"Балетные туфельки" - читать интересную книгу автора (Стритфилд Ноэль)

Глава 4 ДЯДЯ

Сесил Докси жил со своей женой Мейбл в Эссексе. Его дом, который назывался Данроамин, располагался в местечке под названием Фитон. Вообще Эссекс — довольно красивое графство, но только не Фитон, потому что большую его часть занимают новые уродливые дома, стоящие рядом с церковью, деревенская зелень и три коттеджа с соломенными крышами. Однако Сесил Докси считал свой дом идеальным за его, как он всегда повторял, рациональное устройство и простоту в обслуживании.

Это был очень аккуратненький домик и снаружи, и внутри. На втором этаже располагались три спальни: одна большая комната, которую они делили с женой, и две комнаты поменьше, где мебель всегда была накрыта покрывалами от пыли, поскольку гости в доме не бывали. Там же находилась просторная ванная.

Внизу была одна большая комната, которая стала гостиной. Мебель в ней была обита зеленым бархатом, а на белых обоях красовался рисунок огромной решетки, увитой плющом. На стенах вместо картин разместилось целое семейство летящих керамических гусей.

Гостиная окнами выходила в сад, который был устроен еще рациональней, чем дом. Здесь все было ненастоящим. Бетонное покрытие имитировало мощеную дорожку. Два ярко-красных гнома «ловили рыбу» в небольшом пруду, хотя рыбы в нем не водилось, даже головастиков весной не бывало. Вместо клумб стояли металлические контейнеры с пластиковыми цветами. Весной там «росли» нарциссы и гиацинты. Потом их протирали и убирали, а на их месте «вырастали» розовые кусты и другие летние цветы. Осенью их место занимали чудесные пластиковые хризантемы. Все остальные жители Фитона выращивали настоящие цветы. Их садики были небольшие, но и они требовали много времени и труда.

— Как глупо, — говаривал Сесил Докси своей жене Мейбл, наблюдая, как его соседи борются с тлей и увядшими бутонами настоящих хризантем. — Зачем создавать себе лишнюю работу?

Мейбл в ответ ничего не говорила, потому что она любила настоящие цветы, но сказать об этом значило вступить в спор.

При входе в дом располагалась столовая, где стояли стол и стулья, сделанные из чего-то похожего на дерево, но на самом деле из искусственного, огнестойкого, грязеотталкивающего материала.

Единственной гордостью Мейбл была кухня. Это была довольно просторная комната, обставленная точно так, как на выставке «Красивый дом». Более рационально устроенной кухни просто не могло существовать.

В тот день, когда пришло письмо, было дождливо и ветрено. Сесил и Мейбл Докси завтракали. Сесил любовался своими пластиковыми розами, которые стойко переносили непогоду, не то что соседские, которые слиплись под дождем.

Мейбл Докси всегда была скромной. Ее красавица мать пользовалась успехом в обществе и мечтала, чтобы дочь была веселой маленькой девочкой, которой она могла бы гордиться перед многочисленными друзьями. Поэтому ее раздражало, что Мейбл всегда делала так, чтобы ее не замечали, даже старалась казаться меньше, чем была. Если бы отец был рядом, он бы понял и посочувствовал маленькой Мейбл, потому что сам был скромным и тихим, но он все время пропадал на работе и редко видел дочь.

Мейбл усердно училась в школе, но была скорее труженицей, чем умницей, и поэтому не смогла осуществить свою мечту поступить в университет и уехать подальше от дома. Вместо этого она устроилась на работу в местный банк. «Ну, по крайней мере, это надежная работа, — говорила ее мать друзьям, — а ей нужна надежная работа, потому что бедняжка такая застенчивая и, я подозреваю, скучная, что вряд ли ей удастся выйти замуж». Мейбл знала, какого мнения о ней мать, и поэтому почувствовала себя самым счастливым человеком на земле, когда помощник управляющего банком Сесил Докси сделал ей предложение. Она была так ему благодарна за возможность уйти от родителей и иметь свой дом, что приняла это чувство за любовь. Ее отец очень беспокоился за их брак, поскольку считал Докси ужасно скучным человеком.

— Мейбл, ты еще так молода, — говорил он дочери. — Не торопись сделать что-то, о чем будешь потом жалеть.

Мейбл с горящими глазами отвечала:

— Я тороплюсь сделать то, чего очень сильно хочу.

Как раз когда Сесил Докси, тогда уже управляющий, уходил на пенсию, его родители умерли и, поскольку брат Кристофер был забыт, ему достались все их деньги. На них Сесил купил Данроамин. Мейбл считала Данроамин замечательным домом и знала, что должна быть счастлива в таком доме и благодарна дорогому Сесилу за то, что он его купил.

Но почему-то ничего этого она не чувствовала и даже, наоборот, была подавлена.

— Кому нужны два дурацких гнома? — с обидой думала она и с завистью незаметно поглядывала из окна на соседских детей. Ах, если бы только у них с Сесилом был ребенок!

В этот дождливый ветреный день, когда почтальон постучал в дверь, Мейбл поспешила сама взять почту — Сесил был не тот человек, который должен открывать входную дверь.

Там было одно-единственное письмо — длинный белый конверт с турецкой маркой. Сесил осторожно вскрыл конверт ножом — это был хороший конверт, который можно было бы использовать еще раз. Он сразу это заметил как очень аккуратный и наблюдательный человек. Обратил внимание, что конверт был отправлен из отеля в Стамбуле, взглянул на подпись в конце письма, чтобы знать, от кого оно, но не смог разобрать. Однако секретарь в отеле, который напечатал письмо, приписал внизу: «Сэр Уильям Хугл». Сесилу, как управляющему банка, было знакомо это имя.

О гибели Кристофера Докси при землетрясении писали все газеты, но для Сесила этого имени просто не существовало. С тех пор как Кристофер сбежал из дома отца, прихватив с собой некоторые вещи, он был в глазах Сесила вором. И лучше всего о нем было просто забыть. В Фитоне никому и в голову не приходило, что обыкновенные мистер и миссис Докси, проживающие в Данроамине и выращивающие пластиковые цветы, имеют какое-то отношение к знаменитому художнику.

По радио в новостях сообщали, что в последние годы картины Кристофера стоили довольно дорого, и это вызвало у Мейбл вопрос:

— Дорогой, не ты ли случайно являешься его наследником?

— Думаю, это я, — кивнул Сесил. — Видимо, со временем с нами свяжутся.

И теперь, приступив к чтению письма, он сказал Мейбл:

— Это из Турции, наверняка про наследство от Кристофера. Удивительно, как быстро они нашли мой адрес.

Но по мере чтения письма выражение лица Сесила разительно менялось. Он ворчал и недовольно хмыкал, Мейбл видела, как его бледное лицо стало красным, а потом и пурпурным. Когда он дочитал, то с такой силой ударил кулаком по столу, что если бы стол был сделан из обычного дерева, он наверняка бы треснул.

— Безобразие! Как он смеет вмешиваться в чужие дела?! Зачем он разыскал мой адрес?! Как он смеет учить меня, что надо делать и чего не делать?!?

— Кто, дорогой? — тихо спросила Мейбл.

Сесил едва мог говорить, так он был рассержен.

— Сэр Уильям Хугл. Похоже, у Кристофера была жена полька, и у них трое детей.

Мейбл понятия не имела, кто такой сэр Уильям Хугл и почему так разозлился Сесил, поэтому она сказала, всеми силами пытаясь скрыть свой ужас:

— Трое детей!

Сесил готов был ударить Мейбл за то, что она повторяла каждое его слово.

— Слушай! — заорал он. — Вот последний абзац письма: «Я планирую привезти детей к вам в конце недели. Я пришлю телеграмму с указанием времени нашего прибытия».

В тот день, когда сэр Уильям вернулся в лагерь № 1, детям стало уже лучше. Сильный холод, который наступил после землетрясения, прошел, и они сидели на солнышке у больничной палатки и завтракали. Они выглядели, как жалкие оборванцы.

— Бедняги, вам нужна новая одежда, — сказал сэр Уильям. — Нам надо пойти в магазин.

Анна удивилась его незнанию.

— Здесь нет магазинов, а в гуманитарной помощи нет детской одежды.

— Должны привезти, — пояснил Гасси. — Нам медсестра сказала.

— Думаю, не стоит ждать, — сказал сэр Уильям. — Поехали в Стамбул. Там хорошие магазины.

Дети уставились на него так, как будто он бредил. Конечно, они слышали о Стамбуле, но никогда там не были. Кристофер без особой надобности не заезжал в города, поскольку там сложно было найти место для стоянки дома на колесах. Франческо, привыкший путешествовать со скоростью Того, предположил:

— Стамбул ведь далеко?

Сэр Уильям достал из кармана сигарету и закурил ее.

— Далеко откуда? — спросил он.

Да, это был вопрос. Он заставил детей вспомнить о том, о чем они старались не думать. Где теперь их дом? Все пропало: Кристофер, Ольга, Жардек, Бабка, Того и даже маленький домик и дом на колесах. Когда они уйдут из палатки, им некуда будет вернуться.

Франческо вздрогнул, а у Гасси стал такой вид, как будто его сейчас стошнит. Две слезинки скатились по щекам Анны.

— Вы извините, — выдавила она, — но не надо было задавать такой вопрос.

— Глупости! — воскликнул сэр Уильям. — Вы не можете навсегда оставаться в больничной палатке. Вас временно поручили мне, и я вас не оставлю, пока вы нормально не устроитесь. А теперь, Франческо, расскажи мне, как старший, что ты знаешь про свою семью.

Франческо хотелось помочь, но все их знакомые умерли. Однако сэр Уильям об этом знал и, видимо, имел в виду более дальних родственников.

Тогда Гасси сказал:

— Был папа нашего папы. — Он посмотрел на Франческо и Анну. — Это был ужасный человек, который не позволял папе рисовать.

Франческо вспомнил, как часто отец рассказывал им свою историю. Он повернулся к сэру Уильяму.

— Поэтому папе пришлось взять из дома некоторые вещи, чтобы купить билет до Парижа, где он должен был учиться.

Сэр Уильям кивнул.

— И правильно сделал, потому что он стал очень хорошим художником. Вы не знаете, где жил ваш дедушка?

Дети замотали головами. Не один раз они слышали название этого места, но поскольку никогда не были в Англии, то не запомнили его. Тут Гасси вспомнил кое-что еще.

— Брат нашего папы уже работал в банке, когда папа еще учился в школе. — Он победоносно взглянул на Франческо и Анну. — Помните, как Кристофер нам рассказывал?

Конечно, они помнили. На пути в Пакистан, на желтой пыльной дороге он рассказывал об этом Ольге: «Это настоящая жизнь. И я ее люблю. Солнце печет голову, вокруг нас — пряные запахи, а ты живешь себе в доме на колесах. Только подумать, если бы отцу удалось меня убедить, я был бы заперт в банке. Я даже мог бы стремиться к должности управляющего банком. Думаю, что Сесил уже давно управляющий».

Детям было нелегко вспоминать отца и мать (которых они звали просто Кристофер и Ольга), и они хотели сменить тему, но нужно было помочь сэру Уильяму, поэтому Франческо сказал:

— Думаю, Сесил сейчас управляющий банком.

Сэр Уильям никогда не пропускал мимо ушей то, что ему говорили.

— Кто такой Сесил?

Кристофер часто рассказывал смешные истории про своего брата Сесила, и казалось странным, что кто-то его не знает.

— Он брат нашего папы. Наш дядя, — объяснил Гасси.

— А он женат? — спросил сэр Уильям.

Дети покачали головами.

— Мы не знаем. Он работал в банке, когда папа уехал в Париж, — сказал Франческо. — Два года наш папа посылал рождественские открытки своим маме и папе.

— Со смешными рисунками, — добавил Гасси.

— И своим адресом, — напомнила Анна.

— Но отец все еще злился, — сказал Франческо, — и так и не ответил ему.

Сэр Уильям выяснил все, что ему было нужно. У него были большие связи, а фамилия Докси достаточно редкая. Если хоть кто-нибудь из этой семьи еще жив, то он найдет его даже на другом конце света.

— Военные говорят, что дорогу завтра откроют. А значит, мы сможем отправиться в Стамбул. Оттуда я позвоню в Лондон и постараюсь выяснить про ваших родственников.

— Но они не очень хорошие, — сказал Гасси.

Сэр Уильям успокаивающе улыбнулся.

— Если мы их найдем, то можно попробовать переехать к ним. Я никуда не денусь и буду поддерживать с вами связь.

Франческо вдруг вспомнил, что сэр Уильям не знает очень важной вещи.

— Но Анне надо учиться танцам.

— По-настоящему учиться, — добавил Гасси. — Жардек, наш дедушка, был известным учителем танцев, и он говорил, что Анна может стать прекрасной балериной.

Сэр Уильям мало что понимал в танцах, но он был оптимистом и считал, что надо решать проблемы по мере их поступления.

— Я уверен, что это не серьезная проблема, и уроки можно устроить, — успокоил он детей. — Но сначала надо выяснить, где ваши родственники.

Сэр Уильям приложил все усилия, чтобы детям понравилось в Стамбуле. Он купил им новую одежду: серые фланелевые шорты с рубашками и галстуками для мальчиков и два хлопчатобумажных платья для Анны. Еще он купил им всем по свитеру на случай, если будет холодно. Потом, на четвертый день, сэру Уильяму позвонили из Лондона. Он сразу сообщил детям новости.

— У вас есть родственники. Ваши дедушка и бабушка умерли, но дядя Сесил жив, и еще у вас есть тетя Мейбл. Они живут в доме, который называется Данроамин, в местечке под названием Фитон. Сегодня я им напишу обо всем и сообщу, что привезу вас в конце недели.