"Укротительница привидений" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

18

– Лотти, Лотти, вставай! Скоро чай подадут! – голос Гарриет дрожал от страха. Еще бы, не явиться к чаю считалось в этом доме величайшим преступлением.

Лотти застонала и накрыла голову подушкой. Гарриет не позволила ей вновь уснуть, продолжая причитать:

– Сегодня сэр Нед уезжает, а ты почти весь день проспала!

Лотти вяло посмотрела на подругу. Гарриет взяла с ночного столика стакан с водой, осторожно понюхал его и спросила:

– О боже, маркиз отравил тебя, да?

Несмотря ни на что, Гарриет по-прежнему была убеждена в том, что Хайден только и думает о том как бы кого-нибудь убить.

– Не шуми, Гарриет, – слабым голосом ответила Лотти. – Никто меня не отравлял. Просто я не спала всю ночь.

Лотти с хрустом потянулась и только сейчас вспомнила о том, чем она занималась сегодня до самого утра. Мускулы слегка болели, но в целом Лотти ощущала себя так хорошо, как никогда. Прошедшая ночь казалась ей сном. Поверить в то, что все случившееся действительно произошло, ей было бы легче, проснись она не в своей постели, а в объятиях Хайдена.

– Скажи, Гарриет, – спросила Лотти, подтягивая колени к подбородку, – тебя не удивляет то, что мы с маркизом спим в разных комнатах?

– Нисколько, – пожала плечами ее подруга. – Будь их воля, мои родители вообще жили бы в разных домах. Но что тебя разбудило прошлой ночью? Снова вернулось привидение? – Гарриет опасливо оглянулась через плечо и продолжила скороговоркой: – Сама я сегодня спала как убитая, но слуги говорят, что кто-то играл ночью на рояле. Сначала все они подумали, что это Аллегра, но потом Марта заглянула к ней в комнату и увидела, что Аллегра спит. А еще Мегги сказала, что Марта бежала назад в свою комнату с такой скоростью словно на ней загорелась юбка. Еще они говорят, что после того как прекратилась музыка, из той комнаты слышались ужасные стоны.

– В самом деле? – спросила Лотти, прикрывая ладонью рот, чтобы не было видно, как она улыбается.

– Да! – Глаза Гарриет стали совершенно круглыми от страха. – Марта говорила, что и звуки были такими, словно чья-то душа мучается в аду.

Лотти представила себя лежащей на крышке рояля. Вспомнила свои стоны, вспомнила протестующий скрип диванных пружин, когда Хайден встал на колени позади нее. Смертная мука! Действительно, недаром французы называют то, что происходило сегодня между ней и Хайденом, «маленькой смертью». Но если это смерть, то так Лотти согласна была умирать хоть тысячу раз, хоть каждый день.

– Можешь сказать Мегги, чтобы она перестала бояться, – ответила Лотти, не в силах более скрывать улыбку. – Я думаю, что больше мы не услышим привидение, во всяком случае, в обозримом будущем.

– Почему ты так думаешь?

Но Лотти не могла выдать Жюстину, даже своей лучшей подруге. Она была безмерно благодарна женщине, заманившей их с Хайденом в музыкальную комнату звуками рояля.

– Не знаю. Просто уверена, что так оно и будет. Нельзя же все время жить только прошлым. – Лотти подумала о том, что теперь они с Хайденом и Аллегрой стали настоящей семьей, и решительно откинула одеяло. – Боже, как я проголодалась. Ты что-то говорила про чай? Мне кажется, я сейчас готова съесть целого быка.

И, не давая Гарриет ответить, Лотти подбежал к окну и широко распахнула его.

– Как я могла проспать такой день? – воскликнула она. – Такой прекрасный день!

За окном уныло завывал ветер, гоня по низкому небу серые облака.

Гарриет взглянула в окно, затем на Лотти и спросила:

– Ты точно уверена, что он тебя не отравил?

– Если он меня и отравил, это был самый сладкий на свете яд! – рассмеялась Лотти.

Прежде чем она успела прикрыть окно, порыв ветра залетел в комнату и разбросал лежавшие на столе листы бумаги. Лотти вместе с Гарриет бросилась их собирать, чтобы убрать в портфель, и вдруг поняла что все листы оказались чистыми.

Она нахмурилась, взяла из рук Гарриет то, что ей удалось собрать, но и они оказались чистыми, как в тот день, когда она купила их в магазине на Бонд-стрит.

– Что случилось? – спросила Гарриет, глядя на задрожавшие руки Лотти. – Ты побледнела, как привидение.

Лотти кинулась к своему портфелю, раскрыла потайное отделение, но оно оказалось пустым.

– Моя книга, – прошептала Лотти, с трудом сдерживаясь, чтобы не выпалить все известные ей ругательства. – Она пропала.

Обежав весь дом, Лотти вышла во двор. Вскоре ей удалось найти Хайдена. Он сидел на краю обрыва, и его темный силуэт четко выделялся на сером фоне неба и моря. Хотя Лотти со своего места и не могла видеть прибрежные камни, о которые с грохотом разбивались волны, ей показалось, что они уже оскалили свои зубы, готовясь принять очередную жертву.

Хайден что-то внимательно читал и. был сейчас как никогда похож на разбойника – с развевающимися по ветру волосами, в расстегнутой у ворота рубашке и высоких сапогах. Лотти видела губы Хайдена. Поджатые в ниточку, застывшие, они ничуть не были похожи на те губы, что так нежно целовали ее прошлой ночью.

Догадавшись обо всем, Лотти подошла вплотную и гневно закричала:

– Ты не имел права рыться в моих вещах!

Хайден поднял голову и с вызовом посмотрел на Лотти. Оба они знали, что она ошибается. По английским законам у нее не могло быть своих вещей. Все, чем она обладала, принадлежало ее мужу, включая тело Лотти.

– Ты совершенно права, – кивнул Хайден, глядя прямо в глаза Лотти. – Мне стыдно за себя. Но я надеюсь, ты простишь мне мои дурные манеры. Просто, увидев первый лист твоего шедевра, я не смог удержаться, чтобы не прочитать все до конца. Должен признаться, меня захватили приключения Ужасного Герцога и его несчастной невинной жены.

С этими словами он вытащил из-под камня остальные листы, исписанные рукой Лотти, и в эту минуту она почувствовала себя еще более обнаженной, чем вчера ночью. Вчера она чувствовала себя счастливой. Сегодня ей показалось, что Хайден заглянул в самые тайные глубины ее души. Она с трудом сдержалась, чтобы не выхватить у него из рук свою недописанную книгу.

– Странно, что ты до сих пор не разбросал рукопись по ветру, – холодно заметила она, указав кивком головы на край обрыва.

– Такой талантливый роман? Ну, что ты я не мог. – Он постучал пальцем по свернутым листам. – Кое-что мне очень даже понравилось, например глава, в которой твоя героиня обнаруживает сумасшедшую дочь Герцога запертой в потайной комнате на чердаке. Прекрасно описано.

Лотти чувствовала себя несчастной и раздавленной.

– В таких книгах обязательно кого-нибудь запирают на чердаке, – попыталась пояснить она. – Особенно если в доме нет подземелья.

– Нужно будет над этим подумать, – пробормотал Хайден, становясь при этом удивительно похожим на злодея, которого описала Лотти в своем романе.

– Ничего этого не случилось бы, отнеси ты меня не в мою, а в свою постель, – огрызнулась Лотти.

– Неужели ты смогла бы уснуть, зная, что я в любую минуту могу задушить тебя? – невинно поинтересовался Хайден и добавил, глядя на Лотти так, словно действительно был готов придушить ее прямо сейчас, на месте: – Скажи, ты уже нашла издателя на эту книгу?

– Конечно, нет!

– Но хотела бы найти, – это был не вопрос, это было утверждение.

– Нет. Да. Не знаю, – покачала головой Лотти. – Раньше я хотела издать свой роман, но это было… раньше.

Хайден засунул рукопись назад под камень и поднялся.

– Подумать только, ведь я принимал тебя за журналистку, пишущую для бульварных газет. Но у тебя оказались иные, более далеко идущие планы. Что ж, у Леди Оукли есть все шансы стать модной в Лондоне писательницей.

– Вот, значит, что ты подумал? Решил, что я все планировала с самого начала? Выйти за тебя замуж, поломать тебе жизнь ради одного несчастного романа?

– Не знаю. Ты сама это сказала. – Хайден задумчиво провел пальцами по щеке Лотти и негромко продолжил: – Ну, а вчерашняя ночь помогла возбудить твое воображение? Что ты почувствовала, когда «холодные руки разбойника коснулись твоей обнаженной кожи».

Лотти закрыла глаза. Он разил ее оружием, которое она сама, можно сказать, вложила ему в руки. Бил ее собственными словами.

– Я полагаю, объясняться излишне, – сказала Лотти, отводя руку Хайдена. – Считай, что я влезла тогда к тебе в окно, надеясь, что ты примешь меня за шлюху и обесчестишь меня прямо под носом у моих рдственников. Считай, что я уже тогда мечтала о том, чтобы моя репутация погибла, а сама я очутилась в глуши, на положении гувернантки, которую знатный и богатый господин нанял для воспитания своей дерзкой дочери. Считай, что я с самого начала знала о том, что этот господин до сих пор безумно любит свою погибшую при загадочных обстоятельствах жену, и решила заставить его забыть о ней и влюбить в себя. – Голос Лотти набирал силу с каждой секундой. – И все это я задумала исключительно для того, чтобы удовлетворить свои писательские амбиции!

Хайден долго смотрел на Лотти, и на щеках у него играли желваки.

– У тебя в романе все произойдет на клавесине или ты оставишь рояль? – спросил он наконец.

Не говоря ни слова, Лотти схватила исписанные листы и направилась к обрыву. Ветер ударил ей вслед и взметнул на голове волосы.

– Нет! – прорычал Хайден, увидев, что Лотти собирается выбросить свой роман в море. Он проворно схватил ее за плечи и оттащил от края обрыва. – Нет, – чуть спокойнее повторил он. – Мировая литература, быть может, и смогла бы перенести эту утрату, но только не один из нас.

Лотти обернулась, прижимая свой роман к груди.

– Я начала писать его в ту ночь, когда впервые услышала привидение, – призналась она. – И это было сразу после того, как ты объяснил, что не можешь предложить мне ничего, кроме своего имени.

Хайден отступил немного назад, словно ему было неприятно стоять рядом с Лотти.

– Полагаю, что работа над этим романом доставляла тебе немалое облегчение, – сказал он, – особенно после того, как ты избежала «ледяного прикосновения руки, испачканной невинной кровью».

– Ты что, весь роман наизусть выучил? – озадаченно спросила Лотти.

– Нет, только отдельные пассажи, – ответил Хайден. – В основном те, где речь идет о моей «небывалой распущенности» и «не сходящей с губ холодной и зловещей улыбке».

– Речь шла не о твоей улыбке, – простонала Лотти, – а об улыбке Герцога. Я же писала роман, а не твою биографию.

– Следовательно, все совпадения между мной и этим Ужасным Герцогом совершенно случайны? – скептически усмехнулся Хайден. Улыбка у него получилась точь-в-точь как у героя романа – холодной и зловещей.

Лотти сглотнула, стараясь не сгореть от стыда.

– Признаюсь, я ввела в канву романа отдельные элементы из твоей жизни, но клянусь, что никогда не писала, будто ты являешься убийцей, продавшим душу дьяволу.

– Может быть, кто-нибудь тебе и поверит, – с сомнением сказал Хайден, и улыбка его растаяла.

Лотти, глядя на него, подумала о том, что, возможно еще не все потеряно и она сможет еще все поправить, особенно если честно покается в собственных грехах.

– Так почему бы тебе не позволить, чтобы я доказала твою правоту и невиновность? – спросила она, делая шаг вперед.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь? – ответил Хайден, поправляя упавшую на глаза прядь волос.

Лотти глубоко вздохнула и выпалила:

– Я прошу тебя позволить мне рассказать всем твою истинную историю, а не ту, о которой пишут в газетах.

– А ты не находишь, что сейчас уже поздно менять характер описанного тобой Ужасного Герцога? – сочувственно спросил Хайден.

– Это никогда не поздно, – ответила Лотти, делая еще один шаг вперед, – особенно если найдется человек, который поверит в него.

– Но вы же пишете ужасы, а не сентиментальный роман, миледи.

Лотти почувствовала холодок под сердцем. Он снова назвал ее на «вы». Назвал «миледи», а не «мой ангел» и не «сладкая Лотти».

– Речь идет не о том, чтобы попытаться сделать монстра добрым, – потерянно сказала она. – Я говорю о том, чтобы вернуть доброе имя человеку, которого подозревают в убийстве собственной жены, но который на самом деле любил ее сильнее, чем самого себя.

Лотти пыталась говорить спокойно, но сказанные ею самой слова рвали ее сердце на части.

Хайден вздохнул и подошел к обрыву, встав в нескольких шагах от Лотти. Посмотрел на море, поднял голову к низкому серому небу, на фоне которого четко вырисовывался его профиль.

– Для того чтобы вернуть твое доброе имя нужно только одно: узнать правду о смерти Жюстины, – сказала Лотти, приближаясь к Хайдену. – Ты заявил полиции, что это был несчастный случай. Она выпила лауданум? Ушла из дома, заблудилась в тумане и сама сорвалась с обрыва? Наступила на камень, поехавший у нее под ногой, или зацепилась за край скалы платьем? Расскажи мне, что случилось в ту ночь, это единственное, о чем я тебя прошу. Позволь мне помочь тебе!

Она притронулась к руке Хайдена. После вчерашней ночи она окончательно поверила в то, что его руки, такие нежные и ласковые, не могут быть руками убийцы.

Почувствовав прикосновение, Хайден резко повернулся, твердо взял жену за плечи и подвел к краю обрыва.

– Вы сказали, что хотите знать правду, миледи? Но что, если эта правда окажется совсем не такой, как вы ожидаете? Что, если она не годится для счастливого конца романа? Что тогда?

Лотти отшатнулась от мужа. Несколько мелких камешков сорвались у нее из-под ног и улетели в пропасть. На секунду лицо Хайдена стало печальным, но тут же вновь застыло, словно на него надели маску.

Затем Хайден отвел Лотти от обрыва и резко сказал, осторожно снимая со своей руки ее руку:

– Возвращайся в Лондон вместе с Недом, Лотти. Заканчивай там свой роман. Пусть Ужасного Герцога постигнет заслуженное возмездие, а твоя героиня вновь обретет свободу. Пусть она найдет своего героя. И не проси меня о том, чего я не могу тебе дать.

С этими словами Хайден повернулся и пошел к дому оставив Лотти одну, с прижатыми к груди исписанными листами.