"Шантаж от Версаче" - читать интересную книгу автора (Светлова Татьяна)Глава 11В полдень Реми пришвартовался у Ксюшиного подъезда — в программе была Поклонная гора. Ксюша опаздывала, Реми спокойно ждал, шофер такси нервничал и угомонился только тогда, когда Реми вытащил из кармана еще одну десятидолларовую бумажку. Реми был готов к разговору. Ночь не прошла для него даром. Он знал, что он предложит ей выходить за него замуж, он знал ответы на все вопросы — на свои и на ее, которые он предвидел; он придумал, как все устроить во всех отношениях, как развеять все сомнения. Пусть только скажет, что любит его… Он, конечно, сам начнет с признания. Когда они будут на Поклонной горе, он остановится, возьмет ее за плечи, посмотрит в эти дивные глаза и скажет: я люблю тебя, Ксения. Я люблю тебя так, что мне даже не хочется произносить это слово — я произносил его уже в своей жизни, и то, что я этим словом называл, совсем не похоже на то, что я испытываю к тебе. Если именно это — любовь, то, значит, я никогда раньше в жизни не любил… Ты мне нужна, девочка, как воздух, — без тебя не дышится, не живется, не чувствуется… При мысли о том, что я должен уехать и оказаться без тебя, вдали от тебя, я начинаю задыхаться. Я начинаю умирать, Ксюша… Когда истекло полчаса, занервничал и Реми. Ксюша была довольно пунктуальна, и ее единственное за все это время опоздание было в пределах десяти минут. Поколебавшись, он решил подняться в квартиру, у дверей которой не раз целовал на прощанье Ксюшу, провожая ее вечерами. На его звонок открыла, по всей видимости, Ксюшина мама — маленькая полуседая женщина в очках, с такими же розовыми щеками и добрым выражением глаз, как у Ксюши. Она приветливо улыбнулась Реми и практически мгновенно поняла, кто он такой. Кивая усиленно головой, мама размахивала руками и громко кричала по-русски — словно оттого, что она говорила изо всех сил погромче, Реми должен был понять незнакомые русские слова: — Ушла, ушла! Там, внизу! Ждет вас там внизу! — тыкала мама пальцем в направлении лестницы. — Вни-зу, вни-зу, там! У подъезда, понимаете? Вы разве не видели Ксюшу у подъезда? На шум вышел Ксюшин папа. Он похлопал дружески Реми по плечу и, подведя его к краю лестничной площадки, произнес слова: «даун, дор!», в коих Реми не сразу опознал «внизу, дверь». Он вежливо покивал родителям, спустился вниз, удивляясь, как он мог не заметить Ксению. Однако даже при самом тщательном осмотре он нигде не обнаружил девушку. Ее не было ни у подъезда, ни в ближайших его окрестностях, ни вообще во дворе. Для верности Реми обошел дом — тщетно. Ксении не было. Он снова поднялся и позвонил в дверь, которая распахнулась мгновенно, и Ксюшин папа, одетый в куртку, ступил на лестничную площадку, покачивая головой, словно Реми был маленький несмышленыш. Реми стал показывать жестами, что, мол, нет Ксюши нигде, но папа легко побежал вниз. Реми не стал спорить, тем более что в его распоряжении не было языка, на котором можно было бы поспорить, и снова пошел вниз за ее отцом. Ему, решил Реми, должно быть, кажется, что если человек не может говорить на его языке, то этот человек вообще ни на что не способен… Спустя десять минут растерянный и побледневший Ксюшин отец смотрел непонимающим взглядом на Реми. Тот тыкал пальцем в часы: мол, жду ее с двенадцати… Папа тыкал в ответ: она спустилась без десяти двенадцать! Уже и Ксюшина мама показалась внизу, встревоженная не на шутку. Узнав от мужа, что Ксюши нет, они, быстро посовещавшись, потащили Реми снова наверх, твердя: «Александра, Александра!» Втроем сгрудились у телефона. Начала мама — срывающимся голосом, в котором уже слышались слезы, она кричала: «И у тебя нет? И ты не знаешь?!» Папа выдернул трубку из побелевших пальцев жены. Что-то объяснил старшей дочери и передал трубку Реми. Реми объяснил в свою очередь, что приехал… ждал… все осмотрел… нигде нет. Александра бросила коротко: «Я еду, ждите». — Погодите, — остановил ее Реми, — сначала вызовите сюда Киса. Около половины второго Кис с Ваней и Реми в хвосте начали обходить соседей. Одни видели Ксюшу — стояла у подъезда. Другие видели — садилась в машину. Черную, большую, вроде бы в «Волгу». Кто-то дополнил: машина подъехала к девушке, и оттуда что-то спросили. Ксюша к дверце наклонилась и стала рукой показывать — дорогу, должно быть. Потом Ксюша села в машину… — Села? Или ее затащили? — приставал Кис к свидетелю. — Села сама вроде бы… Один из жильцов уверял, что это была «Волга-3110», номера машины не запомнил никто, и за тонированными стеклами никому не удалось разглядеть сидящих или сидящего в машине человека… Александра рванулась вызывать милицию. Кис отвел ее в сторонку и тихо (чтобы не слышали ни во что не посвященные родители) предостерег: не стоит эту историю милиции рассказывать — всю эту байку с Шарон Стоун, с придуманным и сбежавшим трупом, ей все равно не поверят, да и Реми она таким образом подставит — он нарушил закон, вскрыл чужую квартиру — за это по головке не погладят… Александра кивнула и исчезла в прихожей, где стоял телефон. В комнате зависло молчание. Гнетущее, тяжкое молчание, нарушаемое лишь шлепаньем тапочек — Ксюшин отец ходил взад-вперед по комнате, как маятник. — Перестань ходить! — выкрикнула Ксюшина мама. — У меня твои шаги отдаются в голове! Ксюшин отец сел, ссутулившись, на краешек стула, зажав ладони худыми коленями. И снова зависла тишина, нарушенная лишь возвращением Александры. — Сейчас приедут… — выдохнула она. Присела возле Киса: — Вы думаете, похищение Ксюши связано с этим делом? — А вы как думаете, что это очередное «простое совпадение»? — ответил вопросом на вопрос Кис. Александра промолчала. — Могла ли Ксения принять от сидящего в машине предложение выпить… мм-м… допустим, чашечку кофе в баре? — тихо спросил ее Кис. Александра вскинула злые глаза. — А вы как думаете? — мстительно ответила она вопросом на вопрос. — Что нет. — Зачем тогда задавать идиотские вопросы? — Ваше мнение для меня весомее моего собственного… Бездействие угнетало всех, но никто не знал, что предпринять. Не выдержав, мама резко встала и ушла в соседнюю комнату, откуда сразу же донеслись сдавленные рыдания, похожие на тихий вой. Всем сделалось тоскливо и тошно, воображение, поначалу парализованное, принялось рисовать сцены одна страшнее другой… — Ксюша могла сесть в незнакомую машину? — не выдержал тягостной тишины Реми. Кис перевел его вопрос. — Не понимаю, зачем? — спросил ее отец. Мать затихла в соседней комнате, прислушиваясь к разговору. — Допустим, кто-то попросил показать дорогу. Могла? — Могла, — ответила Александра. — Она доверчивая идиотка. Когда она была маленькая, я ее постоянно наставляла: не ходи с чужими, не садись в машины… Ну и прочее, что говорят детям. Но она выросла, и я перестала ей об этом твердить. Я только предупреждала ее, чтобы никогда не голосовала на дороге, особенно вечерами… — Как вы думаете, — спросил Ксюшин отец, робко подняв глаза на присутствующих детективов, остановив свой взгляд на Реми, который ему, должно быть, казался уже почти членом семьи, — за нее потребуют выкуп? Кис уже было хотел солгать — что да, мол, скорей всего, — чтобы дать надежду родителям, но Александра взорвалась нервным, резким выкриком: — Ты что — миллионер?! Чтобы у тебя красть дочь и требовать выкуп?! Отец ссутулился еще больше, и Кис с Реми переглянулись: старшую нельзя было упрекнуть в излишней деликатности. — Сашенька, — появилась, всхлипывая, мама, — а не могло это случиться из-за… Из-за твоих статей? Может, кто-то тебя шантажировать хочет? — Мама, — Александра совладела с собой и говорила теперь мягко и горько, — если бы кому-то мешали мои статьи, то мне бы просто пригрозили: типа заткнись, а то мы тебя пристрелим. Или твоих близких… Сейчас, мама, это так делается. Никто не стал бы похищать Ксюшу ради этого. И вообще, давайте прекратим гадать и строить версии! Сейчас приедет милиция… Она и будет строить версии. А вам, — повернулась она в сторону Киса с Реми, — лучше уйти. Меньше людей — меньше вопросов, а меньше вопросов… — Меньше лишних объяснений, — закончил за нее Кис. Договорившись с Ксюшиной родней о постоянной связи, сыщики поехали к Кису на Смоленку. Вани не было — ускакал в воскресный день к родителям поживиться вкусным маминым обедом. Оказавшись в четырех стенах пустой, холодной (топить еще не начали) квартиры Киса, сыщики совсем захандрили. Казалось, что надо куда-то бежать, что-то предпринимать, делать, действовать! — но никто из них не понимал, с какой стороны можно взяться за дело. Искать машину, номеров которой никто не запомнил? Это и милиции не под силу, несмотря на имеющиеся в ее распоряжении средства поиска. В самом деле, даже если они передадут на все посты ГАИ описание машины, то вылавливать в мощном машинном потоке черную «Волгу»… Сами понимаете… Да она уже небось сто раз доехала до места назначения! Не вынеся бездействия, Кис, не слишком представляя себе, что он станет объяснять, все же попытался разыскать Серегу. Но тот был на даче. Номера его мобильного Кис не знал, а ворчливая женщина — должно быть, Серегина мать, ревностно охранявшая выходные дни перегруженного сына, — не желала его давать. Конечно, скажи он милиции, что похищение Ксюши связано скорее всего с делом об убийстве Тимура Алимбекова, то в ход будут пущены совсем другие силы, средства и люди! Серегу и на даче разыщут, из-под земли достанут! Но ведь Кис сам советовал не говорить… Западня какая-то! Кис снова перебрал возможные объяснения, которые можно было бы дать милиции, связав Ксюшу с делом Тимура и в то же время обойдя молчанием эту дурацкую выдумку сестер и участие в ней Реми, — но ничто не приходило на ум. Либо рассказывать всю эту невероятную правду, в которую никто на Петровке не поверит и только впутает всех по уши в дело об убийстве, либо молчать. Но тогда и меры по розыску Ксюши другие, и срочность другая… Ох-хо-хо! Он поплелся на кухню за выпивкой, в которой они с Реми явно нуждались для укрепления духа. Тоскливо проползли два часа, в которые Реми медленно напивался, кляня себя за то, что не доверился своим предчувствиям, — ведь знал же он, ведь чувствовал, что девочке грозит опасность! — и в которые Кис увещевал его не валять дурака и не приписывать себе возможности, которых у него вовсе не было, чтобы теперь не сожалеть о том, что их не использовал. В самом деле, ну, будь Реми даже уверен на все сто, что на Ксюшу могут выйти, — что он, ее телохранителем бы заделался? Смешно, ей-богу, ему вообще улетать завтра. Ничего не смог бы Реми сделать для Ксюши, и незачем рвать теперь рубаху на груди, взывал к благоразумию француза Кис. У Реми вообще нет опыта криминальных расследований — у них там во Франции по таким делам к частным детективам практически никто не обращается, им все больше слежку за неверными супругами поручают да шпионить за конкурентами… — Ну, что, скажи, разве я не прав? — Кис тоже начинал пьянеть, хотя, учитывая немалый стаж, присущий Кису как любому русскому мужику, он пьянел куда медленнее Реми. — А? Молчишь? Потому что я прав. Ничего бы ты не смог сделать, ни-че-го… Звонок телефона выхватил их из тягостного полупьяного разговора. Звонила Александра — просила разрешения приехать. — Валяйте, — не совсем трезвым голосом ответил ей Кис. Александра замешкалась на том конце провода, учуяв его сомнительную интонацию, и, ничего не ответив, положила трубку. Но все-таки приехала. Окинув взглядом детективов, она молча подошла к столику, брезгливо взяла за горлышко две бутылки, виски и водку, унесла их на кухню и убрала в первый попавшийся шкафчик. Так же молча унесла грязные стаканы и поставила их в мойку. — Вымоете, когда протрезвеете, — бросила она холодно Кису. — И нечего француза спаивать. Он наш жених, можно сказать. Все это было произнесено по-русски, и Реми ничего не понял, лишь молча наблюдал за решительными действиями Александры. Кис же в ответ только икнул. Протерев столик, Александра отправилась на кухню и, разыскав все необходимое, заварила крепкий чай, нашла в холодильнике какую-то еду и накрыла столик. — Ешьте. Пейте чай. И трезвейте. — А вы не можете так почаще… Приходить? — спросил Кис. — Люблю, когда обо мне заботятся. Я даже согласен специально напиваться, если в вас это провоцирует материнские чувства… В виде заваривания чая и нарезания колбасы… А? — Мои материнские чувства могут далеко зайти, — сухо отпарировала Александра. — Могут дойти до того, что я надаю тебе по пьяной морде. «Ой! Она перешла на „ты“!» — возрадовался Алексей, не придав значения контексту, в котором это «ты» было произнесено. — Расклеились! — продолжала Александра. — Распустили нюни! Сидят наклюкиваются! Мужики называется! Детективы, е-мое! — Вы в своих статьях так не выражаетесь… — Кис нарочно придал пьяную интонацию своему голосу, чтобы подразнить Александру, — не настолько уж он был нетрезв, да и при появлении Александры хмель почти слетел с него. — Я тебе еще не так выражусь, — пообещала Александра. — Я владею русским языком в совершенстве, причем всеми его пластами. Пей чай, и молча! Как это делает твой друг, — кивнула она на Реми. Реми, поскольку никто не удостоил его переводом, действительно молча прихлебывал чай в полной и подавленной задумчивости. Уловив движение в свою сторону, он оторвался от созерцания своей чашки и произнес: — Завтра сдам билеты. Я только не знаю, как с визой быть… Продлят ли? — Улетай, Реми, — сказал Кис. — Подальше от греха. А то еще загремишь под суд за нарушение неприкосновенности жилища и работу без лицензии… — Я тут останусь, пока Ксюша не отыщется, — угрюмо заявил француз. — Как вы будете ее искать? — вмешалась Александра. — Я, собственно, за этим и приехала, чтобы обсудить! Родители после ухода милиции наглотались таблеток и немного успокоились… Я хочу понять: можем ли мы что-нибудь сделать? Кис начал было мямлить: «Понимаешь, у нас нет средств…» — но Реми вдруг произнес: — Она сама найдется. — Как это? — в один голос спросили остальные. — Мы все согласны, — принялся объяснять Реми, — что Ксюшу похитили в связи с делом Тимура, так? Совпадение очень маловероятно, правильно? И возможность похищения ради выкупа тоже отпадает? — Правильно, так. Что дальше? — Значит, ее похищение вытекает из того, что кто-то узнал у соседки о посещении ею квартиры Тимура. Далее, как они нашли Ксюшу? — Реми обвел глазами своих собеседников. — Выследили, — произнес Кис. — Именно. Что мы можем об этом сказать? Что мы олухи. Никому из нас не пришла в голову мысль об этом, никто не позаботился проверить, нет ли «хвостов»… А нас выследили — и Ксюшу скорее всего через нас. Потому что у квартиры Тимура она больше не появлялась, зато появлялись мы… Правильно? За нами был «хвост», и, когда Александра с Ксюшей приехали сюда, тот, кто следил, обрадовался: удача! Описанная соседкой девушка сама идет в руки! Помните, когда Александра с Ксюшей уезжали, там была черная машина у соседнего подъезда? Парень еще высадил девушку? И поехал сразу же вслед за машиной Александры? — Вы хотите сказать?.. — Александра нервно передернула плечами. — Это за нами следили? — Там стояла черная «Волга»! Молодец, Реми, — произнес Кис. — Ага, молодец… Если бы раньше! Вовремя! А теперь-то что — «молодец»… — Раньше! Как мы могли тогда предположить? Даже в мою русскую голову не пришло, что за нами кто-то может следить, — чего уж тогда ждать от твоей иностранной? Теперь-то, когда Ксюшу похитили, все становится ясно… Это, знаешь, как в детективном романе — как узнаешь разгадку, так думаешь: как все просто! Да не так-то оно и просто, раз не додумался сам! — Реми, вы сказали, что Ксюша сама найдется! — требовательно перебила Александра. — И как же это? — Да вот так. Они надеются у нее что-то узнать. И очень скоро поймут, что она ничего не знает. И отпустят ее. Кис с Александрой переглянулись. Реми не представлял и даже не мог представить, что незнание вовсе не являлось спасением для Ксюши! Громкие криминальные дела, о которых они, в отличие от Реми, были наслышаны, говорили о том, что человека могут замучить до смерти в надежде выпытать (в прямом и переносном смысле) у него информацию… Но никто не отважился объяснять это Реми. Почувствовав их невысказанное сомнение, которое словно зависло в воздухе, Реми резко поднялся, едва не перевернув столик, и отошел к окну. За окном темнело. Редкие снежинки заплясали в воздухе — в начале октября, когда во Франции еще все цветет, в Москве наступают холода… Было тоскливо, и все происходящее показалось ему нереальным, дурным, плохо сделанным фильмом, играющим на нервах у зрителя тягучими сценами «саспенс»… За его спиной царило подавленное молчание. — Может, выпьем? — раздался голос Киса. — Налить тебе, Александра? — Кис, пользуясь инициативой Александры, быстренько перешел с ней тоже на «ты». — Нет, — хрипло ответила она, — и вам не дам пить. Думайте. Реми только сейчас понял, что Александра плачет. Но он даже не повернулся к ней. Что он мог сказать? Что он мог предложить? — У нас нет никаких средств для поиска, пойми это, — уныло ответил Кис. — Ни людей, ни информации, ни базы данных, ни постов ГАИ… Это все у милиции. А мы можем лишь продолжить расследование в нашем ритме: вопросы-расспросы, обход всех знакомых — и вычислять, напрягать мозги… Это весь наш арсенал. И это требует времени. — Боже мой, но надо же что-то делать! — закричала Александра. — Хорошо, — сдался Кис. — Давай выкладывать милиции все. Не знаю, куда нас, вернее, вас, это втянет, — но давайте. Делать больше нечего. Я сам позвоню. Реми слышал, как Кис направился к телефону. Александра все еще тихо всхлипывала. — Мне нужно срочно разыскать Сергея Громова, — говорил Кис в телефон. — У меня есть важная информация по делу, которым он сейчас занимается… Кис молча ждал у телефона. Александра плакала. Реми смотрел в окно в полной прострации. И только черная «Волга», затормозившая у подъезда, вывела Реми из оцепенения. — Я был прав… — тихо проговорил он. — Она найдется сама… Или уже нашлась! Фары, выхватывающие сухие снежинки из темноты, погасли. Мотор заглох. Помедлив, дверца распахнулась, и из машины выбрался мужчина. Лица его нельзя было разглядеть в сумерках, да и фигуру скрадывал угол зрения с высоты четвертого этажа, но все же он напоминал Реми… Да, он был похож на чернявого парня, ведшего расспросы у дома Тимура! — Почти. Почти нашлась… — пробормотал Реми. Он отвернулся от окна и поймал на себе недоуменные взгляды Киса и Александры. — По-моему, это к нам… — Кто? — в один голос воскликнули Кис и Александра. Последняя вскочила и кинулась к окну, крича: — Ксюша?.. — Нет, это какой-то мужчина… Чернявый. Александра бессильно уперлась в окно лбом: — Черная «Волга», Кис, слышишь, «Волга»! Кис не успел ответить: в его квартиру позвонили. Он бросил трубку телефона, так и не дождавшись ответа. Ринулся в прихожую, распахнул дверь. На пороге стоял молодой парень с кудрявой темной шевелюрой. Кис молча пропустил парня в гостиную. Тот прошел, остановился в центре, подождал, пока все подтянутся, и наконец окинул цепким, холодным взглядом всех собравшихся. — Меня зовут Женей, — проговорил он. — Вы — Алексей Кисанов, — ткнул он грязноватым пальцем в Киса, вы — Реми Деллье, а вы… Вы должны быть сестрой Ксении, Александрой. «Нас не просто выследили, — заключил Кис, — они о нас знают все…» Быстрый взгляд, которым они обменялись с Реми, говорил о сходстве их мыслей. — Где Ксюша?! Что с ней?! — Александра подошла вплотную к Жене и уставилась своими грозно почерневшими глазами прямо в его равнодушные зрачки. — Пока ничего, — уклончиво ответил Женя, отступив все же от Александры на шаг и тряхнув головой, будто избавляясь от ее тяжелого, ненавидящего взгляда. — А дальнейшее будет зависеть от вас. Я вас приглашаю в гости. — Куда это? — хмуро спросил Кис. — В гости, — повторил Женя. — Я спрашиваю: куда? — повысил голос Кис. — Мы предвидели, что ваша реакция окажется неадекватной, — нахально сказал Женя. — И приготовили на этот случай одну маленькую штучку, которая отобьет у вас охоту задавать лишние вопросы… С этими словами Женя вытащил из нагрудного кармана цветную фотографию, сделанную «Полароидом», и протянул ее Кису. На фотографии была Ксюша. Она стояла, привязанная за руки к какой-то перекладине вроде турника… Если не сказать — висела. На щеке ее горел малиново-лиловый кровоподтек, усиленный ядовитыми красками «Полароида», губы распухли, одежда на ней была разрезана вместе с бельем и висела двумя бороздами лохмотьев по обеим сторонам ее тела, обнаженная полоска которого беззащитно белела посередине… Реми бросился к Кису, выхватил из его рук снимок и, увидев, непроизвольно вскинул руку, словно желая защитить глаза от образа, запечатленного на фотографии. Они оба не заметили, как сзади приблизилась Александра, и только стук об пол заставил мужчин обернуться: Александра скорчилась на коленях, обхватив себя руками, склонившись головой к полу, как будто она собралась отбивать поклоны, — и в самом деле она раскачивалась в этой нелепой позе, едва не стукаясь лбом об пол, метя его короткими блестящими волосами, и выла: «Это все я, это все я, это я виновата-а-а!» Кис с Реми кинулись ее поднимать и почти силой отволокли ее на стул. «За что? — кричала Александра. — За что?! Эта девочка, это дитя — это самое чистое, самое доброе существо на свете! Почему жизнь такая дрянь, такая помойка, такое говно, в котором мы все захлебываемся, почему?!» Кис потрюхал на кухню и притащил стакан воды, накапал валерьянки; Реми молча обнял девушку и прижал ее к себе, стиснув зубы, — он слов ее не понял, но столько было тоски в этом зверином крике, столько отчаяния, что и слова не нужны были… Чернявый Женя молча созерцал эту сцену. Лицо его было равнодушно и одновременно внимательно — его, очевидно, интересовала реакция этих троих людей на принесенное известие. Впрочем, глаза его задержались на Александре, и в них, кажется, на долю мгновения мелькнуло некоторое сочувствие… Но тут же исчезло. — Так идете в гости? — деловито осведомился он. Кис мазнул взглядом по Жениному лицу, испытывая сильнейшее желание въехать как следует промеж глаз; но, разумеется, это было бы бессмысленным жестом. Сила была на стороне этого Жени — вернее, на стороне тех, кто его послал… — Александра, останься здесь; приляг, тебе будет лучше. Реми побудет с тобой. Я ненадолго, — сказал он, накидывая куртку. — Э-э, нет, — произнес Женя. — Вы мне нужны все. И сестра, и француз. Я жду вас в машине. Он повернулся и вышел. Александра молча встала, зашла на две секунды в ванную — стереть тушь, черными кругами легшую под заплаканными глазами. Они спустились втроем, сели в черную «Волгу» и поехали в направлении Измайлова. |
||
|