"Крисп Видесский" - читать интересную книгу автора (Тертлдав Гарри)

Глава 10

Гнатий стоял у алтаря Собора, вознося благодарственную молитву за свет дня, заклиная солнце и завтра подняться в небеса. Скамьи были почти пусты; на вечерню приходили лишь немногие, самые богобоязненные.

Крисп, все еще в замызганных конским потом штанах и рубахе, быстрыми шагами прошел мимо скамей, чувствуя себя кривоногим. За ним шли, обнажив сабли, разведчики Саркиса, а за теми – взвод халогаев, оставленных в городе для защиты Дары и Фостия.

Крисп молча ждал, пока Гнатий не закончит молитву теми же словами, что начинал ее: «Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать. Сим богослужение заканчивается. Да будет с вами Фос». Пара человек встала, остальные остались сидеть, ожидая, что случится теперь.

– Я полагал, что вы ведете армию, ваше величество, – поклонился Гнатий Криспу. – Чем могу служить вам?

– Ничем, – оборвал его Крисп и обернулся к халогаям:

– Взять изменника.

Стражники ринулись вперед. Гнатий отшатнулся, точно решив бежать, потом глянул на их секиры и передумал. Халогаи крепко схватили его за локти.

– В Тронную палату его.

Бывшие в Соборе священники и миряне с ужасом глядели, как императорская стража уводит Гнатия. Но сверкающие в руках Саркисовых разведчиков и халогаев клинки не позволили им перелить возмущение в действия. На это Крисп и рассчитывал.

Улицы города не пустовали никогда, но после заката толпа несколько рассеивалась. Отряд без помех добрался до дворца. Гнатия не было и заметно в плотном кольце халогаев. На это Крисп тоже рассчитывал.

Перед Тронной палатой полыхал костер. При его свете к зданию тянулись аристократы, придворные, высшие чиновники.

– Отлично сработано, Барсим, – заметил Крисп. – Кажется, вы собрали всех.

– Всех, кого мог за столь ограниченное время, ваше величество, – поклонился вестиарий.

– Превосходно. Тогда займитесь Гнатием и его охраной. Вы знаете, когда ввести их.

– Разумеется, ваше величество. – Барсим помахал халогаям:

– Подождите в этой нише, господа. Я подам вам знак, когда двигаться дальше.

Крисп прошагал по длинному центральному проходу к трону. Болтавшие придворные, удивлявшиеся, несомненно, почему их вызвали в столь поздний час, при его приближении умолкали. Когда Крисп проходил мимо, разговоры начинались вновь, но уже шепотом.

Ближе всех к трону стоял Яковизий. Он-то знал, к чему идет дело.

– У тебя все готово? – спросил Крисп. Севаст кивнул. – С этим разберемся позже, не при людях. А пока…

Он взошел по ступеням к трону, сел и оглядел собравшихся. Те смотрели на него.

– Благородные господа, – проговорил Крисп, – мне жаль, что пришлось собрать вас в столь поздний час с такой поспешностью, но дело не терпит отлагательств. Я вернусь к армии, как только смогу; мы одержали победу над Арвашем Черным Плащом – надеюсь, не последнюю.

– Ты победил еси, Крисп! Победил еси! – вскричали придворные хором. Под сводами Тронной палаты заметалось эхо. Хвалебный клич звучал искреннее обычного – новость о первой победе над Арвашем не могла обогнать Криспа больше чем на день.

Император поднял руку, и наступила тишина.

– Но несмотря на победу, я вынужден был покинуть армию, чтобы уберечь себя от опаснейшей измены. Для этого я и собрал вас. – При слове «измена» придворные до последнего человека исхитрились принять совершено невинный вид, не шевельнув и бровью. Криспа это позабавило и в то же время расстроило.

– Введите преступника.

Халогаи неторопливо провели Гнатия, все еще облаченного в патриаршую мантию, от входа в зал к трону. За ними вился шепоток, но никто не вскрикивал от изумления или ужаса. Это Криспа тоже расстроило, но не удивило. Гнатия знали все. Стража вытолкнула патриарха вперед, и он распростерся на полу перед императором.

– Сейчас, – сказал Крисп, – я прочитаю письмо, отправленное Гнатием одному из наших офицеров. – Он вытащил из сумки письмо Гнатия Ризульфу и прочел вслух, не упоминая имени офицера. Потом он швырнул свиток на пол перед Гнатием, вместе с осколками небесно-синей патриаршей печати. – Станешь ли отрицать, что эти слова писаны твоей рукой и скреплены твоей печатью?

Гнатий не осмеливался даже поднять голову.

– Ваше величество, – пробормотал он в пол и запнулся, точно осознав, что теперь его не спасет уже ничто.

– Ты повинен в измене, Гнатий, – провозгласил Крисп. – Я прощал тебя дважды. Я не могу, не стану и не буду прощать тебя в третий раз. Завтра утром ты повстречаешься с палачом, а голова твоя станет предупреждать остальных с Вехового Камня.

По Тронной палате пронесся беззвучный вздох. Однако вновь никто из придворных не удивился. Гнатий начал тихонько всхлипывать.

– Увести его, – приказал Крисп.

Стражники подняли Гнатия на ноги. Им пришлось не уводить, а уносить его – ноги не держали бывшего патриарха.

– Благодарю вас всех за то, что засвидетельствовали приговор, – обратился Крисп к собравшимся. – Идите, и да озарит вас Фос.

Придворные начали выходить из Тронной палаты, негромко переговариваясь. Крисп подобрал письмо, ставшее приговором, глянул на Яковизия – тот кивнул.

Когда Крисп добрался до императорских палат, в дверях его уже ждала Дара, неловко переминаясь с ноги на ногу. Судя по обхвату ее живота, роды могли начаться в любой день.

– Как ты поступил с Гнатием? – осведомилась она, когда Крисп поднялся по ступенькам.

– Завтра он лишится головы, – ответил он, заходя внутрь.

– Отлично. Давно пора. – Дара энергично кивнула. – А теперь говори, что ты мне не сказал, когда примчался в город днем?

Крисп вздохнул. Он всегда радовался уму супруги, а вот теперь желал, чтобы она оказалась чуть глупее. Он вытащил письмо Гнатия Ризульфу и отдал ей. Дара вчиталась и осела Криспу на грудь.

– Нет, – выдавила она. – Только не папа.

– Боюсь, что да, – ответил Крисп. Он вытащил второе письмо – Ризульфа Гнатию и отдал ей. – Прости.

Она мотала головой, как пойманный в петлю зверь.

– Что ты сделаешь с ним? – выдавила она вопрос. – Ты не… – Голос ее прервался, точно она не могла произнести нужное слово, но Крисп ее понял и так.

– Нет, если он меня не вынудит, – ответил он. – У меня другие планы.

Он порадовался, что весть об исчезновении Ризульфа еще не достигла столицы.

– Ваше величество, – объявил вошедший пару минут спустя евнух Тировизий, – севаст Яковизий ждет вас у дверей, вместе с несколькими.., э-э.., домочадцами.

Постельничий тихонько фыркнул, выражая низкое мнение о симпатичных молодых людях, которыми окружал себя Яковизий.

– Я к нему выйду. – Крисп повернулся к Даре:

– Подожди здесь, пожалуйста. Это имеет отношение к твоему отцу. Я сейчас вернусь. – И он ушел, прежде чем она успела ответить.

Конюхи Яковизия – все без исключения молодые люди крепкого сложения – отвесили императору поясные поклоны. Яковизий тоже поклонился, хотя не так низко, и стоящий между ними человек выделялся наподобие башни. Поклониться он не мог – руки его были связаны за спиной, и ему осталось лишь вежливо наклонить голову.

– Ваше величество, – вежливо произнес он.

– Привет, Ризульф, – ответил Крисп. – Полагаю, ты рад оказаться за стенами подвала?

– И да и нет. Имея выбор между подвалом Яковизия и плахой, я предпочел бы подвал. Равно как выбирая между подвалом и свернутым ковром, в котором меня сюда доставили.

– О коврах можешь не беспокоиться, – сказал Крисп. – А вот насчет плахи подумай. Пойдем – нам с твоей дочерью надо о многом поговорить. Яковизий, это и к тебе относится.

Севаст кивнул. Он вытащил табличку, написал: «Все, ребята» и показал конюхам. Те двинулись к выходу из дворца. Яковизий нацарапал что-то еще и показал Криспу: «Какая жалость – теперь я могу выбирать лишь из грамотных». Крисп скорчил гримасу и вернул табличку хозяину.

Когда Ризульф вошел в комнату, где ждала Дара, та умоляюще подняла на него глаза.

– Зачем, отец? Зачем? – Голос ее дрожал. В глазах стояли слезы.

– Я думал, получится, – ответил Ризульф, пожимая плечами. – Я бы сделал твоего сына наследником, если это тебя утешит.

– Вряд ли, – невыразительно заметил Крисп. – Гнатий завтра отправится на плаху. Назови мне хоть одну причину не отправить тебя за ним.

– Я отец Дары, – ответил тот, не раздумывая. – Как вы осмелитесь заснуть рядом с ней, казнив меня?

Криспу захотелось пнуть Ризульфа – тот оставался все так же ловок и все так же прав.

– Как скажешь. Но если хочешь жить, распрощайся с волосами. Остаток дней ты проведешь в монастыре.

– Согласен, – ответил Ризульф без колебаний. Яковизий яростно скривился и протянул Криспу табличку: «С ума сошли, ваше величество? Сколько раз можно сажать врагов в монастыри, чтобы они оттуда сбегали?»

– Я еще не закончил. – Крисп вновь повернулся к Ризульфу. – Не в монастыре святого Скирия. Что бы там ни говорил Яковизий, я учусь на ошибках. Если хочешь жить, то молиться благому богу ты станешь в монастыре Присты.

На мгновение бесстрастная маска Ризульфа раскололась, обнажив убийственную ярость. Городок Приста лежал к северо-западу от города Видесса, за Видессианским морем, на южной оконечности полуострова, свисавшего с подбрюшья Пардрайских степей. Империи он служил базой разведки в степях, а заодно и самой Фосом забытой дырой, куда только можно отправить ссыльного.

– Ну, Ризульф? – потребовал ответа Крисп.

– Пусть будет так, – ответил военачальник наконец, восстановив самообладание, и снова чуть поклонился. – Я недооценил вас, ваше величество. Единственное мое утешение – я в этом не первый.

Услышав от него «да», Крисп больше не слушал изменника. Он смотрел на Дару, надеясь, что она одобрит его решение. Прошла бесконечная минута, и наконец Дара кивнула. Жест до жути напоминал повадку ее отца, но Крисп не обращал на это внимания. Он лишь благословлял ее здравый смысл. Она понимала, что должно быть сделано.

Крисп позвал Тировизия и, когда постельничий явился, приказал:

– Нам нужен священник, почитаемый господин. Пусть возьмет с собой ножницы, бритву, святые писания Фоса и новую синюю рясу: почтенный Ризульф решил уйти от мира в монастырь.

– Хорошо, ваше величество, – только и ответил Тировизий, с поклоном покидая комнату.

Вернулся евнух через час, ведя за собой священника.

– Склони голову, – сказал святой отец, прочтя над Ризульфом молитву.

Военачальник подчинился. Священник взялся за ножницы. Прядь за прядью стальные волосы Ризульфа падали на пол. Когда череп его заблестел, священник протянул ему книгу писаний, говоря:

– Узри же закон, по коему будешь жить отныне, если на то воля твоя. Если сердцем своим тянешься ты к нему, прими обет жизни монашеской, коли же нет, говори сейчас.

– Я исполню закон, – объявил Ризульф. Дважды еще спрашивал его священник, и оба раза Ризульф изъявлял согласие. Если в голосе его при этом и звучала ирония, священник не выдал, что замечает ее.

– Скинь одежды, – приказал священник, получив троекратное согласие.

Ризульф подчинился. Ему дали монашескую рясу.

– Как синие одежды Фоса покрывают твое нагое тело, пусть так облечет твое сердце праведность и оборонит тебя от всякого зла.

– Да будет так, – откликнулся Ризульф. С этими словами он официально становился монахом.

– Благодарю, святой отец, – обратился Крисп к священнику. – Ваш храм узнает меру моей благодарности. Тировизий, проводи святого отца к выходу и обсуди с ним этот вопрос. Только не слишком торгуйся.

– Как скажете, ваше величество, – пробормотал Тировизий. Крисп знал, что евнух все равно будет торговаться из принципа, и надеялся лишь, что после такого приказа не снимет со священника последнюю рубашку.

Когда постельничий удалился, Крисп обернулся к Ризульфу:

– Пошли, святой отец.

– Подождите минутку, – попросил Ризульф, вставая. – Он положил руку Даре на плечо. – Хотел бы я, доченька, чтобы все обернулось иначе.

Дара не подняла взгляда.

– Я бы хотела, чтобы ты оставил все как было, – пробормотала она, едва не плача.

– Я тоже, дитя мое, я тоже. – Ризульф выпрямился и глянул на Криспа:

– Я готов.

У дверей императорских палат стояло больше халогаев, чем требовалось для охраны. Те, кто не находился на посту, окружили Ризульфа.

– Отведите святого отца на «Морского льва». Он стоит у причала в Неорезианской гавани, – приказал Крисп. – Посадите его на борт.., нет, лучше стерегите его на борту, пока корабль завтра утром не отчалит в Присту.

– Слушаемся, твое величество. – Стражники отдали честь.

– Вы для меня все приготовили, – заметил Ризульф. – Отлично сработано.

– Стараюсь, – коротко ответил Крисп. Он кивнул халогаям, и те увели новообращенного монаха. Крисп глядел им вслед, пока Ризульф и его свита не скрылись за углом. Он глубоко вздохнул, впивая чистый ночной воздух, и вернулся под крышу.

Когда он вошел в кабинет, Яковизий глянул на него, на Дару и поспешно вскочил на ноги. «Мне пора», – нацарапал он на табличке большими буквами, показал супругам, откланялся и удалился с поспешностью, которая в других обстоятельствах показалась бы непристойной. В этом же случае Крисп не винил севаста за бегство.., правда, хотел бы, чтобы тот оставался подольше. Но ничего не поделаешь; он наедине с Дарой, только что отправив ее отца в ссылку.

– Прости, – искренне сказал он. – Я ничего больше не мог поделать. Она кивнула.

– Если ты хочешь удержаться на троне, если хочешь выжить – ты поступил верно. Только… – Она отвернулась. Голос ее прервался. – Это тяжело.

– Мне тоже. – Крисп подошел, погладил ее пышные черные волосы. Он боялся, что она отшатнется от него, но Дара сидела спокойно.

– Когда я был крестьянином, – негромко произнес он, – я все думал, как легко живется Автократору. Он только приказывает, а остальные на него работают. – Он невесело хохотнул. – Если бы все было так просто.

– Если бы.., но все иначе. – Дара подняла взгляд на мужа. – Ты редко рассказываешь о своем детстве.

– Потому что рассказывать не о чем. Поверь, так лучше, – ответил Крисп. Дара не настаивала. Это вполне устраивало его. Он не говорил о годах своей молодости в основном потому, что не желал напоминать ей о своем низком происхождении. А так как без этого в объяснениях не обошлось бы, Крисп с радостью сменил тему.

– Пошли спать, – предложила Дара. – Владыка благой и премудрый знает, что я все равно не высплюсь, – малыш так пинает меня изнутри, что я полдюжины раз за ночь встаю по нужде, но попытаться стоит.

– Ладно, – ответил Крисп.

Скоро последняя лампа была задута, и он лег в темноте рядом с Дарой. В памяти его всплыла насмешка Ризульфа. Как он осмелится заснуть рядом с Дарой, когда Ризульф отплывает в Присту? Крисп задремал, так и не решив этот вопрос, и проспал всю ночь без сновидений.

На северной окраине дворцового комплекса, невдалеке от Чародейской коллегии, находился небольшой парк, городскими остряками прозываемый охотничьим. Ни кабаны, ни благородные олени там не бродили. Посреди обнесенной забором рощи, на поляне, стояла изрубленная дубовая колода такой высоты, чтобы на нее удобно было положить голову стоящему на коленях.

Крисп повернулся спиной к утреннему солнцу и посмотрел на колоду. Рядом ждали двое телохранителей-халогаев, оживленно переговаривающихся на своем языке и поглядывающих на палача. Высокий – почти как северяне – мужчина опирался подбородком на рукоять длинного меча. Наконец один из северян не выдержал.

– Прошу вас, разрешите мне испробовать ваш клинок, – обратился он к палачу.

– Сколько угодно.

Палач улыбнулся, когда северянин, взявшись за меч, изумленно присвистнул. Халогай отошел на пару шагов, сделал пару взмахов – сначала на уровне пояса, потом рубящих, снова присвистнул и вернул оружие владельцу.

– Взаправду могучий клинок, но для меня зело тяжел.

– Вы с ним получше многих обходитесь, – признал палач. – Привыкли, должно быть, к секире, а она тоже не легка. Я видал, как здоровые мужики, привычные к кавалерийским сабелькам, едва не падали, взявшись за мой меч.

Двое умельцев в родственных ремеслах еще немного поболтали, сравнивая профессиональный опыт. Потом палачу пришлось отвлечься. Двое халогаев приволокли Гнатия, облаченного в белую льняную рубаху. Руки его были связаны за спиной.

При виде Криспа он замер.

– Ваше величество, умоляю вас… – Он пал на колени. – Смилуйтесь, во имя Фоса, ради той помощи, которую я оказал вам в деле с Арвашем…

Крисп закусил губу. Он пришел на казнь только потому, что ощущал себя в долгу перед Гнатием. В долгу – но таком ли? Он покачал головой.

– Пусть Фос смилуется над тобой, во имя той помощи, что ты оказал мне в деле Петрония и в деле Ризульфа. Кто стал бы следующим, Гнатий? – Он обернулся к стражникам:

– На плаху его.

Последние пару шагов Гнатия несли на руках – без злобы и сочувствия, просто выполняя свою работу.

– Не дергайся, и все кончится быстро, – посоветовал один халогай.

– Он прав, – подтвердил палач. – Не стоит вертеться, а то я с первого раза не попаду.

Стражники невозмутимо пристроили голову бывшего патриарха на плахе. Глаза Гнатия, блестящие от ужаса, были раскрыты так широко, что зрачки окружил белый ободок. Он со всхлипами втягивал воздух, грудь его вздымалась и опадала, все тело тряслось от страха.

– Пожалуйста, – шептал он одними губами. – Пожалуйста…

Палач шагнул к плахе, занося меч. Гнатий завизжал. Меч опустился. Клинок рассек плоть и кость; вопль оборвался. Голова Гнатия откатилась в сторону, отрубленная с одного удара. Крисп с отвращением заметил, что мертвые глаза дважды моргнули.

В миг казни все тело Гнатия дернулось так, что вырвалось из рук халогаев. Кровь хлынула из разрубленной шеи – сердце еще сжалось пару раз, пока не осознало собственной смерти. Кишечник опорожнился, замарав белую рубаху и добавив вонь испражнений к горячему железному запаху крови.

Крисп отвернулся; его подташнивало. Он читал о кровожадных тиранах, чьим любимым развлечением было обезглавливать врагов – настоящих или мнимых. Теперь его интересовало одно: останется ли на месте ломоть хлеба, съеденный им за завтраком. Зрелище смерти беспомощного пленника было на свой лад страшнее всех кошмаров битвы. И то, что Арваш смог предать подобной смерти целый город, становилось еще загадочнее – и ужаснее.

Крисп глянул в сторону палача; тот стоял, гордо выпрямившись, ожидая похвалы за отлично исполненную работу.

– Он не мучился, – выдавил Крисп единственную похвалу, на которую был способен.

Палач просиял – видимо, на эти слова он и надеялся.

– Голову, – продолжал Крисп, не глядя в сторону тела, – отнесите на Веховой Камень. Я возвращаюсь в палаты.

– Как скажете, ваше величество. – Палач поклонился. – Я польщен вашим присутствием.

Вскоре после того как Крисп вернулся к себе, Барсим осведомился, что подать на обед.

– Ничего, – выдавил Крисп. – Спасибо. Лицо вестиария не изменило выражения, но такой ответ явно Барсима не удовлетворил. Криспу пришлось объяснить:

– Вам не стоит бояться, что я превращусь в кровожадного тирана, почитаемый господин. Желудок у меня слабоват.

– А. – Одним междометием Барсим выразил полное понимание. – Вечером вы намерены вернуться к армии?

– Перед этим у меня еще пара дел. Если мне не изменяет память, Пирр в бытность свою патриархом проклял иерарха Савиана за какой-то проступок.

– Да, ваше величество, именно так. – Барсим прищурился. – Следует ли мне понимать, что ваше величество намерены возвысить Савиана до поста патриарха, вместо того чтобы вернуть сей пост Пирру?

– Это я и хочу сделать, если он согласится. Довольно с меня склочных клириков. Не соизволите ли вы доставить Савиана сюда как можно быстрее?

– Мне придется выяснить, в каком монастыре он находится, но я займусь этим немедля.

Уже к вечеру Савиан распростерся ниц перед императором.

– Чем могу служить вашему величеству? – спросил он, вставая.

Морщинистое лицо иерарха выдавало большой ум; о характере же Крисп научился по лицам не судить.

Император перешел сразу к делу:

– Сегодня голова Гнатия отправилась на Веховой Камень. Я хочу, чтобы вы стали новым вселенским патриархом.

Кустистые седые брови Савиана взметнулись вверх, точно две вспугнутые мохнатые гусеницы.

– Я, ваше величество? Но почему? Во-первых, я принадлежу к последователям скорее Гнатия, чем Пирра. Я даже выступал против Пирра, когда вы прочили в патриархи его. Во-вторых, зачем мне патриарший престол, если вы только что казнили предыдущего патриарха? Я вовсе не желаю свести знакомство с палачом только потому, что ненароком обидел вас.

– Гнатий отправился на плаху не потому, что обидел меня, а потому, что строил против меня заговор. Если, надев синие сапоги, вы намерены лезть в политику, лучше оставайтесь в монастыре.

– Если бы я интересовался политикой, то стал бы не священником, а бюрократом, – ответил Савиан.

– Это хорошо. Что до второго довода – я не забыл, как вы выступили против Пирра. Это требовало смелости. Поэтому я и выбрал вас. Мои собственные убеждения не так… – Крисп поискал подходящее слово, – …непоколебимы, как мнения Пирра. Гнатий был наказан не за богословие, а за измену. Могу ли я представить синоду ваше имя, святой отец?

– Вы говорите всерьез, – недоверчиво признал Савиан. Священник окинул Криспа более внимательным и критическим взглядом, чем привык ощущать на себе император. Наконец Савиан кивнул. – Вы не из тех, кто станет казнить из прихоти, ведь так?

– Да, – ответил Крисп поспешно. Ему вспомнились моргающие, уже мертвые глаза Гнатия, и к горлу подкатила тошнота.

– Да, – согласился Савиан. – Что ж, ваше величество, если вы так желаете, я согласен. Станем ли мы трудиться, не кусая друг друга за хвост?

– Богом благим клянусь, я только об этом и мечтаю. – Криспу хотелось хлопать в ладоши. Сколько раз он пытался втолковать это Пирру и Гнатию, но оба, каждый по-своему, игнорировали предупреждения. Теперь же священник предложил это сам! – Святой отец – будущий пресвятой отец, – мне кажется, что я выбрал подходящего патриарха.

Савиан невесело усмехнулся.

– Не хвалите коня, пока не сели в седло. Если вы повторите свои слова года через три, тогда у нас будет повод порадоваться.

– Я уже рад. Когда я подберу пару жутких имен, чтобы представить их синоду вместе с вашим, я смогу вернуться к армии, зная, что церковь находится в надежных руках.

После того как Савиан удалился, Крисп вызвал в свои палаты Канария, старого ветерана, служившего старшим дрангарием императорского флота. Разговор получился куда короче – Канария, в отличие от Савиана, убеждать не пришлось. Услыхав приказ Криспа, он был готов исполнять его на бегу. Криспу мечталось, чтобы он сам мог с таким же энтузиазмом предвкушать бросок на север.

На север они возвращались столь же поспешно, как мчались на юг. Крисп надеялся, что уже привык к бесконечным часам изнурительной тряской скачки, но переносить дорогу оказалось едва ли не тяжелее, чем в первый раз. К тому времени, когда Крисп въехал в лагерь, сдвинуть ноги ему было уже не под силу. Саркис с разведчиками были не в лучшей форме. Хуже всего было то, что впереди лежало еще много дней верховой езды…

Солдаты шумно приветствовали возвратившегося императора. Крисп вложил в ответный взмах рукой все оставшиеся силы. Вряд ли солдаты так радовались бы, узнав причину его довольства, но тем лучше. По дороге на север больше всего он опасался найти по возвращении лишь следы их разгрома.

– В ваше отсутствие все было тихо, – доложил тем вечером Маммиан на собрании офицеров. – Пара стычек тут и там, ничего страшного. Чародеям, правда, пришлось поработать.

Крисп покосился на Трокунда.

– Да, пришлось, – проговорил маг. Крисп едва не вздрогнул, услыхав его голос, – чародей не просто устал, он словно постарел. Сражение с Арвашем взимало свою дань. – Мы отразили все, что швырял в нас этот скотосопоклонник, – продолжал Трокунд со сдержанной гордостью. – Не спорю, мы потеряли нескольких солдат – но лишь горстку. Без нас от армии остались бы одни ошметки.

– Я вам верю, чародейный господин, – ответил Крисп. – Весь Видесс должен благодарить вас и ваших коллег. Раз здесь все спокойно, я могу перейти к новостям из столицы. – Все наклонились вперед. – Во-первых, Гнатий уже не патриарх. Он снова влез в заговор против меня, и я укоротил его на голову.

Это сообщение было встречено кивками, а не удивленными возгласами. Крисп тоже кивнул. Трокунд и Маммиан знали, зачем он так поспешно возвращается в город, а обета молчания они не давали. Все равно для видессианина такой обет – пустое сотрясение воздуха.

– Во-вторых, я привез вести о почтенном Ризульфе. Как оказалось, он оставил карьеру солдата ради монашеской жизни и теперь служит Фосу в монастыре Присты.

Эффект был подобен грому с ясного неба.

– Приста?! – взорвался Богорад. – Богом благим, что он делает в Присте? Как он туда попал-то?

Несколько других офицеров также выражали свое недоумение вслух. Крисп не отвечал. Один за одним военные и маги замечали это и принимались думать сами. Ни один высокопоставленный видессианин не мог позволить себе игнорировать политику. К правильному выводу собравшиеся пришли быстро.

– Так его полк останется за мной? – осведомился Богорад.

– Скорее всего, – с серьезным видом заверил его Крисп.

– Отлично сработано, ваше величество, – прогудел Маммиан. С этим согласились все. Придворные воспринимали удавшийся коварный план как произведение искусства.

– Пока я был в столице, я сделал еще одно, – заметил Крисп. – Я приказал Канарию поднять флотилию дромонов по реке Астрис. Если халогаи намерены двигаться в Кубрат, чтобы воевать за Арваша, я им помогать не собираюсь.

Поднялся одобрительный рык.

– Да, посмотрим, как они поплывут в своих долбленках против наших дромонов, – рассмеялся Маммиан.

– Все это может помешать Арвашу, – заметил Саркис, – но как нам добиться большего? Взять перевал с налету мы не можем; прошлым летом уже пытались. Ближайший проход, – он указал на карту, прижатую двумя булыжниками к раскладному столику, – в восьмидесяти милях отсюда. Для летучего отряда далековато – мы не сможем координировать действия. А если мы снимем с места всю армию – что мешает Арвашу сделать то же?

– Мы могли бы вернуться в обход… – начал Маммиан, но покачал головой:

– Нет, слишком сложно, не получится. Кроме того, если мы снимемся с места, что мешает Арвашу вернуться в Видесс?

– Есть более близкий проход, – заметил Крисп.

Чародеи и офицеры столпились над пергаментом.

– Но на карте его нет, ваше величество, – отметил Саркис очевидное.

– Знаю, – ответил Крисп. – Но я шел им, когда мне было лет шесть и кубраты угнали в полон всю мою деревню. Южный вход в ущелье нелегко найти. Его скрывают лес и отрог холма; надо знать, куда идешь. Проход узкий и извилистый; в нем пара взводов может удержать целую армию. Но если вы, господа, о нем не слышали, то, скорее всего, не подозревает и Арваш.

– Кубраты ему точно не сказали, – заметил Маммиан. Все кивнули: по всем слухам, в Кубрате налетчики Арваша вели себя не милосерднее, чем в Видесской империи.

– Не хочу вас обидеть, ваше величество, – проговорил Саркис, – но даже если проход существует, вам давно не шесть лет. Как вы проведете нас к нему?

Крисп глянул на Трокунда:

– С помощью бога благого наши спутники, умелые маги, сумеют вытащить воспоминания из моей памяти. Я ведь был там.

– И память осталась, – подтвердил Трокунд. – Что же до того, как извлечь ее наружу… Попытаемся, ваше величество. Больше ничего не могу обещать.

– Тогда завтра попытаемся, – решил Крисп. – Я сказал бы «сегодня», но так устал, что у меня не осталось мозгов, в которых можно копаться.

Офицеры рассмеялись – все, кроме Саркиса, которому пришлось сопровождать императора. Саркис зевал.

Трокунд церемонно подал Криспу чашу.

– Выпейте, ваше величество.

Крисп поднес чашу к носу и принюхался. Помимо сладкого аромата красного вина он уловил иной запах – густой, острый.

– Что это? – спросил он с подозрительным интересом.

– Зелье, чтобы освободить ваш разум от пут настоящего, – ответил чародей. – Жареные семена белены, тертые листья конопли, маковый экстракт и еще кое-что. До конца дня вы будете чувствовать себя немного пьяным, но это и все.

– Пусть его. – Крисп одним глотком осушил чашу и скривился: на вкус зелье оказалось куда пакостнее, чем судя по запаху.

Трокунд усадил его в складное кресло.

– Вам удобно, ваше величество?

– Удобно? Да.., наверное. – Собственный ответ донесся до Криспа будто издалека. Мысли плыли, отделялись от тела. Что бы ни говорил Трокунд, на опьянение это состояние вовсе не походило. Это не походило ни на что другое. И было приятно. Криспа вдруг заинтересовало – немного, – пробовал ли Анфим так развлекаться. Наверное. Анфим испробовал все удовольствия жизни. Потом и Анфим выскользнул из его мыслей. Крисп улыбнулся, расслабляясь.

– Ваше величество? Слушайте меня, ваше величество. – Голос Трокунда гулко отзывался в глубинах его черепа. Он не мог от него отделаться – да и не хотел. – Ваше величество, – продолжал маг, – отошлите свои воспоминания в прошлое, к вашему пути по перевалу между Видессом и Кубратом. Заклинаю вас – вспоминайте.., вспоминайте.., вспоминайте…

Покорно – собственная его воля молчала – Крисп отправил мысли назад по реке времени. Он втянул в себя воздух, тело невольно напряглось и покрылось потом – халогаи рубили его солдат с баррикады. Черная тень взмахнула руками, и валуны покатились на дно ущелья.

– Арваш! – резко воскликнул Крисп.

– Дальше, ваше величество, – проговорил Трокунд. – Вспоминайте, вспоминайте, вспоминайте…

Проигранное прошлым летом сражение затуманилось, исчезло из мыслей Криспа. Он скользил назад, назад, серые годы укатывались и таяли. И вновь он был на перевале, который так безуспешно пытался преодолеть, – он знал это теперь, но тогда не знал. Мимо проехал толстенький человечек в одеждах видесского аристократа, ехидный и острый на язык. Крисп знал его имя, как и многое другое, – но не тогда. «Яковизий!» – воскликнул он – и воскликнул снова беззвучно, потому что голос его вновь был мальчишечьим тенорком.

– Сколько тебе лет? – спросил Трокунд. Крисп задумался.

– Девять, – ответил за него детский голос.

– Дальше, еще дальше. Вспоминай, вспоминай, вспоминай…

И вновь он промчался сквозь время. Теперь он шел по лесной дороге, к отрогу предгорного холма. Всадники на низкорослых конях погоняли его и его спутников проклятиями и угрозами. За отрогом открывалось узкое ущелье. Человек в суконной тунике держал Криспа за плечо. Мальчик благодарно обернулся – и обмер. Крисп смотрел на свое лицо.

– Папа, – прошептал он детским – совсем детским – голосом.

– Сколько тебе лет? – ворвался в его – видение? – голос Трокунда.

– Я.., мне кажется, шесть.

– Ты видишь перед собой проход, о котором говорило твое взрослое «я»? Ты увидишь его глазами взрослого. Запомни его, чтобы найти снова. Сможешь ты сделать это?

– Да, – ответил Крисп двумя собственными голосами – мужским и детским. Теперь он не просто разглядывал вход в ущелье – он изучал его, отмечая и жилу розоватого камня, перечеркнувшую отрог, и контур гор вдали.

– Я запомню, – сказал он наконец. Трокунд подал ему вторую чашу:

– Тогда выпейте это.

«Этим» оказался крепкий мясной отвар с пленкой жира. С каждым глотком разум и тело Криспа воссоединялись. Но даже став собой вновь, он помнил все об ущелье – и помнил подталкивавшую его сильную руку отца на плече.

– Благодарю, – сказал он Трокунду. – Ты дал мне великий дар. Не многие могут ощутить прикосновение отцовской руки через много лет после его смерти.

Трокунд поклонился:

– Я рад помочь вам чем могу, ваше величество, пусть и неожиданным для меня образом.

– Чем можешь, – задумчиво протянул Крисп, кивнув своим мыслям. – Тогда поезжай со мной, Трокунд. Если потребуется, ты чародейством поможешь мне отыскать проход. Нам все равно потребуется маг, чтобы скрыть нас от взглядов Арваша. Если он застанет нас в ущелье, нам конец.

– Я поеду с вами, – согласился Трокунд. – А пока я возвращаюсь в свой шатер, собрать нужные средства.

Он снова поклонился и отошел, потирая подбородок и раздумывая, какие именно снадобья ему потребуются.

Крисп задался тем же вопросом, но в отношении людей. Саркис и его разведчики, конечно… Крисп улыбнулся. Как бы ни ныли ягодицы Саркиса, он не сможет пожаловаться, что его император отсиживается в лагере. Но ему потребуются не только разведчики.

Отряд выступил поутру на следующий день. Императорский флаг все так же реял над шатром Криспа, и императорские телохранители все так же стояли рядом с ним в карауле. Но несколько десятков всадников скрывали под капюшонами и шлемами светлые волосы. И они плотно окружали человека в неприметной одежде на непримечательном коне – Прогресс тоже остался в лагере.

Отъехав достаточно далеко от лагеря, всадники остановились. Трокунд, спешившись, взялся за дело. Через некоторое время он отряхнул руки.

– Если Арваш и станет следить за нами чародейским взором, ваше величество, ему, волею Фоса, покажется, что мы движемся на юг, возможно, в столицу. На самом же деле…

– Верно. – Крисп махнул рукой. Отряд свернул с тракта и двинулся на восток по узкому проселку. По обе стороны дороги высился лес. Колонна сильно растянулась – больше чем по четыре-пять человек в ряд ехать было невозможно.

То и дело от проселка отходили в сторону гор узкие тропки. Крисп посылал по каждой из них разведчика – проверить, не упирается ли она в отрог холма, пересеченный розовой жилой. По его мнению, отряд был слишком далеко на западе, но рисковать император не хотел.

Заночевали тем вечером на первой же поляне, достаточно просторной, чтобы вместить весь отряд.

– Знает Арваш, чем мы тут заняты? – осведомился Крисп у Трокунда.

Император надеялся, что чародей с улыбкой покачает головой. Вместо этого Трокунд нахмурился.

– Ваше величество, мнится мне – пока лишь мнится, – что нас ищут чародейским взором. Арваш то или нет, не могу сказать – ощущение это едва заметно.

– А кто еще нас может искать? – усмехнулся Крисп. Трокунд вежливо улыбнулся. Смеяться он не стал. Чародеи не насмехались над Арвашем. Им приходилось воспринимать это чудовище всерьез.

Крисп той ночью выставил двойные караулы и послал разъезды дальше обычного от лагеря. Он сомневался, поможет ли это: если Арваш найдет его, то Крисп узнает об этом лишь в тот миг, когда злые чары разделаются с его отрядом. Но разведчики все равно охраняли лагерь – на тот случай, если он ошибается.

Как обычно, император поднялся с рассветом. Он сглодал краюху черствого хлеба, запил вином и вновь сел на коня. Сквозь просветы в лесу виднелись горы. К полудню Крисп решил, что до прохода уже близко. Загородившие горизонт гранитные громады казались все более знакомыми. Крисп боялся, что пропустит ущелье, но едва эта мысль промелькнула в его голове, как с криком: «Нашел! Я нашел ее!» подскакал неряшливо одетый разведчик.

– Розовая жила на утесе, как вы и говорили, ваше величество. Я подъехал – точно, за ней проход. Я поведу!

– Веди, – приказал Крисп, хлопнув разведчика по плечу.

Отданный шепотом приказ «стоять!» пролетел по колонне – трубы и барабаны молчали, чтобы Арваш нечеловеческим слухом не уловил их голоса издалека.

Разведчик повел товарищей по тропке, ничем не отличающейся от полудюжины таких же, которые отряд миновал за день. Углубившись в лес, Крисп осознал, что уже шел здесь. Страх и нетерпение, испытанные им в те давние дни, словно сочились из травы и листьев. На мгновение ему показалось, что невдалеке слышатся гортанные голоса кубратов: «Торопись, торопись!», но то были лишь ветер и вороний грай. Однако пот выступил у Криспа под мышками и каплями расплавленного свинца скатывался по бокам.

Тропа, казалось, упиралась в прорезанный розоватой жилой утес.

– Здесь, ваше величество? – с нетерпением спросил разведчик. – Точно так вы описывали, верно?

– Богом благим и премудрым клянусь, да, – прошептал потрясенно Крисп. Он повернулся и поклонился чародею. Тропа казалась такой знакомой, словно он лишь позавчера шел по ней – да, благодаря усилиям мага почти так и было.

– Нашли нас? – спросил он Трокунда, прежде чем двинуть армию к ущелью.

– Позвольте проверить. – Несколько минут поработав, чародей ответил:

– Насколько я могу судить – нет. Мне все еще кажется, что нас ищут, но Арваш не обнаружил нас. Это не пустые слова, ваше величество, я готов ответить за них своей головой.

– Пусть будет так, – ответил Крисп. Он глубоко вдохнул и поднял руку:

– Вперед!

Ущелье было таким же узким и извилистым, каким ему помнилось. Склоны, правда, виделись менее высокими, но теперь он был не ковыляющим пешком мальчуганом, а взрослым мужчиной на коне. Но боялся он не меньше, чем тогда. Одного взвода халогаев Арваша хватило бы, чтобы перекрыть проход: черному колдуну не надо использовать для этого чары – хватит нескольких человек за валунами на склонах.

Солдаты тоже ощущали близкую угрозу. Наклоняясь к шеям коней, они ласковыми словами погоняли скакунов. Кони откликались охотно: им не больше, чем хозяевам, нравился узкий, гулкий, мрачный проход – лучи солнца не достигали дна.

– Долго нам еще ехать? – осведомился Саркис у Криспа, когда пали вечерние сумерки. – Благим богом клянусь, ваше величество, мне не хотелось бы провести ночь в этой жалкой расселине.

– Мне тоже, – отозвался Крисп. – Мы уже близко к выходу.

И действительно, не прошло и часа, как передовые всадники вынырнули из тени скал в холмы северных предгорий. Глядя на север, Крисп видел только холмы, постепенно переходившие в испещренную крохотными рощицами степь. Он обернулся – сзади высились горы. То, что они были за спиной, казалось ему не правильным – как если бы поменялись местами земля и небо.

Наступала тьма. Вечерняя звезда сияла на закате близ тонкого, как волосок, месяца. Алое зарево меркло, серело, и на небо высыпали звезды.

Разбивая лагерь, солдаты возбужденно болтали. Они незамеченными обошли Арваша. Послезавтра они ударят в его незащищенный тыл, и тогда варвары окажутся между их молотом и наковальней имперской армии.

– Говорят, что ублюдок – колдун знатный. Чтобы теперь от нас уйти, ему надо быть чудотворцем, – сказал один разведчик товарищу.

– Он и есть чудотворец, – мрачно ответил тот. Крисп, услыхав это, очертил над сердцем солнечный круг, отгоняя недоброе знамение, и отправился свериться у Трокунда.

– Нет, нас еще не нашли, – ответил чародей. – Я по-прежнему чую чей-то взгляд, но тот же эффект вызвало бы и слежение Арваша за нашим мнимым путешествием на юг.

– И долго еще продержится морок? – спросил Крисп.

– Надеюсь, долго. Чем больше расстояние, тем слабее чары Арваша. Хотя для такого могучего колдуна трудно сказать, что значит «слабее». Одно могу повторить – надеюсь, что наших сил хватит.

Большего утешения Крисп ожидать не мог. В одеяло он заворачивался, уверенный, что Арваш не обратит его за ночь в паука. Несмотря на боль во всем теле от долгой скачки, он отключился, как оглушенный, пока натягивал одеяло до подбородка.

Утром лагерь сворачивали поспешно. Все знали, что колонна обошла Арваша на дневной переход, и все стремились воспользоваться этим преимуществом. Офицерам приходилось осаживать подчиненных, чтобы те не загнали коней.

Вдалеке показывались порой группки всадников и тут же скрывались из виду. Крисп не знал, плакать ему или смеяться. То были те самые жестокие кубраты, что долгие годы терзали северные провинции Видесса! Теперь они стремились только к бегству.

Гордость его несколько улетучилась, когда Трокунд заметил:

– Интересно, за кого они нас принимают – за нас или за людей Арваша?

Ближе к полудню отряд из дюжины кочевников приблизился наконец к колонне.

– Вы, конники, – имперцы вы? – спросил один из них на ломаном видесском.

– Да, – ответили солдаты, готовые зарубить кубратов, если те попытаются ускакать с этой вестью к Арвашу Черному Плащу.

– Вы пришли Арваша бить? – спросил кочевник.

– Да! – заорали солдаты радостно.

– Мы драться с вами, за вас. – Кочевник поднял лук над головой. – Арваш, его секирщики – хуже никого нет. Вы, видессиане, хуже не будете. Лучше вы нами править всегда, чем Арваш хоть день. – Он сказал что-то своим товарищам по-кубратски, и те разразились одобрительными возгласами.

Чтобы почесать в затылке, Криспу пришлось снять шлем. С шести лет слово «кубрат» значило для него «враг». Даже вообразить их соратниками было нелегко. Но кочевник, сам, быть может, не подозревая того, высказал правду. Кубрат когда-то принадлежал Видессу. Если армия Криспа разобьет халогаев, эта земля снова отойдет к империи – Крисп не собирался возвращать ее какому-нибудь кубратскому царьку, чья благодарность продлится до той поры, когда он решит, что может без опаски сделать налет на юг. История с Гнатием научила его многому о верности.

И все же, если он сумеет завоевать – нет, вернуть, напомнил он себе – Кубрат, добрые отношения с местными жителями окупятся.

– Присоединяйся к нам! – крикнул он кочевникам. – Помогите нам изгнать захватчиков из Кубрата!

Он не сказал «из вашей страны». Никто из кубратов не заметил этой мелочи.

Большая часть кочевников при виде отряда бежала без оглядки, но еще несколько групп присоединились к ним, так что к концу дня вместе с видессианами разбила лагерь сотня кубратов. Их шкуры и кожаные кирасы странно контрастировали со стальными кольчугами и льняными рубахами имперцев. Их низкорослые лошадки тоже казались забавными рядом с высокими, изящными конями из-за гор. Но эти лошадки даже не вспотели, скача вровень с колонной, и Крисп помнил, как умеют драться кубраты. Он был рад иметь их под рукой.

– До войска Арваша не больше трех-четырех часов пути, – сказал Крисп Саркису, – а мы не видели ни одного халогая. Он нас еще не нашел.

– Кажется, так, ваше величество. – Белые зубы васпураканина сверкнули в свете костра, особенно яркие на фоне черной бороды. – Пару лет назад, когда я только начинал служить у вас, я уже сказал, что скучно не будет. Кто еще сумел бы застать врасплох самого черного колдуна, какого только земля носила?

– Я надеюсь, что мы его застанем врасплох, – поправил его Трокунд. – Мне все больше кажется, что нас ищут. Это пугает меня – и в то же время Арваш немедля нанес бы удар, если бы нашел нас. Жаль, что нет рядом Заида, – он развеял бы мои страхи. Но с помощью бога благого я сумею еще немного поддержать морок.

– Да будет так, – в один голос отозвались Крисп и Саркис, очерчивая на груди солнечный круг.

– Вот как опасно полагаться только на чародейство, – добавил васпураканин. – Если бы Арваш отрядил разъезды как положено, мы бы не шлялись безнаказанно по его стране.

– Это не его страна, – ответил Крисп. – Она наша. – Он объяснил, на какие мысли навел его первый присоединившийся к имперцам отряд кубратов. – Другого такого шанса вернуть Кубрат империи у нас не будет.

Саркис одобрительно буркнул. Трокунд склонил голову к плечу.

– Вы выросли, ваше величество, – сказал он. – Вы начали смотреть в будущее, как положено истинному Автократору. Кто, кроме дальновидного властителя, мог сказать, что захват Кубрата, который триста лет был для нас сущей занозой, – это его возвращение Видессу?

– С помощью бога благого я кое-чему научился из нашей долгой истории, – ответил польщенный Крисп и зевнул. – Нынешний день тоже мне кажется очень долгим. Я уже и забыл, когда вылезал из седла, если не считать перерывов на сон. Чем я и хочу сейчас заняться.

– Весьма мудрое решение, – ответил Саркис с такой военной серьезностью, что Крисп вытянулся по струнке и отдал честь, после чего, смеясь, отправился раскатывать одеяло.

На следующее утро бойцы наточили заново сабли и проверили, все ли стрелы прямы и хорошо оперены. Никто не сомневался, что битва не за горами. Всадники гнали коней на запад с такой энергией, какую дает лишь твердая уверенность в близкой победе.

Собственные чувства Криспа были бы такими же, если бы не Трокунд. Чародей поминутно оглядывался через плечо, точно ожидая увидеть за спиной Арваша на черном коне. «Нас преследуют», – повторял он снова и снова.

Но, несмотря на его предчувствия, ни Крисп, ни кто-либо из солдат не замечали пока никаких признаков опасности. Арваш не выставлял караулов в стране, которую почитал своей. А впереди уже виднелся северный вход на перевал, где окажется закупорена армия черного колдуна и его северян.

– Развернуть знамя, – приказал Крисп. Императорский флаг – золотое солнце на синем фоне – заплескался над колонной. Но, прежде чем солдаты успели крикнуть «ура!», Трокунд внезапно побелел.

– Нас нашли, – прошептал он. Глаза его расширились от ужаса.

– Слишком поздно! – яростно воскликнул Крисп, пытаясь вернуть самообладание. – Теперь он у нас у руках, а не наоборот.

Но в ту же минуту перед колонной выросла черная стена, тянущаяся на север и юг, докуда хватало глаз. Передовым всадникам пришлось осадить коней, чтобы не врезаться в нее.

Криспа это не смутило.

– Видишь? – сказал он Трокунду. – Это тот же жалкий фокус, которым он пытался задержать нас к югу от гор. Прикоснись к ней, и вся стена рухнет. Неужели он думает, что сможет одурачить нас дважды?

Трокунд явно повеселел:

– Вы правы, ваше величество. Он и впрямь запаниковал, раз позабыл, что использовал против нас этот морок прежде. А испуганный чародей – это чародей слабый. Позвольте мне избавиться от этого наваждения, и вперед, в атаку!

Солдаты захлопали в ладоши, подбадривая чародея. Трокунд на своем мышастом жеребце неторопливо подъехал к стене, спешился, подошел вплотную. Протянув руку, он громовым голосом воскликнул:

– Сгинь!

Криспу показалось, что издалека доносится женский голос, отчаянно кричащий: «Нет! Стой!» Он покачал головой – надо же, обман слуха. Да и слишком поздно. Вытянутый палец Трокунда коснулся стены мрака.

Как прежде, фигуру чародея окутали молнии. Солдаты, не видевшие, как растаяла черная стена к югу от гор, вскрикнули. Крисп чуть напрягся в седле, с улыбкой ожидая, когда морок рассеется.

Трокунд закричал – дикий, бессловесный вопль боли и ужаса. Спина его судорожно выгнулась, точно натянутый лук. «Кап.., кан!», – прокричал он едва разборчиво, широко раскинув руки. Спина его выгибалась все сильнее, немыслимой дугой. Маг выдавил последний бессловесный вопль. Пальцы его дергались, точно в чародейских пассах, но ничто не помогало. Со звуком, похожим на усиленный в тысячу раз хруст костяшек, позвоночник мага сломался. Мертвое тело мешком рухнуло к подножию нерушимой черной стены Арваша Черного Плаща.

Вместе с солдатами Крисп ошеломленно глядел на труп Трокунда. Что будет теперь, когда главный его чародей мертв, а Арваш точно знает, где искать противника? Первым приходившим в голову ответом было:

«Теперь ты умрешь настолько мучительно, насколько захочет Арваш». Крисп поискал лучший вариант, но не нашел.

С правого края колонны доносились испуганные крики. Кубраты, присоединившиеся днем раньше к имперскому отряду, гнали своих коней прочь. – Догнать их? – спросил Саркис.

– Пусть бегут, – ответил Крисп устало. – Нельзя винить их в том, что они сменили мнение о наших шансах.

– Что их винить, ваше величество, я и сам его сменил. – Саркис выдавил усмешку, больше похожую на оскал загнанного волка. – Что будем делать?

По счастью, Криспу не пришлось давать ответ. Один из замыкавших колонну всадников подскакал к нему, отдал честь и выпалил:

– Ваше величество, нас догоняет отряд из полутора-двух десятков всадников.

– Опять кубраты? – спросил Крисп. – Умчатся, как ветер, стоит им разглядеть, в каком мы положении. – Взгляд его вновь обратился к телу Трокунда. Скоро он будет оплакивать не только потерю чародея, но и смерть друга.., но не здесь, не сейчас.

– Не похожи они на кубратов, ваше величество, – ответил солдат, – и ездят иначе. Больше на видессиан смахивают.

– Видессиан? – Густые брови Криспа сошлись на переносице.

Неужели Маммиан послал зачем-то людей ему вслед? Если так – что мешало Арвашу засечь незащищенный отряд, а от него перейти и к колонне Криспа? Выстраивалась весьма неприятная логическая цепочка.

– Ко мне их, немедля, – распорядился Крисп с холодной яростью в голосе.

– Слушаюсь, ваше величество. – Солдат пришпорил коня и умчался галопом под протестующее ржание. Из-под копыт летели комья грязи.

Крисп подавил желание отправиться за солдатом и заставил себя ждать. Вскоре солдат вернулся вместе с теми всадниками, о которых сообщил. Суда по коням и одежде, то и вправду были видессиане. Но когда они приблизились, Крисп нахмурился еще сильнее. Он не узнавал никого из новоприбывших – а ведь Маммиан непременно послал бы пару знакомых.

– Кто вы такие и что делаете здесь? – осведомился он.

– Ваше величество, – донесся ответ из-за спин ехавших первыми, – мы пришли помочь вам чем можем.

Крисп замер. Как и все, заслышавшие высокий чистый голос или узревшие точеный профиль под заостренным кавалерийским шлемом. Танилида могла облачиться в кольчугу, но за мужчину ее не принял бы никто.

– Госпожа моя, – не без усилия выдавил Крисп, – благой бог ведает, как я рад вашему появлению. Но как вы нашли нас? Трокунд был уверен, что надежно скрыл нас от колдовских взоров. Впрочем, он уже доказал, что не всезнающ. – Лицо императора передернулось; движением головы он указал на распростертое тело чародея.

Взгляд Танилиды обратился туда. Она очертила над сердцем солнечный круг.

– Его искусство и впрямь достойно уважения, ибо, пытайся я отыскать ваших солдат, я не сумела бы обнаружить их, пока не стало бы слишком поздно. Но мои чары были направлены на вас, ваше величество, и узы давней дружбы помогли мне там, где бессильны чары.

– Дружбы, – медленно повторил Крисп. Десять лет назад, когда Крисп застрял в Опсикионе, помогая Яковизию оправиться после неудачного перелома лодыжки, их связывали и узы более крепкие. Император внимательно разглядывал свою собеседницу. Она была старше его лет на десять, не менее, – Мавр, ее сын, был пятью годами младше Криспа. Но возраст не имел над ней власти. Годы только добавили индивидуальности красоте, которая когда-то не нуждалась и в этом.

Танилида ждала, пока Крисп разглядывал ее, терпеливо, но недолго.

– Как бы ни был искусен ваш чародей, в Арваше Черном Плаще встретил он достойного противника. Вы полагаете, что Арваш будет спокойно сидеть по ту сторону этой преграды, черной, как его одежды и сердце?

– Боюсь, что нет, – ответил Крисп, – но чем я могу ответить ему, раз Трокунд убит? Если только… – Голос его прервался.

– Я пыталась предупредить вашего чародея, – заметила Танилида, – но он был слишком занят собой, чтобы услыхать меня или прислушаться.

– Но я слышал! – воскликнул Крисп.

– Я так и подумала. Арваш сильнее меня. Я знаю это. Но я выйду на бой против него, за императора и моего сына.

Спешившись, она подошла к воздвигнутому Арвашем барьеру. Вглядевшись, она бросила Криспу через плечо:

– Вашим воинам стоило бы приготовиться к бою, учитывая, что ждет их на той стороне.

– Хорошо. – Крисп махнул рукой Приказ пролетел по колонне, и солдаты принялись строиться. Хотя они еще поглядывали опасливо на черную стену, но привычные маневры немного притупили ощущение ужаса.

Танилида не стала угрожающе тыкать в стену пальцем, а мягко толкнула ее ладонью. Крисп забыл дышать; сердце его колотилось при мысли, что бледные молнии сейчас поглотят Танилиду, как Трокунда. И молнии вспыхнули. Несколько солдат застонали от отчаяния.

– Она обезумела? – спросил один.

– Нет, она знает, что делает, – ответил ему другой с восточным акцентом уроженца Опсикиона. – Это госпожа Танилида, мать покойного севаста Мавра и, как говорят, сама чародейка изрядная.

Его слова пролетели по рядам бойцов быстрее приказа: слухи интереснее распоряжений.

Спина Танилиды напряглась, выгнулась.., немного.

– Нет, Арваш, не сейчас, – прошептала она так тихо, что услышал ее только Крисп. – Ты уже причинил мне боль сильнейшую. – Казалось, что она не борется с той мукой, что причиняли ей чары, но принимает ее и этим побеждает.

И стена ощутила это. Все ярче сверкали молнии вокруг Танилиды, точно стремясь поглотить ее. Но чародейка стояла твердо.

– Нет, – проговорила она ясно. Молнии засверкали так ярко, что глаза Криспа заслезились, и он отвел взгляд.

– Нет, – донесся из сердца огненной бури голос Танилиды.

Прищурившись, Крисп глянул на нее. Провидица стояла неколебимо – и стена не выдержала натиска ее воли. Молнии померкли; преграда истаяла в воздухе.

Имперские солдаты торжествующе закричали. Но мгновением спустя их крик из радостного превратился в предупреждающий. Сгинув, стена открыла их взглядам надвигающихся под ее прикрытием на колонну халогаев. Арваш сам снял бы барьер – но тогда, когда это ему было бы выгодно.

– Вперед! – заорал Крисп. – Наш клич – «Мавр»!

– Мавр! – грянули видессиане.

Волна всадников накатилась на северян и рассеяла их. Халогаи были застигнуты врасплох, уверенные, что противник не сможет сопротивляться. Некоторые бежали, когда стена рухнула, но большая часть осталась, чтобы сражаться. Пусть их вождь был злодеем, но сами северяне держались своей жестокой чести. Это не помогло им. Имперская кавалерия налетела на них, стоптала и ринулась к воротам перевала.

– Мавр! – кричали видессиане и:

– Танилида!

– Мы еще можем заткнуть там Арваша! – крикнул Криспу сияющий Саркис.

– Да! – Едва конь Криспа замедлял бег, император безжалостно вгонял шпоры ему в бока. Обычно он не загонял так коней, но сейчас не мог терять ни мгновения. Достаточно перегородить выход из ущелья, и армии колдуна придет конец.

Эта мысль опьяняла Криспа. Почти. Армии Арваша придет конец, только если колдун не освободит ее чародейством Эту возможность нельзя было сбрасывать со счетов, несмотря на все усилия Танилиды и чародеев коллегии. Едва Крисп начинал забывать об этом, перед его глазами предупреждением вставало видение гибели Трокунда.

Впереди показался вход в ущелье. Перекрыть его, и… «Стоять!» – закричал Крисп и разразился бессильными проклятиями. Из ловушки уже бежали на север халогаи. Некоторые держали секиры наготове, другие тащили их за плечами. И их ряды были готовы к бою, в отличие от банды, посланной колдуном на расправу с отрядом Криспа.

– Слишком много для нас, – опытным взором окинув вражеские ряды, сказал Саркис.

– Боюсь, что ты прав, – ответил Крисп. – Вовремя он их отвел. Может быть, ощутил, как стена рухнула, или еще что. Но даже если нам не удастся удержать его в ущелье, посмотрим, какой ущерб мы сумеем им нанести. Они подставляют нам фланг.

Саркис серьезно отсалютовал.

– Маммиан сказал, что вы учитесь военному делу. Я вижу, что он прав. Лучники! – скомандовал он.

Под радостные крики солдат зазвенели тетивы. Сидя верхом, трудно попасть в цель, но в плотной толпе и не надо искать цели. Халогаи кричали, спотыкались, падали.

Некоторые из северян неуклюже перебросили щиты в правую руку, чтобы защититься от града стрел. Другие, поодиночке и группами, ринулись к своим мучителям. Стрелки не смогли остановить их, прежде чем те не перекрыли собой все ущелье и не выстроились в некое подобие боевого строя. Вперед устремились копейщики. Имперский строй распался на несколько отдельных стычек. Все больше и больше халогаев выходило из ущелья; воины Криспа оказались в меньшинстве.

– Отходим! – закричал император. – Мы не для того здесь, чтобы всю армию Арваша вырезать! Он вышел из ущелья, это главное. Сможет он удержать наших ребят одним арьергардом? Вряд ли!

Армия халогаев или не обратила бы внимания на такой приказ, или восприняла бы его как повод для паники. Северяне дрались больше ради радости битвы, чем ради победы. Видессиане были менее яростны, но более дисциплинированны. Они отступили, осыпая пехотинцев Арваша стрелами. Копейщики отсекали и уничтожали отряды халогаев, слишком увлекшиеся погоней, снова и снова преподавая северянам кровавый урок.

– Не думаю, что Арваш оставил в ущелье большой арьергард, – сказал Саркис ближе к вечеру, когда битва шла в десяти милях от гор и Криспу с трудом удавалось растягивать свои силы, чтобы прикрыть весь фронт наступающей армии Арваша.

Точно лесной пожар, по видесскому строю промчался радостный клич. До Криспа, сражавшегося на северном конце строя, он, как и новости, долетел в последнюю очередь.

– Наши парни спускаются с перевала! – рявкнул кто-то императору в ухо.

– Хорошо, – машинально отозвался Крисп и только потом понял, что услыхал. От его вопля шарахнулись кони. – Мы его взяли!!!

Но, как Арваш уже показал к югу от Имброса, он был не только чародеем, но и военачальником. Имперской армии приходилось громить арьергардные отряды и с превеликой осторожностью обходить чародейские ловушки. К закату он сумел оторваться от большинства преследователей, хотя летучие отряды еще покусывали его правый фланг.

В сумерках Крисп добрался до лагеря имперских войск и улыбнулся, обнаружив, что его шатер поставлен и ждет хозяина. Император вызвал к себе Маммиана. Когда генерал прибыл, Крисп хлопнул его по спине.

– Ты так вовремя двинулся на баррикады Арваша, – начал он.

– Благодарю за добрые слова, ваше величество. – Но Маммиан, казалось, вовсе не гордился похвалой – он переминался с ноги на ногу, точно смущенный школьник. – Это вообще-то не моя была идея.

– Да? – Крисп поднял бровь. – Чья же?

– Лучше уж я вам скажу, чем кто другой. – Маммиан переступил с ноги на ногу. – Этот Заид – помните, чародей молодой? – подошел ко мне и сказал, что этим утром у вас не все ладно.

– Он был прав, – ответил Крисп, вспомнив, с каким хрустом сломался хребет Трокунда, и собственный страх. У чародея в городе Видессе осталась жена – нет, уже вдова. Крисп напомнил себе, что надо бы обеспечить ее содержание, хотя золото не заменит ей мужа.

– Вот и я так подумал; помню, это он вынюхал армию Арваша под Имбросом, – ответил Маммиан. Я его спрашиваю: «Поможет ли, если мы атакуем баррикаду?» – и он сказал: «Да». Мы пошли вперед, а вы, видно, отвлекли колдуна, потому что мы сумели прорваться. Ну а остальное вы знаете.

– Я рад, что ты послушался Заида, – сказал Крисп.

Маммиан гулко расхохотался:

– Вообще-то я тоже, ваше величество.