"Крисп Видесский" - читать интересную книгу автора (Тертлдав Гарри)

Глава 12

Стены Плискавоса горели всю ночь. Только к утру пожар начал стихать. Из-за стены, там, где пламя перекинулось на городские дома, поднимался дым.

Двое глашатаев, один – видессианин, второй – из императорских телохранителей-халогаев, подошли к стене насколько могли, не опасаясь жара, и на видесском и халогайском призвали осажденных сдаться.

– …Тем более, – как выразился видессианин, – что колдун, приведший вас сюда, ныне сгинул.

При этих словах Крисп задержал дыхание, опасаясь, что, несмотря на все усилия, Арваш просто скрывается по каким-то своим причинам и готов вновь обрушиться на видессиан с удвоенной злобой и яростью. Но Арваш не появился. Халогаи тоже не вышли из-за стен. Глашатаи несколько раз повторили свое послание, затем удалились. Плискавос же оставался дымящим, молчаливым и загадочным до заката.

– Если к утру стены остынут, – заявил Крисп на вечернем собрании командиров, – нам придется послать людей в разведку, узнать, что там творится.

– Да, – заметил Маммиан. – Не в характере северян так долго сидеть сиднем. Что-то они нехорошее готовят – если только не поджарились все до последнего, а это хорошо, но маловероятно.

Остальные шумно и непристойно согласились с ним.

– Давайте выпьем, – поднял Богорад кубок, – за упокой души отважной госпожи Танилиды, благодаря которой поджарились не мы, а они, а Арваш захлебнулся собственной желчью.

– Танилида! – хором воскликнули офицеры. Крисп повторил ее имя за ними и осушил свою чашу.

Вскоре собрание закончилось. Офицеры разошлись по шатрам, оставив императора в одиночестве.

Крисп присел на край кровати и помотал головой. Прошлой ночью они с Танилидой сливались на ней дважды – сначала в радости, потом в страхе. Теперь она мертва, и тост Богорада даже в малой доле не выражал совершенного ею. Заид понимал больше. Крисп не был уверен, что понимает сам.

Слишком много всего случилось, слишком быстро. Чувства отставали от событий на несколько шагов. Крисп не ощущал ни торжества, ни скорби – только муку во всем теле, точно его пронесло по перекатам горной реки.

Крисп осушил чашу, налил еще и тоже выпил, потом отставил кувшин. Танилида не позволила бы ему пить – завтра ему понадобится ясная голова. Он разделся, лег там, где так недавно лежал рядом с Танилидой. Запах ее тела еще пропитывал покрывало. На глаза Криспу навернулись слезы, и он сердито смахнул их. Слезы были неподходящей данью памяти Танилиды. А лучшей – завершение ее дела. Крисп постарался уснуть.

– Твое величество! – грохнул халогай-караульный. – В Плискавосе кто-то шевелится.

Крисп заворчал и проснулся. Шатер озаряла только коптящая лампа; солнце еще не встало.

– Я сейчас, – отозвался он, вставая. Воспользовавшись ночным горшком, Крисп натянул позолоченную кольчугу и вышел.

Небо на востоке посерело.

– Что случилось? – спросил Крисп стражника.

– Пока ничего, твое величество. Но лазутчики донесли, что через решетку плискавосских ворот видна толпа воинов. Придет рассвет – тогда и узнаем, чего они всполошились.

– Верно, – согласился Крисп. – Но готовиться надо к худшему.

Отряд музыкантов-сигнальщиков стоял в боевой готовности днем и ночью.

– Трубите «подъем» и «сбор», – приказал им Крисп.

Пока звучали трубы, он успел добежать до земляного вала, чтобы посмотреть на все самому.

Как и сказал стражник, что именно творится в Плискавосе, разобрать нельзя было, но город явно не спал. Деревянные створки ворот сгорели во время пожара, но опускная железная решетка осталась. За ней двигались смутные тени, но больше ничего разглядеть нельзя было, пока не встало солнце.

За спиной Криспа нарастал шум: имперская армия готовилась к бою. Перекликались солдаты, орали командиры, гремели доспехи, сабли и луки, ржали и фыркали кони, когда кавалеристы затягивали подпруги, и не переставая трубили горнисты, все громче и громче по мере того, как все новые вставали в строй.

Взошло солнце. Крисп очертил круг над сердцем и пробормотал символ веры вместе со всей армией, приветствовавшей в очередной раз главное воплощение благого бога.

К Криспу подошел Маммиан.

– Если они попытаются прорваться, ваше величество, – сказал он, – где нам встретить их: перед земляным валом или за ним?

– Если все пойдет как надо, выгоднее всего сидеть за укреплениями, – подумал вслух Крисп. – Но тогда мы растянемся вокруг всего Плискавоса, и они смогут, ударив в одно место, прорвать наш строй. – Он потер подбородок. – Противно говорить, но придется нам столкнуться с ними лоб в лоб. Что скажешь, Маммиан? Я почти надеюсь, что ты меня отговоришь.

Толстопузый генерал невесело хмыкнул:

– Нет, боюсь, вы все верно ухватили. Я-то думал, это вы меня отговорите, но мы оба видим одну и ту же угрозу. – Он снова хмыкнул. – Пойду отдам приказ.

– Спасибо, почтенный господин. Музыканты отыграли «стройся» и начали трубить «к бою!». Команды офицеров подтверждали приказ: «Нет, парни, не за валом! Сегодня мы им покажем этим недоноскам, во что они ввязались!»

Крисп пробрался сквозь толпу к своему шатру. Как он и думал, оседланный Прогресс уже поджидал его. Император проверил, как затянута подпруга, и вскочил в седло. В памяти всплыло почему-то, как Мавр помогал ему выбрать серого мерина и долго торговался, сбивая цену.

– Еще одна победа, брат мой, – и я отомщу и за тебя, и за твою мать, – прошептал он.

Проехав сквозь брешь в земляном валу, Крисп занял свое место в центре торопливо строящихся рядов имперской армии. Он подумал, стоит ли еще раз посылать глашатаев, чтобы потребовать от халогаев сдаться, и решил этого не делать. Скоро северяне сами покажут, что намерены делать.

Стоило промелькнуть этой мысли, как решетки плискавосских ворот начали подниматься – медленно и со скрипом. Одна, видимо покореженная огнем, застряла, поднявшись от земли на пару локтей. Сотням халогайских воинов, выходящих из Плискавоса, приходилось под нее подныривать. Еще больше светловолосых варваров покидали город через другие ворота.

– Похоже, они не сдаваться идут, – заметил Маммиан.

– Похоже, – мрачно согласился Крисп. Халогаи в передних рядах тащили огромные щиты в человеческий рост, и за этой стеной – этаким передвижным укреплением – начала разворачиваться остальная армия. Крисп выругался.

– Если бы все наши люди были на месте, мы ударили бы по ним прежде, чем они встали в строй. – Он оскалился. – Благим богом клянусь, все равно ударим. Мы, конники, можем сами выбирать, когда и где атаковать.

– Слушаюсь, ваше величество. – Маммиан открыл рот, чтобы отдать приказ, да так и не закрыл. Из соседних, полностью открытых ворот, показался новый отряд халогаев.

Крисп глянул туда и тоже обмер. Это был отряд конников.

– А я и не знал, что среди них есть кавалеристы, – пробормотал он.

– Я тоже. – Маммиан попытался кашлем скрыть смех. – Кажется, они к этому сами не привыкли.

Халогаи восседали на кубратских низеньких лошадках – единственных скакунах, какие были в Плискавосе. Некоторые седоки настолько превосходили ростом своих рысаков, что ноги их волочились по земле. Потрясая топорами и мечами, они разворачивались в некое подобие строя. По собственному опыту, приобретенному на площади перед Собором, Крисп знал, что секира для конника – оружие никудышное.

– Но они хотят учиться, – раздумчиво произнес Маммиан. – Этим они опаснее макуранцев, которые сражаются неплохо, но всякий раз по-старому. Или, может быть, опаснее по-другому.

– Если они хотят учиться, пусть платят за уроки, – ответил Крисп, поворачиваясь к гонцу. – Передай генералу Богораду, чтобы вывел один взвод на ничейную полосу. Посмотрим, какие из них кавалеристы.

Гонец ускакал, недобро усмехаясь.

Вперед выехал отряд копейщиков и лучников, числом примерно равный конным халогаям, и остановился посреди поля. Халогаи поняли, что им брошен вызов. С громким воплем они пришпорили своих пони.

Видессиане тоже двинули коней в галоп. Лучники пользовались шенкелями – не теряя времени, они выпускали стрелу за стрелой. Несколько халогаев скатились из седел, раненые лошади, не подчиняясь неопытным седокам, скакали прочь. Но лучники не смогли вывести из строя всех противников до того, как отряды столкнулись. Пришла очередь копейщиков. Они выбивали врагов из седел еще до того, как те успели нанести ответный удар. И видессиане привыкли сражаться единым строем, а не по отдельности. Северяне умели драться пешими, но к конному бою не были привычны. Как и предполагал Крисп, они дорого заплатили за урок.

Наконец даже храбрость не могла удержать халогаев от бегства. Развернув коней, они помчались под защиту своих пеших товарищей. Имперцы устремились в погоню. Лучники выбили из седел еще несколько человек, прежде чем вернуться к рядам видесской армии. Их товарищи бурно ликовали; халогаи, которым гордиться было пока нечем, двинулись в атаку в мрачном молчании.

– Должно быть, их здорово приперло, раз они нападают конными, не умея держаться в седле, – заключил Маммиан.

– Наша кавалерия громила их не раз, сначала к югу от гор, а потом тут, – ответил Крисп. – Если их приперло, то нашими усилиями. И не забывай, что Арваш им больше не поможет. – «Надеюсь», – добавил он про себя.

– Верно. – Маммиан склонил голову к плечу. – Сколько я слыхал, за это надо благодарить вас и госпожу Танилиду, ваше величество.

– Только госпожу, – твердо возразил Крисп. – Будь я один, вы бы сейчас искали нового императора, хотя, скорее всего, имели бы более срочные проблемы.

Отряды конных лучников выезжали вперед, осыпая надвигающихся халогаев стрелами. Промахнуться мимо такой мишени было трудно, но вреда они принесли меньше, чем рассчитывал Крисп. Первые ряды загораживались щитами во весь рост, задние поднимали над головами обычные, маленькие и круглые. Некоторые стрелы находили цель, но их было слишком мало. Неумолимо, как прилив, халогаи двигались вперед.

Видесские стрелки отодвинулись под защиту основных сил. Трубачи проиграли атаку. Кавалеристы опустили копья и дали шпор коням. Вначале неторопливо, потом все быстрее имперские ряды покатились вперед.

– Будет жарко! – крикнул Маммиан, перекрывая грохот копыт.

– Главное, чтобы получилось, – ответил Крисп. Две армии столкнулись. Видесские всадники пронзали северян копьями, стаптывали конями. Но пешие халогаи, в отличие от конных, стояли насмерть. В рукопашном бою топоры халогаев срубали и коней и всадников, размашистыми ударами пробивая кольчуги и рассекая плоть и кость.

Некоторое время линия фронта колебалась – двадцать шагов вперед, двадцать назад. Халогаи напирали, несмотря на гибель товарищей. Атака мало-помалу захлебывалась. Обе стороны оттаскивали раненых в тыл.

Мертвые валялись на поле, мешая живым убивать друг друга.

С правого фланга донеслись тревожные крики. Северяне, воспользовавшись маневром из видесских учебников, попытались обойти своих противников. Несколько минут прошло в напряжении, пока гонец не принес весть:

– Мы их сдержали, ваше величество. Но многим лучником пришлось обнажить сабли.

– Для того мы их и носим, – ответил Крисп. Видесские солдаты вновь и вновь выкрикивали его имя и новый боевой клич, призванный внести смятение в ряды северян: «Где Арваш Черный Плащ?» Халогаи не оглашали поле именем черного колдуна. В их боевых кличах чаще всего звучало имя Свенкеля.

Крисп быстро выяснил, кого они имели в виду. Великан-халогай, возвышающийся даже над своими рослыми товарищами, размахивал секирой, которой позавидовал бы императорский палач. Ни один видессианин не приблизился к нему и на длину руки. Когда он разрубил пополам имперского солдата, все халогаи радостно закричали. Помимо сил и воинского искусства, он обладал и талантом вожака: прежде чем вернуться к битве, он нашел минуту, чтобы помахать товарищам.

– Послать против него нашего поединщика? – спросил Маммиан.

– Да зачем рисковать? – спросил Крисп. – Утыкать его стрелами. Прикажи лучникам сделать из него ежа.

– Не слишком спортивно, – рассмеялся Маммиан. – Но так и надо воевать. Посмотрим, сколько продержится герой Свенкель.

Но герой Свенкель был не только воином, отважным даже по халогайским меркам, но и умным верховодом. Когда в его щит одна за другой воткнулись три или четыре стрелы, а еще одна скользнула по шлему, Свенкель понял, что стал меченым. Но, вместо того чтобы отойти, скрыться, как поступили бы многие, он повел клин северян вперед, вбивая его в ряды императорских телохранителей, окружавшие Криспа. Те тоже были пехотинцами; это было сражение на равных.

С тех пор как началась эта кампания, императорская стража прошла через много битв. Здоровые халогаи сражались с прежней яростью, но их ряды поредели. Клин Свенкеля вонзился глубоко в их ряды. Если вождь северян прорвется, он расколет имперскую армию пополам.

Крисп обнажил саблю и, покосившись на Маммиана, увидел, что генерал последовал его примеру. Поймав взгляд Криспа, он пожал плечами:

– Что ж, ваше величество, иногда приходится и в честном бою сражаться.

– Верно.

С криком «Видесс!» Крисп погнал Прогресса вперед, к проседающему строю телохранителей. Маммиан скакал за ним. Гонцы окружали их.

К этому времени перед Свенкелем стояла лишь горстка императорских халогаев. Победа казалась ему совсем близкой; он открыл рот, чтобы торжествующе взреветь, когда заметил надвигающихся конников. Потом он увидал, кто ведет подмогу, и проорал Криспу по-видесски:

«Вождь против вождя!»

Получилось не совсем так; война – занятие слишком сумбурное и не всегда оправдывает ожидания героев.

Крисп вступил в бой несколькими шагами правее Свенкеля, столкнувшись с другим халогаем, едва ли уступающим своему вожаку в росте. Северянин замахнулся на Прогресса топором, но Крисп рубанул его саблей по лицу. Он промахнулся, но удар отшатнувшегося халогая тоже не достиг цели. Крисп рубанул снова – и попал. Халогай с воплем отпрыгнул в сторону, сжимая рассеченную до кости руку.

Увидав, что Крисп сражается рядом, его телохранители удвоили усилия. Люди Свенкеля все еще сражались изо всех сил, но продвинуться дальше уже не могли. Один за другим бросались императорские гвардейцы на Свенкеля, и одного за одним он отшвыривал их назад. Ни один его удар не прошел мимо цели; северянин работал, как осадная машина, словно в движение его приводили не мышцы и жилы, а натянутые канаты.

Как телохранители Криспа пытались сокрушить Свенкеля, так халогаи-захватчики кидались на Криспа. Император сражался отчаянно, пытаясь лишь остаться в живых. Он знал, что солдат из него посредственный, и был очень рад, когда по правую руку от него встал, отражая атаки врагов, Гейррод.

Шаг за шагом некоторые из людей Свенкеля начали отступать. Другие с особенным халогайским упрямством предпочитали умереть, но не сдаться, – и умирали, унося за собой в могилу видессиан и императорских телохранителей.

Здесь, в первых рядах, то, что в трудах ученых получит потом название «строя», вряд ли заслуживало этого благородного имени. Кучки покрытых потом и кровью, хрипящих и матерящихся солдат сталкивались друг с другом. Крисп рубил, рубил и рубил, но почти всякий раз его клинок либо рассекал воздух, либо впустую звенел о кольчуги. Он не волновался по этому поводу; лучшего в такой толчее все равно не добиться.

Рядом с ним халогай занес топор, чтобы зарубить императорского телохранителя. Крисп взмахнул саблей. Удар пришелся по запястью северянина, и тот с воплем уронил секиру. Крисп с удивлением обнаружил, что это Свенкель.

На лице вождя северян тоже отразилось удивление, но ни это, ни рана не помешали ему принять следующий удар Криспа на щит. Это спасло его ненадолго. Топор Гейррода ударил по щиту раз, другой… На третьем ударе деревянный круг раскололся. Гейррод ударил в последний раз. Брызнула кровь. Звеня броней, Свенкель упал.

Имперцы возликовали. Халогай еще сражались, и сражались отчаянно, но со смертью вождя боевой дух наконец покинул их. Клин отступал все быстрее.

– Теперь тебе пора отходить, император, – сказал Криспу Гейррод. – Ты сделал то, что должен был; дальше – наша работа.

Крисп подчинился без сожаления. Он никогда не рвался в бой, поскольку давно понял, что император, как любой старший офицер, куда полезнее в тылу, чем на поле боя.

Он оглянулся в поисках Маммиана и с радостью заметил, что генерал тоже выбрался из схватки. Но уйти невредимым ему не удалось: кривясь от боли, он пытался левой рукой перевязать окровавленной тряпицей правую.

– Давай помогу, – предложил Крисп, вкладывая саблю в ножны. – У меня две руки.

– Спасибо, ваше величество. Да потуже, чтобы не сползла. Вот так, хорошо. – Толстопузый генерал покачал головой. – Повезло еще, что не культю перетягиваю. Давненько я не участвовал в рукопашной.

– Как ты говорил – иногда и в честном бою приходится сражаться? Но теперь ты уже не рядовой.

– Ох как верно. Оно и к лучшему – а то меня давно бы убили. – Маммиан скорчил гримасу. – А так меня только рука убивает.

На левом фланге имперской армии раздались крики. Крисп и Маммиан повернулись туда. Несколько минут они вглядывались в толпу – больше им ничего не оставалось, поскольку гонцы все еще сражались, оттесняя людей Свенкеля. Смешивались крики радости и отчаяния, но различить с нескольких сот шагов, кому принадлежали те и другие, было невозможно.

Крисп едва не вывернул шею, опасаясь увидеть отходящих в панике видессиан. Отступающих конников он не заметил и решил принять это за добрый знак. Но ему пришлось понервничать еще несколько минут, прежде чем с левого фланга не примчался гонец. Ухмылка на его лице сказала Криспу все, прежде чем вестник открыл рот.

– Ваше величество, мы их взяли в клещи! Разведчики Саркиса обошли халогаев с фланга. Теперь мы их загоняем!

– Слава богу благому! – воскликнул Крисп. – На это я и надеялся. Возвращайся и передай мой приказ всем офицерам – пусть отправляют вслед Саркису столько людей, сколько могут выделить, не ослабляя строя.

– Они этим уже занялись, ваше величество, – сообщил гонец.

– Большинство из них – хорошие командиры, – вставил Маммиан. Сообщение гонца согнало гримасу боли с его лица. – А хороший командир таких приказов не ждет. Если есть шанс, он его использует.

– Я не против, – ответил Крисп, улыбаясь еще шире гонца. – Совсем не против.

Правое крыло халогайской армии сломалось даже быстрее, чем он надеялся. Перед северянами вставала жестокая дилемма. Если они остановятся и примут последний бой, ничто не помешает видессианам просто въехать в Плискавос. Но, отступая к воротам, они рисковали: имперцы могли прорвать их неровные ряды еще в нескольких местах.

Некоторые стояли насмерть, некоторые начали отступать. Видессиане прорывались вперед, раз за разом ставя противников перед неприятным выбором. Саркис мог бы с легкостью захватить Плискавос. Вместо этого он, ведомый инстинктом убийцы, пробивался в тыл халогаям, освобождая дорогу другим имперским отрядам. Их продвижение Крисп отслеживал по испуганным крикам, звучавшим вначале слева, потом из центра и, наконец, справа – с левого фланга северян. Через несколько минут имперцы справа ликующе заорали.

– Богом благим и премудрым клянусь, мы взяли их в кольцо! – произнес Маммиан. – Теперь мы их вырежем.

В голосе его не прозвучало особенной радости – скорее убийственная обыденность, с которой относился к своей нужной работе имперский палач.

С такой же обыденностью взялась за дело и вся армия, разя северян стрелами, копьями и саблями. Как и предсказывал Маммиан, то была бойня. Потом халогаи развернулись и разом ринулись на видессиан, преграждающих им путь к Плискавосу. Эта часть имперского строя оставалась слабее остальных. С отчаянными воплями северяне прорубили себе дорогу.

– За ними! – заорал Крисп. Трубачи и без приказа заиграли «вперед!». Они тоже были солдатами, и неплохими.

Видессиане кинулись вдогонку врагам. Некоторые халогаи останавливались, чтобы принять бой. На них тут же наседали по несколько кавалеристов, и северяне быстро гибли. Еще больше получили в спину копье или стрелу. А некоторые, не желая гибнуть от рук имперцев или снимать шлем в знак поражения, вгоняли меч себе в живот или кинжал в сердце.

То, как обдуманно северяне лишали себя жизни, пробирало Криспа до костей.

– Зачем они это делают? – спросил он Гейррода.

– Мы, халогаи, думаем, что павший от руки врага служит тому после смерти, – ответил стражник. – Некоторые из нас предпочтут оставаться свободными даже в смерти, если ты понимаешь, император.

– Наверное. – Крисп очертил над сердцем солнечный круг. Как бы ему хотелось, чтобы халогаи узрели свет Фоса. Порой особенно ревностные жрецы отправлялись проповедовать в Халогаланд. Если они были достаточно отважны, халогаи оставляли им жизнь. Но новообращенных находилось не много; северяне упрямо цеплялись за своих ложных богов.

Мысли эти проскользнули и ушли. Теперь Криспу уже хотелось, чтобы Саркис послал отряд перекрыть плискавосские ворота. Несколько видессиан устремились туда, но толпа халогаев смела их. Светловолосые северяне устремились в город. Еще больше их остановилось, охраняя отступление товарищей.

Крисп выругался:

– Будь у нас готовы лестницы, мы могли бы штурмовать город. Взяли бы с первого раза.

– Скорее всего, ваше величество, – отозвался Маммиан, – но в рукопашной от лестниц мало проку, а мы готовились к ней. Это ведь не романтическая легенда сказителя, в которой благородный герой всегда обо всем думает вовремя. Будь оно так, я не щеголял бы вот этим. – Он поднял перевязанную руку.

Вновь и вновь имперцы накатывались на арьергард халогаев. Потом некоторые из северян, взобравшись на стены, начали стрелять во врагов и швырять вниз камни. Так в город удалось отступить и арьергарду. Перед видессианами захлопнулись решетки.

Только когда битва наконец завершилась, Крисп заметил, насколько вытянулась его тень на восток. Солнце почти зашло. Он оглянулся на поле битвы и потрясение покачал головой.

– Сколько халогаев пало! – пробормотал он.

– Так и бывает, когда кто-то бежит, – ответил Маммиан. – Вспомните, что Агапет и Мавр так же расплатились с нашей стороны.

– Я помню, – ответил Крисп. – Я не забуду. По всему полю видессиане тащили раненых товарищей к жрецам-целителям. С еще живыми халогаями не церемонились. Некоторых, однако, пощадили – тех, кто сражался с особенной храбростью или был с виду достаточно богат для выкупа.

Тут и там бродили коновалы, помогая раненым лошадям. Солдаты обирали трупы павших. Горы халогайских щитов, слишком тяжелых для кавалерии, все росли. Их было так много, что Крисп приказал пересчитать их, чтобы приблизительно узнать, сколько северян пало. Больше его интересовало только, что будут делать его кавалеристы с секирами и тяжелыми мечами, которые они с таким энтузиазмом растаскивали.

– Некоторые украшены золотом и стоят дорого, – ответил Гейррод, когда Крисп поинтересовался этим вслух. – А остальные – что ж, твое величество, даже вы, южане, почитаете за честь победу над отважным врагом.

Крисп не мог не кивнуть.

Принялись за работу похоронные команды – халогаев стаскивали в общую яму, павших видессиан – в немногочисленные могилы. Для Танилиды Крисп приказал вырыть отдельную могилу, в стороне от всех остальных.

– И поставьте там деревянный шест, – приказал он. – Когда в этой земле вновь воцарится мир под нашим правлением, мы поставим ей памятник из лучшего мрамора.

Пришел ответ от тех, кто подсчитывал щиты северян, – более двенадцати тысяч. Крисп понимал, что северян пало меньше, – многие бросили щиты, чтобы легче было бежать. Но, несмотря на это, число было грандиозным, особенно в сравнении с потерями имперских войск: менее двух тысяч.

Вечером, в лагере, Крисп отправился проведать пленников. Лучники сторожили сбившихся кучкой мрачных халогаев в одном белье – их доспехи уже забрали победители. При приближении императора они зашевелились. Некоторые бросали мрачные взгляды на своих сородичей из императорской стражи.

– Мне нужен человек, говорящий по-видесски, – объявил Крисп, – чтобы выслушать мои слова и передать их вашим братьям в Плискавосе. Кто вызовется?

Несколько северян подняли руки. Крисп выбрал мощного воина, в чьих золотых волосах поблескивала седина.

– Как тебя зовут? – спросил Крисп.

– Я Сорибульф, твое величество, – ответил халогай почтительно, но без подчеркнутых имперских церемоний.

– Что ж, Сорибульф, передай своим вождям в Плискавосе: если они сдадут город и освободят всех видесских пленников, я позволю им беспрепятственно переправиться на северный берег Астрис и не прикажу своим кораблям сжечь их лодки.

– Мы халогаи, – гордо выпрямился Сорибульф. – Мы не сдаемся.

– Ты видел бы тела халогаев по всему полю, если бы мы не хоронили их, – напомнил Крисп. – Если вы не сдадитесь, умрут и все, кто добрался до Плискавоса. Или ты думаешь, что мы не сможем взять город с нашими осадными машинами и огнеметными кораблями?

Сорибульф поджал губы, словно укусил что-то кислое.

– Как нам поверить, что ты не сожжешь нас, когда мы будем на реке и не сможем постоять за себя?

– Мое слово крепко, – ответил Крисп. – Крепче, чем слово злого колдуна, которому вы доверились.

– Тут ты прав, император видессиан. Он обещал, что вы все сгорите на стене, но наших воинов пожрало пылкое пламя. Потом же он не помогал нам более; кое-кто говорит, что он сбежал. Не знаю, правда ли это, но сегодня в метании мечей мы не видали его.

– Так передай же мои слова и мое предупреждение, – потребовал Крисп.

Сорибульф, покачиваясь из стороны в сторону, заговорил на своем языке.

– Он скорбит, – прошептал телохранитель и перевел:

– Слава халогайских клинков померкла. Сдаться ли Видессу, в бесчестном поражении вернувшись домой? Дотоле не сдавались мы – слава в победе иль смерти.

– Если вы продолжите сражение, то умрете, – подтвердил Крисп. – Или мне найти другого вестника?

– Нет. – Сорибульф опять перешел на видесский. – Я передам твои слова своим собратьям. Послушаются ли они – не мне сказать.

Крисп кивнул паре лучников, сторожащих пленных.

– Отведите его к земляному валу и отпустите в Плискавос. – Он повернулся к Сорибульфу:

– Если твои вожди захотят говорить о капитуляции, пусть завтра утром выставят белый щит над центральными воротами.

– Я скажу им, – ответил Сорибульф. Охранники увели его.

Крисп отправил приказ Канарию, старшему дрангарию флота: пусть его дромоны с утра курсируют по реке, предупреждая северян, что им не уйти иначе как с позволения имперцев. И, покуда вся армия праздновала победу, император отправился спать.

Когда следующим утром Крисп проснулся, первый взгляд он бросил на стену Плискавоса. Там расхаживали халогаи, но белого щита не было. Помрачнев, Крисп приказал мастерам готовить к бою копьеметы и баллисты.

– И пусть видят, что мы делаем, – добавил он. Халогаи наблюдали со стен, как ремесленники старательно проверяли канаты и рамы машин, запасы камней и связки дротиков, прищуривались на солнце, прикидывая расстояние до Плискавоса. Роса еще не высохла, как над воротами показался белый щит.

– Ну-ну. – Крисп облегченно вздохнул. Даже без противодействующих чар штурм города дорого обошелся бы имперской армии.

– Оседлайте Прогресса, – приказал он. – Я переговорю с их вождем.

– Не один! – разом воскликнули его телохранители. – Если враг обманет…

– Я и не собирался идти один, – спокойно ответил Крисп, – но не из боязни измены и не ради своего императорского достоинства.

К Плискавосу он подъехал в сопровождении отряда телохранителей. Телохранителей окружал еще один отряд – видесской кавалерии. Всадники держали наготове луки.

Крисп остановился в сотне футов от стены.

– Кто будет говорить со мной? – крикнул он.

К парапету подошел халогай.

– Я Айкмор! – крикнул он сверху. – Те, кто внутри, подчиняются мне. – По-видесски он говорил очень чисто и сам объяснил почему:

– Много лет назад, в юности, я служил в твоем городе, охраняя Автократора Раптея. Тогда я научился вашей речи.

– Ты служил отцу Анфима? Ладно, – ответил Крисп. – Сорибульф передал тебе мои условия. Примешь ли ты их или продолжишь бессмысленную войну?

– Ты твердый человек, император видессиан, тверже, чем был Раптей, – ответил Айкмор. – Всю ночь я скорбел о гибели нашей великой армии и боролся с собой – сдаться ли нам или сражаться. И я решил прекратить бой, хоть мне это и горше полыни. Ведь военачальник не может поддаваться скорби, но обязан спасать тех, кто верен ему.

– Сказано мудро, – признал Крисп. «Сказано человеком, немало пожившим в Видессе», – добавил он про себя. Халогай, только что явившийся из своих холодных краев, едва ли смог бы так далеко заглянуть б будущее.

– Сказано мужем, лишенным выбора, – мрачно ответил Айкмор. – Чтобы доказать свою честность, я выпущу пленников твоего народа.

Вождь халогаев обернулся и крикнул что-то на своем языке. Решетка со скрежетом поднялась. Из ворот начали по одному выходить темноволосые оборванные люди, многие из них – бледные и истощенные от долгого заключения. Некоторые терли отвыкшие от солнца глаза. Увидав реющее над головой Криспа имперское знамя, они с радостными криками устремились к нему.

На глаза императора набежали слезы.

– Отправьте их в лагерь, – приказал он командиру кавалерийского отряда, – накормите и оденьте. Пусть ими займутся жрецы-целители – те, что не слишком вымотались, излечивая наших раненых.

Офицер отдал честь и отрядил взвод на подмогу освобожденным видессианам.

Как только последний пленник покинул Плискавос, решетка опять захлопнулась.

– Если мы выйдем сами, император видессиан, – сказал Айкмор, – откуда нам знать, что ты не поступишь с нами, как мы… – он заколебался, но нашел в себе силы закончить:

– …как мы в Имбросе?

– Ты не веришь моему слову? – осведомился Крисп.

– В этом – нет, – не колеблясь отозвался Айкмор.

Подавив вспышку гнева, Крисп неохотно признал правоту халогая: неудивительно, что северяне боялись заслуженного возмездия.

– Позволь нам выйти в кольчугах и при оружии, чтобы защищаться, – попросил Айкмор.

– Нет, – ответил Крисп. – Тогда вы сможете неожиданно напасть на нас. – Он раздумчиво погладил бороду. – Может быть так, вождь: секиры и мечи держите в руках, коли желаете, но щиты оставьте, а кольчуги несите в мешках.

Пришел черед Айкмора раздумывать.

– Пусть так и будет, – сказал он наконец. – Нам понадобится оружие, чтобы отбиваться от диких хаморов по пути в родной Халогаланд «Если повезет, – подумал Крисп, – хаморы изрядно пощиплют северян, прежде чем те доберутся до своих мерзлых краев». Тогда халогаи впредь дважды подумают, прежде чем идти войной на Видесс. Этому, кстати, можно помочь.

– И еще одно, отважный Айкмор, – проговорил он вслух.

– Чего ты желаешь, император видессиан?

– Когда вы будете покидать Плискавос, вам всем придется пройти через те же ворота, которыми выпускали пленных. Мы поставим там чародеев, и те проследят, чтобы вместе с вами не ускользнул от нас Арваш Черный Плащ.

– Тогда тебе стоило и пленных проверить, – недобро засмеялся Айкмор. Крисп заскрипел зубами – северянин был прав. – Но мы сделаем, как ты сказал, хотя и не ради твоей просьбы, – продолжал вождь. – Если вы найдете Арваша, пусть наши топоры попробуют крови предателя!

Он крикнул что-то на своем языке. Стоящие на стене халогаи зарычали, потрясая секирами. В их чувствах к колдуну не оставалось сомнений.

– Если вы его так любите, почему не оставили его раньше? – спросил Крисп.

– Раньше, император видессиан, он привел нас к победе и помог заселить здешние теплые земли. Так найдет себе дружину даже вождь с душой ворона-падальщика, – ответил Айкмор. – Но когда его пламя обратилось против нас, а сам он сгинул, вместо того чтобы, как подобает мужу, выйти на поле брани вместе с сородичами, Арваш показал этим, что он даже не стервятник, но белое пятно, которое тот оставляет, нажравшись падали и улетев!

Некоторые из халогаев на стене – видимо, те, что понимали по-видесски, – энергично закивали. Некоторые из имперских солдат покачали головами, восхищаясь способностью Айкмора ругаться, не применяя похабных слов.

– Если ты согласен, Айкмор, завтра мы приведем чародеев, – сказал Крисп.

– Нет, дай нам четыре дня, – возразил северянин. – Мы сколотим плоты из досок и протащим их через речные ворота к пристани.

– Если вы попытаетесь уйти до назначенного дня, дромоны сожгут вас, – предупредил Крисп.

– Мы видели огонь, который они мечут. Мы сдержим слово, император видессиан.

– Хорошо. – Крисп отдал Айкмору честь на видесский манер, прижав правый кулак к сердцу, и не удивился, когда халогаи сделал то же.

В лагерь Крисп прискакал так быстро, как позволяло императорское достоинство, или даже быстрее. Первым делом он вызвал Заида.

Когда Крисп закончил говорить, на лице чародея отразилось то же беспокойство, что испытывал император.

– Немедленно займусь этим, ваше величество, – заявил Заид. – То был бы страшный удар, позволь мы Арвашу Проклятому таким образом нажиться на несчастье наших собратьев. Но если он среди них, я найду его.

Он целеустремленно двинулся прочь от императорского шатра.

– Возьми взвод солдат на случай, если ты его найдешь, – крикнул вслед чародею Крисп. Заид, не оборачиваясь, махнул рукой, показывая, что так и сделает.

Остаток дня Крисп провел в тревоге, опасаясь не то недобрых новостей из той части лагеря, где ели, пили, болтали и радовались свободе бывшие пленники, не то возвращения Заида с пустыми руками – как бы колдун не обвел его вокруг пальца. Но на закате Заид сообщил:

– Его нет среди наших людей, ваше величество. Могу поклясться в этом богом благим и премудрым. Если никто более не покинул Плискавос, мы можем спать спокойно. Офицеры и солдаты, охраняющие пленников, полагают, что я обошел всех.

– Слава богу благому, – ответил Крисп. Он не был уверен, что Арваш не проскользнул у него между пальцев, но чем старше он становился, тем лучше понимал, что ни в чем нельзя быть уверенным полностью.

– Тогда готовьтесь осматривать выходящих из города халогаев.

– Мы приготовимся, – пообещал Заид. – Арваш в расцвете сил устоял бы перед нами. Но после того, как госпожа Танилида с ним расправилась, – при имени чародейки его голос смягчился, хотя глаза опасно блеснули, – Арваш, как говорится, мелкая рыбешка. Если он там, мы его выкурим.

– Отлично. – Крисп не был по природе своей мстителен, но теперь он хотел схватить Арваша, заставить того страдать так же, как страдал из-за него Видесс. Потом он вспомнил поговорку: «Если хочешь жареного кролика – поймай его»..

Засевшие в Плискавосе халогаи, казалось, придерживались условий, на которые согласился Айкмор. Канарий доложил, что северяне и вправду строят плоты. И все же Крисп не отправлял в город Видесс вестников с сообщением об окончательной победе. Когда он поймает кролика – вернее, отправит за Астрис, – тогда и займется этим.

На четвертое утро он приказал вооруженным и готовым к бою солдатам приблизиться к Плискавосу. Все ворота – не только те, которыми Айкмор обещал выводить халогаев, – охраняли сильные отряды. Маммиан, увидав это, кивнул.

– Если мы им покажем, что готовы к неожиданностям, то и неожиданностей меньше будет.

Заид и прочие чародеи встали по обе стороны от главных ворот. Юноша помахал Криспу, показывая, что они готовы. Император глянул сквозь опускную решетку. За воротами темнела толпа. Потом решетка с душераздирающим скрежетом поднялась.

Вышел из города лишь один халогаи. Он протопал мимо чародеев, не одарив их и взглядом, и направился прямо к имперскому знамени.

– Я Айкмор, – произнес он, отдавая Криспу честь. – Я стою перед тобой за своих людей. Если мы обманем тебя, можешь отыграться на мне.

– Иди к своим людям, – ответил Крисп. – Я не требую этого от тебя.

– Я знаю. Требует моя честь. Я останусь. Крисп уже научился не спорить, когда халогаи заговаривает о своей капризной чести.

– Как пожелаешь, северный вождь. – Он отстегнул с пояса флягу, глотнул сам и передал Айкмору. – Выпей со мной.

– Ладно.

Айкмор приложился к фляге. Несколько капель вина упало на и без того не слишком чистую белую тунику. Халогай был не слишком высок, зато крепко сложен. Был он курнос, сероглаз и лысоват на макушке. Зато над ушами волосы росли длинные – почти такие же, как роскошные усы, хотя борода выглядела жидковатой. В ушах халогая красовались массивные золотые серьги с жемчугом. «Яковизий бы себе такие захотел», – подумалось почему-то Криспу. Когда фляга вернулась к императору, она была пуста.

Халогай покидали город по двое-трое, проходя между чародеями. По сравнению с большинством своих сородичей Айкмор казался просто мозгляком. Многие халогаи носили следы ожогов или полученных в бою ран, а порой и того и другого. На имперцев они глядели мрачно, словно никак не могли поверить, что проиграли.

Оглядывая их, Крисп и сам удивлялся своей победе. Халогай были сильными и жестокими мужчинами, словно специально созданными для войны. Видессианам солдатское ремесло давалось труднее. Но в конце концов мастерство победило ярость.

Маммиану, видно, тоже пришло в голову нечто подобное.

– Они хотят попытаться снова, – заметил он. – По глазам видно.

– Так легко у них уже не выйдет, – отозвался Крисп. – Теперь, когда мы владеем землями до самой Астрис, стоит поставить флотилию дромонов, чтобы патрулировать реку. У них на виду я переправляться не решился бы.

Сказал он это не столько ради Маммиана, сколько ради Айкмора. Краем глаза он заметил, как погрустнел халогай. Значит, понял.

Несколько минут спустя из толпы северян вышел один воин и двинулся к Криспу. Император нащупал рукоять сабли. Телохранители напряглись. Но воин остановился на приличном расстоянии и громко сказал что-то на своем языке. Крисп обернулся к Айкмору:

– Что он сказал?

Айкмор погрустнел еще больше.

– Он хочет поступить к тебе на службу, император видессиан.

– Что? Почему?!

Айкмор спросил у халогая, выслушал ответ.

– Он говорит, что его имя Одд, сын Аки, и что он сражается только вместе с лучшими воинами в мире. До сих пор он считал лучшими своих сородичей, но вы разгромили нас, значит, он ошибался.

– За эти слова я найду ему место, – ухмыльнулся Крисп.

Айкмор перевел. Одд, сын Аки, кивнул Криспу и отошел. Им занялся видесский офицер.

За день еще несколько халогаев покидали ряды сородичей и просили разрешения вступить в ряды видесской армии. Большинство называли ту же причину, что и Одд. К тому времени, когда последний северянин покинул Плискавос, Крисп обнаружил, что навербовал немалый отряд. Айкмор повернулся к перебежчикам спиной.

Халогаи обогнули Плискавос, чтобы добраться до пристани, где их ожидало еще одно свидетельство мощи империи – корабли Канария, медленно выгребающие против течения, точно парящие над мышиной норой ястребы.

Крисп подъехал к речному берегу, чтобы посмотреть, как северяне будут садиться на плоты. Айкмор шел за ним, хотя двое телохранителей все время отделяли его от императора.

Первый плот спустили на воды Астрис чуть за полдень. Дромон следовал за ним через реку, не сводя с плота жуткую трубу сифона. Судьба переправляющихся зависела только от капитана судна. В этом не могли сомневаться ни халогаи, ни имперцы. Больше, чем что-либо иное, эта переправа продемонстрировала, кто победил, а кто – проиграл.

Больше и больше плотов отправлялись в путь. Не всех дромоны сопровождали всю дорогу, но всякий раз держались достаточно близко, чтобы в случае нужды исполнить свои обязанности. Уничтожение неуклюжих долбленок было неравной борьбой. Атака на плоты превратилась бы в бойню.

К Криспу протолкался Заид:

– Мимо нас прошли все халогаи, ваше величество. Я не нашел и следа Арваша.

– Тогда отдохни, – сказал Крисп.

Юный чародей всегда был тощ, как тростинка, но теперь его еще и шатало. Несмотря на это, он запротестовал:

– Я должен войти в город и посмотреть, не прячется ли там черный маг… – Суровые его слова несколько утратили суровость, прерванные зевком.

– В таком состоянии ты скорее на ходу заснешь, чем кого-то выследишь, – ответил Крисп. – Я поставлю чародеев у каждых ворот. Если он внутри, то выйти не сможет.

Он старался говорить по-императорски грозно. Видимо, не очень получилось – Заид подмигнул ему, но все же направился в лагерь, чего Крисп, собственно, и добивался.

Построенные халогаями плоты в первый день перевезли на другой берег лишь часть северян. Оставшиеся разбили временный лагерь за стенами Плискавоса. На дальнем берегу мерцали костры их товарищей. А между ними всю ночь патрулировали реку имперские дромоны – вверх-вниз, вверх-вниз.

На южном берегу Астрис стояли в ночном дозоре видесские лучники, на случай предательства со стороны халогаев. Но большая часть имперской армии вернулась в лагерь за земляным валом. Вечером, на офицерском совещании, Саркис хитро глянул на Криспа:

– Прочесть ваши мысли, ваше величество?

– Попробуй, – предложил Крисп.

– Вы хотите, чтобы по пути на север наших халогаев догнала большая банда хаморов и закончила работу за нас.

– Кто, я? – Если перед Заидом Крисп изображал суровость, то теперь – невинность. – То была бы слишком жестокая судьбы для врагов, с которыми мы только что заключили мир.

– Да, ваше величество, конечно. – Глаза Саркиса блеснули. – Но не вы ли отправили на северный берег Астрис двоих конных гонцов? Думаю, если только вы не решили дать нашим северянам провожатых, они отправились поговорить с одним из местных хаморских каганов.

– Даже не с одним, – признался Крисп. – У одного планового вождя людей не хватит, чтобы справиться с такой большой армией. А вот трое-четверо согласятся в надежде получить от нас золото. Я предпочитаю терять деньги, а не людей. Солдат мы в боях и так немало потеряли.

Офицеры одобрительно зашептались.

– Ваше величество, – сказал Криспу Богорад, – таким, как вы, и должен быть Автократор видессиан.

Остальные командиры серьезно закивали. Криспа раздуло от гордости.

– А что бы вы сделали, потребуй Айкмор от вас слова не слать гонцов к хаморам? – спросил Саркис.

– Сдержал бы это слово, – ответил Крисп. – Но раз он об этом не подумал, то и я не стал напоминать.

– Действительно, видессианин, – пробормотал Саркис, напомнив тем Криспу, что командир разведчиков был родом из Васпуракана. Мгновением позже Саркис немного смягчил свои слова:

– Я вас ничуть не виню, ваше величество. После того, что эти северяне сотворили с Видессом, они заслужили любой судьбы.

Многие офицеры решительно поддержали его.

– Любой судьбы? – переспросил Крисп. – Даже судьбы Имброса?

В шатре воцарилась тишина. Крисп ощутил облегчение. Ни один человек, почитающий Фоса превыше Скотоса, не пожелал бы судьбы Имброса даже самому отпетому злодею, и император был рад, что ни один из его офицеров не жаждал мести настолько, чтобы позабыть об этом.

К утру Заид почти пришел в себя и вместе с несколькими другими чародеями вошел в Плискавос, чтобы продолжить поиски Арваша Черного Плаща там. Охраняла чародеев изрядная толпа солдат – халогаи покинули город и переправлялись теперь через Астрис, но в Плискавосе оставались те, кто жил в нем еще до прихода Арваша.

Такой многочисленной охраны не потребовалось бы, не реши Крисп лично понаблюдать за поисками. Он не только мечтал поприсутствовать при казни колдуна, будь тот пойман, но и собирался оценить, во что обойдется восстановление провинциальной столицы, после того как ее сначала веками занимали кубраты, а потом несколько лет – северяне, служившие черному магу.

Первой мыслью, пришедшей ему в голову от ужаса, было: «Сжечь все внутри стен дотла и отстроить заново». Пожары, распространявшиеся от полыхавшей стены, исполнили часть работы, но только часть. Всюду виднелись обгорелые руины, над городом стоял запах гари, гнили и горелой плоти. Пару раз из развалин высовывались головы здешних обитателей. Крисп заметил в тени блеск оружия и порадовался, что взял достаточно телохранителей.

– И это был когда-то крупный видесский город? – промолвил он, качая головой. – Не верю.

– Но это правда, ваше величество, – возразил Заид. – Видите то каменное здание, и то, и развалины вон там? Такие же дома строят в городе Видессе. И улицы – не все, конечно, – идут под прямыми углами, как принято у нас.

– Ты и градостроительству обучен? – поинтересовался Крисп. Заид покраснел:

– Мой старший брат – зодчий.

– Если в своем ремесле он так же искусен, как ты, то он один из лучших, – заметил император, отчего молодой чародей совсем залился румянцем.

Проезжая к центру города, они видели все больше неразрушенных зданий, откуда несмело вылезали жители. Большей частью Плискавос населяли кубраты, коренастые и густобородые, но некоторые резкими чертами лиц и стройностью походили на видесских бедняков. На солдат, чародеев и самого императора они глазели, точно гадая, какие новые невзгоды принесут им пришельцы.

– Как ты выяснишь, нет ли Арваша среди них и тех, кто прячется по своим норам? – спросил Крисп.

– Придется весь Плискавос объехать, – отозвался чародей. – Я знаю мерзость его чар и пустоту, которой он тщится скрыть их. Но чтобы обнаружить и то и другое, я должен находиться как можно ближе, ибо благодаря госпоже Танилиде его мощь теперь составляет едва ли не каплю от прежней.

– Если он вообще здесь, – добавил Крисп.

– Да, ваше величество, если он здесь. В парке посреди Плискавоса возвышалось деревянное строение, украшенное резьбой, – прежнее обиталище кубратских каганов. Над входом красовался новый герб: двойной трезубец молнии.

– Это – знак Скотоса! – указал на него Заид и очертил солнечный круг над сердцем. Крисп сделал то же.

– Тут было логово Арваша? – спросил он.

– Когда-то было, – ответил Заид. – Радуйтесь, что вам недоступны остатки его прежней мощи. – Чародей задумался:

– Мнится мне, он мог затаиться здесь, надеясь скрыть нынешнюю слабую вонь в миазмах прошлого. Мы должны тщательно осмотреть этот дворец.

– Не забывай, Заид, – заметил, дернувшись в седле, другой чародей, крепкий мужчина средних лет по имени Гепай, – мы тебе не прислужники.

– Гепай, а империи ты служишь? – резко осведомился Крисп.

Чародей испуганно повернулся к нему, потупился и кивнул.

– Хорошо, – смилостивился Крисп. – А то я начал сомневаться. Считаешь, что предложение Заида неразумно, или ты просто обиделся, что юноша опередил тебя? Стоит ли осматривать дворец?

– Да, ваше величество, – признал Гепай.

– Тогда вперед. – Крисп спешился и привязал Прогресса к коновязи перед дворцом.

Ни телохранители, ни чародеи не позволили бы ему первым войти во дворец. Крисп боялся, что двери окажутся закрыты, но те распахнулись от первого же толчка.

– Господин, – обратился Заид к Гепаю с подкупающей вежливостью, – не согласитесь ли вы постоять на страже у дверей, чтобы Арваш не ушел от нас?

– Уже лучше, юноша. – Гепай втянул брюшко и выпрямился. – Я посторожу, – согласился он басом. – Здесь колдун не пройдет.

– Отлично. – Заид даже не улыбнулся. Криспу это удалось с трудом. То ли Заид от природы был так наивен, то ли не по годам хитер, но людьми он манипулировал прекрасно.

Чародеи разбрелись по зданию. Крисп, а значит, и телохранители, остались с Заидом. Вместе они добрались до помещения, служившего тут, очевидно, той же цели, что Тронная палата – в императорском дворце.

Крисп указал на белое сиденье, ярко выделяющееся в сумраке зала.

– Это слоновая кость, как на троне патриарха? – поинтересовался он.

Заид осмотрел трон, бормоча что-то. Кадык его дернулся.

– Это.., кость, – проговорил он.

Крисп заметил намалеванный на стене знак Скотоса и решил не спрашивать, какая именно кость.

В зале стоял кисловато-металлический запах. Крисп неохотно прошел к трону по плотно утрамбованному земляному полу. В нескольких шагах от помоста нога его ушла в липкую грязь. Запах усилился.

– Это кровь? – спросил он, надеясь, что Заид опровергнет его.

Этого не случилось.

– Мы уже знали, – произнес чародей, – что Арваш практиковал отвратительные обряды. Теперь мы знаем, что здесь его нет. Пойдем поищем в другом месте.

– Хорошо, – согласился Крисп слабым голосом, поражаясь способности Заида сохранять спокойствие перед лицом ужаса.

Слева от костяного трона виднелась дверь. В сумерках, наполняющих зал, заметить ее можно было, только подойдя вплотную. И снова телохранители Криспа не позволили ему войти первым.

Один из халогаев подергал за ручку. Дверь не подавалась. Телохранитель поработал топором, после чего дверь отворилась легко. Стражники отшатнулись. Темнота за дверью словно бы выплеснулась в зал. Крисп очертил солнечный круг над сердцем.

– Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать! – громко и ясно произнес Заид.

Расползающаяся тьма растаяла так быстро, что Крисп засомневался, а не примерещилось ли ему. Но даже после этого зияющий проем оставался черным и жутким. Император покосился на Заида. Юноша облизнул губы, набираясь храбрости, и шагнул в комнату. Крисп, вспомнив Трокунда, хотел окликнуть его, но Заид произнес: «А, так я и думал» с таким удовлетворением, что ничего дурного с ним явно не могло случиться.

– Это святилище Скотоса, – объяснил маг. – Нам в Чародейской коллегии рассказывали о них, но сам я ничего подобного не видел.

Крисп тоже не видел и не хотел, но гордость не позволяла ему оставаться в тылу, пока Заид идет вперед. Он только радовался, что в комнату за троном он вошел окруженный кольцом телохранителей.

В тронном зале было темно, но, несмотря на это, Криспу потребовалось несколько минут, чтобы притерпеться к мраку в комнате. Как в храме Фоса, глаза невольно скользили к алтарю, напоминающему на первый взгляд алтари Фоса, – и неудивительно, вспомнил Крисп, ведь Арваш, черный маг и отступник, был когда-то Ршавой, иерархом Скопензаны. Но никто не положил бы на алтарь Фоса ножи.

В храме Фоса на стенах висели бы иконы, святые образа бога благого и картины его деяний в миру. По мере того как зрение Криспа приспосабливалось к мраку, он различал иконы и здесь. Он видел темного бога, окутанного ночью, преследующего, гонящего и убивающего Фоса. Видел он и другое – мерзости, которые, как казалось ему, ни один человек не осмелился бы измыслить, не говоря уже о том, чтобы изобразить. Он видел такое, по сравнению с чем лес кольев у стен Имброса показался бы милостью. Один из телохранителей, халогай, упивавшийся битвой, как все его сородичи, вывалился в тронный зал, и его долго, шумно тошнило.

– Вот что принес бы он в город Видесс, – прошептал Заид.

– Знаю, – ответил Крисп. Но знать и видеть – не одно и то же. Он уже убедился в этом – когда весть о рождении Эврипа застала его в постели с Танилидой. Он снова глянул на иконы, потом на алтарь и увидал среди ножей разбросанные косточки. Такими были бы кости его сестренки за пару лет до того, как ее унесла холера. На мгновение Криспу показалось, что его сейчас самого стошнит.

– Жаль, что пожары сюда не добрались, – произнес он. – Придется нам самим сжечь тут все дотла. – Больше всего ему хотелось уничтожить проклятые иконы.

Один из телохранителей радостно хлопнул его по спине, чуть не сбив с ног.

– Превосходно, ваше величество, – заметил Заид. – Огонь и свет – дары Фоса, и они изгонят зло, пропитавшее этот дворец до самой кровли. Пусть из пепла вырастет что-то иное. И, – добавил он с надеждой, – если Арваш сумел улизнуть от нас, пламя избавит мир и от него.

– Да будет так, – подтвердил Крисп.

После этих слов ему уже не было стыдно покинуть темное святилище. Заид вышел за ним и плотно притворил изрубленную дверь, точно этим он мог удержать таящееся внутри зло.

У входа, где еще стоял на страже Гепай, собрались все чародеи. Арваша не обнаружил никто, да и ничего подобного алтарю Скотоса во дворце больше не нашли, однако приказ Криспа не встретил ни слова протеста.

Император отвязал Прогресса и повел его прочь от дворца. Чародеи все еще окружали здание, словно даже снаружи ощущали зло, которым Арваш напитал его стены. ».Верно, так оно и есть», – подумал Крисп.

Большая часть телохранителей осталась с ним, но один побежал в лагерь, чтобы вскоре вернуться с кувшином лампового масла и тлеющим факелом. Он отдал факел Криспу, раскупорил кувшин и плеснул маслом на стену дворца.

– Поджигай, твое величество, – попросил он.

Ткнув факелом в масло, Крисп подумал мельком, что зажигательная смесь дромонов сработала бы еще лучше. Но хватило и масла. Пламя прошлось по темной от времени стене, заползая в трещины и карабкаясь по резным украшениям. Вскоре занялось и дерево. Никакие поленья в очаге не просохли бы лучше, чем старые бревна дворца. Они горели жарко, ясно и быстро. В небо поднялся столб дыма.

Имперцы забегали, опасаясь настоящего пожара. Крисп установил караул вокруг дворца, чтобы пламя не перекинулось на другие строения. Но дворец стоял поодаль от домов, словно давая кубратским каганам иллюзию степного простора.

Крисп понаблюдал за пожаром. Ему хотелось бы знать с уверенностью, погиб ли в его огне Арваш. Но даже если колдун выжил, мощь его войска сломлена; остатки его армии садились сейчас на плоты под бдительным присмотром имперских лучников. А Танилида сломила мощь самого чародея. Крисп покачал головой, в тысячный раз мечтая, чтобы цена этой победы не была так высока.

Но он знал, что Танилида по доброй воле заплатила цену и не хотела бы, чтоб он скорбел о ней. Эта мысль помогла ему.., немного. Он вскочил в седло и дернул уздечку. Прогресс развернулся – теперь жар пламени грел Криспу спину – и, повинуясь всаднику, двинулся прочь.

Прикрыв глаза ладонью от солнца, Крисп глянул на реку. Вдалеке торопился прочь от воды последний из халогаев Арваша.

– Теперь это наша земля, – сказал Крисп и смутился от прозвучавшего в его голосе удивления. – Снова наша, – поправился он.

Маммиан тоже следил за уходящими халогаями.

– Удачная кампания, ваше величество, – произнес он. – Провинциальные ополченцы вернутся по домам как раз к сбору урожая. Весьма удачно.

– Верно. – Крисп повернулся к генералу:

– А ты, Маммиан? Вернуть и тебя в родную провинцию, защищать прибрежные равнины?

– Вот что я думаю о прибрежных равнинах. – Маммиан медленно, презрительно, театрально зевнул. – Я там оказался лишь потому, что Петроний не нашел для меня более убогой дыры. – Зевок перешел в самодовольную ухмылку. – Хотя не такая она в конце концов оказалась и убогая, а, ваше величество?

– Тут ты прав, – ответил Крисп. Но Маммиан уже дал ему повод, на который император рассчитывал. – Если вам на побережье скучно, почтенный господин, почему бы вам не послужить мне в качестве первого наместника новой провинции Кубрат?

– А-а… Да, здесь еще долго не поскучаешь. – Маммиан не удивился. Впрочем, Крисп и не считал его дураком. – Если прикинуть, чем мне тут придется заниматься… – раздумчиво протянул он. – Удерживать кочевников по ту сторону Астрис и халогаев тоже, если они вдруг решат тряхнуть стариной…

– Подчищать халогайские деревни, вроде той, что причинила Саркису столько неприятностей, – вставил Крисп.

– Точно, да и кубраты могут восстать, как только у них улетучится благодарность за избавление от дорогого друга Арваша, то есть с завтрашнего дня…

– Дай им хоть неделю, – укорил его Крисп. Оба рассмеялись, хотя Крисп не совсем шутил. – Мы начнем заселять эти земли крестьянами, – продолжил император, – чтобы у тебя было достаточно наших людей против кубратов. А переселенцы повалят толпой, если мы отменим для них налоги, скажем, на пять лет. Здесь не худшие земли, если только кубраты не отнимают у тебя половину урожая.

– Вы-то знаете, ваше величество, не так ли?

– О да. – Даже спустя два десятилетия, через бездну, отделяющую мужчину, каким он стал, от мальчишки, каким он был, Крисп до сих пор ясно помнил беспомощную ярость, охватывавшую его, когда кочевники грабили угнанных ими крестьян.

Маммиан глянул в сторону плискавосских стен.

– Мне потребуются ремесленники, чтобы привести город в порядок, и торговцы, чтобы жить веселее стало, да и священники, ведь бога благого, – он очертил солнечный круг над сердцем, – почти забыли в здешних местах. – Он едва заметил, что уже согласился принять новую должность.

– Ремесленники будут, – пообещал Крисп, – хотя они и в Имбросе нужны. – Маммиан кивнул. – Священников я тоже пришлю, – продолжил Криса. – Они будут рады, если их будет ждать храм. – Он щелкнул пальцами, поймав хорошую идею:

– Я даже знаю где – на месте старого дворца.

– Отличная мысль, ваше величество. Торговцы придут сами. Они будут только рады вести дела с кочевниками к северу от Астрис без кубратских посредников. К слову сказать, теперь торговый путь пойдет и по самой Астрис, от Плискавоса в город Видесс морем. Да, торговцев хватит.

– Думаю, ты прав, – ответил Крисп. – Ближайшее время ты будешь очень занят.

– Лучше я буду занят, чем сдохну со скуки, – пробурчал Маммиан. – Этим я отличаюсь от половины бесполезных писак в городе. – Он, прищурившись, оглядел Криспа. – А вы, ваше величество, не заскучаете, потеряв возможность жонглировать двумя войнами?

– Благим богом клянусь, почтенный господин, что нет! – воскликнул Крисп. Маммиан расхохотался. – Проблема в том, – заметил Крисп, – что проблем хватает. К тому времени, когда я вернусь в столицу, появится новый повод волноваться. Один могу назвать прямо сейчас: скоро мне придется решать, платить Макурану дань или прекратить, рискнув ввязаться в новую войну.

– К новой войне мы не готовы, – серьезно произнес Маммиан.

– Я и сам знаю! Но и позволить Царю царей вечно сосать нашу кровь мы не можем. – Крисп вздохнул. – Трудная работа – быть Автократором, если делаешь ее как следует. Теперь я лучше понимаю Анфима – почему он забыл обо всем, кроме вина и женщин. Порой я думаю, что он был прав.

– Не думаете, – заметил Маммиан. Крисп снова вздохнул:

– Наверное, нет. Но порой так и хочется послать все в лед.

– Крестьянин не может позволить себе забросить свой крохотный участок, – ответил Маммиан. – Ваша земля – весь Видесс. Но и награда за ваш труд бедному крестьянину не приснится – начиная хотя бы с триумфального шествия по Срединной улице в день вашего возвращения.

– Анфим тоже устраивал шествия.

– Да, но есть разница. Вы заслужили все хвалы – и знаете это.

Маммиан хлопнул Криспа по спине. Император подумал над его словами и решительно кивнул.