"Штамп Гименея" - читать интересную книгу автора (Веденская Татьяна)

Глава 6. Блат – лучшее, что только можно себе представить.

Циник цинику друг, товарищ и брат, потому что в этом романтичном мире так трудно найти родственную душу, которой также как и тебе не хочется ни за что отвечать. Борис, не смотря на свои постоянные напоминания о том, что я для него не более чем случайный прохожий, стал с завидной регулярностью появляться в моей телефонной трубке. И даже в мобильной, на которую он положил каких-никаких денег.

– Мне так неудобно, – врала я, потому что неудобно мне было как раз без мобильника. А с ним было очень даже удобно. Мой тариф позволял мне часами трепаться о любой ерунде, не платя за это ни цента, но для этого надо было регулярно, раз в месяц вносить на счет абонентскую плату.

– Зато мне гораздо удобнее, – возражал Борис и голосом старичка передразнивал моих предков. – А то когда ты треплешь дома под пристальными взорами родни, мне так и кажется, что скоро тебя спросят «ну когда же ты нас с ним познакомишь?»

– А что, ведь у нас чисто дружеские отношения, – не задумываясь, ответила я. Борис замолчал. Потом откашлялся и спросил:

– С чего ты взяла?

– А что, нет? – удивилась я. Потому что я знала, что такое любовь. Я – стреляный воробей. Любовь – это когда тебя хватают за коленки. Или хотя бы на них пялятся и делают двусмысленные намеки. Борис же, по ощущениям, меня как женщину игнорировал. Обидно, черт возьми. Иногда мне казалось, что с помощью меня он борется со сплином.

– Уверяю тебя, у меня исключительно потребительские планы относительно тебя. Я тебя приручу, а потом буду пользоваться, – сказал он. Но сказал это так, что я сразу захотела ответить, что я уже вполне приручена, а за его глаза, плечи и общий контур Рассела Кроу готова заранее простить любые негодяйства. Тем более что он и правда никогда ничего мне не обещал. Но ничего этого я не сказала, а даже наоборот, сочла необходимым оскорбиться.

– Всегда знала, что ты подонок, однозначно, – сказала я. Интересно, мне показалось, или в его голосе действительно мелькнуло удовольствие. Неужели же ему так сильно хочется выглядеть в глазах других негодяем. Интересно, почему?

– Я, собственно, почему звоню. Мне тут надоело, что ты вечно без денег и вечно в поиске работы. Я подумал, что связи для того и нужны, чтобы ими пользоваться.

– И что? – заинтересовалась я.

– Решил поговорить о тебе с некоторыми из своих коллег. Уж ты точно будешь не хуже, чем многие наши бездарные клуши в пресс-центре, – сразил меня своим банальным представлением о моей сложной творческой личности он. Я бы не хотела, чтобы он сравнивал меня с какими-то клушами из пресс-центра.

– Я одаренная клуша! – однозначно заявила я. Он поперхнулся и ощутимо с трудом подавил смешок.

– Тогда будь добра приезжай завтра на улицу Академика Королева, в телекомпанию НТВП. Я выпишу на тебя пропуск, – сказал он. Я замерла. Дело в том, что до сих пор я не знала о Борисе практически ничего, кроме того, что ему тридцать пять лет, что не был женат и что у него дорогая обувь и одежда. Ах да, и еще пес неопределенно-лохматой породы.

– А это что, ты там работаешь? – спросила я, втайне трепеща от того, что мой герой (а я уже, чего там греха таить, видела его как кладезь разнообразных достоинств) – телевизионная звезда, которая до сих пор каким-то образом осталась вне зоны моего внимания. А что, я же очень мало смотрю телевизор. И НТВП у меня нет.

– Работаю. Но не спеши подключать фантазию. Я всего лишь начальник отдела по закупке оборудования. Чистый тупой бизнес и никакой романтики. И тебя хочу туда пристроить, чтобы было удобнее с тобой болтать, когда мне станет скучно, – выдал он, постаравшись вложить в голос максимум строгости и отчужденности. Но мне было все равно. Во-первых, для меня главное не ингредиенты, а эффект. То есть – получить работу с приличной для такой девушки как я зарплатой. Во-вторых, важно, что я теперь по любому буду ближе к нему. А, в-третьих, если бы к вам пришли и сказали самым трагическим тоном, который вы только можете себе вообразить: «вы выиграли миллион долларов. Соболезнуем». Вы бы огорчились?

– Куда и когда мне идти. К тебе?

– Нет. Ко мне не надо. Иди в пресслужбу, это на третьем этаже. Скажешь, что ты от Бориса по поводу работы архивариуса. Все поняла? Улицы не перепутаешь? – строго спросил он.

– А тебя? Тебя там увидеть нельзя? – на всякий случай спросила я, хотя, зная Бориса, могла предполагать, что он мне скажет. Я на работе слишком занят, мне на работе не до глупостей, не доставай меня, а то я убегу…

– Позвони мне после собеседования. Может, я схожу с тобой в столовую, – неожиданно проломился он. Совсем как лед на реке весной. Я положила трубку и затанцевала по комнате. Нет-нет, я не влюблена в Бориса! Нисколько! Я абсолютно спокойна и холодна, и тоже хочу всего-навсего использовать его. На полную катушку. Желательно, до конца наших дней. Ой, вот это было лишним.

Если Бог желает нас наказать, то исполняет наши мечты. Это всем известный принцип, потому что в большинстве своем люди ничего хорошего для себя не мечтают. Основной перечень мечтаний состоит из длинных списков тех, кого необходимо покарать. Тех, кто нас обидел, тех, кто нас не оценил, не понял, не принял и просто прошел мимо. Тех, кто поцарапал наши машины ключом за то, что мы поставили их слишком близко к подъезду.

– Господи, покарай! Пусть у них корова сдохнет!

– Ты уверен? – спрашивает Господь, когда мы, вдохновленные перспективой отмщения, вызываем слесаря из ЖЭКа, чтобы удостоверить протечку сверху. – Это именно то, о чем ты мечтаешь?

– Да-да, Господи. Не мешай, а то он проснется и выключит воду. У меня не будет права требовать с него деньги.

– Ну, как скажешь, – пожимает плечами Всевышний. Сосед чинит вам потолок, проклиная все на свете, но и у вас все жизненные шансы позади. Свою мечту вы уже исполнили. Так что я старалась очень аккуратно обходиться со своими фантазиями. То есть, я их, конечно, мечтала. Не могла остановиться. Стоило моей голове прикорнуть на подушке, как тут же начинался сериал про Андрея, который в тоске протягивает ко мне руки. Андрея, который развелся со своей брюнеточкой и на коленях умоляет меня простить его. Вываливающего к моим ногам золотые горы. А я, гордая и счастливая, отворачиваюсь от него и живу своей лучезарной интересной жизнью. Последнее время все чаще я это делаю под руку с Борисом. Но если сказать честно, я не прошу у Господа исполнения этих эротических фантазий. Я считала, что как-нибудь они там наверху сами разберутся, что для меня лучше. И раз мне сказали устраиваться на работу к Борису, то я так и сделала, не мудрствуя лукаво. Я собралась, скромненько оделась (хотя, это на мой скромный взгляд скромненько. Красные штаны, черная фирменная водолазка с красиво торчащим из-под нее белым воротничком и манжетами. Красный галстучек, боевая раскрасочка под вамп.…

– Если ты хочешь получить эту работу, то в таком виде тебе лучше туда не ходить! – категорически заявил мне брат.

– Это еще почему? – удивилась я. На мой взгляд я выглядела очень эффектно.

– Именно поэтому. Тебя захотят не на работу взять, а на ковер повалить, – скабрезно улыбнулся он. Но я совсем не расстроилась. Дадут мне работу или не дадут – на все воля Божья. А вот пообедать с Борисом в таком виде – это дорогого стоит. Только бы не растрепать всю мою искусно сотворенную красоту по дороге. Эта улица Королева находилась черти где, куда никакой транспорт не ходил. То есть, может, он и ходил, но я его не поймала. Поэтому пришлось дотопать до белого утыканного антеннами здания неподалеку от останкинской башни дома пешком.

– Вы к кому? – спросил явно скучающий в одиночестве охранник.

– В пресслужбу НТВП, – бодро отрапортовала я.

– Зачем? – уточнил он, хотя это явно не входило в его полномочия. Но я улыбнулась (надо же завязывать хорошие отношения по месту службы) и ответила.

– Может, буду тут у вас работать.

– А вы знаете, что у нас тут как ни осень или весна, народ начинает самоубийствами кончать? – зачем-то спросил он. Я остолбенела, не зная, как реагировать на такое заявление. Охранник не без удовольствия проследил за моей реакцией и пояснил.

– Башня излучает.

– И что? Мне не работать тут? А вы сами чего тогда тут стоите? – принялась заклевывать его я. А нечего пугать молодых девушек. Он отпрянул и пропустил меня внутрь. Я несколько секунд подумала, как мне трактовать такое его поведение. То ли это плохой знак, то ли хороший. Потом решила решить, что это такая своеобразная проверка на прочность. И, если верить его глазам, я его прошла. Дальше мне надо было найти этот отдел прессы компании НТВП. Я поднялась на лифте на третий этаж, но там оказалась какая-то посторонняя бухгалтерия, которая, в лице низкорослой полноватой дамы в блузке с рюшами заявила, что никакой компании тут отродясь не было и чтобы я валила в другой корпус. Ну, я и повалила. Я валила, валила, валила, пока не почувствовала себя героем фильма «Чародеи». Мне хотелось кричать «ну кто так строит, кто так строит!». Иногда, слава Богу, мне все таки попадались идущие навстречу люди. Через полчаса шатания по коридорам, где я пару раз чуть было не проникла на съемки каких-то ток-шоу, я схватила за рукав какого-то седого, курящего мужика.

– Где тут компания НТВП? – умоляюще посмотрела на него я. Он с интересом оглядел меня со всех сторон, но решил военную тайну с первого раза не открывать.

– А вам зачем? – полюбопытствовал он. Если бы рядом кто-то был, я бы ушла и не стала бы вступать в этот диалог-допрос. Но никого поблизости не было.

– Я от Бориса. Историк из историко-архивного. Он сказал, что для меня есть работа, – принялась заливать баки я, чтобы показаться умнее, чем я есть на самом деле.

– А! – кивнул мужчина и затянулся, обдумывая что-то. – От Бориса?

– Ага, – кивнула я. – Где тут пресс-служба?

– Я покажу, – внезапно отреагировал мужик и повел меня вперед по коридору. Я послушно засеменила следом, боясь, что он меня бросит где-нибудь по дороге. Но вскоре мы подошли к какой-то двери, за которой оказалось еще много чего. Там была и обитая бархатом звукооператорская, и дверь, за которой виднелись целые кучи какого-то реквизита и костюмов. И банальное бело-серое офисное помещение, которое могло бы быть совершенно неотличимо от зала клерком в какой-нибудь банковской структуре, если бы не еще один курящий и стряхивающий на пол пепел мужик помоложе, который возлежал на кресле администратора, забросив ноги на стол. Рядом с ним на столе же сидела худющая до патологии с подозрением на анорексию девица в изрисованных и художественно изорванных джинсах. Майка-топ, странно смотревшаяся в конце осени, когда нормальные люди уже сдавали в химчистку дубленки, еле прикрывала то место, где у всех остальных должна быть грудь. Но у нее ее не наблюдалось.

– Здрасте, – робко сказала я, не очень понимая, что делать. Все смотрели на меня с изумлением. – А я от Бориса.

– И? – переложив сигарету из одной руки в другую, спросил возлежавший.

– Вот! – вдруг довольно громко пророкотал мой провожатый, одновременно показывая на меня рукой. – Прямо в параллельном коридоре стояла.

– И? – снова без интереса переспросил тот.

– Баранки гну, – зачем-то не в рифму ответил мой. – Стоит в параллельном коридоре историк и ищет себе работу. Да еще и с такими формами.

– Причем тут формы? – возмутилась я. – И вообще, я ничего не ищу!

– Помолчите, дорогуша, – отбрил меня возлежавший. – Придет время, и вы выскажетесь. С чего ты решил, что она – историк?

– А с того, что она историк, – довольно глупо ответил провожатый. Но возлежавший почему-то удовольствовался таким простецким аргументом.

– А она сможет грамотно отсортировать весь бред? – продолжил беседовать он. Меня несколько напугало, что мою шкуру делят, хотя я совершенно очевидно еще не убита. И, по-моему, это как-то не пресс-служба.

– А вай нот? – ответил тот.

– Где пресс-служба? – попробовала я еще раз. На меня удивленно посмотрели, потом пригласили присесть и заверили, что я уже пришла и больше мне никуда не надо.

– А зарплата? – обреченно спросила я. Видимо, у них на телевидении дела делались каким-то иным, гипнотическим способом. Я смотрела на возлежавшего как кролик на удава, а тот прицельно исследовал меня на предмет того, сколько мне дать. Видимо, мои формы вкупе с красными штанами, галстуком и белым воротничком сделали свое дело.

– Штука, – подвел он итог своих исследований. – По контракту. Справитесь – повысим. Диплом есть?

– Есть, – кивнула я и стала проникаться к нему практически щенячьей преданностью. Мы еще потусовались немного там же. Он курил, первый мужик курил, а девушка без груди сидела, застыв, как анаконда перед прыжком. Почему-то у меня редко получаются хорошие отношения с лицами моего пола. Как правило, они меня стараются игнорировать. Возможно, из-за того, что понимают – со мной им не тягаться. Я и красавица, и умница, и комсомолка. Впрочем, нет. Не комсомолка. И, думается мне, не из-за моей неземной красоты на меня сразу же смотрят волком. Как говорит мама (а она так говорит с самого детства), от меня исходит такой остро ощутимый аромат неприятностей, проблем и идиотизма. Мужикам он нравится, потому что они от природы тянутся ко всему необычному, а вот женщины предпочитают держаться подальше, чтобы не оказаться в эпицентре, когда начнется. А начаться может в любую минуту.

– Будешь готовить викторину. На всякие исторические темы, – сообщил мне тот кто меня сюда привел. Гоша.

– А что делать? – спросила я.

– А черт его знает, – пояснил второй. Слава. – Но викторина должна получиться интересной. Ясно?

– Ясно, – растерялась я. Девица вздохнула, всем своим видом показывая, что она предупреждала и в случае чего они сами виноваты. А Гоша попытался превозмочь свою инертность и ввести меня в курс дела. Оказалось, что они (одна из студий телекомпании НТВП) выпускают всякие интересные авторские проекты. И их руководство, посовещавшись с продюсерами, решило именно им поручить изготовления пятидесяти блоков новой исторической викторины, в которой бы все вопросы были с подковырками, а участники испытывали бы своего рода погружение в исторический момент. Викторина предполагалась костюмная, богато обставленная.

– Это Славка придумал. Он гений, – вставила свое доброе слова девица. Лера. Валерия. Господи, и почему тут нет людей с обычными человеческими именами. Что тут делать мне, Наташе Тапкиной?

– И в чем проблема? – дернула я Гошу, который все норовил выпасть в спячку после отлова меня в курилке. Наверное, он решил, что на этом его долг перед человечеством выполнен.

– А проблема в том, что мы под Славикову идею выбили финансирование и даже уже часть пропили…

– Потратили на изыскания и проведение серии мозговых штурмов, – спокойно поправил его Славик.

– Понятное дело, – согласился Гоша. – Но вот саму викторину мы придумать не можем. Какое, к черту, погружение, если мы даже историю собора Василия Блаженного плохо помним.

– Вот мы и решили, что если нам Бог пошлет историка, то, авось и выкарабкаемся, – закончил мысль Славик.

– Что и произошло! – развел руками Гоша.

– Дураки. Вы ей скажите, когда надо сдавать пробный материал, – подала голос из-за двери Лера. Господа курильщики сразу сдулись, как мыльные пузыри.

– Ну…Это, конечно, можно перенести…

– Дважды! Дважды переносили, – тоном дементора ответила Лера.

– И когда? – уже более твердым голосом ответила я. Состояние мое внезапно изменилось. Я вдруг почувствовала, что у меня вырастают крылья. Примерно так я чувствовала себя, когда начинала ремонт комнаты. Вижу цель, верю в себя, не вижу препятствий.

– Через три дня, – грустно ответил Гоша.

– Через три? Да за три дня можно пять викторин сбацать, – я стряхнула с рук невидимую воду и закатала рукава. – Какой есть материал? Или мне вообще надо все придумать на ровном месте?

– Ну… – задумчиво отозвался Славик. Гоша отвел глаза, неожиданно заинтересовавшись пятном на стене. Я поняла, что надо выдумывать на ровном месте. Так, ну и нечего тогда прохлаждаться. Это вам не работа архивариуса.

– Есть Интернет? – спросила я.

– Есть, – с надеждой посмотрела на меня Лера. Видимо, она тоже участвовала в пропивании выделенных средств, и теперь ей тоже хотелось чуда, не смотря ни на что.

Прошло несколько часов. Картина почти не изменилась. Славик все также курил, забросив ноги на стол, Гоша впадал в анабиоз на диване, а Лера тоскливо разносила очередное кофе. И только изредка из-за компьютера раздавался мой голос.

– А есть разница, какой век?

– Мне нет, – отвечал Слава.

– Мне тоже, – отвечал Гоша.

– Тогда первую викторину посвятим временам Петра Первого. Его в народе любят и считают, что знают, – выдала я идею после нескольких часов копания в Интернете. И тут впервые за несколько часов все присутствующие разом оживились.

– Можно рубить бороды в прямом эфире, – выдал на гора Слава.

– Лера, дай срочно объявление, что нам нужны мужики с бородой, согласные остаться без нее.

– Могу не успеть, – снова подлила пессимизма та.

– Тогда купи три-четыре бороды.

– Где я их возьму? – возмутилась Лера.

– Да хоть у Деда Мороза, но чтоб к завтрашнему обеду бороды были, – отрезал Славик.

– А вопрос? Какой вопрос будет про бороду? – спросила Лера. Я задумалась. Про бороды я вроде ничего не думала. А, ладно. Берем первый попавшийся бред.

– Что именно, по мнению историка Ключевского, вызвало среди бояр наибольшее ожесточение из петровских реформ? – предложила я. В целом это было полной абстракцией, и потом надо еще проверить, как именно Ключевский отзывался о Петре, но всем понравилось.

– А после того, как участники ответят, профессиональные актеры разыграют сценку лишения бороды, – задумчиво протянул Славик. Было заметно, что он в уме уже прогоняет разные ракурсы и подбирает актеров.

– Ага. И в ведущие надо Якубовича, – заявила Лера.

– Зачем нам этот старый развратник? – удивился Гоша.

– Он мне нравится, – пояснила Лера. В таком режиме мы вырабатывали стратегию викторины еще несколько часов, по прошествии которых у меня закружилась голова от неохватного количества кофе и пассивного курения в непроветриваемом помещении. Но, когда я вышла из здания Останкино, зная, что на мое имя заказан постоянный пропуск, а мой паспорт сдан в отдел кадров ТЕЛЕВИДЕНИЯ, я чувствовала себя абсолютно счастливой.

– Быстро, быстро! – орал на следующий день Слава, глядя, как я неторопливо вкатываюсь в помещение на десятисантиметровом каблуке. – Красиво, конечно, но надо быстрее. Не можешь на каблуках, ходи в кедах.

– Это же уродство, – уперлась я. Все-таки, где-то в этом здании ходит вожделенный Борис. Что станется с его чувством (которое еще не факт, что вообще имеет место быть), если он увидит меня в кедах.

– Кеды – они брутальные. Так что не выё. Давай работай, а то мы тут уже все как мама Карла! – воззвал к моей совести он.

– А что делать? – тут же усовестилась я.

– Кастинг. Нам после обеда сценки викторины снимать. И все надо сегодня.

– Ну и снимайте! Причем тут я? – удивилась я.

– А костюмы? Вдруг на них нацепят что-то, о чем наш Петр Великий и знать не знал. Следите, вы же историк. Там Лерка похватала что-то в костюмерной, но никто ничего не знает и не понятно, что из этого всего получится.

– Следить? Я? – задумчиво процедила я. А я-то откуда знаю, что носили во времена Петра? Ладно, попробуем. Наверное, если делать страшные глаза и орать, как все, то сойду за умную.

– А ЭТО ЧТО ТАКОЕ? КТО ЭТО НАЦЕПИЛ? СНЯТЬ НЕМЕДЛЕННО! – проорала я на бальное платье, больше подходящее Наташе Ростовой. Все посмотрели на меня с уважением, и дальше я какое-то время просто пила кофе, делала страшные глаза на очередное чудо в костюме непонятно каких времен, и слушала, как Лера пророчила гибель всего нашего проекта и наше общее увольнение с позором и лишением права заниматься телевизионной деятельностью.

– Я же только поступила! – возмутилась я. Но тут вдруг мне позвонил Борис. Который до сих пор думает, что я ищу работу в пресс-службе. Опля, война на пороге, а я не готова. Как нехорошо, ай-яй-яй.

– Ты где шлялась? – начал он сразу с барьера.

– Я? Я на работе! – выстрелила я.

– Где? – подавился чем-то он. И принялся долго и громко откашливаться.

– На работе, – гордо повторила я.

– А почему я тебя не вижу?

– Не знаю, – пожала я плечами, одновременно поправляя декорацию, которая должна была у нас изображать палаты царя. Хилая конструкция. – А почему ты должен меня там видеть?

– Потому что я там нахожусь! – заорал он так, что мне пришлось резко отдернуть от уха трубку.

– А я – нет, – ответила я. – Мне не удалось дойти до этой твоей пресс-службы. Тут у вас историков, особенно хороших, таких, то есть, как я (не могла упустить момент, выпендрилась) ловят еще в коридорах.

– Что за бред? – возмутился он.

– А ты приходи во второе крыло, в четыреста седьмую студию. Сам убедишься, – весело закончила я и поковыляла замазывать краской дыру в палатах царя, которую залепили листиком из тетрадного листа. Охра и краска с позолотой ложились на листик плохо, все норовя его прорвать, тем более что кисточек не нашлось и пришлось красить ватным тампоном. Так что я была очень-очень занята. Через час, когда явился Борис, я уже сбросила эти действительно совершенно не брутальные шпильки, и стояла босиком на парапете стальной конструкции для крепления декораций. Докрашенные ватным тампоном палаты перед самым началом съемок все-таки чуть не грохнулись. Так что пришлось держать палаты вручную. С трудом разобрав, где именно меня искать, Борис обошел картонный кремль и с удивлением осмотрел меня. Его глаза метали громы и молнии, но мне было некогда разбирать, чем я его задела.

– Значит, вот тут ты теперь работаешь? – удивленно смотрел на согнутую в три погибели меня Борис. Я с трудом косила глазом в его сторону и кивала подбородком. Затылок при этом поддерживал купол кремля.

– Посторонним надо удалиться. Сейчас начнутся съемки, – ревниво посмотрела на Бориса Лера. Все-таки до чего негативная девушка. Не даром ей Бог не дал груди.

– Он не посторонний, – отослала ее я. – Как дела?

– Неплохо. И почему ты не дошла до пресс-службы?

– Меня натурально перехватили, – гордо ответила я, но чуть не поскользнулась. Если бы Борис меня не поддержал, я бы точно грохнулась.

– То есть, у тебя все хорошо? – лениво уточнил Борис. Он уже собрался с мыслями и принял свой стандартный облик Рассела Кроу, пресыщенного жизнью и все на свете видавшего и знавшего.

– Давай вместе пообедаем? – пискнула я из-под палат. Уж очень мне не хотелось, чтобы он ушел на такой ноте.

– Я сегодня занят, – буркнул Борис. Раз мне не надо больше помогать, значит, нечего и напрягаться. Вот так он всегда. Я расстроилась, но, как потом выяснилось, сегодня оказалась занята и я. Как, впрочем, и завтра. За неимением времени для поиска нормальных кандидатов в викториновские участники, мне пришлось самой разгадывать собственные дурацкие загадки. Вторым игроком был Ларик, которому стало так интересно посмотреть, а не врет ли его непутевая сестрица в очередной раз, что он оторвал свою хрустальную задницу от дивана и приехал (причем бесплатно) к нам на съемки. Я ожидаемо выиграла, что неудивительно, если учесть, что все вопросы до одного я придумала сама. А Ларик (ха-ха) на вопрос о том, что больше всего оскорбило бояр, ответил, что это – введение в их круг всяких там холопов типа Меньшикова. Все-таки, я куда умнее собственного брата. Как приятно. Как хорошо. И как славно, что небесная канцелярия решила оставить без удовлетворения мои мечты о ничтожном положении и раскаянии Андрея, а постановила выдать мне совершенно на ровном месте дело, которое за пару часов и навовсе пришлось мне по душе.