"Странное предложение" - читать интересную книгу автора (Бонд Тиффани)

Глава 2

Когда Керри приехала на остров, Петрос сидел у бассейна. Его лицо было мрачным, и он часто прикладывался к бутылке бренди, чтобы забыться.

– Ох, Петрос, сколько раз я тебе говорила: бренди не выход из положения, это тебе не поможет, – мягко увещевала Керри, беря бутылку из его рук.

Он улыбнулся, но в его глазах не было даже искры веселья.

– Детка, мне так тебя не хватало! Я обещал твоему умирающему отцу, что буду заботиться о тебе, а теперь получается, что ты заботишься обо мне.

– Как ты можешь такое говорить, Петрос?! Ты был для меня самым прекрасным человеком в жизни. У нас с тобой было и хорошее, и плохое. Не огорчайся, что-нибудь изменится, надо только подождать. – Она наклонилась и нежно поцеловала его. – Идем, дорогой, милый Петрос. Пора ужинать.

За столом ни Керри, ни Петрос не оценили по достоинству телятину со специями, которую Кристина приготовила для них. Керри сосредоточилась на салате по-гречески с большим количеством сыра и оливками, которые она одно время терпеть не могла, но теперь полюбила. Она ела очень сосредоточенно, надеясь прогнать из головы мысли об ультиматуме Алексиса.

Именно за этим столом она впервые увидела его. Ей было пятнадцать лет. Она была дикой, избалованной и совершенно непослушной. Бедный Петрос не знал, как с ней справиться. Она была ужасная шалунья!

Керри провела пальцем по полированной поверхности, все еще хранившей следы царапин, которые она сделала на прекрасном дереве. Глядя на них, она перенеслась в воспоминаниях к тому роковому дню.

– Но я не хочу идти к себе! – сердито говорила Керри, надув губы и заложив руки за спину. – Я хочу остаться здесь, Петрос!

– Нет, Керри. Мы уже об этом говорили. Это деловая встреча, а не детский утренник. Будь хорошей девочкой и иди в свою комнату, – ласково говорил Петрос, как бы извиняясь перед гостями.

Керри топнула ногой и усмехнулась, услышав вздох изумления присутствовавших мужчин. Греческие девушки почти всегда делали то, что им велели.

– Я хочу остаться! – проговорила она капризным тоном.

Все мужчины, кроме одного, сидевшего слева от нее, выглядели обеспокоенными. Он был моложе других, но казался более опасным, чем они.

– Керри, я больше не буду повторять! – Петрос всплеснул руками, когда она проигнорировала его слова. – Алексис, что бы ты сделал с таким непослушным ребенком?

Алексис повернулся на стуле; взглянув на девчонку с явной неприязнью, он оглядел ее детскую фигурку в розовой шелковой пижаме.

– Отшлепай ее, дружище, ребенок не умеет себя вести. Я бы не потерпел такого неподчинения в моем доме.

– Мы не в вашем доме! – дерзко огрызнулась Керри, передернув плечами и взмахнув своими длинными волосами прямо у его лица.

– Очень жаль, юная леди, потому что, будь это мой дом, вы бы уже лежали у меня на коленях. И вам было бы очень, очень больно.

– Ваши ничтожные угрозы меня не пугают. Я не гречанка и не собираюсь подчиняться приказам, – язвительно ответила она.

Петрос открыл рот от удивления и выругался на родном языке.

– Ну, хватит. Ты слышишь? – уже начиная сердиться, сказал Петрос.

Но Керри не знала, когда следует отступить. Она схватила нож, лежавший рядом с доской для хлеба, и провела им по полированному столу.

В тот самый момент, когда она уже была готова выскочить из столовой, сильная загорелая рука схватила ее за запястье как стальной обруч. Ее глаза встретились с глазами Алексиса. В них были холод и злость.

– Петрос, можно мне?

Тон, каким это было сказано, испугал Керри. Петрос посмотрел на Алексиса, на Керри, на полированный стол с огромной царапиной на нем и с отсутствующим видом кивнул.

– Нет, Петрос, прости меня!

Но было уже поздно извиняться. За несколько секунд Алексис втащил ее в комнату, не обращая внимания на вопли и пинки. К ее великому облегчению, пороть ее он не стал – просто швырнул на кровать и в недвусмысленных выражениях велел сидеть в комнате, не то он вернется. А если вернется, пригрозил он, то порки ей не миновать.

Коснувшись стола, Керри провела пальцем вдоль неровной линии на прекрасном дереве.

– Интересно, о чем ты думаешь? – тихо спросил Петрос.

Керри улыбнулась:

– Я была очень непослушной девять лет назад. Да?

Петрос кивнул:

– Конечно, ты была очень непослушной. – Он покачал головой. – Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить Алексиса. Он тебя унизил. Ты вопила, когда Алексис тащил тебя в комнату, а он просто сгреб тебя под мышку. Должен сказать, ты заслуживала наказания. – Петрос улыбнулся. – Но знаешь ли, Керри, я думаю, что благодаря ему ты стала лучше. Ты была избалованным ребенком.

Покраснев до корней волос, Керри тщательно подбирала слова. Было очевидно, что Алексис изложил Петросу совершенно другую версию того, что произошло на самом деле. Ей не хотелось, чтобы Петрос думал, что она сердится на Алексиса.

– Это было очень давно. Мы с Алексисом помирились. Я видела его в Лондоне несколько месяцев назад, и он пригласил меня на ужин, – ответила она и подумала, что лучше бы вообще ничего не говорила.

В глазах Петроса на мгновение мелькнул огонек надежды, и Керри поняла, о чем он думает. В обычной ситуации она бы постаралась разубедить своего крестного, но в данный момент сделать этого не могла.

– Простите, мистер Симари, вас к телефону. Это мистер Стефанидес с материка, – сказала Кристина, прервав их разговор. Это была маленькая крепкая женщина с темными блестящими глазами. Кристина читала Керри как книгу и, когда та сказала, что ездила на материк пройтись по магазинам, не поверила ей.

Петрос посмотрел на Керри с многозначительной улыбкой.

– Давай, Петрос, иди и поговори с Алексисом, а я погуляю по берегу, – сказала Керри со вздохом. – Вспомнишь черта – он уж тут как тут, – усмехнулась она.

Так, значит, он все обдумал. Телефонный звонок должен быть как-то связан с сегодняшним разговором. Алексис Стефанидес никогда ничего не делает без определенной цели.

Керри необходимо было прогуляться. Ее голова была полна противоречивых мыслей. Предложение Алексиса было оскорбительным. Она понимала это, но снова и снова возвращалась к мыслям о ребенке. Она любила детей.

С того момента как три недели назад она ступила на землю Греции, Керри чувствовала себя так, как будто вернулась домой, но не понимала причины. Возможно, это было радушие, с которым ее встретили, а может быть, что-то более серьезное. Возможно, это была ее судьба.

– Керри, дорогая, как я рад тебя видеть!

Даже радость Петроса оттого, что он снова ее видит, не могла скрыть его страданий и озабоченности, когда он встречал Керри в гавани, и теперь она знала, насколько серьезна его тревога.

Сбросив туфли, она погрузила ноги в мелкий золотой песок. Лондон… Это были чудесные годы, суета ежедневной жизни быстро засосала ее. Быстрый темп жизни нравился ей. Поездки в метро, новые знакомства, журнал «Вог»…

Она думала, что прочно обосновалась в Лондоне, вплоть до того вечера, когда Алексис неожиданно появился в её любимом лондонском ночном клубе. Надо же было так случиться! Именно в тот момент, когда она чувствовала себя совершенно разбитой и больной (врач сказал, что у нее вирусная инфекция), она встретила Алексиса Стефанидеса!

Она танцевала всю ночь напролет со своими коллегами. Они веселились, отмечая день рождения.

– Давай, Керри, оттянись! – крикнул Тимоти, скача по танцплощадке.

Именно в тот момент, когда она танцевала, она увидела его, одетого в дорогой вечерний костюм, мрачного и раздраженного. Он стоял у стойки, откровенно следя за ее движениями оценивающим взглядом. Сначала Керри подумала, что ей показалось, и продолжала танцевать в надежде, что он растворится в воздухе, если она не обратит на него внимания. Поняв, что вовсе это не трюк Гудини, она стала танцевать для него, вызывающе извиваясь и поглаживая себя по облегающему черному платью. Она танцевала, соблазнительно заигрывая взглядом, дразня своим телом.

Сначала Алексис казался скучающим. Он неспешно поднес к губам бокал с янтарной жидкостью в знак приветствия, но она продолжала танцевать, пока не увидела жадные огоньки в его глазах.

В этот момент он поставил пустой бокал на стойку и направился прямо к ней, гипнотизируя ее взглядом.

– Иди сюда, колдунья, – прошептал он голосом, исходившим как будто из самой души.

Он привлек ее к себе, и у Керри перехватило дыхание, когда она почувствовала так близко его крепкое, сильное тело. Похоже, Алексис никогда не перестанет удивлять ее.

– Значит, ты флиртуешь и танцуешь здесь с этими людьми. Это очень опасная игра, не правда ли, малышка? Тебе кто-нибудь говорил, что это опасное развлечение? – тихо прошептал он ей на ухо, и Керри задохнулась от волны необычных, совершенно необъяснимых ощущений, накрывшей ее с головой.

Керри отстранилась и, выдавив из себя улыбку, промурлыкала:

– Алексис, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Он слегка наклонил голову, мрачно посмотрев на нее.

– Не понимаешь? Да ладно, не притворяйся наивной, Керри. Я же видел! Ты открыто флиртовала с этими мальчишками, – он обвел рукой вокруг, – а теперь со мной.

Керри рассмеялась, но он снова прижал ее к себе, и у нее вновь перехватило дыхание.

– Эти мальчишки? Эти мальчишки – мужчины! – Она показала на Пола. – Пол – вон тот – он женат!

Она говорила возмущенно, надеясь, что Алексис ее быстро отпустит. Ей не нравилось, что от его близости у нее перехватывает дыхание.

– Значит, ты пустилась во все тяжкие? Я правильно выразился, не так ли?

Керри не чувствовала за собой никакой вины. Но откуда же тогда это желание оправдываться?..

– Ну, не со всеми сразу, понимаешь? – усмехнулась она и попыталась вырваться.

Алексис сердито фыркнул:

– Петрос не должен был отпускать тебя с острова! Твой дом – Порос! – Его акцент становился заметнее с каждым словом.

– Петрос не смог бы меня остановить, и ты тоже, – ответила Керри.

Можно было подумать, что она танцует со своим отцом, а не с мужчиной, который всего на семь лет старше ее!

Алексис взглянул на нее сверху вниз, и его темные брови неодобрительно сдвинулись. Он спокойно проговорил:

– Я бы смог тебя остановить, но я хотел дать тебе возможность расправить крылья. Вспомни, что ты сделала, когда тебе было пятнадцать. Я был единственным, кто тебя тогда остановил.

Лицо Керри залилось краской, а ее голос при воспоминании об этом стал раздраженным:

– Ну и что же это было?

Он взял ее за подбородок и остановился, когда музыка стихла. Керри вынуждена была смотреть в его глаза, когда он тихо ответил:

– Ты недооцениваешь мои возможности.

– Это были не возможности, – огрызнулась Керри, пытаясь вырваться, хотя он крепко держал ее. – Это была грубая сила. Ты был хулиган, Алексис Стефанидес! А я была еще ребенком. Я обезумела от горя: мой отец, моя мать и мой маленький брат умерли в течение нескольких месяцев один за другим, и я нуждалась в обществе. Я нуждалась в любви, а не в порке!

Пока Керри говорила это, слезы текли по ее щекам. Алексис заметил их и, тихо выругавшись, притянул ее снова к себе.

– Ты была очень непослушной, как и сегодня, – нежно шепнул он ей на ухо. – И я не порол тебя. Я мог бы, но не сделал этого.

В его голосе звучала нежность, которой она никогда не слышала раньше и которая была ей так нужна. Он выпрямился и потянул ее за собой.

– Пойдем со мной. Боюсь, что ты слишком много выпила и можешь стать легкой добычей для какого-нибудь плейбоя.

На этот раз Керри удалось освободиться из его рук, едва не упав при этом на пол.

– Нет!

– Керри, – мягко предупредил он.

Но Керри упорствовала, с вызовом глядя на него:

– Оставь меня в покое, Алексис. Я не желаю, чтобы мне приказывали!

Она зачарованно смотрела, как мускул напрягся и дернулся на его лице. В глазах было предупреждение, но Керри его проигнорировала. Наконец он кивнул и произнес раздраженным голосом:

– Что ж, пусть будет так. – И, повернувшись, быстро пошел к выходу.

Его удаляющуюся фигуру провожали благосклонные взгляды посетительниц клуба, и, хотя Керри немедленно выбросила из головы то, что они так высоко оценивали, вечер с этого момента потерял интерес. Ее друзья вскоре разошлись по домам, и оказалось, что только Керри приехала издалека, и ей нужно было ехать домой на такси.

Когда Алексис ушел, она еще долго танцевала. Она была так зла на него, что танцевала не останавливаясь, забыв про плохое самочувствие и все рекомендации врача.

Чуть позже, взяв свой жакет, она спускалась по ступенькам клуба. У нее сильно кружилась голова, и она чувствовала себя немного пьяной, хотя выпила всего два бокала вина. И почему-то ей было очень тоскливо.

Поток холодного воздуха заставил ее задержать дыхание и посмотреть вверх. Еще не приблизившись к возвышающейся в дверном проеме фигуре, она поняла, что это Алексис. Она узнала его по волосам, дыбом вставшим на затылке.

– Убирайся! – пробормотала она негодующе. Вздохнув, она попыталась пройти мимо него, но он словно стальным обручем обхватил ее за плечи. Его сильные руки крепко держали ее.

– Алексис, я не нуждаюсь в няньке! – в бешенстве крикнула она ему.

– Я провожу тебя домой, – настаивал он своим низким голосом. Он привлек ее к себе, чтобы дать пройти другим, и она оказалась прижатой к его твердым как камень мышцам. Сделав вдох, она почувствовала головокружение и повисла на Алексисе, уцепившись за него пальцами. Услышав его смех, она злобно спросила:

– Что тут смешного?

– Ничего. Но, кажется, я впервые вижу тебя пьяной, – объяснил он тихо.

– Я не пьяна! Я больна!

Алексис повел ее, не обратив внимания на эти слова. Он крепко держал ее за талию, пока подзывал свой лимузин.

Ночной воздух показался ей нестерпимо холодным. Она дрожала и тупо смотрела на освещенную улицу, внезапно почувствовав себя намного хуже.

Алексис открыл дверцу машины и велел ей сесть. Керри, теряя сознание, задела носком туфли за бордюр и упала бы, не приди он ей на помощь. Уже в комфортабельном салоне дорогого автомобиля он отрывисто бросил шоферу:

– В гостиницу!

Керри не понимала, почему у нее так кружится голова, почему ноги онемели.

– Вот что значит быть пьяной, моя милая крошка Керри, – сказал он ей иронично. Он не был раздражен, в глубине души он забавлялся.

– Я не пьяна! Это вирус, я же тебе говорила, – слабо запротестовала она.

– Ну, если ты говоришь, пусть будет так, Керри, – мягко согласился он.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него. Он всегда был с ней так надменен, так неприступен, как будто считал ее ребенком. Она понимала, что они подошли к поворотному моменту в их отношениях, и его взгляд подтвердил это. Смех смягчил таинственное выражение его лица. Он всегда был опасен. Керри знала это с самого первого дня их знакомства, но теперь решила пренебречь этой опасностью. Слабая, но заинтригованная, она провела пальцем по нежной ткани его рубашки снизу до бабочки. Неуверенно расстегнув бабочку, повисла на его плече. Расстегнула две верхние пуговицы на рубашке. В этот момент он остановил ее, нежно сжав пальцы загорелой рукой.

– Нет, Керри, подумай, где мы находимся. Нужно быть терпеливой, моя дорогая. Я понимаю, мы слишком долго ждали этого. Подожди еще немного, – тихо шептал он, осторожно обняв ее.

Керри не возражала. Она погрузилась в насыщенный аромат его мужественного тела. Она смотрела на его мускулистую грудь и понимала, что это теплое, страстное, манящее и, как ни странно, надежное прибежище. Закрыв глаза, она прислонилась к нему, следуя бессознательному порыву.

Керри болтала ногами в спокойной воде Эгейского моря. Она всегда думала, что ее дом – Лондон, поскольку она там выросла. В четыре года родители привезли ее туда из Ирландии. Но когда она вернулась в этот город после нескольких лет пребывания в Греции, оказалось, что это больше не ее дом, как она думала раньше.

До знакомства с Питером Керри чувствовала себя одинокой и очень несчастной. Познакомившись с ним, нежно полюбила его и всегда скучала по нему. Как и сейчас, хотя знала, что с ним все в порядке – Одри за ним ухаживала.

Звонок Петроса был сигналом бедствия, но и она чувствовала себя несчастливой до встречи с Алексисом и при первом же удобном случае полетела на остров. Алексис вернул ей радость и вкус к жизни, который был у нее, пока она жила в Греции. Простые человеческие радости. Керри чувствовала, что ее судьба связана с этим прекрасным местом, которое она могла назвать своим домом.

– Керри, – позвал Петрос, – иди скорее сюда, у меня есть для тебя хорошие новости.

Керри шла босиком по мелкому золотистому песку навстречу своему крестному. Он постарел за последние несколько недель. Он был обеспокоен не только угрозой лишиться средств к существованию, но и тем, что судьба многих моряков и служащих была поставлена на карту.

– Да, Петрос, что такое?

– Алексис. Он приедет к нам. Он хочет поговорить о бизнесе. Алексис сказал, что это предварительный разговор, но он заинтересован в инвестировании флотилии «Афродита». – Петрос взял ее руку, и улыбка преобразила его озабоченное лицо. – Это было бы чудесно!

Керри, улыбнувшись, спросила:

– Когда нам его ждать?

Они шли по террасам сада к освещенному бассейну.

– Он будет здесь завтра после обеда. Алексис принял мое предложение остаться ночевать. Он спрашивал о тебе, моя дорогая. – Петрос, обернувшись, посмотрел на Керри. – Я начинаю думать, что он скоро потеряет от тебя голову.

Керри фыркнула.

– Вот праздничек-то будет! Да он не способен любить даже собственную мать!

– Керри, ты говоришь ужасные вещи, и ты знаешь, что это неправда, – одернул ее Петрос. – Я знаю Елену – она хорошая женщина, правда, довольно высокомерная, – признался он.

– Такая же, как и ее сын, – надменная и властная. Я познакомилась с ней, когда мы провели с ними день на его яхте, помнишь? Сначала она была со мной нелюбезна, ворчала на меня, но я не стала слушать, а сразу села и стала ей читать.

Керри улыбнулась при мысли о Елене. Ей было приятно узнать, что операция по возвращению зрения прошла для Елены успешно.

– Я отлично помню, какими глазами Алексис смотрел на тебя. Никто так не разговаривал с его матерью, даже он сам. Он был поражен тем, как ты себя держала, не обращая внимания на ее придирки, и как она была довольна, – сказал Петрос задумчиво. – В тот день ты произвела на него большое впечатление.

– Правда? Я помню, как вы все сидели и слушали мои рассказы. – Она улыбнулась, и веселые искорки мелькнули в ее глазах. – Вы все аплодировали. Ты помнишь, Петрос? А потом он все испортил этой ужасной игрой.

– Да, я это очень хорошо помню. Ты накричала на него за то, что он жульничает, а он поставил тебя в неловкое положение.

Керри проигнорировала комментарий Петроса по поводу игры и Алексиса. Она еще отомстит за это. Он заставил ее краснеть. А может быть, ее заставляли краснеть нескромные девичьи мысли о мужчине, сидящем напротив нее? Ее мысли об Алексисе были, мягко выражаясь, интересными. Но Алексис все испортил, сказав:

– Полковник Мастард делал это в библиотеке своим кинжалом. – И потом добавил с дьявольским смехом; – Он угрожал кинжалом мисс Скарлет.

Керри мысленно покраснела. Она была в этот день мисс Скарлет, одной из жертв в этой игре.

– Он вовсе не поставил меня в неловкое положение, Петрос. А ты помнишь, что я рассказывала? Теперь ты вспоминаешь?

Петрос кивнул и рассмеялся.

– Конечно, вспоминаю, но ты все равно расскажи. Вздохнув, Керри начала:

– Эта история не из книги, ее мне часто рассказывал отец. Она называлась «Дочь моря». Он ведь любил море? – спросила она задумчиво. – По иронии судьбы море и стало причиной его смерти.

– Море не было причиной его смерти. Он умер от сердечного приступа, когда был на море. Или, скорее, от разрыва сердца. Ему так не хватало твоей матери. И нам всем тоже. Она была чудесной женщиной, – тихо произнес Петрос.

Ее мать была настоящей ирландкой, голубоглазой и такой острой на язык, что с ней предпочитали не связываться. Она умерла при вторых родах, оставив Керри и ее отца осиротевшими.

Отец ее происходил из скандинавской семьи. Его предки поселились в Южной Ирландии в восемнадцатом веке. От них Керри унаследовала светло-золотистые волосы. Те самые волосы, которые так любил Алексис.

Керри улыбнулась. Если быть честной, она все еще была в шоке от предложения Алексиса. Правда, она сама пришла к нему в офис, чтобы уговорить его помочь Петросу, и могла бы использовать свои женские чары, чтобы достичь этого, но иметь от него ребенка – это совершенно другое!

Женские чары! Она не могла удержаться от смешка. У нее не было и мысли очаровывать его. Вопреки тому, что Алексис думал о ней, опыт Керри был весьма ограничен. Он был лишь вторым мужчиной, с которым она целовалась, а о занятиях любовью и говорить не приходилось. Самым интимным эпизодом в ее жизни была та ночь, когда Алексис привез ее в почти бессознательном состоянии к себе в гостиницу. Он был слишком благороден, чтобы воспользоваться обстоятельствами.

– Спи, Керри, – прошептал он ей на ухо, внеся к себе в номер.

Она проснулась в незнакомом помещении с задернутыми тяжелыми шторами. В висках стучало. Осмотревшись, она вскрикнула.

– Алексис!

Его имя сорвалось с ее губ от неожиданности.

Он спал поверх одеяла в одних бермудах.[1] Она, не отрываясь смотрела на него; он выглядел так же безукоризненно, как манекенщики, которые их рекламируют.

Керри покраснела. Приложив руку к пульсирующему виску, она закрыла глаза, и в памяти ее начали мелькать эпизоды минувшей ночи.

– Ты слишком много выпила, милая крошка, – прошептал ей Алексис на ухо.

Вскочив на кровати, она инстинктивно потянула одеяло на себя и замотала головой. Алексис был слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно.

– Ух, ты! А еще несколько часов назад ты не отличалась скромностью. Ты всем своим видом показывала, что страстно хочешь раздеться, – проворчал Алексис, приподнявшись на локте и мрачно глядя на нее сверху вниз.

– Я вовсе не хотела!

Заложив прядь платиновых волос ей за ухо, Алексис прошептал:

– Нет, ты хотела. Знаешь, как я люблю твои волосы? И эти чудесные ирландские глаза, особенно когда ты смотришь на меня с ненавистью.

Керри внезапно почувствовала, что краснеет от его взгляда, остановившегося на ее губах. Она нервно провела языком по нижней губе и только потом поняла, что Алексис воспринял это как призыв.

– Не смей! – закричала она, поняв его намерения, но ей недоставало убедительности.

Он очень медленно опустил голову и нашел ее губы, заглушив возможные попытки возражения поцелуями. Он всегда любил подчинять, и эта ситуация не была исключением.

– Ты очень хотела этого вчера вечером, Керри, – сказал он между поцелуями, которые одурманивали ее.

Она пыталась сопротивляться этому чувству, но губы не слушались. По напрягшимся мышцам Алексиса она ощущала силу его возбуждения и отказалась от дальнейших попыток сопротивления.

Яростно оттолкнувшись от его широкой груди, Керри закричала:

– Алексис, нет, я не хочу этого!

Он внимательно посмотрел ей в лицо и прошептал:

– Нет, ты хочешь. Я мог бы заняться с тобой любовью несколько часов назад, но я хотел, чтобы ты знала, что происходит, и, конечно, участвовала в этом.

Керри подтянула одеяло к подбородку, чтобы скрыть свое смущение.

– Я была пьяна и нездорова. Джентльмен не станет заниматься любовью, как ты это называешь, с больной женщиной.

Алексис резко рассмеялся.

– Значит, ты еще многого не знаешь о мужчинах, если так думаешь. Некоторые могут удовлетворять свои желания, даже если у женщины припадок.

Гримаса исказила лицо Керри.

– Это омерзительно! И так похоже на тебя! Ты отвратителен уже потому, что привез меня сюда!

Керри замахнулась на него, что было страшным оскорблением для грека.

Алексис сердито фыркнул и спрыгнул с кровати. Греческое ругательство он произнес так, что у Керри мороз пробежал по коже.

– Я заставлю тебя вымаливать у меня прощение за эти слова, ирландская злючка. Никто не смеет оскорблять Стефанидеса!

– Я это сделала, – сказала она, загнав его в угол. Он был величествен в своем гневе, а в том, что он страшно рассержен, у нее не было никаких сомнений. Керри с грустью подумала, что зашла слишком далеко.

Он выглядел устрашающе. Его кулаки были с силой сжаты. Но вместо того чтобы преследовать свою жертву, он подошел к телефону и заказал такси, чтобы отвезти Керри домой.

Алексис повернулся к ней, угрожающе прошептав:

– Я желаю, чтобы ты убралась из моего номера, пока я буду принимать душ, или, клянусь небом, я проучу тебя так, что ты это запомнишь на всю жизнь!

Он быстро направился в ванную и защелкнул дверь.

Через несколько минут дрожащая и сконфуженная Керри стояла в холле гостиницы среди шумной толпы пришедших на работу служащих. Ее волосы были всклокочены, одежда сильно помята, в глазах застыл страх. Она понимала, что думают о ней работники гостиницы. Она могла читать это в их глазах и слышать в их шепоте. Впервые в жизни Керри было не по себе, но, высоко подняв голову, она направилась к выходу.