"Повести" - читать интересную книгу автора (Тендряков Владимир Федорович)4Молва о бригадире Соловейкове дошла до Кайгородищенской МТС. Сам директор решил свести Федора к тракторам. Ожидая у дверей, пока директор освободится, Федор слышал в кабинете разговор о себе. – А как это он к нам надумал? – Женился на сухоблиновской, к жене переехал. – Ай, спасибо девке! Подарила нам работника. Директор Анастас Павлович был осанистый, голос у него густой, начальственный, походка неторопливая, но держался он с Федором запросто. Сразу же стал звать ласково Федей, проходя по измятому гусеницами огромному эмтээсовскому двору, разоткровенничался: – Помнится, Федя, жил у нас в деревне, когда я еще мальчонкой был, один мужичок. «Кукушонок» – прозвище. У этого Кукушонка, бывало, спрашивали: «Почему, друг, лошадь у тебя откормленная, а сбруя веревочная? Но из самых бедных, справь, поднатужься». У него один ответ: «Живет и так. От ременной справы лошадь не потянет шибче». Вот и наша МТС пока что на Кукушонково хозяйство смахивает. Гляди, какие лошадки, – директор провел рукой по выстроившимся в ряд гусеничным тракторам, – а справа к ним – Кукушонкова, тяп-ляп понастроено: живет, мол, и так. Навесов поставить не можем, мастерские на живую нитку сколочены. Ты – комсомолец, парень не из пугливых, потому и говорю… По глазам вижу тебя. Был бы только народ настоящий, поживем – оперимся… Кирпичный домик, смахивающий на сельскую кузницу, в распахнутых дверях которого, в темноте, вспыхивал зеленый огонь сварки. Тут же два других дома, длинных, безликих – конюшни не конюшни, сараи не сараи, – должно быть, мастерские. За ними бок о бок шеренгой самоходные комбайны, красные и голубые горделивые машины, выше колес занесенные снегом. «Кукушонково хозяйство… Эх, так-то вот променял ты, Федор, сокола на кукушку. Не раз, видно, вспомянуть придется свою МТС». – Я, брат, сам новичок тут, – бодро продолжал директор. – Всего месяц назад принял… И вовсе никакой не было заботы о рабочих. А я так думаю: раз ты руководитель, то для специалистов хоть с себя рубашку последнюю не жалей!… Выручат. «Да ладно уж, не умасливай, не сбегу», – невесело думал Федор. – Вот и тракторы твои. Вот и твой тракторист. Чижов, это бригадир новый, прошу любить и жаловать. Соловейков – слышал, верно, такую фамилию? Ну, знакомьтесь, знакомьтесь, не буду мешать. Директор ушел, крепко пожав Федору руку. Чижов сразу же отвернулся, заелозил ветошью по капоту. Федор знал – Чижов, у которого он, считай, отбил Стешу, работает в этой МТС, но как-то и в голову не приходило раньше, что они могут встретиться, могут работать вместо Просто перешагнул тогда через него и забыл. – Эй, друг, знакомятся-то не задом… – Чего тебе? – повернулся мрачно Чижов. – Только и всего. Здравствуй, будем знакомы. Чижов секунду-другую искоса глядел на протянутую руку, потом с неохотой, вяло пожал. – Ну, здорово. – Давай, друг, без «ну», я вежливость люблю. – Так чего и разговариваешь с невежливым? – Чижов снова взялся за тряпку. – Нужда заставляет. Работать-то вместе придется. Вот что, повернись-ка да доложи толком: как с ремонтом? Чижов и повернулся и не повернулся, встал бочком, уставился в сторону, в крыши мастерских. – Знаем мы таких командиров, которые на готовенькое-то любят. – На готовенькое? Значит, кончен ремонт? Выходит, ты у чужого трактора копаешься? – Два трактора кончили. Вот этот остался. Всего и делов-то. – Да, делов не много. Зима проходит, март на носу, два трактора отремонтировали, один не тронут. Могло быть и хуже. – Знаем мы таких быстрых. – Заправлен? – Заправлен. В разборочную нужно. – Так поехали, заводи. Чижов промолчал. – Иль завести не можешь? Дай-ка попробую. Федор осторожно плечом отстранил Чижова, положил ладонь на отполированную ручку и привычно, всем телом налег. Мотор засопел, вразброд раз-другой фыркнул и смолк. Федор вопросительно уставился на Чижова. – Понял? В чем загвоздка? – Тебе видней, ты начальство. – И это верно. Скинь капот. Чижов, нарочно как можно медленнее, повиновался. Федор заглянул в мотор и присвистнул. – Нет, брат! Я тракторист, а не трубочист. Прежде чем в разборочную вести, очисти, чтоб блестел мотор, как у старого деда лысина. Слышал?… Я спрашиваю: слышал? – Ну, слышал. – Делай! Федор сунул руки в карманы и, присвистывая небрежно «Во саду ли, в огороде…», не оглядываясь, пошел прочь. В МТС у него других дел не было, но Федор минут сорок добросовестно прошатался, заглянул в мастерские, в контору, полюбезничал там с секретарем-машинисткой Машенькой, девушкой с розовым крупным лицом, бусами на белой шее, с льняными кудряшками шестимесячной завивки. Вернулся. Трактор стоял сиротливо, с задранным капотом. Мотор как был – грязный, ветошь брошена на закипевшие ржавчиной гусеницы. Он нашел Чижова в мастерской, в темном закутке, у точильного станка, около печки-времянки. Тот встретил исподлобья, нелюдимым взглядом. Федор молча присел, закурил не торопясь, произнес негромко и серьезно: – Что ж, будем волками жить? – Чего ты ко мне пристал? Чего тебе надо? Посидеть нельзя спокойно, и сюда приперся! – Не шуми. Не день нам с тобой работать вместе, не неделю – все время. Хошь или нет, а старое забыть придется. Нянчиться я с тобой не буду, это ты запомни. Не хвалясь скажу: не таких, как ты, выхаживал. Сидели они рядышком, говорили негромко, мимо ходили люди, никто не обращал внимания. Со стороны казалось – с воли дружки пришли отдохнуть, перекурить да погреться. – Нет тебе расчета на меня косо смотреть. Нет расчета… – Не пугай, не боюсь. – Я и не пугаю. Дотолковатъся по-человечески с тобой хочу. Из аккумуляторной, задевая полами распахнутого пальто за станины, прошел директор, оглянулся на присевших у огонька, улыбнулся, как старым знакомым. – Греемся? Подружились уже? – Водой не разольешь, – ответил Федор. – Ну, ну, грейтесь, ребятки, да за дело… Директор ушел. Федор бросил окурок в печь и поднялся. – Пошли. Глядя в пол, Чижов встал. |
||
|