Андрей Тараненко Кандидат в коммандос

Глава 1

– Сержант Рорабек собственной персоной! – уверенно рявкнул триста девятый, когда вошел. Он улыбался в двери, поигрывая болтающимся на шее медальоном.

Полковник Колби поднял пронзительные, как буравчики, глаза и уставился на вошедшего сержанта: из серых глаз выплеснулся холодный сатанинский свет, заползающий прямо в душу Рорабека.

– Ты уверен, что не боишься умереть? – голос полковника звучал глухо, словно доносился из недосягаемой глубины.

– Тогда зачем, по-вашему, я завербовался в коммандос?

– Ты только кандидат в коммандос, – полковник поправил Рорабека. – Коммандос ты станешь, когда убьешь такого же гладиатора, как ты сам.

– Не сомневайтесь, сэр! Я убью его! Полковник криво усмехнулся.

– Вношу коррективы, сержант! Мы формируем супер-диверсионную часть с крайне ограниченным количеством личного состава – триста человек, и не более! А кандидатов в этом году мы уже набрали четыреста, желающих, вроде тебя, а ведь из каждой десятки нам нужен только один!

– Что будет с остальными? – Рорабек сжал зубы.

– Ты задал логичный вопрос, сержант, – полковник постучал пальцем по стопке одинаковых зеленых папок, лежащих перед ним на столе. – Остальные отсеются… На тот свет. Даже со смертников можно снимать пенку.

Рорабек больше не улыбался. Он угрюмо смотрел на Колби, листающего личное дело кандидата № 309 и останавливающегося на примечательных страницах.

– А если я откажусь, пока еще жив, я уйду отсюда? – осторожно спросил Рорабек.

– Через стальную дверь в конце коридора налево, – полковник неопределенно махнул рукой.

– Что там?

– Кладбище. Над твоей могилой мы тоже посадим пальму или платан.

Рорабек вспомнил платановую рощу. Море шипит, обрушивая свои тяжелые волны на белый прибрежный песок, ветер раскачивает зеленые ветки… Роща рождает тоскливый, как одиночество, звук, когда деревья шуршат листвой, трутся ветвями…

– Никто не расскажет правду о коммандос, не раскроет нашей тайны, – полковник словно читал мысли сержанта. – Пусть лучше роща шумит над теми, кто вышел в тираж…

Рорабек промолчал. Когда школа прекратит существование, здесь будет расти большой лес, думал он.

– Теперь о деле, сержант! – Колби откинулся в кресле. – Мы формируем десять диверсионных команд – по сорок человек в каждой. В одной из них тебе предстоит (если, конечно, не сдохнешь раньше) сдавать выпускной экзамен. Срок обучения – год. И последнее. Команды идут под греческими буквами, а не номерами. Выбирай по вкусу, – полковник забормотал, загибая пальцы по счету: – "Альфа", "бета", "гамма", "дельта"…

– Хватит, сэр! Я выбираю "дельту".

Колби вытащил из ящика стола черно-белую фотографию и протянул ее Рорабеку.

– Это твой инструктор – сержант Дето.

Лицо Депю не произвело на Рорабека решительно никакого впечатления.

– Ошибаешься, – полковник пронзил Рорабека нечеловеческим взглядом, – Депю именно потому стал инструктором "дельты", что успешно сдал выпускной экзамен – мы забросили в лес десять инструкторов, а вышел только один Депю.

Сержант Джон Рорабек спрыгнул на верхушку банановой пальмы и, как обезьяна, зацепился за сук рукой. Винты вертолета продолжали бешено вращаться, струи уплотненного воздуха срывали листву.

Рорабек отринул воспоминания, которые в этой столь неподходящей ситуации атаковали память, и полез по стволу вниз. Сержант видел, как пилоты сбросили мешок с грузом – продолговатый предмет пробил густые ветви и рухнул в кусты. Джон задрал голову и посмотрел на бортового стрелка в блестящем шлеме, который махал ему рукой.

Рорабек сделал неопределенный жест.

Дверца кабины захлопнулась, и вертолет набрал высоту.

"Вот я и один! – подумал Рорабек, спрыгивая на землю. – Предоставлен самому себе".

Рорабек осмотрелся.

Сельва встречала его хаотичным рисунком тесно переплетающихся стволов и ветвей, где царили только три цвета – черный, коричневый и зеленый – густые кроны деревьев повсюду смыкались над головой, создавая сырой полумрак. Рорабеку сразу показалось, что он попал в ловушку – цвет, запахи, расслабляющая жара создавали ощущение опасности, в такой острой форме возникающей только в закрытом пространстве. Нагромождение растительности, вплотную подступающей со всех сторон, лианы и растения-паразиты, опускающиеся к земле сплошной непроходимой сетью, в которой без мачете Коллинза можно запутаться, как муха в паутине, ограниченная видимость, жирная, мягкая, как губка, почва, тяжелый горячий воздух, от густой растительности застойный, гниение в массе отмершей флоры, углекислый газ, которого здесь в 10 раз больше, чем в атмосфере, а отсюда и нарастающее удушье, от которого лицо покрывается соленой испариной, – все это сразу рождало в нем пугающий страх одиночества, желание закричать от этого страха, чтобы услышать хотя бы эхо, дикий порыв выкарабкаться наверх, чтобы надышаться кислородом или хотя бы увидеть чистое небо, о котором напоминали лишь скудные лучи солнца, проникающие сквозь густую листву.

Рорабек поднял голову. Над сельвой клубился горячий туман. Выло жарко, как в парилке. Сержант захотел спать.

Рорабек отыскал тяжелый мешок, понял, что далеко не пронесет, потащил по земле. Враждебная человеку сельва навалилась на него со всех сторон. Рорабек все еще тащил тяжелый мешок, когда опустились короткие сумерки и из окружающей его зелени послышались тысячи звуков: жужжание цикад, музыкальный стрекот бесчисленных сверчков и кузнечиков, протяжный крик древесных лягушек, рык ягуаров и пум – единый беспрерывный вибрирующий гул, от которого кровь стынет в жилах и сердце тревожно бьется в груди.

Рорабек потоптался по мешку, чтобы сделать его более плоским, и лег, как на топчан. Летучие мыши в огромных количествах порхали под деревьями, шуршали крылышками и повизгивали, нападая на ночных обезьян.

Рорабек уснул с автоматической винтовкой на груди, и память вернула его на целый год в прошлое – в тот день, когда он впервые переступил ворота базы коммандос в Роки-Флетс, заставила вспомнить во всех подробностях, как будто это было вчера. Казарма "дельты" находилась за полосой деревьев, отделяющих здания от дороги. Полковник Колби подвез Рорабека на джипе и два раза нажал на клаксон. Дверь открылась, и по ступенькам сбежал седоватый крепыш, в котором Рорабек сразу узнал Депю.

– Странно, что вы сами пожаловали, полковник! Позвонили бы лучше по телефону. Я бы сразу послал человека.

– Побереги советы для подчиненных, – оборвал его полковник. – Новичка зовут Джон Рорабек. Мне он пока понравился больше всех. Прими его как положено, только без всяких обычных глупостей!

– Слушаюсь, сэр!

Депю подпрыгнул на месте и щелкнул каблуками.

– За что такая честь: сам начальник школы, на джипе… – ухмыльнулся Депю, когда Колби отъехал.

– Я служил легионером в ЮАР. Может быть, слышали: смешанный батальон коммандос при 1-м полку легкой пехоты на базе спецвойск в Кремборне? Имею южноафриканское звание сержант, ранение и орден!

– Вот как? Колоритная фигура, ничего не скажешь! Кого ты можешь назвать в ЮАР, кто бы мог поручиться за тебя?

– Хоть это не ваше дело, сержант, я отвечу, потому что сражался бок о бок с грандиозными людьми. Например, я стал лучшим другом лейтенанта Конрада!

Они зашли в казарму, в которой пахло ваксой, мастикой и оружейной смазкой. Депю повел Рорабека по лестнице в подвал – на склад "дельты".

– А что это за "всякие обычные глупости", о которых говорил полковник?

– В "дельте" принято проверять профессионализм новичков, – ответил Депю. – Тебе сразу дали бы оторваться. Впрочем, ты этого уже избежал.

Рорабек рассмеялся:

– Меня предупредили о приемах, которые практикуются в "Колумбусе".

– О каких же?

– Например, испытуемый должен успеть вырыть окоп голыми руками, прежде чем на него наедет каток.

– А то, что каждый второй у нас играет в ящик, ты знаешь?

– Наслышан!

– Тогда сразу закажи себе панихиду у капеллана. Даже если ты чудом уцелеешь, запомни: каждый, кто успешно закончил школу "Колумбуса" все равно что умер.

– Мне, сержант, уже давно все равно!

В подвале тускло горела лампочка. Депю вывалил на стол оружие и снаряжение: автоматическую винтовку М-16, дюжину пустых магазинов к ней, "Кольт" 46-го калибра в кобуре, штык-нож, два комплекта маскировочных костюмов, теплую длинную куртку с капюшоном, две пары кованых армейских и пару прыжковых, парашютных, ботинок, спортивный костюм, нижнее летнее и зимнее белье, свитер, куртку для занятий по рукопашному бою, стальной шлем в маскировочном чехле, два форменных коричневых берета, конверт: "В нем шевроны с эмблемой батальона, нашьешь на рукавах", краску, которой предстояло закамуфлировать оружие и обувь, библию в стальном переплете.

– Забирай, триста девятый! Это твое. – Депю утер потную шею платком. – Теперь наверх. Я покажу твою койку, рундук и шкаф.

Жилая часть "дельты" была разбита на отсеки, как в плацкартном вагоне. В каждом отсеке стояло две кровати.

– Знаешь, каким должен быть настоящий коммандос? – спросил Депю.

– Наверное, таким, как лейтенант Конрад, майор Хор или Боб Денар!

– Отбрось старые представления, несмотря на то, что все это неплохие ребята. Запомни, по сравнению с "Колумбусом" привычные коммандос – обыкновенная подделка.

– Вы имеете в виду не людей, а образы?

– Именно!

– Наверное, лучший коммандос это хамелеон?

– Жаль, что ты слегка ошибся. Выгляни в окно!

Рорабек увидел забор, ворота, а на воротах большую эмблему батальона – черный силуэт на зеленом фоне.

– Голова пумы?

– Да, южноафриканец! Голова пумы! У генералов есть запасной вариант на случай большой войны: на базе "Колумбуса" развернут еще один батальон. Так вот, эмблемой у них будет вампир! Утром Рорабек выбрал место и принялся сооружать шалаш. Шалаш должен был получиться большим, чтобы можно было разложить вещи и повесить гамак.

– Меня зовут Камачо! Я твой сосед по отсеку. – Широкоплечий техасец протянул свою смуглую ладонь.

– Рорабек! Я служил легионером у южноафриканцев.

– А я радистом в 82-й воздушно-десантной дивизии.

– Ты из Форт-Брагга?

– Да, моя дивизия отличилась на Гренаде, – Камачо замолчал, словно – сказал больше, чем хотел. – Будем по очереди следить за чистотой.

– А это кто? – сержант показал на симпатичного парня, завязывающего на табурете ботинок.

Парень поднял голову.– Привет, легионер! Меня зовут Кеннет Смит. Я из маринс. Служил на базе в Калифорнии.

На Рорабека смотрели ясные голубые глаза.

Сержант улыбнулся и протянул ладонь.

– Я думаю, Смит, мы станем большими друзьями.

К полудню хижина была готова. Рорабек втащил мешок. Голодный комар пролез под противомоскитную сетку и ужалил Рорабека в шею. Комбинезон начинал мешать ему – влажный воздух сельвы не терпит глухо застегнутой, плотной одежды.

К хижине подкрался ягуар. Сержант почувствовал опасность и осторожно вышел из шалаша.

– Проваливай, пока я не повесил твою шкуру на стену!

Рорабек демонстративно щелкнул затвором.

Ягуар исчез так же неслышно, как и появился.

"Второй раз я его не отпущу", твердо решил сержант.

Он вернулся в хижину и вытащил из нагрудного кармана сложенный вдвое конверт. Вспомнив, что должен был сделать это еще час тому назад, сломал сургучную печать. Текст приказа гласил:

Через минуту бумага, на которой был отпечатан приказ, сморщилась, почернела и рассыпалась в прах. В конце XX века химия творила чудеса.

Рорабек развязал мешок. В мешке лежало все, что необходимо бойцу коммандос для выживания во время длительной войны в сельве:

1. Охотничье ружье "Винчестер" 12кал.

2. Гранатомет НК69А1 (кал. 40 мм).

3. Пистолет "Кольт", кал. 45 мм (в кобуре).

4. Ремни и приборы для чистки оружия.

5. Тысяча патронов к автоматической винтовке "М-16" (в магазинах и коробках).

6. Гранаты (кал. 40 мм) газовые, осколочные и зажигательные – 20 шт.

7. Триста патронов к ружью "Винчестер".

8. Сто патронов к пистолету "Кольт".

9. Шесть противопехотных мин осколочно-направленных М18А1 "Клеймор".

10. Двенадцать противопехотных мин нажимного действия М25 "Элси".

11. Двенадцать противопехотных осколочно-выпрыгивающих мин М16А1.

12. Комплект для химической войны (ампулы в кассетах), всего триста штук.

13. Комплект для биологической войны (пробирки в кассетах), всего триста штук.

14. Защитный костюм от оружия массового поражения с противогазом.

15. Охотничий нож.

16. Мачете Коллинза.

17. Ручные гранаты четырех типов – ящик.

18. Пара десантных ботинок в камуфлированной окраске.

19. Запасные шнурки (четыре).

20. Оружейное масло.

21. Кепка маскировочная (запасная).

22. Широкополая шляпа.

23. Запасной маскировочный костюм.

24. Две пары шерстяных носков цвета хаки.

25. Две пары хлопчатобумажных носков.

26. Две форменных военных рубашки.

27. Две пары трусов.

28. Две пары трикотажных футболок с эмблемой батальона "Колумбус".

29. Дюжина белых носовых платков.

30. Шерстяной шарф (может использоваться как шапочка).

31. Запасные брезентовый ремень и портупея.

32. Непромокаемая маскировочная накидка.

33. Противомоскитная сетка.

34. Брезент.

35. Водонепроницаемый электрический фонарик.

36. Комплект запасных батареек и лампочек для фонарика.

37. Аптечка – полный набор для войск специального назначения, включая шприцы и инструменты для несложных хирургических операций.

38. Инфракрасный маяк для сигнализации самолетам (вертолетам).

39. Радиостанция и запасные батареи питания к ней.

40. Индивидуальный воздушный шар-ранец с подвесной системой и ампулами газообразующих реактивов.

41. Набор для бритья.

42. Набор для чистки зубов.

43. Два полотенца.

44. Зажигалка и три запасных газовых баллона.

45. Блок спичек – 10 коробок.

46. Туалетная бумага.

47. Набор иголок и ниток, пуговицы.

48. Клей.

49. Коробка с карандашами, резинками, фломастерами, блокнотами и миллиметровой бумагой.

50. Подробная карта местности.

51. Темные очки.

52. Защитные рабочие очки.

53. Очки ночного видения.

54. Ночной прицел.

55. Рыболовные снасти.

56. Армейский компас.

57. Капканы.

58. Электронные часы.

59. Механические часы.

60. Календарь на пластмассовой пластине.

61. Парафиновые свечи.

62. Гамак.

63. Накидка из нейлона (зеленая).

64. Спортивный костюм с электроподогревом.

65. Батарейка для костюма.

66. Одеяло.

67. Тарелка (алюминиевая глубокая).

68. Ложка.

69. Котелок.

70. Пузырек животного масла.

71. Пузырек растительного масла.

72. Консервы мясные.

73. Прессованные каши.

74. Шоколад.

75. Консервы рыбные.

76. Сгущенное молоко.

77. Сахар.

78. Соль.

79. Лук.

80. Чеснок.

81. Галеты.

82. Чай (3 пачки).

83. Кофе (банка).

84. Какао (банка).

85. Зубочистки.

86. Порнографический журнал.

87. Карты.

88. Презервативы (40 штук).

89. Уставы американской армии.

90. Руководство по выживанию в сельве.

91. Библия.

92. Жевательная резинка.

Рорабек вытрусил мешок. Выпал пластмассовый ящик. В нем лежали: пила, шило, напильники, расческа, абордажный крюк, маленькая керосиновая лампа с запасными фитилями, бидончик с керосином, газовая плитка, баллончики с газом, тросы, веревки, складная лопатка, скрученная надувная лодка, насос, бинокль, резиновые и кожаные перчатки и еще всякая всячина.

Недоставало главного, чего хотел сержант, – тропических шортов и бронежилета, которому, впрочем, Рорабек не особенно доверял. Он слышал, что пулевое ранение, каким бы оно ни было, в бронежилете становится всегда смертельным: стандартная винтовочная пуля, пробивающая даже рельс, не знает о назначении бронежилета – проходит сквозь переднюю стенку, как нож сквозь масло, но, потеряв скорость, неминуемо отражается от задней и возвращается обратно в грудную клетку, где летает, корежа сердце, легкие, печень, почки, рикошетя от панциря, если, конечно, не вылетит через шею или пах.

Поэтому Рорабек всегда отказывался от бронежилета, боялся, что любая пуля может оказаться роковой – за секунду сделает с его внутренностями то, что кухонная мясорубка не сотворит и за минуту.

Разложив вещи, сержант почувствовал себя обладателем огромного богатства. С таким запасом он в сельве хоть сто лет проживет, если, конечно, поступит такой приказ. Эх, жаль, что перевелись вокруг индейские племена! На эти вещички он мог бы наменять много золота или алмазов, которых, как он слышал, в сельве хоть лопатой греби. Однако к белому человеку сельва враждебна, поэтому обмены с индейцами куда выгоднее золото искательства!

Рорабек разжег костер и отошел метров на сто – убедиться, что светомаскировка с помощью плотного брезента сделана правильно.

Затем он повесил гамак, натянув над ним кусок непромокаемого нейлона. Сержант помнил, что любая хижина в сельве протекает, поэтому подвязал накидку с четырех сторон, положив сверху на натянутый в центре шнур, – получилась небольшая подвесная палатка, в которую он забросил сверток с патронами и одеяло. Грузовой мешок (прозванный в "Ко-лумбусе" летающим презервативом) мог стать надежным спальным мешком Рорабека.

Сержант забрался в гамак. Учитывая возможность внезапного нападения, он решил спать, не снимая ботинок. Затем он вспомнил, что не переоделся, вылез из гамака и сбросил с себя комбинезон. Жадные до крови москиты облепили его голую спину. Ругая сельву, сержант вскочил в маскировочный костюм и затянулся на все ремни.

Итак, поединок начался. Его заклятый враг – собрат по "дельте" – уже высадился в проклятом диком лесу и где-то на том берегу, так же как и он, Рорабек, оборудует берлогу. Рано или поздно им предстоит встретиться ("Боже! Пусть это будет кто угодно, только не Смит!") и убить… От этой мысли почувствовал в груди легкий холодок. Убить… Двое в огромном лесу, как найти друг друга среди непроходимых зарослей и топких болот?

Джон взглянул на карту – широкая синяя полоса (речка Урусия-Орас) разделяла ее на две одинаковые половины, северный и южный квадраты, на два лесных владения. Южная территория принадлежала Рорабеку. Северная – человеку, которого предстояло выследить и убить.

В пятницу утром Рорабек нашел след ботинка. Сержант с нетерпением осмотрел отпечаток – противник прошел по ручью и на повороте, поскользнувшись на лежащем в воде корне, ступил на берег. Подошва четко впечаталась в грязь.

Рорабек измерил след.

"Восьмой размер, – думал Джон, внимательно рассматривая рисунок чужой подошвы, ряды шипов по ранту. – У кого в команде была такая нога?"

Сержант закусил кулак.

"Какой я был дурак, что не записал размеры их ботинок!"

И он решил вспомнить всех по росту.

"У меня седьмой… Я стоял почти в конце строя. Рядом были…"

Рядом были Касперсон, Смит, Ремберг и Мидло.

"Конечно же, это Мидло!" – догадался Рорабек и, испытывая нарастающее возбуждение, размазал отпечаток рукой.

Значит, его соперника, нет, смертельного врага зовут Мидло.

Теперь он должен был вспомнить повадки Мидло.

Рорабек думая об этом, в то время как сам тихо крался вдоль ручья.

Мидло не тигр и не бык. В отождествлении со зверем Мидло – гиена.

Сколько же ему лет? Рорабек думал, лет 30—35. Довольно-таки упитанный животик…

Мысль о животике Мидло вызвала улыбку, но тут Рорабек одернул себя – расслабляться нельзя – ведь Мидло стреляет не брюхом. И был он одним из лучших снайперов в "дельте".

Конечно же, Мидло, как каждый упитанный господин, любит поспать. Стоп!..

"Откуда он пришел к нам? – лихорадочно думал Рорабек. – Си-ай-эй? Нет. СЕАЛС? Опять нет. "Зеленые береты"? Ну, нет же! Может быть, рейнджерс? Мидло пришел из маринс. Мидло служил инструктором по стрельбе в учебном центре Перрис-Айленд".

Рорабек облегченно вздохнул. Теперь он знал, чем слаб гиена Мидло – инструктор в стационаре… Какие здесь могут быть комментарии! Мидло привык к комфорту. И животик оттого, что лет шесть не ползал на нем.

Ручей завернул вправо, очерчивая территорию Рорабека. Открылось чистое пространство – здесь ежегодно сезон дождей очищал песчаный кряж от растительности. Следы Мидло вышли на берег и густой цепочкой потянулись под глухую стену се львы. Мидло вернулся в свои владения.

Рорабек остановился в кустах и, не пользуясь биноклем, оглядел опушку чужого леса. Где-то там, во тьме и сырости, обитал Мидло.

– Мидло! – прорычал Рорабек и в порыве поднял винтовку над головой, хотел выстрелить, но силой воли удержался от этой глупости. И все же воображаемая мощь винтовки придала Рорабеку силы, и он торжествующе прошептал: – М-и-и-д-л-ло-о-о-о!..

"Сегодня я должен пройти вдоль речки и поискать его следы. Как Мидло возвращался к себе, я видел, а вот откуда он пришел? Если отметить район проникновения на карте, сразу можно будет сориентироваться, где его бивак, нагрянуть по первым следам и подстрелить при выходе из шалаша. А еще лучше – спящего! Тогда Мидло можно застрелить в упор – сто процентов гарантии!"

Рорабек схватил рюкзак и бросил в него несколько консервных банок. Сержант решил, что охота на Мидло займет не более двух суток.

Из памяти сержанта выплыл Смит.

– До сих пор не пойму, как я отважился завербоваться в "Колумбус", – признался Смит.

– Впервые вижу, чтобы рафинированного маринс мучили сомнения! – Рорабек похлопал приятеля по плечу. – Лично у меня было просто: я чуть с ума не сошел, когда услышал, сколько платят в "Колумбусе".

Тогда к приятелям и подошел Мидло.

– "Колумбус" – это особая философия. Здесь из обыкновенных убийц делают чемпионов мира! А чемпиону и деньги чемпионские! За такую награду я готов убить не только любого из вас, но и родную мамочку.

…Рорабек остановился на берегу речки. За спиной шумел тростник. Солнце скатилось с небосвода и спряталось за деревьями.

Ночью совершенно невозможно было уснуть из-за москитов. Рорабек уже клял себя за то, что неправильно выбрал место для ночевки – речка была совсем рядом, оттуда налетали полчища комаров, они мириадами кружили над сержантом, жаждая крови, имеющей привкус севера. Москиты роились вокруг головы сержанта, окутывали его видимым даже во тьме облаком и гудели так громко, что заглушали сельву.

Рорабека мучило еще и то, что во влажном воздухе не было охлаждающего испарения – даже у речки не ощущалось свежей тяги (той самой тяги, которая в Северной Америке холодом свистит над ночной рекой, когда говорят, что от реки дует), и сержант задыхался от духоты: комары набились в противомоскитную сетку.

Со стороны реки донеслись глухие звуки, какая-то возня.

"Черт возьми! Это же черепахи кладут яйца", – догадался сержант. Понимая, что до утра уже не уснуть, Рорабек отправился к речке. Две стаи обезьян-ревунов – одна слева, другая справа, провожая его до самой воды, наполнили сельву своим тоскливым воем.

На берегу действительно различалось движение – черепахи огромными стадами вылезали из воды и своими широкими перепончатыми лапами рыли в песке глубокие норы, наполняя воздух шуршанием, шипением и глухим стуком панцирей, ударяющихся друг о друга. Черепахи валили яйца в ямы по очереди в одну, пока яма не заполнялась доверху – лишь тогда огромные чудовища засыпали кладку песком.

Природная организованность черепах произвела на Рорабека огромное впечатление. Желая выбрать место получше, сержант вышел на крутизну, взобрался на дерево и не пожалел об этом: черепахи закончили класть яйца и с противоположной стороны песчаной отмели устремились к воде. Это было грандиозное зрелище! Полчища животных, чернея блестящими от росы панцирями, покрывали поверхность песков. Рорабек не мог бы их сосчитать, даже если бы и захотел.

В предрассветной белизне, акварельной полоской очертившей пейзаж, гигантские черепахи сыпались с низкого обрыва в воду речки.

До восхода солнца Джон отправился осмотреть песок на берегу и обнаружил за кустарниками следы ягуаров, которые ночью приходили сюда лакомиться легкой добычей. Здесь сержант обнаружил борозду, оставленную одинокой гигантской черепахой, которая, почему-то поползла не в речку, а поросшую кустарником болотистую заводь, из которой раньше налетали москиты.

Побродив вдоль заводи, Рорабек нашел убежище черепахи, расположенное на противоположном берегу. Рорабек решил обойти заводь, чтобы добраться до черепахи, как вдруг его открытую руку облепили пиумы – крошечные мушки-паразиты, напоминающие летающих вшей. Сержант почувствовал легкий зуд и поднес ладонь к лицу. Рорабек рассмотрел множество гнусных двукрылых насекомых с темным туловищем, которые, вытянув длинные передние ножки, постоянно шарящие по коже, впивались в человеческое тело и на глазах раздувались, превращаясь в кровавые пузыри.

Обходя заводь, Рорабек попал в болото. Проклиная свою неосмотрительность, сержант истратил целый час на подход к черепашьей норе, до которой по прямой можно было добросить камень.

Раздвинув кустарник, он увидел, что черепаха мертва, ее панцирь выпотрошен и валяется теперь в луже крови!

"Конечно же, это Мидло! – озверел сержант, загоняя патрон в патронник. – Пока я лазил вокруг да около, Мидло был от меня на расстоянии прямого выстрела! Боже! Какой я идиот, что упустил Мидло!"

Рорабек не нашел следов Мидло, зато заметил мутный ручеек, который вполне мог скрыть все следы. И он пошел вверх по ручейку, готовый в любой момент пустить оружие в ход.

К полудню Рорабек вышел на открытый участок и замер от восхищения, увидев прямо перед собой гигантское сооружение из камня, возвышающееся над буйной растительностью. Сержант расстелил карту, хотя уже понял, что это индейский храм.

Пирамида хорошо освещалась солнцем, бросая мрачную тень на деревья. На многочисленных террасах чернели культовые фигурки животных и птиц. Многие из них были похожи на фигурки людей, словно скульпторы воспроизвели реальные прототипы. Крутые лестницы с четырех сторон вели к вершине, увенчанной квадратной надстройкой.

Внизу, пронзая толщу первой террасы, мрачно зиял вход в недра пирамиды.

Рорабек перекрестился и вошел. Сырая тьма приняла его в ватные объятия и повела по коридору туда, где абсолютная чернота не давала тени. Оттуда тянуло могильным холодом.

Коридор закончился, и Рорабек увидел просторное помещение, в которое падал вертикальный луч света с круглого проема в потолке. Луч исчезал в черном колодце, в котором на большой глубине журчала вода.

Рорабек почувствовал себя загнанным в ледник морга, где на сверкающих плитах должны лежать мертвецы…

Рорабек включил фонарик. Волосы от страха зашевелились у него на голове, краска ударила в лицо, дыхание замерло, когда свет фонарика нарисовал яркую дорожку на шершавом полу.

Мумии людей – три, пять, десять… – начинались прямо возле ног сержанта и терялись во тьме – там, где таял электрический луч. Превозмогая себя, Рорабек двинулся вдоль страшных тел, облаченных в выцветшую маскировочную униформу, лежащих на полу в ряд – так, как они когда-то стояли в строю. Мертвецы были обуты в кожаные ботинки со стертыми стальными шипами на подошвах, рядом с каждым лежала каска и автоматическая винтовка.

Рорабек не смог рассмотреть лиц покойников – из-за уродливого оскала все они казались на одно лицо, сухая кожа, обтягивающая черепа.

Тошнота брезгливости подкатила к горлу сержанта. Эти мертвецы напомнили ему персонажей ужасных видеофильмов, которые кандидатам показывали на занятиях по психологической подготовке. Только хроника была еще страшней реальности. Человек с нормальной психикой не высидел бы у телевизора и минуты.

Рорабек пришел в себя. Подавляя брезгливость, дотронулся до одного из мертвецов. Кожа оказалась сухой, как дерево.

– Кто же вы такие, ребята? – выдавил из себя сержант.

Рорабек повернулся и шагнул к выходу. В следующую секунду он остолбенел. У входа в храм стоял человек. Его фигура черным силуэтом проступила на фоне резко очерченного темнотой светлого квадрата.

Сержант прыгнул за угол и поднял оружие. Он слышал, как шаги человека гулко гремят под сводами.

– Ми-и-и-д-д-ло-о-о-о-о!!! – заорал сержант.

Не целясь, Рорабек выпустил в коридор весь магазин; он видел, как пули искрами рикошетят от колонн, а Мидло уже нет – то ли упал, то ли спрятался за каменный выступ.

Рорабек ждал ответного выстрела, но его не было. За то время, что Мидло мешкал, сержант перезарядил винтовку. Затем он включил фонарик, зная, что может ослепить Мидло, и ринулся в коридор. В следующую секунду фигура метнулась, к выходу – Рорабек почти рефлекторно нажал на спусковой крючок. Пули опять с воем отрикошетили от стен.

Миг – и человек исчез, прыгнув за угол. Рорабек выскочил следом за ним. Из кустарников доносились треск и топот. Сержант добил второй магазин, хотя понял, что в Мидло уже не попадет.

Рорабек расслабленно вздохнул и опустился вдоль стены на землю, опершись плечом в каменную рожу не то дьявола, не то динозавра.

– Эй, триста девятый! – Депю съездил Рорабека линейкой по голове. – Ты что, не выспался? Приказываю открыть глаза!

Рорабек, отвернулся от телевизора.

– Приказываю смотреть на экран!

– Меня тошнит!

– Плевать! – продолжал Депю.

– Смотри сам! – огрызнулся Рорабек.

– Можно подумать, ты не видел такое в ЮАР!

– Видел, но не засматривался!

Депю схватил Рорабека за голову и заставил взглянуть на экран.

На экране "специалисты по допросам" резали человека на куски. Медленно, показывая камере "ампутированные" органы.

Капитан Паттерсон, инструктор по психологической подготовке, холеный, как женщина, и холодный, как удав, похлопал Рорабека по плечу:

– Ты не должен испытывать к нему сострадание.

– Я испытываю отвращение!

– Несколько видео сеансов – и ты привыкнешь. Почему мясные туши на бойне и все с этим связанное воспринимается как норма? Ты понял? Запомни! Мы не имеем дела с людьми! Ублюдки! Мразь! Животные!

Рорабек смахнул наваждение. Пирамида воспринималась им сейчас, как тот видео-фильм. Казалось, холод мертвецов проникает сквозь камни.

– Проклятое место! – проворчал Рорабек и, положив винтовку на плечо, направился в чащу.

– Опять не убил Мидло… Он как призрак… Я не смогу его достать, ведь он лучше знает сельву. Пока я занимался собственным комфортом, Мидло изучил здесь все!

Рорабек бормотал себе под нос, расстелив на земле карту.

– Сплошное зеленое месиво… Конечно, можно ориентироваться по компасу, но еще лучше, если я изучу тропы и нанесу их на карту.

Сержант снял с руки компас, положил его на планшет и, нацелясь стрелкой на каменную пирамиду, которая лежала строго на севере, сверил азимуты.

– Этот Мидло парень не промах! Появится на миг и исчезает… – разговоры с самим собой постепенно входили в привычку. – Ничего! Рано или поздно я все равно выслежу его и убью!

В эту минуту Рорабек меньше всего думал о том, что Мидло тоже охотник, а не дичь.

Три дня Рорабек ел и спал, набивая желудок до отказа, – мясо, сухое и сгущенное молоко, консервированные ананасы, шоколад – сержант жевал с утра до вечера, прерываясь только затем, чтобы уснуть. С огромным удовольствием Рорабек трогал свое тело, чувствуя, что нагуливает молодой жирок, – все это должно послужить ему в пути, где идти, возможно, придется на пределе человеческих сил.

Три дня Рорабек развлекался тем, что включал радиостанцию, и поляна наполнялась веселой музыкой. Казалось, сержант открыл для себя, что кроме телевидения существует еще и радио, а радио это передает программы утренних, дневных и вечерних новостей, спектакли и музыкальные шлягеры.

Рорабек вышел на тропу, едва забрезжил рассвет. Ночные шумы утихали, оставляя после себя настораживающую тишину.

У речки сержант сбросил рюкзак и побрился, считая, что сельва не развращает, а дисциплинирует настоящих бойцов. Затем он наполнил флягу водой и продезинфицировал ее двумя таблетками гидрохлоропазона. Перед тем как надеть рюкзак, проглотил шесть таблеток колы, три – витаскорбила, две – хинина.

Дело сделано – в путь!

Рорабек привычно вскидывает автоматическую винтовку и выходит на тропу, уводящую в глубь девственного леса. Здесь он останавливается, видя, что путь закрыт, – над тропой висит рой пчел, гудит, как электрическое напряжение в проводах. Еще шаг, и пчелы облепят его, как источник всевозможных сладких запахов.

Рорабек вытащил из кармана ручную гранату, выдернул кольцо и метнул ее в пчелиный рой. Мощный взрыв хлестнул по нервам, осколки впились в дерево, за которым укрылся сержант.

…На тропе душно и темно. Кроны тесно сплетаются над головой, словно Рорабек угодил в тоннель нью-йоркского метро, адская сырость мучает его своим зловонным дыханием.

– Я капитан Белль, буду читать у вас выживание в экстремальных условиях.

Кандидаты с интересом смотрели на рослого офицера, одетого в маскировочный костюм без знаков различия.

– А сами вы, сэр, выживание изучали на практике или слушали лекции в Вест-Пойнте? – съязвил Лингстед.

– Нет, парни! Я не лектор, а профессионал.

– Если мы сами профессионалы, то каким профессионалом должны быть вы? – не унимался Лингстед.

– Это вне "Колумбуса" вы профессионалы, а здесь вы такие же червяки, каких набирают для Форт-Брагга или Перрис-Айленда. А если вы хотите знать, кто такой капитан Белль, то я отвечу, что начинал в Команде боевого управления специальных войск ВВС! После Гренады, Сальвадора и Гондураса служил инструктором на всех базах выживания в военно-воздушных силах. Это база Рамэй в Пуэрто-Рико по испытанию пилотов в джунглях, база Тэрнер "выживания в болотах", где инструктора учат: "Ни одно болото не засосет так, как басни вашей бабушки", база Локк-берн – "лесные дебри" и, наконец, база Стед в предгорьях Сьерра-Невады. Я десять лет только тем и занимаюсь, что жру змей, лягушек и червяков!

На этот раз кандидаты уважительно промолчали. Тогда капитан решил их добить:

– Вы думаете, легко было попасть инструктором в "Колумбус"? Нам тоже устроили экзамен: я, два капитана "зеленых беретов", один майор из "маринс", трое "рейнджеров"… Вот это был поединок!..

– И вот вы здесь, – сказал Редфорд.

– И вот я здесь, – повторил Белль. – Это были крепкие и обученные ребята, но они мертвы, а все потому, что были такими же самоуверенными болтунами, как вы! Поверили, что раз дожили до тридцати лет, то уже все знают, все повидали в этой жизни!

Шестой час Рорабек шагал в темном растительном тоннеле, стараясь думать лишь о том, что рано или поздно убьет Мидло. За это время Джон еще ни разу не пустил мачете в ход – сама природа позволяла ему сэкономить силы, а запасы калорий из жирового депо – отложить ужин до завтрака. Время от времени Рорабек останавливался, нанося обозначения на карту. Он приближался к "краю" карты, где-то здесь должна проходить граница зоны, о которой говорил еще Депю. Незадолго до заката сержант увидел бетонный забор, верхушка которого была увита колючей проволокой. Именно здесь кончалась карта и начиналась чужая сельва, в которую Рорабек не должен был заходить. Там, за забором, кандидатов ожидал только смертный приговор – приговор дезертирам, решившим порвать с коммандос.

Рорабек повернул на север. Ночь встретила его в пути, и он уснул, подвесив гамак между деревьями.

ПОНЕДЕЛЬНИК. Сержант проснулся в шесть часов утра и плотно позавтракал, опорожнив две банки тушенки. Собрал рюкзак и снова вошел в темный коридор, в котором вилась тропа. Эту тропу вытоптали строители, которые устанавливали забор. Лесные звери поддерживали ее хорошем состоянии – Рорабек до сих пор еще ни разу не взмахнул мачете, хотя лианы вдоль тропы свисали нитями с двадцатиметровой высоты.

Маскировочный костюм сержанта полностью сливался с окружающей зеленью, сливался точно так же, как все живое сливается здесь в один сплошной рисунок: жабы, змеи, пауки и ящерицы обнаруживали себя лишь в тот момент, когда Рорабек наступал на них ногой. Время от времени гигантские прогнившие стволы с шумом и треском обрушивались вниз. Неизвестная сержанту змея атаковала его с качающейся ветви – метила в голову, отрикошетила от каски, оставив на лице слизь от своего липкого тела.

В теплом ручье Рорабек пополнил запас воды. На гигантском стволе упавшего дерева пообедал, отмахиваясь от комаров.

– Теперь в двух словах, что такое база Стед! Место гиблое, потому что даже в суровую зиму курсанты живут там в палатках, словно под куполом аварийного парашюта.

Капитан Белль зашагал по классу, заглядывая в глаза кандидатов.

– Представьте каменистый пятачок в Сьерра-Неваде и палатки, где вместо "отче наш" курсанты 24 часа в сутки повторяют: "Всегда вокруг есть пища и вода. Надо только знать, где их искать… Нет безвыходных ситуаций. Главное – преодолеть страх и растерянность. Я могу выжить, не имея ничего, кроме воли к жизни. Знания ликвидируют беспокойство и страх".

Кандидаты внимательно слушали капитана, ловили каждое его слово.

– Записывайте! Пометить на карте, где спрятал парашют! Из парашюта можно изготовить: палатку, матрац и одеяло (если набить соломой или мхом), шапку, шарф, непромокаемые обмотки… Невод… силки… да, снегоступы! Маскировочную накидку, мешок… Из металлических частей – наконечники для копья и стрел… Из ткани – очки!

Капитан прервался, выглянув в окно.

– Подождем, когда погода испортится, и тогда проведем занятия на природе… Да, сегодня я должен показать вам, как сделать передатчик из разбитой вдребезги радиостанции!

…Под конец первого урока капитан разговорился и как бы в шутку рассказал, что сам сдавал экзамен инструктора в Стеде. Перед глазами кандидатов возникли семиметровые сугробы и цепочки людей, пробирающихся к сборным пунктам, невыносимый мороз и лейтенант Белль с красными от недосыпания глазами.

– В долине Гризли мы отрабатывали выход в район сбора. Десять суток мы ползли по горам, как крысы, и никто не протянул нам руки. Голод и лишения сломали даже тех, кого мы считали самыми железными ребятами! Они тоже симулировали, разыгрывали перед инструкторами болезнь, молили немедленно эвакуировать даже не в Стед, а куда подальше… Но инструкторы были глухи к их безмозглым стенаниям – шли рядом, как призраки, и отсчитывали дни до конца испытания.

– Выходит, Стед многому научил вас, капитан? – воскликнул Мэрдок.

– И не только меня одного. Я читал откровения одного выпускника Стеда, сбитого над джунглями вьетконговцами. Этот парень стер подошвы пилотских ботинок, но все же ушел от гуков живым. Он говорил: "Я вспомнил, чему меня учили в Стеде, и сохранил хладнокровие, присутствие духа и, главное, сохранил свои носки сухими".

ВТОРНИК. Рорабек понял, что заблудился. Невероятно, но факт – сержант заблудился внутри закрытой территории!

Сначала все шло как обычно: он шел по тропинке, чувствуя, что сегодня рюкзак тяже-лее, чем вчера. Лень, могучая лень подкралась к нему из глубин организма, заставляя идти все медленнее и медленнее, считать уже не километры, а шаги…

Рорабек решил сварить обед. С большим трудом он собрал сухие ветви в этом сыром парнике и разжег костер, сварил банку тушенки, обильно посыпав мясо солью. Сержант помнил, что соль удерживает воду в организме, в условиях пустыни и джунглей ее всегда не хватает.

…Тропа исчезла так неожиданно, словно ее вообще не было. Сержант оглянулся – заросли стояли сплошной стеной, словно в один миг возникли из-под земли. Рорабек почувствовал, что задыхается от злобы. Рыча, как ягуар, сержант взмахнул мачете, и срубленные ветви посыпались на него. Как танк или бульдозер, он принялся ломиться в сельву, которая вмиг закрыла перед ним все дороги, заперла двери. С часу и до семи Рорабек сражался с лесом, пока не почувствовал, что совершенно обессилел. Споткнулся о корень и рухнул на землю, придавленный тяжестью рюкзака. Крики невидимых обезьян сказали о том, что сельва смеется над ним. В ответ Джон проскрежетал зубами…

СРЕДА. Рорабек проснулся от холода. Вчерашний психоз заставил его задуматься о своем поведении. Нет, это непрофессионально! Карта указывает, что милях в четырех на север течет река. Достаточно взглянуть на стрелку…

К своему ужасу, Рорабек увидел, что сельва украла у него компас – вчера в зарослях ремешок расстегнулся, – и Джон внутренне похолодел. В джунглях нет мха, который растет с северной стороны деревьев, в джунглях не видно звезд…

Все чаще и чаще ему приходится перелезать через гигантские упавшие стволы, подтягиваться на лианах. Одна и та же мысль нестерпимо сверлит мозг: "Мидло даже не понадобится убивать меня, впрочем, как мне уже не придется убить Мидло!"

Прорубаясь через заросли, приходится делать огромные крюки. Работа подтачивает силы. Продукты уже не могут восстановить утраченный мышечный тонус.

Так проходит четверг и пятница: сон, еда, мачете, сон…

СУББОТА. Рорабек просыпается оттого, что солнечный луч светит прямо в глаза. Само светило разбудило его. На шайку пиумов сержант не обращает внимания.

– Хай! Пиумы! Они водятся по берегам рек!

Рорабек бросается через кусты и замирает на берегу довольно большого озера, из которого вытекает ручей. Сержант расстелил карту. Озера на карте нет. Три часа сержант идет по ручью, зная, что ручьи впадают в реку, как вдруг его журчащий проводник, спасательный указатель, проваливается под землю. Только вонючая болотистая низин вокруг. Рорабек едва не стонет от отчаяния. Сельва опять обманула его.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. Продукты кончились

– Теперь рассмотрим резерв пищи, который обычно упускают из виду, хотя хладнокровие в этом вопросе многим может спасти жизнь!

Капитан Белль выдержал эффектную паузу и, ткнув пальцем в кандидата Уэрбела, спросил:

– Что ты будешь делать, если жрать нечего, ты в окружении, а твой напарник убит?

– Застрелюсь!

Капитан Белль презрительно захохотал.

– Почему, Уэрбел?

– Потому, капитан, что жрать нечего я в окружении, а мой напарник убит – Но разве твой напарник не мясо? Наступила оглушающая тишина.

– Что вылупились, девочки! – капитан презрительно плюнул на пол. – Считаете человеческое мясо несъедобным?

– Ты что, с ума сошел? – заорал возмущенный Смит. – С ума он сошел! Людоедами сделать нас хочет!

– Заткнитесь, джентльмены! – Белль сохранял спокойствие.

Рорабек открывает глаза, удивляясь, что до сих пор жив. Равнодушное солнце понедельника просвечивает сквозь листву.

Джон уже понял свою главную ошибку – даже имея компас, чтобы не сбиться с пути, он должен был через каждые 50—100 метров оставлять ориентир: зарубку, сломанную ветку. Теперь сил размахивать мачете больше нет. Сержант чувствует, что запасы жирового депо уже исчерпаны, ощупывает свои мышцы: "Боже! Как я похудел!"

В полдень Рорабек нашел звериную тропу. Узкий след вился между кустарниками, замысловатый, как рисунок на спине змеи. Он знает, больше нельзя допустить ни одной ошибки. Ошибка – это смерть!

В три часа дня Рорабек наткнулся на муравейник. Редкая удача! Рорабек насобирал полный котелок муравьев и истолок их рукояткой штыка. Затем посыпал их солью и полил остатками растительного масла из пузырька, обнаруженного в рюкзаке. Почти то же самое, что котелок красной икры! Быть может, это самообман, но за счет чего живет муравьед?

Вскоре Рорабек почувствовал невообразимый подъем сил. Он уже был готов идти куда угодно, хоть к черту на рога, лишь бы выбраться к сверкающей в солнечных лучах речке.

Возбужденный, Джон ринулся через чащу, опять пуская мачете в ход. Он пробивался через цепкие кустарники, двигался, как автомат, рубил ветви, цеплялся ногами и падал, вымазываясь в грязи. Последние силы он исчерпал, когда стемнело. Сержант обнаружил пустое дупло и уснул в нем, убедившись, что в дупле нет ни змей, ни пауков.

ВТОРНИК. Еды ни крошки. В отчаянии Рорабек выкапывает из земли корни ямса, маниоки и танья. Шикарные муравейники больше не попадаются. В воздухе висит невыносимый запах гнили. Голова кружится от усталости. Вокруг простираются густые заросли, в которых квакают лягушки. Хочется бросить тяжелый рюкзак, но единственное, что удерживает от этого поступка, навязчивая мысль: коммандос так никогда не поступит.

Внезапно Рорабек останавливается как вкопанный. Из его горла вырывается дикий крик: он видит следы. Человек прошел по ручью, оставив отпечатки армейских ботинок с четким рисунком стальных шурупов по ранту.

Сержант бросился по следу, стараясь настигнуть незнакомца, как вдруг страшная догадка обожгла мозг: “Это мои собственные следы, которые я оставил здесь в субботу…"

Ноги подкосились, и сержант рухнул лицом в грязь.

После занятий кандидаты собрались в баре. Лекция капитана Белля почти у всех вызвала отвращение.

Рорабек приложился к бутылке виски, чтобы заглушить легкий невроз – чисто людоедский металлический привкус во рту, возникший после того, как сыграло воображение.

– Ты бы стал есть пленных? – спросил Смит, вспоминая, как Белль рекомендовал конвоировать их как можно дольше, желательно в те места, где совершенно не будет дичи. "Если есть возможность выбирать, хватайте не самых жирных, а самых мускулистых. Чем больше бицепсы, тем больше мяса! – делился Белль. – Сейчас я повешу схему, где изображены самые питательные части тела у женщин и мужчин".

– Нет, – Рорабек уверенно покачал головой. – Нет… Меня сразу тошнит, когда я думаю, что нужно отрезать женскую грудь, насадить на штык и закоптить ее на костре… Мерзость!

К столику Рорабека и Смита подсел Мидло.

– Напрасно брезгуете, ребята! Капитан знает, что говорит! Впрочем, вам явно мешает воспитание.

– Пошел ты… – проворчал Смит.

КАЖЕТСЯ, ЧЕТВЕРГ. Рорабек лежал на спине, забыв о приближающейся смерти, о перебоях сердца, которое время от времени замирало от истощения, лежал, потеряв всякое представление о времени.

Внезапно Рорабек увидел Мидло.

Мидло шел к нему по узкой звериной тропке, ловко маневрируя похудевшим телом между зарослями.

Рорабек поднял винтовку и прицелился.

– Не стреляй! – попросил Мидло. – Еще успеешь!

Мидло подошел почти вплотную, бросил рюкзак, уселся на него, глядя сержанту прямо в глаза. Ствол автоматической винтовки Рорабека находился в тридцати сантиметрах от сердца Мидло.

– Сними палец со спускового крючка, – попросил Мидло. – Я знаю, у твоей машинки мягкий спуск.

– Зачем ты пришел, Мидло?

– Забрать твой медальон. К чему он тебе теперь? А я тороплюсь – генерал Труппер очень ждет меня из джунглей. Медальон!

– Убери руку! Убери или станешь дырявым, как сито!

– Да зачем тебе медальон, сержант? Ты все равно скоро умрешь!.. Ну, хорошо, торопиться не будем! В отличие от тебя время у меня есть.

Мидло закурил сигарету. От сладковатого дыма у сержанта закружилась голова.

– Ты чего ждешь? – спросил он.

– Жду, когда ты умрешь. Уже недолго.

– А что потом, сержант Мидло?

– Съем тебя, и поверь, твоего мяса мне хватит, чтобы выбраться из сельвы.

– Тогда ты просчитался, Мидло! Ты умрешь первым!

Рорабек нажал на спуск. Автоматическая винтовка прямо взбесилась, очередь повела ее по земле. Сержант смотрел, как пули ушли в пустоту. Здесь не было никакого Мидло.

– Галлюцинация! – истерично захохотал Рорабек. – Галлюцинация! Галлюцинация!..

Запах, который Рорабек принял за дым сигареты Мидло, исходил из груды свежего звериного помета, которая еще парилась. Выстрел спугнул какого-то крупного зверя.

Вперед! Вперед, пока опять не появился призрак Мидло!

Сержант не прошел и тридцати метров, как увидел аккуратный шалаш, в конструкции которого легко угадывался стиль коммандос – жилище прекрасно сливалось с кустами, потому что состояло из стянутых шнурами живых ветвей.

Рорабек заглянул в шалаш. Он увидел белый человеческий скелет, облаченный в полусгнившую маскировочную форму со знаками различия на рукавах – две цифры на зеленом поле.

Офицер! Сержант посмотрел на круглое пулевое пятно в центре лба. Рядом валялся заржавленный пистолет.

"Скорее всего, сам себя! – в голове скелета стояла пустая аптечка. – Заболел, а когда понял, что обречен, прострелил себе череп, чтобы не мучиться".

Рорабек принялся жадно рыться в вещах офицера. Он сразу наткнулся на тщательно упакованный шоколад, банку сгущенного молока со знаком хранения на этикетке и победоносно закричал, когда понял, что отсрочил свою смерть. В рюкзаке коммандос лежал еще и упакованный в полиэтиленовый мешок запасной маскировочный костюм. Рорабек тотчас напялил его на себя вместо собственного, который уже поизносился и начал разваливаться.

Он еще не знал, какой сюрприз ожидает его впереди! Компас, новенький офицерский компас в пластмассовом футляре, на шнурке, чтобы можно было повесить на шею, со светящейся стрелкой и цифрами, с голубоватым противоударным стеклом…

Рорабек раздвинул ветви и увидел, что стоит на том самом месте, откуда начинал поход. Речка сверкала перед ним бирюзовой чистотой, деревья на противоположном берегу уже не угнетали, а радовали зеленью листвы.

"Какой сегодня день?" Сержант от счастья чуть совсем не сошел с ума. Он заплясал на берегу, задыхаясь от хохота и крича:

– Суббота! Суббота! Ха-ха-ха ха! Су-6-бо-та-а!

Через неделю после приключения на "тропе голода" Рорабек обнаружил у входа в шалаш противопехотную мину М 16 А1, установленную ночью Мидло. Это была выпрыгивающая мина, так называемая мина-лягушка, хорошо зарекомендовавшая себя еще во Вьетнаме.

Рорабеку показалось, что он уже где-то видел именно эту мину, вот только где?

Он долго изучал цилиндрический корпус, пока не нашел нацарапанные штыком инициалы: "Д. Р.".

"Джон Рорабек"! Это была его собственная мина, которую сержант установил вчера с той стороны реки!

"Новая страница в войне с Мидло! Мина-путешественница!"

На всякий случай Рорабек взял винтовку на колени.

"Я должен обшарить всю местность вокруг. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром. Наверняка Мидло нашпиговал минами мой лес".

Наспех позавтракав, Рорабек отправился на разведку. Сегодня он был осторожен, как никогда. Он знал, что хорошо замаскированная мина, пусть она сама не умеет нападать, коварнее любого Мидло.

Сначала сержант обшарил на сто метров вокруг. Затем удалился на пятьсот. Местность была хорошо изучена, поэтому Рорабек не боялся удаляться от шалаша. Зарубки на деревьях все равно привели бы его назад.

В полдень Джон обнаружил пещеру, вход в которую порос ползучей травой. На глаз Рорабек сразу определил, что здесь когда-то обитал человек.

Медленно приближаясь к пещере, Рорабек наткнулся на заржавленный портсигар. Лезвием штыка открыл находку и вытащил оттуда полусгнившую записку:

Крик человека, не назвавшего своего имени, прервался Удивляясь, что не испытывает должного сострадания к человеку, который наверняка давно мертв, Рорабек положил записку в карман.

Затем наклонился и потянул за ремень, торчащий из груды травы. Показался полусгнивший рюкзак. Из рюкзака выпали вздувшиеся от давления газов консервные банки, кое-где еще помеченные несмываемой краской. Это были те же знаки, что и на всех консервах, хранящихся на складах "Колумбуса".

Рорабек стукнул ближнюю банку ногой. Она глухо взорвалась, обрызгав его вонючей жижей.

– К этому привыкнуть нельзя, – философски заметил сержант. – Гнусные проделки Мидло!

Рорабек заглянул в пещеру. Луч фонарика выхватил из мрака ставшую уже привычной картину: белый человеческий скелет, облаченный в полусгнивший маскировочный костюм, заржавленную автоматическую винтовку и вещи, разбросанные под влажными сводами.

"Пожалуй, в эту пещеру можно втолкнуть спальный гарнитур!" Рорабек присел возле скелета. Он принялся искать медальон, но взгляд его уперся в страшный пролом с левой стороны пустого черепа, зияющий чернотой. " Ноль шестьдесят шестой" был убит во сне, скорее всего в бреду, когда уже не мог оказать сопротивление.

"Повезло кому-то, – заметил сержант. – Взял его тепленьким". На том месте, где у покойного была верхняя губа, сохранился клок усов.

"Феномен, – удивился сержант. – Усы у него вечные. Где он держал планшет?"

Планшет лежал под черепом – служил чем-то вроде подушки. Рорабек надел перчатки и открыл планшет. Карта местности была цела – отпечатанная на полиэтиленовой пленке, она боялась только огня, но не воды.

Рорабек расстелил карту на коленях и к своему удовольствию увидел, что знаки, нанесенные рукой усача, сохранили четкость, как будто были сделаны только вчера. "Тропы… Раз, два, три… Река… Брод… Пираньи? Озеро Эги… Много рыбы… Какао… Тоже мне, путешественник! Урукурикая… Стоп!"

Нужная Рорабеку тропинка красным пунктиром уходила вдоль границы карты с запада на север, затем поворачивала на восток – в верхнюю оконечность карты, то есть в тыл Мидло! Туда, откуда он не ждал удара! Повсюду на почве росли редкие кустарники, прямо на глазах переходившие в роскошные папоротники, между которыми вилась тропа.

За этим химерным, каким-то доисторическим пейзажем сплошной стеной вставала враждебная сельва.

– Здесь только динозавров не хватает, – пробормотал Рорабек и тут же встрепенулся, заметив ящеров. Немые, торчащие из болота бревна вдруг ожили, и на локоть от уровня воды поднялись жуткие головы кайманов, устремив на сержанта голодные глаза. Кусты за его спиной зашевелились, и он увидел еще с десяток гигантских рептилий, которыми уже кишело то место, где он только что прошел.

Рорабек полез в рюкзак, доставая эвакуационный надувной шар, как вдруг понял, что кайманы сожрут его раньше, чем емкость наполнится газом. "Придется пробиваться силой оружия", – твердо решил сержант, прикинув на глаз, куда будет бежать. Атаку сзади он нейтрализует слезоточивым газом. Тех тварей, которые встанут у него на пути, он расстреляет огнем почти в упор.

Видя, что стремительно темнеет, Рорабек приготовил фонарик, сбросил с лица противомоскитную сетку, понимая, что сейчас зрение превыше всего, и шагнул вперед.

Раздалось щелканье кровожадных зубов: кайманы, как запрограммированные, кинулись на него.

…Граната со слезоточивым газом глухо взорвалась, выпуская белое облако, которое под действием болотного "сквозняка" сразу растянулось в непреодолимый шлейф, обеспечивая безопасность тыла. Послышался оглушительный ров: крокодилы катались в грязи, хлестали по воде хвостами, испытывая на себе то, что обычно достается участникам демонстраций протеста в Нью-Йорке и Риме, Париже и Токио, во всех городах мира, где полицейские вместо слов применяют газ…

Рорабек шел по жалкому подобие тропки, пуская впереди себя луч фонарика: время от времени в этом луче зеркально вспыхивали холодные глаза, и тогда раздавался сухой короткий выстрел – пуля, снайперски выпущенная кандидатом в коммандос, неотвратимо попадала в цель.