"Двойной капкан" - читать интересную книгу автора (Таманцев Андрей)Глава одиннадцатая. Угол атакиIКогда «Ауди-80» генерал-лейтенанта Нифонтова, просвистев по Рублевскому шоссе, въехала во двор госдачи, расположенной неподалеку от официальной резиденции Президента России «Барвиха-З», часы на приборном щитке показывали ровно два ночи. Куратор, предупрежденный Нифонтовым по спецсвязи, стоял на высоком освещенном крыльце. Он был в домашней стеганой куртке, округлый, словно бы пышущий энергией и здоровьем, с ранними залысинами. Он посмотрел, как офицер охраны открывает заднюю дверцу «ауди», и, лишь когда Нифонтов взошел на крыльцо, спустился на ступеньку и протянул руку: — Здравствуйте, генерал. Большой прогресс. Всего два часа ночи. Прошлый раз вы приехали ко мне в половине четвертого утра. Если так и дальше пойдет, скоро мы будем встречаться в рабочее время. — Извините, что пришлось вас разбудить, — ответил Нифонтов, пожимая куратору руку. — Не извиняйтесь. Я не спал. С этой отставкой правительства!.. — Он безнадежно махнул рукой. — Проходите. Кстати, я привык видеть вас в мундире. — Некогда было переодеваться. — Даже так? Нифонтов не ответил. Куратор взглянул на него и укоризненно покачал головой: — А видок у вас, Александр Николаевич, прямо скажем, оставляет желать. Нужно следить за здоровьем. Трудно, но нужно. Очень рекомендую теннис. Не потому, что он стал сейчас модным в Кремле. Но он действительно помогает сохранять форму. «Посмотрю я, какой видок у тебя самого будет через полчаса», — подумал Нифонтов, проходя в просторную прихожую и сбрасывая плащ на руки ординарца. — Прошу ко мне в кабинет, — пригласил куратор. — Там есть телевизор и видеомагнитофон? — спросил Нифонтов. — Есть. Вы собираетесь показать мне кино? — Да. — Надеюсь, не очень скучное? — Не очень. — Кофе, чаю или, может, водки? — Кофе. Покрепче. Куратор отдал распоряжение ординарцу и провел гостя через просторную гостиную в угловой кабинет, предварительно попросив жестом особенно не шуметь и объяснив шепотом: — Мои уже спят. Госдача была раза в полтора больше, чем у самого Нифонтова, обставлена добротно, но без изысков и особых роскошеств. Раньше, когда по малой своей должности Нифонтов не имел госдачи, его всегда поражала какая-то необжитость служебного загородного жилья высокопоставленных чиновников, хотя об их хоромах в народе ходили легенды. Возможно, эти легенды были справедливы для чиновников самого высшего правительственного эшелона. И только когда ему самому выделили коттеджик в Архангельском, он понял причины равнодушия хозяев госдач к благоустройству своего жилья. Они не были хозяевами — в том-то и дело. И знали, что жилье это чужое и временное. А какой смысл благоустраивать чужое жилье, из которого уже завтра, возможно, тебя выселит комендант? Жены и дочери смягчали казенный дух занавесками и салфеточками, копались на цветочных и клубничных грядках, а уходом за обширными участками занимались солдаты-срочники, выделенные для охраны важных персон. И понятно, что особого рвения ожидать от них было трудно. В небольшой угловой комнате, сходство которой с кабинетом придавали лишь письменный стол и узел правительственной связи, куратор жестом предложил гостю устраиваться, сам раскрыл досье операции «Капкан», врученное ему Нифонтовым. Папка была довольно тощей — Нифонтов тщательно отобрал материалы, которые отражали суть дела. — «Капкан». Это то, о чем шла речь в Каире? — уточнил куратор. — Да. — Как я понимаю, пределы своей компетенции вы исчерпали? — Да, — повторил Нифонтов. — Что ж, давайте посмотрим. Сначала бумаги или кино? — Бумаги. Куратор углубился в досье. Он умел читать очень быстро. И умел быстро вникать в суть. Нифонтов прихлебывал крепкий, чуть горьковатый, очень хорошего качества кофе и рассеянно поглядывал на куратора, не делая попыток понять по выражению его лица, какое впечатление производят на того собранные в досье документы. Это не имело значения. Имело значение другое — что за человек сам куратор. Только от этого зависел сейчас исход дела. Ни одна спецслужба России не имела права без высочайшего указания брать в оперативную разработку чиновников такого ранга и даже собирать о них информацию. Но информация все равно собиралась, сама собой, по крохам, по слухам, по разговорам. Так что Нифонтов имел кое-какое представление о своем собеседнике. Как и всякий государственный чиновник высокого ранга, куратор Управления по планированию специальных мероприятий Олег Иванович П. совмещал множество должностей. Они меняли свои названия по мере перетрясок и реорганизаций правительственного аппарата и президентской администрации, которые как начались с приходом к власти Ельцина, так и не прекращались по сей день, иногда затихая, иногда выплескиваясь на поверхность политической жизни России. В разное время Олег Иванович был заместителем государственного секретаря в кабинете министров Гайдара (пока не упразднили этот пост, не столько из-за того, что он был никак не прописан в Конституции, сколько из-за всеобщего неприятия самой фигуры госсекретаря Бурбулиса), членом Президентского совета, членом Совета безопасности, помощником председателя Совета обороны при Президенте России, а также членом многочисленных комиссий, которые создавались по разным поводам, в основном чтобы успокоить общественное мнение и сделать вид, что Президентом и правительством принимаются энергичные меры по разрешению насущных проблем, хотя чаще всего эти комиссии даже не приступали к работе. Олег Иванович был из новых, из тех сорока — сорокапятилетних государственных и партийных функционеров, хорошо образованных, накопивших немалый практический опыт, но не имевших никакой перспективы, так как все должности наверху были прочно закупорены старыми, еще брежневской закалки, кадрами. И лишь при Ельцине новые люди были востребованы в полной мере. В КПСС карьера Олега Ивановича была непродолжительной — всего три года он был освобожденным секретарем партийного комитета на крупном оборонном заводе. Но эта должность, никак не компрометирующая его в новые времена, дала ему возможность быстро стать одним из руководителей ВПК, откуда он и был рекрутирован в высшие эшелоны российской власти. Природная осторожность уберегла его от активного участия в подковерной кремлевской возне, более нетерпеливые соперники сжирали друг друга и уходили в политическое небытие, а их места занимали люди типа Олега Ивановича. Сейчас ему было сорок семь лет — в президентской администрации он курировал службы государственной безопасности, и в их числе Управление по планированию специальных мероприятий, которое в системе спецслужб занимало особое положение. Оно было создано по распоряжению Ельцина одновременно с решением о разгоне КГБ и призвано играть роль «ока государева» — мозгового центра, просчитывающего перспективы развития политической ситуации и предлагающего пути предотвращения или политического разрешения кризисов. Неподчиненность управления руководству ФСБ, ФСК и Главного управления охраны вызывала откровенное недовольство их руководителей — ими не раз предпринимались попытки прибрать УПСМ к рукам, — но всякий раз Президент решительно их пресекал. Неизвестно, чем он руководствовался: то ли действительно высоко ценил объективность поступавшей от управления информации и глубину аналитических разработок, то ли по принципу «разделяй и властвуй» считал, что конкуренция между спецслужбами пойдет только на пользу делу. Олег Иванович не скрывал от Нифонтова своего благожелательного отношения к деятельности УПСМ, но делал это — как небезосновательно полагал Нифонтов — лишь после уяснения позиции Президента. Сейчас ему предстояло решить задачу куда более трудную. Куратор поднял голову от досье: — Сколько ваших людей внедрено в окружение этого Пилигрима? — Пятеро. — Охрана станции? — Сорок два человека. На первом энергоблоке и административном корпусе — восемнадцать. — Каким образом пять человек могли нейтрализовать восемнадцать спецназовцев и захватить объект? — Они изменили план операции и произвели захват на двадцать минут раньше — до пересмены. И никакого спецназа не было. Была обычная местная ВОХРа. Утечка информации о проверочном захвате станции не произошла. Вчера мы арестовали и допросили референта директора ФСБ. Утечка должна была произойти через него. Он не получал такого приказа от своих хозяев. — Допрос был… — Да. С применением психотропных средств. Он выложил все, что знал. — Значит, на станции сейчас, кроме персонала… — Рузаев, его советник Азиз Садыков, Пилигрим и наши люди — все пятеро. И три корреспондента. Два телевизионщика из Си-Эн-Эн и один журналист из Лондона. — Пилигрим действительно мог обнаружить подмену тола? — Да. — Каким образом? — У него был аэрозольный набор «Экспрей». — Взрывчатка, присланная на лесовозе Краузе, на станции? Или это только предположение полковника Голубкова? — Предположение. Но с вескими основаниями. Пилигрим вывез взрывчатку из Полярного на «санитарке» «Ремстройбыта». В пятнадцати километрах от турбазы «Лапландия» он убил водителя. После этого, вероятно, принес взрывчатку в рюкзаке на турбазу. Правда, сторож турбазы утверждает, что никого не видел. Но его показаниям доверять нельзя. — Пьяный небось валялся? — брезгливо произнес куратор. — Совершенно верно, — подтвердил Нифонтов. — С турбазы взрывчатку, скорее всего, перебросили на станцию на вертолете «Ми-8» вместе с гуманитарной помощью. — Понятно, — кивнул куратор и повторил, подумав: — Понятно. Почему испытания радиовзрывателей не дали никаких результатов? — Эксперты НАСА предполагают, что на маркировке указана фальшивая частота, а инициирующий сигнал идет не на «Селену-2», а на какой-то другой спутник. И, возможно, не на один. Американцы арестовали в Нью-Йорке сообщника Пилигрима Бэрри. Но он пока не дает показаний о радиовзрывателях и спутниках связи. — Не дает? При современных методах допросов? Или они не хотят их получить? — Он может не знать. У нас пока нет оснований подозревать наших партнеров в двойной игре. — Почему прервана компьютерная связь со станцией? — Неизвестно. — Есть ли какой-нибудь другой вид связи с вашими людьми? — Конфиденциального — нет. Только внешние громкоговорители. — Из этого следует, что вы потеряли контроль над ситуацией. Вы отдаете себе в этом отчет, генерал? — Да. — Что ж, давайте посмотрим кино. Куратор включил телевизор, сунул в щель видеомагнитофона кассету, но кнопку «Play» не нажал. — Как эта кассета оказалась у вас? — Ее спустили из окна станции на шнуре. А из местного телецентра перегнали в Останкино. — Ее могли видеть операторы телецентра? — Нет, там наши люди. В аппаратной Останкинского техцентра — тоже. — Вы видели? — Да. После этого я немедленно позвонил вам. — Каким может быть эффект от взрыва реактора? Чернобыль? — Хуже. Взорвется и второй реактор. Потому что будут разрушены все системы защиты. — Веселенькая перспектива, — заметил куратор и пустил запись. « — Разрешите представить вам, господа: командующий армией освобождения Ичкерии, национальный герой Чеченской Республики полковник Султан Рузаев…» |
||
|