"Цена предательства" - читать интересную книгу автора (Тамоников Александр)Глава 11Прошли две недели службы. Володя принял роту и приступил к исполнению своих прямых обязанностей. Антона вместе с Казбеком и рядом его, Бережного, подчиненных за это время успели отправить в Чечню, откуда они, слегка потрепанные, но все же благополучно возвратились. Разговор в кабинете командира части продолжения не имел, и Бережного пока не трогали. Пошли своей чередой обычные армейские будни. Лишь один раз Володю ставили дежурным по части. В остальном бесконечные работы в парке. Он продолжал ежедневно встречаться с Верой и этими встречами, по сути, и жил. Даже ожидание их было в радость, наполняя душу чем-то светлым и нежным. И на сегодня они договорились встретиться как обычно и где обычно встречались до сих пор. Володя с нетерпением ждал этого заветного часа. А после ужина, когда Бережной находился в общежитии, появился Антон. Появился, как всегда, немного пьяный, на этот раз еще и с гитарой. Играл он плохо, используя три или четыре аккорда, еще хуже пел, но шума поднимал много. Буквально ворвавшись в комнату и бросив гитару на кровать, поднял над головой литр водки, вынутый из карманов комбинезона. — Здорово, Вова! Готовь тару, гулять будем! — Привет. А что за повод? — Повод тихушникам требуется, тем, кто под простынею в одиночку пить привык, как бы кто не заметил. А мы и без него обойдемся! — Я смотрю, ты уже приложился? — То, в парке, не в счет. Нет, ну чего ты сидишь? Доставай стаканы. С закуской, как понимаю, у нас облом полный? — Есть там, в холодильнике, банка консервов и кусок колбасы, а вот с хлебом, угадал — напряженка. — — Хрен с ним! Погнали! Он зубами сорвал пробку с бутылки, разлил водку по стаканам. — "Надо бы тост какой-никакой, но время, как говорится, не ждет, вздрогнули, Вова! Офицеры выпили. Антон закурил, разгоняя плотное дымное облако, спросил: — Слышал я, что с Хмурым ты схлестнулся? — Откуда узнал? — Ни хрена себе! Да об этом вся часть гудит. Тут ведь как, против Крамаренко особо никто в халупу не полезет, кроме меня, естественно! Кто боится по молодости лет, кто связываться не хочет. А ты полез, так что можешь считать, зауважал тебя народ, верно говорю. А у командира что было? — Да ничего особенного, Серега. Поговорили по душам, получил я строгача, и разошлись. — Строгачом, говоришь, отделался? Нет, браток, зная начальника штаба, это решение не окончательное. Не тот человек Крамаренко, чтобы не по его вышло. Жди суда чести, это я тебе точняк говорю. — Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему! — Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне… В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда: — Кого там на «хвост» несет? Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев. — Разрешите, товарищи капитаны? — Казбек! Заходи, дорогой, — Антон встал встретить прапорщика, — кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи! — Мне вообще-то ротный нужен. — Что случилось, Казбек? — спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери. — Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить. — Не вижу никаких проблем. — Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно. Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека: — Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ? — Беспрекословно, товарищ капитан! — Тогда я приказываю вам проводить свою невесту. Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается. Усвоил? — Так точно, товарищ капитан! — Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было. Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою. — Спасибо, капитан! — Не за что! Выпьешь водки? — Нет, спасибо! Не пью я. — Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам! — Спасибо. Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом. — А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы. — Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам! В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза: — В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки? — Подожди, я посмотрю. Володя отодвинул шторку и увидел за окном Веру. Она показала знаком, чтобы Володя вышел, и тут же скрылась в темноте. Бережной задернул шторку: — Все, Антон, конец пьянке. Отдыхай, а у меня — дела! — Что за заморочки? Такого еще не было! К тебе кто-то пришел? — Да. — А чего тайком, через окно? — Не догадываешься? — Баба? — Женщина, Сережа, женщина! — Ну ни хрена себе?! Без году неделю здесь, а к нему бабы уже в окна ломятся. А ты еще тот фрукт, Володя! — Как же нам без женщин? Бережной быстро надел спортивный костюм. — Меня не жди, ложись спать, — подмигнул он Антону, который только удивленно качал головой. — Шустрый ты, однако! Так и меня скоро перещеголяешь. — Все! Не буянь тут, а то меня подведешь, и не одного меня, договорились? — Иди, гусар! Все будет чики-чики. Интересно, что это за краля сама к мужику по ночам прется? — Тайна! Пошел я. Да! Ты окно приоткрой, как я уйду, вернусь поздно, не хочется светиться у дежурной. — Лады! Нет, ты только посмотри на него! Дон Жуан, в натуре! Ну, удивил ты меня, Вова, так удивил! Иди, коли женщина ждет, а за окно не волнуйся, прямо сейчас и открою. Владимир вышел из общежития, прошел вдоль фасада здания и за углом сразу же попал в объятия Веры. — Здравствуй, Володенька! — Здравствуй, милая! Не ожидал, честно говоря, такого хода. — Мы, женщины, если любим, на все способны. — В этом ты меня убедила, но Крамаренко как? Не устраивает скандалы после того, как ты возвращаешься домой? — А если и устраивает? Что ты-то сделаешь? — Ты считаешь, что я не в состоянии защитить любимую женщину? Я за тебя ему башку снесу, если что! А может, хватит прятаться? Пойду к нему и объяснюсь, что да как. А ты уйдешь ко мне! — Куда, Володя? К вам с Антоном в общагу? Не надо пока ничего менять. Крамаренко не скандальный, его оружие молчание, но на меня оно не действует. Пусть молчит сколько угодно! А у тебя как? Мог бы и в штаб заглянуть за весь день-то? — Хотел, но причины не нашел. Да и времени не было. Что делать будем? — Он еще спрашивает? Свел с ума бедную женщину и спрашивает. На луну будем любоваться! Устроит? — Извини, сморозил глупость! — Пойдем в наше временное, но такое милое гнездышко. Было бы оно нашим, а, Володь? — Так в чем же дело? — Давай об этом позже, хорошо? Пойдем! — По обычному плану? Сначала ты, потом я? — Да, я побежала. Жду, любимый! Володя покурил пять минут и отправился знакомой дорогой. Вернулся он через три часа. Окно было открыто, и Бережной свободно проник в комнату. Антон спал, как обычно, не раздеваясь. От второй бутылки осталась половина. Хорошо приложился капитан. А вообще, поговорить надо с ним. Пора завязывать, иначе сопьется. Мужик хороший, жалко будет, если опустится, а к этому все и идет. Владимир разделся и крепко уснул, ощущая на теле легкий аромат дорогих духов Веры и думая о ней. А утром офицеров ждала неприятность. В пять часов утра прибежал посыльный Антонова. Володя еле разбудил соседа. Тот поднялся, ничего не соображая. Хмель еще крепко держал его в своих объятиях. — Кто ты? — спросил Антон, глядя на солдата. — Товарищ капитан, не узнали? Я ваш посыльный, рядовой Куропаткин. — Да? Подожди! Антон обвел взглядом комнату, наткнулся на полупустую бутылку. — Сейчас, минуту, Куропаткин, дай в себя прийти, — он опрокинул водку в рот, — фу, как эту гадость люди пьют? Спиртное быстро подействовало на Антона. Взгляд немного прояснился, появилась способность хоть что-то соображать. — Ну чего там у тебя? — спросил он у посыльного, приводя себя в относительный порядок, а именно застегивая пуговицы и надевая галстук. — ЧП, товарищ капитан! — Ты можешь говорить нормально, по-русски? Что за чрезвычайное происшествие? — Рядовой Петрушин, будучи дневальным по роте, вскрыл комнату хранения оружия, забрал автомат с боеприпасами и в бега ударился. — Жлыга? — так среди солдат неформально называли Николая Петрушина, солдата первого года службы. — Ну! — А куда дежурный, мать его, смотрел? Ключи от оружейки ведь у него? — Задремал он, товарищ капитан, а Петрушин шнурок с ремня тихо срезал и вытянул ключи. Сам Жлыга в это время на тумбочке стоял, второй дневальный территорию убирал. — Ну, блин, я этому дежурному подремлю! Сон на всю жизнь потеряет! Командиру части сообщили? — Так точно! Он и послал за вами! — А почему я узнаю о ЧП после командира, а? — резко повысил голос Антон. — Ну, ребятки, мандец всем вам, нюх вконец потеряли, устрою я вам жизнь веселую, узнаете службу, долбени хреновы! Иди на ..! Я следом! Посыльный, стуча о бедро противогазом, побежал по коридору общежития. — Вот тебе и Жлыга! С чего одернулся? Никто его не трогал, я сам следил! Крышу, что ли, сдуло? Антон собрался уже выйти, как его остановил Бережной: — Подожди, я с тобой! — Тебе-то чего там делать? На неприятности лишние нарываться? — Все равно, меньше чем через час — подъем, а я ответственный до ужина сегодня. — Ну давай быстрее. Нет, но мои каковы? Командира вызвали, а на меня с прибором положили? Ух, блин, кончится все, устрою я им службу, гадом буду, устрою! Офицеры, выйдя из общежития, бегом побежали к казарме второй роты, где перед входом уже стояли подполковник Буланов, майоры Крамаренко, Варфоломеев и особист гарнизона капитан Гвоздь. Командир встретил их агрессивно. В основном это касалось капитана Антонова. — Ну что, Антон, допился? — При чем здесь это? — А при том, что злоупотребляете вы, товарищ капитан, спиртными напитками в служебное время, — вставил свое слово заместитель командира по воспитательной работе, с которым Антон был в натянутых отношениях и к которому не испытывал ни капли уважения. — Умник нашелся! Ты мне сначала распорядок дня установи, где укажи точно, когда у офицера служебное время, а когда — свободное. Вот тогда и буду пить строго во внеслужебное. — А ну прекратить! — приказал командир. — Почему это произошло? Я тебя, Антон, спрашиваю! Сергей ответил в тон командиру: — А хрен его знает, товарищ подполковник! Наберут в армию недоумков, а из офицеров дураков делают. Черт его знает, что пришло в его пустую башку. Но что мы-то стоим? Надо людей поднимать, чистить территорию, может, он рядом затаился? — Один грамотный нашелся, остальные так, прогуляться вышли. Твоя рота уже прочесала и часть, и городок. Нет твоего Петрушина на территории гарнизона. Ушел! Антонов спросил: — Ментам сообщили? — Слушай, Антон, заткнись и отойди метра на два, от тебя хоть закусывай. В милицию сообщили. Они усилили наряды. Нам же надо подумать, куда мог податься этот Петрушин? И зачем ему автомат с двумя магазинами? — Ну уж не для охоты на зайцев, — пробурчал Антонов. — Антон! Еще слово, и я тебя на «губу» отправлю! — Молчу, молчу! Но Петрушин не местный, родственников поблизости не имеет, далеко не пойдет. Лишь бы гражданских не тронул. А то сунется в какой-нибудь дом за жратвой и покрошит семейку из своей «волыны». Тогда «сикиш» полный наступит. — Моли бога, Антонов, чтобы этого не произошло, — мрачно посоветовал начальник штаба, — хотя нам не молиться надо, а действовать, и действовать решительно! — И что ты предлагаешь? — спросил командир. — Вывести весь гарнизон и блокировать город. Проверить каждый подвал, каждый закуток. Антон съязвил: — Умное решение, а Петрушин, как увидит, что его обложили, так и начнет палить. Вот трупов будет! Нет Надо что-то другое! — Что? — Ну не знаю я пока. Подполковник Буланов, наконец заметив присутствие командира первой роты, спросил: — А ты. Бережной, что тут делаешь? — Прибыл с капитаном Антоновым. Я мешаю вам? Командир ничего не ответил. Рассвело. В части объявили подъем, и офицеры прошли в штаб, в кабинет командира. В 7.05 раздался звонок городского телефона. Буланов недолго говорил с кем-то. Положив трубку, сказал: — Засекла Петрушина милиция. В западном районе, в строящемся доме. С третьего этажа сделал несколько выстрелов. Тогда-то и засекли. Милиция вступила в переговоры, тут же сообщили нам. Пока твой подчиненный, Антон, требует деньги и вертолет. Сергей выругался и спросил: — Насмотрелся боевиков, мать его! Никого в городе не завалил своими выстрелами? — Выстрелами со здания — нет. Стрелял в воздух. Ранее выстрелов отмечено не было. Кстати, милиция предлагает решить проблему сама. У них к действию готовы снайперы. Антонов вдруг резко повысил голос: — Никаких снайперов, немедленно передайте им, никаких снайперов! Мой боец, я его и возьму. — Ты чего раскомандовался, капитан? — Пардон! Но, уговор, товарищ подполковник, возьму без выстрелов и жертв, только попытку хищения оружия на него повесите. Поехали, быстрее! А то менты действительно завалят пацана ни за что. Подполковник приказал дежурному по парку немедленно подать к штабу командирскую машину. Позвонил какому-то милицейскому чину: — Вы там вот что, дом блокируйте, и все. Чтобы не ушел. Сейчас мы прибудем. Мы и будем брать его. — Добро, если только солдат огонь по населению не откроет В обратном случае не обессудьте. — Мы уже в пути, — командир положил трубку. — Товарищ подполковник, — обратился к Буланову капитан Бережной, — разрешите мне идти с Антоновым? — Для чего? Антон тоже удивленно посмотрел на Владимира. Бережной продолжал: — Понимаете, вдвоем мы, сблизившись с вооруженным бойцом, составим две цели, и ему будет сложнее сориентироваться в случае, если он решит открыть огонь. В кого стрелять? Ведь другой может выстрелить в ответ? Это обстоятельство должно дать время разоружить его. — Сам придумал? — Это же просто! — Черт с вами, получайте стволы и в машину! Через двадцать минут командирский «уазик» остановил наряд оцепления. Командир переговорил со старшим наряда, и машину пропустили в опасную зону. За одноэтажным домом, стоящим прямо напротив строящегося здания, где находился временный штаб ОВД и ОФСБ, «уазик» остановился. На чердаке этого дома держал цель и снайпер. Командир поздоровался с местными руководителями силовых структур области. Те сообщили: — Беглец огня больше не открывал, находится на третьем этаже. Мы обещали связаться с ним через час. Двадцать минут прошло. Буланов спросил: — У него есть связь с вами? — Да! Бросили ему сотовый телефон. — Значит, ждет! Ну что же, Антон, ты хотел брать своего Петрушина, не передумал? Сергей был категоричен: — Я решений своих никогда не меняю! — Возьмите тогда бронежилеты и защитные шлемы, все же на автомат идете, — предложил полковник милиции. — Одной связи хватит, но раз у него есть, то чего тащить еще одну трубку? О том, что мы пошли к нему, сообщать солдату не надо! Откуда можно незаметно подобраться ко входу в здание? — Ниоткуда. Солдат постоянно мечется от окна к окну, держит все подходы под контролем. Антонов сплюнул на асфальт: — Додержится он у меня, засранец! Ну что, Володь? Пошли тогда прямо через подъезд? Авось по нас палить не будет. Командир усомнился: — А если будет? — Значит, судьба такая. Итак, Вова, идем, переговариваясь между собой, не спеша, как будто ничего страшного не произошло. Ты анекдоты новые знаешь? — Да уж найду, что рассказать! — Вот и рассказывай, а я по пути буду смеяться. Это точно собьет Петрушина с толку. Ты готов? Двинулись! — Удачи вам, — неожиданно пожелал им майор Крамаренко. И офицеры, выйдя из-за угла одноэтажного здания, пошли в сторону дома, где засел молодой вооруженный солдат Петрушин. Володя что-то рассказывал, жестикулируя руками, Антон непринужденно смеялся. — Отчаянные у тебя, подполковник, ребята, — похвалил офицеров начальник ОВД, — боевые! Ответ командира был краток: — Других не держим! А Петрушин через щель балкона смотрел на приближающихся к подъезду офицеров. Он не мог понять, почему они идут в это здание, смеясь, не спеша. Может, не знают, что он здесь? Нет! Этого не может быть! Тогда почему? Пока рядовой Петрушин размышлял, Антон с Володей достигли входа и зашли в подъезд. Перевели дыхание, все же прогулка под прицелом автомата дело не слишком приятное. А тут еще Антон со своим похмельем, которое, казалось, волновало его больше, чем какой-то захват преступника. — Как же хреново мне, Володя! — Я как раз хотел с тобой на эту тему поговорить. — И место и время самое что ни есть подходящее выбрал, можешь начинать! — Нет! Поговорим, когда вернемся. — Приготовь пистолет. Если Петрушин вскинет автомат, бей по ногам. Все, надо идти дальше, а то насторожится парень. — Только анекдоты на этот раз ты рассказывай, пусть, если вдруг не видел нас, хоть голос твой узнает. — Ладно! Вперед! Они пошли дальше, а Антон начал рассказ из своей далекой курсантской жизни: — А еще, Володя, на стажировке мы были, транзитом через Баку. До вылета было полдня, ну и решили по городу погулять. Зашли в хинкальную. Попробовать местной кухни, ну и водочки выпить. Попробовали, выпили, выходим на улицу. Месяц — март, мы в шинелях, а на улице тепло. Вот и премся распахнутыми по одной аллее. Слева дома серые, справа парапет, за ним кустарник. Я тогда не допер, зачем перед кустами парапет. Осознание, как говорится, пришло позже. Ну идем, шинели нараспашку, а тут из-за угла патруль! Приехали! Но ладно… Петрушин! — закричал Антон с площадки между вторым и третьем этажами. — Петрушин! Оглох, что ли? — Я! Сергей передразнил беглеца: — Я, я, головка ты от… Чего сразу не отвечаешь, уши давно не мыл? Я командир роты, узнал? — Узнал! Вы зачем пришли? А если я стрелять начну? — Кто же в парламентеров стреляет? — В кого? — В парламентеров, дубина! В них даже фашисты не стреляли, а ты что, хуже фашиста? Мы с капитаном Бережным идем к тебе, чтобы обговорить кое-какие условия. Но если ты предпочитаешь спецназ в масках, то пожалуйста, мы уйдем, черт с тобой! Солдат крикнул: — Нет! Поднимайтесь. Только если увижу Оружие в руках, сразу стреляю! — Кого ты, дура, пугать вздумал? Где окопался? — Направо, третий этаж, комната с балконом. — Хорошо! Встречай гостей! Сергей с Владимиром зашли в указанную комнату, сразу разойдясь по углам. Напротив, на корточках сидел рядовой Петрушин. — Здорово, Петрушин! Что ж это тут у тебя такое, присесть и то негде? Чего же у ментов в первую очередь пару кресел не потребовал? — спросил Антон. — Не надо шутить, товарищ капитан! — Не можешь ты пользоваться ситуацией, дай-ка сюда телефон! — Для чего? , — Давай, раз говорю! Солдат толкнул по полу трубку сотового телефона. — Командир? Нет? Дайте мне подполковника Буланова. Товарищ подполковник, мы здесь, на месте, с Петрушиным. Все нормально, он спокоен, опрятен, как и подобает бойцу второй роты. — Ты мне лишнего-то не болтай? Чего хотел? — пробурчал командир. — Да вот, требует Петрушин бутылку водки и блок «Marlboro». Петрушин удивленно посмотрел на командира роты. Но тот продолжал разговор: — Как передать? Бросьте веревку, а потом в пакете пузырь и сигареты, я подниму. Да милиции передайте, пусть хоть половину касок уберут. Собрали народу, словно дом отрядом чеченцев захвачен. И военного прокурора пригласите, может понадобиться. — Прокурор уже здесь. Позвать его? — Рано! Пока достаточно водки и сигарет! — Сам, наверное, похмелиться хочешь? — подозрительно спросил подполковник. — Я, командир, при выполнении боевых задач не пью, и вы это прекрасно знаете! И «Marlboro» не курю, не на что, не заработал еще! — Все, хорош базарить, выполняю требование! Через несколько минут Антон поднял пакет с бутылкой водки и блоком сигарет. Внес все в комнату. — Я же не требовал ни водки, ни сигарет, товарищ капитан, — заметил солдат. — Ты еще сдай меня насчет водки! Ты когда вечером пережрешь, похмелиться хочешь? — Да я вообще не пью! — Это пока молодой! А я вот болею после перепоя, мне похмелиться нужно, понял? И куришь ты что? — «Приму». — Ну вот видишь? Какой ты, к черту, террорист, если «Приму» куришь? Сергей достал две пачки, одну бросил Владимиру, остальное — Петрушину. — В газетах сообщат про твою «Приму», засмеют ведь, так что держи марку, кури «Marlboro», пока есть такая возможность! Сам Антон открыл водку, отпил почти половину, закурил. Петрушин вдруг спросил: — Зачем вы пришли? — Я же сказал, обсуждать условия твоего освобождения! — Моего освобождения? От кого? — Не от кого, а от чего. От собственной твоей глупости! — Я могу выстрелить. — Знаю, но прежде ответь мне, — после изрядной доли спиртного Антон чувствовал себя значительно лучше, — зачем ты потребовал вертолет и деньги? Ну деньги понятно, а вот вертолет зачем? — Чтобы улететь отсюда! — Логично. Позволь узнать, куда? В Чечню? — Зачем в Чечню? Чего я там не видал? В тайгу! Антон изобразил крайнее удивление: — В тайгу??? Но тогда вернемся к деньгам, зачем тебе в тайге деньги? — Это мое дело! — Понял. Твое так твое! Эту тему закроем. А с чего ты решил дернуть из части? Неужели из-за денег? — Это тоже мое дело. — Э, нет, браток. Вот это и мое дело тоже. Меня же после твоего побега сразу с должности снимут. Должен же я как-то оправдаться? Или я причинил тебе зло, что ты в отместку так решил меня подставить? — Вас я не хотел подставлять! — Хотел, не хотел, но подставил. Так что разъясни ситуацию. Солдат закурил импортную сигарету, с непривычки закашлялся. — Ладно, скажу! Девка моя. Галька, в деревне, замуж за фермера собралась. А обещала ждать! Я люблю ее! — А она? — спросил Владимир. — Что она? — Она тебя любит? Петрушин вздохнул: — Говорила, что любит! — Понятно! — Антон сделал еще несколько глотков. — Скажу тебе, Коля, дурак ты! Кто же бабам верит? Ты, извини за вопрос, перед армией переспал с ней? — Да! — Еще больший дурак! Она же бабой стала! Ей теперь мужик нужен. По-любому! А не тронул бы, глядишь, и ждала бы тебя девочкой по-тихому, мужской ласки не зная, а значит, и не испытывая в ней потребности. А ты влюбился и сразу полез на нее, да еще перед армией. Как хочешь воспринимай мои слова, но ты, Коля, дурак! Но можешь утешиться тем, что не один ты такой, далеко не один! Вот у меня какая любовь была? Что ты! Как в романе приличном, но это пока все шло хорошо. А когда подранило меня в Чечне, она и упорхнула к одному своему школьному товарищу, «новому русскому». Обидно, Коля, стало, слов нет, думал застрелиться, в натуре тебе говорю. А потом решил, нет! Посмотрим сначала, как у них жизнь сложится? Признаюсь, переживал, но ничего, отпустило понемногу. А дальше ее нувориша… Петрушин не понял слова, произнесенного Антоновым, переспросив: — Кого? — Нувориша! Ну это так называют тех, кто быстро разбогател. Так вот, нового муженька моей бывшей супруги кто-то грохнул за дела их. Моя в обратку было, прости, мол, Сереженька, а я ни в какую! Умерла так умерла! Теперь она возле мамы своей трется вместе с чуханом каким-то, а я, как видишь, орлом хожу. Свободен я, Коля, и свободу эту больше ни на какую бабу не променяю. Вот так-то! А ты из-за бабы под пулю лезешь! Нет чтобы отслужить, приехать домой с медалью и почетом, все же в Чечне был. — Я в Чечне не был! Антонов успокоил солдата: — Не волнуйся, туда бы ты попал точно! Так вот, вернулся и зажил бы как захотел. Свободно. А они, невеста твоя с фермером этим гребаным, пусть посмотрели бы на тебя. Ты думаешь, ферма — это тебе казино? И деньги рекой в карман льются? Как бы не так. На ферме пахать, Коля, надо. А ты бы во власть махнул, в ту же ментовку, участковым хотя бы. И сношал бы мозги этому фермеру. Посмотрел бы, как она, твоя ненаглядная, тогда запела бы. А рядом девок куча! Выбирай любую. За героя всякая пойдет! А ты задумал какую-то херню, только себя и меня позоришь. Беглец возразил: — Ага! Отслужишь! Теперь мне одна дорога, если сдамся, в тюрьму! — Ну так и в тюрьму! Дадут полгода дисбата, и все! Зато, знаешь, Коля, как фермер тебя бояться будет, когда узнает, что ты дисбат прошел? — Дисбат за то, что я сделал? Нет, лет пять впаяют, точняк, — вновь тяжело и как-то обреченно вздохнул Петрушин. — Да ладно тебе, — продолжал натиск Антон, — за что тебе пять лет? Сам сдался, никому вреда не причинил, в самоходе — считанные часы, дезертирства не повесят. Остается только хищение оружие, но это же в состоянии аффекта, вызванного сообщением из дома. И в конце концов сдашься-то ты сам, можно сказать, вернешься с повинной. Нет, Петрушин, по-моему, даже дисбата тебе не видать! Хотя поговори с прокурором, — спохватился Антон, — у нас же связь с ним! Набрать номер, он тебе все популярно и объяснит, а? — Наберите! Сергей соединил солдата с военным прокурором гарнизона. Они о чем-то долго разговаривали, вернее, говорил прокурор, Петрушин больше слушал. Наконец солдат отключил телефон. — Ну и что тебе сказали? — спросил Антон, сделав знак Бережному приготовиться. Еще неизвестно, какое будущее обещал прокурор солдату и не толкнет ли этот разговор Петрушина на агрессивные действия? — Сказал, что если добровольно вернусь в часть, то могу отделаться и административным наказанием, в порядке исключения. — Ну вот! А ты — пять лет, вертолет, деньги. Свобода, она, брат, дороже всего, запомни это! А твоей неверной невесте я лично письмо напишу, где отмечу тебя, как геройского парня, выполняющего сложнейшие задания в тылу чеченских боевиков. Пусть сравнит со своим фермером! Петрушин засомневался: — А прокурор не обманет? — Нет! — И вы напишете письмо? — Сказал же? Ну давай автомат, и пойдем отсюда. — Прокурор сказал, что я сам должен сдать оружие. — А кому ты его сдать должен, кроме своего непосредственного командира, чудила? Петрушин протянул автомат Антону. — Ну пошли, Коля? Про бутылку спросят, скажи — разбилась, хорошо? — Хорошо! — впервые с момента побега улыбнулся солдат. Они начали спускаться по лестнице. Петрушин неожиданно спросил: — А как, товарищ капитан, закончилась ваша встреча с патрулем? — Ты о чем? — Вы рассказывали, когда поднимались ко мне. — Это про Баку, что ли? — Ага! — Да, Серег, ты так и не докончил свою историю, — напомнил Антону и Бережной. — Любопытные какие! Как закончилось? Хреново закончилось. Виталик, сержант наш, как повязки увидел, дает команду всем в кусты. Ну мы через парапет и ломанулись. А кусты эти не кустами оказались, а вершинами каких-то южных деревьев, росших по крутому склону. Потому-то и парапет стоял. Вот и полетели мы вниз, по этому склону, пока мордами в мостовую внизу не уперлись. Фейсы разбиты, шинели в клочья. А патруль ржет сверху. Весело им, чертям. Интересуются, что за мудаки вниз нырнули? Владимир засмеялся, к нему присоединился и рядовой Петрушин. Командир поблагодарил всех за участие в операции. Солдата в сопровождении майора Крамаренко отправили в часть. Буланов выслушал доклад Антона, подозрительно глядя на него. — Антонов, а чего это у тебя вид не того? И язык заплетается? Ты никак пьяный? А говорил, на задании не пьешь! — Да какое это задание, так, шелуха! А пить не пил, это все остаточное явление, плюс чрезмерные психологические нагрузки, товарищ подполковник! — А бутылку водки кто выпил? Солдат трезв, Бережной тоже, остаешься, Сережа, ты? — А пузырь того, разбился. Не доставили по назначению, может, это и к лучшему. Буланов спросил: — И где же осколки? — В мусоропровода — Антон, заметно захмелев, нес уже явную чушь. — Какой в четырехэтажном здании мусоропровод? На что Антон не нашел лучшего ответа: — А вот это вопрос к строителям! — Ладно! За захват вооруженного беглого солдата объявляю вам обоим благодарность, а с тобой, Антон, потом разговор отдельный будет, смотрю, ты и на ногах-то еле держишься. — Мне благодарность нельзя, товарищ подполковник, — напомнил Бережной, переводя разговор на себя, — у меня взыскание, недавнее и наложенное вами же. — Значит, снимаю ранее наложенное взыскание и объявляю благодарность. — Служу Отечеству! Подошел «уазик», офицеры вернулись в часть. Потом только и было разговоров, как Антонов с Бережным брали вооруженного солдата. Тему эту активно обсуждали и в штабе. Сергей возвратился к исполнению своих обязанностей, Антона же командир отправил в общежитие, приходить в себя от полученной «психологической» травмы, проще говоря — проспаться. |
||
|