"Цвет дали" - читать интересную книгу автора (Томсон Эми)

19

Следующие три месяца прошли без особых событий. Джуна преимущественно занималась научной работой, записывая сведения о десятках новых видов растений и животных и внося множество дополнений в лингвистическую программу. Каждый день приносил что-нибудь новое. Время летело, результаты получались интереснейшие.

Моуки необыкновенно быстро научился читать и печатать и вскоре уже сам вносил нужные данные во второй компьютер. Хотя стандартный письменный язык Моуки еще кишел ошибками и был не слишком словарно богат, но взгляд Моуки отличался остротой и особенно хорошо схватывал детали, благодаря чему его описания животных и растений нередко содержали наблюдения, которые Джуна пропустила. Она даже стала поручать ему проверку ее наблюдений, прежде чем их каталогизировать.

Анито с головой погрузилась в жизнь деревни, она исполняла обязанности младшего старейшины, куда включались такие работы, которые старейшины с более высоким рангом считали для себя зазорными. Поскольку в свое время Анито была бейми главного старейшины, то она многие вещи знала очень хорошо. Джуна помогала ей, собирая фрукты, добывая мед из деревьев на, принадлежавших Анито, ловя рыбу в высыхающих прудах, оставшихся после наводнения.

Укатонен вернулся за три дня до окончания месяца менано. Деревенский люд собрался толпой, искренне радуясь его появлению. Он приветствовал их со своим обычным слегка отстраненным достоинством и вежливо принял гостеприимство, предложенное Миато, включавшее и ночлег в комнате вождя. Анито, Моуки и Иирин он встретил с той же формальной вежливостью, как и других жителей деревни. Анито услали готовить пиршество. Она взяла с собой Иирин, Моуки и нескольких тинок — собирать фрукты и другую еду.

Все вернулись с туго набитыми сумками. Анито поручила тинкам выкладывать листья-тарелки и чистить большие блюда, на которых вносили еду. Иирин и Моуки помогали готовить и раскладывать кушанья. Когда все предстало перед глазами ожидавших старейшин, зрелище оказалось весьма внушительным.

Миато оглядел приготовления критическим оком.

— Мне стыдно, что у нас не нашлось ничего лучшего, эй, чтобы приветствовать тебя, — сказал он, пользуясь самым формальным языком. — Окажи нам честь и вкуси с нами эту скудную пищу.

Илто тоже пользовался такими формулами вежливости, обращаясь к почетным гостям, вспомнила Анито. Она все еще тосковала по своему ситику.

Укатонен взглянул на нее, тщательно сохраняя на лице невозмутимое выражение.

— Благодарю тебя, кене, — сказал он Миато. — Тут всего достаточно.

Когда все формальные правила вежливости были соблюдены, старейшины приступили к еде. Анито стояла рядом, указывая тинкам, какие блюда следует пополнить, какие унести прочь.

Наконец старейшины стали откидываться и вежливо рыгать.

— Мне стыдно, что у нас нет еще еды, чтобы предложить ее тебе, эн, — сказал Миато, хотя на тарелках-листьях еще лежали горы снеди.

— Все хорошо, — ответил Укатонен, как будто его желудок не торчал шаром на высоком и худощавом теле. — Я не стал бы обременять вас своим голодом, кене. Особенно в том случае, когда пришел просить тебя и твою деревню об услуге.

— Нармолом в долгу у тебя, эн, особенно после всего того, что ты для нас сделал. Если есть что-то, в чем ты нуждаешься, мы с радостью поможем тебе в этом.

Анито подавила смешок. Сразу видно, что Миато занимает свой пост недавно. Ее ситик никогда бы не дал такого ко многому обязывающего обещания, особенно энкару.

— Я хотел бы взять Анито, Иирин и Моуки на месяц-полтора с собой.

— Тогда Анито пропустит брачный сезон.

— Она нерестилась с лайли-тенду. Я приведу ее обратно, чтобы она успела вовремя отложить яйца, так что Нармолом не понесет ущерба и получит своих нейри. Моя просьба очень важна, иначе я не обратился бы к вам с нею. Другие энкары тоже хотят познакомиться с новым существом и поговорить с Анито об Иирин.

Миато помолчал, погладил подбородок, будто обдумывая решение, которое, как знали все присутствующие, было давно уже принято.

— Когда вы уходите?

— С твоего разрешения, кене, завтра.

Миато высветил знак согласия.

— Благодарю тебя, кене, — сказал Укатонен. — Энкары в долгу перед тобой за твою благожелательность.

Разговор перешел на местные дела. Укатонен расспрашивал о жителях деревни, проявляя удивительное знание событий, имевших место уже после его ухода из Нармолома. На старейшин это произвело сильное впечатление, но Анито была уверена, что Укатонен, прежде чем прийти в деревню, несколько дней внимательно наблюдал за нею.

Анито сделала тинкам знак убирать еду. Когда остатки еды и блюда были убраны, она спустилась вниз, легла в свою теплую и влажную постель и мгновенно уснула.

Укатонен разбудил Моуки и Иирин рано утром. Джуна, еще сонная, привстала на своей постели.

— Что это? — спросила она, зевая.

— Начинай складывать вещи. Мы уходим в поход. Энкары хотят тебя видеть.

Джуна взглянула на Анито, которая еще спала на своем лиственном ложе.

— Пусть поспит, — сказал Укатонен. — Вчера она легла спать очень поздно.

Они сложили в мешки те дары деревни, которые Укатонен получил еще раньше. Сделав это, Моуки приготовил легкий завтрак из фруктов и сотового меда, а потом разбудил Анито.

Деревенские провожали их до выхода из дупла, а потом и до границ Нармолома, от души желая им счастливого пути. Нинто была последней, кто попрощался с ними. Она дотронулась до плеча Анито.

— Да будет твой путь легок, — сказала она. — Возвращайся скорее.

Джуна видела, что Анито ответила подруге той же лаской.

— Вернусь, — сказала она и повернулась лицом к цели путешествия.

Они двинулись на север в глубь материка, туда, где высились одетые в зелень горы. Спустя неделю, пройдя весьма тяжелый путь, путники пересекли низкую древнюю горную гряду со сглаженными вершинами. Там были уже совсем другие джунгли: деревья выше и с более широкими кронами, чем те, к которым привыкла Джуна. Ветви деревьев были покрыты эпифитами и густо усыпаны плодами.

— Это лес энкаров, — сказал Укатонен, когда Джуна обратила внимание на изменившийся характер леса. — Тайфуны сюда не заходят. От них защищают те горы, которые мы недавно пересекли.

— Немного похож на лес возле деревень, но только более ухоженный.

— Мы собираем семена самых сильных и самых плодоносящих деревьев как на побережье, так и в глубине материка, — сказал Укатонен. В течение тысяч поколений мы отбираем и улучшаем их. Гуано от лайли-тенду и зеленый камень от людей гор делают землю плодородной. Энкары занимаются этим с незапамятных времен. Нам приходится кормить больше народу на меньших лесных площадях, чем это бывает в деревнях, а расширять свои границы нам некуда, как это делают на-тенду, когда джунгли вблизи деревень становятся менее продуктивными.

— Но я думала, что энкары бродят в одиночку, — удивилась Анито.

— Очень часто, но иногда нам требуется место для отдыха или для встреч с другими энкарами. Тогда мы приходим сюда или в какую-нибудь из других наших долин вблизи берега и отдыхаем, учимся и готовим новых энкаров. — Укатонен помолчал, а потом сказал: — Вам придется тут немного подождать. Я дам знать остальным, что мы уже пришли.

Он взобрался на вершину дерева и испустил громкий, низкий и раскатистый крик. Прислушался и повторил снова. Где-то вдали раздался ответный крик. Укатонен отозвался на него.

Через полчаса, прыгая по верхушкам деревьев, появились четыре энкара. Они приветствовали Укатонена объятиями и дружескими касаниями костяшек пальцев.

— Анито, Иирин, Моуки, — сказал Укатонен, — это Опатонен, Бесатонен, Гаритонен и Хутатонен.

Каждый из энкаров поднимал подбородок, когда произносилось его имя. Все были выше деревенских тенду и обладали вытянутыми серьезными лицами. Они двигались с непринужденной грацией, свойственной Укатонену. Даже если б Джуна вообще ничего не знала о тенду, она поняла бы, что Укатонен и эти четверо принадлежат к какой-то особой и родственной группе.

Изящные проводники вели их по кафедральному собору леса, где лиственный потолок был испещрен солнечными пятнами, и наконец вывели к невысокому холму в центре круга, образованного гигантскими деревьями. Хутатонен издал громкий раскатистый крик, и тут же появились десятки тенду, спустившись с деревьев или выйдя из подлеска, только что казавшегося безлюдным.

Все энкары собрались вокруг холма и явно чего-то ждали. Анито тронула Укатонена за руку.

— Это все энкары? — спросила она маленькими, но почтительными символами.

Укатонен слегка улыбнулся.

— Да, это все энкары.

— Я никогда раньше не видела одновременно столько даже простых тенду, — продолжала Анито.

— Но это только одна из групп. Есть и другие, они разбросаны по всей стране тенду.

— А сколько же энкаров здесь? — спросила Джуна.

— Меньше, чем было когда-то раньше, — ответил он. — Большая часть этих деревьев наполовину пусты.

Хутатонен дотронулся до руки энкара, сделав знак говорить. Укатонен вышел на вершину ораторского холмика.

— Многие из вас знают меня. Я — Укатонен из Совета Трех Рек. Я направлялся в Лайнан на побережье, когда встретил Анито из Нармолома, которая с этим новым существом тоже шла в Лайнан.

Укатонен вызвал Анито, чтобы она рассказала энкарам о том, как они нашли новое существо и как ее ситик Илто трансформировал его. Потом снова заговорил Укатонен; он рассказал о своем решении для старейшин Лайнана и о своем решении разрешить Иирин усыновить Моуки. После этого он вызвал Джуну.

Джуна стояла на холме под внимательными спокойными взглядами энкаров, наблюдавших за ней с широко растопыренными ушами, выдававшими скрытое любопытство. Она не совсем точно представляла себе роль энкаров в обществе тенду, но знала, что эта роль важна. Она проглотила слюну; горло, несмотря на влажный воздух, пересохло.

— Я приветствую вас от имени моего народа, — сказала она, пользуясь самыми официальными символами. — Мы прибыли сюда в поисках дружбы и знаний. Уничтожение леса вблизи Лайнана произошло по ошибке. Мой народ сделает все, что можно, чтобы возместить этот ущерб. Тенду отнеслись ко мне очень великодушно и доброжелательно, и я им бесконечно благодарна. Спасибо.

Джуна отступила за спину Укатонена, который подал знак Хутатонену, после чего все сошли с ораторского холма. Джуна ждала, что энкары соберутся сейчас вокруг нее подобно деревенскому люду, но они проявляли к ней лишь вежливый и спокойный интерес. Моуки держал ее за руку, подавленный присутствием такого множества энкаров. Анито, видимо, тоже мало что понимала. Все трое шли сквозь толпу вслед за Укатоненом, останавливаясь, когда он здоровался со старыми друзьями или обменивался новостями с энкарами из отдаленных сборищ или Советов.

Потом энкары занялись гостями и отвели их в пустующую комнату на верхних ярусах одного из деревьев. Анито и Моуки сбросили с плеч свои тяжелые мешки и сели, прислонясь к стене, совершенно измученные перенесенным волнением.

— Вы двое оставайтесь и отдыхайте, а мы с Иирин отправимся за водой, едой и постелями, — распорядился Укатонен.

Джуна и Укатонен спустились в кладовку, где нашли несколько пустых сосудов для воды и скатанные циновки. Циновки они оставили у двери Анито и Моуки, а сами пошли искать листву для постелей. Для старейшины из высшей касты физический труд должен был бы рассматриваться как унижение.

— Разве не тинки и бейми занимаются такими делами? — спросила Джуна.

— У нас нет тинок, — ответил Укатонен. — Если они к нам попадают, мы отправляем их за холмы в деревни на-тенду.

— Почему?

— Мы очень редко берем бейми. Поэтому тинкам тут делать нечего, раз их никто не усыновляет. Мы в этих местах не нерестимся.

— Не нереститесь? — удивилась Джуна. — Но я же видела, как ты участвовал в нересте с морским народом.

— Мы размножаемся в других местах; с морскими людьми, в деревнях. Но не здесь. Это не деревня, это место встреч энкаров. Большинство живут здесь недолго, а потом уходят.

— Мне кажется, вам очень одиноко, — заметила Джуна, начиная понимать страх некоторых деревенских перед перспективой стать энкаром.

— Мы избегаем уз, которые связывали бы нас с другими. Это улучшает наши способности принимать верные решения. Но иногда бывает очень трудно, — произнес Укатонен.

— А как же с Анито? Она, кажется, не очень рада, что станет энкаром?

Серый туман печали окутал тело Укатонена.

— Такова уж ее судьба — стать энкаром. Я бы очень хотел, чтобы она осталась в своей деревне и стала бы мудрой старейшиной. Она обладает всеми данными, чтобы стать такой, но она сделается энкаром, и как можно скорее.

— Почему?

— Из-за тебя, — ответил он. — Никто из нас не знает тебя лучше, чем она.

— А ты? Ты знаешь меня ничуть не хуже.

— Меня одного мало, — ответил Укатонен. — И Анито — мало. И даже Моуки, который наверняка понимает тебя лучше нас всех, тоже не хватит. Вот почему мы тут, среди энкаров, куда обычно никто из деревенских не попадает. Энкары должны понять тебя, Иирин. Нам нужно узнать тебя, а через тебя — весь ваш народ. Я видел лишь немногое из того, что могут твои люди, но достаточно, чтобы понять — они огромная сила. Я смотрел на тебя и на твои говорящие камни, и кровь моя от страха превращалась в воду.

— Мне очень жаль, — проговорила Джуна. — Я вовсе не хотела пугать тебя. Как же мне вас убедить?

— Этого ты не можешь. И не должна. Мне надо видеть тебя такой, какая ты есть.

— Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — сказала Джуна.

— Я — энкар, Иирин. У меня нет друзей. — Укатонен протянул ей пару сосудов для воды. — Пойдем, у нас много работы.

Анито помогла Моуки расстелить циновки. Этот удивительный, плодоносный, древний лес, населенный только энкарами, приводил ее в трепет. Все тут отличалось от деревенской жизни, все тут было стерильным и холодным. Тут не было ни бейми, ни тинок, тут не жили повседневной и шумной жизнью. Лес был слишком отрегулированный, слишком ручной. Он вышел из гармонии и пришел к совершенству. И это мучило ее. Она томилась по хаосу жизни в Нармоломе, где изо всех сил старались поддерживать равновесие в дикой природе, одновременно получая от леса все необходимое деревне.

Здесь же, где люди жили в условиях высокой плотности, ненужные растения и вредные животные просто безжалостно выпалывались, как сорняки. Анито понимала необходимость этого, но все равно ненавидела. Если таково ее будущее, то она вовсе не уверена, что хочет его. Теперь-то она поняла, почему Илто выбрал смерть, а не изгнание.

Раздался шорох и нерешительный, какой-то вопрошающий скрип у двери. Анито выглянула. Там стоял энкар с охапкой листьев для постели. Это был один из тех четырех, которые вели их через лес.

— Я подумал, что это может пригодиться, — сказал он. — А еще я принес воды на тот случай, если ты захочешь напиться.

— Большое спасибо, эн, — ответила она.

— Мы рады вам. Меня зовут Гаритонен.

— А я — Анито.

— Я знаю. Я видел, как Укатонен говорил, что ты станешь его ученицей. А я только в прошлом году кончил свое обучение.

— Было трудно? — спросила Анито, удивляясь, что он выдержал столь долгое пребывание вдали от дома.

— Сначала очень тяжело. Я все время вспоминал деревню и жуть как боялся жить здесь со всеми этими энкарами. Но потом меня заинтересовала работа. Когда я стал изучать практику энкаров, я перестал бояться и перестал чувствовать себя одиноким. Тут есть много такого, чему стоит научиться, и очень много интересных дел.

Рябь улыбки пробежала по коже Анито, когда она вспомнила, как Укатонен удивлял селян знанием деревенских событий, а на самом деле следил за деревней несколько дней.

— Думаю, я понимаю тебя, — сказала она. — Но тебе одиноко?

— Иногда, — признался он. Потом опустил глаза, и кожа его посерела. — Расскажи, какое оно есть, это новое существо.

— Иирин? Сначала она мало что понимала. Говорить не могла, еле-еле взбиралась на деревья. Но она быстро учится. Охотиться пока не научилась, плести корзины — тоже. Но успехи и тут есть.

— Я слыхал о состязании в Лайнане, когда копали землю. Это правда, что она измотала двух самых сильных бейми?

— Да, но она и себя довела до серьезной болезни. — Анито отвернулась, стыдясь. — Это была моя ошибка. Я рассердилась, когда деревенские начали издеваться над ней, и сказала, что она может копать землю лучше их всех. Тут мне гордиться нечем.

— Но вышло хорошо, да и ты чему-то научилась, разве не так?

Она ответила знаком согласия.

— Тогда не надо стыдиться. Знаешь, Укатонен очень высоко тебя ценит. Кстати, он меня очень многому научил в отношении аллу-а. Я ведь даже не подозревал, что там есть чему учиться. Он вообще один из самых опытных в Совете Трех Рек.

— Я полагала, все энкары таковы, — сказала Анито, вспомнив спокойную силу его эго.

— Мы лучше деревенских разбираемся в аллу-а, но Укатонен избрал его своей специальностью. — Гаритонен протянул ей руки. — Хочешь, сольемся?

Анито почувствовала влияние Укатонена сразу же, как только вошла в контакт. У Гаритонена была сила Укатонена и его хватка, но ему не хватало полной уверенности в себе. И еще ощущался привкус какой-то бесшабашности, радости и даже проказливости, чего у Укатонена и быть не могло. Чувствуя это, она поняла, как долго прожил Укатонен и каким одиноким он чувствует себя.

— Он ведь в тебе нуждается, знаешь? — спросил Гаритонен, когда они вышли из контакта. — Когда он вернулся сюда полтора месяца назад, то удивил меня — я еще никогда не видел его таким спокойным. Ты и то новое существо, которое вы зовете Иирин, дали ему что-то, что заняло его ум. Иирин — новая и ни на что не похожая, и ты — молодая и любознательная — очень сильная комбинация.

Анито отвернулась, одновременно и польщенная, и сконфуженная этим комплиментом.

— Спасибо, — сказала она, глядя на Гаритонена. — У Укатонена я очень многому научилась.

— Я знаю, — ответил тот. — Я понял это, как только мы вошли в контакт.

В углу раздался щелчок. Это Моуки включил говорящий камень и играл с ним.

— Что он делает? — спросил Гаритонен.

— Это один из говорящих камней Иирин. Она научила Моуки играть с ним.

— Но для чего это?

— Иирин говорит, что она держит там свою память, чтобы суметь передать своему народу все, что она тут узнала, ничего не пропустив.

Гаритонен сел на корточки возле Моуки.

— Что ты делаешь? — спросил он, когда бейми поднял глаза.

— Я рассказываю говорящему камню об энкарах.

— А как он работает?

Моуки наклонил «говорящий камень» так, чтобы энкар увидел, что происходит на экране.

— А это что? — спросил энкар, указывая на экран.

— Это речь кожи новых созданий.

— А я думал, что они не умеют говорить на языке кожи.

— Они и не говорят. Вместо этого они рисуют на разных штуках или складывают вот в такие говорящие камни. Иирин говорит, что они пользуются листами вроде полос йаррама, но только белого цвета, чтобы говорить с их помощью.

Гаритонен погладил подбородок и провел ладонью по голове.

— Мне это все кажется ужасно странным.

Моуки кивнул и высветил знак согласия.

— Так оно и есть. Но смысл становится яснее, если ты понимаешь их язык кожи. У них много разных видов говорящих камней. Одни говорят, другие двигают предметы, некоторые режут время на маленькие частички, другие воспроизводят звуки. Для всех этих видов камней у них есть специальные названия, но что делает большая часть камней, я не знаю. А вот этот называется компьютер, — сказал Моуки, используя термин из языка кожи нового существа.

— Ты можешь научить меня языку кожи новых существ? — спросил Гаритонен.

— Конечно, эн. Это довольно просто. Все слова составляются из небольшого числа базовых символов. Анито его немножко знает. Укатонен — тоже. Но я работаю с ним ежедневно, а поэтому знаю его лучше других. Если ты поговоришь с Иирин, она, возможно, будет учить тебя сама.

— Я поговорю, спасибо, — согласился Гаритонен.

Неся сумки, набитые листвой, вернулись Укатонен и Иирин.

— Привет, Гари, — сказал, войдя, Укатонен. — Гаритонен был одно время моим учеником, — объяснил он Анито. — Я помог ему узнать кое-что об аллу-а.

— Я знаю. В его слиянии чувствуется твоя школа. Даже если б он скрыл, что учился у тебя, я бы все равно узнала.

Гаритонен и Укатонен отвели глаза, тела их ярко светились, выражая чувства гордости и смущения. Укатонен взял охапку подстилки и отнес ее к циновкам, расстеленным на полу. Моуки начал показывать Иирин, как надо обрывать листья. В Нармоломе такая работа выполняется танками, здесь же все надо было делать самим. Остальные тоже сели и стали помогать, готовя листья для подстилки, тщательно выбирая сучки, палочки и так далее. Из стен, привлеченное запахом свежей зелени, вылезло множество небольших черных насекомых. Они обыскивали растущую кучу листьев, выбирали из нее какие-то сочные кусочки, а также мелких жучков; они же вводили в кучу какие-то химические вещества и бактерии, ускоряющие процесс гниения. Этих насекомых называют йеруи. Они живут во всех деревнях и поддерживают чистоту в постелях, не давая там селиться нежелательным насекомым.

Зашли еще двое энкаров, принесли воды и пищи. Они тоже занялись работой над подстилкой, в то время как их гости ели. Анито чувствовала себя ужасно неловко и вопросительно смотрела на Укатонена.

— Все в порядке, Анито, вы наши гости. Мы тут не так много думаем о рангах, как у вас в деревне. За нас работу некому делать. Вот мы ее сами и делаем.

Шорох и звон струй послеполуденного дождя к тому времени, когда они кончили возиться с постелями, сменился ревом настоящего водопада, обрушивающегося сверху в дупло дерева. Даже в комнате этот ливень вызвал появление слабенького свежего и влажного ветерка. Обитатели дерева выбежали из своих комнат, чтобы искупаться в мощном ливневом потоке. Укатонен и Гаритонен последовали их примеру. Анито, стоя в дверях, наблюдала за поведением этих гордых и суровых древних старейшин, резвящихся в струях воды не хуже простых бейми. Преодолев колебание, к ним присоединились и Моуки с Иирин. Анито все колебалась, боясь, не погрешили ли они против правил вежливости, пока Гаритонен, бежавший мимо, не облил ее водой.

— Не стой, как пень, — крикнул он на языке кожи. — Пошли играть!

Анито бросилась в водяной столб, позволяя струям смывать с себя дорожную пыль. Укатонен прыгнул на лиану, за которую держалась Анито, на его коже горела бриллиантовая россыпь смеха. Она окатила его водой, а он, рассмеявшись еще сильнее, ответил ей тем же. И вскоре, забыв свой страх, свое достоинство и свое положение старейшины Нармолома, Анито резвилась так, будто все еще была юной бейми.

А вечером было пиршество — прямо на покрытой палой листвой земле, в кругу огромных деревьев. Не было никакого протокола, энкары сами тащили корзины еды, ставя их вокруг ораторского холма. Тут не соблюдались ни ранги, ни принятые официальные процедуры. Энкары и их гости передавали друг другу еду, а сидели там, где им хотелось.

Иирин и Моуки стали центром одной группы энкаров, Анито и Укатонен — другой. Всем хотелось узнать как можно больше об Иирин и ее народе, но на большинство вопросов Анито ответить не могла. Она не знала, как работают говорящие камни, как живут эти новые существа в своем мире, что они едят. Измененный метаболизм Иирин позволял ей переваривать любую пищу тенду. Она ела все, что ели они, хотя очень не любила личинок жуков и всяких насекомых. Выслушивая вопросы энкаров, она еще яснее поняла, как мало она знает о своей атве.

Кончив есть, энкары убрали остатки еды. Встал Хутатонен, вышел на середину холма и застрекотал, чтобы привлечь к себе внимание. Затем простер руки, предлагая слияние.

Все взялись за руки. Анито повернулась к Иирин, уши подняты вопрошающе. После короткого колебания Иирин кивнула и взяла протянутую руку. Укатонен цветом выразил ей свое одобрение и обещание поддержки и взял другую руку Анито. В слияние они вошли одновременно.

В таком аллу-а Анито участвовать еще не приходилось. Когда-то, еще будучи бейми, она держала у себя ручную змею. Анито хорошо запомнила ощущение силы змеиного тела, обвивающегося вокруг руки. Именно об этом она вспомнила и сейчас — ощущение огромной силы, находящейся под строгим контролем. Эго энкаров стучалось в нее, будто любопытные рыбешки, тыкающиеся в колени. Она открыла им себя, и их эго прошло сквозь Анито, как сильный ветер. И Анито включилась в их гармонию, чувствуя, как растет ее собственная сила, как подхватывают и поддерживают ее на плаву энкары, унося куда-то вдаль.

Иирин же была слишком напугана силой слияния, чтобы позволить себе расслабиться. И тогда Анито обвила ее, давая возможность собраться с силами, адаптироваться.

Энкары, почувствовав какое-то затруднение, отступили. Слияние стало более спокойным, из вихрящегося мальстрема возбуждения оно превратилось в тихую заводь непостижимой глубины и чистоты. Энкары ждали, пока Иирин медленно, как распускающийся цветок, откроет себя слиянию.

Было уже совсем поздно, когда они вышли из контакта. Иирин выглядела бледной и утомленной. Моуки и Укатонен дали ей поесть оставшихся от праздника фруктов и помогли взобраться на дерево. Пока они карабкались на него, Иирин слегка пришла в себя. Гаритонен проводил их до комнаты.

— С ней ничего не случится? — спросил Гаритонен. — Может, я могу помочь?

Анито покачала головой.

— Ей надо побыть одной и хорошенько выспаться. Для нее слияние — все еще трудное дело.

Они оставались в этой группе еще три или четыре дня, а затем отправились на другие сборища энкаров. Гаритонен и Хутатонен пошли с ними. Моуки и Иирин учили их языку кожи новых существ.

В общем они побывали на четырех собраниях энкаров. Во время путешествия к ним присоединялись новые спутники. К тому времени, когда они возвратились в Нармолом, с ними шло уже больше десятка энкаров.

Анито и ее спутникам казалось, что они стали частью какой-то кочующей деревни. Со своим эскортом они распрощались только у границ Нармолома. Когда последний энкар исчез в ветвях верхнего яруса леса, Анито почувствовала боль утраты. Теперь ей будет не хватать мягкого юмора энкаров и их спокойной мудрости.

— Ну а теперь, когда ты побыла среди нас, что ты думаешь о том, чтобы стать самой энкаром! — спросил ее Укатонен, когда они плели гнездо для ночевки.

— Теперь я думаю, что деревенские видят лишь небольшую часть того, чем является энкар. Они исключительно интересны, но… Анито «передернула плечами», — если б у меня был выбор, я бы все равно осталась в Нармоломе, — сказала она после долгого молчания. — И все же это неплохая жизнь. Мне энкары понравились.

— Я тоже сначала тосковал по своей деревне, но работа захватила меня, — сказал Укатонен. — Я ощущаю связь со всем миром. На свете есть множество деревенских старейшин, которые просто неспособны видеть дальше границ своей деревни. И поэтому я доволен своим выбором. Будучи энкаром, я вижу все. Каждая деревня ведь отличается от другой. Я жил в туманах среди горного народа, жил в океане с лайли-тенду. И никогда не скучал. Одиноким себя чувствовал, а чтобы было скучно — никогда.

Анито сжала плечо Укатонена и протянула к нему руки, прося аллу-а.

— Пожалуйста, эн, позволь мне скрасить твое одиночество.

Рябь теплой симпатии пробежала по телу энкара.

— Ты уже сделала это, кене.