"Проклятие любви" - читать интересную книгу автора (Лей Тамара)Глава 21Чудесный запах роз напоминал минувшее лето. Прошлым летом он гулял по монастырскому саду, пытаясь вытеснить мучившие его воспоминания запахом опавших лепестков. Но и лепестки напоминали ему о крови, которой обагрил он по локоть свои руки. Максен, с трудом подняв свои веки, смотрел на кровать, на свое обнаженное тело, на хрупкие ее плечи, на разметавшиеся по ним волосы. Райна. Как ей удалось встать с постели, не разбудив его. А ведь он просыпался обычно от малейшего шороха. Да и как иначе, если рыцарь собирался дожить до почтенного возраста. Сев на постели, он наблюдал, как девушка, опустив полотенце в воду, (розовую воду — догадался он по запаху, разбудившему его) наклонилась, обтирая тело. Пендери ощущал нестерпимую сухость во рту, такую, что язык словно прилип к небу, но он молчал, не мешая мыться Райне. Она отложила полотенце и, повернувшись, потянулась за рубашкой, открыв его взору грудь с розовыми сосками. Он вздохнул. Должно быть, Райна услышала его, так как прижала рубашку к груди. Ее глаза, опухшие от слез, широко открылись. — Я не хотела разбудить тебя, — извинялась она. — Ты и не разбудила, — буркнул он. Ему хотелось убрать рубашку, прижатую к ее груди. Она повернулась к нему спиной и стала одеваться. Встав, потянулась за верхним платьем. — Не надо, — подал голос Пендери. Девушка помедлила, затем опустила руку, но не повернулась, хотя он молча просил ее сделать это. Затянувшееся молчание нарушил Максен, встав с постели. Подойдя к Райне, норманн опустил руки ей на плечи: — Теперь ты моя. «Значит, одной ночи ему мало? Он сделает меня обычной любовницей? — Райна положила руку на живот. — Скоро он увеличится от ребенка Максена, ребенка без имени, незаконнорожденного. Нет, этому не бывать! Но как обезопасить себя?». Когда Пендери повернул ее к себе, она отвела руку от живота, сцепила пальцы. — Что случилось? — участливо спросил он, глядя на ее влажную спереди рубашку. Опустив глаза, она увидела напряженные соски, упиравшиеся в тонкую ткань, и поспешно оттянула ее. — Неуклюжая я, облилась водой. — Кристоф? Это он принес ее тебе? — Он. — Какой заботливый, — удивленно буркнул Максен. — Он хотел как лучше… — Конечно, — резко оборвал ее Пендери и спросил: — Как ты себя чувствуешь? Девушка поняла, что норманн имеет в виду. — Хорошо, но мне неловко, что я залила тебя слезами. — Ну, в этом я сам виноват, — заметил он, смягчившись, лаская ее плечи. — Просто я никогда по-настоящему не плакала, — призналась саксонка, чувствуя, как в груди загорается пламя желания. — Но прошлой ночью… — она покачала головой. — Все, кто мне дорог, ушли в небытие. Рыцарь добавил. — И теперь еще Эдвин. Она растерялась — как глубоко в его памяти засел сакс. Видимо, ей так и не удалось объяснить свои чувства к бывшему жениху. — Он мне небезразличен, Максен, меня волнует его судьба, но он мне ничуть не дорог. Мы должны были пожениться, и все. Он неотрывно вглядывался в ее лицо, приник к ее губам. — Я рад. Ее охватила необыкновенная гордость от того, что Максена душила ревность, но гордость эта угасала и пропадала при мысли, что у нее не может быть будущего с человеком, которого она полюбила. — Можешь одеваться, — разрешил Максен, наклоняясь за одеждой, — но оставайся здесь, пока я не пришлю за тобой. — Но я же должна разливать эль за завтраком и… — Пусть разливают другие, — перебил он ее, одевая рубашку. — Шей, если нечем заняться, но я не хочу видеть тебя с кувшином. Наверно, полагалось бы испытывать чувство благодарности — ведь нелегко разливать эль и вино рыцарям, чьи глаза ощупывают ее с ног до головы, чьи языки становятся развязными после крепких напитков. Но девушку озадачил ответ Пендери. Чем больше она думала об этом, тем больше терялась в догадках. То, что произошло между ней и норманном, не делало ей чести, но и стыдиться здесь нечего. Она была рада, что не надо прятаться от любопытных глаз людей. — Я не хочу быть фавориткой, потому что я… — начала она, но ее негодование увяло, так как она не способна была закончить фразу. — Потому что мы стали любовниками? — досказал за нее Максен. Ладно, хоть не назвал ее любовницей. — Я не хочу, чтобы ко мне относились иначе, чем к другим, — упрямо продолжала саксонка. Пендери уперся руками в бедра и потемневшими глазами взглянул на девушку: — Но к тебе будут относиться по-другому. Сегодня не то, что вчера, все изменилось. — Я не собираюсь прятаться из-за того, что случилось. — Я и не прошу. — Ты же велел мне оставаться здесь. — До тех пор, пока я не пошлю за тобой. — А когда это будет? Он вздохнул: — Наверно, днем. Райна не могла остановиться: — И тогда я опять возьмусь за кувшин? — Я уже говорил, ты больше не будешь прислуживать за столом. — Что было плохо вчера, то плохо и сегодня. Максен начал терять терпение и сжал губы: — Я не стану отвечать на твой вопрос, Райна, и ты знаешь почему. — Объясни. — Я уже сделал все, — и, не сдержавшись, добавил: — Я приковывал тебя цепями раньше, Райна, и если понадобится, я сделаю это снова. Саксонка хотела ответить резкостью, но промолчала. — Хорошо, — бросил Пендери и вышел из комнаты. Застонав, она швырнула туфлю и, сделав несколько кругов по комнате, словно загнанный в клетку зверь, упала в кресло. — Ты еще не выиграл, Максен Пендери, — пробормотала она. «Ты тоже», — напомнил ей внутренний голос. — А у тебя я не спрашиваю, — вслух произнесла девушка и покраснела — надо же, разговаривает сама с собой! Днем за ней пришел сэр Гай. Оттолкнув под носы с едой, принесенные Лусиллой, Райна поднялась и молча пошла за Торкво в зал, где на помосте восседал Максен в окружении рыцарей высокого ранга. У стены, слева и справа от него, стояли другие, не столь именитые норманны, а за ними — вооруженные стражники. У очага сгорбился Кристоф, и в глазах его отражались тревога и ожидание. Несмотря на скверное настроение, Райна все же с любопытством глядела на странное собрание, ощущая на себе взгляды всех присутствующих. — Райна, подойди и стань рядом, — попросил Пендери, когда она приблизилась к помосту. Высоко подняв голову, девушка подошла к нему: — Милорд? — Минутку, — перебил ее хозяин замка, глядя в сторону дверей. Прошло несколько минут томительного ожидания, и, наконец, вошли пять саксов под охраной рыцарей. — Что происходит? — прошептала она побледнев. Зачем Максену понадобилось приводить Этеля и других узников? Может, задумали расправиться с ними… Нет, Пендери не пригласил бы ее, если бы решил их повесить. Хотя приказал же он сопровождать себя на казнь, которая не состоялась. Райна смотрела на Этеля. Долгие дни, проведенные в темнице, состарили его, лицо побледнело, круги под глазами напоминали синяки, волосы длинные, борода свалялась. Глаза сакса сверкали от негодования и гнева. Пятерых узников остановили футах в десяти от стола, и они молча стояли, звеня цепями. Наконец установилась тишина. Максен оглядел каждого по очереди и задержал глаза на Этеле. — Каково твое решение? — спросил он на англосаксонском наречии. Сакс выпрямился и расправил плечи: — Такое, каким и было. У девушки сердце забилось сильнее, его словно сжали ледяными пальцами: что с ними может сделать Пендери, кроме как послать на смерть? Выбора нет. Максен встал и обратился почему-то к Райне. — Мой подарок тебе, — сказал он, когтя ее глазами. — Подарок? — повторила она, чувствуя, что проваливается в бездну. — Что вы хотите этим сказать? — Они ваши. Делайте с ними все, что хотите. Те из окружения Пендери, которые понимали англо-саксонский язык, приглушенно заговорили, удивляясь, как и она. Оторопевшие саксы тоже очнулись и зашумели. Подарок… Но почему? Потому, что она отдалась ему? Хотя это и не очень убедительно, но другого объяснения не было. — Боюсь, я не понимаю. Пендери перевел взгляд на рыцарей, которые толпились и негодовали. Им не нужно было ничего объяснять — один красноречивый взгляд заставил их замолчать и замереть. Довольный этим Максен вновь посмотрел на саксонку: — Какова будет их участь? Она взглянула на растерянных саксов, перевела глаза на окружавших их стражников. Среди тех, кто рьяно протестовал, был и сэр Ансель. Лицо его побагровело, ноздри раздувались, кулаки сжались. — Ну же, — торопил ее Максен. У нее была только одна мысль, но зайдет ли щедрость норманна так далеко? — Они сослужат плохую службу в Этчевери, — заговорила она. — Это я сам знаю. — Они сослужат плохую службу и в Блэкстере. Он согласно кивнул. «Любопытно, с чем еще он согласится?» — подумала саксонка и, собравшись с духом, продолжала: — Поэтому я прошу вас освободить их. — Чтобы они присоединились к Эдвину, — усмехнулся норманн, но его, похоже, не разозлила ее дерзость. — Если они выберут такой путь. — Не тешь себя пустыми надеждами, — ровным голосом произнес он. Она пожала плечами. — Утром, — объявил Максен и приказал рыцарям увести узников. Неужели они получат свободу? Неужели Пендери отпускает их, чтобы саксы пополнили ряды сторонников Эдвина и по весне начали с ним войну? Онемев от изумления, Райна почувствовала взгляд Этеля и, посмотрев на него, заметила слабую улыбку на его губах. Люди начали расходиться, и тут вперед вышел красный от ярости сэр Ансель. — Ради этой шлюхи, — Рожер ткнул пальцем в Райну, — вы освободите мятежников, которые хотят убить нашего короля? В то же мгновение рыцарь рухнул на пол. Пендери возвышался над ним, а все наблюдали, как сэр Ансель пытался подняться. Максен поставил ему ногу на грудь и пригвоздил к земле. — Покончим с этим сейчас, Ансель? — положив руку на рукоять меча, грозно спросил он. Рожер смотрел на Пендери, размышляя, стоит ли принимать вызов. В конце концов он замотал головой: — Я у ваших ног, милорд. С этим следует кончать? Сжимая и разжимая пальцы на рукояти меча, Максен смотрел на поверженного рыцаря. — Посмотрим, — наконец проговорил Пендери и, убрав ногу, позволил рыцарю подняться. — Прием окончен! — объявил Пендери-старший и повернулся к дверям. Райна пошла следом, но, выйдя из зала, не увидела Максена. Она так и не поняла, почему он сделал ей такой щедрый подарок. Кое-что надо выяснить у служанок, и она направилась на кухню, где Милдред и Лусилла, бойко переговариваясь, стучали ножами, расправляясь с овощами. А еще три служанки хлопотали над кастрюлями. Увидя Райну, Милдред велела им удалиться. — Вы что-то бледны сегодня? Райна коснулась щеки: — Да? Лусилла кивком головы подтвердила. — Ты хорошо себя чувствуешь? — участливо спросила Милдред. Все, конечно, уже знали, что прошлую ночь она провела с Пендери. Однако в голосе женщины не чувствовалось осуждения. — Я хорошо себя чувствую. — Немного больно? — включилась в разговор Лусилла. Немного. Но не об этом она пришла поговорить. — Отлично, — Райна покраснела от смущения. — Саксы, которые в темнице, будут освобождены завтра утром. Милдред нахмурилась: — Чтобы работать на строительстве? — Нет, их выпустят из замка. — Да ты что?! Не может же милорд их отпустить на все четыре стороны? — Так он сказал. — Почему? — спросила Лусилла. Райна пожала плечами: — Максен сказал, что это его подарок мне. — Какая неслыханная щедрость! — воскликнула Лусилла. — За одну ночь с ним — пять жизней! А что тебе принесет вся неделя? — Лусилла! — упрекнула ее Милдред. — Ну что «Лусилла»? — огрызнулась та. — Это же правда, разве нет? Конечно, Райна не испытывала особой гордости по поводу случившегося, но сейчас ей казалось, что она — щедро награжденная шлюха, которую вываляли в грязи. — Теперь уж он на тебе не женится, — продолжала Лусилла. — Это плохо. Если ты родишь, то ребенок будет называться ублюдком. Я говорила тебе… — Замолчи, Лусилла! — прикрикнула на нее Милдред. — Детей может и не быть, — возразила Райна, хотя понятия не имела, как она будет предохраняться. Ведь за советом она и пришла на кухню. — Не будет детей? — фыркнула Лусилла. — Похоже, ты обладаешь крепким здоровьем, а Пендери… Она хмыкнула, очевидно, мысленно увидев Максена. — Я не хочу рожать ублюдков, — вспылила Райна, — поэтому я и пришла поговорить с вами. — Да? — глаза Милдред подозрительно прищурились. — Наверно, есть какие-нибудь средства? Женщины поняли ее просьбу, но ничего толком подсказать не могли. Час спустя Райна уходила из кухни в полной растерянности. Теперь ее надежда была на Кристофа. — Я знаю, что не должна спрашивать об этом, — Райна говорила полушепотом, чтобы никто не мог подслушать, — но мне больше не к кому обратиться. Кристоф, перебиравший травы и коренья на столе, поднял голову: — Вы знаете, что я готов сделать для вас все, что угодно. «Но как сказать о такой щекотливой просьбе, — растерянно думала Райна, а потом решила, — лучше прямо, без обиняков». — Мне нужна трава или настойка, — прошептала она, наклонившись ближе. — Та, что помогает избежать нежелательного зачатия. Лицо юноши выражало такое удивление, что в пору было рассмеяться. — Понимаю, — выдавил он из себя. — Вы не хотите иметь незаконнорожденных детей. Она кивнула: — Вы поможете мне? Просьба явно смутила Кристофа, и саксонка из его слов поняла почему. — Есть корень, который делает женщину бесплодной, пока та его принимает, но она рискует. — Рискует? — Может причинить себе вред, — пояснил Кристоф. — Сета говорила мне, что одна женщина умерла, так как приняла слишком много, пытаясь избавиться от ребенка. Райна смутилась, но быстро пришла в себя: — Сета сама его принимает? — Да, хотя живя с Томасом… — замолчав, он пожал плечами. — Она, наверно, хотела понести, но когда он посылал за ней, было неподходящее время. — Юноша горько рассмеялся. — Да, иногда Томас делал мудрые вещи. Значит, Томас знал, когда возможна близость с женщиной, а когда нет. Объявив ее своей невестой, он не хотел заводить незаконнорожденного ребенка. Да, Кристоф прав — иногда его брат поступал очень мудро. — А если в меру принимать — опасности нет? — Думаю, да. — Вы можете дать мне корень? — Наверно, но мне не хочется этого делать. — Почему? Не отвечая, Кристоф начал перебирать травы. — Кристоф, — позвала Райна. Юноша поднял голову: — Все это не понадобится, если вы с Максеном обсудите свое будущее. Может, ребенок поможет тебе. Она задохнулась: — О чем вы говорите? — Вы должны пожениться. Пожениться? Но ведь Максен заявил, что никогда не женится на ней. Слишком много между ними того, что препятствует их браку. — Даже если Максен захочет жениться, я не захочу, как не захотела стать женой Томаса. Кристоф пристально на нее посмотрел: — Но вы не любили Томаса. Слова его, как всегда, попали в цель: утром он догадался о ее чувствах к Максену, а сейчас сказал, как она относится к его среднему брату. — Я знаю, Райна, — продолжал он, — я знаю вас и вижу ваши глаза, когда вы смотрите, на Максе-на. Мне со стороны виднее. «Неужели Пендери тоже догадался?» — растерянно подумала девушка. — Не лгите мне, — умоляюще произнес Кристоф. — Хорошо. Это правда. Юноша с облегчением вздохнул. — Но почему вы заговорили о свадьбе? — спросила она. — Максен никогда не женится на мне, саксонке. — Почему вы так думаете? — Но… по многим причинам, — буркнула Райна, удивляясь тому, что позволила втянуть себя в такой глупый разговор. — Тут должно быть обоюдное согласие. А у нас его нет. Да и не любит он меня. — Думаю, вы ошибаетесь насчет него. — Он не может испытывать ко мне теплых чувств. — Его не так легко понять, как вас, и все же в нем есть что-то… «Нет, — подумала саксонка, — Кристоф ошибается, приписав брату чувства, на которые тот не способен. Юноша видит в нем то, во что ему хочется верить». — Вы теперь знаете обо мне все, — она старалась закончить тягостный для нее разговор, — и я прошу вас об этом никому не говорить. — Хорошо. Вздохнув с видимым облегчением, саксонка вернулась к тому, с чем пришла: — Вы можете дать мне корень? Юноша нахмурился: — Я не обещаю, но все же попытаюсь. — Понимаю. — Райна подошла и сжала его в объятиях. — Это правда к лучшему, — проговорила она отстранившись. Они долго молчали, а Кристоф рассортировал травы и коренья по полотняным мешочкам и завязал их. Закончив работу, он пошел, не сказав ни слова. Девушка, глядя ему вслед, коснулась рукой живота. — Господи, пусть там не зародится жизнь, — прошептала она и отправилась на поиски того, что могло бы ее отвлечь от мрачных мыслей. |
||
|