"Фантомас" - читать интересную книгу автора (Сувестр Пьер, Аллен Марсель)

Глава 2 РОКОВОЙ РАССВЕТ

Фиакр свернул с моста Руайяль в направлении вокзала Орсей. Господин Этьен Ромбер вынул часы и, взглянув на них, убедился, что до отхода поезда остается еще добрых четверть часа, как он и предполагал.

Мсье Ромбер сошел на тротуар, подозвал носильщика и отдал ему тяжелый саквояж и пакет, составлявшие весь его багаж.

– К Лушонскому поезду, друг мой, – промолвил он. – У какой он платформы?

Носильщик пробормотал что-то невнятное и махнул рукой в неопределенном направлении. Потом процедил сквозь зубы номер поезда, который сам по себе ни о чем не говорил путешественнику.

– Ступайте-ка вперед, – сказал Ромбер. – Покажете мне дорогу.

Была половина девятого, и на вокзале Орсей царила страшная суматоха, всегда сопровождавшая отправление поездов дальнего следования. Следуя за носильщиком, волокущим багаж, Этьен Ромбер ускорил шаг.

Дойдя по перрону до железнодорожных путей, служитель обернулся:

– Вы едете этим экспрессом, мсье?

– Нет, мой друг, пассажирским, – ответил господин Ромбер.

Носильщик тупо посмотрел на него и равнодушно пожал плечами:

– Вы предпочитаете ехать в начале или в конце поезда, мсье?

– Пожалуй, лучше в конце.

– Первым классом, не так ли?

– Именно так.

Носильщик снова поднял с перрона вещи:

– Тогда вам не приходится выбирать, мсье. В этом поезде всего два вагона первого класса, и оба – в середине состава.

– Я надеюсь, это купейные вагоны?

– Разумеется, мсье. В поездах дальнего следования других не бывает, тем более в первом классе.

Этьен Ромбер с трудом проталкивался в шумной толпе, стараясь не отстать от носильщика, легко тащившего его саквояж.

Вокзал Орсей не похож на все прочие вокзалы. Дальние и пригородные поезда подходят к одним и тем же платформам, и из-за этого частенько возникает путаница. Так и сейчас – рядом с составом, который должен был отвезти Этьена Ромбера в Верьер, стоял поезд, отправляющийся в Жювизи. Немногочисленные пассажиры поднимались в вагоны Лушонского поезда, в то время как состав пригородного направления толпа просто брала штурмом.

Носильщик остановился и поставил багаж на подножку вагона первого класса.

– Ну что ж, мсье, – заметил он, – похоже, здесь почти нет пассажиров. Коль вы едете первым классом, можете выбирать любое купе.

Господин Ромбер расплатился с носильщиком и, последовав его совету, вошел в пустое купе. Но не успел он расположиться там, как появился начальник поезда, почуявший хорошие чаевые.

– Мсье действительно собирается ехать поездом на 8.50? – поинтересовался он. – Мсье не перепутал?

– Конечно, нет, – ответил Этьен Ромбер. – А что, разве это не тот поезд?

– Дело в том, мсье, – продолжал начальник поезда – что некоторые пассажиры первого класса, бывает, путают наш состав с поездом на 8.45. На этом вокзале такая неразбериха, мсье!

– Но ведь поезд на 8.45 – это, кажется, экспресс, не так ли?

– Да, – ответил служащий. – Это прямой поезд, и он, в отличие от нашего, не останавливается на маленьких станциях, только на крупных. Разница в отправлении у нас всего пять минут, а в Лушон он прибывает на целых три часа раньше. Видите вон тот состав? Это как раз он.

Начальник поезда показал рукой в окно.

– Впрочем, если мсье желает, он может ехать экспрессом. Мсье имеет полное право, если у него билет первого класса.

Этьен Ромбер покачал головой.

– Нет-нет, я предпочитаю ехать пассажирским. Из экспресса я мог бы сойти только в Бриве, и оттуда мне пришлось бы добираться еще добрых двадцать лье до Сен-Жори, куда я направляюсь.

Он прошелся по коридору, заглянул в другие купе и, убедившись, что почти все они пустуют, обратился к железнодорожнику:

– Знаете ли, друг мой, я сегодня чертовски устал и собираюсь как следует выспаться. Поэтому я хотел бы обойтись без попутчиков. Где у вас тут уголок поспокойнее?

Начальник поезда привык понимать пассажиров первого класса с полуслова. Если путешественник ищет тихое место, где его никто не мог бы побеспокоить, то, конечно, имеет в виду неплохие чаевые.

– Думаю, здесь вам будет уютно, мсье, – сказал он, указывая на крайнее купе. – Вы можете quot;пустить шторку, а я уж позабочусь, чтобы вам не мешали.

Ромбер удовлетворенно улыбнулся.

– Отлично! – произнес он, обводя взглядом свои апартаменты. – До отхода поезда я еще, пожалуй, успею выкурить сигару, а потом улягусь и буду спать всю дорогу. Кстати, прошу вас, мой друг, раз уж вы так любезны, потрудитесь разбудить меня завтра утром вовремя, чтобы я успел сойти в Верьере. Я сплю, как убитый, и с меня станется пропустить свою станцию.

В замке Болье, в своей комнате, юный Шарль Ромбер заканчивал туалет. В это время в дверь тихонько постучали:

– Уже без четверти пять, мсье Шарль. Пора вставать!

– Я уже встал, Тереза, – ответил Ромбер. – Через минуту буду готов.

Девочка хихикнула:

– Неужели вы уже встали? Что ж, поздравляю! Жду вас внизу.

– Договорились, – сказал юноша.

Он оделся, взял в руку лампу, осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь своей комнаты, на цыпочках прошел по коридору и присоединился к Терезе, ожидавшей его в столовой.

Тем временем девочка, как настоящая хозяйка, сервировала на столе легкий завтрак.

– Садитесь, мсье Шарль, перекусим немного. Вы не возражаете, если мы пойдем на вокзал пешком? Сегодня утром снега не было. Времени у нас достаточно будет так приятно немного пройтись!

– Ну что ж, по крайней мере, в такую погоду мы не замерзнем, – зевнул Ромбер и сел за стол, отдавая должное приготовленному Терезой завтраку.

Девочка продолжала:

– Должна вам сказать, мсье, что с вашей стороны очень мило подняться так рано. Как вам это удалось, ведь никто вас не будил? А после вчерашних рассказов вы наверняка провели не очень спокойную ночь!

– Ну при чем тут вчерашние разговоры! Просто мысль о том, что я утром встречусь с отцом, всю ночь не давала мне спать.

Молодые люди в несколько минут расправились с завтраком. Тереза поднялась:

– Ну что, в путь?

– В путь!

Девочка отворила дверь, и оба вышли на дорожку, ведущую в сад замка.

Проходя мимо конюшен, они увидели конюха, который без видимого успеха пытался выкатить за ворота старинный экипаж.

– Не торопитесь, Жан! – сказала Тереза слуге после приветствия. – Мы пойдем на вокзал пешком. Вам нужно будет только вовремя приехать, чтобы отвезти нас обратно.

Конюх кивнул. Молодые люди открыли калитку и вышли на дорогу.

Внучка госпожи де Лангрюн спросила:

– Представляю, как вы будете рады встрече с отцом! Вы ведь не виделись Бог знает сколько времени, не правда ли?

– Целых три года, – ответил Шарль Ромбер. – Да и то, последний раз я видел его только несколько минут. Сейчас он возвращается из Америки. А до поездка туда долго путешествовал по Испании.

– Вы, наверное, сильно изменились за это время. Узнает он вас?

Молодой человек смущенно улыбнулся:

– Стыдно в этом признаваться, но мы с отцом довольно мало знаем друг друга.

– Да, бабушка мне рассказывала. Вас ведь воспитывала ваша матушка?

Юноша грустно покачал головой:

– Честно говоря, моим воспитанием вообще никто толком не занимался. Знаете, Тереза, родители всегда представлялись мне какими-то загадочными существами. Видел я их довольно редко, и, несмотря на всю мою к ним любовь, они меня чем-то пугали. Вот и сегодня утром у меня такое ощущение, что я должен заново познакомиться с собственным отцом.

– Наверное, он все время путешествовал, пока вы были ребенком?

– Да, он много ездил – то в Колумбию, проверить свои каучуковые плантации, то в Испанию, где у него тоже большие земельные участки. Когда он появлялся в Париже, он приходил ко мне в пансион, вызывал меня в комнату для посетителей, и мы с ним беседовали… Четверть часа…

– А ваша матушка?

– О, мама была совсем другой! Понимаете, все мое детство, по крайней мере, сколько я себя помню, прошло в пансионе…

– Но вы все-таки любили вашу маму?

– Да, конечно. Хотя и ее я почти совсем не знал.

На лице Терезы отразилось удивление.

Молодой человек, ничего не замечая, продолжал рассказ о своем одиноком детстве:

– Как вам объяснить, Тереза… Сейчас, когда я повзрослел, я начинаю понимать вещи, о которых раньше даже не догадывался.

Отец и мать не ладили друг с другом. С детства я помню маму тихой и печальной, очень печальной, а отца шумным, деятельным, веселым, громогласным… Мне кажется, мама его просто боялась. Когда по четвергам слуга приводил меня из пансиона домой, я сразу же поднимался к ней в комнату, чтобы поздороваться. И всегда видел ее лежащей в шезлонге в полумраке, за опущенными шторами. Она едва касалась меня губами, задавала два-три вопроса, а потом меня уводили, потому что я ее утомлял…

– Она тогда уже была больна?

– Мама всегда была больна…

Несколько секунд Тереза молчала. Потом провела рукой по лбу и произнесла:

– Похоже, вы были не очень-то счастливы!

– Да нет, в детстве я этого не ощущал. Впервые я почувствовал себя несчастным только, когда вырос. Пока я был ребенком, я просто не думал о том, как грустно не иметь по-настоящему ни отца, ни матери.

Занятые разговором, Тереза и Шарль даже не заметили, как прошли половину дороги до станции в Верьере.

Уже рассвело, и наступил сумрачный, серый день, какие обычно бывают в декабре, когда тяжелые тучи плывут прямо над головой, кажется, протяни руку – достанешь.

Наконец Тереза снова заговорила:

– Признаться, я тоже была не очень счастлива. Я рано потеряла отца и совсем его не помню. И мама, должно быть, тоже умерла…

Шарля немало удивила двусмысленность последней фразы:

– Как это может быть, Тереза? Неужели вы не знаете, жива ли ваша матушка?

– Да нет, я знаю… И бабушка так говорит… Но всякий раз, когда я пытаюсь расспросить о деталях смерти мамы, она переводит разговор на другое. Иногда мне кажется, что от меня что-то скрывают, и, может быть, мама вовсе не умерла…

Впереди показалось несколько домов, окружавших Верьерский вокзал. Кое-где уже открывались ставни и двери.

Тереза указала рукой на вокзальные часы.

– Мы слишком рано пришли, – проговорила она. – Поезд вашего отца придет в шесть пятьдесят, а сейчас только половина седьмого. Придется нам подождать двадцать минут, если, конечно, он придет вовремя.

Они вошли в небольшое вокзальное здание. Там не было ни души.

Шарль Ромбер, которого прохватило утренним холодом, затопал ногами, пытаясь согреться. Пустой зал отозвался гулким эхом.

На звук появился вокзальный служащий.

– Кто это, черт побери, шумит тут спозаранку? – недовольно осведомился он.

Однако, заметив Терезу, суровый страж порядка тут же смягчился:

– Ах это вы, мадемуазель Тереза? Что подняло вас с постели в столь ранний час? Кого-нибудь встречаете? Или сами уезжаете?

Задавая вопросы, служащий с любопытством поглядывал на Шарля Ромбера, чье прибытие два дня назад в этот маленький городок не прошло незамеченным.

– Нет, – ответила девочка. – Я никуда не уезжаю. Я пришла с господином Ромбером. Его отец должен приехать поездом в шесть пятьдесят.

– Ах вот как, вы встречаете вашего батюшку, мсье? – обратился служащий к Шарлю. – И что же, он к нам издалека?

Ромбер улыбнулся:

– Из Парижа. Скажите, любезнейший, поезд не опаздывает? Еще не объявляли о прибытии?

Служащий вытащил массивные серебряные часы, посмотрел время и сказал:

– У вас есть еще добрых двадцать минут, мсье. Он идет с небольшим опозданием. Что поделать, работы по строительству тоннеля затрудняют движение, и поезда теперь всегда опаздывают.

Закончив объяснения, служащий извинился:

– Мне, пожалуй, пора идти работать, мадемуазель Тереза. Извините.

Тереза повернулась к Шарлю.

– Должно быть, время для вас тянется сейчас невыносимо медленно, – промолвила она.

– Да, пожалуй.

– Может быть, пойдем на перрон, чтобы встретить вашего отца прямо у вагона?

– Что ж, пойдемте.

Они вышли из зала ожидания и принялись нетерпеливо расхаживать по перрону. Тереза взглянула на вокзальные часы и улыбнулась:

– Еще каких-нибудь пять минут, и ваш батюшка будет здесь… Уже четыре минуты! Посмотрите-ка, мне кажется, приближается поезд!

Вытянув руку, она указала на белую струйку дыма, выделявшуюся на синем фоне неба, уже очистившегося от облаков:

– Видите, вон там! Это пар от локомотива. Он только что вышел из тоннеля.

Не успела она договорить, как в тишине пустынной станции прозвучал резкий паровозный гудок.

– Наконец-то! – воскликнул Шарль.

Мимо пробежал вокзальный служащий, бросив Терезе на ходу:

– Пройдите в центр платформы, мадемуазель. Именно там останавливаются вагоны первого класса.

Молодые люди последовали его совету и вскоре увидели поезд.

С шумом выпуская клубы пара, локомотив затормозил, и тяжелый состав медленно остановился у станции. Вагон первого класса оказался прямо перед Шарлем и Терезой.

На подножке уже стоял высокий старик величественного вида, с гордой осанкой и благородным лицом.

Издали заметив встречающих, он подхватил свой небольшой багаж и спрыгнул на платформу. Затем поставил чемодан, бросил на скамейку пакет и обнял юношу за плечи.

– Мой мальчик! – воскликнул он. – Мой дорогой мальчик!

Отец молодого человека с трудом пытался сдержать волнение. Шарль, в свою очередь, тоже не мог оставаться безучастным. Необычайно побледнев, он восклицал дрожащим голосом:

– Отец, дорогой отец! Как я рад видеть вас снова!

Тереза из деликатности отошла в сторону. Господин Ромбер, по-прежнему обнимая сына за плечи, отступил на шаг и заявил:

– Мальчик мой, как ты изменился! Ты стал настоящим мужчиной! Именно таким я и хотел тебя видеть – высоким, сильным… В тебе чувствуется моя кровь! Отлично выглядишь, малыш, только, кажется, устал немного.

Шарль развел руками:

– Я плохо спал этой ночью, отец. Очень боялся проспать.

Тут господин Ромбер наконец заметил Терезу и протянул ей руку.

– Здравствуй, моя маленькая Тереза, – произнес он. – Ты тоже очень переменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Я помню неуклюжего, угловатого подростка, а теперь передо мной хорошенькая молодая девушка!

Тереза, зардевшись, сердечно пожала руку господину Ромберу и поблагодарила его:

– Бабушка просила меня передать вам ее извинения, мсье, за то, что она не смогла вас встретить. С ней все в порядке, но врач запретил ей рано вставать.

– Господь с тобой, дорогая, какие могут быть оправдания! Конечно, я ее прощаю, более того, хочу от всей души поблагодарить за то гостеприимство, которое она так любезно предоставила Шарлю.

Тем временем поезд снова тронулся с места. К господину Ромберу подошел носильщик и спросил:

– Мсье желает, чтобы я отнес его багаж?

Оторвавшись от сына, Этьен Ромбер увидел, что вокруг его вещей уже переминаются с ноги на ногу несколько носильщиков.

– Боже мой… – начал он, но Тереза не дала ему закончить.

– Бабушка сказала, что если багажа будет много, то она пошлет за ним после завтрака, а пока вы поедете с нами и возьмете свой чемодан.

– Как, твоя бабушка даже позаботилась прислать за мной машину?!

– Конечно. Ведь замок довольно далеко от вокзала, вы же знаете.

Взяв вещи, все трое вышли из здания вокзала. Тереза в удивлении остановилась.

– Что же это такое! – воскликнула она. – Машина до сих пор не приехала! Странно… Ведь Жан уже выводил ее, когда мы выходили из замка!

Этьен Ромбер, по-прежнему одной рукой обнимавший сына и нежно на него поглядывавший, улыбнулся:

– Может, она просто запаздывает? Знаете, как мы поступим? Раз твоя бабушка все равно собиралась после завтрака послать машину за багажом, мы не будем брать с собой чемодан. Оставим его в камере хранения, а сами пойдем в замок пешком. Если я правильно помню… А я, кажется, хорошо помню… Здесь всего одна дорога. Так что, если встретим по пути Жана, сядем в машину.

Через несколько минут они налегке шагали по дороге, ведущей в замок Болье.

С волнением и нежностью Этьен Ромбер узнавал знакомый пейзаж. Оказалось, что он прекрасно помнит каждый поворот дороги.

– Подумать только! – говорил он с улыбкой. – Я снова возвращаюсь сюда… Только теперь мне уже шестьдесят лет, и рядом со мной идет взрослый восемнадцатилетний сын! А ведь кажется, только вчера были те чудесные деньки, которые я провел в замке Болье, когда Шарля еще и на свете не было!

Послушай-ка, Тереза, ведь сразу за этим леском уже должны появиться стены замка, не правда ли? Конечно, я не мог ошибиться!

– Совершенно верно, – смеясь, отвечала девочка. – Вы хорошо знаете, эти места, мсье!

Господин Ромбер тоже рассмеялся.

– Да, – подтвердил он. – В моем возрасте, дорогая, помнишь абсолютно все, что связано с временами счастливой юности!

Некоторое время он шел молча, словно вспомнив что-то грустное. Но вскоре ему удалось отогнать от себя воспоминания, и он вернулся к действительности.

– Смотри-ка, – заметил он. – Ограда парка теперь другая… Так и есть. Этой стены тут раньше не было. Только изгородь.

Тереза пожала плечами.

– А я никогда не видела изгороди. Наверное, была еще слишком маленькой.

Господин Ромбер посмотрел на дорогу.

– Нам придется идти до самых ворот, или твоя бабушка проделала какую-нибудь калитку в этой стене? – спросил он.

– Мы пройдем через боковой вход, – ответила девочка. – Заодно узнаем, почему Жан нас не встретил.

Она подошла к стене. Теперь стала видна небольшая калитка, наполовину скрытая мхом и плющом. Тереза открыла ее и пропустила спутников вперед. Затем вошла сама, оглянулась и удивленно промолвила:

– Но Жан уже уехал! Машины нигде нет! Как же мы могли с ним разминуться!

Отсутствие слуги не разозлило ее, а скорее развеселило.

– Бедняга Жан! – сказала она. – Ну надо же быть таким растяпой! Могу поспорить, что он ждет нас в Сен-Жори, как он это делает каждое утро, когда отвозит меня в церковь и обратно.

Они пошли дальше и вскоре достигли стен замка.

Проходя под окнами спальни маркизы де Лангрюн, Тереза весело крикнула:

– Бабушка! Вот и мы!

Но никто не ответил.

В эту секунду в окне соседней комнаты показался управляющий Доллон. Он подавал руками непонятные знаки, словно умоляя Терезу замолчать.

Почувствовав смутную тревогу, Тереза бросилась вперед и в дверях столкнулась с управляющим Маркизы де Лангрюн, изо всех сил бегущим навстречу господину Ромберу.

Лицо старого Доллона было перекошено. Он, обычно такой невозмутимый, спокойный и почтительный, повелительно схватил Ромбера за руку и, оттолкнув Шарля и Терезу в сторону, отвел его подальше.

– Это ужасно, господин Ромбер, – прошептал он. – Это чудовищно… Произошло огромное несчастье… Сегодня утром госпожа маркиза была найдена в своей спальне мертвой… Ее убили!