"Озорница" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

32

На следующий день после завтрака в дверь комнаты Эмили постучал Пенфелд и несколько напыщенно объявил:

— Их светлость просят вас почтить своим присутствием его кабинет.

«Что у него с голосом? — подумала Эмили. — Вконец охрип, бедняга, как будто с перепоя. Или у меня просто воображение разыгралось?»

— Передай их светлости, что я незамедлительно откликнусь на его призыв, — в тон слуге ответила девушка.

Одеваясь, она решила выглянуть во двор и убедилась, что под ее окном по-прежнему слоняется один из слуг, которого Эмили приметила еще до завтрака. Сейчас он стоял перед розовым кустом, изучая голые ветки с таким вниманием, словно решил посвятить этому занятию всю оставшуюся жизнь. Девушка взяла с умывальника тазик, до краев наполненный горячей водой, и выплеснула на голову ничего не подозревающего соглядатая.

— Черт побери! Что за напасть? — заорал слуга, отплевываясь и отряхиваясь, как мокрый пес.

— Привет, Джейсон, — вежливо поздоровалась Эмили. — Прости, пожалуйста. Никак не ожидала, что кто-то окажется под моим окном.

Паренек вскинул глаза, и при виде Эмили веснушчатое лицо его расплылось в застенчивой улыбке.

— Да все в порядке, мисс Эмили, — засмущался он. — Мне велели осмотреть розовые кусты на предмет…

— Ищешь жучков-вредителей? — подсказала Эмили.

— Ага, точно, их самых, — с готовностью согласился паренек. — Говорят, в этом году пропасть вредителей.

— Ну, что ж, тебе остается возблагодарить небо, что я не додумалась вылить наружу содержимое ночного горшка, — сказала Эмили равнодушным тоном и поспешила закрыть окно.

Спустя некоторое время она снова выглянула в окошко и с удовлетворением отметила, что совершенно мокрый Джейсон, с одежды которого ручьями стекала вода, образовав небольшую лужицу под ногами, теперь занял позицию на почтительном расстоянии от стены дома, но глаз с ее окна не спускает.

Открыв дверь, Эмили обнаружила, что Пенфелд покорно дожидается ее выхода.

— Я провожу вас, мисс, — коротко объяснил он свое необычное поведение.

— Вижу, нынче тюремщикам новую форму выдают, — мимоходом заметила девушка, щелкнув пальцем по накрахмаленному воротничку слуги.

Однако Пенфелд не поддался на провокацию и проводил Эмили до кабинета в полном молчании. Девушка вошла маршевым шагом и застыла по стойке «смирно» перед массивным письменным столом. Джастин равнодушно посмотрел на нее поверх очков для чтения и вновь углубился в бумаги, раздраженно черкая пером.

— Надеюсь, после нашего вчерашнего разговора тебе стало ясно, почему я не мог рассказать тебе всей правды значительно раньше, какими мотивами при этом руководствовался? — спросил герцог, не поднимая головы. Перо скользило по плотным белым листам, скрепленным в матерчатой папке.

— Мне все предельно ясно. Ты предпочел остаться в Новой Зеландии для того, чтобы заняться самобичеванием. Насколько я понимаю, ты испытываешь некое наслаждение, терзаясь чувством собственной вины, предаваясь самоуничижению и при этом жалея самого себя. Спешу довести до твоего сведения, что не считаю себя вправе лишать тебя этих маленьких удовольствий. Каждому свое.

Перо натужно заскрипело и воткнулось в бумагу, Джастин поднял глаза и внутренне содрогнулся. Перед ним стояла новая Эмили. На ней было знакомое кремовое шерстяное платье и привычные ленточки, вплетенные в каштановые кудри, но выглядела она по-иному. Плечи расправлены, голова гордо вздернута, стальной блеск во взоре.

С нарочитой медлительностью Джастин отложил перо и отчеканил:

— Я прекрасно осознаю, что не вправе просить тебя о чем бы то ни было, но в данном случае, увы, без твоей помощи мне не обойтись.

— Может, чего починить? — участливо поинтересовалась Эмили, наклонившись над столом. — Небось дырка в рубашке? Прикажете зашить? Или что заштопать?

Герцог взвился над столом, грохнул кулаком и, казалось, готов был уже закатить пощечину девушке, но быстро взял себя в руки и продолжил беседу язвительным тоном:

— Спасибо, чинить ничего не надо. Требуются иного рода услуги. К слову сказать, у бича, который я использую для самобичевания, слишком короткая ручка. Впрочем, не беда. На роль бича вполне подойдет твой длинный ядовитый язык, судя по тому, с каким удовольствием ты пытаешься меня отхлестать.

Их лица были так близко, что герцог мог бы пересчитать все веснушки на курносом носу девушки. Ее глаза задорно сверкали, а у него перехватило дыхание от ярости. Джастин ожидал чего угодно от этой встречи, но никак не предполагал, что разгневается до такой степени, а это чувство, признаться, придавало бодрости и возбуждало. Герцог задумчиво почесал в затылке и сел на место.

— Твоя помощь нужна для того, чтобы припереть Ники к стене. На мой взгляд, существует только один вариант событий, при которых он мог узнать, что я убил твоего отца. Этот негодяй был свидетелем того, что произошло, он все видел собственными глазами. Я понимаю ситуацию так: Ники специально науськал на нас туземцев в надежде, что они прикончат обоих его компаньонов и расчистят ему дорогу. После нашей смерти он становился единственным владельцем золотого прииска.

Эмили присела на край письменного стола, взяла стеклянное пресс-папье и принялась перекладывать его из руки в руку.

— Неприятный субъект этот Ники, — заметила она. — А ты мне, помнится, рассказывал сказки, будто в Новой Зеландии нет змей и прочих ползучих гадов.

— Видимо, мне следовало подбирать друзей более осторожно и тщательно.

— Вероятно, и моему батюшке это не помешало бы, — согласилась Эмили и с легким стуком вернула пресс-папье на место.

Джастин нахмурился, но решил оставить колкое замечание без внимания.

— Чем дольше я думаю об этом, — продолжал он, — тем больше убеждаюсь, что Ники с самого начала разработал дьявольский план и последовательно воплощал его в жизнь. Именно Ники приметил и выделил из толпы Дэвида, когда тот посетил мюзик-холл, где я работал тапером. Именно Ники навел справки и установил, что у Дэвида водятся деньги, которые он получил в наследство после смерти жены. — Джастин откинулся в кресле и водрузил ноги на стол. — Сегодня утром я тоже навел кое-какие справки. Оказывается, наш милый друг постоянно колесит между Новой Зеландией, где на Южном острове находится его империя по добыче золота, и европейским континентом. Он частенько гостит в Италии, Франции и Испании, то есть в тех местах, где люди его толка обычно тратят деньги, доставшиеся неправедным путем.

— А что привело его в Англию? Чего ему надо здесь сегодня?

— У нас с ним одна причина на двоих, — ответил Джастин, глядя прямо в глаза Эмили. — Как и я, он приехал в Англию ради тебя и за тобой.

— За мной? — эхом отозвалась девушка, карие глаза ее затуманились.

— Вот именно, — кивнул головой Джастин. — Видишь ли, Ники считал, как и я, что в момент гибели Дэвида ты была еще совсем ребенком, а поэтому не о чем было беспокоиться. Он решил выждать до того часа, когда ты подрастешь и начнешь, естественно, задаваться вопросом, куда делся золотой прииск, принадлежавший твоему отцу. Когда же выяснилось, что ты уже достаточно взрослая и можешь представлять для него реальную опасность, Ники поспешил вернуться в Англию, чтобы защитить и сохранить свое состояние.

Эмили зябко повела плечами. Выходит, в данный момент она представляет уже не мнимую, а вполне реальную и серьезную угрозу для Николаса. В ее возрасте не просто требуют ответа на трудные вопросы, но и способны претендовать на законное наследство. «Страшно подумать, что могло со мной случиться в ту ночь в заведении миссис Роуз, если бы не вмешался Джастин», — с содроганием подумала Эмили.

— А как же ты? — спросила она. — Почему он тебя не прикончил, когда ты вел жизнь отшельника в Новой Зеландии? У него была отличная возможность разделаться тогда с тобой раз и навсегда.

Джастин грустно вздохнул, припомнив бесцельно прожитые годы, когда он мучительно переживал гибель Дэвида и Николаса, терзался чувством собственной вины и не находил себе места.

— Фактически Ники меня прикончил, — мрачно сказал герцог. — От человека с черной душой не приходится ожидать жалости и сострадания. — Ироническая усмешка тронула губы Джастина. — Ники вполне устраивало, что я, по сути, похоронил себя сам в жалкой хижине на берегу моря. Ситуация переменилась, когда стало известно, что я восстал из гроба и вернулся в Англию. Для Ники это было очень неприятным сюрпризом, но самый страшный удар он испытал, когда выяснилось, что рядом со мной взрослая дочь Дэвида. Теперь Ники вынужден искать пути, чтобы разделаться с нами обоими.

— Что ж, надо отдать ему должное: начал он неплохо. А как держится! Апломба не занимать, и соответственно выглядит.

— Это точно, — фыркнул Джастин. — В былые времена, когда у нас на троих не набиралось и шиллинга, он все свои деньги тратил на одежду и готов был голодать ради того, чтобы красиво одеться. Признаться, мне не терпится потрепать его за перышки, да так, чтобы пух полетел во все стороны.

— Не терпится, значит… перышки…

— Да, выдернуть перья, содрать живьем кожу, засунуть его в кастрюлю, а потом поставить на огонь. Посему я направил ему приглашение посетить сегодня Гримуайлд.

— Ты что, совсем спятил? — удивилась Эмили.

— Окончательно и бесповоротно, — весело согласился герцог и, скинув ноги со стола, пояснил: — Надеюсь, именно к такому выводу придет Ники. Нужно его убедить, что ни один из нас не представляет для него никакой угрозы. Он расслабится, и мы возьмем его голыми руками. Я вполне смогу сыграть на моей репутации сумасшедшего, что, надо сказать, особенно бросается в глаза, когда мы появляемся с тобой на людях. Думаю, больших усилий с моей стороны не потребуется. Николас не может считать меня нормальным, поскольку он был живым свидетелем моего буйного и непристойного поведения. И когда я вступил в жаркую схватку с цирковыми медведями, сторожившими вход в публичный дом, и когда я на виду у всех поднимался по лестнице с трофеем на плече, подобно варвару после боя с древними римлянами. Надеюсь, Николас запомнил и инцидент на приеме у графини, когда я несколько подпортил ему физиономию.

Джастин готов был поклясться, что в глазах Эмили при этих словах вспыхнул огонек злорадства.

— Ладно, а какая роль отводится мне в этой пьесе? — спросила девушка.

Вариантов было множество, но Джастин счел за благо не слишком распространяться на эту щекотливую тему.

— Тебе отводится роль трепетной лани, невинной и наивной девы, пытающейся разузнать всю правду об обстоятельствах гибели своего батюшки, — сказал герцог, забрав руки девушки.

Эмили посмотрела на их сплетенные пальцы и криво усмехнулась.

— Невинной и наивной, говоришь? Боюсь, ты хватил через край. У меня не хватит драматических талантов.

Джастин поспешно убрал руки и принялся бессмысленно передвигать бумаги на столе.

— Прошу только об одном: ни при каких обстоятельствах не соглашайся встречаться с ним за стенами этого дома.

— Это еще почему? Неужели боишься, что он лишит меня невинности?

Руки Джастина дрогнули, и бумаги дождем посыпались на пол. Эмили неспешно отплыла к окну, осознав, что ляпнула лишнее и зашла слишком далеко.

— Ни в коем случае нельзя забывать, что этот человек крайне опасен, — сказал Джастин, выходя из-за стола. Ему требовалось немалое усилие, чтоб говорить спокойно, ровным голосом. — Учти, что в глазах закона я по-прежнему остаюсь его компаньоном, а ты, дорогая, являешься наследницей состояния своего отца. С юридической точки зрения комар носа не подточит. Иными словами, мы с тобой представляем единственную преграду на его пути к обладанию огромным богатством, а из прошлого опыта мы оба знаем, что Николас ни перед чем не остановится ради достижения своей цели.

Прозрачная кожа Эмили, казалось, жадно впитывала скудные солнечные лучи, пробивавшиеся в узкое окно. Джастин стоял за ее спиной и с большим трудом сдерживался, чтобы не смахнуть волосы с ее шеи и не припасть к ней губами. Пришлось крепко сжать руки в кулаки и засунуть их как можно глубже в карманы брюк подальше от соблазна.

— Не прошу о любви и даже не молю о дружбе, — тихо сказал герцог. — Единственно, чего я добиваюсь, — это справедливости. — Девушка промолчала, словно не слышала его. Она стояла истуканом, неподвижная и загадочная, как старая кукла, будь она трижды проклята, которую Эмили упорно выставляла напоказ на прикроватной тумбочке. Джастин ощутил новый прилив ярости и страсти, но не выдал себя и продолжал легким светским тоном: — Давай-ка попробуем представить эту ситуацию в ином свете. Если мы сумеем доказать его причастность к гибели твоего отца, ты станешь миллионершей. В этом случае отпадет всякая нужда во мне. Ты свободна, опекун не требуется.

— Не надо меня уговаривать. Я согласна. — Эмили развернулась с улыбкой, сверкающей и разящей, как лезвие кинжала.

На пути к двери ей пришлось обойти герцога, и кружевной рукав чуть мазнул его по руке. Дверь перед ней услужливо распахнулась, и за ней предстал насупленный Пенфелд.

Девушка улыбнулась.

— Можешь отозвать своих соглядатаев, — обратилась она к Джастину. — На этот раз я никуда не убегу.

— Я тоже буду здесь, — сумрачно заверил ее Джастин. Он смотрел вслед Эмили, раскачиваясь с носка на пятку и засунув руки глубоко в карманы брюк. — И еще одно. Отныне можешь ничего не опасаться и дверь по ночам не запирать. Я все понял. Не имею ни малейшего желания противиться чужой воле. Если меня не ждут, меня там не будет.

Эмили вспыхнула, Пенфелд прочистил горло, задохнулся и, натужно кашляя, согнулся пополам. Эмили вытолкнула его в коридор и хлопнула дверью с такой силой, что жалобно задребезжали стеклянные створки секретера.

Джастин прислонился к подоконнику, ма его губах играла задумчивая усмешка. Только время покажет, какие результаты принес этот нелегкий разговор. Либо он заполучит верную союзницу в предстоящей схватке с Николасом, либо противник удвоит силы.

В тот же день, немного позднее, проходя мимо зеркала в золоченой раме, Эмили на секунду задержалась, чтобы еще раз придирчиво осмотреть себя и свой наряд, а заодно вернуть к жизни, ущипнув посеревшие от волнения щеки. Руки у нее были холодные, как ледышки, и приходилось постоянно напоминать себе, что нужно держаться молодцом, ничего не страшиться и быть готовой к любому развитию событий накануне встречи с третьим участником жестокой драмы, разыгравшейся более семи лет назад. В этой трагедии тесно переплелись судьбы людей, связанных мужской дружбой, которую омрачили предательство и смерть.

Местом встречи Джастин назначил курительную комнату в восточном крыле огромного здания, и, когда Эмили вошла туда, стало понятно, почему он остановил свой выбор именно на ней. Комната была выдержана в турецком стиле, богато обставлена и убрана в чисто мужском вкусе. Здесь были роскошные восточные ковры и глубокие кресла, обтянутые черной кожей с украшениями из бронзы.

День выдался погожий и теплый, огонь, пылавший в камине, еще поддал жару, так что в помещении было неимоверно душно, не продохнуть. В такой атмосфере безжизненно поникли даже многочисленные пальмы в кадках. Эмили не успела сделать и пары шагов, как почувствовала испарину на лбу.

Николас Салери предпочел держаться ближе к двери, положив руки в белых перчатках на элегантную трость с изогнутой ручкой из слоновой кости. Однако Эмили почти не заметила его, пораженная до глубины души переменой, которую за столь короткое время претерпел Джастин.

Он сидел с отсутствующим видом у камина в инвалидной коляске, напоминавшей жирного паука. На нем был лишь шелковый домашний халат, из-под которого торчали длинные ноги в шерстяных чулках, плечи понуро опущены, темные, давно не мытые волосы спутаны, брови сурово сдвинуты, и на лице застыла жуткая гримаса. Возле него хлопотал Пенфелд, постоянно поправляя одеяло, укрывавшее герцога до самого горла.

Эмили была настолько поражена открывшейся перед ней картиной, что не сразу сообразила, что происходит, когда Николас поднес ее руку к губам и с легким поклоном сказал:

— Добрый день, мисс Скарборо. Должен признать, что ваше приглашение немало удивило меня. Естественно, я бы с радостью нанес вам визит по собственной инициативе значительно раньше, но не был уверен в приеме. Откровенно говоря, я опасался, что вы откажетесь принять меня после того, что случилось, хотя это было явное недоразумение.

— Недоразумение? — удивилась девушка. Николас по-утиному дернул головой и искоса взглянул на Эмили из-под длиннющих пушистых ресниц.

— Я имею в виду тот дом в районе Мейфэр, — несмело пояснил он. — Когда я увидел там вас, женщину высшего света, то в первую минуту не поверил своим глазам, но потом понял, что вас вынудили к тому некие непредвиденные обстоятельства. Надо полагать, обстановка вышла из-под контроля. В тот момент я знал лишь одно: необходимо поскорее освободить вас, вывести из этого заведения на улицу через запасной выход, который, по счастью, был мне известен. Впрочем, охотно допускаю, что вы могли истолковать мои действия превратно.

Помимо воли Эмили бросила взгляд на красиво повязанный белый галстук Николаса. Если бы Джастин в тот вечер не ворвался в бордель и не положил конец преступному замыслу, этот галстук мог вскоре оказаться у нее на шее, и наутро обнаружили бы ее хладный труп. При этом воспоминании вспыхнуло острое желание вцепиться ногтями в холеную рожу, но она сдержалась: сейчас не время для необдуманных поступков.

Эмили чуть склонила голову в надежде, что вспышку гнева, обагрившую краской щеки, Николас примет за румянец застенчивой девицы.

— Действительно, инцидент не из разряда приятных, — поддакнула собеседнику Эмили, продолжая изображать смущение. — Кажется, я угодила в эту ситуацию после жуткой, ничем не вызванной ссоры с моим опекуном. Но, прошу вас, не будем вспоминать об этом. — Эмили как бы давала возможность Николасу самому вообразить, сколь тягостные должны быть обстоятельства, вынудившие даму света искать убежища в публичном доме.

Николас проглотил наживку, нервно посмотрел на Джастина и понизил голос до шепота:

— Человек, обслуживающий их светлость, посоветовал мне ничего не предпринимать и не говорить до вашего появления. По его словам, вы оказываете благотворное влияние на больного, и в вашем присутствии он не склонен к буйству.

— Боюсь, не всегда, — улыбнулась в ответ Эмили, к которой вернулось прежнее расположение духа. — У него бывают светлые и темные дни, настроение беспрерывно меняется, но во время очередного припадка я ничем не могу помочь. К примеру, вчера их светлость рвали и метали, потребовались усилия четверых слуг, чтобы утихомирить несчастного. К сожалению, приступ предугадать невозможно, поэтому мы предпочитаем, чтобы их светлость реже показывался на людях. — Эмили нежно провела кончиком пальца по распухшей губе Николаса. — Надеюсь, вам понятно, почему? Это вызвано исключительно заботой о здоровье их светлости.

С другого конца комнаты донесся звериный рык, и Эмили отдернула руку, будто обожглась.

— Пошел к черту! — рычал Джастин, отталкивая коробку с сигарами, которую предлагал ему Пенфелд. — Не хочу сигару! Хочу оловянных солдатиков! — Герцог сузил глаза, словно пытаясь рассмотреть, что происходит в полутемной комнате. — Эй, кто там? Мы что, знакомы?

Пенфелд низко наклонился, подбирая рассыпавшиеся сигары, а Эмили смущенно улыбнулась Николасу, как бы прося прощения за грубость хозяина Гримуайлда, и поспешила ему на помощь.

— Тише, тише, успокойся, — ласково говорила Эмили, похлопывая Джастина по руке. — Тебе вредно волноваться. Ну, посмотри, это же я рядом, твоя Эмили. Все в порядке.

Джастин оплел ее кисть длинными пальцами и неожиданно резко дернул на себя, чтобы взглянуть в лицо.

— А ты кто такая? — взревел герцог, повысив голос на октаву. — Матушка? Нет, ты не мать мне.

Джастин вошел в роль, в янтарных глазах плясали безумные огоньки, и Эмили стоило большого труда удержаться от смеха. Пересилив себя, она принялась уговаривать «больного»:

— Не волнуйся, успокойся, постарайся вспомнить. Неужели не узнаешь? Я же Эмили, дочь Дэвида. Припоминаешь? Была маленькой девочкой, а теперь выросла.

Лицо герцога озарилось бесхитростной мальчишеской улыбкой.

— Конечно, помню, — радостно вскричал он. — Ты Эмили, мое драгоценное дитя!

Джастин жадно впился губами в ладонь девушки, она попыталась высвободить руку, но герцог не отпускал ее до тех пор, пока Эмили не изловчилась, сунула другую руку под одеяло и больно ущипнула его за ляжку. Осуждающе взглянув на вконец расходившегося «больного», исполнительница женской роли ткнула перстом в сторону Николаса и кокетливо сообщила:

— Ты посмотри, кто к нам пришел в этот чудный день! Ваша светлость, это же ваш старинный друг!

Ники отважился сделать пару шагов к камину, неловко вертя в руках цилиндр, но Джастин упорно отказывался замечать его и внезапно потянул Эмили за подол платья.

— Почему бы тебе не присесть, дорогая? Побудь со мной немного, сыграем в оловянных солдатиков. — На губах герцога заиграла торжествующая улыбка. — Помнишь, мой Наполеон вчера вечером почти одержал победу над твоим герцогом Веллингтоном?

Не оборачиваясь, Эмили шлепнула его по руке, не забывая вежливо улыбаться гостю, но Джастин и не думал отпускать ее подол, он тянул все сильнее, платье затрещало по швам, и девушка, рискуя распрощаться со своим нарядом, была вынуждена присесть на ковер у ног герцога. Джастин тотчас положил ладонь на ее голову и стал ласково перебирать волосы. В ушах у Эмили зашумело, все поплыло перед глазами, возникла угроза непредвиденного финала домашнего спектакля. Положение спас Николас. Он громко прокашлялся и сказал:

— Может быть, я пришел не вовремя? Возможно, мне следует?..

Актеры вспомнили об отведенных им ролях.

— Глупости! — взревел Джастин, и все невольно вздрогнули. Тем временем герцог нащупал чувствительное место на шее Эмили сзади и, под прикрытием копны волос, принялся нежно массировать его. От ласкового прикосновения чутких пальцев у девушки огнем горела кожа, по всему телу растекалось блаженное тепло, дыхание стало частым и прерывистым.

— А тебя кто сюда впустил? — осведомился Джастин, грозно глядя на Ники, и тот испуганно попятился. — Ты туземец? Людоед? Пенфелд! Неси щетку! Очистить помещение! Ты что, не видишь, здесь полно грязных дикарей. От них жутко разит, я задыхаюсь от вони. Пенфелд! Проверить заросли! Немедленно!

Слуга послушно забежал за кадки с пальмовыми деревцами, раздвинул мохнатые листья, и, сунув меж них свою лунообразную физиономию, заговорщически подмигнул неимоверно возбужденному гостю, пытаясь успокоить его.

— Дикарей не наблюдается, сэр, — доложил обстановку бдительный слуга. — Их заперли в туалете, как я вам обещал. Оттуда им не выйти.

Для Эмили, ощущавшей на шее ласковые пальцы Джастина, не составило большого труда смущенно зардеться; с явным усилием она выдавила из себя:

— Вероятно, вы были абсолютно правы, господин Салери. Сегодня вам приходить не стоило. День выдался плохой, их светлость совсем не в себе. — Эмили поднялась на ноги. — Пенфелд, если ты пообещаешь присмотреть за их светлостью и полагаешь, что справишься, мне, я думаю, лучше выйти с господином Салери прогуляться в сад.

— Вот и молодец, девочка. Вот за это я тебя и люблю, — горячо одобрил планы подопечной хозяин Гримуайлда. Эмили понадобилось немалое самообладание, чтобы подавить вопль, когда Джастин дружески похлопал ее ниже талии, вложив в этот невинный жест значительно больше чувства, чем того требовали обстоятельства.

Когда девушка выпроваживала гостя из помещения, ее щеки пылали не только из-за удушающей духоты, а вслед неслось:

— Оставь меня в покое, Пенфелд! Не хочу твоего чая, надоело. Хочу оловянных солдатиков! Сейчас же тащи сюда солдатиков, иначе велю всем срубить головы, черт бы вас всех побрал!

Из предметов, висевших на вешалке, Эмили выбрала шелковую шаль, накинула на плечи и пригласила Николаса Салери выйти в сад. После духоты и сумрака курительной комнаты живительный прохладный воздух и яркий солнечный свет показались райским блаженством. С юга поддувал легкий ветерок, по оттаявшей и уже почти мягкой земле весело скакали и беззаботно щебетали птицы, все вокруг напоминало о том, что зима не вечна.

Какое-то время Ники молча вышагивал рядом — со стороны могло показаться, будто прогуляться вышла влюбленная парочка, — а потом тяжело вздохнул и изрек так, словно каждое слово давалось ему с большим трудом.

— Да-а, вынужден признать, что их светлость в гораздо худшем состоянии, чем я смел предположить. Как вы терпите? Ведь это просто невыносимо.

— В свои хорошие дни, в периоды просветления, — ответила Эмили, чуть пожав плечами, как бы извиняясь за поведение своего опекуна, — у него случаются провалы в памяти, а в плохие дни им овладевает полное безумие. Мне кажется, что вчерашняя встреча с вами явилась для него шоком и его бедный мозг не выдержал.

— До меня доходили разные слухи, — доверительно сообщил Ники голосом, преисполненным сострадания. — Рассказывали о всевозможных чудачествах и причудах, но я и не подозревал, что болезнь могла зайти так далеко. Скажите, пожалуйста, а правда ли, что однажды он грозился съесть одного из соискателей вашей руки и сердца?

Эмили закусила губу, чтобы не рассмеяться, и продолжала игру:

— К сожалению, это горькая правда. Стыдно признаться, но это так. Более того, бывало и похуже. Никогда не забуду тот ужасный вечер, когда он решил покончить с собой и выбросился из оперной ложи.

— Трагично, воистину трагично, — сочувственно поцокал языком Салери. — А ведь в молодости он был очень талантлив. Просто сердце разрывается, когда подумаешь, какая потеря для общества, пропал огромный талант! С другой стороны, чему здесь удивляться? Чувство вины вполне может исковеркать и сломить тонкую артистическую натуру. Это неизбежно.

Эмили присела на ржавую садовую скамейку, зябко кутаясь в шаль, словно ей неожиданно стало холодно.

— Может, нам не стоит говорить о нем в таком тоне, господин Салери? Не будем забывать, что он приютил меня, дал крышу над головой. Я бесконечно благодарна ему за внимание и заботу. Согласитесь, мне не приличествует отзываться плохо о своем опекуне.

— Плохо? О чем вы говорите? — воскликнул Салери. Он сел рядом, воткнул трость между жердей сиденья скамейки и горячо сжал руки девушки. — Да вы олицетворенное всепрощение. Любая другая на вашем месте повела бы себя совсем иначе.

Ники приподнял пальцем цилиндр и попытался взглянуть Эмили в глаза, но она отвернула голову, страшась встретиться с гипнотическим взором этого темного субъекта.

— Не знаю, как другие, но я готова все ему простить, — убежденно сказала Эмили. — Да и, по сути, он ни в чем не виноват. Герцог все объяснил мне в один из своих светлых дней, когда на короткое время к нему вернулись память и разум.

Николас нахмурился, будто в глубокой задумчивости, отпустил руки девушки и достал из кармана портсигар.

— Боюсь, недавняя встреча шокировала не только вашего опекуна, она и для меня была ударом. Не возражаете, если я закурю?

— Ради бога, — поощрила улыбкой собеседника Эмили.

Салери прикурил недрогнувшей рукой и глубоко затянулся, потом, сложив губы дудочкой, выпустил геометрически правильное голубое кольцо.

— Полагаю, Джастин попытался скормить вам несусветную байку о том, будто он был вынужден убить Дэвида, чтобы таким образом спасти его от неизбежной мучительной смерти, ожидавшей вашего батюшку в плену у дикарей.

— Несусветную? — эхом отозвалась Эмили, изо всех сил стараясь унять бешено стучавшее сердце.

— Вымысел, чистейший вымысел, поверьте. Впрочем, готов допустить, что за минувшие годы Джастин свято уверовал в собственную ложь. Я не раз говорил, что ему следовало бы избрать карьеру писателя-фантаста, а вовсе не пианиста. — Николас искоса посмотрел на девушку, дабы убедиться, что полностью завладел ее вниманием. — Джастин всегда был крайне амбициозным человеком, и, как мне представляется, это сыграло свою роль задолго до убийства вашего батюшки. У моего молодого друга давно свихнулись мозги. Но не только это. Дэвид начал подозревать, что Джастин нас с ним обманывает, старается обвести вокруг пальца, и однажды все ему выложил. К несчастью, это случилось в то время, когда я был в отлучке, вел переговоры с туземцами.

— Вы имеете в виду маори? — спросила Эмили. Ники согласно кивнул. — Я их знаю, мне довелось провести среди них некоторое время на Северном острове вместе с моим опекуном.

— В таком случае вы по собственному опыту знаете маори как добрый и гостеприимный народ. Согласитесь, что они не имеют ничего общего с чудовищами, которые рисуются в горячечном мозгу Джастина. Во всяком случае, я не встречал среди них демонов с длинными раздвоенными хвостами. — Перед внутренним взором Эмили проплыл весело скалящийся Трини. Салери стряхнул пепел и продолжал: — В ту ночь я возвращался в лагерь, успешно завершив трудные переговоры с туземцами, и, подойдя поближе, услышал, как сердито ругаются мои компаньоны. Насколько я мог понять, Дэвид поймал Джастина на том, что тот пытался изменить в свою пользу очень важный документ, свидетельство на право владения земельным участком. Естественно, он принадлежал нам троим, а Джастин хотел вымарать наши имена и оставить только свое. Позднее, думаю, он планировал от нас избавиться и уготовил таинственное исчезновение. — Эмили вспомнила плотный лист бумаги, испещренный печатями, который как-то выпал из потайного ящика стола в хижине на Северном острове. Тогда ей не было дела до официальных документов, и она не стала его изучать, в чем ныне горько раскаивалась. — Конечно, мне следовало бы вмешаться и положить конец спору, приобретавшему все более ожесточенный характер, но в то же время хотелось узнать правду до конца, и я схоронился в зарослях. Дэвид угрожал Джастину, что все расскажет генерал-губернатору, а Джастин струсил, запаниковал и пристрелил Дэвида. У меня не было с собой оружия, и ничего не оставалось, как бежать, спасая собственную шкуру. Каюсь, поступил неблагородно, но иного выхода у меня не было.

— Ужасно, просто ужасно. Вы чудом спаслись.

— О да, воистину чудом, бог помог… Когда Джастин осознал, что натворил и чем это грозит, он позорно бежал, а я нашел прибежище в селении маори и скрывался там, пока не убедился, что убийца возвращаться не намерен. Только тогда я отважился приступить к разработке золотого прииска. Однако все последовавшие годы я был вынужден постоянно оглядываться, потому что знал, что в распоряжении Джастина находится документ на право владения земельным участком, который он изменил в свою пользу, а поэтому у него есть все основания, чтобы попытаться меня убить. Вы можете себе представить, как я был шокирован, когда стало известно, что Джастин вернулся и живет в Лондоне.

— А что привело вас в Лондон, господин Салери, спустя так много лет? — осторожно поинтересовалась Эмили, хотя опасалась, что ступает по тонкому льду и ее вопрос может вызвать у Ники нехорошие подозрения.

— Я приехал сюда из-за вас, — просто ответил он.

— Из-за меня? — поразилась Эмили. Почти точно такие же слова она недавно слышала от Джастина.

— Все эти годы, — пояснил Ники, — я не упускал из виду, что Дэвиду по закону принадлежит доля золотого прииска и, следовательно, часть прибыли по праву должна перейти его наследнице. Конечно, я бы вернулся в Англию значительно раньше, но, откровенно говоря, опасался, что мое появление здесь может поставить под угрозу вашу жизнь. Поймите, я же не знал, что вы теперь живете в одном доме с человеком, который так и не понес заслуженного наказания за убийство вашего батюшки.

— Мне кажется, — сказала Эмили, горестно ломая руки, — что он уже понес достаточное наказание за совершенное им тяжкое преступление. По-моему, то, что произошло с ним, намного хуже пожизненного тюремного заключения и даже виселицы.

— Вполне допускаю, — неохотно признал Ники, усмехнулся, бросил под ноги окурок и втоптал каблуком в землю среди редкой травы. — Но даже в нынешнем своем состоянии Джастин представляет опасность. — Он внимательно посмотрел на Эмили, будто силясь прочитать ее сокровенные мысли. — Однажды нарушив заповедь божью, преступник способен совершить новое злодеяние. Мне просто страшно подумать о том, что может случиться, пока вы живете с ним под одной крышей. Невинное хрупкое создание фактически ежедневно подвергается смертельной угрозе. Это невыносимо.

— До глубины души тронута вашей заботой, — сказала Эмили и встала, изображая смущение, ей словно бы стало неловко от пылких взглядов, которые бросал на нее Николас.

Он тоже поднялся, отбрасывая длинную тень, в сравнении с которой тонкая девичья фигурка казалась карликовой.

— Я распорядился, чтобы мой стряпчий нанес вам визит и обсудил все формальности, связанные с правом унаследовать долю вашего батюшки в золотом прииске, — несколько напыщенно заявил Салери. — Вне зависимости от юридической стороны вопроса, не могу не чувствовать своей ответственности за то, что вы оказались в нынешней сложной ситуации. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы я так долго не тянул с возвращением в Англию. — Николас взял Эмили за подбородок и легонько провел пальцем по нижней губе. — Вы позволите и мне прийти, мисс Скарборо?

Она взглянула на него, кокетливо надула губки и прошелестела;

— Вы нанесете мне смертельную рану, если откажетесь вновь меня навестить, господин Салери.

Он на лету схватил ее руку, жадно прижал к губам и страстно выдохнул:

— Скорее умру, чем позволю причинить вам боль.

После чего, видимо, решил, что для одной встречи пылких речей более чем достаточно, подхватил свою трость и пошел по направлению к воротам. По дороге лишь раз остановился, взглянул на нее и почтительно коснулся цилиндра в знак прощания.

Эмили осталась в одиночестве у садовой скамейки, кутаясь в шаль, края которой нещадно трепал ветер. Девушку мучил один лишь вопрос: почему Николас Салери добровольно, без намека на сопротивление, предложил отдать ей отцовскую долю в золотом прииске? Отсюда следовал второй вопрос: не ошибся ли Джастин, посчитав Ники злодеем? А если так, то вполне можно допустить, что он заблуждается и в других вопросах. Как же ей быть?

Солнце пошло на закат, на девушку пала длинная тень от дома, Эмили зябко поежилась, посмотрела в сторону Гримуайлда. В солнечных лучах ярко сверкали стекла в западном крыле здания, и все же нельзя было не заметить темной фигуры в окне верхнего этажа. Плотнее укутавшись шалью, Эмили склонила голову и быстрыми шагами направилась к дому.

…На фоне пламени огромного костра извивались в дикой пляске бронзовые тела, залитые липким потом. Они скакали и кружились, закатывали глаза и вертели бедрами под грохот морского прибоя и громкий стук сердца Эмили. Девушка оказалась в центре безумного танца, и его ритм, казалось, подхватила прозрачная ночная рубашка, трепещущая на теплом ветру.

Шеренги пляшущих туземцев раздвинулись, и Эмили увидела Его — темную фигуру, выходящую из зарослей, широкополая шляпа низко надвинута на брови. Девушка пыталась сдвинуться с места, бежать, но ноги отказывались повиноваться, уходили в песок, глубокий и вязкий.

А Он будто затеял какую-то странную игру, достал из кармана портсигар, зажал тонкими губами сигарету, зажег спичку, и при мимолетной вспышке Эмили сумела разглядеть Его глаза, но то были не глубокие темные впадины Ники, а золотистые глаза Джастина, излучавшие беспощадную жестокость.

Он начал приближаться неспешно и грациозно, крадучись, как тигр, преследующий свою жертву. А когда прошел под тенью перистых листьев пальмы, превратился в настоящего тигра, мягко ступая всеми четырьмя мощными лапами. Потом присел, напружинился, приготовился к прыжку и вновь стал Джастином, щелчком отбросив в ночь горящий окурок.

Эмили застыла на месте, не могла двинуть ни рукой, ни ногой и боялась дышать. Завороженная Его приближением, внезапно поняла, что и не хочет двигаться. Горючие слезы стыда опалили щеки, когда девушка осознала, что готова заплатить любую цену за возможность вновь оказаться в его объятиях. Он зашел сзади, и сильные руки обвили ее за талию. У него были тигриные глаза, но руки человека, ласковые и горячие. Их теплота согрела, растопила лед в душе, Эмили бессильно откинула голову, сдаваясь на милость победителя.

Над костром взмыли длинные языки пламени, и обожгло жаром щеки, когда девушка почувствовала, как ее ноги раздвигает сзади крепкое колено, сильные руки сжимают грудь, ползут все ниже и ниже, достигают дрожащей плоти. Она всей кожей ощущала удивленные глаза туземцев, но не могла пошевельнуться, отдавшись томной неге ласки человека, завладевшего ее телом и душой. И в этот момент возле живота появился какой-то посторонний предмет, твердый и холодный. Эмили опустила глаза и увидела пистолет в руке Джастина. Он нежно провел стволом по ее груди, все выше и выше, пока черное дуло не уставилось в висок девушки. Эмили застонала и стала биться в жестких объятиях.

Губы слились в сладостном поцелуе, и в то же мгновение Он нажал на курок…

Эмили вскочила в постели, дико озираясь. Одеяло и простыни сбились в сторону, ночная рубашка насквозь промокла от пота. Безумный сон еще витал в подсознании, но стало ясно, что это всего лишь ночной кошмар. Огонь в камине почти погас, и в комнате было темно. Девушка сбросила с себя смятые простыни, припомнив, как вязкий песок лишал ее возможности сделать хотя бы шаг. Не проходило ощущение, будто всю ночь ее тело ласкали руки любимого, и взор невольно потянулся к двери. Ах, если бы сейчас повернулась дверная ручка и тихо отворилась дверь!

Тут же на память пришли слова Джастина, сказанные со смехом: «Не имею ни малейшего желания противиться чужой воле. Если меня не ждут, меня там не будет».

Нет, нет! Эмили по-прежнему ждала его, страстно желала видеть рядом. Ну почему он не может сейчас прийти, нежно обнять ее и убедить, что Ники лжет? Нет, батюшка погиб совсем не так, как описывает этот грязный мерзавец. Отчего Джастин не может прийти и осушить слезы ласковым поцелуем, развеять все сомнения и навсегда прогнать кошмары? Правда, во сне он все же ее поцеловал…

Вспомнилось ночное видение, Эмили внутренне содрогнулась, выскочила из кровати и прошлепала босыми ногами к камину. Да, ждать Джастина бесполезно, он сдержит слово и не придет. После того как Салери покинул дом, герцог и его подопечная обменялись едва ли парой слов, а за ужином царило тягостное молчание, хозяйка дома и сестры Джастина озадаченно переглядывались, но не пытались завязать беседу.

Эмили пошевелила кочергой тлеющие угли в камине в надежде возродить огонь, но угли рассыпались и погасли. Стало холодно, девушка обхватила себя руками, пытаясь согреться, но легче не стало. Голые ноги превратились в ледышки, бил мелкий озноб. Тогда она сердито посмотрела на дверь и приняла решение. Даже к кровати не вернулась, чтобы накинуть на плечи домашний халат, а просто открыла дверь и побежала по слабо освещенному коридору.

Вскоре она поняла, что рассвет не за горами, поскольку почти до основания догорели свечи, зажженные с вечера. Со всех сторон обступила темнота, и в пути не раз случалось больно удариться голыми ногами о разлапистые ножки столиков, расставленных у стен. Хотелось ругнуться, но приходилось ловить падающие статуэтки и фотографии, чтобы не наделать слишком много шума.

В конце концов девушка поняла, что следует идти прямо перед собой, не уклоняясь ни на шаг. И тут же наступила на скрипучую половицу, издавшую протяжный стон, — и пришлось замереть и прислушаться. Не хватало только разбудить слуг, они наверняка примчатся на шум, а то еще выскочит из спальни злой со сна Гарольд и треснет чем-нибудь тяжелым, с него станется. Затаив дыхание, Эмили решила переждать, а через пару минут продолжила путь.

Вокруг все было спокойно, девушка миновала несколько длинных коридоров и достигла покоев хозяина Гримуайлда. Перед великолепной массивной дверью из красного дерева Эмили на секунду замерла, подняла было руку, чтобы постучать, но передумала. Интересно, а как чувствовал себя Джастин в ту ночь перед запертой дверью возлюбленной? Небось пережил немало, а теперь вот она, Эмили, напоминает нищенку, выпрашивающую милостыню.

Девушка тряхнула головой, откидывая волосы, упавшие на глаза, вновь подняла руку, но так и не решилась нарушить мертвую тишину коридора. Возможно, не хватило мужества. Потом взялась дрожащими пальцами за бронзовую ручку, легонько повернула ее и осторожно открыла дверь.