"Штамп Гименея" - читать интересную книгу автора (Веденская Татьяна)

Глава 2 Двух мнений быть не может?

«Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники», как говаривал кто-то, не помню кто. Но наверняка кто-то из нас, женщин. Потому что только мы в состоянии воспринять тонкую мужскую душу в том виде, в котором они нам ее преподносят. То есть в виде, совершенно не соответствующем действительности. Если, например, в тот день Борис заявил бы мне, что он космонавт или что давно принял мусульманство и готов видеть меня своей второй (но обязательно любимой!) женой, я бы поверила. Однозначно. Потому что лично для меня здесь что главное? Именно это коротенькое, оставленное за кадром слово «любимая». А уж кто – подруга Гагарина или вторая (а может, и шестая) жена в гареме, не так и важно.

– Точно любимая? Точно навсегда? – уточнила бы я и осталась вполне довольна.

Я самая обаятельная, привлекательная и любимая, а то, что не первая, так об этом надо поскорее забыть. Со временем я покорю его и останусь одна в его сердце. Ведь я же лучшая.

– Но я тоже не хуже! – скажет какая-нибудь жена, у которой за плечами высшее образование, победа над собой в борьбе за возвращение фигуры после родов и достойная зарплата. Да и сама она в прошлом комсомолка, а в настоящем спортсменка и просто красавица. Вот именно отсюда, как мне кажется, растут рога и моей истории с Андреем. По каким таким причинам я решила, что я лучше? Только в силу возраста? Но года – это то, что накапливается по прошествии лет. И дело вовсе не в том, что жена Андрея была плоха, а скорее в том, что я оказалась самоуверенной молоденькой зазнайкой, решившей, что милая мордашка и секс могут чем-то выделить меня из толпы таких же, как я.

– А любовь? Ведь ты его любила, а он тебя предавал. Каждый день! – возмущалась Света, которую, как замужнюю женщину, вся моя история возмущала с любой стороны, откуда ни посмотри.

Кстати, именно Света указала мне на то, что, скорее всего, нет никакой ключевой разницы между мной и женой Андрея.

– Разве что наличие штампа! – отвечала я, ибо для меня, как потенциальной претендентки на стародевичество, это был ключевой момент.

– А, я тебя умоляю! – смеялась Света. – Он ничего не дает, кроме проблем, безобразных сцен и необходимости гладить мужу рубашки.

– Но ведь у тебя он есть, – укоряла я Свету, потому что мне казалось, что это несколько неправильно, говорить о чем-то, что вот, мол, оно тебе на фиг не нужно. Но самой при этом иметь и не собираться с этим расставаться.

– Глупая была, – отмахивалась от меня Света, делая вид, что я еще слишком мала, чтобы понять ее мудрые выводы.

Конечно, ей и правда было уже почти тридцать, но думается мне, эта разница не являлась актуальной. По крайней мере, мы прекрасно общались. Вот наличие у нее двоих детей действительно сказывалось. Иногда она начинала перебирать методики воспитания, вынашивания, кормления и гимнастики, и тогда я начинала чувствовать себя полной дурой. А скорее, просто маленькой девочкой, которая ничего не знает, не понимает и которую всему еще надо учить. Кстати, примерно так же я чувствовала себя и с Борисом. Только если Свете мне все время хотелось что-то доказать и возразить, то Бориса хотелось слушать во все уши и во всем подчиняться. Однако каким бы он ни был чудесным, вопрос его семейного положения был наиболее для меня актуален. Я, может, и уговорила себя, что это все великоимперские амбиции и не стоит из-за этого портить хорошие отношения, но… я уже имела опыт, который звенел в моей голове набатом и не давал спокойно забросить фотки с белобрысой злюкой на полки и предаться поцелуям. Поэтому, как бы у меня ни горели уши, я вперила в Бориса напряженный и настойчивый взгляд.

– Понимаешь, детка, у всех в шкафах найдется по скелету, но это вовсе не означает, что шкафы нужно обязательно раскрывать. У меня есть свои причины не доверять женщинам. Но я не думаю, что готов с тобой этим поделиться.

– Ага. Ну, тогда ладно. Я просто сделаю вид, что ничего не видела, и буду ждать, пока все разъяснится само. Может, не успею полностью поседеть, – обозлилась я.

– Тебя, как я понимаю, больше всего интересует вопрос моего официального статуса. Верно? – задумчиво продолжил Борис.

– Ну, и это тоже, – кивнула я.

Это действительно было правдой. Ибо сколько бы Борис ни рассказывал мне, как он не собирается сковывать себя узами брака, если его сердце юридически свободно, то я буду иметь и лелеять надежду услышать когда-нибудь марш Мендельсона. В конце концов, у всех есть мечты. Кто-то хочет завладеть миром, где-то подрастают потенциально опасные потомки Гитлера, а я всего-навсего хочу понять, что это за штука такая – семейное счастье. Любовь.

– Я не женат. Но был женат. И не могу полностью разорвать отношений с бывшей супругой из-за ребенка, которого люблю. Даже если случится чудо и мы с тобой все-таки доберемся до романтики и всяких сопутствующих сексу эмоций, я все равно не смогу принадлежать тебе полностью.

– Расскажи, – робко шепнула я, потому что тон, которым он все это выдал, был каким-то неправильным.

– Нечего рассказывать. Я был женат и имею ребенка от первого брака. Как бы ни складывались наши отношения, шансы, что я снова добровольно суну голову в петлю, – скорее равны нулю. Так что смотри. Может, тебе это все на фиг не нужно? – с вызовом тряхнул волосами Борис.

Не знаю. Может, я была не права. А может, в этом и есть мое предназначение, вечно совершать глупости, но я подошла к нему и поцеловала. И наплевать на все. Наплевать. Он с недоверием следил за моими движениями.

Потом нас поймала в сети ночь – взаимное притяжение, которому были безразличны все наши страхи и опасения. Инстинкт снова, в который раз победил. И нельзя сказать, чтобы я была против.

Борис смотрел на меня так, словно бы я была для него бесконечным звездным небом… Черт его знает, как это у него получалось, потому что когда он говорил со мной или дразнил, то его взгляд был отстраненным, даже каким-то равнодушным, но после нашего второго поцелуя и до самой бесконечности, пока не отлетела в небо ночь, он смотрел на меня так, словно видел в моих глазах неизвестные мне созвездия.

– Как ты? – спросил он позже чуть охрипшим голосом.

– Даже не знаю, – улыбнулась я, потому что чувства, охватившие меня, были настолько странными, что даже я сама не могла в них разобраться.

– Попробуй сказать, – попросил он.

Я села на кровати и стала смотреть в окно. Мне хотелось тоже вглядеться в звездное небо.

– Почему каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется броситься к тебе на шею и прижать голову к груди? Ты же самый бездушный, бесчувственный чурбан, которого мне только довелось встречать!

– Нормально. Такого отзыва я еще не слышал! – рассмеялся Борис и провел ладонью по моей спине, по линии позвоночника.

– Как можно объяснить, что после всего того, что ты мне тут наговорил, после всей этой твоей невыносимой прямоты я все равно не могу оторваться от тебя? Разве что тем, что я от природы глупа и бесполезна? Но я все равно уже боюсь, что ты снова забудешь меня и больше не позвонишь, – выпалила я и заплакала какими-то сладкими, умилительными и тихими слезами.

– Ш-ш-ш, – принялся баюкать меня Борис. – Я вряд ли пропаду. Можешь не волноваться.

– Не буду, – кивнула я и уснула в его объятиях.

Не знаю почему, но я уснула без задних ног, хотя собиралась всю ночь бодрствовать и следить, чтобы Борис никуда не сбежал. Однако сбежала сама. А утром мой телефон разорвал эфир, жестоко и немилосердно разбудив меня.

– Ты где шляешься? – заорала трубка голосом Славика. – Мы не можем без тебя начать съемки.

– А? Что? Я дома, – забормотала я, еще не сориентировавшись на местности.

– Что ты врешь! Я домой тебе уже звонил. Ты где там…

– Фу, какие выражения! – насупилась я, хотя Славик зрил как всегда прямо в корень.

– Немедленно приехала и исполнила служебный долг. А если тебе не хватает личной жизни, так ее нам всем не хватает, утешься, – отрезал командор и отключился.

Я оглянулась вокруг и окончательно стряхнула сон. Итак, я у Бориса. От этой мысли на моем лице появилась блуждающая улыбка. Ура! Я смогла! Не знаю, что из этого всего получится, но мне лично хорошо уже сейчас.

– Бори-ис! – осторожно позвала я его.

В ответ мне была тишина. Я встала и босиком, в совершенно голом виде приступила к поискам. Заглянула в ванную – никого. В туалет – странно, но тоже никого. В кухне – о, а в кухне тоже никого, но зато красивейший букет из каких-то больше полевых цветов (которые непонятно откуда взялись посреди зимы), бокал вина, тарелка с какой-то утренней едой типа сосисок с омлетом и записка. Ага! «Дорогая Нюта (надо же, так меня еще никто не звал. Непонятно, как из Наташи получается Нюта). Эти цветы тебе, так что бери, не стесняйся. Ты была прекрасна! (Господи, даже в письменном виде Борис лаконичен, отрывист и замкнут.) Но я вынужден упасть с небес на землю и уехать на работу. Будешь уходить – захлопни дверь». Конец цитаты.

Вот так-то. Девушки девушками, а про работу забывать нельзя. Ай-яй-яй, а я-то, негодяйка, про все на свете забыла. Надо же! Какая досада, никак я не выработаю в себе настоящую деловую хватку.

«Ты уже входишь в Останкино?» – внезапно высветился мобильник. Все ясно, SMS-ки придумали тоже исключительно для того, чтобы загнать меня на работу.

«Потому что если нет, то я тебя буду прилюдно бить батогами», – продолжил пугать меня телефон.

– А где ты их возьмешь? – вслух усмехнулась я.

«Батоги Гоша уже привез», – с телепатической скоростью ответила техника.

Я вздохнула, свернула Борисово письмо в трубочку и осторожно вынула из вазы цветы. Господи, как же приятно! Пусть даже это и простая вежливость с его стороны.

Но хватит предаваться мелодраматическим трепетаниям. Работать, работать и работать… Чтобы было много денежков.

Однако, как оказалось, работать после ночи, в процессе которой были израсходованы все гормоны радости (так бы сказал Борис, а я уже становлюсь на него похожа!), очень сложно. Практически невозможно.

– Что ты сделала? Что это? Тупизм. Ты корова! – орал на меня обычно спокойный Гоша. И был прав, ведь я влепила в сегодняшнюю викторину завтрашние ответы.

Ведущий, которому, как обычно, что в лоб, что по лбу, уверенно заявил в камеру, что основной характеристикой правления Ивана Грозного был неоспоримый либерализм, невиданный рост наук и общий подъем государства Российского, и поправить его уже было невозможно.

– Слава богу, что не прямой эфир. Где эти долбаные ответы?! – орал Славик, которого потрясли и обидели хохочущие игроки.

– Я не знаю, – лепетала я, потому что на самом деле знала. Они лежали у меня дома, я собиралась их переслать по электронной почте, но не успела, потому что была страшно занята. Предавалась любовным утехам.

– Чтоб через пять минут знала! – пригрозил мне Славик и ушел снимать сценки.

Я же была вынуждена заново придумывать ответы по периоду Кровавого Вани, потому что признаться в собственном легкомыслии и идиотизме никак не могла.

– Да что с тобой? – удивлялась Лера, глядя на весь тот бред, который исторгло мое невыспавшееся истомленное сознание. – А нет нормальных ответов?

– Нормальных нет. Может, перенести программу на завтра? – робко предложила я.

Лера странно на меня посмотрела, отрицательно помотала головой и понесла готовые карточки ведущему, стареющему ловеласу, который растерял свои амбиции в различных киношных и околокиношных кроватях. Ему теперь уже было все равно, чего читать.

– Сойдет, – махнул рукой Славик, когда досняли последнюю сцену опричников. – Что-то ты сегодня переела, наверное.

– Что? В каком смысле? – возмутилась я.

– В смысле, ты белены, что ль, объелась? – зло уточнил Славик и вышел, демонстративно громыхнув дверью.

Я же осталась стоять и хлопать ресницами, едва сдерживая слезы. Что-то я за последние сутки перевыполняю все нормы по рыданиям.

– За что он меня? Я же не специально! У меня обстоятельства, я ночь не спала, – всхлипывала я, сидя у Светы в ее уютной секретарской каморке.

– Я тебе давно говорю, что они злоупотребляют тобой! – горячо поддерживала меня Света. – Что это за работорговля!

– Вот именно, я что, обязана все делать сама? Мне больше всех надо? У меня, между прочим, больше всех обязанностей и меньше всех зарплата.

– А давно надо было поставить вопрос ребром! – рубила правду-матку подружка. Я развешивала уши и немного приходила в себя.

– Но как? Славка и слышать ни о чем, кроме продюсеров, не хочет. У него незаменимых нет, – жаловалась я.

– Это он так думает, а попробовал бы он что-то сделать без тебя. Он привык только премии получать!

– Ага! А Гошка сам на работу через раз ходит. То у него ОРЗ без справки, то семейные обстоятельства.

– Обстоятельства! – фыркнула Светка. – Как могут быть семейные обстоятельства, когда нет семьи?

– А меня сегодня чуть до дыр не проглядел. Не мог сдержаться, как его трясло, что я опоздала.

– Надо что-то делать, – подвела черту Света. – Ты не можешь позволить ездить на тебе. Не для того у тебя есть я.

– Спасибо, – с благодарностью посмотрела я на нее.

Правда, реализовывать наши коварные планы в кратчайшие сроки я не планировала. В конце концов, одно дело поплакаться на плече у подружки, и совсем другое – немедленно начать саботаж и диверсию. Но пожаловаться так приятно! И совершенно ненаказуемо.

– А кстати, что это ты дома не ночевала? В гости, что ль, ходила? – вдруг поинтересовалась Света.

Да уж, от нее ничего не утаишь. Хотя, может, она мне поможет отключить гормоны и разобраться в ситуации. А то все так запутано.

– Ну, можно сказать и так, – сквозь непрошеную улыбку ответила я. И принялась краснеть.

– И что за гости? – с неприкрытым интересом спросила Света. Я хотела было соврать, но не успела. – Это не у того загадочного Бориса ты побывала, что у тебя из рук все теперь валится?

– Почему валится? – надулась я. Разве не она пять минут назад рассказывала мне, как незаслуженны все претензии к моей работе.

– Потому. У Бориса? – строго переспросила она.

– Ну… да, – довольно ответила я.

Света с минуту поколебалась, но потом все же решила стерпеть мое такое откровенное наплевательство на ее слова (ведь она-то желала бы для меня гораздо лучшей судьбы), оживилась и подсела поближе.

– Рассказывай, – потребовала она.

Я застеснялась.

– Да, нечего особенно рассказывать, – развела я руками.

Но Света была женщиной опытной, замужней и вытянула из меня весь рассказ в подробностях, не потратив на уговоры и пяти минут.

– И что теперь? – спросила она под конец моего восторженного рассказа о том, какой Борис «единственный, неповторимый, красивый, нежный, понимающий, честный, сильный, сексуальный, добрый, заботливый (даже по отношению к бывшей жене, что не радует) и просто удивительный».

– Значит, был женат, – с сомнением причмокнула Света.

Я насупилась. На самом деле я не очень хотела, чтобы мне на что-то открыли глаза. Сейчас, скорее, был момент, когда я предпочла бы держать их закрытыми.

– Но он же все честно рассказал, – бросилась я его защищать.

– Вот бабы дуры. И еще имеем наглость мужиков в чем-то винить!

– Ты о чем? – насторожилась я.

– А тебе не приходило в голову, что он может соврать? Может, на самом деле он прекрасно женат до сих пор, а тебе наплел то, что ты и хотела услышать? Не думала?

– Нет, – отвернулась я и посмотрела в окно.

– А ведь должна была. Сколько же можно творить глупости, выключив голову? – возопила к небесам Светлана.

Я поежилась. Как-то лавинообразно я начала ощущать себя дурындой. Нехорошо.

– Что же делать? Больше с ним не встречаться? Я не могу, – сразу установила я. Я не могу прямо сразу бросить то, чего еще не успела толком поднять.

– Почему не встречаться? Встречайся. Но пусть это останется легкой интрижкой, – примирительно предложила Света.

Я уперто молчала. Не могу себе представить Бориса в качестве объекта легкой интрижки. Да и себя, если честно, тоже.

– Так. Все понятно. Будешь дурить?

– Буду, – подтвердила я.

– Тогда хоть пообещай мне, что проверишь, врет он или нет. Я не претендую на истину в последней инстанции, но все же от совсем диких проблем должна тебя уберечь, – сердобольно пообещала Света.

– Зачем? – попробовала я вывернуться из ее заботливых рук.

– Затем, что ты сама наверняка полетишь как бабочка на огонь, – категорически махнула на меня рукой Света. – В следующий раз, когда вы с ним предадитесь вашему огненному чувству, достань у него из кармана паспорт и взгляни на то, насколько он действительно разведен.

– Я? – ахнула я от возмущения. – Шарить по карманам? А если он меня увидит?

– Ты подгадай, чтобы не увидел.

– А совесть? – мучилась я.

– Совесть будет хороша, если он не врет. У неженатых мужиков горячее сердце, холодный разум и чистые документы. А вот что ты будешь делать, если врет?

– А если он не лежит в кармане?

– У всех мужиков все документы лежат во внутреннем кармане куртки или пиджака. Исключения составляют только пьяницы и лентяи. Но ведь я так поняла, твой Борис и ни то и ни другое?

– Ни то и ни другое, – активно закивала я. – И он пока что не мой.

– Сделаешь? – не дала заговорить себе зубы Света.

– Попытаюсь, – снова кивнула я, но про себя подумала, что попытаюсь сделать все, чтобы не сделать того, чего она от меня требовала. Даже если Борис мне врет, я бы предпочла узнать об этом как можно позже. Особенно после того, как он позвонил мне на работу (сразу, как только окончился официальный рабочий день согласно трудовому законодательству). Его отстраненный, несколько холодноватый голос уже больше не озадачивал и не дурачил меня.

– Как ты? – спросила я. – Омлет был просто объедение. А сосиски!

– Что ты имеешь в виду? – усмехнулся он. – Нанесешь мне визит?

Я внутренне вся подобралась, чтобы ответить ему спокойно. А только потом орать от радости на весь кабинет.

– Нанесу. Что тебе еще нанести?

– Решим в процессе, – деловито ответил Борис и отключился.

Я хлопнула крышечкой мобильной пудреницы LG, которую мне подарил еще в незапамятные времена некто забытый мною по имени Андрей, и завизжала от радости, напугав нашу бледную от постоянного обескровливания Леру. Она, по ощущениям, так давно сидела в темных помещениях нашей студии, что должна была переродиться в вампира.

– Что это ты орешь? – сморщился Славик.

– Она орет по делу, – вдруг раздался из дверей до боли знакомый голос.

В дверях стоял Борис. Я так резко обернулась, что снесла локтем горячую чашку с кофе.

– Дура. Куда ты смотришь?! – заорала Лера, которую я обварила кофе.

– Сама дура, – осторожненько пробухтела я.

– Ты идешь? – спросил тоном удовлетворенного льва Борис.

– Как тебя понимать? – недовольно пробухтела я.

– Я специально звонил из твоего коридора, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь! – невозмутимо заявил он.

– И как? – оглядела я его с ног до головы.

– Ты визжала, – улыбнулся Борис и приобнял меня за плечи. – Как я и думал.

– Ах, негодяй! – воскликнула я и тут же выкинула из головы и все Светины страшные рассказы, и Славиково брюзжание, и Лерины откровенно-хамские выпады. Все потом. И подлая проверка паспорта, и разговор с начальством о зарплате. Конечно, Света права, не нужно позволять на себе ездить. Но не сейчас. Не сегодня. И не завтра.

Кстати, Борис тоже высказал свою точку зрения, которая как нельзя лучше демонстрировала всю глубину мужского шовинизма. Потому что его точка зрения была ровно обратной Светиной, а Светина, как известно, меня во многом устраивала.

– С чего ты решила, что перерабатываешь? – поинтересовался Борис, лежа на диване перед большим телевизором и лениво прижимая меня к себе. Все-таки есть большая разница между мужчиной «до», который напоминает по активности собственный сперматозоид, и мужчиной «после». Сонным, ленивым и довольным.

– Ну, как же! – возмутилась я. – Что ты, сам не видишь? Я же практически живу на работе.

– Но ведь тебе это нравилось. Ты вообще довольно активный человек, это скорее твое достоинство, чем недостаток, который надо искоренять.

– Да, но сколько на мне можно ездить? – угрюмо добавила я. Мне совсем не нравился его циничный рациональный настрой.

– А кто на тебе ездит? Разве этот механизм под названием «викторина» до тебя буксовал? Разве не ведет Слава еще несколько проектов, в которых ты вообще не занята? – допрашивал меня Борик. (Можно же уменьшить имя человека до ласкательного, если ты вступила с ним в интимные отношения.)

– Да эта викторина без меня и на свет-то не появилась бы, – уверенно кивнула я, вспомнив, как впервые переступила порог студии. – И ничего Славка не тащит, а только пьет. Либо кофе, либо не кофе.

– Это ты так думаешь. А он, между прочим, человек с именем и репутацией. Талант. А вот ты пока сопливая помощница, и неизвестно, что из тебя выйдет. Делаешь обычную викторину, которая никакими выдающимися рейтингами не упомянута, и мнишь о себе бог знает что, – забурчал Борис.

– Ах, вот ты как? – взбесилась я. Надо же, какого он обо мне интересного мнения!

– Глупая, я же тебе добра желаю. Для тебя сейчас самый трудный период. Ты должна наработать имя. И ничего страшного, если ты пару лет будешь впахивать. Ты работаешь на свое будущее.

– Ага! – обиделась я. – Я буду пахать, а мне копейки за это платить? А где же права человека?

– Это, мне кажется, не твои мысли. Случайно это не Света тебе мед в уши льет? – едко спросил Борис и встал с дивана.

Уже одно это могло расстроить меня, но тот факт, что у самых близких для меня на сегодняшний день людей диаметрально противоположные взгляды на меня и мое будущее, окончательно меня добило. Как же я их познакомлю, если Борис обвиняет Свету в том, что она меня науськивает на работодателей, а Света уверена, что Борис – проходимец и враль. Н-да, о чем, интересно, они будут говорить, когда встретятся? Думаю, что не о погоде. Это вряд ли.