"Озорница" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

16

«Храню в сердце надежду, что однажды мы воссоединимся в лучшем мире…»

Эмили подкралась к повозке, запустила за борт руку и нащупала нечто гладкое и холодное, попробовала схватить, но неизвестный предмет не дался и откатился в сторону. «Вот зараза!» — пробормотала девушка, вытянула шею, заглянула за борт, и глазам ее предстало яблоко. Огромное, круглое, краснобокое, аппетитное — оно само просилось в руки. При виде такого сокровища от голода свело живот и набежала слюна.

Торговец соскочил с повозки, чтобы помочь покупателю в высокой бобровой шляпе взвалить на плечо мешок. Эмили воспользовалась моментом и впилась ногтями в тонкую кожицу.

Возможно, торговец ничего бы не заметил, но конец ее шали зацепился за край повозки, а когда Эмили кинулась прочь и потянула шаль на себя, борт упал и яблоки посыпались красным дождем в грязный снег.

— Воровка! — заорал торговец. — Стой, подлюга! Полиция!

Эмили бежала без оглядки. За спиной слышались топот ног и знакомые пронзительные переливы полицейского свистка. Под тонкими подметками ботинок разлеталась грязь, девушка нырнула в узкий проход и понеслась дальше, расталкивая толпу. Чуть не сбила с ног седую женщину, та испуганно завизжала и выронила кучу пакетов с продуктами. Трое чумазых беспризорников с энтузиазмом присоединились к погоне и довольно долго следовали за ней по пятам, но потом им надоело, и они отстали.

Снова залился полицейский свисток, на этот раз значительно ближе. Эмили выскочила на шумную улицу, проскользнула между извозчиком и большой каретой, едва не угодила под копыта испуганных лошадей и прибавила ходу. Рассвирепевший кучер рассыпался бранью вслед.

Девушка повернула за угол в переулок, забежала в первый попавшийся подъезд и, тяжело дыша, стала пережидать, пока вдали затихнет погоня. Она даже не дала себе времени отдышаться, а присела и впилась зубами в румяное яблоко. Она понимала, что поступает по-свински, но ничего не могла поделать с собой. Пустой желудок требовал пищи, и его следовало ублажить. Яблоко было съедено за несколько секунд, и тут же Эмили скрючилась от жуткой рези в животе. Боль прошла довольно быстро, но ее сменила мелкая дрожь во всем теле.

Со временем прошла и она. Эмили плотнее укуталась в прохудившуюся шаль и грустно подумала, что одними яблоками сыт не будешь и сколько ни кради, заполнить зияющую пустоту в желудке вряд ли удастся. Но все хорошо, что хорошо кончается, и надо благодарить бога, что на этот раз обошлось.

В конце концов, если здраво рассудить, на судьбу жаловаться грех. Снег прекратился, не так уж и холодно, а главное, можно расправить плечи и свободно передвигаться. Впервые в жизни Эмили по-настоящему оценила такую возможность, проведя перед тем целый месяц в тесной каюте в компании пяти женщин, считавших излишним ежедневно мыться. Все деньги, вырученные от продажи отцовских часов, ушли на оплату билета на пароход, отплывавший из Австралии в Англию.

В кармане ни пенса, но переживать из-за этого не стоит. Слава богу, что теперь она не зависит от «благотворительности» мисс Винтерс, лишенной каких бы то ни было человеческих чувств. Сегодня Эмили — хозяйка своей судьбы, и у ее ног лежит Лондон, пока еще не покоренный.

Гордо вскинув голову, Эмили вышла на улицу. По дороге пришлось осторожно переступить через бездыханное тело пьяницы, крепко, как ребенка, прижимавшего к груди пустую бутылку из-под джина. О недавнем ограблении торговца яблоками все уже забыли, поглощенные новым скандалом — пойман с поличным худущий беспризорник, стащивший кошелек у прохожего.

Девушка бесцельно брела по улицам, осматриваясь по сторонам. Казалось, за время ее отсутствия город стал меньше и при этом еще более сырым. Мостовые забиты экипажами, и под бесчисленными конскими копытами снег быстро превращается в грязное месиво. Никто не обращал на Эмили ни малейшего внимания, она была всего лишь бледным пятном в море одинаковых и неразличимых человеческих лиц.

Эмили не выбирала пути и неожиданно вышла на широкую улицу, где явно следили за порядком. Булыжник мостовой недавно посыпали солью, чтобы снег поскорее растаял, на тротуаре было сухо и чисто, сверкали умытые витрины шикарных магазинов. За высокими стеклами утопали в еловых ветвях роскошные товары. Девушка задержалась перед витриной магазина игрушек, наблюдая за куклой Деда Мороза, неистово колотившей палкой по зеленому барабану.

Повернувшись от витрины, она буквально носом уткнулась в собственное изображение, приклеенное на фонарном столбе. Эмили остановилась как вкопанная, уставившись на знакомый до боли портрет, который преследовал ее, казалось, всю жизнь. Затаив дыхание, девушка отклеила бумагу. Руки при этом дрожали скорее от шока, чем от холода. Присмотревшись, она оценила работу художника. Видимо, потрудился профессионал, сделавший точную копию с миниатюры, с которой никогда не расставался Дэвид Скарборо.

Приметив, какую громадную сумму обещали в виде вознаграждения, Эмили не поверила своим глазам. За душой сейчас ни полпенса, а за нее, оказывается, предлагают куда больше денег, чем за поимку самого известного в Лондоне преступника. Есть чем гордиться!

Стоп! Чуть не пропустила самое главное. Крупными буквами в тексте выделено: «ПРОПАЛ РЕБЕНОК».

Дальше сдерживаться не было сил, Эмили прижалась лбом к холодному фонарному столбу и застыла. Да, она действительно пропала, безнадежно и бесповоротно. Джастину Коннору такое не могло и присниться. Ненависть к нему все эти годы придавала сил и позволяла выстоять при любых обстоятельствах, но от этого чувства не осталось и следа, в душе пустота и отчаяние. Нет никаких желаний и эмоций, только бы согреться… Джастин промелькнул в ее жизни солнечным лучом, на миг согрел душу, а затем хлопнул дверью, обрек на холод и одиночество. Догадается ли он вернуться в Новую Зеландию, чтобы найти девушку, которую знал под именем Эмили Скарлет?

— Ступай, иди отсюда, девочка, не отпугивай покупателей, — послышалось сбоку. Из магазина вышел толстяк, увидел нищенку возле фонарного столба и решил ее прогнать.

Эмили с такой злобой посмотрела на продавца, что тот отшатнулся и заорал, призывая на помощь полицию. Девушка побежала прочь, подумав на ходу, что теперь ей предстоит всю жизнь так вот бесцельно бегать. Она не испытывала желания угодить в руки полиции, хотя в тюремной камере наверняка теплее, чем на садовой скамейке, где ей довелось провести прошлую ночь. Сгущались сумерки, мороз крепчал, лишь теплые слезы согревали ее, но они же мешали видеть дорогу впереди.

Эмили не заметила преграды, пока не налетела на что-то мягкое и упругое; споткнувшись, она упала, и тут на голову ей повалилась груда пакетов и коробок, перевязанных цветными ленточками. Видимо, дама, на которую она наткнулась, обошла не один магазин. Страшно разозленная, Эмили уже готова была разразиться проклятиями, но не успела открыть рот, как услышала до боли знакомый голос.

— Господи! Вот это сюрприз! Провалиться мне на этом месте, если это не Эмили Клэр Скарборо собственной персоной!

— Тэнси? — удивленно воскликнула Эмили; откинув пакеты и коробки, она поднялась на ноги и уставилась на подругу широко открытыми глазами.

Нет, не может быть, чтобы эта видная и разодетая дама была Тэнси! На иссиня-черных волосах кокетливо восседала шляпка со страусовым пером, красивую фигуру плотно облегало желтое шелковое платье, подчеркивая пышные формы, а у горла пенились белоснежные кружева. Только яркие голубые глаза размером с блюдце из дрезденского фарфора свидетельствовали о том, что эта особа и в самом деле не кто иной, как Тэнси.

— Тэнси! — повторила Эмили, и голос ее сорвался на визг.

— Эм! Дорогая!

Последние сомнения развеялись, когда Тэнси раскрыла объятия и Эмили уткнулась носом в кружева, пахнувшие дорогими духами. Время остановилось, побежало вспять, и они снова были маленькими перепуганными девочками, искавшими поддержки, тесно прижавшись друг к другу в холодной конуре на чердаке пансиона.

Эмили чуть отодвинулась, но не убрала руки, боясь потерять тепло подруги.

— Что с тобой стряслось? Умерла богатая тетушка? Или банк ограбила? Нет, все не то. Ага, подцепила наконец завидного жениха, стала богатой и знатной?

— Пока нет, но все впереди, — улыбнулась в ответ Тэнси, несказанно гордясь произведенным на подругу впечатлением. — Теперь я работаю на миссис Роуз.

Эмили попыталась припомнить это имя, но не смогла.

— Миссис Роуз? Судя по всему, она тебе немало платит. Ты служишь у нее горничной?

— Она мне не дает ни пенса, а хорошо платят джентльмены, которые время от времени навещают ее дом.

Шокированная Эмили застыла с отвалившейся от удивления челюстью. Тэнси пальчиком осторожно захлопнула ей рот, и можно было заметить, что на ладони ее больше нет мозолей и ссадин от грязной домашней работы.

Эмили судорожно сглотнула и с трудом выдавила из себя:

— Ты работаешь… в борделе?

— Конечно. Большинство посетителей исключительно добры, рук не распускают и денег не жалеют. Все меня любят и ценят, сами говорят. В общем, я пользуюсь большим успехом.

— Ничего не понимаю. А куда подевалась мисс Винтерс?

— Она вышвырнула меня на улицу, как нашкодившую кошку, — хмуро пояснила Тэнси. — Старуха совсем взбесилась после визита твоего опекуна. Он ей поддал жару, врезал за милую душу, вот она и отыгралась на мне.

— Ты его видела? — глухо спросила Эмили.

— Господи! А как же! Таких красивых мужчин не встречала ни до того, ни после.

— Этого ему не занимать, — грустно признала Эмили.

— Мои клиенты толкуют, будто опекун твой — грубый, неотесанный, его надо стороной обходить, но я-то лучше знаю. Между прочим, отвалил мне кучу денег и еще сказал, мол, ежели потребуется какая помощь, дуй напрямки в Гримуайдц на Портланд-сквер и спрашивай меня. Может, я бы так и поступила, если бы не хотела доказать себе, что способна самостоятельно стоять на своих двоих.

Эмили обожгла острая, невыносимая боль, перед глазами поплыло, и она не сразу поняла, что Тэнси ласково гладит ее по руке и участливо спрашивает:

— Где ты-то пропадала, моя девочка? Отчего сбежала, ничего мне не сказав?

— Не по своей воле. Меня силой уволокли Барни и Дорин. Я должна была сыграть какую-то роль в очередной сумасшедшей затее мисс Винтерс.

— Я так и знала. От этих мерзавцев только пакости и жди. Надо было все рассказать тому приятному джентльмену, который о тебе расспрашивал. Он бы с них кожу содрал живьем.

— Нет! Ни в коем случае! — запротестовала Эмили, крепко сжав руку Тэнси. — Сейчас же дай мне слово, что, если ваши пути снова пересекутся, ты ему не скажешь, что встретила меня. Он не должен знать, что я в Лондоне.

— Да что с тобой, Эм? В беду, что ли, угодила? Хороший же человек, сразу видать. Уверена, что он тебе поможет, если ты дашь ему шанс.

Эмили крепко зажмурилась, пытаясь отогнать образ Джастина, тянувшего к ней руки.

— Теперь он ничем не сможет мне помочь. Я совершила нечто ужасное, и если он узнает, то возненавидит навсегда.

— Да брось. Ну что ужасного могла ты совершить?

Что может быть страшнее того, что она полюбила Джастина? Что может быть страшнее того, что позволила ему полюбить себя, а сама все время лгала, бессовестно его обманывала? Эмили не знала ответа на эти вопросы и только тряхнула головой, без особого успеха пытаясь сглотнуть ледяной комок, застрявший в горле.

— Ну, тогда пошли со мной, — предложила Тэнси. — Миссис Роуз примет тебя с распростертыми объятиями, да и гости ее будут рады. О такой завидной девице им можно только мечтать. Сможешь неплохо заработать, и никогда больше не придется просить о помощи. Конечно, нужно честно потрудиться, но работа не пыльная и прибыльная.

Тэнси будто вслух высказывала затаенные мысли Эмили, и ей стало жутко. На долю секунды она представила, как ее тела касаются чьи-то холодные, чужие руки, и ее всю передернуло от омерзения.

— Прости, Тэнси, я рада за тебя, но сама никогда не смогу, прости.

Обеим стало неловко; почувствовав себя чужими, девушки смотрели друг на друга уже отстраненно и впервые ощутили, что завели серьезный разговор посреди шумной улицы. Прохожие поглядывали на них странно. В темнеющей витрине магазина Эмили поймала свое отражение — потертое темное платье, рваные чулки и шаль, зияющая дырами, из ветхих перчаток торчат кончики пальцев. Как посмела оборванка приставать к расфуфыренной даме? Ее наихудшие опасения оправдались, когда Тэнси достала из сумочки монету достоинством в один шиллинг.

— Крупных денег у меня не осталось, — сказала она извиняющимся тоном, — но есть кое-какая мелочь. Давай-ка куплю тебе пирожок с мясом?

Эмили не могла отвести глаз от блестящей монеты, а тут еще со стороны булочной потянуло сладостным запахом горячего хлеба. Набегала слюна так, что девушка едва поспевала ее сглатывать. Но нет, ни за что! «Никогда больше не буду жить за чужой счет! Никогда никому не позволю платить за меня! Даже Тэнси». Эмили поспешно отвела руки за спину подальше от соблазна.

— Нет-нет, спасибо, не надо, я сыта. Только что отобедала у подруги, подавали жареного фазана, мое любимое блюдо, я не смогла себе отказать, а уж соус был просто объедение. — Эмили начала медленно отступать. — На десерт были пирожные… ну, ты знаешь, те самые… их поливают бренди и поджигают. Съела полтарелки пирожных и запила сливками. Наверное, помнишь, как я люблю сливки? — Прижав ладони к животу, она добавила: — Удивляюсь, как все уместилось, но живот набит до отказа. Сейчас я похожа на рождественскую индюшку.

Их уже разделила толпа людей, снующих по магазинам, и Тэнси казалась наседкой среди кучи беспорядочно сваленных у ее ног нарядных пакетов и коробок.

— Эм! Подожди, не уходи! — закричала бывшая горничная.

Эмили приветственно махнула на прощание рукой:

— Желаю всего самого лучшего. Рада была услышать, что ты хорошо устроилась и счастлива на новом месте. Надеюсь, вскоре увидимся, чайку попьем.

Солидный мужчина в темном плаще остановился возле Тэнси, вежливо приподнял шляпу и поинтересовался, не может ли помочь ей собрать покупки. Эмили воспользовалась тем, что внимание подруги отвлекли, смешалась с веселой группой школьников, распевавших рождественские песенки, и растворилась в толпе. Но даже когда повернула за угол, ее неотвязно преследовал с детства знакомый мотив, воскресавший теплые воспоминания о нарядной елке и подарках в чулке. Так и было, пока жив был отец, а сейчас на душе тоскливо и пусто, гложет чувство пострашнее голода. Еще на память пришел Джастин в окружении жадно внимавших ему маори; чтец рассказывал им о великом смысле и торжестве Рождества Христова.

«Гримуайлд на Портланд-сквер», — стучало в голове.

По улице неспешно двигались служители, зажигая газовые фонари, вокруг кишела толпа радостно возбужденных людей, а ноги несли неизвестно куда и зачем, но даже от быстрой ходьбы не проходил холод, сжимавший сердце. Издали послышался перезвон колоколов собора Святого Павла, и Эмили подумала, что Пенфелд сейчас, наверное, уютно устроился возле камина и блаженствует за чашкой горячего чая.

Надо запомнить: Гримуайлд на Портланд-сквер.

Позади остался шум большого города, наступил вечер. Эмили обнаружила, что оказалась в начале широкой улицы, по обе стороны которой возвышались витые железные заборы и могучие дубы, царапавшие небо голыми ветками. В этом районе сохранился чистый снег, покрывший белым ковром лужайки и фонтаны. Эмили чувствовала себя здесь пришельцем с другой планеты.

Значит, Гримуайлд на Портланд-сквер.

Как можно быть такой глупой? С чего это она взяла, что сможет жить с ним в одном городе, ходить по тем же улицам и даже глазком не попытаться взглянуть на него? Может, сидит в одиночестве в своем большом доме, пригорюнился, и некому его утешить, развеять печаль и тяжкие мысли? Или бродит по заснеженному двору и мечтает снова увидеть свою Эмили?

Надо выяснить, а для этого есть только один путь.

Снова повалил густой снег. Эмили накинула шаль на голову и быстро зашагала вперед. Теперь у нее была четкая цель.