ГЛАВА 2

Что за наваждение? Вот уже почти шесть лет она не участвует ни в одной серьезной операции. Тогда почему ее избрали своей мишенью снайпер и команда афганских наемников?

Эви в чем мать родила неслась со всех ног вниз по южной лестнице с одним лишь рюкзаком через плечо. Паника все еще мешала ей трезво оценить ситуацию. Нет, она никак не ожидала, что вляпается в эту историю.

Хотя она, словно наяву, слышала, как Абдель говорит ей, что никто никогда не бывает готов к подобному.

Эви подумала, что в запасе у нее остается еще минута, может, полторы, – позже все жильцы, услышав сирену, повыскакивают на лестницу. Она добежала до семнадцатого этажа и, свернув с лестницы, устремилась по коридору. Ей было слышно, как за дверями начали просыпаться разбуженные жильцы. Еще несколько секунд, и начнут распахиваться двери.

Эви пробежала мимо еще одного коридора, заметила пожилого мужчину лет сорока пяти с седыми волосами и полотенцем, закрученным вокруг талии. Он смотрел в другую сторону. Эви уловила запах пота, мускуса и чего-то еще, доносившегося из комнаты позади него. Но в следующее мгновение место пересечения коридоров было уже далеко позади.

Эви надеялась, что Чак Дуайер правильно назвал ей номер квартиры. Она остановилась у двери с номером 1712 и принялась колотить в дверь, но, опомнившись, попыталась взять себя в руки. В таком состоянии нетрудно разнести дверь в щепки.

Дверь открыл сам Чак Дуайер. Он был почти наполовину одет, и Эви без труда уловила доносившийся из спальни запах женщины.

Чак не мог скрыть того, что шокирован неожиданным визитом. Он просто остолбенел, глядя на обнаженную Эви, всю перемазанную кровью и машинным маслом.

Времени у Эви было в обрез. Оттолкнув Чака, она шагнула в квартиру и с силой захлопнула за собой дверь. Чак попытался что-то выдавить из себя в знак протеста, но у него получился лишь невнятный писк.

– Я воспользуюсь твоим душем.

Эви было позарез необходимо смыть с себя все налипшее на нее дерьмо, иначе у нее не оставалось никаких шансов проскользнуть незамеченной мимо кого-либо. Чак, все еще пытавшийся что-то ей сказать, бестолково таращился на Эви.

Черт! Она забыла надеть контактные линзы. В его глазах она увидела свое собственное отражение, свои собственные глаза. Ей были хорошо видны желтая радужная оболочка и узкие зрачки. Возможно, Чак уставился на зеленоватый отблеск ее кошачьих глаз.

Наконец он выдавил из себя:

– Да ты… да ты ведь франк.

Франк, иными словами, Франкенштейн. По мнению некоторых, презренное существо, даже ниже моро. Ниже лишь потому, что ее создатели имели смелость вмешаться в генетический код человеческой клетки. Жителям Соединенных Штатов понадобилось около пятидесяти лет, чтобы, скрепя сердце, принять у себя в стране генетически сконструированные существа, которые в огромных количествах прибывали сюда из-за границы.

Искусственно сконструированная человеческая особь до сих пор вселяла в окружающих ужас.

Эви терпеть не могла это определение. Пора бы воспользоваться более мягким термином. Даже такое слово, как «моро», восходящее по сути дела к тому же источнику, не резало слух так, как это.

Какая, собственно, разница, что Чаку теперь все известно. Все равно она больше не вернется в свою квартиру на верхнем этаже. Возможно, ей не будет возврата и в сам Нью-Йорк.

Эви беспокоило лишь одно: парень, который до этого из кожи вон лез, чтобы только затащить ее к себе в постель, теперь смотрел на нее как на прокаженную. Нечего даже пытаться объяснить ему что-либо.

– Чак, та женщина, что сейчас находится у тебя в спальне, она живет в этом доме?

Чак кивнул.

– Отведи ее к себе домой. Вскоре сюда заявится полиция, и для тебя будет лучше, если ты меня здесь не видел. Скажи, что провел всю ночь у своей подружки.

Эви прошла в ванную и даже не стала закрывать за собой дверь. Какое ей дело до того, чем там занимался Чак. Какая разница, что он потом скажет легавым. След из крови вперемешку с машинным маслом все равно приведет их сюда. И чтобы там ни стал болтать Чак, ей от этого уже ни жарко, ни холодно.

Ведь Эви сказала ему чистую правду. Если же он будет держать язык за зубами, что ж, это даже к лучшему для него самого.

Особенно, если Агентство настроено на то, чтобы кто-нибудь потихоньку исчез из кадра.

Три минуты под ледяным душем, и Эви больше не напоминала беженца из зоны боевых действий. Она включила фен и взяла с бачка свой рюкзак. В нем лежал универсальный спортивный комбинезон черного цвета. Изготовлен он был из специально сконструированного денима. В некоторых местах он уже порядком выцвел и полинял до серого цвета и на вид не представлял из себя ничего примечательного. Главным достоинством этого костюма была микрофибровая карбоновая нить, искусно вплетенная в ткань. Такой ткани не страшен даже нож, и хотя она, конечно, не остановит пулю, однако существенно замедлит ее скорость, чем наверняка спасет жизнь.

Кроме того, ткань была уже достаточно поношенной, и поэтому, надевая комбинезон, Эви больше не испытывала неприятного ощущения, будто кожу ей скребут наждаком.

Нашлась в рюкзаке и пара ее излюбленных контактных линз. К сожалению, во время этой заварухи футляр раскрылся. Эви обнаружила, что одна из линз треснула.

– Черт, – негромко выругалась она и бросила линзы в унитаз.

Эви ничего не оставалось, как воспользоваться солнцезащитными очками в хромированной оправе. Ведь если легавые обратят внимание на ее глаза, ей крышка. В очках же она сумеет приспособиться к меньшей освещенности. Возникала лишь одна проблема – стекла очков не пропускали фиолетовую часть спектра.

Чак и его подружка – кем бы она ни была – жили порознь. Чак никогда не терял свойственного нью-йоркцам инстинкта самосохранения.

Теперь Эви оставалось одно: незаметно для снайпера покинуть дом. Кем бы он ни был, девушка сомневалась, что легавым удастся отвлечь внимание стрелка.

Эви никак не могла понять, зачем в этой ситуации понадобился снайпер. Если только в его задачи не входило пристрелить ее здесь к чертям собачьим. На первый взгляд, действительно, могло показаться, что он вознамерился во что бы то ни стало прихлопнуть ее. Но в таком случае команда захвата, наводнившая собой здание, казалась необъяснимым излишеством.

Эви была почти уверена, что не заметь она вовремя наблюдения за собой, ее уже не было бы в живых.

Но кто стоит за всем этим и почему операция спланирована с явным размахом?

Эви замкнула за собой дверь в квартиру Чака, и в последний момент оказала ему одну немаловажную услугу – сильным ударом разнесла дверь. Дверная рама треснула пополам, а искореженная дверь открылась настежь. Теперь Чаку не надо будет изворачиваться, отвечая на такой деликатный вопрос, откуда Эви известен код его замка.

В коридоре стояла легкая дымка, заметная пока одной только Эви. В ноздри бил запах дыма, доносившийся с северной лестницы. На пожарной двери мигали красные сигнальные лампочки. За матовым стеклом картина была мутной и размазанной. Дверь раскалилась даже сильнее, чем трубы отопления.

Эви не сомневалась, что большинство жильцов устремились на лестницу. Этаж казался вымершим. Кое-где двери были распахнуты настежь, и несколько запоздалых беглецов торопились к лестничной клетке.

«Да, – подумала она, – разве мне хотелось устраивать в доме пожар, вместо того чтобы просто разделаться с террористами».

Эви задержалась в темном углу у горящей лестницы, пока последние из беглецов не скрылись из вида. Ей хотелось затеряться в их толпе и тоже спуститься вниз по запасной лестнице. Но она сомневалась, что ей удастся незамеченной проскользнуть мимо легавых – они наверняка к этому времени сообразят, какова ее роль в этой заварушке. Не говоря уже о том, что в ее рюкзаке найдется с полдюжины штучек, за которые ей светит срок.

Ее внутренние часы говорили, что сейчас десять минут шестого. Легавые уже наверняка оцепили все здание, пытаясь разгадать, что же собственно здесь произошло. Кроме того, наверняка уже прибыли пожарные и бегут к северной лестнице.

Эви надеялась, что если действительно террористы располагали пятой командой, то у них хватило ума вовремя смыться, как только они поняли, что операция провалилась. Если в вестибюле между псами и полицейскими завязалась перестрелка, то это затруднит работу пожарных.

Как только этаж опустел, Эви двинулась к лифтам. Натянув пару кожаных перчаток Эви встала перед хромированными дверями. Затем с силой вогнала ладонь в зазор и раздвинула створки. Лифта на этаже не было. Значит, он находится в самом низу шахты на первом этаже, а на крыше его валяется убитый пес.

Эви вынула из рюкзака альпинистскую веревку, пристегнула к карбоновому ремню комбинезона карабин и, сделав на конце веревки петлю, набросила ее на торчавшую из стены металлическую балку. После этого она бросила остальную часть веревки вниз, наблюдая, как та разматывается на лету. Веревка упала на крышу лифта, не зацепившись. Эви начала спускаться по шахте лифта.

Она достигла пятого этажа, когда услышала внизу выстрелы и пронзительные крики. Значит, имелась и пятая команда, и теперь террористы отбиваются от полицейских. А следовательно, вскоре сюда нагрянет спецназ. Эви опустилась на крышу лифта и посмотрела на пса. Крови не так уж много, но террорист наверняка мертв. Его труп обнаружат в самую последнюю очередь, поэтому есть время хорошенько обыскать его. Десять минут самое большее. Эви уже знала, как экипированы псы. Теперь ей хотелось все хорошенько разглядеть и исследовать. Никакого бумажника или удостоверения личности. Правда, Эви была заранее в этом уверена.

При себе у пса имелось лишь самое необходимое. Карточка доступа к информации, черная и ничем не примечательная, за исключением длинного ряда цифр по верхнему краю. Эви положила ее к себе в карман.

Кроме того, у пса при себе имелись капсулы с цианистым калием. Эви беззвучно усмехнулась.

Десять минут, пора уносить ноги. Выстрелы звучали все реже. Судя по треску очередей, у псов имелась привычка не скупясь поливать из автомата все вокруг. Теперь их боеприпасы были на исходе. Подумав об этом, Эви потратила еще десять секунд, чтобы позаимствовать у убитого его оружие и патроны. «Мицубиси» – надежная «пушка», и после того как Эви вынула из рюкзака комбинезон и веревку, там высвободилось место для автомата. Она столкнула веревку с крыши лифта в соседнюю шахту. Соседний лифт застрял на верхнем этаже, поэтому Эви была хорошо видна вода, смутно поблескивающая на дне колодца ниже третьего подвального уровня.

Скорее болтаясь, нежели плавно скользя, Эви спустилась вдоль боковой стенки лифта к вонючей, затхлой луже. Даже в таких шикарных домах, как в верхней части Ист-Сайда, ей приходилось встречать крыс, самых настоящих, черных и упитанных, барахтавшихся в грязной стоячей воде. Собственно говоря, это ее мало беспокоило. Прошло то время, когда она была брезгливой чистюлей, – до того как Тель-Авив подвергся ядерной бомбардировке.

Эви уперлась ногами в балку, торчавшую поперек шахты всего в нескольких сантиметрах над водой. Поверхность ее оказалась довольно скользкой. Балка была вся покрыта коричневой слизью, от которой пахло гнилью и плесенью. Эви отцепила от пояса веревку, после чего вытащила из рюкзака свой «Мишков» и прислушалась. До нее долетало лишь слабое эхо царившего в вестибюле переполоха.

Эви просунула левую ладонь в просвет между дверей и с силой оттолкнула в сторону левую половинку, по-прежнему сжимая в правой оружие.

В гараже не было ни души – ни людей, ни моро. Эви поняла это, как только открыла дверь. Лишь ряды дорогих, покрытых металлизированным лаком автомобилей. Никаких запахов, кроме слабого аромата озонной установки и едва различимого дыма. Эви выкатилась из шахты, все еще ожидая, что в нее начнут стрелять. Тишина. Но на это вряд ли можно долго рассчитывать. На мгновение Эви в голову пришло совершенно непозволительное: чисто дилетантская мысль воспользоваться своим «Порше». Однако приблизиться к машине она не осмелилась. Даже если там не установлено взрывное устройство, наверняка автомобиль напичкан подслушивающей техникой. Как бы то ни было снайпер наверняка насквозь изрешетит машину, как только заметит на улице ее владелицу. Эви направилась в дальний конец гаража. Там, в самом углу, как раз напротив входной двери, в бетонном полу имелся люк. Именно туда и направилась Эви.

Тусклое освещение не позволяло видеть все помещение. Весь дальний конец гаража был погружен в непроглядную тьму. Глаза Эви быстро приспособились к темноте, и она двинулась к люку. Когда она удалилась на некоторое расстояние от первой лампочки, впереди слабо замерцала другая.

В углу был припаркован поблескивающий синими боками «Мадуро», обтекаемой формы спортивный автомобиль производства «Дженерал Моторз». Его аккумулятор испускал едва заметное инфракрасное свечение. Должно быть, его поставили в гараж не более пятнадцати минут назад.

И как назло, прямо на люк.

Эви не на шутку разозлилась. Отложив пистолет, она с размаху ударила кулаком по боковому стеклу элегантного автомобиля. Пластиковое стекло треснуло и сотнями осколков-брызг разлетелось по всему салону машины. От удара у Эви заныло натруженное плечо. Гараж тотчас же наполнился оглушающим воем противоугонного устройства. Это было совсем ни к чему. Высокочастотные модуляции сирены резали уши, отчего казалось, что из них вот-вот брызнет кровь.

Потянув тормоз, Эви установила его в нейтральное положение и, вцепившись в руль, принялась откатывать машину. Первоначально она намеревалась лишь сдвинуть автомобиль с крышки люка, но сирена изменила ее планы. Эви пробежала до середины гаража, подталкивая машину вперед по наклонному участку пола, и отпустила ее лишь тогда, когда машина набрала приличную скорость.

«Мадуро» катился прямо на ее собственную тачку. Автомобиль врезался в «Порше», и Эви плашмя бросилась на пол. Взрывное устройство среагировало либо на приближающийся предмет, либо на вибрацию. Взрыв заставил сирену умолкнуть, однако все другие машины в гараже взревели, как по команде. Эви услышала, как рядом с ней о пол ударился кусок разнесенного вдребезги корпуса «Порше» и, со звяканьем и дребезжаньем, закатился в угол. Эви оторвала от пола лицо и тотчас заметила, как буквально в одно мгновение три машины превратились в огромный огненный шар.

В следующее мгновение ожили пожарные краны.

Нет, когда-нибудь она все-таки постарается сдержать свой гнев.

Правда, сегодня она не только загубила чей-то «Мадуро», но и спасла жизнь какому-нибудь несчастному болвану, который по чистой случайности мог оказаться поблизости от ее «Порше».

Теперь ей надо было выскользнуть отсюда как можно незаметнее, прежде чем заявятся пожарные, чтобы бороться с устроенным ею фейерверком. Эви бросилась к люку и, просунув в отверстие указательные пальцы, поддела крышку. Затем она отбросила ее в сторону, прыгнула в темноту и снова захлопнула за собой люк.

В подобной ситуации Манхэттен располагал одним неоспоримым преимуществом: если нужно было добраться из пункта А в пункт Б, то можно было проделать весь путь исключительно под землей. Под Манхэттеном раскинулась такая разветвленная сеть ходов, какая не снилась даже Иерусалиму.

Люк, в который прыгнула Эви, давал возможность доступа к сетям «Кон Эд», «АТиТ», «МаннСата» и сотен других компаний, которые затем стволом тянулись вверх на всю высоту дома. Эви приземлилась на бетонный пол тоннеля и бросилась бегом, стараясь при этом не поскользнуться на заледенелой слизи, устилавшей дно бетонной трубы.

Двадцать пять шестого. Эви бодрствует вот уже около часа. Теперь она со всех ног неслась по коммуникационному тоннелю, пытаясь на бегу еще раз трезво проанализировать ситуацию.

Ясно как божий день, что наемники-афганы не имели специальной подготовки. Их жилеты и то, как они, не глядя, поливали огнем все вокруг, наводило на мысль, что псы были обыкновенными пехотинцами. Или же из спецназа, обученного отражать массированное вооруженное наступление и совершенно незнакомого с точными и молниеносными боевыми операциями.

Хорошо обученные, хорошо оплачиваемые, но, как оказалось, этого недостаточно, если решено с кем-то разделаться. Вот снайпер – совершенно другое дело. Если бы Эви хоть на мгновение перестала передвигаться под наведенным на нее дулом, она давно бы уже отправилась на тот свет. Если бы снайпер действовал в одиночку, ее уже давно бы не было в живых. Не измени она заведенного распорядка и не начни тренировки на полчаса раньше, пока киллер занимал огневую позицию, ее бы уже не было на этом свете. Однако, Эви терпеть не могла все эти «если».

Она оставалась под решеткой, которая, по всей видимости, находилась в метрах трехстах от входа. У себя за спиной Эви услышала приглушенный шум, доносившийся из подземного гаража. Наверно, туда уже подоспели пожарные.

Эви вскарабкалась по лестнице, укрепленной на стенке тоннеля и правой рукой с силой толкнула решетку вверх и в сторону. Слегка поморщилась от боли – давало знать о себе отжимание двухсот пятидесяти килограммов.

Решетку держал укрепленный в бетоне запор, но ржавчина и вода сделали свое дело. Запор все-таки оторвался от стены.

Эви вскарабкалась вверх и оказалась в одном из уголков подвала прямо под зданием, откуда за ней велось наблюдение. Она затеяла опасную игру, но ей ужасно хотелось узнать, кто же пытался убрать ее. Эви аккуратно опустила решетку на место, моля бога, чтобы пожарные и полицейские не услышали стука.

Теперь она находилась в прямоугольном бетонном помещении под соседним домом. Рядом с ней по стенам змеились десятки разноцветных кабелей, исчезая где-то под потолком подвала. Чтобы попасть в цокольный этаж, Эви пришлось нажать на выкрашенную белой эмалью панель над головой.

Панель не имела никаких запоров и поднялась, издав лишь негромкое шипение гидравлики. Эви ползком выбралась наружу и закрыла за собой вход. В подвале было почище, чем в ее доме. Эви со всех сторон окружали чистые, белые панели. За ними пролегали скрытые от глаз коммуникации, провода, трубы отопления и вентиляции. Все это служило начинкой похожего на пещеру помещения, мягко освещенного неяркими флюоресцентными лампами, спрятанными на стыках стен и потолка.

Отыскать лифт отказалось на удивление легко. Это была более современная машина, и поэтому полподвала занимал гигантский тороидальный магнит. Дверь в лифт располагалась в углублении, на расстоянии около двух метров от внешней стенки магнита.

Кнопок вызова не было, поэтому Эви с вопросительной интонацией выкрикнула «Вверх?» в надежде, что лифт приводится в движение голосом. Так оно и оказалось. Над дверью загорелась указывающая вверх стрелка.

Лифт опустился к ней, словно испустив негромкий вздох. Здесь бы не прошли те игры, что Эви вела в шахтах соседнего дома. Никаких кабелей. Никаких шахт в привычном смысле слова.

– Двадцать четвертый, – произнесла она, шагнув в цилиндрическую кабину.

Дзинь. Лифт ее понял. В ответ раздалась фраза, произнесенная с легким британским акцентом: «Едем вверх».

Как только Эви окажется на нужном ей этаже, она тотчас же без всякого труда отыщет ту комнату. Ее приведет туда запах крови.

Эви на мгновение ощутила равное двум «же» ускорение, а затем еще более кратковременное торможение. Двери распахнулись, выпуская Эви в белый, обшитый пластиком коридор. На полу ковер коричневого цвета, пестрый и пятноустойчивый, отчего стены казались еще белее, чем на самом деле.

Эви заметила три телекамеры, нацеленные на три радиальных коридора, сходившихся у дверей лифта. Это обстоятельство не слишком ее обеспокоило. Вряд ли служба безопасности усердствует здесь изо всех сил – то, с какой легкостью Эви оказалась тут, лишнее тому подтверждение. Итак, охрана в доме явно спит на ходу или же слишком увлеклась, наблюдая за хаосом в доме напротив.

Как Эви и предполагала, ей тотчас ударил в нос запах крови. В четвертой по счету квартире, располагавшейся дальше по коридору, дверь была открыта.

Эви подбежала к ней и прислушалась. Тишина. Мелькнула мысль вытащить «Мишков». Пожалуй, не стоит. Это явно ни к чему на виду у камеры.

Эви ногой открыла дверь настежь и попыталась придать себе перед объективом непринужденный, естественный вид, одновременно используя дверь в качестве прикрытия.

В комнате стоял густой запах крови. Значит, она задела этому типу какую-нибудь жизненно важную артерию. Ковер возле стула насквозь пропитался кровью. Крови наверняка вылилось не менее литра. Окно было тоже густо заляпано бурыми пятнами. На полу возле стула валялся бинокль британского образца – «восьмидесятка», и единственным источником света в комнате было слабое зеленоватое свечение, исходившее от окуляров на жидких кристаллах.

Сам же террорист куда-то исчез.

Эви вбежала в комнату, стараясь, однако, не ступать в кровь. Затем проверила все остальные помещения. Квартира была пуста, ни мебели, ни мертвых тел. Трупа нигде не оказалось. Значит, его кто-то убрал. Ведь даже если тот тип и остался в живых, вряд ли он был способен передвигаться самостоятельно. Подняв бинокль, Эви увидела, что в него была вставлена магнитная карточка. Значит, тип, что вел за ней наблюдение, вводил в память прибора какую-то важную для него информацию.

Эви взглянула на ковер у двери. И различила слабый кровавый отпечаток. Человеческий ботинок четырнадцатого размера. Крупная особь, скорее всего, мужчина. Ворс на ковре уже начинал распрямляться. Вряд ли тот, кто оставил этот отпечаток, тащил на себе тело.

Эви почувствовала, как у нее раздуваются ноздри. Она едва различала кровавые отпечатки на пестром коричневом ковровом покрытии пола, но зато ее вел за собой запах. Сгорбившись в три погибели, Эви побежала по коридору, следуя за запахом крови.