"Последняя республика" - читать интересную книгу автора (Суворов Виктор)

ГЛАВА 18 ГВАРДЕЙСКИЕ ЧУДЕСА

Весной 1942 года Красная Армия потерпела сразу несколько сокрушительных поражений: в боях подо Ржевом была окружена и погибла 39-я армия, в окружении под Вязьмой погибла 33-я армия генерал-лейтенанта М.Г.Ефремова; была отрезана и погибла в окружении 2-я ударная армия генерал-лейтенанта А.А.Власова; был разбит Крымский фронт, при этом погибли 44, 47 и 51-я армии; а в Харьковском сражении были уничтожены 6, 9, 28 и 57-я армии, семь отдельных танковых и кавалерийских корпусов, значительное количество дивизий, бригад и полков усиления, потеряны тысячи танков и орудий, обильные стратегические запасы, сотни тысяч офицеров и солдат были убиты или захвачены в плен. Советский стратегический фронт на юге был прорван на огромном протяжении, и германские войска, не встречая сопротивления, устремились в гигантский прорыв сразу по двум направлениям: на Кавказ и на Сталинград.

Захват Кавказа означал почти верное крушение сталинского режима. Кавказ — это нефть. Падение Сталинграда означало то же самое: через Каспийское море нефть шла вверх по Волге. Самый простой способ перерезать нефтяную артерию — выйти к Сталинграду. Все, что требовалось, — прорваться к берегу, поставить пару танков на откосе и топить нефтяные баржи. Советские войска неорганизованно отходят. Проще говоря, бегут. Сталин издает громовой приказ N 227 о заградительных отрядах и штрафных батальонах, свирепствуют комиссары и чекисты. Но никакими зверствами, никакими приказами деморализованные советские войска не остановить. Нужны свежие резервы. Но резервы исчерпаны в ходе зимнего наступления, в ходе неудачных попыток прорвать блокаду Ленинграда, в попытках спасти положение под Харьковом и в Крыму.

Итак, где взять резервы? Без резервов — конец.

Сталина могло спасти только чудо.

И оно случилось.

В Красной Армии на тот момент было девять гвардейских стрелковых корпусов, они давно были втянуты в бои, обескровлены и обессилены, снять их с тех участков фронта, где они воевали, было невозможно.

Но на кавказском направлении перед германскими дивизиями и корпусами 4-й танковой армии вдруг встали стеной два советских новеньких, свежих, отборных, полностью укомплектованных гвардейских корпуса: 10-й и 11-й. Их появление в самый критический момент именно там, где надо, спасло ситуацию. Советское командование получило возможность перевести дыхание, перегруппировать войска, привести их в относительный порядок и стабилизировать ситуацию, превратив беспорядочное бегство частей в организованный отход, затем — в затяжные бои. Наконец — в контрнаступление.

На Сталинградском направлении тоже произошло чудо. В тот момент в Красной Армии была 31 гвардейская стрелковая дивизия. Все гвардейские дивизии, понятно, были втянуты в бои, изрядно в них потрепаны и измотаны. Вытащить их из тех самых мясорубок, в которых они вертятся и бросить под Сталинград невозможно… Но вдруг под Сталинградом внезапно появляется свежая, отборная, новенькая 32-я гвардейская стрелковая дивизия. Тут же за ней — 33, 34, 35, 36-я. Сталинградские жернова крутятся: Гитлер под Сталинград подбрасывает, и Сталин подбрасывает. Ставки растут. Товарищ Сталин кроет козырным тузом — вводит в сражение 1-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Ф.И.Голикова в составе пяти гвардейских стрелковых дивизий: 37, 38, 39, 40 и 41-й.

Раньше были гвардейские полки и бригады, дивизии и корпуса. Впервые — целая гвардейская армия! И армия не простая — свежая, полностью укомплектованная: молодец к молодцу и бывший начальник ГРУ во главе…

Было так установлено — гвардейские соединения получали свои высокие звания в боях: эта дивизия отличилась на Северо-Западном фронте, а та — на Центральном, и война тасовала полки, бригады, дивизии, корпуса и армии костлявой рукой. Случайно выпасть пять номеров один за одним никак не могли, а тут — десять гвардейских дивизий и номера непрерывной чередой.

Меня этот ряд номеров взволновал еще в юности. За этим явно что-то крылось. Откуда они, свеженькие, с номерами рядком, вроде хрустящих червонцев в пачке?

Война шла своим чередом, и гвардейские чудеса продолжались. Летом 1943 года разгорелось жесточайшее сражение на Курской дуге. Противник нанес два сверхмощных удара по сходящимся направлениям.

Прорвать оборону советских войск не получилось. Среди многих причин: великолепная работа советской разведки, которая вскрыла планы противника, превосходство Красной Армии в количестве и качестве боевой техники, умелое руководство войсками, стойкость советских войск в обороне… Но не обошлось и без чудес. Германский удар с севера приняла на себя 13-я армия Центрального фронта. В ее составе оказался великолепный, укомплектованный отборными молодцами 18-й гвардейский стрелковый корпус. И на южном фасе Курского выступа внезапно как из-под земли появились несгибаемые гвардейские дивизии.

После отражения ударов противника советские войска сами перешли в решительное наступление. И опять чудеса. В сражение был введен стратегический резерв — Степной фронт, в составе которого помимо прочего — 4-я гвардейская армия, укомплектованная полностью, причем укомплектованная отборными солдатами и офицерами. Вместе с нею воевала 5-я гвардейская армия, которая тоже имела не разнокалиберных солдатиков, а настоящих гвардейцев, как это было заведено Петром — дай в руки оглоблю, весь базар перебьет…

Этих гвардейцев товарищ Сталин бросал в бой, они отлично воевали, но война пожирала людей, снова возникал кризис, и снова случалось чудо. У товарища Сталина всегда в запасе оказывалась какая-нибудь отборная гвардейская дивизия, корпус или целая гвардейская армия.

Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. У товарища Сталина эта самая соломинка всегда оказывалась под рукой. И не только, соломинка, но и сноп, если надо. А то — и скирда, небо закрывающая. Последнее гвардейское чудо случилось в марте 1945 года в ходе Балатонской оборонительной операции.

К концу войны Сталин подошел с результатом плачевным — целое поколение молодых парней и мужчин полегло по безвестным рощицам и балочкам. Народец к концу войны помельчал — подгребали, что могли. «Их войска чрезвычайно хорошо вооружены, но они все больше и больше страдают от недостатка людей. Их атакующая пехота состоит большей частью из восточных рабочих и поляков, задержанных в наших восточных районах». Это записал в своем дневнике доктор И.Геббельс 3 марта 1945 года. Запись не для пропаганды и не для публикации. И возразить тут нечего: советская деревня была смертельно ранена коллективизацией и добита «великой отечественной войной». Народ у нас беречь не умели и не желали. Сгубила война мужиков.

Но на всякий случай у товарища Сталина было кое-что в резерве… Только Геббельс записал в своем дневнике, а 16-го марта было зарегистрировано новое чудо. Произошло вот что. В начале 1945 года Красная Армия захватывает последний достойный упоминания источник нефти в Венгрии, после чего Германия должна была рухнуть. Гитлер срочно прекращает наступление против американских войск в Арденнах и свою главную ударную силу — 6-ю танковую армию СС — перебрасывает в Венгрию и начинает последнее наступление в районе озера Балатон — нефть надо отбить. Для советских войск сложилась отчаянная ситуация, но 4-я гвардейская и 26-я армии остановили 6-ю танковую армию СС, и в этот момент товарищ Сталин снова бросил на стол козырного туза — ввел в сражение новую 9-ю гвардейскую армию в составе 37, 38 и 39-го гвардейских стрелковых корпусов, каждый — по три гвардейские стрелковые дивизии. 9-я гвардейская армия была укомплектована полностью, причем самыми лучшими солдатами. 9-я гвардейская армия нанесла классический удар во фланг и тыл 6-й танковой армии СС. Далее 9-я гвардейская стремительно пошла на Вену, после этого — Пражская операция и выход на берега Эльбы…

Вывод: в самые критические моменты войны всегда находились отборные резервы: гвардейские дивизии, корпуса и целые армии, которые Сталин бросал в сражения и решал их исход в свою пользу.

В военных училищах и академиях операции изучали глубоко, но когда доходила очередь до чудес, то преподаватели их не объясняли, а просто сообщали: случилось чудо, оказался резерв, его ввели в сражение и, понятно, выиграли…

И каждый раз хотелось руку вверх подбросить и смиренно спросить: а откуда, товарищ полковник, эта самая гвардейская армия взялась?

Но вопросов лишних я, ученый горьким опытом, уже не задавал, знал, что слишком любопытных у нас в академиях и училищах именуют Кутузовыми, Бонапартами, Македонскими, и редко кто из них доходит до выпуска…

Так что я в академии помалкивал, хотя мое личное знакомство со всеми этими чудесами началось давно…

12 июня 1964 года наша 6-я рота Калининского суворовского военного училища прибыла на войсковую стажировку в 35-ю гвардейскую Лозовскую Краснознаменную орденов Суворова и Богдана Хмельницкого мотострелковую дивизию — Московский военный округ, учебный центр Путилово.

Мы знали, что нас ждет, потому ничему не удивлялись. Ждала нас весьма суровая армейская действительность и боевая подготовка на уровне мировых стандартов и чуть выше. Нам было по 17 лет, за нашими плечами — уже шесть лет военного училища, стажировка эта была отнюдь не первой. Так что удивляться не приходилось.

Впрочем…

На стажировках упор был на практику. Изматывали так, что поздней ночью, когда занятия кончались, многие валились в палатках на тощие матрасы (один матрас на двоих и очень плотненько) и засыпали, не успев раздеться, а то — и разуться. Оно и хорошо: через пару часов тревога, а ты уже в сапогах…

А теорией там почти не занимались. Только совсем немного: каждый, кто впервые попадает в любой советский полк, бригаду или дивизию, обязан получить хотя бы общее представление о боевом пути… «Товарищи суворовцы, наша доблестная 35-я гвардейская мотострелковая была сформирована в 1942 году на базе 8-го воздушно-десантного корпуса…»

Трудно сказать, как я удержался на ногах, услышав такое… Каждый нормальный человек знает, что Красная Армия вступила в войну, имея пять воздушно-десантных корпусов, и номера их были с первого по пятый, в оборонительной войне они все равно были не нужны, и их использовали не по прямому назначению, а как простую пехоту… Но откуда же взялся 8-й воздушно-десантный корпус?

А тренировки, учения, стрельбы шли своим чередом. И только по воскресеньям после обеда выпадало несколько свободных часов, и всем, кто не попал в наряд, разрешалось в это время «лежа отдыхать». Рота валилась в одном порыве и «лежа отдыхала» каким-то тяжким единым на всех непробудным сном. Рота не засыпала, а одновременно отключалась от этого суетного мира, понятно, выставив охранение, внутренний наряд, наряд на кухню и т.д. и отправив «добровольцев» на индивидуальные беседы к замполитам.

В обыкновенные дни у нас не было ни минуты свободной, но политическую работу надо вести. Политическая работа — коллективные политзанятия раз в неделю по субботам, но надо же и индивидуально работать, где же взять на это время? Вот замполиты батальона и полка, политработники дивизионного уровня и выжидали те самые часы, когда разрешалось «лежа отдыхать». И в эти часы они на нас набрасывались. Наряд назначался в порядке очереди, а «добровольцев» на индивидуальные беседы с замполитами выбирали между собой по жребию.

Но в нашем втором взводе жребий не бросали, потому как был среди нас один не до конца нормальный товарищ, за которым давно замечались признаки легких отклонений. К всеобщему облегчению второго взвода, он добровольно шел на такие индивидуальные беседы с замполитами и тем спасал остальных. За возможность спокойно «лежа отдыхать» взвод платил своему спасителю подначками и незлыми шутками.

Этим самым любителем был, понятно, я.

И как иначе, если я услышал про 8-й(!) воздушно-десантный корпус?

8-й воздушно-десантный корпус! До сих пор не пойму, почему никого из моих товарищей не взволновал этот номер. Услышав его в самый первый день, я видел его каждую ночь. Впечатление такое, что в момент, когда роте объявляли отбой, я закрывал глаза и тут же попадал в 8-й воздушно-десантный корпус. На всю ночь, до рассвета, до самого утреннего вопля старшины Алферова: «Шестой роте! Подъем!»

Следующую ночь я снова проводил в 8-м вдк, и следующую тоже.

И вот то самое долгожданное воскресенье, когда я смогу поговорить с замполитом 100-го гвардейского мотострелкового полка 35-й гвардейской мотострелковой дивизии и расспросить о 8-м воздушно-десантном корпусе, из которого дивизия вела свое начало…

Долгое, бесконечное утро, чистка оружия, множество всякой чепухи, обед, а после обеда…

Штаб дивизии, политотдел, музей боевой славы. В коридоре боевое знамя с орденами. Под знаменем — часовой с автоматом.

В музее боевой славы замполит полка — индивидуальная работа с личным составом. Первым делом ему положено меня заинтересовать предметом. Но этого делать ему вовсе не надо: у меня и так глаза горят, мне подробности давай.

И он давал.

Самое интересное в жизни для каждого человека: организационная структура войсковых частей и соединений, система нумерации. Вооружение, тактика и прочее — это уже на втором месте. Потому у меня самый первый вопрос: до получения гвардейского звания какой номер носила дивизия?

Ответ меня сбил с ног: тот же самый, 35-й. Дивизия сразу формировалась как 35-я гвардейская, не побывав в боях. Гвардейское звание и номер в гвардейской нумерации она получила авансом.

Это для меня было открытием. Я знал, что подразделения установок залпового огня БМ-8, БМ-13, М-30 и БМ-31 формировались сразу как гвардейские, получая это звание авансом. Тяжелые танковые полки, в случае получения танков ИС-2, переформировывали в гвардейские тяжелые танковые полки прорыва. Но соединения и части всех остальных родов войск получали гвардейское звание только в бою. Так я считал. И вдруг выясняется, что и стрелковые дивизии иногда получали это звание еще до вступления в бой.

Да почему же? За какие заслуги? Да вы продолжайте, товарищ подполковник, продолжайте.

И он продолжал: за время войны 21 воин 35-й гвардейской дивизии был удостоен звания Героя Советского Союза. Самым первым был лейтенант Рубен Ибаррури.

— Что-то фамилия, товарищ подполковник, не сибирская какая-то.

— Это сын генерального секретаря коммунистической партии Испании товарища Долорес Ибаррури.

— Ах, вот оно как.

— Вообще испанцы — отчаянные ребята. Хорошо воевали.

— Какие испанцы?

— Так наш же воздушно-десантный корпус был с испанским уклоном, и испанские товарищи воевали в его составе… Сам Рубен, правда, начал войну не в нашем корпусе, мы во второй волне, а он хотел отличиться с первых дней, потому он в первые дни войны был в 7-м механизированном корпусе.

— У Виноградова?

— У Виноградова. Там и сын Сталина Яков был и другие… 7-й мехкорпус известно для каких дел готовился…

— Неизвестно, товарищ подполковник.

— Это мы не туда заехали. Вернемся к нашим испанцам.

— Так вроде же не против Испании война готовилась, а против Германии?

— Против Германии первая волна корпусов, но мы-то во второй волне были! Понимать надо.

И я старался понимать. Но головоломки множились, а понимание не приходило.

Стажировка следующего, 1965 года снова была в 35-й гвардейской мотострелковой дивизии. За год я теоретически подковался и был готов задавать много вопросов. Но задавать не получилось. Вместо ответов — дружеское предупреждение полковника-фронтовика: если будешь любопытствовать, сопоставлять и думать, то можешь додуматься до нехорошего.

Думать он мне не рекомендовал. А если и думать, так виду не подавать, что думаешь. Так спокойнее. До больших звезд, говорил он мне с грустью, дослужиться можно, если никто в тебе, вьюнош, сапиенса не заподозрит.