"Добродетель и соблазн" - читать интересную книгу автора (Джонсон Сьюзен)

Глава 9

Татьяна ехала домой словно в блаженном дурмане. Машинально она ласково отвечала на лепет дочери, но, казалось, не видела людей своего сопровождения, как рассказывали ее егеря по возвращении в поместье. В тот вечер это стало главной темой разговоров челяди за ужином.

Задумчивость Ставра на обратном пути, как и следовало ожидать, была замечена его людьми. Княгиня произвела на их командира ошеломляющее впечатление. И если он предпочел хранить свои мысли при себе, это было его право. Но когда они приблизились к конюшням, Ставр заявил:

– Я отъеду сегодня вечером. А вы, ребята, продолжайте развлекаться без меня.

Они воспротивились. Нельзя допустить, чтобы он подвергал себя опасности из-за какой-то юбки, как бы ею ни увлекся.

– Если ты поедешь в имение Шуйских, тебе потребуется эскорт, – заявил его лейтенант Дмитрий.

– И причем немалый, – грубовато добавил другой. – Ее егеря наверняка уже рассказывают небылицы о твоем свидании.

– Простите. Но я еду один, – заявил Ставр твердо.

– Если бы у нее не было целой армии челяди, а Шуйский не слыл дьявольским отродьем, может, и не страшно бы отправиться туда одному. Но поскольку…

– Ее дворня ей верна, – прервал его Ставр, нахмурив брови. – Шуйский в Москве, и вообще я не намерен ни с кем обсуждать эту тему.

– В Москве или нет, у него есть шпионы повсюду, – вступил другой дружинник, не обращая внимания на суровый вид Ставра.

– Наплевать.

Сказано это было таким тоном, что дальнейшие пререкания прекратились. Хотя в ударных кавалерийских дружинах и царило равенство и братство, последнее слово всегда оставалось за командиром. А потому они кивнули в знак согласия, пожелали ему удачи, сопроводив все это непристойными, а порой и просто похабными комментариями.

Краска, залившая лицо Ставра, проступила сквозь загар.

Дружинники были шокированы – их командир влюбился.

И хотя бравые молодцы и пожелали ему удачи с бабой, они были не настолько безрассудными, чтобы отдать его на милость госпоже фортуне, когда в деле замешан сам князь Шуйский. А потому когда в тот вечер Ставр отправился к Татьяне, небольшой отряд его дружинников последовал за ним – на предусмотрительно большом расстоянии.

Но за первым же поворотом Ставр обнаружил их, выскочил из тени деревьев и остановил отряд.

– Вас следовало бы отстегать кнутом, – пробормотал он, хотя в свете луны не видно было недовольства на его лице. – Вы не подчинились приказу.

– Ты нам нужен для крымской кампании, – возразил Дмитрий. – Кто лучше тебя знает дороги в днепровских болотах?

Ставр поначалу не отвечал, взвешивая их резоны и свои эгоистические мотивы.

– Ладно, поезжайте за мной, если вам так хочется, – сдался он наконец. – Но вам придется дожидаться меня у северной границы ее земель. Если я не вернусь на рассвете, с первым криком петуха, вы можете поехать мне на выручку. Но не раньше того.

– Если ее муж там, к рассвету ты уже будешь мертв.

– Его там нет. И не будет. Супружеские покои не для него.

Ответ Ставра был встречен недовольным ропотом, но он продолжил путь и распрощался со своими людьми у северной окраины владений княгини.

Подъехав к большому дому, граф оставил коня у задней калитки палисадника и осторожно двинулся по хорошо утоптанной дорожке к главному входу. Хотя он не думал, что княгиня нуждалась в охране, она вполне могла держать ночного сторожа. Стояла полная луна. Однако он без приключений добрался до подножия небольшого пригорка, на котором стоял дом, и принялся разглядывать широко раскинувшееся бревенчатое сооружение. Вдоль фасада первого этажа протянулась веранда с крыльцом, второй этаж украшали два декоративных балкона. За окнами одного из них мерцал слабый свет.

Может, она еще не спит?

Взбежав на горку, он остановился в тени крыльца, размышляя, как лучше добраться до освещенного окна. Стойки крыльца были украшены глубокой резьбой, представляя собой отличную опору для ног, и он не замедлил вскарабкаться на перила балкона, осторожно спустился на пол, подошел к стрельчатому окну и заглянул в него.

Лучина на стене слабо освещала детскую. Зоя спала в колыбельке, которую он подарил Татьяне. Ей, по-видимому, понравился его подарок, подумал он с улыбкой, ну а если повезет, то придется по душе и он сам. Няньки спали глубоким сном, каждая в своем углу у стенного шкафа. Это детская, значит, прелестная Татьяна должна быть где-то рядом, удовлетворенно подумал он.

Он тут же перепрыгнул на соседний балкон, чуть пошатнулся на перилах, однако тут же обрел равновесие и спустился на пол. В полной тишине приблизился к темному окну и заглянул в него. Серебристый свет луны растекался по полу, размывая тени, отражаясь от белого покрывала на постели, на которой спала княгиня. Одна. Ни служанки или бабушки, ни болонки, ни мужа.

Он улыбнулся.

Бросив взгляд на луну, он прикинул, сколько времени было в его распоряжении, открыл окно и тихо шагнул в комнату. Снял болтавшийся за спиной мушкет и прислонил его к стене, стянул с рук перчатки, швырнул их на расписной сундук и направился к постели.

Ей снился чудный сон, в котором главным героем был прекрасный гетман. Поэтому когда, открыв глаза, она его увидела, то не слишком удивилась.

Его светлые волосы блестели в таинственном свете луны, сверкнула белозубая улыбка.

– Вы переоделись. На вас рубашка… – В ее сне на нем была красная рубашка.

– Зато вы прежняя – прелестная, словно ангел.

Она было пискнула, но Ставр быстро прикрыл ей рот рукой. Прижав палец к губам, он медленно убрал свою руку.

Она села на постели с широко раскрытыми испуганными глазами, затем откинулась назад, как будто чуть большее расстояние между ними могло бы спасти ее.

– Вам нельзя быть здесь, – вся трепещущая, прошептала она.

– Меня не видели. Никто не знает, что я здесь.

– Они могут узнать! – возразила она, взглянув на дверь, на окно и осознав вдруг, что на ней только ночная рубашка, поспешно подтянула простыню до подбородка.

Ее стыдливость завораживала, учитывая близость, достигнутую ими днем. Неужели она все забыла?

– Я скучал по вас, – прошептал он. – Мне захотелось увидеть вас снова.

– А вы мне снились, я никак не думала, что вы окажетесь здесь наяву. – Шок еще не прошел, она слушала вполуха. – Но вам нельзя находиться здесь. Правда, нельзя.

– Я ненадолго. – Он присел на край постели. Он вовсе не собирался уходить.

Она отодвинулась еще немного, пока не уперлась в изголовье кровати.

– Нет… нет… Это невозможно! Слуги могут услышать!

– Они все спят. И малышка тоже. Вам ничто не угрожает. – Он говорил тихим, успокаивающим голосом, стараясь не делать неожиданных движений. – Я ненадолго, – повторил он, все его чувства были в смятении, заставившем его забыть обо всем, кроме жадного желания, которое и пригнало его сюда ночью. И продолжало удерживать здесь вопреки ее воле. – Я тут кое-что принес вам, – добавил он, словно вспомнив, что, чтобы соблазнить женщину, требовалась галантность, хотя прежде, в недавнем прошлом, подобные любезности считались просто вежливостью. Но сейчас то, что он чувствовал к этой очаровательной молодой женщине, было далеко от привычных чувств.

Он вытащил из кошелька на поясе золотую цепочку и протянул ей. На изделии филигранной работы висел кроваво-красный рубин в золотой оправе.

– Это из дальних краев за горными перевалами, из сказочной Индии.

– А вы там бывали?

Она вроде странной, редкой птички, подумал он. Обычно женщины принимают подарки с улыбками и рассыпаются в благодарностях.

– Не совсем. Однажды я почти добрался до Индии. Но горные перевалы были еще покрыты снегом, и нам пришлось повернуть обратно.

– Вы не должны делать мне подарки.

– Друзьям это дозволено.

– А вы друг?

– Ну конечно. У вас ведь есть рубины, я полагаю?

– Нет.

– Тогда позвольте мне, – пробормотал он, наклоняясь вперед, чтобы накинуть ей цепочку через голову. – Это в знак дружбы, – прошептал он, склонился и запечатлел нежный поцелуй. – В знак благодарности за ту радость, что вы дарите мне, – добавил он, и его слова обдали теплом ее губы.

Она попыталась оттолкнуть его, упершись горячими со сна руками в его грудь.

Он не пошевельнулся, ей было не справиться с ним. Еще мгновение он сопротивлялся, прежде чем отступить.

– Ну пожалуйста, Ставр. – В лунном свете ее глаза казались огромными. – Вы должны уйти.

– А если я скажу «нет»?

– Это больше не мой дом. Он принадлежит ему, и я смертельно боюсь. Вам нельзя находиться здесь.

В ее голосе он услышал затаенную тоску и желание, даже если она сама не сознавала этого.

– Если я уйду сейчас, вы должны обещать мне, что приедете ко мне завтра.

– Я не могу. Разве вы не видите, это невозможно – даже если бы мы не боялись скандала. Что, если слух дойдет до Москвы?

Он с облегчением заметил, что ее аргументы не имели ничего общего с ее чувствами, а лишь с несообразностью ситуации, с приличиями и страхом перед мужем. Что ж, опасения вполне резонны.

– А если бы я сумел сделать так, что никто не узнает, что мы были… друзьями, – сказал он, причем его мягкий нажим на слове «друзья» вызвал краску на ее щеках, – и смог бы гарантировать, что ваш муж никогда и ничего не узнает, вы бы согласились встретиться со мной снова?

Она опустила глаза, избегая его взгляда, а голос, когда она заговорила, был едва слышен.

– Вы не можете гарантировать это.

Он взял пальцами за кончик подбородка и поднял ее лицо.

– У меня есть летний домик, укрытый в лесу неподалеку отсюда. Вы с Зоей могли бы приехать туда, и мы будем там одни. Мои люди будут охранять нас. Я поставлю дозоры на границах вашего поместья и на московской дороге. При первом сигнале о появлении гонца из Москвы в пределах двадцати верст отсюда я доставлю вас домой. Вашей челяди можно доверять. – Он улыбнулся. – Что вы скажете на это? Я ничего не забыл?

Она прикусила губу и тяжко вздохнула.

– Вашими устами да мед пить. Но…

– Я оборудую там детскую комнатку для Зои, – добавил он, предупреждая ее возражения. – Игрушки, кроватку, подушки. Если захотите, приставлю своих нянек.

– Которым можно доверять?

Как может самый банальный вопрос прозвучать безошибочным сигналом триумфа?

– Это будут самые надежные няньки. Сколько нужно – две, три, больше?

– Я не знаю. – Ее раздирали сомнения, причем явно не по поводу требуемого количества нянек.

– Я обо всем позабочусь, – поспешил заверить он. Для человека, который годами воевал вдали от дома, няньки не были серьезной проблемой. – Я приеду за вами завтра утром. Ровно в десять я буду у садовых ворот. – Он бы предпочел сказать – с восходом солнца, но сдержался. Она была согласна. Все остальное бледнело и теряло всякое значение по сравнению с этой чудесной договоренностью.

– А что я скажу моей челяди?

«Я сам поговорю с ними, – хотелось ему сказать. – Я скажу им, что я смогу заставить вас улыбаться и смеяться и забыть о вашем муже в Москве».

– Расскажите им обо всем, – просто сказал он. – Они же любят вас.

– Я не смогу оставаться долго.

– Столько, сколько пожелаете.

– Ах, если бы вы смогли дать мне то, чего мне так хочется!

– Дайте мне попытаться, – произнес он очень нежно. Улыбка вдруг осветила ее лицо.

– Значит, завтра в десять?

Он усмехнулся.

– В десять. – Он встал с края кровати, поскольку стоило ему задержаться еще на миг и поддаться улыбающемуся ему искушению, это могло поставить под угрозу их лесные каникулы.

Он склонился в грациозном поклоне, легким движением сдвинув в сторону украшенные черненым серебром ножны с кинжалом. А когда выпрямился и движением головы откинул волосы назад, она увидела изумрудный кабошон, раскачивавшийся на левом ухе.

– К вашим услугам, сударыня.

– Вы верите в Бога?

Вопрос оказался неожиданным, но он честно ответил:

– Иногда. – Затем улыбнулся и добавил: – Особенно сейчас.

– Тогда иди с Богом, – сказала она мягко. Он склонил голову.

– Да пребудет также и с вами его благословение, моя госпожа.

Когда он вышел, она села на постели и задалась вопросом: а стоит ли рисковать жизнью ради того короткого, мимолетного счастья, которое он сможет дать ей?

И поразилась тому, с какой легкостью пришел ответ.