"Цвет дали" - читать интересную книгу автора (Томсон Эми)

13

Пораженная до глубины души, Анито смотрела, как Иирин возвращается, чтобы вырвать тинку из зубов голано. Ее интерес возрос еще больше, когда та стала торговаться с Укатоненом из-за жизни какого-то ничтожного тинки. Действия этого нового существа казались Анито совершенно дикими. Ничего хорошего из них получиться не могло. Анито прямо-таки рвалась вмешаться и положить конец страданиям несчастного тинки, но Укатонен уже сказал свое слово, и оспаривать его решение она права не имела. Ей оставалось только надеяться, что тинка умрет от ран.

Тварь вылила на раны тинки какую-то прозрачную жидкость, которая тут же стала пузыриться. Любопытная Анито капнула одну капельку себе на ладонь. Жидкость жгла кожу, как укус огненной мухи. Затем Иирин взяла тонкую изогнутую иглу и еще какое-то устройство из мертвого камня и стала зашивать раны. Это было страшнее всего, что только могла вообразить Анито. От неимоверной боли тинка застыл, как в параличе. Иирин издавала тихие успокаивающие звуки, шедшие откуда-то из самой глубины горла.

— Лежи тихо, все будет хорошо, — сказала Иирин тинке. Судорожные движения тинки прекратились, но время от времени дрожь боли сотрясала тонкий костяк юнца, особенно когда игла Иирин вонзалась в его плоть. Время от времени у него вырывались жалобные звуки, похожие на стрекотание.

— Не сердись на меня, — шептала Иирин, вся охряная от жалости. — Я знаю, это больно, но ты бы истек кровью, не сделай я этого. Скоро все кончится.

Анито отвернулась. Смотреть на такое не было сил. Укатонен же наклонился, внимательно наблюдая за происходящим. Его кожа представляла сложную смесь пурпурного любопытства, пятен бежевого цвета, выражавшего отвращение, и оранжевого — цвета ужаса.

Анито коснулась его руки.

— Неужели ты не можешь остановить это! — молила она. — Она же его пытает!

— Иирин приняла на себя ответственность за тинку. Все, что она с ним сделает, — ее право.

— Но это же неправильно! — протестовала Анито. — Она моя атва, и я не могу выносить такого! Пожалуйста, останови это отвратительное действие. Убей несчастного тинку, пока еще есть время.

— Ты просишь моего суждения, кене? — спросил Укатонен. — А чем ты мне за него заплатишь?

Анито поглядела на тинку. Он лежал с плотно закрытыми глазами, а рот был широко раскрыт в безмолвном вопле муки. Она снова отвернулась; вид его страданий был непереносим.

Со стороны Иирин ужасная ошибка взять к себе тинку в качестве бейми. Как может она воспитать бейми, если она и себе-то пищи добыть не может? Как может она научить бейми стать мудрым старейшиной, когда она сама так невежественна? Все это сплошная нелепость! Новое существо — атва Анито, и она должна остановить ее любой ценой.

— Да, эн. Я прошу твоего суждения. Чего ты хочешь взамен?

Укатонен смотрел на нее. Глаза оценивающие, холодные.

— Ты уверена, что хочешь этого? Цена может оказаться слишком высокой.

— Да, эн. Ты можешь просить все, что захочешь.

— Что ж, хорошо. Цена — ты сама. Я хочу, чтобы ты стала энкаром. Хочешь ли ты, как и раньше, услышать мое решение?

Если Анито согласится, это значит, что она покинет Нармолом, покинет все, что знает и любит, и пойдет одинокой дорогой энкара. Это была огромная цена, и на мгновение она уже готова была отступить. Но потом она поглядела на тинку. Его руки корчились в когтях боли. Иирин уже кончила зашивать самую глубокую рану и теперь соединяла края кожи над пульсирующей артерией на шее тинки. Анито не могла позволить такому жестокому существу стать ситиком. Это был бы неслыханный грех.

— Да, да, — сказала Анито, не отводя глаз от скомканного болью тельца тинки.

— Хорошо. Я приму решение, когда мы остановимся на ночь.

— Но, эн…

Укатонен посмотрел на нее. Глаза совсем чужие.

— Да, кене?

— Но ведь тинка мучается сейчас!

Укатонен взглянул на тинку, протянул руку и вонзил шпору в его бедро. Тинка тут же потерял сознание.

— Этого достаточно.

Иирин подняла глаза.

— Я боялась, что вещи, которые останавливают боль у моего народа, могут убить тинку. Благодарю тебя за доброту. — И вернулась к своей страшной работе.

Анито вскочила и вскарабкалась на самый верх дерева. Она больше не могла смотреть на это гнусное убийство. Укатонен пришел за ней, когда Иирин кончила.

Они отправились в дорогу и прошли немалый кусок пути. Иирин вытащила веревки из двух охотничьих сумок и привязала к себе тинку, оставив руки свободными для лазанья. Вес тинки был невелик и почти не замедлял движений Иирин. Умение лазать по деревьям у Иирин невероятно возросло с тех пор, как два месяца назад они покинули Нармолом. Теперь она спокойно могла выдерживать ту скорость, которую устанавливал Укатонен. Но когда они добрались до ночлега, Иирин была изрядно измотана.

Несмотря на усталость, она сначала позаботилась о том, чтобы получше устроить тинку в гнезде, а уж потом занялась собственными делами. Этим она разрушила последнюю надежду Анито, что, может быть, Иирин надоест таскать такой груз и она бросит его. Они молча поужинали сушеными припасами и собранными в дороге фруктами и зеленью. Иирин попыталась дать тинке меду и фруктового сока, но он был без сознания и чисто рефлективно сделал только один глоток, когда несколько капель попали ему на вытащенный Иирин язык. Наконец Укатонен тронул ее за плечо и попросил подойти и сесть под светящимися грибками.

— Анито попросила меня принять решение, можно ли позволить тебе взять на воспитание этого тинку, — сказал Укатонен, став вдруг необыкновенно сухим и торжественным.

Иирин села. Ее лицо исказилось, как это бывало в тех случаях, когда она чего-то пугалась. Она стала охряной от тревоги, но через этот тон пробивались оранжевые и красные отсветы страха и гнева.

— Нет, эн, пожалуйста…

Укатонен поднял руку, останавливая Иирин.

— Помолчи. Я еще не принял решения. Многое должно быть сказано, прежде чем оно будет принято. Анито, пожалуйста, выскажи свои возражения против усыновления.

— Эн, Иирин — не тенду. Правильно воспитать тинку она не может. Она не может выполнить те физические действия, которые нужны для превращения тинки в бейми. Как же этот тинка станет бейми? Что случится с тинкой, когда вернется народ Иирин? Она же не может бросить собственного бейми! Это будет гораздо хуже, чем дать тинке умереть сейчас! Иирин легкомысленна и жестока, она согласилась взять на себя такое дело, сделать которого она не может. И в конце концов это всего лишь тинка, эн.

— Ты поставила ряд очень важных вопросов, кене. Что скажешь ты, Иирин?

— Я тоже считаю их важными, эн, и на многие из них у меня нет ответов. Я знаю, что этот тинка очень храбрый и очень настойчивый, и думаю, что существо с такими качествами должно жить, даже если ты, Анито, и все остальные тенду считаете, что это не так. Мой народ ценит такие качества, и они позволили нам продвинуться очень далеко. Я уверена, что все проблемы могут быть решены, если есть желание их решить. Все зависит от вас — от тебя, эн, и от Анито. Мне нужна будет ваша помощь, чтобы воспитать тинку. Почти все наши люди воспитаны не одним человеком, а несколькими. Иногда, чтобы поднять одного ребенка, требуется помощь многих людей.

У нас воспитание — долгое дело и очень большая ответственность. Наши дети при рождении совершенно беспомощны и остаются такими несколько лет. Тинки куда более самостоятельны, чем наша молодь. Я не могу обучить тинку тем вещам, которые необходимы тенду, но я могу заботиться о нем и защищать его, пока вы поможете ему стать хорошим тенду.

Укатонен погладил подбородок, глубоко задумался, а потом обратился к Анито.

— Что скажешь на это ты, кене!

— Я все равно думаю, что это неправильно, эн.

— А что бы ты сделала в том случае, если б тинка выздоровел?

Анито покачала головой.

— Не знаю, эн. Тогда бросить его было бы нехорошо. Тогда у него было бы право на Иирин. И нам пришлось бы его убить. Но все же это было бы куда лучше того, что сделала с ним Иирин сегодня. — Она помолчала. — Может быть, еще не поздно бросить его здесь? Какой-нибудь зверь найдет его и избавит от страданий…

Иирин стала ярко-оранжевой, она бросилась между тинкой и Анито.

— Нет!

— Это существо сказало, что не сможет воспитать тинку без нашей помощи, — продолжала спорить Анито. — Так почему же мы должны разрешать ей такое поведение? Как сможет тинка узнать, как нужно стать настоящим тенду, как он сможет узнать, как надо воспитывать собственного бейми? Если это существо возьмет себе тинку, он навсегда останется вне гармонии с другими тенду.

— Нельзя утверждать такое без проверки, — сказала Иирин. — И есть еще одна вещь, которую следует учитывать, эй. Мой народ и твой народ только начинают узнавать друг друга. Появится нужда в тенду, который понимает моих людей. Если я приму участие в воспитании этого тинки, он будет понимать моих людей хорошо. Такой тинка сможет быть мостом между нашими народами.

Анито взглянула на Укатонена, чьи уши от волнения встали торчком.

— Об этом я как-то не думал, но правильно ли возлагать такую ношу на плечи тинки, даже не спросив его, хочет ли он того?

— Нет, эн, — ответила Иирин. — Но ты наверняка сможешь спросить его об этом, когда он выздоровеет.

— Тинки становятся разумными только когда превращаются в бейми, — сказала Анито. — Тинка не настолько умен, чтобы понять то, о чем мы его спросим.

— Но ведь несправедливо бросить его здесь, когда он зашел так далеко, — протестовала Иирин.

— А разве справедливо разрешить ему жить, но лишить нужного воспитания? — отрезала Анито.

Укатонен поднял руку, прекращая спор.

— Я слышал достаточно. Вы сказали мне много такого, что требует обдумывания. Завтра утром я скажу, что решил.

Уши Анито насторожились. Она думала, что обсуждение займет больше времени. Илто часто разговаривал ночь напролет, прежде чем удалиться на обдумывание. Возможно, попросив о суждении, она совершила большую ошибку. А цена страшно высока. Туманная рябь печали окутала ее тело, когда она вспомнила о Нармоломе. Ей захотелось сию же минуту услышать знакомые звуки деревни, почувствовать ее запахи, увидеть людей, которых она знала почти всю жизнь, и уж во всяком случае — всю сознательную жизнь.

Она поглядела на раненого тинку. Определить без слияния его состояние просто невозможно. Она сильно сомневалась, что он перенесет ночь, и эта мысль опечалила ее. Она принесла огромную жертву ради кого-то, не имеющего даже будущего. Почему этот маленький тинка вызвал такой интерес? Может, Иирин права? Может, в нем есть что-то особенное? Рябь неуверенности покрыла кожу. Анито принялась рыхлить подстилку, готовясь ко сну.

Ворочаясь в груде влажных листьев, она увидела, как Иирин обрызгивает водой тинку и его постель. И вдруг вспомнила спокойный и нежный уход Иирин за ней самой, когда Анито болела. Кто знает, может, тинка и оклемается…

Ночь тинка прожил. Он все еще был бледен и без сознания, но кожа стала мягче и влажнее, чем была, — без сомнения, заслуга Иирин. Анито это одобрила. Иирин и в самом деле сумела позаботиться о своем приемыше, несмотря на свою ужасающую жестокость вчера.

Проснулся и Укатонен, умылся, облегчился через край гнезда. Потом сел у стенки и принял вид торжественного важного энкара.

— Я принял решение, — возвестил он. — Если тинка окажется достаточно сильным и выживет, несмотря да полученные раны, то Иирин сможет взять его себе в бейми. Анито и я будем учить Иирин, как правильно воспитывать бейми, и мы же научим его тем вещам, которых Иирин не знает. Когда Иирин придет время вернуться к своему народу, этот тинка станет моим бейми. Если тинка поправится, мы спросим его, согласен ли он с таким решением. Если он откажется принять Иирин в качестве своего ситика, тогда моя цена за помощь в выборе нового главного старейшины в Нармоломе будет место для этого тинки в деревне. Таким образом, ему не придется биться за место. И надо надеяться, что один из ваших старейшин, Анито, возьмет его в бейми. Есть ли у вас вопросы?

Анито покачала головой. Все это ей представлялось ошибкой, но она просила о решении и оспаривать его не могла.

— Нет, эй. У меня нет вопросов.

— Спасибо, эн, — сказала Иирин. — Я нахожу решение справедливым. У меня тоже нет вопросов.

— Хорошо. Тогда — едим и уходим. Низины уже затопляются. Нам надо попасть в Нармолом до начала миграций. А тинка замедлит наш поход.