"Обмен времен «Холодной войны»" - читать интересную книгу автора (Томас Росс)

Глава 17

Из тоннеля я вылез в гущу податливых веток и жестких листочков. Выбравшись из туевой рощицы, в ста пятидесяти футах от себя различил стену, огибающую парк по одному из его трех углов. Отрицательную, приземистую стену. Рука коснулась моего плеча, и я подпрыгнул от неожиданности. То был Макс Фесс.

— Где остальные? — спросил он.

— Сейчас выберутся.

— Значит, тоннель существует.

— Да.

Появился Маас, вытирающий лицо и руки, стряхивающий грязь с плаща. За ним последовали Симмс, Бурчвуд и Падильо.

— Фургон там, — Макс указал направо.

Маас повернулся к Падильо.

— Я с вами прощаюсь, герр Падильо. Уверен, что люди, с которыми вы сотрудничаете, переправят вас и вашу команду в Бонн. Но, если возникнут какие-либо трудности... вы сможете найти меня по этому номеру, — он протянул Падильо листок бумаги. — Но я буду там только сегодня. Завтра я загляну в ваше кафе, и мы рассчитаемся.

— Наличными.

— Десять тысяч.

— Они будут вас ждать, — заверил Мааса мой компаньон.

Маас кивнул.

— Разумеется. Я в этом не сомневаюсь. Auf Wiedersehen, — и он растворился в темноте и тумане.

Как и просил Падильо, Макс подогнал к парку автофургон «фольксваген». Через боковую дверцу мы забрались в грузовой отсек без единого окошка.

— Вы ничего не увидите по дороге, зато никто не увидит вас, — философски отметил Макс, прежде чем захлопнуть дверцу.

— Сколько нам ехать? — спросил Падильо.

— Пятнадцать минут.

Ехали мы семнадцать минут. Симмс и Бурчвуд сидели по одну сторону, положив головы на поднятые колени. Мы — напротив, докуривая последние восточногерманские сигареты.

Автофургон остановился, и мы услышали, как Макс вылезает из кабины. Он открыл дверь, я и Падильо спрыгнули на землю. Симмс и Бурчвуд молча последовали за нами. В сумраке рассвета лица их казались мертвенно-бледными, на щеках и подбородке Бурчвуда вылезла черная щетина.

Я огляделся. Макс привез нас в какой-то двор, с трех сторон огороженный высокой стеной из красного кирпича. Въехали мы через крепкие дубовые ворота. Двор был вымощен брусчаткой, а стена замыкалась четырехэтажным серым зданием с окнами в нишах. На первом этаже ниши были забраны железными решетками.

Макс повел нас в коридор, перегороженный в десятке шагов стальной плитой без петель и ручки. Над плитой темнела круглая дыра, защищенная сетчатым экраном. Макс остановился перед плитой, мы выстроились ему в затылок. Постояли секунд пятнадцать, а затем плита бесшумно скользнула в стену. Я отметил про себя, что толщиной она около двух дюймов и изготовлена из цельного листа.

Мы прошли другим коридором, в конце которого нас ждала открытая дверь лифта, рассчитанного как раз на пять человек. Едва мы оказались в кабине, дверь закрылась. Кнопок с указанием этажей я не обнаружил, так что едва ли кто мог выйти там, где пожелал бы. Кабина быстро пошла вверх, как я понял, на последний этаж. После остановки дверь бесшумно открылась, выпустив нас в приемную, выкрашенную в нежно-зеленый цвет. Стены украшали виды Берлина, выполненные как кистью, так и пером. Две софы и три кресла приглашали сесть. На кофейном столике стояла пепельница из литого стекла. Ноги утопали в густом ковре. По обстановке чувствовалось, что наш хозяин не стеснен в средствах.

Напротив лифта была еще одна дверь. Макс встал перед ней, и она, как и стальная плита внизу, мягко скользнула в стену. И здесь над дверью имелась круглая дыра с проволочным экраном. Я догадался, что экран предназначен для защиты объектива телекамеры. Мы переступили порог, миновали холл и свернули налево, в вытянутый овальный зал с горящим камином в дальнем конце. У камина, спиной к нему, стоял мужчина. С чашкой и блюдцем в руках. Пахло кофе, а на комоде, слева от мужчины, булькала электрическая кофеварка в окружении блюдец, тарелок, чашек.

С первого взгляда зал более всего напоминал библиотеку. Темное дерево стен, стол с лампой под абажуром, бежевые портьеры, кожаные диваны, кожаные же кресла, два из них с подголовниками, темно-зеленый ковер и, конечно же, полки с книгами.

Мужчина улыбнулся, увидев Падильо, поставил блюдце и чашку на стол, направился к нам. Пожал руку Падильо.

— Привет, Майк, — сказал он по-английски. — Рад тебя видеть.

— Привет, Курт, — и Падильо представил меня Курту Вольгемуту, который тепло пожал мне руку.

Выглядел он моложе своих пятидесяти с небольшим лет. Тщательно причесанные, чуть тронутые сединой длинные волосы, темно-карие глаза, прямой нос, маленький, но волевой подбородок, открытая улыбка. Встретил он нас в темно-бордовом халате поверх темно-серых, почти черных брюк. Худощавый, подтянутый.

— Этим двоим нужна еда, постель и душ. — Падильо мотнул головой в сторону Симмса и Бурчвуда.

Темные глаза Вольгемута пробежались по неразлучной парочке. Он шагнул к камину и нажал на кнопку цвета слоновой кости.

Мгновением позже открылась дверь и в библиотеку вошли два здоровенных парня. В них чувствовалась спокойная уверенность, присущая тем, кто осознает свою силу.

— Вот этих двоих джентльменов надобно помыть, накормить и уложить спать. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.

Здоровяки внимательно оглядели Симмса и Бурчвуда. Один кивнул на дверь. Симмс и Бурчвуд исчезли за ней. Следом ушли и люди Вольгемута.

— Ты процветаешь, Курт. — Падильо огляделся.

Тот пожал плечами и подошел к комоду.

— Давайте выпьем кофе, и примите мои извинения в связи со случившимся вчера у Стены. Мы дали маху.

— С кем не бывает, — великодушно простил его Падильо.

Вольгемут взял, с комода чистое блюдце и чашку.

— Я приготовил для тебя полный отчет, Майк. Ты можешь ознакомиться с ним после завтрака.

Макс объявил, что валится с ног и пойдет спать.

— Я вернусь к четырем, — пообещал он и покинул нас.

Падильо и я наложили полные тарелки вареных яиц, ветчины, сыра и колбасы. Ели мы на маленьких столиках, которые Вольгемут пододвинул к креслам с подголовниками, что стояли по сторонам от камина. Уминали за обе щеки, не отвлекаясь на разговоры, и лишь после третьей чашки кофе я с благодарностью принял от Вольгемута американскую сигарету.

— Ты подобрал все, что нам нужно? — спросил Падильо, тоже взяв сигарету.

Вольгемут кивнул и рукой отогнал дым.

— Американская форма, отпускные документы, билеты. Машина, чтобы отвезти вас во второй половине дня в Темпельхоф. Вторая машина, с форсированным двигателем, будет ждать вас во Франкфурте, — он выдержал паузу, улыбнулся. — В связи с тем, что, по моим сведениям, ты на вольных хлебах, Майк, кому я должен послать счет?

— Мне, — ответил Падильо — Макс может внести задаток.

Вольгемут вновь улыбнулся.

— Мне всегда казалось, что ты слишком уж чувствителен для этого дела. Ты можешь послать мне чек, когда, вернешься в Бонн... Если вернешься.

— Они действительно задергались?

Вольгемут взял с каминной доски две синие папки. Одну протянул Падильо, вторую — мне.

— Почитайте на сон грядущий. Здесь собрано все, что нам удалось выяснить, с некоторыми достаточно логичными догадками. Но отвечаю на твой вопрос — да, они задергались. Даже англичане выражают недовольство смертью Уитерби. Ты не задел лишь французов.

Падильо пролистнул папку.

— Придется что-нибудь придумать. Но теперь нам нужно поспать.

Вольгемут вновь нажал на кнопку цвета слоновой кости. Появился один из здоровяков.

— Герр Падильо и герр Маккоркл — мои личные гости. Проводите их в комнаты. Они приготовлены, как я и просил?

Здоровяк кивнул. Вольгемут посмотрел на часы.

— Сейчас четверть седьмого. Я попрошу разбудить вас в полдень.

Я кивнул и последовал за нашим проводником. Падильо — за мной. Мы прошли холл и повернули направо. Здоровяк открыл дверь, вошел в спальню, проверил, открыты ли окна, включил свет в ванной, указал на бутылку шотландского и две пачки «Пэл мэлл» и протянул мне ключ. Я с трудом подавил желание дать ему на чай. Прошел в ванную, взглянул на сверкающую ванну. Пустил воду, присел на край унитаза и раскрыл отчет. Мне досталась копия, напечатанная на немецком через один интервал. Всего три странички.

"ВОЛЬГЕМУТУ. КАСАТЕЛЬНО МАЙКЛА ПАДИЛЬО И ЕГО КОМПАНЬОНА.

Майкл Падильо, сорока лет, под именем Арнольд Уилсон прилетел в среду в 20.30 из Гамбурга рейсом 431 авиакомпании ВЕА. Проследовал в кафе в доме 43 по Кюрфюрстендамм, где, как и договаривался, встретился с Джоном Уитерби. Они говорили тридцать три минуты, после чего Падильо на такси поехал на КПП в Восточный Берлин на Фридрихштрассе. Границу он перешел по английскому паспорту, выданному Арнольду Уилсону.

Уитерби вернулся в свою квартиру и позвонил в Бонн, фрейлейн Фредль Арндт, попросил ее связаться с деловым партнером Падильо и сообщить о том, что Падильо нужна «рождественская помощь» (мы не нашли немецкого аналога этой идиомы).

В Восточном Берлине Падильо до темноты оставался в квартире Макса Фесса. Затем на «ситроене» они поехали к дому 117 по Керлерштрассе, промышленному зданию, из которого временно съехала пошивочная фабрика. Падильо и Фесс оставались там всю ночь.

Герр Маккоркл прибыл в Темпельхоф в 17.30 рейсом 319 ВЕА из Дюссельдорфа. По пути в «Хилтон» за ним следили агенты американской службы безопасности и один агент КГБ. В 18.20 он заполнил регистрационную карточку и получил ключ от номера 843. В номере он оставался два часа, никому не звонил, затем пешком отправился на Кюрфюрстендамм, зашел в кафе и провел там некоторое время. К нему присоединился Вильгельм Бартельс, 29 лет, американский агент, проживающий в доме 128 по Майренштрассе. Они обменялись несколькими фразами, и Бартельс ушел. Маккоркл вернулся в отель.

Джон Уитерби вошел в номер Маккоркла в 12.00 следующего дня, как и было условлено с Падильо. В номере он провел 37 минут, после чего ушел. Маккоркл на такси поехал в «Штротцельс», где и пообедал. За ним наблюдали Бартельс и неопознанный агент КГБ. В 13.22 Маккоркл вышел из ресторана и решил прогуляться пешком. Пока он ел, агента КГБ сменил Франц Маас, 46 лет, он же Конрад Клайн, Руди Зольтер, Йоханн Виклерманн и Петер Зорринг. Маас работал буквально на всех (в том числе и на нас в 1963 году в Лейпциге) и доказал компетентность, ум и решительность. Свое истинное лицо он искусно скрывает под маской деревенского простака.

Он свободно говорит на английском, французском и итальянском, владеет диалектом племен Западной Нигерии, где он провел три года, с 1954 по 1957-й. Много путешествовал по Европе, Южной Америке, Африке и Ближнему Востоку. На его левой руке вытатуирован номер концентрационного лагеря (В-2316), но это фальшивка. О Маасе ничего не известно до того дня, как он появился во Франкфурте в 1946 году.

Маас догнал Маккоркла, и они вместе вошли в кафе.

Коротко поговорили (21 минуту), и перед тем, как уйти, Маас передал американцу листок бумаги. Содержание записки осталось неизвестным. Маккоркл вернулся в отель, позвонил герру Куку Бейкеру в Бонн и попросил того достать и привезти в Берлин тем же вечером 5 000 долларов. Бейкер согласился.

Бейкер зарегистрировался в «Хилтоне», позвонил по внутреннему телефону, разговор длился лишь несколько секунд, затем из кабины телефона-автомата (5 минут). После чего уселся в холле.

Когда приехал Уитерби, Бейкер вошел в тот же лифт. В кабине, кроме них, никого не было. Лифт останавливался на шестом и восьмом этажах. Когда кабина вернулась, наш сотрудник вошел в нее один, представившись остальным пассажирам инспектором службы проверки лифтов.

В кабине он нашел гильзу двадцать второго калибра. Мы полагаем, что Бейкер застрелил Уитерби в спину и вытолкнул на шестом этаже, а сам поднялся на восьмой к Маккорклу. Пятна крови указывают, что Уитерби по лестнице добрался до номера Маккоркла, где и умер.

В 21.21 Бейкер и Маккоркл покинули отель, взяли напрокат «мерседес» и поехали к КПП на Фридрихштрассе. В 21.45 они въехали в Восточный Берлин, предъявив подлинные американские паспорта.

Тут же они попали под наблюдение агента Бартельса. Отчет о его смерти и успешном похищении двух американских перебежчиков, осуществленном Падильо и его компаньонами, вами получен ранее.

Однако нам удалось узнать от Макса Фесса, что Падильо застрелил Кука Бейкера перед попыткой перебраться в Западный сектор через Стену. Тело Бейкера до сих пор не обнаружено.

Инцидент у Стены — наша неудача. Мы не предусмотрели возможности появления у Стены случайного патруля. Но бензиновые бомбы отвлекли большую часть полицейских и пограничников, и очень жаль, что схема, которую не использовали уже три года, не привела к успеху. Макс Фесс докладывает, что Падильо и остальные укрылись в мастерской Лангеманна, заплатив за это 2 000 западногерманских марок. Полагаю, с Лангеманном следует переговорить насчет его цен.

Падильо и Маккоркл встретились с Маасом в восточно-берлинском кафе. За 10 000 долларов Маас предложил вывести всю группу на Запад через тоннель. Падильо и Маккоркл согласились. На обратном пути в мастерскую Лангеманна им пришлось убить двух фопо и сбросить тела в канализационный колодец.

Макс Фесс должен был встретить Падильо и его компаньонов в шестом часу утра и доставить сюда. Он же устно доложил вам о том, что им потребуется в ближайшем будущем.

Дополнение: все наши автомобили, участвовавшие в операции, вернулись в гараж. Я послал соответствующую справку в финансовый отдел обо всех дополнительных расходах".

Я выключил воду и вернулся в спальню. Положил папку, взял бутылку виски, раскупорил ее, налил в бокал, жадно выпил, постоял в маленькой чистой комнате с расстеленной постелью и городским пейзажем на стене. Поставил пустой бокал и открыл стенной шкаф. Там висела армейская форма с нашивками сержанта, с нагрудным знаком участника боевых действий и ленточками, свидетельствующими, что их обладатель сражался с японцами на Тихом океане. Я закрыл дверцу, наполнил бокал и с ним прошел в ванную. Поставил бокал на крышку унитаза. Снова прогулялся в спальню, на этот раз за пачкой сигарет и пепельницей, разместил их рядом с бокалом. Затем разделся, лег в горячую, чуть ли не кипяток, воду и уставился в потолок, дожидаясь, пока расслабятся мышцы.

Я лежал в ванне, потягивая виски, с сигаретой в зубах, пока вода не начала остывать, стараясь ни о чем не думать. Добавил горячей воды, намылился, встал под душ. Побрился, почистил зубы, выкурил последнюю перед сном сигарету и наконец забрался в постель.

Оказывается, я уже порядком подзабыл, что такое хорошая постель.