"Неудачник" - читать интересную книгу автора (Томпсон Джим)

Глава 17

Весной 1936 года мне стало известно о прославившемся начальнике полиции из небольшого городка Оклахомы. Я запросил журнал и получил согласие на очерк. Я съездил к нему. Оказалось, он вполне соответствовал ходившим о нем слухам, и даже больше. Он совершил так много славных подвигов, что их хватило бы на целую серию очерков. Я сообщил об этом издательству, и они снова одобрили замысел.

Конечно, они не обещали мне наверняка приобрести эту серию очерков. В издательском деле почти не бывает безотзывных обязательств. Но они считали, что может получиться очень привлекательный сериал, и с удовольствием посмотрели бы его. Мне и этого было достаточно.

Мы с семьей переехали в Оклахома-Сити (предстояло провести много времени в судебных архивах столицы штата). Там я и писал свои очерки, наезжая в городок, где жил этот полицейский, и беседуя с ним. Работа была очень долгой и изматывающей. За три месяца посещений архива и поездок к герою очерков я почти истратил мои скудные финансовые запасы. Однако я не сильно беспокоился. У меня набралось материала на сорок тысяч слов на самую интересную криминальную историю. Если вычесть оплату фотографов, я должен был получить за нее около двух тысяч долларов, а тогдашние две тысячи равны шести или восьми тысячам нынешних.

Я был в прекрасном настроении, когда сел в автобус, направляясь к моему герою. Я знал, что легко получу у него одобрение моего труда, а как только мы уладим эту формальность, работу можно будет считать законченной. Правда, чек я получу не раньше чем через две недели, но это не страшно. Я мог заложить свою пишущую машинку и на полученные деньги как-нибудь перебиться эти две недели.

Я прибыл на место назначения. Мечтательно улыбаясь, я поднялся в полицейский участок. Две тысячи долларов — ничего себе! И так кстати! Мы с женой могли бы приобрести собственный домик для второго ребенка, которого тогда ждали.

Итак, я вошел в участок, расплываясь в улыбке, как дурак. И через некоторое время вышел оттуда, пошатываясь, настолько потрясенный и разбитый, что едва не свалился с лестницы. Мои очерки оказались ничего не стоящими. Ни один журнал в мире не примет их даже в качестве подарка. Потому что все сорок тысяч слов расписывали моего начальника полиции как образцового служаку — человека безупречной честности, целиком преданного своему долгу. И все это оказалось ложью. Он лгал многие годы, и наконец-то эту ложь пресекли, вывели оборотня на чистую воду.

Я подошел к мусорному контейнеру и швырнул в него толстую, тщательно подготовленную рукопись. И сел в автобус, который повез меня в Оклахома-Сити.

Шеф полиции — и глава шайки грабителей, охватывающей несколько штатов и занимающейся угоном автомобилей! Шеф полиции — заключенный в собственную тюрьму! Смешнее ничего не придумаешь, но мне почему-то не хотелось смеяться.

Вернувшись в Оклахома-Сити, я обрушил эту новость на мою бедную жену. На следующее утро, заложив пишущую машинку, я начал искать работу. Мне позарез нужно было найти хотя бы временную. Профессия свободного журналиста, как и многие другие, требовала капитала.

В первой же газете, куда я обратился, — а это была ежедневная ведущая газета города, — мне сразу отказали. Я пошел в редакцию другой газеты, и редактор отдела городских новостей, хотя и несколько странный и церемонный, пригласил меня сесть.

— Может, мы и найдем что-нибудь для переделки, — сказал он. — Ничего определенного, но... Кстати, давно ли вы здесь живете?

— Около десяти лет, — сказал я, утаив тот факт, что этот период в основном падал на мое детство.

— Нас не очень устроило бы, если бы вы недавно сюда переехали, — пробормотал он. — Мы не хотим нанимать временных работников. Наша газета предназначена для коренных жителей города.

Я заверил его, что я как раз тот человек, который ему нужен.

— Я уезжал на несколько лет на учебу в колледже...

— Отлично. Дайте мне ваш номер телефона, и я позвоню вам через пару дней.

У меня не было своего телефона, а номер телефона нашей домохозяйки я не помнил. На другие вещи у меня довольно прочная память, но телефонные номера в ней просто не удерживаются.

— Я... Думаю, мне нужно будет посмотреть его, — промямлил я. — Понимаете, мы только что переехали, и...

— Тогда назовите мне свой прежний номер телефона. Оператор переключит меня на вашу новую квартиру.

— Гм-м... Дело в том...

Я проклинал себя последними словами. Мне следовало сразу сказать ему, что у меня нет телефона, но я совершенно растерялся и не подумал об этом.

— Гм-м... — Он внимательно посмотрел на мое покрасневшее лицо. — То место, где вы сейчас живете, этот ваш адрес. Он сразу за деловым кварталом, не так ли? Это что, пансион?

— Д-да, сэр, но...

— У вас есть жена и ребенок... вы постоянный житель нашего города — и при этом проживаете в пансионе? А где вы жили раньше?

Лгать было бессмысленно. Теперь, когда я вызвал у него подозрение, он проверил бы мои сведения в городском справочнике, который имеется в каждой редакции, и моя ложь была бы тут же обнаружена.

— Делать нечего, — сказал я. — Буду с вами честным, сэр. Я...

— Так я и думал, — оживился он, откидываясь на спинку кресла. — Сожалею, но у нас для вас ничего нет. Нет, нет, это все. Абсолютно ничего.

Я двинулся к выходу, совершенно удрученный, как можно догадаться. Какой-то пожилой редактор вышел за мной в коридор.

— Очень жаль, сынок, — посочувствовал он. — Если вас не смущает маленький заработок, я бы указал вам на другую возможность.

Я заверил, что в настоящее время буду рад любому занятию. Он сказал мне, где можно найти эту работу, и я снова сник.

— Программа помощи писателям? Но ведь это благотворительная работа, не так ли? А я не являюсь клиентом программы для безработных.

— У них уже есть несколько подобных вам — людей, которые разбираются в писательском и редакторском деле. Нечто вроде руководителей для непрофессионалов. Там работает один из наших, которого уволили отсюда.

— Что ж, — неуверенно сказал я, — думаю, не повредит заглянуть туда.

— Конечно нет! — Он ободряюще хлопнул меня по плечу. — У них там огромный штат в сто пятьдесят человек. Может, вы еще станете боссом всего заведения!

Я кисло улыбнулся и поблагодарил его за доброту. Неохотно и не питая никаких надежд, я обратился в контору, ведающую писательским проектом.

И меня тут же приняли на работу!

Через полтора месяца меня назначили директором — «боссом всего заведения».

Вот так и произошло это событие, изменившее всю мою жизнь только потому, что я не смог вспомнить номер своего телефона...

За исключением очень маленького штата исполнительных служащих, членом которого я мог стать не раньше чем через год, остальные сотрудники проекта работали только две недели в месяц. Моя зарплата была слишком мала, чтобы обеспечить потребности нашего растущего семейства, и вначале я предполагал отсюда уйти, как только мне удастся напечатать один-два рассказа. Но меня ценили — а для писателя это что ухоженная почва для зернышка. К тому же постоянный заработок, как бы он ни был ничтожен, многое значил для моей жены. После фиаско с серией очерков о начальнике полиции она стала относиться к профессии свободного писателя с оправданным недоверием. Если уж такая многообещающая история могла разлететься в ничто, говорила она, тогда мы ни в чем не можем быть уверены, а с двумя детьми на руках так жить невозможно. И я полностью с ней соглашался.

Я продолжал трудиться на этой работе, а в свободные от нее недели сочинял детективные рассказы. Мало-помалу мы достигли кое-какого достатка. Следующей весной она с детьми съездила к родителям в Небраску. А я посетил Форт-Уэрт, намереваясь собрать материал для очередного рассказа. Мои родные жили в довольно тесной квартирке, поэтому я остановился в доме моей сестры Максин.

Однажды днем я сидел в спальне, заканчивая отделку рассказа, когда Максин объявила, что ко мне пришли.

— Очень приятный молодой человек, — невинно сообщила она. — Некий мистер Эллисон Иверс. Он приехал на роскошном лимузине с откидным верхом и...

— И это может означать беду, — мрачно прервал я сестру. — Этот парень может украсть у тебя столовое серебро и выбросить его на помойку. Просто так, ради смеха!

Элли несколько раз появлялся в Форт-Уэрт в мою бытность там привратником, и я знал, что теперь он является управляющим таксопарком и авторемонтной мастерской по обслуживанию машин, сдающихся напрокат. Памятуя о прохладных отношениях между нами, я удивился, что он нашел меня в доме моей сестры. И надо сказать, его визит вовсе меня не обрадовал.

Я все еще любил его и охотно позабыл бы о нашей ссоре. Но его появление в чужом для него доме показалось мне слишком нахальным. Он решил воспользоваться определенным преимуществом, думалось мне, поставив меня в положение, когда в присутствии сестры я вынужден был держаться с ним вежливо, нравится это мне или нет.

Я холодно пожал ему руку. Он достал из-под пальто длинный бумажный сверток и почтительно вручил его Максин.

— Это бутылка охлажденного коктейля, — пояснил он. — Может, если ваш отец не будет возражать, мы немного выпьем.

— Мой отец? — недоуменно переспросила Максин, затем весело рассмеялась. — Ты слышишь, Джимми? Он думает, что ты мой отец!

— Ничего такого он не думает, — сказал я. — Он самый отъявленный лгун во всей стране и набрался наглости явиться сюда...

— Дорогой мой! — Элли изумленно уставился на меня. — Такие выражения при молодой девушке!

И сестра с упреком воззрилась на меня. Она принесла стаканы, и я неохотно позволил налить себе напиток. Элли вел благопристойный разговор с Максин.

— Такая замечательная погода, — говорил он сюсюкающим голосом пай-мальчика. — В такую погоду я люблю поехать за город и полюбоваться на птичек и на цветы.

Он вздохнул и трепетно взмахнул ресницами. Максин восхищенно посмотрела на него.

— Ты слышишь, Джимми? Почему мы с тобой не интересуемся природой и... всякими приятными вещами, как это делает мистер Иверс?

— Мистер Иверс, — сказал я, — просто здорово навеселе.

— Ничего подобного, Джим! Думаю, я могу определить, когда человек пьян.

— Насчет Элли этого никогда не скажешь, — возразил я, — пока не узнаешь его так же хорошо, как я. Что ж, может, он все-таки скажет, зачем явился сюда...

— Как? — Казалось, Элли действительно обижен. — Джим, а я думал, мы с тобой покатаемся на автомобиле. Думал, мы сможем загладить кое-какие шероховатости. Я знаю, ты прошел в жизни большой путь, а я все еще на прежней дороге. Но...

— Постой, — смущенно сказал я. — Ты знаешь, я не стал бы задирать перед тобой носа, Элли. Просто это такой вопрос...

— Так как насчет прогулки? Это машина нашей компании. Ты даже отсюда можешь разглядеть на ней табличку с номером торговой лицензии.

Я выглянул через затянутую сеткой дверь.

— Ладно, — пробурчал я. — Давай покатаемся.

Мы отъехали от дома и взяли направление на Седьмую Западную улицу. Элли вел машину превосходно — успокаивающий, но удивительный факт. В отличие от большинства людей выпивка на нем никак не сказывалась. Единственным следствием выпитого было еще большее обострение его и без того очень развитого чувства юмора.

Оказавшись за городом, на автостраде он развил большую скорость. Постепенно Элли заговорил. Он рассуждал о том, что я стал высокомерным задавакой, который не желает идти ни на какие компромиссы со своими старыми друзьями. История с жульничеством в отношении издательства в Оклахома-Сити была ярким тому примером. С его стороны она была ошибкой, и он сразу бы это признал — если бы у меня сохранилось более терпимое отношение к людям, свойственное мне раньше. Но я утратил это чувство и, вместо того чтобы пошутить, обругал его, заставил его считать себя униженным и ничего не стоящим человеком. И при наших следующих встречах продолжал держаться высокомерно и отчужденно.

— А ты сам-то? — отозвался я. — В тот вечер в Оклахома-Сити ты повел себя просто по-хамски.

— Это дело другое, и ты это знаешь. Порой я могу наговорить черт-те что, но это ничего не значит. Кто я такой вообще-то? Но когда ты стал на меня орать, как сейчас в доме своей сестры...

— Да ладно тебе, Элл и, — усмехнулся я. — Я же просто шутил, и ты это знал. Да и вообще, ты первый начал.

— Я тебе сказал, что это другое дело. Если человек идет с палочкой, ты не станешь над ним смеяться из-за того, что он хромает.

Я смутно понимал, к чему он ведет, но не знал, что делать, и признался ему в этом.

— Во-первых, можешь хоть время от времени посмеяться. И вылезь из этой раковины, в которую ты забрался, и начни вести себя как нормальный парень.

— Я смеюсь, когда есть над чем смеяться, — сказал я, — и люди считают меня вполне нормальным человеком.

— Ну а я с ними не согласен, — возразил Элли. — Я... Эй! Посмотри-ка вон туда!

Я повернулся и посмотрел на прерии в том направлении, куда он указывал.

— На что здесь смотреть? Я не вижу...

— Да гляди же, самолет — вон там, над этими облаками! И только что из него выпал человек!

Я прикрыл глаза ладонью и начал пристально всматриваться в облака, но так и не увидел ничего напоминающего самолет или летящего к земле человека.

— Что ты пытаешься мне... — Я повернулся на сиденье. — Элли! — заорал я. — Элли!

Кровь отхлынула у меня от лица. Я чуть не умер от страха. Потому что внезапно машина набрала скорость, но Элли за рулем не было!

Он расслабленно сидел на заднем сиденье, на коленях у него валялась куртка, а голова безвольно перекатывалась с боку на бок.

Вдруг машина свернула и помчалась к кювету. Выровнявшись в последнее мгновение, она вильнула и понеслась к кювету с противоположной стороны шоссе. Я взвыл и бросился к рулю. Он не поворачивался, его заклинило.

Это последнее обстоятельство должно было послужить мне намеком на происходящее, но я не был в состоянии рассуждать. Пока машина мчалась по дороге и ее отчаянно кидало из стороны в сторону, я мог думать только об одном: выпивка все-таки сказалась на Элли, и в результате мы оказались в невероятно сложной ситуации.

Мы неслись на слишком большой скорости, чтобы я мог выпрыгнуть из машины. Мои испуганные крики и мольбы не вызывали у Элли ничего, кроме приступов пьяного смеха. Я попытался нажать на тормоза. Никакого результата. Я повернул ключ зажигания — но машина продолжала рваться вперед. И с каждым ярдом набирала скорость.

Не знаю, что думали другие автомобилисты, когда мы с ревом проносились мимо, — наверное, им казалось, что у них что-то со зрением. Я орал во всю мочь, безуспешно пытаясь справиться с рулем. Элли продолжал валяться на заднем сиденье, очевидно не понимая, в какую историю мы попали.

Казалось, прошли часы, но все это заняло лишь несколько минут. Когда я уже не мог больше кричать, когда мой ужас сам по себе истощился и я стал покорно ждать неизбежного конца, — тогда только эта безумная гонка закончилась. Машина медленно свернула к обочине и мягко затормозила.

Я недоверчиво протер глаза. По спине у меня побежали мурашки, и я обернулся назад.

Конечно, Элли не был пьян. Усмехнувшись мне, он откинул с колен куртку и указал себе на ноги. Я посмотрел туда и принялся бурно его проклинать.

— Двойное управление! Элли! Я убью тебя за твои проделки...

Я захлебнулся яростью. Затем внезапно наступила реакция, и я начал хохотать. Я смеялся до тех пор, пока не стал задыхаться, а по лицу моему ручьем текли слезы.

— Элли! — выдавил я из себя наконец. — И сколько тебе стоило это устройство?

— Ерунда! — Он пожал плечами. — Что-то около шестидесяти долларов. Правда, снять его будет стоить подороже.

— И ты сделал это только для того... Только для того, чтобы сломать лед отчуждения между нами? Неужели для тебя это так много значит?

— Ну...

— Почему бы нам не пойти вечером в город? — сказал я. — Выпьем как следует пива, как в старые времена, заглянем к девочкам, а потом...

— Возвращаясь к твоему вопросу, — сияя улыбкой, сказал Элли и перебрался на водительское место. — Да, это того стоило.