"Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги" - читать интересную книгу автора (Дональдсон Стивен)

Уорден

Уорден летел в кабине пилотов. Шатл мчался к амнионскому сторожевику, и Диос не мог бы сидеть один в том замкнутом пространстве, которое ему полагалось занимать – в так называемой директорской кабине. Он не хотел тратить время, наблюдая за тем, как безжалостный хронометр отсчитывал последние секунды его жизни.

К сожалению, он и здесь ничем не мог занять себя. Опытные пилоты без труда справлялись с такой простой задачей, как транспортировка пассажиpa со станции на корабль. Тем не менее Диос имел возможность наблюдать за экранами сканера, следить за формированием оборонительного кордона вокруг сторожевика, созерцать огромный корпус амнионского судна и выискивать в нем слабые места.

Естественно, аппаратура шатла была связана со сканерной сетью Земли. Если бы «Каратель» или «Труба» появились в солнечной системе, Уорден увидел бы их. Он понимал, что чем позже эти два корабля прилетят сюда, тем слабее будет позиция «Затишья». Когда «Кузнечный молот» возглавит оборону, его мощные пушки перечеркнут все превосходство Марка Вестабула. Конечно, ничто не помешает сторожевику произвести один выстрел по Сака-Батору. Но затем с ним будет покончено. При таком варианте событий уцелеет даже станция полиции Концерна. Если «Труба» окажется вне зоны досягаемости, у амнионов останется для торга только неприкосновенность Совета и жизнь Уордена.

Программное ядро Термопайла имело жесткую директиву, запрещавшую Энгусу возвращаться на Землю. Киборг не мог принять такое решение самостоятельно. Подобный приказ должен был исходить от человека, которого программа Энгуса считала бы авторитетом. Если исключить Ника Саккорсо и предположить, что «Трубе» удалось ускользнуть от «Карателя» и Мин Доннер, то Термопайл еще долго не объявится в околоземном пространстве.

При иных обстоятельствах – при более честном прошлом и перспективном будущем – Уорден искренне молился бы, чтобы метка «Трубы» не появилась на экранах сканера. Однако в данный момент его молитвы были другими. Ему требовалась Морн. Здесь и сейчас.

Именно поэтому, нарушив прямой приказ Дракона, Уорден дал ей и Дэйвису возможность избавиться от Ника и вернуться на Землю. Огромной ценой он создал крохотную и незаметную щель в неприступной обороне Фэснера. Но Койне не удастся сохранять эту брешь слишком долго. Без Морн и конкретных доказательств от Хэши и шефа Мэндиша она потерпит неудачу.

Если Совет погибнет, кризис приведет к абсолютной противоположности того, что так упорно и старательно добивался Уорден. Холт станет правителем Земли. В данное время у людей просто не было другой силы, которая могла принимать решения в условиях войны. Если, торгуясь с Уорденом, Марк Вестабул не добьется желаемой цели, последствия для человечества будут катастрофическими.

Несмотря на клятву противостоять амнионам, Диос отчаянно надеялся, что «Труба» в конце концов появится – и что команда скаута по тем или иным причинам уступит требованиям Вестабула. Для этого ему нужна была Мин. Как глава полиции, он имел право командовать лейтенантом Хайленд. Но у него не было власти над ее сыном и Вектором Шейхидом. Кроме того, он больше не доверял приоритетным кодам Энгуса. Если Дэйвис и Морн избавились от Ника, они могли отменить любой приказ, который Уорден дал бы Термопайлу. Только Мин могла заставить команду «Трубы» подчиняться его указаниям.

Однако сканерная сеть не улавливала сигналов скаута и «Карателя». Канонерские корабли и малые крейсеры уплотняли кольцо вокруг амнионского судна. «Рискованный» приближался к кордону с дальней стороны планеты. Если не произойдет ничего непредвиденного, то в ближайшее время из гиперпространства, приписанного к станции, появится «Доблесть». «Кузнечный молот» мчался к Земле на предельной скорости. И только «Каратель» с «Трубой» находились вне зоны досягаемости сканерной сети.

Команда шатла состояла из трех человек: командира, штурмана и связиста. В иные времена Уордена сопровождали помощники, охранники, офицеры полиции и собственные системотехники. Но в полет к амнионам он взял с собой только экипаж. Каждый из этих людей рисковал собственной жизнью…

Внезапно командир прочистил горло.

– Осталось двадцать минут, директор. Они указали нам порт для стыковки. Если хотите, я могу показать его на экране.

Уорден покачал головой. Его не волновало, как выглядел этот порт. Через минуту он спросил связиста:

– Нас еще не вызывал генеральный директор Фэснер?

– Только диспетчер его домашнего офиса, сэр, – ответил связист. – Генеральный директор пока молчит.

– А что хотел диспетчер?

– Вас просили ответить. Это все.

– Жаль, – проворчал Уорден. – Я надеялся, что Фэснер объявит мне о моем увольнении. Если бы мы получили запись о таком уведомлении, то у Дракона возникли бы большие проблемы в Совете.

По закону Холт мог уволить главу полиции Концерна в любую минуту. Но выбор времени был бы неудачным. Советники решили бы, что Фэснер мешает Уордену сохранить их бесценные жизни. Тем не менее Диос не стал выходить на связь с Драконом. Холт мог дать ему приказ – уместный для Совета, но неприемлемый для Уордена. В случае его невыполнения Фэснер получил бы оправданную причину для отстранения Диоса от дел.

– Когда я перейду на борт «Затишья», свяжитесь с домашним офисом генерального директора, – велел Уорден. – Напомните ему, что по уставу военного положения я не уполномочен – и тем более не обязан – обсуждать свои действия с гражданскими лицами.

Он печально улыбнулся связисту и признался:

– Это довольно натянутая трактовка закона, но, возможно, она заставит Холта оставить вас в покое.

Стыковка с амнионским кораблем должна была произойти через восемнадцать минут. «Карателя» и «Трубы» по-прежнему не было.

Командир шатла мялся в кресле, словно сидел на иголках.

– Директор, я думаю, вам нужно взглянуть на этот стыковочный порт.

Уорден нахмурился от мрачных предчувствий.

– Почему?

Смущение пилота встревожило его. Он что-то упустил? Командир быстро взглянул на штурмана. Его помощник одобряюще кивнул.

– Разрешите, я покажу, – предложил пилот.

Чтобы сдержать беспокойство, Уорден сложил руки на груди.

– Хорошо. Показывайте.

Командир пробежал пальцами по клавишам. Через миг схема сканерной сети исчезла с основного экрана, и ее заменил видеообраз «Затишья». При других обстоятельствах Диос ничего бы не увидел Темнота пространства была почти абсолютной. Но сторожевик подсвечивал стыковочные порты бортовыми огнями Струи белого света вырисовывали шишковатую поверхность корабля. Уорден взглянул на экран, не понимая, зачем его об этом попросил пилот шатла.

– Обычный стыковочный порт, – бесстрастно заметил он, словно образ не имел к нему никакого отношения. – Их воздушный шлюз не соответствует нашему. Захваты и присоски другого калибра. Но затвор шлюза регулируемый. В крайнем случае мы можем подогнать размеры нашего порта. Скафандр мне не понадобится.

Приподняв бровь, он посмотрел на пилота.

– Что вы хотели показать?

– Вот, сэр.

Командир шатла указал на нечеткую выпуклость, которая вырисовывалась на грани света и тьмы.

– Это их протонная пушка. Излучатель.

Шестнадцать минут.

– И что? – спросил Уорден.

Командир повернулся к штурману за поддержкой.

– Они держат нас на прицеле, директор, – сдержанно добавил тот – Своими плазменными орудиями амнионы могут поджарить нас за пару секунд. Но через десять минут шатл приблизится настолько, что окажется вне зоны огня Мы можем изменить направление и врезаться.

– В их излучатель, сэр! – закончил за него пилот. – Мы можем уничтожить протонную пушку!

Уничтожить протонную пушку… О, черт! Страх впился в сердце Уордена. Честная и героическая смерть! Шанс оставить Фэснера, коррупцию в полиции Концерна и будущее человечества кому-то другому – тому, кто не будет стыдиться за позорное прошлое и терзаться измученной совестью. Надо лишь изменить направление и разрушить излучатель. Умереть героем. Позволить Морн и Энгусу, Хэши, Мин и Койне собрать все по кускам…

Но если он так поступит – он, нанесший собственной душе чудовищные раны – в этом не будет ничего честного и чистого. Он умрет как трус. Он просто убежит от ответственности и от людей, которые полагались на него. Ни одна смерть не будет для него героической, если он не возьмет с собой Холта Фэснера.

– А что случится с нами? – сердито спросил Диос.

– Я полагаю, мы умрем, – смущенно ответил командир. – Этот корабль не предназначен для подобных столкновений. Но я не верю, что амнионы отпустят вас, сэр. Да и мы вряд ли выживем. Как только вы окажетесь на борту, они сожгут наш шатл.

Он помолчал, а затем, взглянув на Уордена, сказал:

– Мне кажется, нам лучше уничтожить их протонную пушку.

Какое-то время Уорден молчал, словно обдумывал его идею.

– Если мы сделаем это, то спасем Совет, – наконец ответил он. – Но наша штаб-квартира будет разрушена. Атаке подвергнутся все ближайшие станции. Половина кораблей погибнет.

Он старался, чтобы его голос звучал уверенно и ясно.

– Если мы сожжем последние мосты, у сторожевика не будет другого выбора. Перед своей гибелью он нанесет нам столько вреда, сколько сможет

Диос с радостью остановился бы на этом. Ему было трудно сохранять ту авторитетную убежденность, в которой так нуждались его люди. Но испуганные глаза штурмана и упрямо сжатые челюсти пилота подсказали Уордену, что он должен продолжать.

– Я догадываюсь, что они хотят. И мне кажется, их можно перехитрить. Если у меня все получится, я не позволю им погубить ни одной человеческой жизни. А вернусь я или нет…

Он пожал плечами.

– Это уже не важно.

Чтобы успокоить экипаж, Диос мягко добавил:

– Вы будете в относительной безопасности. «Затишье» не захочет провоцировать сражение. Они не будут сжигать ваш шатл.

Командир покраснел от возмущения. Очевидно, он решил, что Уорден обвинил его в трусости.

– Это не та причина, по которой мы…

Уорден внутренне содрогнулся.

– Я знаю, – перебил он пилота. – Мы все готовы умереть, защищая Землю. Думаете, я не понимаю ваших чувств? Но самоубийство – это легкий способ.

Он придал голосу большую твердость.

– Работа, которую мы поклялись выполнять, гораздо труднее. Я поясню вашу задачу. Вы доставите меня на «Затишье» и вернетесь на станцию полиции Без тарана протонной пушки и других геройств. Вы будете делать свою работу, а я свою. Возможно, это приведет к чему-нибудь хорошему.

Штурман пожал плечами. Через некоторое время пилот опустил голову и отвернулся.

– Есть, сэр, – тихо ответил он. – Вы можете положиться на нас.

Он как бы говорил: «Мы полагаемся на вас»

Тринадцать минут.

Уорден крепче обхватил себя руками.

– Я знаю

Слишком много людей возлагали на него свои надежды. Но, переступив порог воздушного шлюза «Затишья», он мог оказаться слишком беспомощным, чтобы совершать какие-то поступки.

Шло время, но «Каратель» и «Труба» не появлялись. Связист выяснял у амнионов процедуру стыковки. Шатл осторожными рывками приблизился к указанному порту. Когда индикатор внешнего затвора шлюза загорелся зеленым светом, Диос поднялся с кресла и отправился навстречу своей судьбе – навстречу року, который он навлек на планету.

Его приготовления были простыми. Он извлек из кармана черную капсулу и положил ее в рот между щекой и десной. Затем он проверил дыхательную маску, которую дал ему Хэши. Закрепив ремни на голове, Уорден оставил маску на лбу, чтобы в нужный момент опустить ее на нос и рот.

Прежде чем покинуть кабину, Диос записал в бортовой журнал благодарность каждому из членов экипажа. Вопреки своей привычке он ответил на салют троих мужчин, затем повернулся к ним спиной и направился к воздушному шлюзу.

Уорден больше не общался ни с экипажем шатла, ни с «Затишьем». Слова уже ничего не значили Связист договорился о подгонке воздушных шлюзов и о порядке перехода с борта на борт. Штурман подтвердил соответствие заслонок В какой-то ужасный момент, когда перед ним открылся люк, Диос испугался, что его покинет мужество. Он никогда не встречался с амнионами. И, кроме старого капитана Вертигуса, он не знал людей, которым доводилось бывать на борту амнионского корабля. Морн и Энгус не заслуживали такого будущего. И человечество – тоже…

Однако команда «Трубы» была оружием, которое он выковал своими руками. Это он привел их в действие – и теперь отправил в свободный полет Ему следовало доверять их решениям, какими бы они ни были. Опустив маску на рот и нос, чтобы защитить легкие от едкой атмосферы, он покинул воздушный шлюз шатла и перешел на борт «Затишья».

Здесь все было другим Зеленовато-желтый свет струился по странной текстуре стен. Неровные поверхности переборок блестели и искрились, словно потоки энергии. От этого слепящего сияния у Диоса заболела голова. Он будто вошел в преддверие ада

Из динамика воздушного шлюза донесся голос связиста. Он предупреждал Уордена о закрытии замков. Это была его последняя возможность уйти и спасти себя от последствий собственного выбора Но Диос не отступил. Он знал, что не сможет убежать от стыда и израненной совести. За его спиной закрылась диафрагма амнионского воздушного шлюза. Перед ним распахнулись лепестки внутреннего люка, предлагая пройти на борт амнионского корабля.

Переступив порог, Уорден ухватился за поручень, чтобы не взлететь к потолку и не потерять контроль над своими страхами. Впереди, паря в невесомости, его поджидали три грозные фигуры. Ему не хотелось смотреть на них. Чтобы собрать отвагу, он начал осматривать трюм, к которому примыкал стыковочный порт.

Густой желто-зеленый свет пульсировал на переборках. Огромное помещение предназначалось для складирования грузов. Диос видел громоздкие структуры, похожие на подъемные краны; фестоны кабелей, напоминавшие толстые лианы; и приземистые тележки на магнитных полозьях. То, как амнионы использовали это пространство, внушало недоумение. Для человеческого глаза такое размещение грузов и оборудования выглядело неправильным – даже для корабля без внутренней силы тяжести.

Пока Уорден сбивал любопытством острейший приступ паники, к нему приблизилась одна из трех фигур.

– Уорден Диос. Я Марк Вестабул.

Несмотря на отсутствие статических помех и импульсных искажений он узнал этот голос. Затаив дыхание, Уорден повернулся к амнионам.

Двое из них могли быть клонами друг друга. Они не носили одежды. Им вполне хватало бугристой кожи, покрытой коркой ржавчины. Форма тел соответствовала гуманоидной – на головах виднелись глаза и рты; конечности, выходившие из торсов, напоминали руки и ноги. Однако на этом их сходство с людьми и заканчивалось. Амнионы имели по четыре глаза, расположенные таким образом, что они могли видеть во всех направлениях. Безгубые рты скалились острыми, как кинжалы, зубами. Каждая из особей обладала тремя руками и тремя ногами, что делало амнионов идеально приспособленными для невесомости.

У них не было оружия. Да они и не нуждались в нем. Эти твари находились на своем корабле и имели явные преимущества в маневрировании. Их покрытые коркой массивные тела казались быстрыми и мощными. Бурые сполохи инфракрасного спектра ничего не говорили Уордену – он не мог читать ауры амнионов.

Они, скорее всего, охраняли Марка Вестабула, который мало походил на них. При виде его «человекоподобия» у Уордена по коже «побежали мурашки». Вестабул был одет в черный костюм, сделанный из материала, который Диос прежде никогда не видел. Ткань выглядела легкой и текучей как вода. Форма головы, груди и членов была почти нормальной. Однако его штанины имели разрезы на коленях, из которых выпирала бугристая амнионская плоть. Одна рука выглядела человеческой, в то время как другая была покрытой струпьями ржавчины Половина лица не подверглась влиянию мутации. Но вторая сторона шокировала злобным и немигающим амнионским глазом. Частично безгубый рот обнажал заостренные зубы.

Его аура, как и у охранников, представляла собой тошнотворный вихрь, который Уорден не мог интерпретировать. Приемник в ухе и микрофон у рта указывали на то, что Вестабул при желании мог общаться с командным центром корабля.

Уорден с трудом сглотнул и сделал глубокий вздох. Марк Вестабул был когда-то человеком – это не вызывало сомнений. Но мутация оставила прежними лишь некоторые части его тела.

Усилием воли Уорден преодолел животный ужас – слепое атавистичное отчаяние, которое, казалось, исходило прямо из генов. «Кому-то же нужно общаться с этими чудовищами, – подумал он. – Кто-то должен преодолеть свою панику и понять амнионов. Иначе мы не сможем дать им отпор».

Однако Диос едва дышал от страха. Говорить и двигаться было выше его сил. Амнионы походили на упырей из самых жутких кошмаров. И именно он напустил их на весь человеческий род. Впрочем, эти монстры не были истинным проклятием. Вечные муки исходили только от людей. Гнев, ужас и пытки передавались от человека к человеку по наследству. Каждый ребенок рождался с ними и нес их в себе по жизни. Амнионы представляли собой нечто худшее. Даже вечная агония и ужас казались более человечными, чем тот рок, который они предлагали. А значит, в общении с ними требовалось понимание. И отпор.

Почти непроизвольно, едва осознавая, что он делает, Диос передвинул капсулу во рту и зажал ее между зубами. К счастью, в этот момент голос Хэши в его уме дал разумный совет: «Их не обязательно понимать, – произнес Лебуол. – Империализм амнионов носит генетический характер. Они желают покорять все формы жизни с такой же бессознательной настойчивостью, с какой мы вдыхаем воздух. Тут все просто».

Их следует бояться только в тех случаях, когда они понимают нас. Что сказал Вестабул? «В процессе мутации я сохранил определенный ресурс человеческой памяти и понимания языка. По этой причине меня наделили правом принятия решений. Моя бывшая человеческая природа помогает мне эффективно вести дела с людьми».

Если верить Хэши и словам Вестабула, то время для страха действительно пришло. Внезапно Уорден вознесся над слоем внутреннего отвращения и примитивного ужаса. С невероятной ясностью он понял, что нуждался в страхе и гипнотическом параличе. Страх делал его человеком. А если Вестабул мог думать и действовать по-людски, то только другой человек был способен оказывать ему отпор.

Уорден осторожно переместил капсулу обратно за щеку. Казалось, что воздух в дыхательной маске пах предательством, злобой и обманом. Но у него была надежда. Диос усмехнулся, словно уже выиграл спор со своим ужасом – спор, более важный, чем любая тема, которую мог предложить Марк Вестабул.

– Я Диос, – произнес он через маску. – Мне не ясно, о чем вы хотите «дискутировать», но я бы лучше поговорил об этом в более уютном помещении.

«В более приватной обстановке. Чтобы не выглядеть таким беззащитным и выставленным напоказ». Он сделал широкий жест, указывая на трюм.

– Все это заставляет меня отвлекаться.

– Трудностей не возникнет, Уорден Диос.

Голос Вестабула без тихого шороха статических помех звучал как ржавая амнионская кожа – как будто его прежняя человечность была вытравлена окисями зла.

– Ваши требования будут удовлетворены. Помещение уже готово. Мы можем приступить к переговорам.

Несмотря на «ресурс человеческой памяти и понимания языка», он произносил такие слова, как «переговоры» и «дискуссия», с явным дискомфортом.

– Когда мы придем к обоюдному согласию, вам будет возвращено управление над вашими кораблями и станциями.

Вестабул повернулся и неловким жестом велел Диосу следовать за ним.

Помещение… Похоже, Вестабул не хотел вести главу полиции на мостик «Затишья» или в другую важную часть корабля. Уорден усмехнулся. Он получил удовольствие от мысли, что амнионы по-прежнему считали его опасным человеком.

Отпустив поручень, он оттолкнулся ногами от пола и полетел за Вестабулом. Охранники не стали задерживать его. Они следовали за ним на относительном расстоянии, но так близко, что Диос чувствовал их спиной. Это вызвало у него еще одну усмешку. Прежде чем прибегать к насилию, Вестабул планировал опробовать на нем силу своего убеждения.

Покинув трюм, они оказались в изогнутом коридоре, который походил на пищевод. По мере продвижения у Диоса сложилось впечатление, что пространство вокруг него сжималось, а интенсивность света увеличивалась. Бугристая поверхность стен кипела, словно сера Проход все больше напоминал дорогу в огненное пекло.

К счастью, ему не пришлось входить в этот ад. Через двадцать – тридцать метров Вестабул остановился у неровной ниши в стене. Поравнявшись с ним, Уорден увидел дверь. Вестабул прикоснулся ладонью к чувствительной пластине, и округлый дверной створ откатился в сторону.

Вестабул поманил его в комнату, которая выглядела как камера для допросов. Свет из нескольких невидимых источников освещал каждый уголок помещения. Из одной стены выступала встроенная или выращенная компьютерная консоль. Диос не разбирался в амнионской технологии, но полагал, что консоль служила пультом связи. Кроме нее, в комнате имелись два кресла, намертво прикрепленные к полу. Они были повернуты друг к другу. Уорден настороженно посмотрел на ремни безопасности, которые якобы предназначались для удобства «гостей».

Зачем амнион привел его сюда? Для переговоров. Но Вестабул сказал, что после завершения «дискуссии» ему позволят вернуться на станцию полиции Концерна. Это была откровенная ложь. Значит, амнион преуспел в человеческом обмане.

Когда Уорден спросил: «Почему я вам должен доверять?», Вестабул ответил: «Потому что мы амнионы. В отличие от людей мы ведем честный обмен и всегда выполняем свои обязательства». А затем он произнес: «Однако можно добавить и следующее замечание. Мы ничего не получим, причинив вам вред» Еще одна ложь, хотя Уорден лишь предполагал ее. Она могла раскрыться только со временем Впрочем, Диос не думал, что ему придется долго ждать

Сделав вид, что он уже знает нужные ответы, Уорден решительно сел в одно из кресел и защелкнул ремень на коленях Вестабул последовал его примеру Он устроился в кресле и издал серию утробных звуков – очевидно, адресуясь к охранникам. Те мгновенно исполнили его приказ. Они вышли за дверь, и один из них нажал на чувствительную пластину Округлый створ закрыл дверной проем Уорден остался наедине со своим вурдалаком – абсолютно без защиты, если не считать его животного страха.

Он тут же приступил к «дискуссии».

– Итак, у вас имеются претензии, ради которых вы готовы начать войну.

Он говорил напористо и с вызовом, но странные стены гасили звуки его голоса, лишая их резонанса.

– Вы сказали, что решение этого вопроса определит все будущие отношения между нашими расами. И вы предложили, что мы можем достигнуть согласия, поскольку беседа на вашей территории поможет вам лучше понять мои аргументы.

Он брезгливо поморщился.

– Я не знаю, чего вы добиваетесь, но у меня имеется пока одно желание. Я хочу, чтобы вы убрались из нашей солнечной системы И вообще из человеческого космоса. Более того, я хочу, чтобы вы улетели без единого выстрела Позвольте мне уточнить данную фразу Никаких убитых! Никакого ущерба! И никаких сражений! Если вы согласны выполнить это требование, я гарантирую вам безопасный проход до границы запретного пространства Затем наши дипломаты обсудят условия, на которых амнионы смогут возместить убытки, вызванные актом вторжения вашего боевого корабля.

Вестабул ответил церемонным кивком, который не имел никакого отношения к согласию. Его неподвижное амнионское око и мигавший человеческий глаз создавали неприятное впечатление злобы, смешенной с гнетущим беспокойством.

– Да, ваше требование выражено ясно, – произнес Вестабул – Но оно неприемлемо. Если бы претензии амнионов были настолько простыми, мы не подвергали бы наши расы такому огромному риску, как начало военных действий. Однако мы прилетели сюда.

Он передернул плечами. Возможно, Вестабул хотел пожать ими, но его мышцы забыли, как выполнять этот человеческий жест.

– Наше присутствие в околоземном пространстве должно рассматриваться с реальной точки зрения, а не так, как вам этого хочется Вы заявили о своих желаниях. Я выскажу вам мои требования. Если они не будут удовлетворены, мы откроем огонь и не прекратим его до тех пор, пока вы не разрушите наш корабль. Прежде чем погибнуть, мы уничтожим ваше правительство и станцию полиции. Затем мы

– Я знаю, знаю, – грубо перебил его Уорден. – Вы уже говорили об этом. Но вы не рассказали мне, каковы ваши «требования». На данный момент нам не о чем «дискутировать».

– Я ждал..

Внезапно Вестабул затих. Какое-то время он прислушивался к голосу в наушниках. Затем получеловек посмотрел на Уордена, и его амнионский глаз засиял, как лужица едкой кислоты.

– Теперь я готов.

Враждебность его голоса сжала в узел внутренности Диоса. Слова Вестабула царапали слух, как колючая проволока.

– Уорден Диос, вы послали в амнионское пространство киборга, который состоит у вас на службе. Он разрушил поселение. Эта диверсия требует жесткого наказания. Кроме того, ваш киборг, Энгус Термопайл, украл у нас двух особей, которых мы приобрели у другого вашего агента, капитана Ника Саккорсо. Эти особи стали нашей собственностью посредством честного торга. Я имею в виду женщину Морн Хайленд и ее отпрыска Дэйвиса Хайленда, принудительно выращенного на Станции Всех Свобод.

– Вы называете их своей «собственностью», – прервал его Уорден. – Но для меня они люди. Саккорсо не имел права продавать вам людей.

Вестабул недоуменно заморгал человеческим глазом.

– Ваше мнение в данный момент неуместно, Уорден Диос. Я говорю сейчас об амнионских требованиях. Мы настаиваем на возвращении нашей собственности. А в качестве компенсации за нанесенный нам вред вы должны отдать мне капитана Термопайла и всех тех особей, которые его сопровождают. В частности, мы требуем мужчину по имени Вектор Шейхид. Если вы отвергнете эти справедливые условия, мы объявим человечеству войну.

Он замолчал, словно сказал уже все, что хотел – словно он знал, что Уорден не мог не согласиться Однако Диос был готов к такому повороту событий. Он догадывался о причине появления «Затишья». И он предполагал, что именно раскрыл амнионам Майлс Тэвернер. Его удивило только то, что Вестабул не потребовал Ника Саккорсо. Похоже, амнионы знали, что с Ником случилось какая-то беда.

Поскольку Уорден не был удивлен, ему удалось сдержать свою панику. Презрительно фыркнув, он сказал:

– Очевидно, ваша человеческая часть ума понимает, что подобные требования вызвали бы у людей горячее желание пустить вам кровь. Станция полиции подняла бы мятеж, если бы меня заподозрили в намерении принять такие условия. Именно поэтому вы настояли на нашей личной встрече. Вы запланировали проведение тайных переговоров, чтобы угрозами выдавить из меня согласие и при этом не спровоцировать негативную реакцию военного флота и правительства Земли. Вам хотелось, чтобы я связался с «Трубой» по узкому лучу и приказал экипажу сдаться. Вы желали получить Морн и Дэйвиса, а также их друзей, после чего спокойно улететь в свое пространство, пользуясь моей гарантией на безопасный проход до границ человеческого космоса. Я сохранил бы мир. Вы забрали бы опасных для вас людей. И никто ничего бы не узнал, если бы я утаил это преступление от тех, кому поклялся служить.

Он с усмешкой покачал головой.

– Прекрасная картина. Но она имеет ряд изъянов.

Вестабул молчал. Возможно, слово «изъян» не имело аналога в языке амнионов.

Уорден хотел закричать: «Я не могу это сделать, черт бы вас побрал!» Он с радостью плюнул бы в лицо собеседника. Однако заходить так далеко было рано. Поэтому Диос сказал:

– Прежде всего, я не знаю, где находится «Труба». И почему вы думаете, что ее экипаж подчинится моему приказу?

Амнион посчитал его возражения неважными.

– Они подчинятся по той же причине, по которой вы отдадите этот приказ, – ответил Вестабул. – Цена отказа будет измеряться миллионами жизней. Кроме того, вы можете воспользоваться приоритетными кодами киборга, а он, в свою очередь, заставит других людей прислушаться к вашим указаниям. Что касается «Трубы», то она уже здесь. Наши инструменты указывают, что полицейский крейсер транспортирует ее из гиперпространства. Корабль прилетел несколько минут назад. Ваша сканерная сеть определила его, как «Каратель»

Уорден непроизвольно отшатнулся. Он ничего не мог поделать: ему требовалась пауза, чтобы собраться с отвагой. «Труба» уже здесь? Транспортируется крейсером? Диос не сомневался в словах Вестабула. Однако он не мог охватить всех последствий, которые подразумевала эта информация. Прибытие «Трубы» обострило кризис. Теперь Вестабул будет настаивать на безотлагательном принятии решений. Любая отсрочка ослабляла его позицию.

Стараясь выиграть время, Уорден спросил:

– Что делает «Каратель»?

Вестабул невнятно рыкнул в микрофон и выслушал ответ.

– Ваш крейсер навел на нас луч прицела, – сообщил амнион – Мы тоже держим его на «мушке». Он пока не стреляет, и ориентация его антенн позволяет предполагать, что капитан корабля общается с вашей станцией.

«Вот и хорошо, – подумал Уорден. – Хэши предупредит их об опасности. Он расскажет Мин о том, какие вопросы решались здесь и на чрезвычайном заседании Руководящего Совета». Диос возлагал большие надежды на сообразительность и расторопность Хэши.

Уорден подавил желание скрестить руки на груди. Он слишком часто прикрывал свое сердце Положив ладони на колени, Диос с усмешкой спросил:

– Почему же вы не стреляете в них? Почему не пользуетесь случаем, пока можете?

Вестабул еще раз попытался пожать плечами – и вновь неудачно.

– Пока мы не находим количество и мощь ваших кораблей угрожающими. И я верю, что вы в конце концов удовлетворите наши требования.

Немного помолчав, он добавил:

– Кроме того, офицеры «Карателя» могут настоять на выполнении ваших приказов, если команда «Трубы» по каким-то причинам не пожелает подчиниться им.

Мин действительно могла настоять на этом. Если она и имела пределы верности, то Уорден их еще не достиг. А ее пример вдохновил бы команду крейсера.

В таких чрезвычайных обстоятельствах даже Долфин Юбикви подчинился бы ей, несмотря на свою непокорную натуру. Однако Диос знал, что Мин могла и отказаться…

Он должен был перехватить инициативу – ради «Трубы» и «Карателя», ради самого себя.

– Я не знаю, о каком количестве кораблей вы говорите, – сказал Уорден. – Хотя и догадываюсь, что стоит за вашими словами. У меня другое мнение по этому вопросу.

Амнионский глаз Вестабула сверлил Уордена беспощадным взором. Человеческий глаз огорченно мигал. Какими бы малыми ни были остатки его человечности, они являлись той частью, которая позволяла Вестабулу манипулировать с ложью и принуждением.

– Я знаю, зачем вам нужны Морн и Дэйвис, – со злостью произнес Уорден. – Они послали мне сообщение, которое объясняет ситуацию. Вы не рискнули бы начать войну из-за «собственности». Эти люди нужны вам потому, что они обладают знанием, с помощью которого вы надеетесь уничтожить нашу цивилизацию и избавиться от человечества.

В его голосе зазвучали нотки гнева.

– Вы хотите, чтобы Вектор Шейхид помог вам создать новый мутаген.

Он осмелился перейти на крик.

– Довольно! Я не собираюсь рисковать уничтожением своей расы! Я не желаю отдавать вам команду «Трубы»!

На самом деле, несмотря на ярость и отчаяние, его утверждения были нечестными. Уорден противопоставил ложь коварному обману Вестабула. Конечно, выживание человечества было более важным, чем несколько миллионов жизней, но их потеря могла привести к возвышению Холта Фэснера. Если Холт заменит собой Совет и правительство Земли, он станет единственной силой и властью. И тогда человечество действительно окажется на грани гибели. Чтобы сохранить эти миллионы жизней – и дать Койне шанс уничтожить Дракона, – Диос должен был позволить «Затишью» забрать команду «Трубы».

Здесь имелись и другие возможности – слишком смутные для определения и слишком ценные, чтобы их упускать. Уорден еще не решил, как ему ответить Вестабулу. Он не хотел подчиняться давлению амнионов и тем самым подталкивать их к раскрытию его фальши.

Вестабул задумался. Какое-то время он молча смотрел на Диоса. Его аура бурлила, словно излучение демона. Наконец, суля безжалостную гибель, он заговорил. Слова вылетали из изогнутого рта, как хлопья ржавчины.

– Вашим преимуществом является то, что мы не понимаем обмана. Ложь для нас… немыслима?

Казалось, он рылся в памяти. Через пару секунд Вестабул кивнул и добавил:

– Она непостижима для амнионов. Наше общение построено на запахах, звуках и жестах. Феромоны не лгут. Тона и тени не обманывают. Вот почему мы одни в этой комнате. Дискуссия с вами огорчила бы моих сородичей.

Огорчила бы ложью и предательством…

– Я тоже расстроен, – продолжил Вестабул. – Но у меня сохранились некоторые воспоминания о прошлой жизни, когда я был человеком. И, в частности, я помню капитана Термопайла.

Глаза Уордена расширились от удивления. Этот амнион знал Энгуса?

Однако Марк Вестабул продолжал говорить:

– Возможно, он уже тогда работал на полицию. Мне это не известно. Но я помню, как он захватил мой корабль. Я помню, как он доставил двадцать восемь человек на Малый Танатос и продал их. В обмен он получил определенную информацию.

Уорден был потрясен. Двадцать восемь человек? В расследовании Хэши не говорилось об этой ужасной подробности. Каким-то образом Энгусу удалось ее скрыть? Диосу хотелось спросить: «Какую информацию? Какие сведения могли окупить муки двадцати восьми мужчин и женщин, обреченных на мутацию?». Но время для вопросов кончилось. Амнион мог бы сказать: «Я помню капитана Термопайла и знаю, как ответить на ваш отказ».

Вестабул опустил руку в карман костюма. Взглянув на Диоса, он вытащил пузырек с небольшими таблетками и шприц, наполненный прозрачной жидкостью. При виде их Уорден почувствовал такой безумный страх, что у него перехватило дыхание. Вот и они – последние аргументы дискуссии. Ложь и принуждение.

– Слушайте внимательно, Уорден Диос, – скрипучим голосом произнес Вестабул. – Перед нашей встречей я заявил, что мы ничего не получим от вашей принудительной мутации, поскольку это превращение будет тут же обнаружено, и ваши люди перестанут подчиняться вам. Но у нас есть еще один мутаген. Он создан для убеждения. Яд действует очень медленно. Попав в организм, он остается пассивным около десяти минут, а затем начинает изменять вашу генетическую идентичность.

Он поднял пузырек.

– Благодаря этим таблеткам яд остается в пассивном состоянии. Каждая из них откладывает мутацию ровно на час. Мутаген присоединится к цепочкам вашего ДНК, но вам не будет грозить изменение, пока вы принимаете активный контрагент. Сейчас я введу вам мутаген. Таблетки с контрагентом вы получите после того, как согласитесь выполнить наши требования.

Он без спешки – но неумолимо, как в кошмаре, – отстегнул ремни. Вестабул действительно намеревался сделать то, о чем он говорил. Амнион был уверен, что Уорден под гнетом паники сдастся и согласится на его условия. И еще он доверял своей силе.

Однако Диос был готов к такому принуждению. Несмотря на животный ужас, сжимавший его внутренности в ком, он сохранил решительность и ясность мыслей. Уорден не слышал о таком мутагене и контрагенте. И, конечно же, его пугала перспектива оказаться инфицированным этим злом. Тем не менее угроза была простой и ясной. Она не требовала мучительного выбора, как в случае пожертвования Морн и Энгуса или возможной гибели нескольких миллионов людей. Несомненно, Марк Вестабул помнил многое из своей человеческой жизни.

По этой причине он был опасным и уязвимым – как Дракон.

Уорден поднял руку, словно имел власть над Вестабулом, словно мог командовать им.

– Я выслушал вас Теперь послушайте меня. Иначе вы сделаете большую ошибку.

Он в тайне обрадовался, что его голос сохранил былую твердость. Эта краткая демонстрация силы уменьшила муки его совести. Вестабул замер на месте. Уорден переместил капсулу к губам и зажал ее в зубах, показывая амниону. Затем он толкнул ее языком обратно за щеку.

– Эта капсула вызовет мою моментальную смерть, – спокойно сказал он, будто забыл о страхе. – В ней находится сильнодействующий яд Капсула не растворяется, и мне пока ничто не угрожает. Но если я раскушу ее, то мгновенно умру.

Здесь он полностью полагался на Хэши.

– Я уверен, что вы без труда введете в мои вены мутаген. Я могу побегать по комнате какое-то время, но вы все равно поймаете меня. Сила на вашей стороне. Однако в данном случае вы ничего не добьетесь. Я раскушу эту капсулу, и вы не сможете мне помешать.

На тот случай, если Вестабул его не понял, он добавил:

– Учтите, я говорю серьезно! Вы же помните свои чувства, когда вас превращали в амниона. Вы были готовы на все, чтобы избежать мутации. И даже если эти воспоминания не сохранились, вы знаете, что поступили бы, как я – особенно когда от вас зависели бы жизни миллионов людей.

«Испытай меня, – безмолвно кричал Уорден – Что же ты? Попробуй! Разве ты не знаешь, что я готов продать свою душу – если она у меня еще есть – за честную смерть?»

Вестабул сел в кресло. Его лицо ничего не выражало. Возможно, он имел неразвитую мимику или вообще был лишен эмоций. Закрыв человеческий глаз, он сверлил Уордена амнионским взглядом, словно хотел увидеть его нутро. Марк медленно воткнул иглу в собственное предплечье и нажал на плунжер. Он поднял руку, показывая Диосу пустую колбу. Его пальцы разжались, и инерция движения унесла шприц в сторону. Пузырек с таблетками Вестабул положил в карман.

Не открывая человеческого глаза, он что-то прорычал в микрофон. Звуки казались настолько грубыми и нечленораздельными, что у Уордена заболело горло. Тем не менее Вестабул издавал их естественно и без пауз, которыми отмечалась его человеческая речь. Закончив обмен информацией, он снова посмотрел на Диоса. Несмотря на бесстрастность голоса, в его тоне чувствовалась новая угроза – еще более коварная и смертельная, чем мутаген.

– Уорден Диос, вы завели дискуссию в тупик. У меня не осталось другого выбора, и я вынужден начать сражение. Через две минуты наша сверхсветовая протонная пушка уничтожит остров, на котором находится ваше правительство. Затем мы повернем ее на станцию полиции. В то же время наши плазменные пушки атакуют ваши корабли. Мы не будем стрелять по «Карателю». Этот крейсер ближе всех, но он поврежден. Мы выдержим его огонь.

– Не забудьте о станции Холта Фэснера, – с надеждой напомнил Уорден. – Она тоже находится в зоне вашего огня.

– Вы по-прежнему не понимаете меня, – ответил Вестабул. – Холт Фэснер торгует с нами. Мы сохраним ему жизнь. Его станция останется нетронутой. Я надеюсь, что когда мы уничтожим ваше правительство, он сделает все, чтобы удовлетворить наши требования.

Амнион еще раз попытался пожать плечами.

– Если же Фэснер разочарует нас, мы направим огонь на «Каратель».

Вестабул без труда ответил на блеф Уордена. Его воспоминания о человеческой жизни оказались довольно весомыми. Диос попал в ловушку. Он должен был принять решение. Как только «Затишье» сделает первый выстрел, остановить огонь будет невозможно. Ни одно человеческое судно не подчинится приказам или уговорам Холта. Сторожевик рано или поздно погибнет, но амнионы безропотно пойдут на смерть, повинуясь указаниям Вестабула.

Настало время принимать решение. Он должен пожертвовать Морн и ее друзьями. Это спасет миллионы человеческих жизней, но позволит амнионам разработать новый мутаген. В результате мужчины и женщины будут превращаться в мутантов, оставаясь внешне неотличимыми от людей. Или он должен обречь на смерть огромную часть населения. Это помешает амнионам получить ужасное знание, но сделает Фэснера диктатором. Будущее человечества окажется в лапах Дракона.

Внезапно Уорден понял, что знает ответ. Морн и Энгус прошли через все круги ада. Неужели он не мог довериться им? Диос прочистил горло, но его голос все равно дрожал от гнева.

– Хорошо. Я согласен. Не надо открывать огонь. Я выполню ваши требования. Если только смогу…

В этот миг позорной капитуляции он не мог сказать, какое чувство жгло его сильнее – отчаяние или надежда.