"Неисправимый повеса" - читать интересную книгу автора (Энок Сюзанна)

Глава 16

Пемберли бросил на пол уже третий испорченный за это утро галстук.

— Милорд, если бы вы объяснили мне, чего хотите добиться, возможно, я сумел бы помочь вам.

Сент мрачно смотрел на свое отражение в зеркале.

— Если бы я знал, я бы и сам завязал его. Просто что-нибудь более… скучное.

— Скучное? Вы хотите быть плохо одетым, милорд?

— Нет! Просто. Не вызывающе. Пристойно. Что-нибудь, что именуется в словарях «истинный джентльмен».

— А-а. — Камердинер пробормотал что-то себе под нос. Сент прищурил глаза.

— Что ты сказал?

— Я… ничего, милорд. Я… — Он откашлялся, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Сента. — Я только сказал, что если вы намерены выглядеть пристойно, может, вам лучше послать кого-то другого вместо себя.

Камердинер уловил суть.

— Постарайся, Пемберли. Я не жду чуда.

— Хорошо, милорд.

Если бы Сент уже не уверил себя, что кипит от нетерпения привести в действие свой план, он бы подумал, что нервничает. Это, конечно, не имело смысла, потому что он не нервничал никогда.

Когда Сент спускался по лестнице на первый этаж своего дома, то заметил, что боль в лодыжке почти прошла. Однако остальные ушибы и ссадины давали о себе знать, особенно беспокоила неприятная боль где-то под ребрами, которая проходила, по-видимому, только в присутствии Эвелины. Кое-кого действительно следовало бы предостеречь относительно добропорядочных девочек.

— Фаэтон готов? — спросил он Джансена, взяв шляпу и натягивая перчатки.

— Да, милорд, и… все остальное, точно как вы распорядились.

— Хорошо.

Сент вышел через парадную дверь, которую дворецкий распахнул перед ним, и остановился.

— Я рассчитываю вечером вернуться домой. Если меня не будет, можешь считать, что я пропал без вести и нахожусь в опасности.

Дворецкий рассмеялся:

— Хорошо, милорд. В таком случае желаю вам удачи с вашей опасностью.

Сент вздохнул. Было бессмысленно полагать, что кого-то волнует, исчезнет он снова или нет.

— Спасибо.

Он спустился с крыльца и взобрался на высокие козлы фаэтона. Ливрейный грум вскочил на запятки, и маркиз погнал лошадей вперед.

Сотни карет, повозок, лошадей и пешеходов переполняли улицы Мейфэра. Сент считал, что одиннадцать часов утра — вполне подходящее время для визитов, но, оказавшись среди этой медленно передвигающейся неразберихи, он не мог не признать, что лучше бы ему выехать пораньше.

Если она уже ушла, он будет очень расстроен. Он ведь предупредил, что зайдет утром. По его карманным часам, утро будет продолжаться еще целых пятьдесят три минуты. Значит, не все еще потеряно. Лучше бы ей оказаться дома.

К особняку Раддиков Сент прибыл с запасом в тридцать семь минут. Грум остался с лошадьми, а он, взяв из экипажа объемистый сверток, поднялся к парадной двери.

Судя по виду дворецкого, спокойно смотревшего на него, он понятия не имел, кто перед ним.

— Я приехал повидать мисс Раддик.

— Могу я узнать, кто ее спрашивает?

— Сент-Обин.

Профессиональная выдержка изменила дворецкому, у него отвисла челюсть.

— Сент-Обин? Дд… да, милорд. Пп… пожалуйста… ах… подождите здесь, я справлюсь, дома ли мисс Раддик.

Дверь захлопнулась перед самым носом Сента. Очевидно, даже в скромном галстуке в исполнении Пемберли он не выглядел достаточно пристойно, чтобы быть допущенным в холл. При других обстоятельствах он мог бы просто открыть дверь и последовать за дворецким. Сегодня, однако, он решил подождать. Простояв пять минут на портике, он готов был уже изменить свое мнение. Однако, только он потянулся к дверному молотку, дверь снова открылась.

— Пожалуйте, милорд.

Сент проследовал за слугой по коридору в малую гостиную. Судя по количеству горничных и лакеев, у которых внезапно появились дела в холле, новость о его прибытии уже распространилась.

— Лорд Сент-Обин, — провозгласил дворецкий, открывая перед ним дверь, и мгновенно удалился.

Сент прошел в гостиную и тут же остановился. Эвелина сидела на одной из широких зеленых кушеток, втиснутых в уютную комнатку, но она была не одна.

— Мисс Раддик, леди Дэр, мисс Барретт, — произнес маркиз, раскланиваясь с девушками. При этом, однако, он не сводил глаз с Эвелины, пытаясь проанализировать и объяснить тот возбуждающий жар, который заструился по его жилам, как только глаза их встретились.

Значит, она решила переиграть его, пригласив свидетелей. Неплохая стратегия, учитывая, что, если хоть кто-нибудь еще узнает о похищении или о ее последующей неосторожности, он сразу же утратит свою власть над ней. А брат считает ее глупой.

— Лорд Сент-Обин, — сказала Эвелина, не пошевелившись. — Как мило с вашей стороны заглянуть к нам сегодня.

Он улыбнулся.

— Я немного смущен, — произнес он протяжно, ругая ее про себя. Она что, так и не поняла до сих пор, что он понятия не имеет, что значит быть истинным джентльменом? Небольшой намек был бы весьма уместен, так по крайней мере он смог бы попрактиковаться в пристойном поведении, прежде чем рискнуть показаться с этим на публике. — Я надеялся повезти вас сегодня на пикник.

Он поднял сверток, который держал в руке.

— Я привез вам розы.

— Они прекрасны, не правда ли, Эви? — воскликнула мисс Барретт с излишним энтузиазмом.

— Да, действительно. Благодарю вас.

Эвелина знала, что он хотел увидеться с ней наедине. Она также понимала, что он не ограничился бы тем, что просто вручил ей букет роз, пожелал доброго дня и удалился. Однако единственное, что она смогла придумать для своей защиты за короткое время с прошлой ночи до сегодняшнего утра, — это пригласить для беседы своих подруг.

— Мы слышали, вы вынуждены были покинуть город на несколько дней, — сказала Джорджиана, метнув на Эви быстрый взгляд, в котором ясно читалось: «Какого черта он здесь делает?» — Надеюсь, все в порядке?

Маркиз кивнул, прошел вперед и без приглашения уселся на кушетку рядом с Эвелиной.

— Я должен был решить несколько спорных вопросов, — вернулся он к разговору, и его дружеский тон удивил Эвелину, несмотря даже на скрытые намеки. Он никогда не был таким любезным — если на то не было причин.

О, он был невыносим, и, что еще хуже, теперь она знала, какие прекрасные и порочные чувства он мог заставить испытать. По правде говоря… ему, вероятно, приходилось слышать такие комплименты от женщин, которых он постоянно затаскивал в постель, так что у него не было причин менять свое поведение. Эви нахмурилась. Она, конечно, вовсе не ревновала — ей просто жаль было всех этих бедняжек.

Ее подруги были правы: нужно было выбрать другой приют и другой объект для перевоспитания. Кого-то, кто не опустошил бы так ее душу. Но теперь уже слишком поздно что-либо делать. Надо постараться по возможности уменьшить ущерб, который она понесла по собственной глупости.

С опозданием Эви заметила, что все уставились на нее. «Скажи хоть что-нибудь», — приказала она себе.

— Не окажете ли нам любезность остаться с нами на чай?

— Благодарю вас, но нет. Мой грум и фаэтон ждут нас. Он передал ей букет и при этом погладил ее руку. Эвелину охватила нервная дрожь. Она судорожно сглотнула. Люсинда откашлялась.

— Я… и не знала, что вам нравятся пикники, милорд.

— Эвелина сказала, что мне следует больше времени проводить при дневном свете, — ответил он. — Это моя первая попытка. Идемте, мисс Раддик?

О, маркиз был умен. Хоть он и не мог знать о договоре, заключенном тремя девушками, но справедливо предположил, что Эви делилась с подругами тем, в какое смятение приводит ее его неблагородное поведение.

— Я не могу оставить подруг, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал не слишком пронзительно. — Может быть, в другой раз, милорд.

Она встретила взгляд его зеленых глаз и почувствовала, что щеки запылали.

— Сегодня, — прошептал он, склонившись ближе к ее плечу, — или я потрачу это время на то, чтобы отправиться к Принни и завершить нашу сделку.

— Вы этого не сделаете.

Его зубы сверкнули в широкой усмешке.

— Моя кухарка приготовила отличные сандвичи с фазаном, — продолжал он. — Я уверен, что вам они особенно понравятся.

Люсинда и Джорджиана с большим интересом наблюдали за перепалкой, хотя им было слышно далеко не все, что было сказано. Девушки не собирались уходить, пока Эви не подаст им знак, но события этого утра, несомненно, привели их в замешательство. Они видели, что Эвелина тоже в смятении и, более того, сильно взволнована.

— Эви? — Виктор заглянул в комнату. — Лангли сказал мне, что Сент-Обин… А, Сент-Обин, доброе утро.

Даже зная масштаб политических амбиций брата, Эви едва могла поверить своим глазам, когда тот вошел в комнату и протянул руку Сент-Обину. И что еще более удивительно, маркиз встал, чтобы пожать ее.

— Доброе утро. Я пытаюсь похитить вашу сестру на пикник. Боюсь, ее беспокоит, что вы этого не одобрите.

Эвелина задохнулась. Она очень надеялась, что присутствующие отнесут ее растерянность и волнение за счет поведения Виктора, а не слов маркиза. Сент, судя по всему, был совершенно уверен, что теперь он устанавливает правила. И считал своим долгом постоянно напоминать ей об этом, будь он проклят.

Судя по напряженному выражению лица Виктора, он не одобрял ни присутствия Сента, ни его предложения. С другой стороны, он стремился познакомиться с Веллингтоном с момента своего возвращения из Индии, а потому должен был испытывать благодарность маркизу за то, что тот организовал это знакомство.

— Думаю, что могу на один день отпустить Эви, — неторопливо сказал брат, — но с надлежащим сопровождением, разумеется.

Ну конечно. Сент не сможет сказать ничего компрометирующего при ее служанке. Ей следовало бы додуматься до этого. Черт! Ей действительно стоит поработать над собой, чтобы стать изворотливее.

Сент тоже, кажется, понял, что возможность беседы, как и еще кое-чего наедине, безвозвратно исчезает.

— Я взял с собой грума.

Виктор покачал головой.

— Я благодарен вам за прошлый вечер, Сент-Обин, но я не безрассуден. Я отпущу сестру только в сопровождении служанки.

— Ну что ж, прекрасно.

Итак, ему не удалось совсем обыграть ее, но он близок к этому. И они все еще находятся в гостиной ее собственного дома, в присутствии еще троих людей. И если она воспротивится, то Виктор обозлится, что будет грозить новыми неприятностями, а Сент сможет успешно осуществить свою угрозу разделаться с сиротским приютом раз и навсегда. Люсинда и Джорджи, очевидно, поняли, кто победил, поскольку обе встали.

— Как бы там ни было, мне пора уходить, — сказала Люсинда для приличия. — Джорджи, ты все еще хочешь посмотреть новые кружева у Такера?

— Да.

Виконтесса поцеловала Эви в щеку.

— Ты в порядке? — прошептала она ей на ухо.

Эви кивнула.

— Я просто не ожидала, что он изменится так скоро, — сымпровизировала она. Люсинда сжала ей руку.

— Увидимся завтра на концерте Лидии Баруэлл, да?

— На самом деле, — прервал Виктор, провожая их к двери, — Эви должна присутствовать завтра на политическом чаепитии у нашей тетушки Хаутон.

— Тогда увидимся завтра вечером.

— Конечно. Я ни за что не пропущу.

— Не пропустишь что? — спросил Сент, когда Виктор вышел из комнаты проводить девушек.

— «Как вам это понравится» в театре «Друри-Лейн», — ответила она.

— Интересное название.

Эви ждала, что он скажет еще что-нибудь, но он только поднял одну бровь.

— Позови свою служанку, Эвелина, — добавил он, помолчав. — Не будем попусту тратить время, хорошо?

Внезапно ее словно опалило жаром. Судя по всему, он пока не собирался разглашать ее секреты, но она не сомневалась, что все это благородное поведение было лишь маской в какой-то его новой игре.

— Вы можете обмануть их, — тихо сказала она ему через плечо, — но вам не одурачить меня.

— Мне нет нужды тебя дурачить, — ответил он тем же тихим голосом. — Ты принадлежишь мне, не забыла?

Поднимаясь по лестнице, чтобы взять перчатки и позвать Салли, Эви уже в который раз обдумывала все положительные и отрицательные стороны побега из дома. Раньше она хотела сбежать из-за Виктора и его безапелляционных рассуждений о том, как он хорошо разбирается в политике, тогда как ей это никогда не удастся. Теперь же ей хотелось сбежать, чтобы защитить брата. Однако если она исчезнет, никто не сможет удержать Сента от разрушения приюта — и того, что еще осталось от ее репутации.

Снова спустившись вместе с Салли по лестнице, она нашла Сента и своего брата в холле. У обоих был такой вид, будто они с большим удовольствием предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте. Если бы она не была так взволнована, ее бы это позабавило.

— Ну ладно, милорд, идем? — сказала Эви, решив действовать так, словно ей уже заранее известны все его намерения и, что бы ни сказал или ни сделал, он не сможет удивить ее.

— Идем. Раддик.

— Сент-Обин. Я жду ее назад к четырем часам.

Виктор действительно был благодарен Сенту за знакомство с Веллингтоном, если разрешил ему четыре часа провести с Эви. Маркиз выжидательно смотрел на нее, так что она только кивнула и двинулась за ним, захватив шляпку и зонтик.

Сент взял ее затянутую в перчатку ладонь, продел себе под руку, и так они спустились с парадного крыльца на короткую подъездную аллею.

— Если я помогу Виктору на выборах в парламент, он дарует мне разрешение приходить к тебе в постель на всю ночь когда захочу? — прошептал он.

«Очень может быть». Она чуть было не сказала это вслух, но, слава Богу, здравый смысл взял верх над языком прежде, чем она успела открыть рот.

— Мы с Салли не поместимся в вашем фаэтоне, — вместо этого сказала она.

— Поместитесь.

— Нет, не поместимся, — ответила она, не в силах сдержать легкой улыбки при виде его хмурого лица. — Там ведь еще и грум. И вы не можете отпустить его, потому что Салли боится лошадей.

Это было далеко от истины, но девушка, очевидно, поняла, какую роль ей следует играть, потому что бочком попятилась от горячей вороной упряжки.

Слово, которое Сент пробормотал себе под нос, ни в малейшей степени нельзя было назвать учтивым, как и взгляд, который он послал Салли.

— Хорошо. Мы пойдем пешком.

— Пешком?

— Да, пешком. Фелтон, отправь экипаж домой.

— Слушаюсь, милорд.

Сент подошел к фаэтону и вытащил большую корзину для пикника. Повесив ее на локоть, он вернулся к Эви.

— Что вы еще придумали, чтобы задержать нас?

— Думаю, теперь все в порядке.

— Отлично. Идем.

Он снова предложил ей руку, и, слегка поколебавшись, она оперлась на нее. В присутствии сопровождающего это было вполне приемлемо, и где-то в глубине души она признавала, что ей нравится прикасаться к нему. И даже очень.

— Вы действительно никогда прежде не бывали на пикнике? — спросила она.

— В присутствии охраны, в окружении публики и с сандвичами в корзинке — никогда.

— Тогда как… — Она остановилась. — Не важно. Я не хочу знать.

— Нет, вы хотите, — возразил он, взглянув на нее. — Просто считаете себя слишком добродетельной, чтобы спрашивать.

— Это вы считаете, что должны быть достаточно порочным, чтобы шокировать всех каждым своим высказыванием. Вы еще не устали от этого?

— Мы снова пытаемся переделать меня, или это всего лишь наказание за мое обычное скверное поведение?

Эвелина вздохнула.

— Вы так ничему и не научились? — прошептала она так, чтобы шедшая в нескольких футах позади них Салли не могла расслышать.

— Я очень многому научился. Я узнал, что ты любишь заковывать мужчин в кандалы и целовать их, когда считаешь себя хозяйкой положения и можешь диктовать условия. Я узнал…

— Это не так! — огрызнулась она, и лицо ее запылало.

— Нет? Тебе понравилось заниматься со мной любовью, Эвелина. Я это знаю. — Он приподнял корзину, оценивая ее вес. — Тебе приходилось общаться с кем-либо еще подобным образом?

— Нет.

— Я так не думаю.

— Однако вы, милорд, очевидно… прежде общались со многими женщинами. Не могу понять, почему вы продолжаете изводить меня из-за моей оплошности… в поведении.

Он сдержанно рассмеялся, и его гортанный смех прозвучал так обольстительно, что несколько встречных женщин обернулись, чтобы взглянуть на него, а затем захихикали между собой.

— Дорогая, ты говорила, что хочешь превратить меня в джентльмена. Разве я не имею такого же права попытаться превратить тебя в распутницу?

— Это обесчестило бы меня, Сент, — сказала она, стараясь не забывать свою стратегию — не позволять себе возмущаться, что бы он ни сказал. Честность непременно должна сработать, во всяком случае, прежде это удавалось. — а я не хочу, чтобы так случилось.

— Это обесчестило бы тебя только в том случае, если бы стало известно кому-нибудь еще. Все, что нам нужно, — это соблюдать осторожность. Я могу сделать наше совместное времяпрепровождение платой за то, что буду держать твои маленькие проделки в секрете. Ну так как?

— Думаю, вы способны на это. Но не стоит постоянно напоминать мне, как ужасно вы могли бы со мной обойтись.

На этот раз он расхохотался. Впервые в жизни Эвелина услышала его искренний смех, и это заставило затрепетать ее сердце. Господи! Если бы Сент не был таким ужасным, она бы могла им всерьез увлечься.

— Что вас так развеселило? — спросила она, напоминая себе, что, хотя он и может иногда быть таким обаятельным и желанным, он все еще шантажирует ее.

Он близко склонился к ее уху и прошептал:

— Я уже соблазнил тебя, любовь моя. И думаю, что нравлюсь тебе именно потому, что я так ужасен.

Этот жест напомнил Эвелине о том вечере, с которого начался весь этот хаос, когда она застала Сента шепчущим сомнительные комплименты на ухо леди Гладстон. Только теперь Эвелина сама была предметом его скандальных ухаживаний. И она охотно принимала их, как и тот жар, и желание, которые он пробуждал.

— Возможно, так и есть, — согласилась девушка, заметив, что леди Трент едва не налетела на фонарный столб, заглядевшись на то, как благонравная Эви Раддик прогуливается по улице рука об руку с маркизом де Сент-Обином. — Но может быть, вы нравились бы мне гораздо больше, если бы были чуть любезнее.

Сент снова приподнял корзину, когда они достигли западной границы Гайд-парка. «Любезнее».

— Я пригласил вас на пикник, — ответил он. — Думаю, это очень «любезно» с моей стороны.

Эви усмехнулась, слегка склонившись к его плечу.

— Да, если не обращать внимания на то, что вы угрожали приюту, если я откажусь.

— А разве вы бы пошли, если бы не это?

В его устах этот вопрос прозвучал несерьезно и наивно. Но Эвелина должна сказать ему правду. Она всегда была честна с ним.

— Я не знаю, — медленно ответила она. — Я… я знаю, вы сказали, что не станете заявлять на меня, но я…

— Вы хотели, чтобы я дал слово оставить приют в покое, — закончил он, возбужденный теплотой ее ладони. — Да?

При своей убежденности она никогда не согласится на близость с ним, если он не даст ей это слово. А если он даст, она будет ожидать, что он его сдержит. Сент глубоко вздохнул. Он целых шесть лет ждал возможности избавиться от этого места. Сможет подождать и еще немного, пока не освободится от желания к ней.

Он согласно кивнул.

— Тогда я даю вам мое слово. У вас… четыре недели, чтобы убедить меня не трогать сиротский приют «Заря надежды». Но предупреждаю, это будет нелегко.

По выражению ее лица было видно, что теперь, когда Сент наконец согласился, она не знала, что делать дальше. Это его устраивало. Он только что получил четыре недели на то, чтобы понять, почему она так завладела им, удовлетворить свое мучительное желание и порвать с ней все отношения. Если он не захочет, то это сделает она, потому что через четыре недели сиротский приют «Заря надежды» раз и навсегда станет частью нового парка принца Уэльского.

— Здесь очень мило, — сказала Эвелина, замедляя шаг возле группы старых дубов.

Сент посмотрел на оживленную проезжую дорогу всего в пятидесяти футах от них, на столь же многолюдную пешеходную тропу с противоположной стороны и вздохнул.

— Слишком много свидетелей, — сказал он, увлекая ее в глубь парка.

Она освободилась от его руки.

— Это ведь завтрак, разве нет? Что за беда, если кто-то нас увидит?

«Потому что на десерт я хотел бы получить тебя».

— Здесь? — сказал он с сомнением. — Посреди всего этого?

— Здесь очень приятно и мило.

— Но здесь я не смогу целовать вас, без того чтобы не опозорить, а насколько я помню, именно этого вы и опасаетесь.

Слишком громко рассмеявшись, Эви снова взяла его под руку.

— Успокойтесь, — тихо сказала она. — Говорить об этом также грешно, как и делать.

— Но далеко не так приятно.

Начиная подумывать, уж не попал ли он в чей-то ночной кошмар, Сент смягчился.

— Вы просите слишком многого, знаете ли.

Она улыбнулась ему:

— Это не так трудно, когда к этому привыкнешь. Вы захватили покрывало?

Он поставил тяжелую корзину на траву.

— Не знаю. Я просто распорядился упаковать все, что нужно для пикника.

— Тогда давайте посмотрим.

Эвелина, похоже, забавлялась. Поскольку от хорошего настроения у нее засияли глаза, а на щеках появились крошечные ямочки, он смог это вынести.

В корзине нашлось покрывало, голубое, аккуратно сложенное. Сент взял его из рук Эвелины и, расправив, расстелил на холодной траве.

— Что теперь?

— Поставьте посередине корзину, и мы сядем. Сент большим пальцем указал на служанку.

— А кандалы благопристойности? Куда отправится она? Легкий румянец окрасил щеки Эвелины при его словах, чего он и ожидал. Ему нравилось, как она краснеет. Она казалась при этом такой… невинной.

— Салли сядет в уголке, — распорядилась Эви, пока он ставил корзину. Она опустилась на колени рядом с ним, зеленое муслиновое платье свободными складками легло вокруг.

Сент какое-то время смотрел на нее, на пышную великолепную копну золотистых волос на голове, на плавный изгиб шеи, когда она заглянула в корзину и вытащила оттуда бутылку вина, на длинные загнутые ресницы. Он судорожно сглотнул. Боже милостивый, он снова хотел ее, хотел спустить платье с ее плеч и расцеловать каждый дюйм гладкой нежной кожи.

Она подняла на него взгляд.

— Вы собираетесь садиться?

Он сел, вытянув перед собой ноги. Что он тут делает с этой богиней добродетели? И что она делает с ним?

— Что-то вы совсем притихли, — сказала она, протягивая ему бутылку вина. — Вот прекрасное каберне.

— Оно хорошо пойдете фазаном. — Сент полез в карман. — У меня есть фляжка, если вы предпочитаете джин.

— Вино отличное. — Вытащив два бокала из корзины, она приподнялась и наклонилась к нему. — Теперь наливайте.

Он встряхнулся. Дьявольщина, он ведет себя как неотесанный деревенский дурак. Маркиз де Сент-Обин не мечтает о женщинах в постели. Ловким движением он откупорил бутылку.

— Каберне вкуснее всего на обнаженной коже, — растягивая слова, произнес он, — но поскольку это не обсуждается, думаю, подойдут и бокалы.

Хрустальные бокалы слегка дрожали в ее руках, когда он разливал вино.

— Вы… выбрали прекрасный день для нашей прогулки, — решительно сказала она.

— Теперь поговорим о погоде?

Сент поставил бутылку на траву и взял один из бокалов из ее рук, погладив при этом пальцы. Казалось, ему было совершенно необходимо прикасаться к ней каждую минуту.

— Погода — всегда безопасная тема.

Сент отхлебнул глоток вина, глядя на Эви поверх бокала.

— «Безопасная тема». Прелестно. Она прищурила глаза.

— Нет. Это глупо.

Очевидно, он сказал что-то не то. Вести себя пристойно оказалось гораздо труднее, чем он мог вообразить.

— Нет, правда. Все это внове для меня. Обычно на пикнике я снимаю одежду. Есть еще «безопасные» темы?

Она снова взглянула на него с подозрением.

— Погода — самая безопасная, потому что каждый может высказаться на эту тему. Мода — спорный вопрос, если только не сетовать на новый упадок стилей и декаданс, и…

— Декаданс. Мне нравится декаданс.

Эвелина улыбнулась:

— Я знаю. И по той же причине при старшем поколении безопасно ругать вальс. Кроме того, никто не любит Бонапарта, а всех американцев считают неотесанными.

— Значит, безопаснее всего — ничего не любить.

Она помедлила мгновение, отхлебнув слишком большой глоток вина.

— И ничего не одобрять, и ничего не делать.

— Вот это да, Эвелина. Я и не знал, что вы так циничны.

Он склонил голову, пытаясь разобрать выражение ее лица.

— Но ведь это не так, правда? Это всего лишь то, что вы говорите политическим безумцам, случайно выбранным вашим братом. Потому что вы, моя дорогая, гораздо интереснее, чем тупое создание, которое вы изобразили.

К его удивлению, ее глаза наполнились слезами. Он хотел извиниться, если и на этот раз сказал что-то не так, но слова замерли у него на губах. Некоторые неудобные изменения начали происходить в нижней части его тела. Он ощутил некую тесноту…

— Лорд Сент-Обин, только что я услышала от вас самые приятные слова.

Он полез в корзину, чтобы скрыть неожиданное смущение.

— Как непривычно для меня, — пробормотал он, доставая сандвич. — С фазаном?