаких сомнений. В проеме воздушного шлюза он остановился и повернулся к Хэши. На виду у персонала доков и охранников станции он объявил:

– Директор Лебуол, на время моего отсутствия я оставляю вас за старшего. Приказываю вам… – он пожал плечами и улыбнулся, -… не делать того, что я бы сам не делал.

Затем, уже более строго, он добавил:

– Никаких бесед с Холтом Фэснером! Он является моим начальником, а не вашим. Если Дракон захочет продавить ситуацию своим авторитетом, пусть он делает это через меня.

Лебуол промолчал. И он не стал салютовать. Хэши ответил странным и красивым кивком головы, в котором чувствовалось что-то рыцарское и церемониальное. Это был жест товарища по оружию.

Диос закрыл дверь воздушного шлюза и дал команду на взлет. На его губах застыла улыбка. Хэши здорово помог ему. Он подарил Уордену частичку душевного комфорта.