"Король мошенников" - читать интересную книгу автора (Кэннелл Стивен)

Глава 15 РЕДЧАЙШАЯ ПОРОДА СОБАК

Делая разворот на аэропорт, Виктория смогла уви­деть Тексако Филлипса, который ехал во взятом напро­кат автомобиле на две полосы правее, пропустив вперед одну машину. Она все время наблюдала за ним краем глаза, когда возвращала машину компании «Херц» и входила в огромное здание аэровокзала со стеклянным фронтоном. Здесь было многолюдно, но все равно не заметить его было трудно. Еще бы, такая махи­на в рубашке, обтягивающей рельефные выступы мускулов. Ее слегка успокоило, что Тексако плелся за ней сле­дом, стараясь, чтобы она его не заметила. Это означало, что прямо сейчас Тексако Филлипс ничего предприни­мать не намерен.

Виктория направилась к стойке компании «Амери­канские авиалинии» и, когда подошла ее очередь, по­просила три билета на Кливленд. Бино придумал этот отвлекающий маневр, чтобы послать Джо Рина по лож­ному следу. Она видела, как в противоположном конце вестибюля Тексако Филлипс двинулся к телефону и, глядя на бумажку в руке, набрал номер.

– Она, бля, покупает билеты на «Американские авиа­линии», у стойки прямо сейчас, – сказал Тексако, до­ждавшись, когда снимут трубку. Сидевший у своего ком­пьютера в офисе агентства путешествий в Нью-Джерси Питер Рина тут же щелкнул мышью по символу АМА, что означало «Американские авиалинии», затем SFO (Сан-Франциско). На экране монитора появилась таб­лица, которую он начал изучать, высматривая нужные фамилии.

– Нашел ее? – рявкнул Тексако. – Куда она, бля, летит?

– Подожди минутку, – ответил Питер, поморщив­шись. Его раздражало хамство этого идиота. – Мне нужно просмотреть тридцать рейсов. – Затем он увидел фами­лии Бейтс и Харт, которые появились в списке пассажи­ров, вылетающих в Кливленд.

– Три билета на тридцать седьмой рейс. На девять вечера, до Кливленда.

– У, мать твою, ждать еще пять часов, – проворчал

Тексако и повесил трубку, не сказав Питеру больше ни слова.

Но, немного подумав, он решил, что это хорошо – по крайней мере не нужно будет караулить их всю ночь. Можно купить билет и подождать, пока не появятся те, кто ее сопровождает. Даже лучше, можно будет поужи­нать с выпивкой и немного расслабиться.

Тексако уселся на высокий табурет в баре напротив стойки компании «Американские авиалинии» и не торо­пясь попивал пиво, наблюдая за Викторией Харт, кото­рая читала книгу в мягкой обложке, устроившись в ко­жаном кресле. «А ведь она красивая», – неожиданно при­шло ему в голову. И Тексако Филлипс тут же принял решение познакомить мисс Харт со своим членом. Так сказать, преподать ей урок игры на флейте. И никаких особенных ухищрений для этого предпринимать не нуж­но. Всего лишь найти тихое местечко и десять минут вре­мени. Он сунет ей в ухо пушку и поимеет куда захочет. Потому что нужно добавить ей немного жизненной энер­гии, которой ей, должно быть, не хватает. Затем Тексако услышал какой-то шум неподалеку от бара. Рыжеволо­сый мужчина спорил с копом.

– Как это так, нельзя? Но она же прилетает прямо сейчас! Ну ладно, ладно, я все понял. Раз такие правила, тогда…

Рыжий мужчина развернулся и двинулся в бар, ведя на поводке небольшого терьера. Здесь он направился пря­мо к бармену, полез в карман и извлек стодолларовую купюру.

– Послушайте, приятель, у меня возникли пробле­мы. Не могли бы вы присмотреть за моим псом?

– Но сюда с собаками нельзя, – сказал бармен.

– Он у меня чрезвычайно редкой породы и очень ценный, – сказал Бино, продолжая протягивать бар­мену купюру, которую тот наконец взял. – Баунчатрейнский терьер. Я приехал встретить дочку. Она прилетает с Гавайев ближайшим рейсом, больная, в инвалидном кресле. Решила приехать домой. А меня с ним не пускают в зал прилетов, ссылаются на какие-то карантинные правила, черт знает что такое. Так что прошу вас, присмотрите за моим песиком. И не спускайте с него глаз. Я уже сказал, он очень ред­кой породы.

– Ладно, – буркнул бармен, кладя новую хрустя­щую сотню в карман.

Бино поспешил к выходу, прошагав мимо Тексако и скользнув по нему взглядом. Тот, очевидно, его не узнал.

Тексако смотрел некоторое время на собаку, а затем вернулся к своему пиву, пробормотав под нос:

– Да не выглядит он, бля, таким уж редким. – Это было его первое и единственное за день разумное заме­чание.

Десять минут спустя в бар вошел солидный посети­тель – хорошо одетый, седой, с дипломатом в руке – и сел за столик. Спустя небольшое время он вдруг поднял­ся, подошел к стойке и, внимательно посмотрев на соба­ку, произнес мягким баритоном с заметным британским акцентом:

– Ну и ну!

Затем взял на руки Плута Роджера и со знанием дела осмотрел его наружные половые органы.

– Не трогайте собаку, – сказал бармен.

– Просто не верится, – восхищенно пробормотал Джон Бумажный Воротничок. – Такого я еще не видел.

– Чего? – поинтересовался Тексако.

Не обращая на него внимания, Джон повернулся к бармену.

– Вы знаете, что за псина перед вами?

– Нет, сэр, – ответил бармен. – Мне только извест­но, что он какой-то редкой породы и дорого стоит.

– Дорого стоит? – Джона Бумажного Воротничка начал разбирать смех. Когда он наконец овладел собой, то удивленно покачал головой. – Осмелюсь сказать, что «дорого стоит» в этом случае едва ли уместное определение. Лучше бы подошло «бес­ценный».

– Неужели? – спросил бармен.

Теперь уже все внимание Тексако было приковано к этому разговору. Его мозги величиной с горошину кру­тились, гулко ударяясь о толстые стенки черепа.

– За это животное я прямо сейчас даю вам девять тысяч долларов. – Джон положил дипломат на стойку бара, открыл его со щелчком и начал выбрасывать отту­да пачки новых хрустящих стодолларовых купюр. – Я только что продал несколько своих скаковых лошадей за наличные, – произнес он, обращаясь к Тексако, кото­рый тупо кивал, поедая глазами деньги.

– Что вы делаете? – возмутился бармен, увидев, что Джон уже покрыл стодолларовыми пачками почти всю стойку бара. Это были «жемчужные» деньги, получен­ные от босса Тексако, вернее, от его психопатического брата.

– Послушайте, мистер, уберите свои деньги, – ска­зал бармен. – Пес не мой. Его оставил один человек, просил меня присмотреть, потому что охрана аэропорта не пустила его с собакой в зал прилетов.

Поморщившись, как будто его ударили под дых, Джон Бумажный Воротничок собрал деньги обратно в дипло­мат, защелкнул его и посмотрел на бармена.

– Этот пес – потрясающе редкой породы. Баунчатрейнский шотландский терьер. Рискну предположить, что подобных животных в мире осталось не больше сотни. И самое главное, он полноценный са­мец. Ведь большинство мужских особей этой породы были кастрированы. Их вывели в южной Шотландии специально для турецких султанов, а высшие турецкие духовники вскоре приказали умертвить всех самцов, кроме нескольких. Таким способом они не позволили породе распространиться по свету, так сказать, защитили права владения. Потом самцов стали кастрировать. Я занимаюсь разведением скаковых лошадей, – объяснил Джон, – но, помимо этого, со­трудничаю с Английским собачьим клубом, регулярно пишу туда статьи. В мире осталось десять, ну в край­нем случае двенадцать полноценных самцов… и один из них, вот этот маленький шельмец, сидит сейчас пе­ред вами. На нем можно заработать целое состояние только на комиссионных от вязки.

Роджер довольно посапывал. Казалось, он был счаст­лив слышать, что некастрирован и стоит больших де­нег.

– Передайте счастливчику, который владеет этим псом, что если он захочет его продать, то мое предложе­ние остается в силе. Я буду вон там, у шестнадцатых ворот. У меня через час рейс на Даллас. – Он допил то, что осталось в бокале, оставил на стойке щедрые чаевые и ушел.

Тексако проводил его глазами, затем соскользнул с табурета, вышел из бара и… увидел Бино, который разговаривал по телефону-автомату в нескольких ша­гах от него.

– …Не знаю, – говорил Бино в трубку. – Навер­ное, не получится. У нас просто нет таких денег. Когда, сказали, это нужно ей сделать? – Он слушал примерно с полминуты и нахмурился. – Значит, она не прилетит этим рейсом. А я так надеялся…

Тексако похлопал его по плечу:

– Эй, приятель, я хочу поговорить насчет вашего пса.

Бино повернулся и посмотрел на него, продолжая внимательно слушать собеседника в трубке. Затем прошептал:

– Я сейчас не могу с вами разговаривать. – И, от­вернувшись от Тексако, проговорил в трубку: – Но по­слушай, это же будет стоить уйму денег! Я уже пригото­вился забрать ее. Ты же вроде говорил, что анализы от­рицательные. – Затем наступила долгая пауза. Бино при­творился, что напряженно слушает. – Понимаю, понимаю… ей пришлось остаться в больнице. Нужна пе­ресадка костного мозга. – Он вынул из кармана носо­вой платок и вытер глаза. – Ладно. Но где, черт возьми, я найду девять тысяч долларов? Ты уверен, что по стра­ховке это не предусмотрено? – Послушав некоторое вре­мя, он кивнул. – Хорошо, я постараюсь. Ладно… ладно, поцелуй ее от меня, скажи, что я ее люблю и обязательно достану деньги. – Бино тихо всхлипнул и повесил трубку. По щекам его текли слезы. Он повернулся и на­правился в сторону вестибюля. Тексако схватил его за руку.

– Эй, приятель… может быть, я смогу вам помочь?

– Что? – Бино посмотрел на него, как если бы ви­дел в первый раз. – Кто вы?

– Я сидел в баре, вон там, когда вы оставили сво­его пса. А Сол, мой сынок, он вроде как, типа, влю­бился в эту маленькую собачонку, и я пообещал ему найти вас и поговорить – может быть, вы его прода­дите?

– Это невозможно. Он редчайшей породы. – Бино продолжил путь.

– Я случайно услышал ваш разговор по телефону и понял, что у вас проблемы с деньгами. Так вот, могу раскошелиться на этого дворнягу – может быть, даже тысячи на две, потому что мой сынок никогда прежде так не фанател ни перед какой собакой.

«Никудышный ты лжец, Тексако, – подумал Бино. – Вранье у тебя на лице написано».

– Этот пес бесценный. Я бы не продал его даже за вдвое большую цену.

– Ладно. Увеличиваю в два раза. Четыре тысячи. – Алчность вкупе с низким коэффициентом умствен­ного развития делали свое дело. Глаза Тексако забле­стели.

Бино изобразил терзание.

– У моей девочки лейкемия. Ей нужно сделать пе­ресадку костного мозга. – Он снова всхлипнул и выта­щил носовой платок, пытаясь овладеть собой. – Изви­ните, мне нужно идти. Мой автомобиль на двойной пар­ковке[35].

– Хорошо. Согласен на четыре пятьсот. Последняя цена. Вам ведь нужно девять, а это половина. Договори­лись? Вы продаете автомобиль и еще что-нибудь и получаете все бабки.

Бино смотрел на него несколько секунд.

– И как вы заплатите?

– У меня есть карта «Виза». Мы пойдем вон к тому автомату, я суну ее туда и выдам вам наличные.

Тексако заранее радовался навару в четыре с поло­виной тысячи чистыми, когда он продаст пса этому се­дому мудаку, который пишет статьи в этот, бля, собачий журнал.

– Если бы мой ребенок умирал, – нажал он, – я бы не думал в первую очередь о собаке.

– Вы правы, – шмыгнул носом Бино. – Вы абсо­лютно правы.

Они направились к банкомату. Потом Тексако пере­считал деньги, но не отдал Бино. По пути в бар к Плуту Роджеру они оба видели Викторию – она по-прежнему сидела в кресле и читала – и Джона по прозвищу Бу­мажный Воротничок, сидевшего у шестнадцатых ворот в ожидании рейса на Даллас. В баре Плут Роджер собрал вокруг себя уже целую толпу. Три женщины, служащие аэропорта, гладили его и почесывали за ухом. Бино до­стал бумажник и вынул сертификат Американского со­бачьего клуба.

– Вот подтверждение его родословной, – сказал он, протягивая Тексако красиво оформленную никчемную бумажку. После чего тот наконец расстался с деньгами. Бино передал ему поводок, затем поцеловал Роджера. – Прощай, дружище. Извини, но, может быть, с твоей помощью удастся спасти Синди. – Роджер лизнул его в лицо. – Бино поднял на Тексако глаза, в них светилась грусть. – Его зовут Сэр Энтони Аквитанский. Он любит «Педигри дог-чау», говядину с ливером и курятину. А чтобы побаловать, я покупал ему «Собачьи лакомства от Альпо».

– Я это учту, – сказал Тексако. Затем взял поводок и торопливо вышел из бара.

Плут Роджер поплелся за ним. Он был хорошо вы­дрессирован. Каждый раз, когда Тексако собирался на­тянуть поводок, Сэр Энтони Аквитанский оказывался рядом.

Тексако направился на поиски седого человека с хру­стящими стодолларовыми купюрами в дипломате. У шест­надцатых ворот, где был объявлен рейс на Даллас, его не было. Тексако заволновался. «Он же был здесь всего не­сколько минут назад!»

Затем объявили посадку на рейс на Майами. Викто­рия встала и пошла к пункту контроля, где предъявила билет, подождала, пока просветят сумочку, прошла под аркой и двинулась дальше по пандусу. Бино последовал за ней. Тексако с ужасом наблюдал, как они удаляются. Бино тоже прошел под аркой, повернулся, сунул в рот два пальца и свистнул. Плут Роджер немедленно сорвал­ся с места и побежал.

– Ты куда? – крикнул Тексако и потянул за поводок. Тут же выяснилось, что ошейник у Роджера был на липучках «Велкро»[36], и он помчался впе­ред как пуля, оставив огорошенного Тексако держать по­водок с пустым ошейником.

Роджер проскочил под аркой и прыгнул на руки Бино. После чего тот ступил на эскалатор и исчез из виду вслед за Викторией. Тексако Филлипс ринулся за ними. Он начал прорываться через пункт контроля, но два аэропортовских копа схватили его за руки, пы­таясь остановить. То, что произошло дальше, имело самые печальные последствия. Экс-полузащитник «Патриотов» провел левой довольно содержательный хук и достал одного из копов. Тот упал без чувств, а Тексако Филлипс вприпрыжку побежал по пандусу, преследуемый командой обозленных аэропортовских копов.

– Мой пес! – кричал он. – Мой пес! Они, бля, украли моего пса!

Но копы слушать его не собирались. Они были слишком заняты игрой «догони и задержи», поэтому вначале старательно обработали и без того плоское лицо Тексако полицейскими дубинками, начиненными ме­таллом, а также произвели несколько бейсбольных уда­ров по его сморщенным яйцам. После бросили «Мейсом»[37], пока не иссякли баллончики. Тексако Фил­липс валялся на полу, напоминая выброшенную на берег рыбу.

Бино и Виктория остановились, открыли складной ящик с надписью: «Таможня США. Собаки на службе контроля за соблюдением законов о наркотиках», поса­дили туда Роджера, а затем поднялись на борт самолета и устроились на своих местах в первом классе.

Бино пересчитал четыре тысячи пятьсот долларов, только что полученных от повязанного по рукам и но­гам Тексако Филлипса, положил их в конверт, закле­ил и надписал: «Джону Бейтсу». Затем позвал служа­щую аэропорта, сопровождавшую пассажиров к само­лету.

– Не могли бы вы пройти с этим конвертом в би­летную кассу и вызвать по радио джентльмена, фамилия которого указана вот здесь? Передайте ему, что все до­стать не удалось, так что ему придется обойтись четырь­мя с половиной.

– Хорошо, сэр.

Назад служащая аэропорта возвратилась довольно быстро и сказала, что мистер Бейтс ждал у кассы и она передала ему конверт и сообщение.

– А что там был за шум? – спросил Бино, приятно улыбаясь. – Этот человек, за которым гнались полицей­ские, что он сделал?

– Пытался прорваться через пункт контроля пасса­жиров. Это считается федеральным преступлением. Го­ворят, у него был пистолет. А за это минимальное наказание – десять лет. Так что, боюсь, мы его не скоро увидим.

– Неужели? – притворно удивился Бино.

– Конечно. К таким вещам ФБР относится очень серьезно, – ответила она и удалилась.

– Надо же, – улыбнулась Виктория, – с помощью одной собаки мы убили двух зайцев.

Плут Роджер в ящике завилял хвостом, как будто требуя заслуженных аплодисментов.

Через десять минут самолет взлетел, направляясь в Майами. Там они должны были сделать пересадку на Ба­гамы.

Тексако Филлипс был устранен. Теперь при­шло время ввести в игру Томми Рина.