"Любовные похождения князя" - читать интересную книгу автора (Сувестр Пьер, Аллен Марсель)Глава 13 РЕПОРТЕРЫ «СТОЛИЦЫ»Господин Пантелу, ответственный секретарь популярного еженедельника «Столица», обычно появлялся в своем кабинете в восемь утра. Однако утренний телефонный звонок патрона, депутата, господина Вассера вытащил его из постели намного раньше привычного часа. Господин Вассер, депутат, который купил «Столицу» и унаследовал директорское кресло несчастного господина Дюпона, убитого страшным Фантомасом, был человеком решительным, подвижным, работящим, не дающим скучать своему несчастному редакционному секретарю. Он купил «Столицу» в надежде облегчить свое избрание в сенаторы, проведя мощную предвыборную кампанию. Но по-настоящему увлекся журналистикой. В нем не было ничего от безмятежной флегматичности предыдущего владельца, несчастного господина Дюпона де Л'Об. – Алло! – прокричал в трубку господин Вассер. – Алло! Дорогой Пантелу?.. Представляете, я только что с праздника в «Литерарии», после довольно бурных событий решил поужинать с друзьями… Я только из бара, где узнал… Алло!.. Да!.. Я звоню из дома!.. Алло!.. Я узнал, что только что в районе площади Сан-Мишель обнаружено необычное убийство… что-то жуткое… Подробностей пока нет, я просто услышал один разговор… Алло!.. Вы меня слушаете? Да?.. Я слышал, как об этом рассказывал один посетитель… наверное, кто-то из префектуры. Так вот, дорогой мой Пантелу, займитесь этим… Давно мы не делали специального выпуска, может, случай уже пришел? Я на вас полагаюсь!.. Господин Пантелу любезнейшим тоном заверил дорогого шефа и хозяина, что тот может полностью рассчитывать на него, затем, шваркнув трубку, разразился крепкой бранью: – Сучья жизнь! Как надоел, скотина! Палец о палец не ударит, а вечно обо всем знает!.. Надо теперь тащиться в редакцию!.. Не открутишься! Господин Пантелу поднялся, оделся. В четверть восьмого он был в «Столице» и трезвонил по всем этажам, рассылая курьеров по корреспондентам, делая прочие звонки, отдавая распоряжения, приведя в боевую готовность многочисленную армию репортеров, находящихся в его подчинении, чтобы как можно быстрее заполучить точную информацию о случившихся ночью скандале в «Литерарии» и отвратительном убийстве, упомянутом господином Вассером. Нервно накручивая телефонный диск, господин Пантелу в очередной раз вызвал к себе курьера. Когда дверь его кабинета отворилась, он спросил: – Ну? – Что, господин секретарь? – Пока никого? – Никого, господин секретарь! – Сейчас девять? Невероятно!.. Наборщики здесь? – Да, господин секретарь. – Хорошо! Пусть будут наготове, я сейчас отправляю им материал. А! Кто там насвистывает? Пойдите, взгляните. На секунду исчезнув, курьер вернулся. – Это господин Мира. – Ведите его сюда! Вскоре в комнате появился господин Мира, второй репортер газеты. – Доброе утро, господин Пантелу! – Доброе утро, старина. Как дела? – Это совершенно невероятно… – Что? – Да это преступление. Дорогой мой, представляете… Бьюсь об заклад, вы не знаете, кто убит? – Нет, не знаю… – Оливье… – Хм… – Повторяю: Оливье… – Вы что, Мира, тронулись? – Нет, насколько мне известно! Лучше выслушайте меня, старина. Получаю я записку, в которой вы отправляете меня на улицу Гран-Дегре и предупреждаете об экстренном номере… Отлично! В восемь тридцать я на месте, само собой, пришлось хватать такси… Приплюсуйте к моим издержкам… – А что дальше? – А дальше, на улице Гран-Дегре, прямо перед роковым домом, я натыкаюсь на двух жандармов!.. – А дальше? – Дальше я сую им под нос пропуск, журналистское удостоверение – весь набор! Короче, они меня выдворяют. Пройти невозможно, слова из них не вытянешь – приказ на вопросы не отвечать. Чувствую – пропадаю! Еле-еле успел щелкнуть дом снаружи… ничего замечательного… – И дальше? – Дальше, само собой, скачу в комиссариат… – Вы видели комиссара?.. – Нет, секретаря. – И что он сказал? – О! Он был крайне доброжелателен, чрезвычайно любезен, правда, не слишком в курсе. Он мне рассказал следующее. Сегодня утром к новому жильцу, который три недели как въехал, приходит консьержка делать уборку, открывает своим ключом дверь… и находит труп. Тут сами понимаете: крики, скандал, треволнения! Бегут в полицию. Бах! Попадают как раз на моего секретаришку. Он приходит, видит все дела, обыскивает покойника и, представляете, к своему изумлению, обнаруживает у того в кармане письмо, адресованное сотруднику «Литерарии» Оливье. – У вас есть копия? – Нет, но смысл я запомнил. Это было приглашение считать корректуру… Обычное письмо… – Дадите мне? – Обязательно! И тогда мой секретарь делает вывод: по всей очевидности, убитый – это поэт Оливье, который убит каким-то сумасшедшим. – Сумасшедшим!.. Почему? – Черт побери, потому что преступление чудовищное, в голове не укладывается, к тому же кажется абсолютной бессмыслицей. Этот Оливье не был большим богачом, однако золотые часы, кольца, пятьдесят два франка наличностью… ничего не было тронуто… – Значит, преступление было совершено не с целью ограбления? – Черт побери! Вы же видите, что нет!.. Господин Пантелу покачал головой: – Забавно!.. Правдами-неправдами, но этому Оливье удается подогревать вокруг себя страсти. Вчера, в пять пополудни, все считали его покойником и готовились увенчать его бюст, дабы почтить его память. А в одиннадцать он объявляется собственной персоной, цел и невредим… В три часа утра его находят задушенным!.. Жаль, ему не удастся воскреснуть во второй раз, этот парень с лихвой бы взял свое!.. Репортер Мира от души рассмеялся: – Ну, Пантелу, вы и загнете! Ладно, вернемся к делу! После комиссариата я заскочил в префектуру… – Отлично!.. – В пресс-бюро ничего не знают! Хорошо! Поднимаюсь к следователям… меня посылают… Если бы вы только слышали, как грязно меня послали в следственном отделе! Я разнесу их в репортаже, идет? – Обязательно! Они уже давно ставят нам палки в колеса!.. – Договорились, ух и разнос я им устрою! В конце концов нахожу знакомого инспектора и так вкрадчиво выспрашиваю, что у них с протоколом. Кажется, господин Авар был в ярости… – Тем лучше! – Почему? – В ярости он способен такое отколоть!.. – Ваша правда! Формальную проверку они провели и дело закрыли. Они все убеждены, что это Оливье; полицейское расследование установило, что действовал сумасшедший, маньяк, какой-то чокнутый… Мира выдержал паузу, затем спросил: – Ну что, Пантелу, ведь кое-что я узнал? И всего за полтора часа! – Не убивайтесь, Мира! В общем что-то у вас есть, мнение полиции… Но вы дали выставить себя с улицы Гран-Дегре и не видели трупа!.. Не слишком здорово, старина! Журналисты рассмеялись; ответственный секретарь не хуже своего репортера знал, что в данных обстоятельствах самому ловкому корреспонденту не под силу обойти запреты полиции. Кроме того, аудиенция была закончена. Позади репортера появился молодой человек, бросающийся в глаза своей высотой, худобой, бледным и воспаленным лицом. Это был «светский» корреспондент «Столицы». Над ним иногда подшучивали, но уважали за внутреннюю силу, притягивавшую людей, которые от бульвара Мадлен до Опера снимают шляпу перед личностями. Он тоже в восемь утра получил записку господина Пантелу. И тоже принес сведения. Но, в отличие от Мира, настроение у него было далеко не радужное. Далеко ему было до второго репортера и в умении давать краткие и точные репортажи, которые вылетали из-под пера Мира. – Вы ждали меня, господин Пантелу? Ничего не попишешь, дорогой мой, такое уж несносное ремесло! Если вы по поводу преступлений, я немедленно увольняюсь!.. Последнее замечание господин Пантелу пропустил мимо ушей. – Хорошо! Хорошо! – сказал он. – Потом будете плакаться, де Фондрей; сейчас надо думать об экстренном номере; кроме того, не понимаю, на что вы обижаетесь. Преступление совершено в великосветских кругах, тут уже ваша сфера. У вас есть что-нибудь новенькое? Где вы побывали? – Дорогой мой, я следовал вашему плану… Проинтервьюировал светских особ, то есть своих друзей, до кого смог добраться в этот утренний час, и расспросил их, что они думают по поводу убийства… Немного насмешливо господин Пантелу поинтересовался: – Ну и что думают ваши друзья? – Первым делом я отправился к графине… Но господин Пантелу поднял руку: – Нет! Нет! Надеюсь, вы не собираетесь мне пересказывать все интервью? Набросайте внизу материал, я прочту… если будет время!.. А вас я попрошу изложить вкратце, что говорят в свете… Вы же, старина де Фондрей – «господин, опрашивающий светских персон»… Репортер перед зеркалом поправлял узел галстука: – Так вот, дорогой мой, мнение света гласит, что преступление чудовищное… – Разумеется! – В высшей степени возмутительное! – Разумеется! – Оно оденет в траур всю французскую словесность! – Полноте!.. – Посеет растерянность среди артистов и писателей!.. – Фу! Что ни говори, одним конкурентом меньше! – И наконец, все рыдают, исходят слезами и соплями при мысли об ужасной кончине несчастного Оливье, еще вчера явившегося в зените славы, чтобы ночью кануть в пучину смерти! Пантелу от души рассмеялся: – Замечательно, Фондрей! Отлично сказано!.. Но этого не пишите. Знаете, «зенит славы» звучит немного напыщенно… Ладно, пойдем дальше. Так что, ваши светские персоны? Кого они считают убийцей? – У всех на языке одно имя. – Чье же? – Имя ужасное, повергающее в трепет… – Черт! – Но так оно и есть на самом деле! – Ладно, назовите ваше имя… – Дорогой Пантелу… все сливки общества в один голос кричат, что убийцей Оливье не может быть никто, кроме Фантомаса!.. На сей раз господину Пантелу было не до смеха. Переваривая заявление репортера, секретарь «Столицы» покачал головой. – Ну и ну! – выговорил он наконец. – В свете опять заговорили о Фантомасе?.. Черт! Это важно. Серьезно! И весьма неприятно! Даже не знаю… Честно говоря, нам на это плевать! Если эти разговоры неприятны господину Авару, тем хуже для него!.. Не будет дураком! Обходись он повежливее с журналистами, в частности, с нашими, не выпроводи Мира с улицы Гран-Дегре, я не пропустил бы эту утку… Что ж, я не прочь его проучить. Итак, де Фондрей, решено, мы подкидываем Авару Фантомаса?.. Сколько у вас интервью? – Четыре… – Хорошо… Подбавьте воды и сделайте мне шесть, и чтобы во всех был Фантомас!.. Все-таки досадно, если опять пойдут разговоры о Фантомасе! Три месяца было так спокойно! Господин Пантелу оборвал себя: у него под боком зазвонил телефон. Схватив трубку, он прокричал: – Алло! Да. Это я. Как поживаете, дорогой патрон? Алло! Спасибо. Хорошо!.. Не бойтесь!.. Тут порядок!.. У меня уже есть кое-что… А! И вы тоже?.. Хорошо! Договорились! Алло! Да! Я постараюсь к двум. Алло! К пятичасовому выпуску у меня точно все будет! До скорого! Господин Пантелу положил трубку. – Патрон, – сказал он де Фондрею, – только что принимал сенатора Ардена… Забавно, этот малый тоже сказал про разговоры о Фантомасе!.. Ну ладно, де Фондрей, идите… готовьте очерк, он тут же пойдет в набор… Едва светский репортер удалился, как в кабинет ответственного секретаря вошел низкорослый молодой человек неприметной, заурядной, но добродушной внешности. Одет он был в клетчатый фрак, пальцы унизаны кольцами, на груди висела массивная дорогая цепь с многочисленными брелоками. – Ба! А вот и скандальная хроника! – приветствовал его Пантелу. – Что у тебя, старина? Это был еще один сотрудник «Столицы» – Манивон; в его обязанности входило ежевечерне наведываться в комиссариат, чтобы узнавать о различных происшествиях за день, от взорвавшейся у нерасторопной кухарки спиртовки до раздавленной трамваем шавки, откуда и произошло его прозвище. Раздавленная Шавка рухнул в кресло и звонко шлепнул себя по ляжкам. – Слыхали? – произнес он. – Вот потеха! Нет! Правда! Даже если это шутка!.. Вы, конечно, знаете, кто этот мертвец?.. – Да, – отвечал Пантелу, – поэт Оливье? И что же? – Я как только обо всем узнал, причем почти сразу, у квартального комиссара, к которому поскакал после вашего звонка и который любезно согласился связаться с комиссариатом на набережной Монтебелло, решил прошвырнуться в Пегр. Фондрей обрабатывал «сливки»? – Да. – Чудненько! Мой материал будет ему для контраста. – С кем же вы виделись? – С кучей всякого люда!.. Перво-наперво я полетел в кабак «Чудесный улов». Это в Гренеле… гнусное местечко, десять су за трамвай, старина, зафиксируйте, пожалуйста, стоило бы взять, конечно, фиакр, но… Пантелу заерзал: – Уймитесь, болтун! Зачем вы пошли в «Чудесный улов»? Малый вновь наподдал себя по ляжкам, показывая, насколько нелеп вопрос шефа. – Зачем я был в «Чудесном улове»? Полноте! Но, дорогой мой, вы забываете, что убитый ночью Оливье был прежде Морисом, который считался убитым на набережной Отей? – Ну? – Морис иногда наведывался в «Чудесный улов» выпить стаканчик! – Что же это за заведение? – Впечатляющая забегаловка! Кругом цинк! Но блестит, точно серебро! Бывает, угощают бесплатно… – К делу, болтун!.. К делу… – Вот, патрон… Туда я попадаю в четверть десятого. Там уже полно пьяни… Представляете, как я там выглядел?.. Мой приход произвел фурор!.. Хитро улыбаясь, Пантелу поинтересовался: – А почему? – Черт побери! – отозвался наивный толстяк. – В «Чудесном улове» нечасто видят красиво одетых людей!.. – Ваша правда. И что дальше? – Никто про это дело и слыхом не слыхал!.. Я обо всем рассказываю, угощаю направо и налево, сорок шесть су, отметьте, пожалуйста!.. – И что дальше? – Даю разъяснения по поводу скандала в «Литерарии», затем упоминаю, что нашли Оливье, что он был задушен… что голова исчезла… Вот бедолага, все время его находят по частям!.. В конце концов я расчувствовался… пустил слезу… стал своим в доску… Был там один старик с лицом честного прохвоста по имени Бузотер, и я моментально попал к нему в приятели. Так вот! Натрепавшись вволю, я стал слушать других!.. Пантелу покачал головой: – Неужели мы наконец услышим и про других!.. – Уверяю, вы будете огорошены! – Почему? – Потому что это невероятно! – Неужели? – Судите сами! Знаете, кого они обвиняют в убийстве Оливье? Знаете, кого эти мужики, у каждого из которых на совести два-три убийства, приплетают к преступлению? Господин Пантелу не колебался. – Фантомаса, – сказал он. – Да, Фантомаса! Ну, вы меня просто ошарашили! Выходит, я зря трудился. А вы-то до этого как додумались, вы, Пантелу? Ответственный секретарь «Столицы» перегнулся через стол и окликнул человека, приоткрывшего было дверь, но скромно отступившего: – Входите! Это вы, Арнольд? Затем повернулся: – Ладно, дорогая моя Раздавленная Шавка, я сказал о Фантомасе потому, что сливки думают точно так же, как завсегдатаи «Чудесного улова». – И так же, как все остальные! После «Чудесного улова» я отправился… Но господин Пантелу оборвал собеседника: – Хорошо!.. Хорошо, старина!.. Мне сейчас некогда! Набросайте строк шестьдесят. В два у нас идет экстренный выпуск, так что у вас есть сорок минут, чтобы подготовить материал! – О Фантомасе нужно писать? – Непременно! Даже присочините чего-нибудь побольше. – Хорошо! Хорошо! Великолепный парень удалился, не преминув пожать на пороге руку новому репортеру, скользнувшему в кабинет господина Пантелу. – Как дела, Арнольд? – Спасибо… Отлично!.. Арнольд воплощал собой новый тип журналиста, старого служаки, поседевшего на работе и убежденного в первоклассности своих новостей. Господин Пантелу уважал его за прямодушие, профессиональную честность: он никогда не поставлял информации, если не был полностью уверен в ее достоверности и подлинности. – У вас есть что-то новенькое? – Так точно, дорогой секретарь. Я наметил три визита, если правильно понял ваше задание… – А именно? – К мадам Алисе… – Замечательно… – К Мике… – Превосходно! – К Жаку Бернару… – Старина Арнольд, – оборвал его Пантелу, – над вами порой подсмеиваются, и совершенно напрасно! Разве с вами можно тягаться! Разумнейшая мысль – сделать три репортажа. А что дальше? – А дальше, дорогой мой секретарь, если замысел и был неплох, то осуществить его оказалось делом почти невозможным! – Дьявольщина!.. – Вот так-то! В «Литерарии» мадам Алисе я не нашел. Сказали, что она еще утром куда-то ушла… Кроме того, о преступлении она понятия не имела. Я просветил по этому поводу Шавана. Мадам Алисе отправилась к Мике… – Так в «Литерарии» ничего?.. – Ничего!.. – А у Мике? – У Мике я тоже опростоволосился; он так и не приходил после праздника, я справлялся у консьержки, от нее как раз узнал, что на пять минут разминулся с мадам Алисе… – Вот незадача… – Да, незадача… Итак, потерпев неудачу в «Литерарии» и у Мике, я отправился к Жаку Бернару. – Застали его? – Нет! Но я видел его консьержа. – И что он? – О! Это редкий экземпляр! Представляете, гибрид старьевщика с лудильщиком, через слово ляпающий со всего маху по днищу кастрюли или тазика!.. Бум! Бум! Разговаривать с ним – оглохнешь!.. – Отлично, вы об этом напишите! Очень живописно!.. Так что он рассказывал, этот лудильщик-старьевщик? – Поносил Жака Бернара на чем свет стоит! – За что? – Они повздорили накануне. – Из-за чего? – Из-за пропавшего ключа. – Он не знал о преступлении? – Нет, но нисколько не удивился! – Ну уж! – Рассказать вам в двух словах, на что он намекал? – На что же? – Что Жак Бернар вполне может оказаться убийцей Оливье; поскольку Оливье в первый раз не умер, Жак Бернар, получается, самозванец! – Ах, сукин сын, – вырвалось у господина Пантелу. – Правда, неглупо? – Да, черт побери! Даже здорово!.. – Я тоже так подумал… Об этом надо писать? Господин Пантелу позвонил курьеру: – Пришлите ко мне корреспондентов! И когда те гуськом прошли в кабинет: – Итак, друзья мои, материалы у вас при себе? Отдадите их Арнольду. – Он пишет шапку? – с некоторой ревностью поинтересовался Мира. – Да, шапку и заключение!.. Ничего не поделаешь, Мира, придется вам покориться! У него самая хитроумная версия! – А какая? – Это дело рук Жака Бернара! Репортеры переглянулись. Раздавленная Шавка одобрительно кивнул: – Неглупо! Ничего не скажешь… Ловко… У малого был прямой интерес убрать Оливье!.. Но Пантелу уже показывал на дверь: – Ну же, господа, за работу! В два экстренный выпуск! Он удержал Арнольда: – Вы, старина, останьтесь, мы вместе напишем шапку! О! У меня есть план, мы вот как поступим… Заводим старую песню про Фантомаса! Трубим во все трубы о его виновности!.. Но это все для простачков. А в конце, после вашего интервью с консьержем Жака Бернара, пару язвительных фразочек, намеков на истинного виновного… Но ничего определенного, надо соблюдать осторожность!.. И наконец, в самом хвосте – обычная рекламка, дескать, призываем полицию найти преступника… Обещаем 10 000 франков и нашу медаль!.. Ну как, Арнольд? Пойдет в таком виде? Вы о чем-то раздумываете? Старый репортер меланхолично покачал головой, вертя в руках ручку: – Я думаю, дорогой мой, ваша статья замечательно построена, в таком виде ее и надо сохранить! Но не в обиду вам будет сказано, дорогой мой Пантелу, есть человек, который нас обоих заткнул бы за пояс… – И кто он? – Мальчик, который вас очень любил и которого я всегда вспоминаю с грустью, я был очень к нему привязан… – Так кто же он? – Пропавший Жером Фандор, дорогой мой!.. Как жаль, что он оставил журналистику!.. Даже здесь больше не появляется… Не ровен час, мы услышим о его смерти… Честно говорю, у меня сердце кровью обливается, когда я о нем думаю!.. А такие таинственные происшествия, как утреннее, заставляют сильно пожалеть о том, что его с нами нет! Случай рассказать о Фантомасе! Как он был бы счастлив! Господин Пантелу меланхолично покачал головой. – Вы правы! – сказал он. – К тому же он был хорошим товарищем, славным мальчиком в полном смысле слова, но что толку горевать! Очевидно, у Фандора есть дела поважнее журналистики. И потом, кто возьмется утверждать, что Фандор не вернется к нам в газету? На улицу Вожирар выскочили газетчики, расталкивая прохожих, они неслись сломя голову с пронзительными воплями: – Экстренный выпуск «Столицы»!.. Жуткое преступление на улице Гран-Дегре!.. Убит поэт Оливье!.. Подробности в номере!.. Торговцы производили оглушительный шум… Газета стремительно расходилась… – Эй! – зовет прохожий. Газетчик останавливается, подает ему номер: – Прошу, ваша милость. Прохожий погружается в чтение газеты, еще пахнувшей типографской краской, внезапно руки его начинают дрожать, а лицо заливает смертельная бледность: – Они что там в «Столице», с ума посходили!.. Господи, твоя воля! Оливье мертв?.. Оливье убит?.. И опять Фантомас!.. Прохожий прошел несколько метров в поисках безлюдной улочки. Он читал и перечитывал большую статью в «Столице». – Какой кошмар! – вслух произнес он. – Отвратительная история… И если мне только сильно не повезет, я погиб!.. Незнакомец в ярости скомкал газету и швырнул ее в ручей. – А намеки в конце, это уж чересчур! Да это шито белыми нитками!.. Кого они хотят обмануть?.. Это же бросается в глаза! Черт возьми! Так я и дня не прогуляю на свободе!.. Что же делать? Куда идти?.. Как выходить из положения?.. Жак Бернар, бедолага ты мой, кажется, плохи твои дела!.. И прохожий – Жак Бернар – ибо это был он, бесцельно поплутав по улицам, неожиданно вытащил из кармана кошелек, пересчитал скудную наличность, затем, словно на что-то решившись, пожал плечами: – Опять все против меня! Опять!.. Что ж, не стоит отчаиваться, главное сейчас не попасть в лапы префектуры!.. Бельгия?.. Нет… Это слишком близко и в то же время далеко! Лондон?.. Да!.. Отправлюсь-ка я в Лондон! Надо только сообразить, как вечером пробраться на корабль и затеряться в толпе тамошних горемык-безработных. Черт побери, и не мешкая! У «Столицы» прекрасно поставлена информация. Завтра же они объявят, что Жак Бернар сбежал. Черт побери, моя шутка явно не туда завела! |
||
|