"Наполеон. Последняя любовь" - читать интересную книгу автора (Костейн Томас)

6

Последовавшие два дня были полны хлопот для нового командующего армиями в Италии. В первый вечер ему удалось поужинать с Жозефиной, а во второй день — он с ней только завтракал. Он постоянно пытался убедить, чтобы молодая жена последовала за ним во время военной кампании. Жозефина повторяла, что она желает это сделать, но все время приводила доводы противоположного свойства — она не успеет собраться!

Наполеон посмеивался над ней.

— К этому времени будет готова целая армия со всем вооружением, рационами и через два дня она сможет начать сражение. Сколько же времени понадобится женщине, чтобы быть готовой к путешествию?

— Неделя.

В течение этих двух дней Жюно регулярно прибывал на рю Шантерен и привозил с собой записки от Наполеона. В них молодой супруг постоянно твердил о своей любви. Он обожал милую женушку, и ему будет очень горько оставить ее после того, как он так мало пробыл в ее компании. Как он сможет заниматься делами, если он все время думает только о ней и страдает от ее отсутствия рядом с ним?! Прелестная Жозефина должна отправиться в поход вместе со своим супругом.

Она читала эти записки, пока Жюно ждал ответа. Затем она аккуратно складывала их в небольшие квадратики, прятала за пояс и улыбалась «посыльному». Жюно был темнокожим и гладким молодым мужчиной, как сильный морской тюлень, а Жозефина обожала, когда ее окружали красивые молодые люди.

— Вы считаете, что я должна спешно собраться и последовать за ним?

— Несомненно, мадам. Он станет волноваться, если вас не будет рядом с ним.

— Но это длинное путешествие? Я не могу определить расстояние, но мне кажется, что я его не выдержу.

— Мадам, должен вам сказать, что путешествие будет долгим.

— И мы будем ехать весь день?

— Да, мадам, и иногда даже часть ночи.

— Я просто погибну. Путешествие еще не закончится, а меня погребут у края пыльной грязной дороги.

— Не думаю, чтобы все было так грустно.

— У меня будет время, чтобы я смогла принять ванну, одеться и иногда приводить себя в порядок?

— Мадам Бонапарт, мне придется быть с вами честным. Вы, конечно, сильно устанете от путешествия. Сколько времени вам понадобится, чтобы сделать передышку?

— Ну, несколько часов.

— Мадам, — с ужасом отвечал он ей, — вам могут дать минут десять, не больше.

— Пожалуйста, передайте моему суровому мужу, что я не собираюсь убивать себя. Передайте, что решила его не сопровождать, а присоединюсь к нему позже. Этой мой окончательный ответ.

— Вы не будете любезны все это написать в записке, которую я отвезу ему?

— Нет, мой храбрый полковник. Хотя я и не занята упаковкой вещей, но у меня нет лишнего времени. У меня множество занятий и очень настойчивые друзья. У меня нет времени, чтобы написать ему записку. Мой новый и добрый дружище, именно вы передадите мужу мои слова.

В десять часов вечера на вторые сутки Наполеон прибыл на рю Шантерне в карете, запряженной четырьмя конями. С ним были трое помощников — Жюно, Мармон и Бертье.

Они работали целый день и гнали к дому Жозефины изо всех сил. Такой режим работы возложил на них корсиканец с железной силой воли. Жюно падал с ног от усталости, остальные помощники клевали носом на заднем сиденье кареты.

Все окна в доме были освещены, и Гонтье был поражен, когда он открыл дверь и увидел карету, возницу в униформе и роющих землю копытами коней.

— Мосье генерал вскоре собирается уехать? — спросил дворецкий.

— Да, Гонтье. Я приехал попрощаться с мадам Бонапарт.

Мармон проснулся, когда дверь дома отворилась. Его отец был скромным дворянином и офицером королевской армии, а его сын разбирался в роскоши и хорошей жизни.

— Почему я начинаю утомительное приключение, во время которого я могу погибнуть? Временами я думаю, что война — это безумие.

Бертье с трудом сел. У него были взлохмаченные волосы, лицо обросло щетиной. Он начал раздумывать над словами Мармона и, как всегда, покусывать кончики пальцев.

— А награды, Мармон! Ты подумал о наградах?

— Мы скорее получим пулю в голову, чем награду и титул с хорошим куском земли.

— Разве вы не помните, как Наполеон заявил, что всех нас ожидает слава? Я ему верю, — Бертье вздохнул — но у нас впереди огромные трудности.

— Давайте будем честными, — заявил Жюно, который был тщеславным, как павлин. — Какова наша главная награда? Мундир, который мы носим! Правильно, мы рискуем нашими жизнями. Но когда мы шагаем во всем нашем великолепии, женщины простираются у наших ног и их сопротивление куда-то испаряется! Разве это не лучше, чем во времена мира сидеть за конторским столом и просиживать штаны или проверять, как засеивают поля. Мне не хотелось бы ходить в неуклюжей одежде и в плоских, как коровьи лепешки, шляпах.

— Вы говорите о честности, — ворчал Мармон. — Неужели до сих пор существуют понятия честности? Вспомните о нашем храбром Наполеоне и его Прекрасной Креолке. Он ее умоляет сопровождать его на фронт. Хочет ли он, чтобы она поехала? Конечно, нет!

— Sapristi [xiii]! — воскликнул Жюно, который таскал бесчисленные записки от Наполеона к Жозефине. — Мармон, это настоящая чушь! Я могу сказать, что он вне себя от страсти.

— Послушай меня, Жюно! — Если бы прелестная Жозефина решила с ним поехать, что бы тогда случилось? Нам пришлось бы околачиваться тут еще два дня, пока она не собрала бы все свои вещи. И мы потеряли бы целую неделю по дороге, потому что она уставала бы от длительного путешествия. Нам дорога каждая секунда, а у нас на руках оказалась бы постоянно жалующаяся на усталость дамочка. Она нас задерживала бы и требовала, чтобы ей дали еще поспать.

— Почему он тогда так пытается уговорить ее? — поинтересовался Жюно.

— О, этот маленький Наполеон очень хитер. Он хотел, чтобы она думала, что без нее у него разорвется сердце. Почему? Ну, он думает о будущем.

— Но что будет, если она решит поехать?

— Он ее слишком хорошо понимает, и это ему не грозит. Но если она…

— Sapristi! — Жюно снова употребил свое любимое выражение. — В том-то все и дело. Если она решит…

— Наш хитрый маленький лидер скажет, что надо двигаться как можно быстрее, и она будет вынуждена изменить свое решение. Я уверен, что он все продумал.

В этот момент из дубовых дверей чудесного домика своей очаровательной женушки появился Наполеон. Даже в темноте, которая усугублялась густой тенью от окружающих дом деревьев, можно было разобрать, что его глаза были наполнены слезами. Но походка командующего армией была быстрой и уверенной.

— Взгляните на него, — шепотом проговорил Мармон. — Разве я неправ? Все случилось, как он наметил.

— Друзья мои! — воскликнул Наполеон и уселся в карету. — Мы, наконец, отправляемся. Мне жаль время, которое мы потратили, споря с этими болванами из Военного министерства. Через несколько дней мы присоединимся к нашим храбрым войскам у Апеннин и сломаем хребет австрийской гордости на наковальне французского гения!

Кучер закричал.

— Вперед! И ударил кнутом по коням.

Наполеон живо рассказывал Бетси о том, как все начиналось. События, казалось, остались свежими в его памяти. Она выслушала несколько укороченный вариант. В некоторых местах он не забывал применять красный карандаш цензуры и умалчивал об эпизодах, которые, как он понимал, не были предназначены для ее ушей.

В конце Бетси глубоко вздохнула и спросила:

— Сир, вы ее сильно любили?

— Да, Бетси-и, я ее очень любил.

— Больше, чем всех… остальных?

— Да, больше, чем всех остальных.