"Последний курорт" - читать интересную книгу автора (Льюис Сьюзен)

Глава 26

В Нью-Йорке царила волшебная предрождественская атмосфера. Санта-Клаусы всех видов и национальностей заполонили оживленные тротуары. Они звонили в свои колокольчики и выкрикивали рождественские поздравления; мокрые снежинки блестели в их пышных бородах.

Витрины магазинов, офисы, отели сверкали разноцветными огнями, напоминая подарки в красивой упаковке. Огромные елки, украшенные яркими серебристыми шарами и блестящими белыми пышными хлопьями, изображавшими снег, величественно возвышались во всех местах, где наблюдалось скопление народа. С ночного неба падали холодные капли дождя, и резкий ветер разносил их над многолюдными, шумными улицами.

Пенни много времени провела в универмаге «Блуминдейл», разглядывая изделия индейских ремесленников. Почему-то она считала, что Дэвиду могут нравиться такие вещи. Ей и самой понравилась одна вещица, и Пенни уже в третий раз возвращалась к ней с твердым намерением сделать наконец покупку, но снова отошла от прилавка с пустыми руками, решив, что покупать подарок Дэвиду до его звонка — это плохая примета. Она окончательно отказалась от этого намерения.

Ее визит подходил к концу. Интервью с Люком Плезансом уже записано на пленку, все запланированные встречи состоялись, контакты, которые Пенни намеревалась установить, были налажены. Поездка оказалась успешной и все же слишком утомила ее.

Сейчас, пытаясь поймать такси, чтобы вернуться в отель. Пенни чувствовала себя такой больной, слабой и напуганной, что предпраздничная атмосфера казалась ей жестокой насмешкой над ее болью.

Ветер обжигал Пенни кожу, щеки ее были холодны как лед, руки и ноги закоченели. Она стояла на улице всего несколько минут, но уже промерзла до костей. Мигающие неоновые огни расплывались пятнами перед глазами, шум транспорта звучал в ушах раскатами грома, крыши низких зданий начали медленно кружиться… Из-за угла выехало такси. Пенни попыталась поднять руку, но не смогла даже пошевелить ею. Капли дождя, перемешанные со слезами, стекали с ее носа и подбородка на шею и ледяными струйками просачивались за воротник.

Пенни смутно ощущала, как внутренний голос приказывает ей собраться с силами и во что бы то ни стало добраться до отеля. Она попыталась собраться, побороть расслабляющие приступы тошноты и апатии, но ее движения, образуя единый ритм с давкой, сутолокой и шумом, закружили Пенни в каком-то медленном водовороте.

— Вы в порядке, мадам?

Пенни повернула голову и увидела, как два лица Санта-Клауса сливаются в одно.

— Да, — услышала она свой голос, приглушенный странным звоном в голове.

— Садитесь. — Санта-Клаус улыбнулся и распахнул дверцу стоявшего рядом автомобиля.

Пенни посмотрела на машину и закрыла глаза.

— Разве вам не нужно такси?

— Спасибо, — хриплым голосом промолвила Пенни.

Как только она начала забираться в машину, густая пелена будто слетела с ее глаз, и все снова предстало в четком свете.

— Счастливого Рождества, — с улыбкой пожелала она Санта-Клаусу.

— И вам тоже, мадам! — весело воскликнул тот. — Куда едем?

Пенни произнесла название своего отеля, Санта-Клаус тут же передал его водителю такси и на прощание помахал Пенни рукой.

Через несколько минут Пенни уже была в своем номере, где, усевшись на пол и прислонившись спиной к стене, горько разрыдалась. Никаких сообщений от Дэвида до сих пор не было, и такое положение вещей становилось уже просто невыносимым. Силы Пенни были на пределе, но мысли продолжали лихорадочно метаться в голове. Никогда еще она не чувствовала себя так плохо, даже в самые мрачные, самые ужасные моменты своей жизни. Казалось, что кто-то другой завладел ее телом и теперь пытается вытолкнуть из него.

Молчание Дэвида временами до того пугало ее, что Пенни казалось, будто от страха у нее останавливается дыхание. Она понимала, что в этом состоянии долго не продержится, — как бы она ни любила Дэвида, как бы сильно ни ждала его звонка, бессмысленно было так истязать себя. И сейчас Пенни хотела только одного — уехать домой.

На следующий день после обеда за ней пришла машина, чтобы отвезти в аэропорт Кеннеди. К счастью, рейс не задержали. Как только Пенни оказалась на борту самолета, все тревоги ее вмиг пропали, и она проспала весь полет до Франции.

Последние два дня Пенни чувствовала признаки простуды, но стоило ей выйти из самолета на прозрачный морозный и солнечный воздух Ривьеры, болезненное состояние исчезло, а с души как будто спала свинцовая тяжесть. Сейчас она была дома, в привычной для себя обстановке, и думала только о том, что еще многое надо успеть за две недели, оставшиеся до Рождества.

Взяв такси. Пенни отправилась прямо в редакцию, где ее встретили так, как обычно встречают героев, вернувшихся с трудного задания. Рут открыла шампанское, но, хотя Пенни изо всех сил старалась поддержать веселье, от шампанского ее стало подташнивать, а шум так сильно отдавался в голове, что, казалось, череп вот-вот расколется. Пенни не задавала вопросов о Дэвиде и Пьере: закрытая дверь их кабинета сообщила ей все, что она хотела знать. Никто из них так и не вернулся, а ведь прошло уже две недели… Две недели, в течение которых она не находила себе места, терзаясь мыслями о том, что могло случиться с Дэвидом и где он находится. Пенни не могла заставить себя поверить, что Дэвид ушел от нее и даже не позвонил, как и не могла найти причину, по которой он не сделал этого.

Время тянулось медленно. Несколько раз Пенни испытывала головокружение и приступы тошноты, но они быстро проходили, а так как Пенни всегда неважно переносила воздушные путешествия, она, естественно, объясняла себе эти приступы последствиями перелета и разницей во времени. Мариель отсутствовала — она брала у кого-то интервью, и сегодня в редакции ее уже не ждали, — а Рут прекрасно управлялась со всеми делами. Честно говоря. Пенни в редакции и делать-то особо было нечего. Но она до конца дня оставалась за своим столом, работая над интервью с Люком Плезатеом и сравнивая информацию, которую собрала в Нью-Йорке у редакторов и журналистов. В шесть часов она позвонила Сильвии; незнакомый голос ответил, что Сильвия будет на работе только после Нового года. Тогда Пенни позвонила ей домой, но и здесь ее постигло разочарование: автоответчик равнодушно сообщил, что в данный момент никого нет дома.

От этого можно было просто сойти с ума. И как они ухитрились все вот так разом пропасть и скрыть от нее свое местонахождение? Пенни быстро собрала бумаги и попросила Рут отвезти ее домой. По дороге Пенни поинтересовалась, знает ли Рут, где Сильвия, но оказалось, что Сильвия уже больше недели не давала о себе знать, и Рут понятия не имела, где она находится.

— Может, остановимся у аптеки и ты купишь какие-нибудь лекарства? — предложила Рут, пока они медленно двигались по бульвару Карно в сторону Ле-Канна.

— У меня все есть дома. — Пенни взглядом поблагодарила подругу и снова перевела глаза на красочные рождественские огни, удивляясь, почему так остро чувствует себя отрешенной от всего мира, этакой снежинкой, которая летит и в любой момент может растаять.

— Тогда, может, купишь еды?

— Нет, я прямиком завалюсь спать.

Когда они подъехали к вилле, по поведению Рут явно чувствовалось, что она очень не хочет оставлять Пенни одну. Но Пенни заявила: сейчас ей нужен только сон, и пусть Рут простит ее, в следующий раз они обязательно поболтают обо всем.

Дом выглядел холодным, темным и пустым, как и ожидала Пенни, по какой-то непонятной причине он казался даже больше, чем прежде. Когда Пенни зашла в гостиную, ей ужасно захотелось увидеть здесь Самми. Но Самми находилась на Карибских островах со Стефаном и, если верить их последнему разговору, уже полностью оправилась от того тяжкого испытания, которому ее подвергли люди Дэвида. Зато к сообщениям на автоответчике, которые Пенни прослушала раньше, находясь еще в редакции, добавилось еще одно — наверное, оно поступило как раз тогда, когда она ехала домой. Пенни улыбнулась, слушая голос Самми, и подумала, что между ними существует некая сестринская телепатия. Самми сообщала, что не успела отправить открытку, поэтому звонит, чтобы пожелать счастливого Рождества, а в следующий раз позвонит на второй день Рождества, когда вернется из рейса.

Внезапно Пенни охватило отчаянное желание поговорить с кем-нибудь. Она уселась возле телефона и набрала номер квартиры Дэвида в Каннах. Разумеется, это было глупостью с ее стороны, ведь она прекрасно понимала, что ей никто не ответит. А когда действительно никто не ответил, Пенни только еще больше испугалась и почувствовала себя так, будто осталась одна на всем свете. Ей очень хотелось понять природу этого страха. Он не имел ни причин, ни логических корней и тем не менее затуманил ее мысли, словно черное облако, все глубже и глубже загоняя ее в пучину необъяснимой тревоги. Желание быть сильной ради Дэвида, доказать ему и самой себе, что она может справляться с ситуацией, вспыхнуло в глубине сознания Пенни, словно яркое пламя, но тут же начало гаснуть на холодном ветру какого-то скверного предчувствия.

Так она и сидела возле телефона, кутаясь в пальто, глядя на холодный камин. Вместе с дрожью одна за другой накатывались волны усталости, как будто хотели стереть ее в порошок. В ушах стоял шум, похожий на шум моря в поднесенной к уху раковине; щеки пылали. Пенни было до отвращения жаль себя, такой вопиющей несправедливостью казалась перспектива заболеть именно сейчас, когда ей так нужны были силы.

Вздохнув, она с трудом поднялась с кресла и отправилась на поиски аспирина или грелки. Найдя все необходимое, она налила в чайник воды и стала ждать, пока он закипит, но тут же, не дождавшись, вернулась к телефону и набрала номер Делани в надежде, что они смогут объяснить ей, что происходит. Однако как только в трубке раздался гудок. Пенни нажала на рычаг. Если она и должна была что-то узнать, то только не от Делани. Затем Пенни набрала номер рок-звезды Молли — подруги, с которой Пенни не разговаривала по телефону уже несколько месяцев. Она особо не надеялась застать Молли дома, но ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить.

Наконец Молли ответила: оказывается, для этого ей пришлось вылезти из ванны. К радости Пенни, Молли собиралась вечер провести дома, так что у них было полно времени, чтобы поболтать.

Некоторое время Пенни даже толком не понимала, о чем они говорят: перед глазами у нее все плыло, а голоса звучали то тише, то громче. Она не знала, сколько они уже проговорили, когда услышала, как Молли зовет ее:

— Пен? Пен? Ты меня слышишь?

— Да, слышу, — ответила Пенни, чувствуя, как голос Молли проникает сквозь желеобразный туман, окутавший ее сознание.

— Так объясни мне, что с тобой происходит? — потребовала Молли. — Голос у тебя, кстати, ужасный. Ты что, простудилась?

— Боюсь, что так.

— Паршиво. Ну-ка давай поведай, как там у тебя дела?

Что в плане личной жизни?

Пенни выдавила из себя смешок.

— Мол, я даже не знаю, с чего начать, — ответила она, понимая, что у нее слишком мало сил, чтобы даже попытаться рассказать Молли о своих делах.

Но от Молли не так-то легко было отвязаться, и крупица за крупицей ей удалось вытянуть из Пенни ее историю. В самом конце повествования Молли уже молчала, а говорила только Пенни. Окончив рассказ. Пенни почувствовала жуткую усталость, но глаза ее оставались сухими, а щеки горели уже не так сильно.

— Вот теперь ты все знаешь, — закончила Пенни. — Не очень-то приятное приключение, да?

Молли ответила не сразу, но когда она заговорила. Пенни почувствовала искреннюю озабоченность в ее голосе.

— Мне кажется, ты чересчур напугана. Я никогда не слышала такого страха в твоем голосе и, честно говоря, Пен, даже боюсь за тебя. Почему бы тебе не приехать в Англию на некоторое время? Ты же знаешь, что всегда можешь остановиться у меня.

У Пенни сдавило горло.

— Нет, — пробормотала она, — но все равно спасибо.

— Ладно, тогда скажу тебе прямо. Есть у тебя рядом больница, где лечат тропические болезни? Думаю, что после пребывания в том озере тебе надо провериться у врача.

Пенни закрыла глаза. Казалось, что Молли проникла в самую суть ее страха и выдернула саднящую занозу, которую сама Пенни боялась трогать.

— Не знаю, — прохрипела она, — надо спросить у кого-нибудь.

— Послушай, наверняка должна быть такая больница… Обещай мне, что обязательно пойдешь к врачу как можно быстрее. Скажем, завтра.

— Хорошо, обещаю, — согласилась Пенни.

Но, поднявшись с кровати на следующее утро, она почувствовала себя гораздо лучше. Простуда, пожалуй, окончательно не прошла, и немного подташнивало, но она явно была не настолько больна, чтобы увиливать от работы. А раз так, почему бы еще не съездить в магазин за рождественской елкой и индейкой, немного подразнив себя при этом призрачной надеждой на то, что Дэвид вернется. В воскресенье после обеда Пенни уснула на полу возле наполовину наряженной елки, а проснувшись, ринулась в ванную, где ее сильно тошнило, хотя так и не вырвало.

В понедельник Пенни позвонила на работу, сообщила, что заболела, и отправилась к ближайшему врачу, который тут же дал направление в лабораторию. Крови у нее взяли на удивление много. Пенни даже хотела поинтересоваться, какие же анализы ей собираются делать, но, решив не тратить время на разговоры, опустила рукав блузки. Не обращая внимания на совет врача вернуться в постель, она поехала в редакцию.

Во вторник утром, несмотря на сильный насморк и рвотные позывы, возможно, вызванные запахом духов, Пенни почувствовала в себе силы снова поехать в редакцию и уже собиралась выходить из дома, как раздался звонок от ворот виллы.

Помня, что у Дэвида нет пульта, она подбежала к домофону.

— Пенни? Это Эстер Делани, — раздался знакомый голос.

Пенни показалось, что сердце ее сдавил стальной обруч. Почему Эстер здесь? Может, у нее есть новости о Дэвиде? Часть Пенни готова была скорее умереть, чем услышать эти новости от Эстер, зато другая ее часть определенно собиралась выпытать у старушки все, что та могла рассказать.

— Я войду, дорогая? — спросила Эстер.

Пенни перевела дух. Ей всегда претило грубое обращение с людьми, но в данном случае Эстер не стоила большего.

— Зачем? — коротко бросила она.

— Думаю, нам лучше поговорить в доме.

Ожидая, пока Эстер ехала от ворот. Пенни почувствовала, что ей тяжело дышать: воздух казался каким-то ужасно хрупким, причем настолько, что она даже боялась пошевелиться. Распахнув дверь. Пенни посмотрела на приближавшуюся машину. Сейчас ей было абсолютно не до своей внешности, но она не могла не заметить, что ее вид поверг Эстер в шок.

Однако та ничего не сказала. Не попыталась она, как всегда прежде делала это при встрече, поцеловать Пенни в обе щеки, а просто поднялась по ступенькам в дом и последовала за Пенни на кухню. В скромном черном платье и туфлях на низком каблуке, Эстер выглядела не так экстравагантно, как обычно. Сев за стол, она достала из сумочки сигарету и закурила, а Пенни налила себе кофе.

— Слушаю вас. — Пенни уселась напротив, устремив на Эстер по-прежнему враждебный взгляд.

Эстер покраснела и опустила глаза. Затем, нервно затянувшись, сообщила:

— Он уехал. — Рука ее порхнула в воздухе. — Уехал и никогда не вернется.

Слова эти вонзились в сердце Пенни, как раскаленный нож; у нее все поплыло перед глазами.

— Что это значит? — воскликнула она. — Почему вы не можете говорить нормально? О ком идет речь?

— Стерлинг нарушил условия соглашения, — тихим голосом ответила Эстер. — Он арестован…

Кровь отхлынула от лица Пенни.

— О чем вы говорите? Я знаю, что Кристиан арестован!

— Не Кристиан. Дэвид.

У Пенни все оборвалось внутри, она побелела как мел.

Застывшим взглядом она уставилась на Эстер, бессмысленно глядя на зажатую между губами сигарету и струи дыма, выходившие из ноздрей старухи.

Пальцы Эстер дрожали, она сделала еще одну глубокую затяжку, а затем затушила сигарету.

— Он любит тебя, дорогая, — проговорила она, запинаясь. — Когда я поняла это, было уже слишком поздно.

Но он действительно любит тебя.

Внезапно Пенни взорвалась.

— Прекратите! — прикрикнула она. — Не смейте говорить о том, чего совершенно не знаете. Расскажите лучше, что случилось.

Эстер, похоже, напугала эта внезапная вспышка. Когда она снова заговорила, голос ее стал еще тише.

— Я точно не уверена… Уолли смог бы объяснить тебе лучше, чем я.

— Где он?

— Боюсь, что я не знаю этого. Мне известно только, что после того, как Дэвид ушел от тебя в позапрошлую субботу…

— Что это значит? — изумилась Пенни. — Откуда вы об этом знаете? Господи… — Она замолчала, закрыла глаза и плотно стиснула веки. Надо все выяснить, а до этого держать себя в руках. — Простите, — промолвила Пенни и заставила себя дышать медленно. — Продолжайте.

Когда Дэвид ушел…

Но только Эстер раскрыла рот, как раздался звонок телефона. Пенни решительно поднялась, чтобы включить автоответчик, но, вспомнив, что ее могли разыскивать сотрудники редакции, сняла трубку.

— Пенни? Это Уолли Делани. Я звонил к себе домой, но прислуга сказала мне, что Эстер уехала к вам.

Пенни повернулась к Эстер.

— Это вас, — бросила она.

Эстер взяла трубку, и Пенни вернулась на место. Она могла слышать только некоторые слова Эстер, однако не составляло большого труда догадаться о содержании разговора.

— Да, у меня все в порядке, дорогой, — сообщила Эстер. — А как у тебя дела? Ну как он? — Старушка перевела взгляд на Пенни и улыбнулась. — Да, она здесь… это ведь она подошла к телефону. — Обращаясь к Пенни, Эстер спросила:

— Ты в выходные никуда не отлучалась, дорогая? — Пенни промолчала. — Да, в выходные она была здесь, — приняв ее молчание за знак согласия, подтвердила Эстер в трубку. — Я не знаю. Наверное, что-то случилось с телефоном. Я не знаю, — повторила она. Затем, послушав еще немного, Эстер попрощалась и положила трубку.

— Дэвид позвонит тебе через несколько минут, — сообщила она.

У Пенни все сжалось внутри, внезапно ей показалось, что она теряет рассудок.

— Но вы только сейчас сказали, что он арестован! — воскликнула она. — Боже мой, Эстер, что же вы делаете?

— Извини, — пробормотала Эстер. — Я действительно была уверена, что он арестован. С Уолли я не разговаривала с пятницы и не знала, чем все обернется. Поэтому предположила худшее.

Пенни в изумлении уставилась на нее. Эта старуха сидит здесь и врет ей, делает какие-то собственные идиотские выводы, говорит, что Дэвид уехал и никогда не вернется, что он арестован… а теперь, что он позвонит через несколько минут… Что же творится с Эстер? Почему она так ведет себя?

В этот момент опять зазвонил телефон. Пенни в недоумении посмотрела на него, думая, что ее просто разыгрывают. Затем сняла трубку.

— Алло?

— Пен? Это я.

— Дэвид? — прошептала Пенни, ощущая, как невероятной тяжести камень свалился с сердца.

— Да, это я. — Голос Дэвида звучал хрипло, но Пенни чувствовала, что он улыбается.

— Где ты? Что происходит?

— Сейчас мне трудно все тебе объяснить, но я в Лондоне. Сильвию срочно госпитализировали, ей будут делать операцию, и мне перед отъездом разрешили увидеться с ней.

Пенни снова охватила паника, она почувствовала приступ тошноты, перед глазами все поплыло.

— А куда ты собираешься ехать? — спросила она, затаив дыхание.

Дэвид сухо рассмеялся, и Пенни показалось, что он едва-едва сдерживает слезы.

— Я должен сдаться властям, — сообщил он. — Эстер тебе кое-что объяснит, а я, как только смогу, напишу подробное письмо.

— Боже мой! — пробормотала Пенни, едва не задохнувшись. Этого не может быть, просто не может, и все! — Эстер сказала, что Стерлинг предал тебя. Это правда?

— У него были связаны руки, — ответил Дэвид. — Он просто ничего не мог сделать.

Пенни крепко зажмурилась.

— А почему ты не позвонил раньше? Я так волновалась.

— Знаю и прошу прощения. Положение было настолько сложным… Понимаешь, все получилось совсем не так, как я предполагал. Но я звонил тебе все выходные. Где ты была?

— Здесь, дома. Наверное, что-то случилось с телефоном.

В разговоре возникла пауза. Они оба почувствовали безнадежность ситуации.

— Как долго ты будешь отсутствовать? — спросила Пенни и вся напряглась в ожидании ответа.

— Точно не знаю. Лет пять, может, меньше.

Пять лет! Похоже на кошмарный сон… но через минуту она проснется, а Дэвид будет рядом; он улыбнется и скажет, что это всего лишь шутка.

— Господи, Дэвид…

— Прости меня. Пен. Я не ожидал, что все так получится. — Дэвид помолчал некоторое время. — Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, да? Я очень сильно люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала Пенни.

— Ты будешь греть для меня местечко в постели?

— Конечно, — судорожно сглотнув, промолвила Пенни.

— Прости меня, — снова повторил Дэвид. Пенни чувствовала, что он тоже с трудом сдерживает себя.

Пенни охватило непреодолимое желание увидеть Дэвида, дотронуться до него.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она. У нее мелькнула мысль немедленно вылететь в Лондон.

— Через час. Я сейчас в отеле возле аэропорта.

Пенни с трудом пыталась отыскать нужную мысль. Ей так много хотелось сказать Дэвиду, но слова застревали в горле.

— Куда ты летишь?

— В Майами. — Голосом, дрожащим от пробудившегося желания, Дэвид добавил:

— Мне так хочется, чтобы ты сейчас оказалась рядом со мной и я смог обнять тебя.

— Ох, Дэвид, мне тоже хочется оказаться рядом с тобой! Я люблю тебя. Я никогда не перестану любить тебя.

— И я. — Помолчав немного, Дэвид продолжил:

— Ладно, мне пора на самолет. У тебя все будет хорошо. Пен.

«Нюанс» твой, они не смогут его отнять. Береги себя, любимая. И помни… Ты знаешь, о чем я говорю, — прошептал Дэвид, и связь оборвалась.

— Дэвид! — повторяла Пенни, заливаясь слезами. — Дэвид! — Но ей уже никто не ответил.

— Все в порядке, дорогая, — успокаивающим тоном произнесла Эстер, забирая у Пенни трубку и кладя ее на рычаг. — У тебя все будет хорошо. А мы будем рядом, позаботимся о тебе.

Пенни закрыла глаза, и только тогда весь ужас этих слов дошел до нее. Дэвида нет, а она осталась с Эстер и Уолли Делани. Какая несправедливость! Такого не должно было случиться. Почему жизнь оказалась столь жестокой и отказала ей даже в последней встрече с Дэвидом?

— Извините, — промолвила Пенни, не в силах даже посмотреть на Эстер, — но мне надо немного побыть одной. Возможно, вы сможете приехать позднее…

— Почему бы тебе просто не пройти наверх, дорогая?

А я подожду здесь на тот случай, если вдруг что-то понадобится, — предложила Эстер.

Чувствуя себя слишком разбитой, чтобы спорить с ней. Пенни кивнула, поднялась со стула и медленно вышла из кухни. Мысли ее сейчас занимал только один вопрос: испытывает ли Дэвид в данный момент такие же чувства, что и она.

Спустя час Пенни уже сидела, свернувшись клубочком, в кресле гостиной. Рядом полыхал камин, разожженный Эстер. Хотя Пенни немного успокоилась, лицо еще хранило следы слез, пролитых в одиночестве в спальне. Ее опять знобило, но уже не так сильно, как раньше, а приступ рвоты, казалось, даже прояснил мысли. Осознание того, что самое худшее уже случилось, а значит, закончились изматывающие предчувствия и страх, принесло наконец желанное облегчение.

Услышав, что в гостиную входит Эстер, Пенни подняла голову. В руках старушка несла поднос с пепельницей, бутылкой красного вина и двумя наполненными бокалами.

— Я не буду, — покачала головой Пенни, когда Эстер предложила ей один из бокалов. — А вы пейте.

Поставив поднос на стол и поправив поленья в камине, Эстер уселась в кресло напротив Пенни, которая тем временем смотрела сквозь запотевшие окна на моросящий дождь и думала о том, что Дэвид сейчас садится в самолет, вылетающий из Лондона.

— А почему Уолли сопровождает Дэвида? — поинтересовалась она, как бы проталкивая слова сквозь комок, сдавивший горло.

Эстер, причмокивая, затянулась сигаретой и отхлебнула приличный глоток вина. Вдруг почувствовав, что не желает даже смотреть на нее. Пенни спросила себя: почему, собственно, она находится в обществе этой противной старухи, которую ей в любых других обстоятельствах, возможно, было бы жаль.

— Он должен передать бумаги адвокатам и Стерлингу, — ответила Эстер. — Уверена, когда он вернется, то сам тебе обо всем расскажет.

Пенни кивнула. Тот факт, что Уолли, похоже, не будет предъявлено никакого обвинения, ни с какой стороны не волновал Пенни. Волновал ее только Дэвид. Повернувшись и посмотрев на Эстер, Пенни уже не ощущала гнева. Сочувствие в глазах Эстер показалось ей таким же искренним, как любовь в голосе Дэвида.

— Зачем вы сделали это? — спросила Пенни. — Зачем вы свели меня с Кристианом, зная, как будет страдать Дэвид? Нет, вы, разумеется, этого не знали, да? — Она вздохнула, вспомнив слова Дэвида о том, что Эстер многого не знала.

В глазах Эстер засветилась печаль.

— Только после твоего бегства с Кристианом Дэвид рассказал мне о Габриелле, о Дженни и о том, как Кристиан… — Она замолчала, закусила губу и опустила взгляд на бокал с вином. — Как ужасно Кристиан поступил с Дэвидом, увезя тебя таким образом! — пробормотала Эстер. — Клянусь тебе, дорогая, если бы я знала, что он задумал, я бы тут же остановила его. Я испортила жизни моим мальчикам, потому что мне надо было гораздо внимательнее слушать то, что пытался сказать мне Билли.

Понимаешь, он говорил о Дэвиде. Он пытался говорить мне о Дэвиде, а я думала, что он говорит о Кристиане.

Пенни напряглась, она уже не слушала Эстер. В ее сознании всплыли неясные слова предсказателя, встреченного в Гонконге. Плохое самочувствие, ожидание результатов анализа крови, воспоминания о том, как предсказатель сжал ее пальцы в кулак, — все это сдавило сердце Пенни холодным обручем страха.

Заметив, что Эстер молчит. Пенни спросила:

— Вы можете рассказать, что произошло за эти две недели? И почему Дэвид позвонил мне только в последний момент?

— На самом деле я знаю немногим больше, чем ты. Но не сомневаюсь, Уолли сможет рассказать, когда вернется.

— А когда он вернется?

— Думаю, завтра. Может быть, послезавтра.

Пенни сделала глоток чая с лимоном, который ей приготовила Эстер, и задержала взгляд на потрескивавших в камине поленьях.

— Где сейчас Кристиан? — поинтересовалась она.

— В Майами.

— А Габриелла? — промолвила Пенни почти шепотом.

Эстер замешкалась с ответом. Пенни повернулась и посмотрела на нее в упор. При виде лица старухи сердце ее заныло в тревоге. Эстер явно знала больше, чем говорила.

— Он любит только тебя, дорогая, — заверила ее Эстер слегка дрожащим голосом. — Тебе это должно быть ясно из того, как он кинулся спасать твою жизнь. Мой бедный мальчик, он знал, на какой риск идет, но все равно сделал это, так что ты не можешь сомневаться в том, как сильно он любит тебя.

— А я и не сомневаюсь. Но вы не ответили на мой вопрос. Где сейчас Габриелла?

Лицо Эстер исказила гримаса, затем, вздохнув, она с обреченным видом уставилась на свой бокал.

— Она с Дэвидом, — тихо промолвила Эстер.

Пенни почувствовала, как всю ее медленно захлестывает волна ревности и негодования.

— И как долго они вместе? — Главное, не поддаться отчаянию и узнать все до конца, чего бы это ни стоило.

— Насколько я знаю, с момента его приезда в Марсель.

Пенни поднесла ладонь ко рту, острая боль безжалостно впилась ей в сердце.

— Так вот, значит, почему он не звонил.

— Наверное, это так, — с унылым видом подтвердила Эстер. — Разумеется, я не могу утверждать с полной уверенностью, но думаю, ты не ошибаешься.

Пенни посмотрела на нее:

— И что, по-вашему, это означает?

Эстер задумчиво вскинула брови.

— Это может означать многое, но я предполагаю, что она пытается вести какую-то свою игру, в то время как адвокаты торгуются с окружным прокурором. Но если даже Габриелла намерена помочь Дэвиду, боюсь, ему будет только хуже от этого.

— А вы считаете такое возможным? И в чем же ее интерес? — Пенни почувствовала себя очень неловко. Ей ужасно не хотелось, чтобы Габриелла помогала Дэвиду, хотя, с другой стороны, эта помощь могла в значительной степени повлиять на приговор.

— Все возможно, дорогая, — ответила Эстер. — Но почему тебя это так тревожит? Ведь Дэвид только что звонил сюда. Он не уехал, не попрощавшись, не сказав, как сильно любит тебя. Его чувства к тебе совсем не изменились, и ты должна знать это. Но сейчас перед ним стоит другая проблема, и как бы тебя это ни огорчало, в данный момент ты просто не можешь быть для него на первом месте.

— Понимаю, — пробормотала Пенни. Как ни горька была правда, ей следовало смириться. Но она имела право хотя бы высказать свои мысли. — Просто очень трудно представить себе, через что ему придется пройти… и трудно совершенно не знать, что происходит. Терпеть не могу такую ситуацию, когда чувствуешь себя не у дел, как полная идиотка.

— Но ты не должна чувствовать себя бесполезной, дорогая, — возразила Эстер. — Для Дэвида сейчас очень важно знать, что ты любишь его, продолжаешь ради него заниматься журналом. А я, разумеется, буду помогать тебе. Очень скоро выяснится, как у него обстоят дела.

Если он решил сдаться властям, то, наверное, Кристиан уже дал показания против него. А может, такие показания намерена дать Габриелла. Мы ведь пока этого не знаем, не так ли?

— Боже мой! — простонала Пенни, в отчаянии запрокинув голову. — Неужели ей мало тех страданий, которые она уже причинила ему? И сколько еще это будет продолжаться?

Эстер не ответила и взяла свой бокал.

— Вы когда-нибудь встречались с ней? — спросила Пенни.

Эстер с печальным видом кивнула:

— Да, к сожалению. Неприятная женщина, очень неприятная. Она изо всех сил показывала, что не замечает меня, и вела себя так, как будто я вообще ничего из себя не представляю. Нет, разумеется, я не виню ее за это, но на самом деле не было необходимости обращаться со мной так грубо. Удивительно, но Уолли она понравилась! — Эстер оживленно рассмеялась. — Надо сказать, что моему старику нравятся люди, которые дают ему почувствовать его важность, а Габриелла уж знает, как это сделать. Трудно догадаться, почему она оказала ему такое внимание, но это так. Люди считают меня просто глупой старухой, а ведь я не такая уж глупая и вижу Габриеллу Виллерз насквозь. Она, наверное, поняла это. Ее интересовали только деньги и еще, как я сейчас поняла, власть над Дэвидом. Страшная женщина! Она даже не разрешала ему видеться с детьми. Но не стоит сейчас слишком ругать ее, да? Ведь она может дать показания в пользу Дэвида и спасти его от тюрьмы.

Некоторое время Пенни позволяла своим мыслям свободно блуждать в потемках, а затем высказала предположение о предмете, который в общем-то ее особо и не заботил:

— Наверное, теперь вы с Уолли потеряете свои доходы?

Эстер нервно рассмеялась:

— На некоторое время, возможно. Но Дэвид позаботится о нас. Он же понимает, что мы не проживем без помощи.

Пенни усмехнулась.

— Теперь ему будет трудно помогать вам, ведь он и сам остался без гроша, — уточнила она.

Эстер отвела взгляд. Тут явно было еще что-то, о чем она не хотела говорить. Когда Эстер выливала остатки вина в свой бокал. Пенни заметила, как у нее дрожат руки.

Медлить было нельзя, и Пенни уже готова была припереть к стенке лживую старуху, но Эстер опередила ее.

— Ты можешь сказать, что это не мое дело, — начала она, держа бокал перед испачканными вином губами, — но ты, дорогая, выглядишь очень плохо. Ты уверена, что не больна? Чем я могу помочь тебе?

Сбитая с толку, Пенни покачала головой, и внезапно ее охватил страх. Говоря это как бы самой себе, а не Эстер, она ответила еле слышно:

— Моя подружка посоветовала найти поблизости больницу, в которой лечат тропические болезни. — При этих словах Пенни сделала робкую попытку улыбнуться и, даже не задумавшись, стоит ли сообщать это Эстер, добавила:

— Сказать по правде, я не верю, что причина в этом. Мне кажется, я просто беременна.

Бегающие глазки Эстер внезапно замерли в глазницах, она с глупым видом уставилась на Пенни, а затем забавно затрясла головой.

— Нет! — пронзительно воскликнула она. — Ты не беременна. Будь ты беременна, я бы знала это.

Пенни с любопытством посмотрела на нее.

— Откуда это? — поинтересовалась она.

— Просто знала бы, вот и все. Поверь, я разбираюсь в таких вещах, ты не беременна.

Пенни и не собиралась спорить с ней, потому что в глубине души сама не очень верила в то, что сейчас сказала.

— Конечно, вы правы. — Она вздохнула с несчастным видом. — Несколько утомительных перелетов за короткое время, запоздалая реакция на травму, легкая простуда… Но все это излечимо. — Пенни помолчала несколько секунд. — А что, если я все же беременна? — спросила она, поддавшись внезапному желанию поддразнить Эстер.

К удивлению Пенни, глаза старушки засверкали.

— С этим не будет никаких проблем, дорогая, — заверила Эстер. — Ты ни в чем не будешь нуждаться, Дэвид позаботится об этом, да и я буду рядом, присмотрю за тобой. — Теперь в глазах Эстер появилось что-то похожее на зависть. — А знаешь, я даже хочу, чтобы ты оказалась беременной. Этот ребенок будет очень счастливым, имея таких родителей, как ты и Дэвид.

Пенни неожиданно расхохоталась:

— Да неужели? Я сейчас в полном неведении, не знаю, что меня ждет завтра, я уж не говорю через неделю или через месяц… а незадачливому отцу грозит тюрьма… Да, я бы назвала это настоящим счастьем.

Эстер улыбнулась совсем некстати, и Пенни, осознав, что в мыслях старушка уже вяжет детские башмачки, решила, что глупо дальше рассуждать на эту тему. Поэтому, сменив предмет разговора, она спросила:

— Что вы теперь будете делать? Останетесь во Франции?

Эстер кивнула, но было видно, что она продолжает витать в своих заоблачных мечтах.

— Если ты беременна, то я просто обязана быть здесь.

Одна ты с этим не справишься, да и Дэвид будет спокойнее, зная, что о тебе есть кому позаботиться.

— Но я не беременна, — заявила Пенни, удивляясь тому, что Эстер и в самом деле приняла ее слова всерьез.

— Однако это вполне вероятно, — возразила Эстер. — Особенно если учесть симптомы твоей так называемой болезни и твой внешний вид.

— Вы ведь только что убеждали меня в обратном, — решительно напомнила Пенни.

Она старалась не обращать внимания на признаки радостного возбуждения, охватившего ее при мысли о том, что такая вероятность действительно возможна. Если она беременна, если она носит под сердцем его ребенка… Лучше пока оставить это, иначе она просто сойдет с ума.

— Нет, — решительно заявила Пенни, — я точно не беременна. Слишком рано для всех таких симптомов, и… — Но как только Пенни произнесла последние слова, она почувствовала, что вся леденеет. Слова уже нельзя было вернуть, а по выражению лица Эстер Пенни поняла, что она сейчас думает как раз о том, о чем сама она, Пенни, думать уж никак не желала. Ведь то, что слишком рано для ребенка Дэвида, вполне подходит для ребенка Кристиана…

У Пенни все внутри сжалось от ужаса, а рвотный позыв заставил бегом броситься в ванную. К тому моменту, когда она вернулась, Эстер уже открыла вторую бутылку вина и сидела, сгорбившись, в своем кресле.

Подождав, пока Пенни устроится поудобнее, Эстер уставилась на нее расплывчатым взглядом и спросила:

— Дорогая, у тебя не было месячных, да? Можешь сказать мне. Не было?

Пенни рассеянно кивнула.

— Должны были быть в прошлые выходные, — прикинула она и, словно отвечая на очередной вопрос Эстер, добавила:

— Но с Кристианом я постоянно предохранялась, а с Дэвидом никогда. — Тут Пенни вздохнула. — Однако я бы так не страдала, если бы у меня было всего три недели беременности.

— Ох, беременность у всех протекает по-разному, — заметила Эстер. — Нам надо выяснить время овуляции, обычно это бывает за тринадцать или четырнадцать дней до начала… ну ты сама знаешь, а насколько я понимаю, в это время ты была с Дэвидом.

Пенни через силу улыбнулась. У нее внезапно отяжелели веки, и ей теперь хотелось только одного — спать. Эстер продолжала говорить, но ее слова долетали до Пенни словно откуда-то из тумана, и уже не было сил отвечать.

— ..а когда ты будешь на шестом месяце, — говорила Эстер, — Дэвид захочет, чтобы ты прилетела в Штаты и была рядом с ним. Я поеду с тобой и буду ухаживать за тобой на последней стадии беременности. Возможно, Дэвиду разрешат присутствовать при родах. Ты же знаешь, иногда они делают это. Ох, Пенни, как же он будет счастлив!

Пенни показалось, что она задремала на некоторое время, потому что новые слова Эстер как-то не вязались с предыдущими.

— Но ты не беременна, так что на самом деле беспокоиться не о чем. Просто тебе после всего пережитого нужен небольшой отдых. Давай я отведу тебя в постель…

— Боже мой, как мне сейчас не хватает Дэвида! — услышала Пенни свое невнятное бормотание, когда Эстер вела ее к лестнице. — Лучше бы я поехала вместе с ним. А теперь я даже не знаю, где его искать.

— Он сам свяжется с тобой, об этом не беспокойся.

Да и Уолли всегда будет наготове.

— Я не беременна. — Эти слова Пенни произнесла уже как будто сквозь сон, и они показались ей такими же странными, как и тяжесть, которую она чувствовала в ногах.

— Да, я знаю, — поддакнула ее заботливая нянька, открывая дверь спальни.

Пенни глупо улыбнулась, как будто пьяна была она, а не Эстер.

— Я буду греть ему постель, — пробормотала она, — вот эту самую. — И вдруг Пенни неожиданно расплакалась. — Боже мой, — проскулила она, — я же буквально разваливаюсь на части, а я обещала…

— Тес… — мягко оборвала ее Эстер, откидывая покрывало и усаживая Пенни на край постели.

— Я веду себя как дура, — захныкала Пенни, веки ее уже настолько отяжелели, что она едва могла держать их открытыми, — но я так плохо себя чувствую… наверное, у меня неизлечимая болезнь, а может, я беременна…

— Тебе надо поспать. — Эстер улыбнулась, опуская голову Пенни на подушку. — И пусть тебе приснится Дэвид. Он любит тебя. Пенни, и обрадуется этому ребенку даже больше, чем ты.

— А что, если это не его ребенок?

— Разумеется, его. У него просто не может быть другого отца.

— Но я не беременна.

— Возможно, и так, но если беременна, то тебе действительно не о чем беспокоиться, — прошептала Эстер.