"Двойной капкан" - читать интересную книгу автора (Таманцев Андрей)

III

— Кто вы?

— А как вы думаете?

— Я задал вопрос вам.

— Понимаю. Вы привыкли получать ответы на свои вопросы. Но позвольте вас спросить: кем вы были еще часа два с небольшим назад? Заложником, мистер Тернер.

И если бы мои люди не проследили ваш маршрут и мы не предприняли бы этого небольшого штурма, вы бы остались заложником. И освобождение стоило бы вам очень недешево. Особенно если бы похитители узнали, кто попал к ним в руки.

— Кто вы такой? — повторил Тернер.

— Кто я такой? То, что я ваш освободитель, — это, вероятно, уже не важно. Не так ли? Эту станцию мы проехали. То, что я не Азиз Садыков, — это вы тоже, полагаю, поняли. А то, что я не Джон Тернер, вам об этом и говорить не стоит. Мое настоящее имя вам ничего не скажет. Я — Аарон Блюмберг, гражданин Израиля. Но, возможно, кое-что скажет наименование компании «Фрахт Интернэшнл».

— Да, мелкая лондонская фирма. Они предлагали мне сотрудничество, — припомнил Тернер.

— В ту пору, когда Каспийский трубопроводный консорциум только формировался, — подсказал Блюмберг. — Так вот, я — хозяин этой фирмы.

— Президент там какой-то молодой немец.

— Президент «Интер-ойла» тоже не вы. Тем не менее «Интер-ойл» — ваша собственность. А «Фрахт Интернэшнл» — моя. Мы и не рассчитывали, мистер Тернер, что вы согласитесь сотрудничать с нами. Слишком мелкая рыбешка для вас. Нам нужно было выяснить ваши намерения. И мы их выяснили. Все дальнейшие события показали, что мы были совершенно правы. Вас не устроили бы даже двадцать процентов участия в КТК. Каспийский консорциум вообще был вам не нужен. Вы сделали ставку на другую лошадь.

— И что из этого следует? — спросил Тернер.

— Это же очень просто. Когда крупный и опытный игрок на бегах делает ставку на темную лошадку, как поступают мелкие игроки вроде нас? Стараются примазаться к его игре. Эту цель мы и поставили перед собой. И добились ее. Мы вошли в вашу игру, мистер Тернер. Скажу больше: на правах равных партнеров. И вам придется с этим считаться.

— Никогда в жизни не слышал такой чуши! Вы — на равных правах со мной? Как вас — Бломберг?

— Блюмберг.

— Так вот, Блюмберг, не знаю, о какой игре вы говорите, но не вам тягаться со мной! Кто бы вы ни были!

— Моя компания ни в какое сравнение не идет с вашей. Но вы не обратили внимания на маленький нюанс. Ваша годовая прибыль в среднем семь процентов. Наша — не меньше двадцати. А часто и больше. Почему? Потому что мы не жалеем денег на информацию. Они окупаются с лихвой. И когда мой друг Пилигрим сообщил мне об идее, которую он предложил Султану Рузаеву, я сразу понял, что лишь один человек в мире согласится финансировать этот безумный и вместе с тем вполне реальный проект. Вы, мистер Тернер. И я не ошибся.

— Ваш друг Пилигрим? — переспросил Тернер. — Вы знакомы с ним?

— И очень давно, — небрежно подтвердил Блюмберг. — Мы иногда сотрудничали.

Нечасто, но продуктивно. Вы хотите получить доказательства? Извольте. Всю первую половину 1982 года я работал мастером в газовой компании в Майами. Важно было не только нужным образом модернизировать газовую аппаратуру на одной из вилл, но и установить ее так, чтобы это не вызвало подозрений. Даже после двенадцатого мая мне пришлось еще месяца три торчать в этой компании, чтобы мое увольнение не привлекло внимания. Вы, конечно, помните, что произошло рано утром этого дня?

— Пилигрим никогда не говорил, что у него был напарник.

— А он вам много чего рассказывал? За рюмкой виски, а? Он не пьет, мистер Тернер. Для его профессии это слишком опасно. И никогда не болтает лишнего. Это еще опасней.

— Почему он рассказал вам о своем соглашении с Рузаевым?

— Ему нужен был помощник, который может свободно разъезжать по всему миру. В частности, для закупки необходимого оборудования.

— Какую часть своего гонорара он обещал вам за помощь?

— Миллион. Но я отказался.

— Вот как?

— Я бизнесмен, мистер Тернер, а не террорист. Я стремлюсь сделать свой бизнес абсолютно легальным. Как и вы. Но иногда приходится выходить за рамки. Увы, такова реальность нашего несовершенного мира. Мои принципы не позволяют мне зарабатывать в качестве подручного террориста.

— А раньше позволяли, — не удержался от замечания Тернер.

— Все мы были когда-то молоды и не слишком умны. В том числе и вы. Я уж не говорю о вашем брате Майкле. Он так и не успел поумнеть. Так вот, я не намерен быть подручным террориста еще и потому, что заработаю гораздо больше в качестве вашего партнера.

— Сколько?

— Десять процентов акций вашего будущего Каспийско-турецкого консорциума.

— Сколько вы намерены вложить в дело?

— Ни цента, мистер Тернер.

У Джона Тернера был огромный жизненный опыт. Но такого наглеца он видел, пожалуй, впервые. Да, впервые. То, что говорил этот Блюмберг, было неслыханно.

Но в том, как он это говорил — слегка небрежно, как о чем-то не слишком важном, — была какая-то внутренняя убежденность, сила, выбивавшая Тернера из колеи.

— А вы представляете, сколько это — десять процентов? — осторожно, даже как бы вкрадчиво, спросил он.

— Да, — кивнул Блюмберг. — Примерно полмиллиарда.

— И вы считаете такую сделку справедливой?

— Во сколько вы оцениваете свою жизнь, мистер Тернер?

— Идиотский вопрос!

— Не такой уж идиотский, — возразил Блюмберг. — В этом деле вы рискуете только деньгами. А я — своей жизнью. Для вас она, разумеется, мало что стоит, но для меня представляет определенную ценность. Вполне соразмерную вашему вкладу. И даже многократно его превышающую. Это и дает мне основание считать нашу сделку вполне паритетной. Почему бы нам не выпить, мистер Тернер? Утро было довольно суетливое, вы не находите? Вашего любимого «Баккарди», к сожалению, нет. Как и моего джина. Пить эту водку категорически не рекомендую. Это так называемый самопал. По-моему, сами ее производители не знают, из чего они ее делают. А эта вот «Белая лошадь» не так уж плоха. Разрешите за вами поухаживать? Рекомендую закусить сыром. Это овечий сыр, такой делают только на Кавказе. Ваше здоровье, мистер Тернер!

Тернер опрокинул в рот содержимое довольно объемистого фужера, но сыр есть не стал — лишь понюхал и брезгливо положил на глиняное расписное блюдо. Блюмберг тоже обошелся без закуски — только закурил еще одну сигарету «Кэмел».

— У вас накопилось немало вопросов, и я попробую сразу на них ответить, — продолжал Блюмберг, удобно расположившись на стуле и закинув ногу на ногу. — Вы, вероятно, уже догадались, каким образом мы вклинились между вами и Рузаевым. В Нью-Йорк был послан тот молодой джентльмен Азиз Садыков, которого вы сегодня видели, Мои люди перехватили его и привезли на виллу, слегка похожую на вашу. Я принял его, назвавшись вашим именем. А затем явился к вам под именем Азиза.

После нашей беседы с вами все инструкции были переданы Азизу, и он вернулся в Грозный с чувством исполненного долга. И в сущности, он исполнил его, не так ли?

Но знакомство с ближайшим помощником Рузаева и то, что я знал о самом Рузаеве, заставило меня усомниться в способности этих людей реализовать такой масштабный и трудоемкий проект. Они идеалисты, а в таких делах это мешает. Рузаев, например, предложил послать для захвата Северной АЭС группу своих боевиков. Даже когда Пилигрим пересказывал мне этот разговор, с лица его не сходило выражение изумления. А он, как вы знаете, умеет скрывать свои чувства.

— Когда и где вы видели Пилигрима?

— В Москве. Незадолго до его выезда на Кольский полуостров. Так вот, я понял, что должен лично контролировать ситуацию, если мы не хотим провалить огромное дело из-за какого-нибудь пустяка. Поэтому я и прилетел в Грозный.

Воспользовавшись вашим именем, мистер Тернер. И главное — вашим авторитетом.

— И Рузаев поверил, что вы — это я?! Вы же еврей!

— Разве среди крупных американских бизнесменов мало евреев? Вспомните хотя бы финансовую империю Гарримана. Вы по сравнению с ним так, средней руки делец. Мою личность почтительнейше удостоверил Азиз Садыков. И я передал Рузаеву триста тысяч долларов наличными. Из собственных средств. Так что я был не совсем прав, когда сказал, что не вложу в ваше дело ни цента. Я уже вложил. Но больше не вложу. Согласитесь, мистер Тернер: триста тысяч — это убедительная визитная карточка. Рузаев поверил бы, что я Тернер, даже если бы я оказался китайцем. И мой приезд не был бесполезным, — продолжал Блюмберг. — Напротив, он был очень полезным и своевременным. Я навел полный порядок в финансовых делах, заставил Рузаева расплатиться со своими боевиками. И даже предотвратил ошибку, которая могла все погубить.

— Какую ошибку?

— Транспорт со взрывчаткой. С пластитом, — уточнил Блюмберг. — Его выслали на Кольский полуостров в рефрижераторе с грузом фруктов. Мне не понравились водители, и я послал за ними двух своих людей на обыкновенных «Жигулях». И не зря. На одной из ночных стоянок оба водителя накурились плана и заснули прямо на земле возле машины. У моих людей был прибор ночного видения. Они заметили, как возле машины сначала крутились трое каких-то посторонних, а затем двое из них залезли под грузовик. Пластит был спрятан в кузовном коробе и прикрыт пластиной на болтах. Через некоторое время все трое уехали. Я приказал сдать фрукты любым оптовикам и срочно вернуть рефрижератор в Грозный. И здесь, мистер Тернер, начинается самое любопытное. В коробе была та самая взрывчатка. В такой же упаковке, того же веса и цвета. С одной лишь разницей: она не могла взорваться.

— Вы хотите сказать… — Да, ее подменили. Или обезвредили.

— Каким образом можно обезвредить взрывчатку?

— В те далекие годы, когда я грыз гранит разных наук в одном высшем учебном заведении, этот процесс назывался флегматизацией. Чтобы понизить способность к детонации, во взрывчатую смесь добавляли парафин, церезин и некоторые другие легкоплавкие добавки. Полагаю, что с тех пор наука шагнула далеко вперед. И сейчас, возможно, достаточно облучить какой-нибудь тринитротолуол пучком нейтронов или гамма-лучей, чтобы превратить его по степени безопасности в кусок хозяйственного мыла. За более современной и точной информацией вам следует обратиться к специалистам. Но вас, полагаю, больше волнует, не как обезвредили взрывчатку, а кто это сделал. Я прав?

— Кто? — повторил Тернер.

— Это очень интересный вопрос, мистер Тернер, очень. И я, к сожалению, не знаю на него ответа. Очевидно одно: против нас работает какая-то сила.

— ФСБ?

— Не думаю. Если бы российские спецслужбы что-то узнали, они просто арестовали бы Пилигрима и его людей. Я склоняюсь к мысли, что это, скорее всего, служба безопасности КТК. Нападение на инспекторов Генштаба их очень встревожило. И в Чечне у них сильные агентурные позиции. Полагаю, они взяли под контроль все окружение Рузаева. И каким-то образом узнали про взрывчатку. Впрочем, что за вопрос — каким? Деньги! Для Каспийского консорциума сохранение стабильности в Чечне — вопрос жизни. Не думаю, что они будут экономить на агентуре.

— Могли они знать, куда направляется рефрижератор?

— Вряд ли. Все документы были оформлены на Подмосковье. Там водителям должны были выдать новые накладные и путевые листы. Нет, не знали. Могли только предполагать, что взрывчатка направляется для какого-то теракта. Подменить или обезвредить пластит — это была удачная мысль.

— Значит, первый канал пропал, — проговорил Тернер, невольно ловя себя на мысли, что разговаривает с этим типом именно как с равноправным партнером. Но дело было слишком важным, чтобы обращать внимания на эти тонкости. — Что со вторым?

— С ним все о’кей. Лесовоз Краузе прибыл в Кандалакшу двое суток назад и встал под разгрузку. Еще день уйдет на доставку груза в Полярные Зори. Не сегодня-завтра пластит будет у Пилигрима. На этот раз — настоящий. Но обнаружился и запасной вариант. Люди Пилигрима смогли достать взрывчатку на месте. Шестьсот килограммов тола.

— Каким образом? Где? Что значит — достать?

— Слово «достать» в русском языке имеет два значения: купить или украсть. Думаю, украли.

— Шестьсот килограммов тола?!

— Вы совсем не знаете Россию, мистер Тернер.

— А вы знаете?

— Я здесь родился и прожил большую часть жизни. Поэтому вам и выгодно, чтобы ваши интересы здесь представлял именно я.

— Вы говорите это так, будто мы уже заключили сделку.

— А разве нет? — удивился Блюмберг. — У вас небольшой выбор, мистер Тернер. Либо я ваш партнер, либо можете ставить на этом деле крест. Для этого мне достаточно сделать только один телефонный звонок. Думаю, на Лубянке очень заинтересуются сообщением анонимного доброжелателя. Я могу сделать этот звонок даже сейчас, при вас, — добавил Блюмберг и достал из кармана мобильный телефон.

— Это шантаж! — заявил Тернер. — Это наглый и гнусный шантаж!

Блюмберг поморщился:

— Может, хватит играть в слова? Это не шантаж. Это бизнес. И я хочу иметь гарантии, что вы выполните свои обязательства в нашей сделке.

— Какие гарантии я могу вам дать?

— Вы мне — никаких. Я получу их сам. Банк «Босфор», через который вы проводите транши, взят под контроль.

— Кем?

— Точно пока не знаю, но думаю, что это агентура ФСБ. Они отслеживают все каналы поступления денег в Чечню. И при желании смогут выяснить связь «Босфора» с корпорацией «Интер-ойл». А я эти данные у них достану.

— Украдете?

— Куплю. Это и будут мои гарантии. Только не начинайте снова про шантаж. Это просто моя страховка. Но я знаю вас как человека, который всегда выполняет свои обязательства. И потому делаю шаг навстречу. Пользоваться банком «Босфор» больше нельзя. Я предлагаю вам финансировать операцию через расчетную сеть моей фирмы.

«Интер-ойл» и «Фрахт Интернэшнл» одного профиля, взаиморасчеты между ними не вызовут никаких подозрений. А у меня много партнеров в России, проблемы пересылки денег не существует.

— Вы отдаете мне свой главный козырь?

— В знак доверия, мистер Тернер.

— А если я не отдам вам ваши десять процентов акций?

Блюмберг лишь руками развел:

— Значит, я ничего не понимаю в людях. Или вы.

— И все-таки? — повторил Тернер.

— Ну что в такой ситуации делать бедному еврею? Наскребу немножечко баксов и найму Пилигрима. Кстати, как у вас с газовым отоплением на вашей вилле?

— Никакой Пилигрим меня не достанет! Блюмберг укоризненно покачал головой:

— Вы сами не верите тому, что сказали. Пилигрим достанет. Он будет работать год, два, три. Сколько нужно. Но свою работу сделает. Он относится к своему делу как большой художник. Что-то разговор у нас пошел не в ту сторону. Не врезать ли нам еще по стопарю, мистер Тернер?

Тернер сделал глоток и поставил фужер на стол. Его сейчас мало волновали далекие перспективы этого дела. А тем более угроза Блюмберга. Да и он сам, похоже, не придавал большого значения своим словам. Он был, конечно, наглец и редкостный пройдоха. Но — тут Тернер вынужден был отдать ему должное — очень деловой и очень опытный человек. Тернера встревожили эти новые люди, возникшие в деле.

Блюмберг прав: не ФСБ, конечно. Служба безопасности Каспийского консорциума? По ситуации — очень похоже. Тут их прямой интерес. Подменить или обезвредить взрывчатку. Не слишком ли тонко? А как бы он сам поступил? Просто изъять?

Привезут новую. Дать достичь цели и с помощью российских спецслужб захватить на месте? Скандал, шум в прессе, протесты. Что, как известно, стабилизации не способствует. А так — все тихо-мирно. Нет, не глупо. Совсем не глупо. Но это и самое скверное — если против них работают умные люди.

Похоже, без Блюмберга не обойтись. Черт бы этого сукиного сына побрал. И все же, кажется, не обойтись.

Но Тернер не спешил принимать окончательное решение.

— У вас сохранились образцы взрывчатки? — спросил он. — Настоящей и подмененной?

— Я предполагал, что вы захотите увидеть их своими глазами.

Блюмберг выглянул за дверь, отдал по-русски какой-то приказ. Через несколько минут в комнате появился смуглый черноусый человек в камуфляже и протянул Блюмбергу две картонные коробочки величиной со спичечный коробок, заполненные какой-то смесью, похожей на пластилин, и два небольших взрывателя с короткими бикфордовыми шнурами. Блюмберг положил коробочки на стол перед Тернером.

— Здесь граммов по пятьдесят. Но этого хватит, чтобы разнести полдома.

Попробуете угадать, где что?

Тернер отодвинул от себя коробки:

— Я не разбираюсь в пластите.

— Я мог бы отдать эти образцы вам, а ваши химики сделали бы анализ. Но боюсь, что это навлечет на вас крупные неприятности на таможне. И на российской. И на американской. Или рискнете?

— Нет, — сказал Тернер. И твердо повторил:

— Нет.

— Тогда мы проведем испытания сами. Черт возьми, а я ведь забыл, где настоящая взрывчатка, а где подделка. Придется действовать методом тыка. Это чисто российский метод, мистер Тернер. И я сейчас вам покажу, в чем он заключается.

Блюмберг воткнул в мягкую массу взрыватели и поджег кончик бикфордова шнура одного из них. Из обмотки с дымом и искрами забило пламя.

— Немедленно потушите! — крикнул Тернер, вскакивая со стула и вжимаясь в угол.

— А вы умеете тушить бикфордов шнур? — поинтересовался Блюмберг. — Я — нет.

Можно только обрезать. Но мы уже не успеем.

Он прикурил от шипящей огненной струи сигарету «Кэмел» и выбросил коробочку через открытое окно в сад. Раздался негромкий хлопок.

— Фальшивка, — констатировал Блюмберг. — Что ж, давайте проверим эту.

Он поднес зажигалку к другому взрывателю.

— Блюмберг! — предостерегающе рявкнул Тернер, но пламя уже бежало по короткому черному шнуру.

— Если вы таким образом предупреждаете меня об опасности, то я, пожалуй, с вами соглашусь.

Блюмберг еще немного посмотрел, как горит шнур, подбираясь к взрывчатке, затем вышвырнул коробку в окно и стал спиной к стене. От мощного взрыва посыпались оконные стекла из верхних фрамуг и со стола словно бы сдуло всю посуду вместе со скатертью.

— А вот это была настоящая. Жаль, но мы остались без выпивки, — заметил Блюмберг, поднимая с пола донышко разбитой бутылки шотландского виски. — У вас есть еще вопросы, мистер Тернер?

— Черт бы вас побрал с вашими экспериментами! — гаркнул Тернер, отряхивая с волос и с пиджака сыпанувшие сверху мелкие куски штукатурки. — Я хочу увидеться с Пилигримом, — закончив приводить себя в порядок и слегка успокоившись, проговорил он.

— Вы его не узнаете, — ответил Блюмберг. — Пластическую операцию ему делал лучший специалист бывшего СССР. Я сам узнал его с очень большим трудом.

— Значит, и я узнаю.

Блюмберг лишь пожал плечами:

— Летите в Полярные Зори. Он сейчас там.

— Это не очень большой город?

— Это поселок. И каждый новый человек там на виду.

— Значит, появляться мне там не следует?

— Ну почему? — возразил Блюмберг. — Если вы хотите засветить Пилигрима — пожалуйста, лучшего способа не придумаешь.

— Он может прилететь в Грозный?

— Послушайте, Тернер! Хватит болтать! Вы прекрасно знаете, что он не прилетит в Грозный. Потому что у него там много дел. И потому что здесь слишком много любопытных глаз. Я не вправе указывать вам, что делать. Но я вправе немедленно выйти из игры и забыть о ней. А вспомню только тогда, когда всех вас переловят и пересажают. Только этим все и кончится, если даже вы намерены делать глупости. О чем вы хотите с ним говорить? О погоде? Все уже сто раз оговорено и просчитано.

И чем быстрей мы начнем операцию, тем лучше. Потому что тем меньше риска.

Поговорите лучше с Султаном Рузаевым. Это столь же бесполезно, но менее опасно.

— После всего, что я узнал о нем, я даже видеть его не хочу. Когда реально начало операции?

— По нашему графику — через шесть суток. Точную дату определит сам Пилигрим. Не знаю, из чего он будет исходить. Но ему видней. Итак, ваши планы?

Тернер задумался. Логика подсказывала: нужно остаться, нужно все-таки встретиться с Рузаевым, внимательно присмотреться к нему и к его окружению, прочувствовать атмосферу, в которой готовится это беспрецедентное дело. Так командующий армией приезжает на передовую перед наступлением. Формально — для проверки боеготовности, а на самом деле — чтобы понять и оценить внутреннее состояние солдат и офицеров, их душевный настрой.

Все так. Тернер умел мыслить логически, но сейчас логика вступала в противоречие с инстинктом самосохранения, глубоко сидевшим в его сознании и никогда его не подводившим. Этот инстинкт подсказывал: нужно убираться отсюда, и как можно быстрей. Здесь было опасно все. Неведомый мир. Джунгли. Блюмберг был здесь свой, а он, Тернер, — чужак, привыкший к благам цивилизации горожанин, неожиданно оказавшийся в дебрях какой-нибудь Амазонки.

— Решайте быстрей, мистер Тернер, — поторопил Блюмберг. — Через три часа рейс на Москву. А до аэропорта еще ехать. Иначе вы останетесь здесь еще на ночь.

— Что это? — вдруг спросил Тернер, показывая на какое-то насекомое, ползущее по столу.

— Обыкновенный таракан, — ответил Блюмберг и небрежным щелчком смахнул его на пол. Тернера передернуло от отвращения.

— Я улетаю, — решительно заявил он. — Вы остаетесь вместо меня. Под моим именем.

— О том, что я здесь под вашим именем, знают только Султан Рузаев и Азиз Садыков.

— И тем не менее, — буркнул Тернер. — Мое имя — это мое имя. Постарайтесь не запятнать его каким-нибудь публичным скандалом, — не без язвительности добавил он.

— Следует ли из ваших слов, что наша сделка заключена? — спросил Блюмберг.

— Да, черт возьми. Мои слова именно это и значат. О деталях поговорим в свое время. Когда вы увидите Пилигрима?

— Не знаю. Возможно, дня через три-четыре. Или позже.

— Передайте ему привет.

— Он будет очень тронут, сэр.

— Вы сукин сын, Блюмберг! Самый отъявленный сукин сын, каких я только видел!

— Ваши слова я расцениваю как комплимент. В Полярных Зорях я буду под именем Стэнли Крамера, журналиста из Лондона. Для связи с вами буду пользоваться кодом Рузаева. Так что если вы увидите подпись «Стэн», знайте, что это я. Стэн.

Запомнили?

— Да. Где мой охранник?

— В соседней комнате. Его накормили, но он по-прежнему в наручниках. Если вы скажете ему, что вам не угрожает никакая опасность, наручники снимут.

— Готовьте машину, мы выезжаем.

Джип «субару» с темными стеклами уже стоял у крыльца между «уазиками» с пулеметом и автоматчиками.

Блюмберг жестом подозвал к себе Азиза. Тот подошел и вытянулся в струнку, как перед большим начальством. Блюмберг показал на Тернера и Нгуена Ли. Сказал по-английски — чтобы те поняли:

— Отвезете этих джентльменов в аэропорт. Билеты купить до Москвы на любое чужое имя. За их безопасность отвечаете головой. Все ясно?

— Йес, мистер Тернер! — отрапортовал Азиз. Джон Тернер криво, усмехнулся и полез в раскаленную от солнца машину. Мельком подумал:

«Даже кондишена нет. И эти, тараканы! Как можно так жить?» Негромко сказал охраннику, показав взглядом на стоявшего в стороне Блюмберга:

— Запомни этого человека.

Нгуен Ли молча кивнул.

От жары и выпитого натощак виски у Тернера слегка побаливала голова. Но он был доволен. Несмотря ни на что, поездка оказалась полезной.

И даже очень.

Рузаев и его люди, как он и предполагал, полное барахло. Но Блюмберг и Пилигрим — это серьезно.

Он почти поверил в успех.

И лишь в самолете вспомнил, что не задал Блюмбергу вопроса, который все время вертелся в глубине его сознания: каким образом Пилигрим оказался в России?