"Че почем" - читать интересную книгу автора (Глуховский Дмитрий)

Дмитрий Глуховский

ЧЕ ПОЧЕМ

(Рассказ для журнала "Русский Пионер")


Плов получился жидковатым, но за три месяца Абдурахим к такому успел привыкнуть. Расскажи он кому в родном Понгозе, что плов можно готовить из небритых куриных ляжек, жира в которых было не больше, чем в расчерченном на квадраты Абдурахимовом животе, его бы точно засмеяли.

Нет, настоящий плов должен быть густым и слипшимся от желтого бараньего жира, и есть его положено, конечно, не ломкими пластмассовыми вилками, а пальцами, уминая рис и отправляя себе в рот комки размером с детский кулак.

Но откуда ему было взять хорошего барашка в слякотной задымленной Москве? Для Абдурахима столица России оказалась совсем небольшой: с квадратный километр, и то вряд ли. Нет, за трехметровым бетонным забором Москва продолжалась, продолжалась сколько хватало глаз, но туда Абдурахиму и его соплеменникам путь был заказан.

Пробраться через КПП в ближайший табачный киоск еще можно. На далекой солнечной родине он по недоразумению и молодости сиживал, так что опыт общения с вертухаями у него остался: ты мне, я тебе.

Но за забором маленький Таджикистан заканчивался, и скупого Абдурахимова языка не хватало, чтобы отбрехаться от свирепых вечноголодных милиционеров, барражирующих вокруг строек века в поисках легкой добычи.

Пытался как-то сварщик Фарух из третьей бригады пронести через КПП кусок баранины, но охрана отобрала, и влетело всей бригаде за нее покрепче, чем за перехваченный неделей раньше гашиш. Правил тут было много, и не обо всех строителям рассказывали.

Но ничего, курица так курица. Обедать часто приходилось и вялой лапшой из стаканчиков, и ускользающими сосисками, так что Абдурахим не капризничал. Плов варили не просто так: всю бригаду переводили на новый объект.

Вынесенная далеко за МКАД башня «Памир», высокая, как сама гора, подпирала обваливающееся и прохудившееся московское небо. Ее верхние этажи почти никогда не были видны, облака плотно обкладывали бесконечное здание не выше его середины. Несмотря на родное имя, скучающий по дому Абдурахим о новом месте работы думал с опаской.

«На небеса - самый короткий путь», - мрачно шутили рабочие. Шептались, что на «Памире», окруженном предгорьем трехэтажных теплушек, несчастные случаи происходили чуть ли не каждый день. Подтверждений не было: отработавших на «Памире» строителей отправляли обратно в Среднюю Азию для соблюдения условностей визового режима, а оттуда везли уже на другие объекты. Правило странное, но были и постраннее, зато платили на «Памире» вдвое больше обычного.

Куриный плов, вроде бы и легкий, в кишках у Абдурахима вел себя тревожно, никак не хотел упокоиться. Сны ему в ту ночь виделись нехорошие: будто он надеялся добраться до самого верха башни «Памир», и все карабкался по лестнице, но конца ей не было видно. А потом кто-то сказал ему, что затея его пустая, потому что башня эта живая и все время растет…


* * *


Секретарь резво обежал вокруг машины, взялся за ручку и потянул тяжелую, словно у банковского хранилища, дверь на себя. Кротов, прикорнувший на расползшемся диване двухцветного «Майбаха», глянул на него мутно, зевнул и потянулся. Чертова обложка Vogue так ухайдокала его прошлой ночью, что он уже готов был пересмотреть свое пренебрежительное отношение к моделям. Девочка старалась, ей явно кто-то нашептал про его повышение в списке Forbes.


Завтра на стройку окраинного делового центра должны были заехать кураторы и инспекция, и чтобы рутинное распитие шотландских резервов не превратилось в неприятный разговор об изменении расценок на благожелательность властей, Кротов должен был навести на территории марафет. Заодно и кинуть взгляд на новую технику.

Прорабы и начальники объектов, шлейфом тянувшиеся за ядром секьюрити, в центре которого шагал мрачный Кротов, на подступах к «Памиру» рассеялись. Хозяин всегда уделял центральному небоскребу особое внимание, и режим там был тоже особый. Стройплощадка в стройплощадке, «Памир» управлялся собственным начальством, и попасть за забор за забором могли лишь избранные.

В кармане Кротова запиликал забрызганный сапфирами мобильный с особой кнопкой. В стандартных телефонах одним ее нажатием можно было соединиться с консьержем, который мог ответить на любые вопросы обладателя телефона в любой точке мира. Однако Кротову волшебную кнопку перенастроили на номер его начальника службы безопасности, который все эти вопросы мог еще и решить в течение получаса.


- А что, рейсовыми нельзя? Топливный кризис? На черта мы тогда долю покупали? -бурчал в трубку Кротов, остановившись у рядов хромированных агрегатов с многосложным немецким словом на консервативном лого. - Ладно, хрен с вами, отправьте джетом. А еще лучше - подождите пару деньков, пусть наберется на чартер, на Ил-76 какой-нибудь, а то велика честь мой Бомбардир гонять… Ничего, подождут, никуда не денутся. Пусть у индусов порченый товар берут по дешевке, без сертификатов, с камнями!

- Это оно, Аркадий Петрович, - одними губами сообщил секретарь, деликатно указывая на парк хромированных аппаратов.

- Не стухнет же, в самом деле! - рыкнул в телефон Кротов, в нетерпении отвешивая безгласной машине звонкую оплеуху. - Все, решили. Со Штатами завтра разберемся. Давай, у меня вторая линия. Да, привет. Что, всю сеть купили? Ляле на юбилей? Ребрендинг? Была у меня идейка… Давай назовем «Био-органика»… Или просто «Органика», точно. Ну, пусть теперь вегетарианская будет, это модно, от мяса уже всех тошнит. Все, пока, у меня вторая линия. Да! Господи, да перекупи его с потрохами, прости за каламбур. Сколько там этот профессор получает, со всеми взятками и подарками? Дай ему двадцатку в месяц, он тебе и студентов своих приведет… Окупится, конечно, за неделю. Извини, у меня вторая линия…


* * *


Предчувствия Абдурахима не обманули.

В первый же день их бригаду развели по разным этажам, и бродя по своему, шестьдесят второму, он поражался тому, что холеная, сверкающая башня внутри оказалась диковатой, полузаброшенной. Отделочные работы тут вроде как начинались, но внезапно были прерваны, и уже довольно давно. Кое-где голый бетон стен начал обрастать гипсокартоном и даже розетками, в других местах с этими признаками жизни спорили расписанные с пола до потолка титанические партии в крестики-нолики и навязчивый запах прелой мочи.

Остальные рабочие на этаже казались необщительными и чудаковатыми, и Абдурахим решил, что посылки из Чуйской долины доходят-таки до здешних адресатов. Весь день работы не было, и заскучавший Абдурахим, просидевший пять часов кряду на корточках перед панорамическим окном с видом почти на всю Москву разом, добровольно отправился сдаваться бригадиру. Тот вяло и даже с некоторой жалостью поинтересовался у Абдурахима, что же ему не сидится, прикурил одну от другой и продолжил ковыряться в судоку.

Но не успел Абдурахим снова устроиться напротив Москвы в самой удобной из доступных человеку поз, как у бригадира щемящими душу ферганскими распевами заголосил сотовый. Рассредоточившиеся вокруг своего начальника бездельники насторожились, как собаки, которым пообещали прогулку, да и сам бригадир напружинился, внимая отрывистому лаю из исцарапанного аппарата.

Через минуту Абдурахим наконец получил боевое задание: приступить к шпатлевке щелей между небрежно собранными гипсокартонными ширмами и потолочными плитами. Еще через две минуты - после того, как он взобрался по шатающейся стремянке, отчего-то утопленной в мотках электропроводов, к незаделанным щелям и умиротворению, сильнейший разряд электрического тока, пройдя от левой ступни Абдурахима к его правой ступне, навсегда оборвал его строительную карьеру.


* * *


На ухоженной гостевой парковке замерла, медленно выпуская сквозь жабры жар и топорща акулий плавник, хищная «семерка» с угрожающими номерами Е… КХ. Рядом степенно расположились два купеческих «пятисотых» с залихватски нахлобученными мигалками и триграмматонами «А… МР». Водители молча курили, закинув головы и пытаясь узреть пик «Памира».

Сверху вниз с семьдесят восьмого этажа на них глядел холеный пожилой мужчина в невообразимо дорогом темно-синем костюме, нежнейшей рубашке с собственными инициалами и запонками из золота 750-й пробы и алой эмали с достоверным изображением генеральских звезд.

- Вот руководство обеспокоено участившимися несчастными случаями на вверенной вам территории, - смакуя «Глен Гариох» пятьдесят восьмого года, задумчиво обронил он.

- Редкие осечки, - развел руками Кротов.

- По обычному тарифу, - пожал плечами человек с генеральскими запонками. - Каждая несостоявшаяся публикация в прессе о смерти на ваших объектах - сто девяносто тысяч, каждая состоявшаяся - плюс три процента к ежемесячным выплатам. Мы тоже несем имиджевые риски.

- Я вот чего не пойму, - присоединился к разговору пухлый розовощекий очкарик, придушенный английским галстуком. - При таких-то бюджетах, что же используете киргизов на стройке? Я, ей-богу, побоюсь жить и работать в самом высоком в Азии здании, если его собирали люди, всю жизнь прожившие в юрте… Неужели вы не можете позволить себе добросовестных немецких рабочих?

- Можем, отчего не можем… Думали уже. Да они столько пива жрут, печень ни к черту, - пространно объяснил Кротов. - И работают у нас, кстати, не киргизы, а таджики. Они непьющие.

- Техника безопасности? - понимающе кивнул очкастый. - Ну с немцами вы меня удивили, конечно. А таджики у вас тут ухоженные, не то что в этой псевдо-сталинке на Тверской…

- Обижаете, - ухмыльнулся Кротов. - У нас тут трехмесячный курс реабилитации. Чуть ли не чистка организма получается. Они все такими живчиками становятся, подтянутыми, одно загляденье.

- Приятно иметь дело с таким современным, рачительным хозяином, - широко улыбнулся третий из гостей, высокий и худой мужчина с узким черепом и скверно замаскированной плешью.

- Ну знаете… Они ведь точно такие же люди как мы, - развел руками Кротов и зачем-то добавил, - По счастью…


* * *


Слава Аллаху! Голова раскалывалась, рот, нос и глотку переполнял омерзительный горько-кислый смрад, но он был жив. Собрав все силы, Абдурахим приподнял с подушки голову и осмотрелся. Он лежал на каталке, совершенно нагой и прикрытый лишь сиротливой простынкой в застиранных кровавых разводах. В нескольких шагах от него находился большой операционный стол, над которым сгорбились трое облаченных в зеленые хирургические костюмы. Что же случилось? Абдурахим помнил шпатель, стремянку, провода… Чуть не убило током, но его спасли! Воистину, русская медицина способна на чудеса. Случись такое даже в самом Душанбе, назавтра же Абдурахима уже закопали бы, чтобы не кормить мух.

Он хотел было сказать докторам спасибо, но голос еще не вернулся к нему. Это Аллах его уберег: приглядевшись к тому, что происходило на операционном столе, Абдурахим похолодел.

Трудно дыша в пластиковый намордник, от которого к прозрачным электрическим мехам уходил гофрированный шланг, на столе лежал его знакомый плиточник, Фахраддин. Похоже было, бедняге крепко досталось: возившиеся с ним врачи были основательно перемазаны кровью. Абдурахим закрыл глаза и попросил Бога, чтобы тот помог Фахраддину выбраться из этой передряги целым. Что же могло с ним приключиться? Неужели сорвался с высоты?

- Пече! - произнес незнакомое слово один из врачей, и сразу вслед за этим что-то тяжело хлюпнуло.

Абдурахим навострил уши. Иностранец?

- Переворачиваем!

Нет, вроде говорят по-русски. Просто надо было старательнее учить язык, чтобы все-все понимать, а не только строительные слова.

- Почки! - лязгнул хирург, и Абдурахим приоткрыл один глаз.

Уж это слово он знал хорошо: таджикские почки - лакомая цель для милиции и скинхедов, одни норовят угодить в них резиновой дубинкой, другие - засадить заточку…

Помощник достал из-под стола пластмассовый ящик с ручкой, вроде переносного холодильника, и главный доктор что-то туда осторожно положил.

- Переворачиваем!

Теперь Абдурахим глядел в оба глаза, чувствуя, как холодеет и намокает спина и все громче колотится сердце. Завизжала пила, смачно хрустнули кости, разошлась в стороны грудина. Хирург устало утер лоб рукавом.

- Сердце!

Ритмично попискивавший датчик завыл тонко и монотонно. Доктор опустил подергивающийся клубень в услужливо подставленный контейнер.

- Остальное так себе, - флегматично произнес он. - Это в рефрижератор, давайте следующего.


* * *


- А туалет, я извиняюсь, где? - плешивый поднялся из кожаного кресла. - Пойдем, Славик, пройдемся? - обратился он к очкастому.

Кротов проводил удаляющуюся парочку настороженным взглядом.

- Ну что же, Аркадий Петрович, - оторвался наконец от окна генерал. - Теперь давайте уже серьезно с вами поговорим. У вас замечательный бизнес. Но вы же не думали, что он может пройти мимо внутренних органов, хе-хе?

- Что вы…

- Замечательный, рентабельный, мудрый бизнес. Мне тут подготовили справку… - он опустил руку в нагрудный карман и извлек оттуда блокнот, - Население Таджикистана на сегодняшний день составляет семь миллионов двести одиннадцать тысяч человек. Данные на июль, и сейчас их развелось еще больше, потому что рождаемость в стране высокая, три целых и четыре сотых ребенка на пару - ваш бизнес требует именно такой точности, да? Рождаемость, храни Господь Таджикистан, превышает смертность почти в четыре раза. Каждый год население страны прирастает на два процента. Газ когда-нибудь кончится, нефть иссякнет, но таджики будут вечно. Так сказать, единственный природный ресурс, запасы которого только увеличиваются. И тут - так кстати - вы со своим блестящим ноу-хау.

- Я…

- Аркадий Петрович, - ласково погрозил пальцем вспотевшему Кротову генерал. - Не отпирайтесь. Мы многое слышали о том, что человеческая жизнь бесценна. Это не так: всему есть цена. Но какая удачная мысль монетизировать этот виртуальный капитал! Мне тут подготовили справку, - он перелистнул пару страниц в своем блокноте, - По развитым странам, Японии и США. Почки - в среднем сто тысяч за одну штуку, две одинаковых почему-то дороже, сразу двести пятьдесят тысяч долларов. Печень - от ста пятидесяти до трехсот тысяч. Сердце - цены доходят до трехсот пятидесяти тысяч долларов. Ну и селезенка, конечно, и прочая требуха. Умножаем - получаем. Шестьсот тысяч долларов за комплект, плюс-минус, если все доставить быстро и в сохранности. Минус три месяца по семьсот долларов зарплаты этому комплекту, минус взятки иммиграционной службе, минус доставка органов пациентам, это, надо понимать, самое дорогое, но оптом - скидка. И так по двадцать человек в день. Красиво! Изящно, Аркадий Петрович. Да кому после этого нужен строительный бизнес?

Кротов перекрестился и шагнул к открытому окну.


* * *


Абдурахим нагишом мчался по коридору так быстро, как никогда в своей жизни не бегал. Летел мимо рядом деловито жужжащих хромированных агрегатов, в которых словно в ванных отмокали тела почти всех его товарищей по бригаде… Несся мимо бесконечных рядов холодильных камер, на дверцах которых, будто на дверях кабинетов, висели таблички с чьичи-то именами. Перепрыгивал через каталки, расталкивал опешивших от такой прыти охранников…

Впереди маячило пятно света - выход на балкон. Если повезет, там окажется пожарная лестница. И тогда уже никто его не остановит, никто! В лицо ему дохнуло необычайно свежим для этого чахоточного города воздухом… Он стоял на одном из самых верхних этажей «Памира», рыхлые облака пластались в нескольких десятках метров внизу, а здесь было солнечно, как в родной Ферганской долине, и небеса действительно казались совсем близкими.

Пожарной лестницы здесь нигде не было. Просто обзорный балкон, может быть, курилка. А выход в коридор уже перекрыли охранники, за спинами которых маячили люди в зеленых одеждах.

Абдурахим с обезьяней ловкостью вскарабкался на высокое ограждение и застыл, представляя, как сейчас нырнет в облака.


* * *


- Ну-ну, не надо глупостей, - генерал примирительно поднял ладонь. - У нас же не звери работают, в конце-концов.

Кротов, успевший уже перекинуть одну ногу за окно, выжидающе замер.

- Пятьдесят процентов от оборота и добровольные пожертвования материала, - генерал подмигнул, - в фонд ветеранов групп особого назначения. Там это добро всегда пригодится.

- Пятьдесят? - недоверчиво переспросил Кротов.

- По-божески, а? Президент запретил кошмарить бизнес, не слышали? Живи и дай жить другим, вот наше кредо.

- Я не…

- Поверьте, от сотрудничества с нами вы только выиграете. Вот, например, вы куда сейчас деваете отходы? Ну, все то, что остается после изъятия органов?

- Мы…

- Это риторический вопрос, не волнуйтесь. Мне подготовили справку. Скупили сеть киосков шаурмы и утилизируете. Аркадий Петрович! Ведь это до первой серьезной проверки. А вот мы давно и успешно работаем с Микояном. И их, уж поверьте, никто никогда не проверяет.

Кротов, механически кивая и вытирая ладони о штанины, вернулся к своему столу. Из туалета возвращались заметно оживившиеся чиновники, перешучиваясь и пихая друг друга в бок кулаками.

- Удивительные у вас сортиры, - оценил очкастый. Вот эта вот сенсорная панель и самонаводящееся биде! Вы опережаете свое время, чесслово, Аркадий Петрович!

- Слушайте, Аркадий Петрович! А не хотите к нам в партию, а? Нам ведь тоже нужна свежая кровь! - подмигнул плешивый.

Кротов устало и понимающе кивнул, приготовился было поблагодарить за приглашение, но тут…


…За окном мелькнуло что-то большое и черное, резанул слух и тут же стих короткий вопль. Аркадий Петрович вздрогнул и присел, чиновники переглянулись. Генерал достал карандашик и сделал пометку в своем блокнотике.

- Это по обычному тарифу, - заверил он Кротова. - Да расслабьтесь вы, расслабьтесь. Всё, хэппи-энд!