"Оазис любви" - читать интересную книгу автора (Томсон Вики)

Глава 11

Словно в оцепенении Чейз завершил уборку дома. Фредди, Ру, Ли и свадебные гости не выходили из своих комнат и не рискнули сесть за приготовленный на скорую руку ужин. Он состоял из сэндвичей с арахисовым маслом и желе. А запивали все пивом. Работники не жаловались. Видимо, потому, полагал Чейз, что никто не слыхал об отравлении арахисовым маслом. Во время еды из больницы позвонила Белинда и сообщила, что Декстеру лучше, но доктор решил оставить его на ночь. Они вернутся утром с первым же транспортом.

После ужина Чейз отправил Аманду в сопровождении Хлои в коттедж, а сам с работниками закончил уборку. Когда последние розовые отблески погасли на горизонте, он вышел с ними на веранду.

— Спасибо, ребята.

— Всегда рады, — ответил Дуэйн и посмотрел на выложенную камнем дорожку к своему ржавому пикапу, в котором он привез работников из общежития. Потом он повернулся к Чейзу и с усмешкой проговорил:

— Проклятие, весь мой маникюр пошел к черту.

Дэвис шагнул к нему, обнял старика за плечи и пропищал фальцетом:

— Дорогой, вам следовало надеть резиновые перчатки. Я всегда работаю в них, и видите, как они защищают мои нежные руки.

— Не понимаю, почему я не завязал фартук с оборочками, — в тон ему пожаловался Эрни. — Мне всегда так нравились фартуки с оборочками.

— На Рождество я подарю тебе такой фартук, — пообещал Кертис. — Красный в белую полосочку. В тон твоим глазам.

Хохоча и шутливо переругиваясь, ковбои поплелись к пикапу Дуэйна. Перед тем как отъехать, старик опустил окно кабины.

— Я все время думал, что ваша женщина с большими долларами — пустая трата времени, — сообщил он. — Но она о'кей. И маленький птенец тоже.

« Женщина с большими долларами «. Хорошее описание, подумал Чейз. Он предчувствовал, что Аманда и вправду станет очень дорогой. Но цена не будет иметь ничего общего с деньгами.

Пятнадцать минут спустя, приняв душ, побрившие!? и переодевшись, он уже шел через патио, когда из темноты его окликнул голос:

— Что за спешка, ковбой?

Чейз обернулся и увидел Ру, лежащего в шезлонге.

— Ох, прохиндей, и напугал же ты меня! Тебе лучше?

— Немного. В комнате от одиночества я начинаю беситься.

— Извечное волнение жениха? — Чейз, улыбаясь, подошел к шезлонгу.

— Откуда я знаю? — проворчал Ру. — По-моему, волнение жениха и отравленная пища имеют одинаковый вкус.

— Не мне судить — никогда не пробовал ни того, ни другого, И не планирую.

— Да, ты такой свободный человек, что не можешь дождаться, когда попадешь в тот маленький коттедж.

— Э-э…

— Не пытайся морочить мне голову, Лейветг. Ты в такой же любовной ловушке, как и я. Если Аманда захочет остаться в «Истинной любви» и стирать до конца дней твои носки, ты вцепишься в этот шанс обеими руками.

— Да, — Чейз поправил шляпу и отвернулся, — только могу гарантировать, приятель, что она не захочет.

— Ты не воздаешь себе должное, — засмеялся Ру. — Ночь еще только начинается.

— Я иду туда не за этим.

— Ты идешь не ради секса?

— Только ради этого и иду. — Чейз подумал, что слова прозвучали так, как и можно было ожидать от прежнего Чейза. Но прежний Чейз быстро растаял в охватившей его страсти. — Последний раз для нее это было одноразовое приключение. Сейчас моя очередь, — добавил он, будто остроумная фраза могла остановить желание, пронизывающее его насквозь. Наивная уловка!

— Ну, раз ты так говоришь, — усмехнулся Ру. Потом игривые нотки исчезли из его голоса. — Что думаешь насчет отравленной пищи?

— Мог кто-то намеренно это устроить?

— Не вижу, почему бы нет. Достаточно бросить в кастрюлю испорченное куриное мясо. Это мог сделать любой, кто входил в кухню.

— Черт возьми, а сегодня там побывали почти все! — воскликнул Чейз. — Видел кто-нибудь поблизости Уайтлока?

— Я на него не думаю. И потом, мы знаем, кто не ел бульона.

— Знаем. Но послушай, Ру, Белинда не стала бы травить мужа.

— А ты уверен, что он отравился? Эти старики на редкость ловкие пройдохи. Она могла научить его, как себя вести.

— Не могу в это поверить, — покачал головой Чейз. — Я видел лицо Белинды, когда она садилась в «скорую». Знаешь, Дуэйн тоже не ел бульона. И никто из работников. Может быть, кто-то из них затаил зло, а ты даже не подозреваешь.

— Все возможно, — тяжело вздохнул Ру. — Черт возьми, как мне противны эти подозрения!

— Дэвис сегодня упомянул о каком-то проклятии над «Истинной любовью». В чем там дело?

— Это больше по ведомству Ли, чем по моему. Но кое-что я слышал. В 1800 году на этом месте какие-то кавалеристы уничтожили целую деревню индейских женщин и детей. Предполагают, что мужчины племени прокляли землю и объявили, что ни один белый человек не будет на ней счастлив и не получит от нее прибыли.

Чейз задумчиво смотрел на темные горы, высившиеся над домом.

— Ты слышал эту историю до того, как купил ранчо?

— Да, но я не обращаю внимания на суеверия, поэтому не счел нужным пересказывать эту историю тебе и Джилардини. У нас могут возникнуть проблемы с «Истинной любовью», но я на все сто уверен, что они не связаны со старым проклятием. Пакостит какой-то подонок во плоти и крови, который хочет выжить нас с этой земли. Я бы много дал, чтобы поймать его на месте преступления!

— По-моему, сегодня ночью тебе надо забыть об этом и хорошенько отдохнуть. У тебя завтра большой день, дружище.

— А если кто-то попытается и его испортить? Чейз не мог с уверенностью пообещать, что в день свадьбы Ру не случится какого-нибудь нового происшествия.

— Надо надеяться, что завтра наших друзей будет больше, чем врагов, — проговорил он уже на ходу. — Утром увидимся, жених.

— Ладно. Удачи тебе ночью, ковбой.

Чейз поднял руку, словно принимая пожелание. Не объяснять же парню, который не признает суеверий, что в таких случаях не стоит желать удачи. Когда он шел к коттеджу, серебряный медальон луны завис над Аризоной, а Венера сверкала рядом, будто алмазная подвеска. Лишь однажды Чейз сообщил звезде свое желание — и ничего не получил. С тех пор Чейз надеялся только на себя, когда хотел что-то получить. И если не получал, то убеждал себя, что желаемое не стоило усилий.

В коттедже не светилось ни одно окно. Сердце забилось быстрее. Она уже в постели. Ждет. Или передумала. Заперла дверь и выключила свет, чтобы отправить его восвояси.

При бледном свете полумесяца он разглядел Хлою, стоящую на веранде возле двери, а не внутри коттеджа. Обнадеживающий признак. Когда Чейз подошел ближе, Хлоя помахала хвостом.

— Иди ко мне, девочка, — тихо позвал ее Чейз. Она протопала по ступенькам и уткнулась носом в его ладонь. Он почесал ей за ухом, потом поднял морду и посмотрел в глаза. — Иди найди Ру. Сегодня ночью ты будешь охранять Ру. А я буду на посту здесь. — Хлоя тихо заскулила. — Иди найди Ру, — повторил Чейз. Собака послушно направилась к белеющей под луной тропинке прямо к главному дому.

Чейз поднялся на веранду, размышляя, слышит ли Аманда его шаги по потрескавшемуся от смены погоды сосновому полу, или мягкое гудение кондиционера заглушает все звуки. Он затаил дыхание и нажал на ручку.

Дверь открылась.

Он замер на пороге; сердце стучало молотом, глаза привыкали к темноте. В коттедже звучала музыка. Видимо, по радио передавали скрипичный концерт. Постепенно, как при проявке снимка «полароидом», из темноты возникла кровать с окаймленными кружевом простынями. И там, прислонившись к горе пушистых подушек, укрывшись до груди простыней, с голыми плечами и разметавшимися роскошными волосами, полусидела Аманда. У него пересохло в горле.

— Малыш? — Вопрос вылетел сам собой вместе с прерывистым дыханием.

— Я засунула его в корзину с тряпками, — пробормотала Аманда тихим голосом.

— Угу.

— Надеюсь, ты не против музыки? Под нее он лучше спит.

— Не против.

Хотя Чейз предпочитал стиль «кантри», но сейчас хотел бы любить Аманду, пока играет эта музыка. Она, ему казалось, как нельзя лучше подходила Аманде. Нехотя оторвав взгляд от ее раскинувшегося на постели тела, Чейз обернулся и запер дверь. Потом снял шляпу и бросил ее на столбик кровати. Она села точно и почти в такт музыке мгновение покрутилась.

— Меткий бросок.

— Я практиковался.

Аманда прикрыла рукой вырвавшийся смешок. Он шагнул к кровати, на ходу расстегивая рубашку Возбужденная плоть болезненно упиралась в джинсовую ткань.

— Я считал, что каждый ковбой, который не зря носит шпоры, должен научиться это делать, прежде чем лезть к женщине в кровать.

— Согласна, — мягко проурчала Аманда. — В чем еще ты практиковался?

— Последнее время? Почти ни в чем. Чейз от всего сердца надеялся, что не заплатит за свое воздержание, взяв Аманду, будто похотливое животное. Он должен быть осторожным. Чейз так сильно хотел ее, что его начало трясти. Если сумеет держаться в ритме этой нежной музыки, все будет о'кей.

— Намекаешь, что с той ночи в грузовике жил монахом? В таком случае ты лжец, — бросила она лукавый вызов.

— Ты поняла правильно, — буркнул Чейз, снимая сапоги.

— Кто была она?

Чейз помолчал, расстегивая пряжку ремня. В прошлом он бы быстро положил конец вопросам — только потому, что взял за правило самому ни о чем не спрашивать женщин, с которыми спал. С Амандой он уже нарушил это правило. Впрочем, с Амандой он нарушил несколько своих ранее незыблемых правил.

— Официантка и барменша, — ответил Чейз, вытягивая ремень из петель. — Очень приятные леди.

— Две? Одновременно?

Из-за малыша Чейз приглушил смех.

— Никогда не пробовал. Всегда считал, что это вызывает путаницу. — Прежде чем снять джинсы, он достал из кармана презерватив.

— Они… знали друг о друге?

— Нет. Да они и не спрашивали.

Чейз подошел к изголовью кровати и положил на тумбочку презерватив. Теперь он стоял уже совсем близко и ясно различал сияние глаз Аманды в темной комнате, видел, как вздымалась и опускалась под простыней грудь в такт быстрому дыханию.

— А ты интересовался, есть ли у них другие любовники, кроме тебя?

— Нет.

Аманда встретила его ответ удовлетворенной улыбкой и больше вопросов не задавала. Наверное, вспомнила его вопрос о других мужчинах в ее жизни через час после того, как он увидел ее вновь, решил Чейз. Вот ведь дурак! Сказал Ру, что идет сюда ради одноразового секса. Глупость этого заявления совершенно очевидна. Он стянул трусы, и его восставшая плоть вырвалась на свободу.

Скользнув взглядом по его ногам, Аманда снова уставилась в лицо. И закусила нижнюю губу, а Чейз сжал кулаки, чтобы тут же не броситься на нее. Музыка. Он должен использовать ритм музыки, чтобы держать себя в руках. Медленным движением Чейз стянул простыню, хотя страстно желал сдернуть ее с этого прекрасного тела. И сразу на него повеяло запахом духов, память о котором он хранил в своем сердце.

Чейз судорожно выдыхал воздух и проклинал себя за скудость образования. Так хотелось сказать ей, как красиво она выглядит, лежа обнаженной на белой простыне. В темноте ее тело светилось. Но Чейз никогда не умел находить правильные слова, а уж сейчас, когда так сильно хотел ее, совсем потерял способность разумно мыслить.

Не сводя глаз с ее лица, он нырнул в постель. Какое-то время лежал, не касаясь ее, только утонув в этих глазах, и чувствовал себя новичком, начинающим, девственником. Следующее движение было слишком важным. Он любил стольких женщин, что потерял счет, а теперь вот не знал, с чего начать.

Аманда взяла инициативу на себя. Обхватив рукой подбородок, она притягивала его лицо к губам, пока они не обменялись дыханием.

— Действуй, Лейветг, — прошептала она перед тем, как поцеловать его.

Этот поцелуй снес все, что оставалось от стены, которой он пытался огородить свое сердце. Это был поцелуй полной и окончательной капитуляции.

Со стоном Чейз прижался к ее рту и погрузился в безграничную страсть, которую она предложила. Теперь он знал, что делать.

Скрипки дразнили, проникали до самой глубины души. Уверенным прикосновением Чейз обхватил ее шею, продолжил движение по плечу к нежному сгибу локтя и тонкой округлости запястья, пока не встретился с пальцами, которые сжал в своих. И это сплетение рук наполнило его большей интимностью, чем любое прикосновение, которое он разделял с женщиной прежде. Она обхватила его пальцы, будто хотела удержать навечно, а Чейз губами прижался к ямочке на шее. И когда кончиком языка провел по ключицам и спустился к груди, она вздрогнула.

Чейз вспомнил шелковистость ее кожи, экзотический вкус душистого лосьона. Но в этот раз Аманда прижималась к нему с большей жадностью, чем в прошлый. Он прислушивался к ритму музыки, медленно описывая рукой круги по шелку кожи, делая музыку частью ласки. Она еще крепче оплела его пальцы своими, и тогда он обхватил губами соски.

Вкус молока пронзил его до основания — такого чувства Чейз еще в жизни не испытывал. Будто ее суть проникала в него и связывала их так, что эти нити никто никогда не сумеет распутать. Он целовал ее грудь, умирая от жажды обладания, не стесняясь показать, как страстно он нуждается в ней. Она стонала, запустив свободную руку ему в волосы.

Память об их долгой ночи в грузовике вернулась с обновленной силой. Из того, что Чейз узнал о ней тогда, многое еще сохранило свежесть. Будто с тех пор прошли дни, а не долгие месяцы. Чейз провел пальцем дорожку между грудями и услышал знакомый всхлип дыхания. Там находилась эрогенная зона. И язык безошибочно нашел ее. Чейзу нравилось лизать это местечко, чтобы слышать чувственный смех. И когда этот смех наконец закипел, переливаясь через края, его сердце запело от радости узнавания.

Теперь наступила самая любимая и хорошо запомнившаяся часть путешествия через густые заросли кудряшек, которые, если бы Чейз мог зажечь свет, сияли бы, как расплавленная медь. Его окутал мускусный женский запах, давший сигнал, как сильно она желает его. А Чейзу хотелось кричать от восторга. Вместо этого он отдал дань ее жажде с таким искусством, что она извивалась и корчилась под ним. Он сжал ее бедра предплечьями и устроился внутри. Сердце забилось бурным триумфом, когда он сорвал крик с ее губ. Крик, который она пыталась заглушить, быстро схватив подушку.

Когда Аманда начала дрожать и сжиматься под ним, он приподнялся. Обычно мастер в обращении с презервативом, в этот раз он еле справлялся. Музыка смешивалась с его тяжелым, прерывистым дыханием и ее тихой мольбой: поспеши, поспеши. Пожалуйста, поспеши. Нет. Он заставил себя исключительно медленно слиться с ней. В такт музыке. Только в такт музыке.

Аманда лежала на спине среди смятых подушек с рассыпавшимися волосами и раздвинутыми ногами.

— Не помню, чтобы… так сильно хотела тебя… — Голос Аманды прозвучал, словно вздох ветерка в листьях Роудж-каньона.

— Так сильно — никогда, — Чейз убрал волосы с ее лица. Он не должен торопиться. Двигаться только вместе с музыкой. — В тот раз я тоже не хотел тебя так сильно. У нас было много времени подумать об этом.

Аманда не стала отрицать, что все это время думала о нем, и это принесло ему удовлетворение. Ей могло не нравиться, что она одержима им, она могла бороться с этим чувством всей силой своего воспитания особы из высшего класса, но она проиграла в этой борьбе. Если бы не проиграла, то не лежала бы теперь под ним, вцепившись руками в его бедра, больше всего на свете желая слиться с ним воедино.

— Подожди, — прошептал Чейз. Потом взял ее руку и закинул за голову, туда же вытянул и вторую руку и соединил их, обхватив пальцами левой руки запястья. — Теперь начнем.

Аманда изогнулась под ним, словно лук, только запястья и бедра оставались прижатыми к постели.

— Чейз… ты мне нужен… сейчас!

— Немного погодя я буду тебе нужен еще больше.

— Нет! — Голова метнулась взад-вперед по подушке. — Больше, чем сейчас, я не смогу хотеть тебя. Я на грани истерики.

Чейз пригнулся и закрыл ее рот своим. Но он не ворвался в нее с такой силой, как просили его горевшие чресла. Он оставил пространство для своей правой руки, ускоренные движения которой должны поднять Аманду на другой уровень сознания. Он поглощал ее стоны своим ртом и ласкал груди, словно взвешивая их тяжесть, дразня соски, пока пальцы не слиплись от выступившего молока.

Костяшки его пальцев пропутешествовали между ребер к пупку. Он знал, что это ее чувствительное место, и нежно надавил на него. Музыка окутывала их обоих, проникала в самую суть. Указательным пальцем Чейз спустился по животу чуть ниже и нашел то сокровище, которое искал. Аманда приподняла бедра. Когда она обезумела от чувства, Чейз замер, позволив ей постепенно возвращаться на землю. А сам целовал и целовал ее.

— Сумасшедший, — выдохнула она ему в рот.

— По-моему, ты права. — Сердце Чейза застучало молотом, словно он только что выбрался из аварии на забитом машинами шоссе.

— Когда, Чейз? Когда ты мне дашь, что я хочу?

— Сейчас!

Он толчком вошел в нее. Широко распахнув глаза, она судорожно дышала. Он смотрел на нее, желая одного — чтобы она запомнила его лицо на всю оставшуюся жизнь.

— Аманда, такого чувства может никогда больше не быть… — прохрипел Чейз, отпуская ее руки.

— Чейз!..

Теперь он выбросил из головы успокаивающий ритм музыки — слишком она изысканная для того, что сейчас случится между ними. Резким толчком он вернулся в тесноту, а она обхватила его плечи так, что ногти впились в кожу. Он не обратил внимания: такое наслаждение стоит крови.

Его следующее движение было еще более мощным. Аманда дернулась и ахнула. Да, Аманда, да! Кричи. Пусть мы разбудим малыша, сейчас это не имеет значения. Еще раз, еще. Ох, Аманда! Только бы самому как-то удержаться, пока она не пересечет границу… Но такого напряжения не выдержать никому — и он ворвался в нее с таким неистовством, что оно поразило его своей силой.

Судороги сотрясали Аманду, она приподнялась и выкрикнула его имя. Только этого ему было и надо, чтобы взорваться, будто цистерна с бензином, к которой поднесли спичку. Он разлетелся на куски, подобного взлета страсти он еще не испытывал никогда.

Сквозь чудесную дрему наслаждения, в какой пребывала Аманда после любви Чейза, прорвались квакающие звуки: проснулся Бартоломью. Конечно, это ее вина: она старалась не шуметь, но Чейз довел ее до потери разума.

Чейз лежал рядом, совсем близко, так, что даже оловянный медальон остался на ее груди.

— Мне надо взять его, — пробормотала Аманда.

— Знаю. Мы разбудили сына.

— Я разбудила.

— Я тоже внес свою лету, — возразил Чейз. — Хочешь, я принесу его тебе?

Аманду такое предложение сразило наповал, такого ей еще не приходилось испытывать.

— Да. Пожалуйста, принеси.

Чейз высвободился из ее рук и взял Бартоломью.

— Привет, Барт, — нараспев проговорил Чейз. — Как дела, великан? Соседство немножко грубоватое, правда?

Подперев кулаком голову, Аманда наблюдала за ними. В серебристом свете луны Чейз выглядел как скульптура Родена. Бартоломью перестал хныкать и вроде бы изучал новую ситуацию: среди ночи его подняло какое-то огромное существо с низким голосом и нежными руками.

Пожалуй, не такими уж нежными, подумала Аманда, вспомнив его хватку, когда он вызывал в ней последний ответ, будто желая навеки остаться в ней. Стоило ему на минуту вылезти из постели, а она уже жаждала снова. Томление начинало новый цикл. Он сказал, что такое чувство может никогда не повториться. Вот как? Хотелось бы проверить. Но как бы то ни было, сначала надо управиться с Бартоломью.

— Неси его сюда, — проворковала она.

— Хочешь к маме? Вижу, что хочешь. У меня ты не найдешь того, что ищешь.

От тихого смеха Чейза у Аманды по спине пробежали мурашки. Она проиграла и понимала это — ковбой завоевал ее сердце.

Чейз подошел к кровати и положил ей на руки Бартоломью.

— Он не дурак. Знает, где хорошо кормят.

Именно в этой комнате, подумала Аманда. Эмоции захлестнули ее. Все, что мне надо для счастья, есть именно в этой комнате. Она поудобнее устроила на руках Бартоломью и дала ему грудь.

Чейз стоял у окна спиной к ней.

— Нежнейшие звуки.

— Что?

— Как он сосет. Мне нравится слушать. Но младенцы питаются молоком так недолго; к тому времени, когда она вернется в Аризону, придется отнять его от груди. Однако Аманда не стала этого говорить — слишком прекрасный момент, чтобы его испортить.

Чейз обернулся и подошел к кровати.

— Аманда, я хочу остаться на ночь.

— Я так и ожидала.

— А вот я сомневался. — Он сел на кровать. — Ты ведь привыкла к своему пространству.

— Мне приятно, когда ты рядом, — вздохнула Аманда. — Боже, мы разговариваем, как на важном приеме!

— Немного глупо, правда? — засмеялся Чейз. — Минуту назад мы были так близки, а сейчас ведем себя, как незнакомые люди, случайно оказавшиеся в ресторане за одним столиком. Но это все ерунда. Волею судьбы мы с тобой стали родителями. И, поверь, мне это нравится. — Он провел пальцем по ее груди и остановился у самого соска, где вовсю трудился Бартоломью.

Аманда встретила его взгляд поверх курчавой головы Бартоломью — и время словно остановилось. В этот момент ничего другого ей в жизни не требовалось. Глава 12

Не станет ли Чейз ревновать ее к малышу? — думала Аманда. Ведь этому крохотному существу требуется столько внимания.

Чейз с едва заметной улыбкой наблюдал, как она кормит сына. Потом попросил разрешить ему помочь «переменить парня». И все время придерживал голову малыша.

— Вполне приличное оборудование, Барт, — с явной гордостью произнес он, разглядывая голого мальчика.

— Ах, если бы это было мерилом мужских достоинств!

Аманда скрепила липучки на подгузнике и потянулась за мягкой рубашкой из хлопка, которая лежала наготове на тумбочке.

— Это тоже немаловажно. — Чейз наклонился над сыном и прошептал:

— Не позволяй себя дурачить, Барт, дружище. Все женщины говорят, что размер их не интересует, и делают вид, будто только мы зациклились на этом. Но я видел журнал «Плейгерл». Их интересует.

Бартоломью загугукал и схватил Чейза за нос, потом сжал и начал крутить сильнее. Чейз в шутку закричал, словно от боли. И снова Аманда пожалела, что у нее нет камеры. Непременно надо снять Чейза и Бартоломью на пленку: для любого, кто увидит, один кадр будет стоить тысячи слов.

— Ага, ты думаешь, что можешь водить людей за нос? — Чейз высвободился из цепких пальчиков. — Конечно, это мама научила тебя таким фокусам. — Он весело подмигнул Аманде.

— Прошу прощения. — Осторожно натягивая через голову рубашку на Бартоломью, Аманда подхватила шутливый тон Чейза. Но сердце ее было слишком переполнено созерцанием отца с сыном.

— Понятно, тогда, может, ты водила меня не за нос? — проворковал Чейз. Белые зубы сверкнули при бледном свете. — Это, наверное, было что-то другое, чуть ниже. Я в школе плохо знал анатомию.

Она прижала Бартоломью к плечу и встала с кровати.

— По-моему, ты близко познакомился с анатомией после школы. — Аманда направилась к кроватке.

— Без комментариев. А как ты, Аманда? Ты целовала парней и заставляла их кричать?

Она поправила одеяло, испытывая неловкость от упоминания о своем романтическом прошлом. Точнее, о его полном отсутствии.

— Моя история чрезвычайно скучна. Ты заснешь, слушая ее. — Вздохнув, она уложила Бартоломью в кроватку и принялась тихонько покачивать ее.

— Проверь — вдруг не засну?

— Я была тихим книжным червем. Писала, рисовала, читала. Когда не занималась, ездила верхом. У меня была своя лошадь. Я считала себя феминисткой, да и считаю до сих пор. В свиданиях и замужестве я видела капкан для женщин и ни к чему подобному не стремилась.

— И ни разу не была обручена?

— Один раз. Но ничего не получилось. — Аманда посмотрела на Бартоломью. Еще никогда она не видела сына таким спокойным — словно ему не хватало именно обожающего внимания обоих родителей. Постепенно глаза; его закрылись. Она покачала его еще немножко, потом встала и подошла к кровати. — Судя по тому, как я вела себя в ту ночь в грузовике, ты, наверное, решил, что я — видавшая виды штучка. Но это не так. Прежде я никогда так не поступала.

— Это и сделало тебя особенной, — пробормотал Чейз, потянулся, поймал ее локоть и привлек к постели. Потом обвил руку вокруг талии и прижал к себе. — Ты была напугана и возбуждена в одно и то же время. — Он говорил и поглаживал ее по позвоночнику. — Я понял, что постель для тебя была возможна только после долгого знакомства с мужчиной.

— Это правда. — От ласковых прикосновений вспыхнуло желание, посылавшее жаркие сигналы, от которых напряглись соски. — С тобой я вела себя совсем иначе — как развратная, испорченная девица.

— Я был для тебя слишком буйным? Чейз обхватил обеими руками ее ягодицы; тело Аманды стало томным и жаждущим, когда его восставшая плоть прижалась к животу.

— Ты был… очень милым.

— К черту, милым. — Он приспособился к ней и нежным, но мощным движением вошел в нее. — Милые — это те парни, с которыми ты миллион раз обедала, прежде чем позволяла вот так тебя касаться.

Аманда задыхалась от нарастающего напряжения. Способность Чейза так быстро доводить ее до точки кипения поражала ее до глубины души.

— Ты был невероятный, — умудрилась выговорить она.

— Ты тоже, — хрипло произнес Чейз. — Неопытность иногда бывает восхитительна. Она жадно ухватилась за него.

— Поцелуй меня, Чейз, а не то… я разбужу… малыша.

Чейз заглушил ее крики ртом, когда кульминация лишила ее последних резервов самообладания. После того как прошла последняя судорога, его губы проскользили ото рта к изгибу уха.

— Готова на дальнейшие подвиги? — прошептал он.

— Думаю, да, — вздохнула она.

— Отлично. Я хотел бы попросить тебя кое-что сделать для меня.

И Чейз пробормотал ей в ухо просьбы, от которых ее кровь, и так уже певшая в жилах, превратилась в расплавленную лаву. Любовь Чейза освобождала Аманду от всякого стыда. Она взобралась на него и удовлетворила первое желание. Провела своими огненными волосами по всему раскинувшемуся телу. Щекотала и дразнила грудь, бедра, его вздрагивающую, напряженную плоть, наблюдая, как перехватывает у него дыхание и сжимаются в кулаки руки.

Потом Аманда ласкала языком его мускулистое тело, обжигая загорелую кожу до тех пор, пока он не задрожал в предчувствии. Его самоконтроль казался невероятным. Когда она коснулась кончиком языка его мужественности, то услышала только свист воздуха, втягиваемого сквозь стиснутые зубы. Но Аманда не спешила — ведь он сам просил. И наконец она услышала приглушенную мольбу: «Хватит!»

Она скользнула вверх, чтобы поцеловать его рот, и он перекатил ее на спину, сжав в неистовых объятиях.

— Еще немного экспериментов, и тебе несдобровать, — выдохнул он, со сверкающими глазами возвышаясь над ней.

Аманда тихо засмеялась и изогнулась, выставив груди, приглашая к ласке.

Он со стоном принял приглашение. И, когда коснулся губами сосков, желание насквозь пронзило ее тело.

— Войди в меня! — взмолилась она, отбросив всякую скромность. — Я хочу чувствовать тебя внутри.

— Никогда и ничего я не желал больше.

— Я тоже. — От его слов в голове брызнули искры яркого фейерверка. — Ох, Чейз, что же нам теперь делать?

— Я знаю, что мы будем делать в эту минуту, — выдохнул Чейз и потянулся за презервативом на тумбочке, но в этот момент заплакал Бартоломью. — Черт, придется немного отложить.

— Сейчас укачаю его. — Подавив разочарование, Аманда перевернулась на живот, дотянулась до края кроватки и начала медленно покачивать ее. А позади, сдерживаясь из последних сил, ждал Чейз.

— Как там Барт? — пробормотал он, проводя пальцем по ее позвоночнику.

— Вот-вот заснет. — Услышав ровное дыхание малыша, Аманда перестала покачивать кроватку и со вздохом отвела руку.

— Пора приступить к исполнению долга, — проговорил Чейз.

Лаская ее ягодицы, он скользнул рукой между ляжек, нежно ощупывая кожу, пока не нашел того, что искал. Аманда потянулась навстречу его ласке.

У Чейза перехватило дыхание. Его колени упирались в ее бедра, а сам он плотно придвинулся сзади, чуть приподняв ее вверх. Сердце Аманды разрывалось, в теле бухали барабаны желания с такой силой, какую она еще никогда не испытывала. Подчиняясь зову плоти, она тянулась к нему, предлагая себя, словно вернулась в пещерное прошлое, отбросив все правила цивилизации. Сжигавшее ее пламя требовало немедленного удовлетворения.

Когда он вошел в нее, Аманда издала чувственный стон и закусила губу, чтобы удержаться от крика, выражавшего ее неистовый ответ. До сознания смутно доходило, в чем различие между их пламенным слиянием и спариванием животных: Чейз столько же отдавал, сколько и брал, поднимая ее в заоблачные выси.

Темп ускорился; Аманда боролась с собой, стараясь не шуметь. По приглушенным стонам Чейза она догадывалась, что и он ведет ту же битву. Наконец момент наступил, и она, крепко сжав губы, заскулила. Она почувствовала его судорожные финальные подрагивания и впитывала пульсирующие толчки. Мгновение они вместе содрогались, а потом Аманда с наслаждением откинулась на прохладные простыни. Тело полностью потеряло способность двигаться.

Чейз на минутку встал с постели, но тотчас вернулся, лег рядом с ней и принялся ласково убирать волосы с ее лица. Она одарила его удовлетворенной улыбкой.

— По-моему, только что ты был очень даже буйным.

— Я шокировал тебя? — Его улыбка была ленивой и довольной.

— Немного.

Чейз провел пальцем по ее нижней губе.

— Прекрасно.

— Ты настроился доводить меня до беспамятства?

— Я настроился показать тебе, что ты упускаешь.

Пока в комнате стояла темнота, Аманда позволяла чувствам опережать мысли, прикосновениям вытеснять слова. С первыми лучами рассвета все предметы снова приняли четкие очертания. Так же четко закрутились и мысли. Чейз спал рядом, обвив рукой ее талию. Аманде нравилось ощущать тяжесть его объятия. Только мучили сомнения: решил ли бродяга-дальнобойщик изменить наконец образ жизни «перекати-поля»? И если надумал, то что это будет значить лично для нее?

Ночью они оба, несомненно, испытывали страсть, но не означала ли она всего лишь желание опытного любовника соблазнить женщину, почти год прожившую монахиней? В то же время она чувствовала, что между ними произошло нечто более сложное, чем просто секс. Первоначально Чейз был всего лишь фигурой из ее фантазии — сексуальный работяга, хотевший научить ее земной, лишенной запретов любви. Но в прошедшие два дня он стал значить для нее гораздо больше. Мужчина, сметающий на пути все препятствия, чтобы утвердить свою личность; отец, способный на невероятную нежность к ребенку; и такой же невероятно нежный любовник. Партнер, готовый забыть прошлые обиды ради сегодняшнего наслаждения.

Каким-то чудом безрадостное детство не оставило на Чейзе Лейветге того отпечатка, которого можно было ожидать, — из него получился человек со щедрой душой. Более щедрой, чем у нее, пришлось признать Аманде. В теплых объятиях Чейза растаяла ее сдержанность. Она начала мечтать, как они будут жить втроем. Тем не менее вовсе не собиралась бросать поиски сведений о его семье — ведь они по-прежнему важны для безопасности Бартоломью. Да и для самого Чейза. Каждый в своих предках открывает что-то приятное.

Прервав ее мечты, зазвонил телефон. Она подняла трубку.

Голос Ру на другом конце провода показался ей страшно измотанным.

— Аманда? Мне чертовски неприятно так рано беспокоить вас. Чейз у вас?

Аманда испытала легкий шок, когда поняла: едва ли не все обитатели «Истинной любви» будут знать, что Чейз провел ночь у нее. Она не привыкла к тому, чтобы ее личная жизнь была выставлена напоказ.

— Да, он здесь. — Она прикрыла ладонью микрофон и посмотрела на Чейза. Он лежал на боку и с неопределимым выражением глядел на нее. — Это Ру.

Чейз перевернулся на спину и взял трубку, перекинув витой шнур через Аманду.

— Должно быть, что-то важное, жених? — Повернув к Аманде голову, он заметил, что скрутившийся шнур касается ее голых грудей. С легкой улыбкой он подергал взад-вперед провод, дразня ее соски. И в ответ на это лукавое прикосновение они моментально встали пиками.

Как легко удается ему демонстрировать свою власть над ней! И как сопротивляться этой власти?

— Конечно, я все сделаю, — проговорил Чейз в трубку. — Нет проблем. Как чувствуют себя отравившиеся?.. Рад слышать… Да, я заберу их в семь и вернусь около восьми. Не беспокойся, дружище, никто не захочет упустить зрелище, как на тебе ставят клеймо. До скорой встречи. — Он отнял трубку от уха.

Аманда потянулась к ней, огорченная тем, что он назвал свадьбу Ру зрелищем, во время которого мужу ставят клеймо. Может, ей лучше отказаться от мысли о более тесных отношениях с этим бродягой? Они устраивают друг друга в постели, но, вероятно, это единственное, что их связывает.

— Хочешь, чтобы я положила трубку?

— Не сейчас, когда дело принимает интересный оборот. — Он оперся на локоть и еще раз провел шнуром по ее соску. — А может, и вовсе не класть ее на рычаг? Нам сейчас не нужны звонки.

Дыхание Аманды участилось.

— Тебе не надо идти?

— Пока нет. — Чейз обвил шнур вокруг ее полной груди. — Ру просит, чтобы я забрал Белинду и Декстера из больницы, но сейчас всего лишь начало шестого. Кстати, почему телефонный звонок не разбудил парня?

— Думаю, он привык к звукам такого рода. — Глаза Аманды расширились. — В городе мне часто звонят… по делам… с работы.

Чейз снова лег и разместился между ее ляжками.

— Вот здесь я недавно был, — прошептал он. — Доброе утро, солнышко.

— Доброе… утро, — отозвалась Аманда, изгибаясь под его лаской. Еще минуту назад она надеялась, что утром они смогут поговорить, но Чейз, похоже, не думал тратить время на разговоры.

Аманда выше подняла бедра, и он без усилий вошел в нее.

Сквозь чувственную дымку она смотрела ему в лицо; невысказанные слова любви дрожали у нее на губах. Слова, которые могли отпугнуть его. В конце концов, зачем ему получать клеймо, как его партнер Ру?

— В этом ты очень хорош, ковбой, — прошептала она вместо слов любви.

Тень пробежала по лицу Чейза, словно она оскорбила его. На щеках вздулись желваки.

— А ты сомневалась в этом, крошка? — грубовато спросил он.

И после этого любил ее жестко, выжимая из нее ответ, получая удовольствие только для себя. Аманда почувствовала себя странно опустошенной.

Бросив напоследок несколько слов, он оставил ее одну в коттедже. Аманда смотрела на закрытую дверь, и слезы жгли ей глаза. А родившиеся было мечты разлетелись в пух и прах.

Чейз привез домой Декстера и Белинду, помог работникам управиться с лошадьми, урывками занимаясь последними приготовлениями к свадьбе. Но у него все же оставалось время подумать и немного остыть. Хотелось верить, что фраза Аманды не имела того значения, с каким она прозвучала. Но Аманда ее произнесла. Неужели и она воспринимает его только как неутомимого любовника? Всю жизнь женщины реагировали на него подобным образом. Еще совсем недавно он не был против — это давало ему право не кривя душой хвастаться перед другими водителями грузовиков. Но теперь он хотел от женщины большего, чем просто секс. Он хотел в постели ответного чувства. А так как никого никогда не просил об этом, хватило пустяка, чтобы вывести его из себя. Быть может, в течение дня он наберется отваги поговорить с ней. По-настоящему поговорить.

Чейз доставил во двор главного дома легкую двухместную коляску, а конюхи пригнали нескольких лошадей. Коляска предназначалась для Декстера и Белинды, чтобы они могли ехать вместе с верховыми гостями.

Когда он вернулся в главный дом, гости уже толпились в переднем дворе, разделившись на две группы — мужчины и женщины. А Ли и Дуэйн пытались поддерживать хоть какой-то порядок. Мужчины нарядились в яркие, как принято на Западе, рубашки, а женщины — в пышные блузки и длинные юбки, подметавшие двор. Все, кроме Аманды, чье бирюзовое платье наверняка было штучной работой дизайнера с Пятой авеню. Прижимая к плечу Бартоломью, Аманда беседовала с Белиндой.

Когда она повернулась, закрывая малыша от солнца, свет заиграл в рыжих волосах, и у Чейза защемило сердце. Он хотел подойти и извиниться за утреннюю грубость, однако передумал: сейчас не время, слишком много людей вокруг. Аманда заговорила с Фредди, без конца курсировавшей в толпе женщин. На ней было платье из белоснежных кружев, украшенное длинной белой бахромой, которая так и танцевала при каждом движении. Ру рассказывал, что туалет переделали из платья, принадлежавшего ее бабушке. К наряду Фредди добавила белую ковбойскую шляпу с шарфом вместо ленты и белые бабушкины сапожки, обтянутые сверху кружевом.

Чейзу не понадобилось особо напрягаться, чтобы представить Аманду в подвенечном наряде. Однако он быстро прогнал этот образ, испугавшись незваного и неведомого ранее желания. Хотеть невозможного слишком опасно.

Ру стоял в самом центре группы мужчин. Несмотря на то, что ему явно было жарко, он упрямо надел на белую рубашку черный пиджак и черные брюки в обтяжку. Любовь делает мужчину глупым, подумал Чейз. Рядом с Ру стоял Декстер, балансируя в своем ходунке.

Никто не слышал призывы Дуэйна к вниманию. В конце концов он залез на трехфутовую стену, окружающую двор, и оглушительно свистнул.

— Так-то лучше, — проворчал он, когда все повернулись к нему. — Хочу сказать — каждый из вас ответствен за свою лошадь. Они оседланы и готовы в дорогу. Но некоторые из них любят взбрыкнуть, поэтому прежде, чем сесть, проверьте, как подтянута подпруга. Все знают, как это сделать?

Услыхав хор утвердительных криков, Чейз покачал головой. Эти пижоны, считающие себя ковбоями, скорее умрут, чем признаются, что не умеют обращаться с лошадьми. Шесть недель назад он сам был таким. Чейз взял себе на заметку проверить, как затянута подпруга у Аманды, хотя она здесь едва ли не единственная из гостей, кто знает лошадей. Во всяком случае, у нее была собственная лошадь. Наверняка, когда ей исполнилось шестнадцать, родители подарили ей еще и спортивную машину и оплатили занятия в престижном колледже. Вот о чем надо помнить, когда он дает волю фантазиям, в которых участвует Аманда.

— Как только появится Эб Уайтлок, мы выезжаем, — объявил Дуэйн.

Чейз вспомнил, что не заметил у коновязи мерина Эба — пегого с белой гривой. И Эба не было в толпе мужчин, окружающих Ру. Чейз легко представил, как злится Ру, тем более что он с самого начала не хотел, чтобы Уайтлока приглашали на свадьбу.

— Едет! — крикнул кто-то, когда, вздымая облака пыли, на дороге показался тягач Эба с фургоном для лошадей.

Эб затормозил, а облако пыли осело на гостей и на лошадей, которых Дуэйн и Кертис тщательно вычистили к церемонии. Мужчины принялись стряхивать пыль с плеч, а женщины с юбок. Эб, одетый в жемчужно-серое пончо, жилет и Широкополую шляпу, вылез из оборудованной кондиционером кабины тягача, помахивая рукой и хитро улыбаясь. . — Всем привет, — бросил он. — Подходящий денек для свадьбы, а? Дуэйн, поможешь мне вывести Годд Страйка? — добавил он, повернувшись к фургону.

— Конечно, — ответил Дуэйн.

Проходя мимо Чейза, сидевшего в легкой двухместной коляске, старик замедлил шаг и тихо проговорил:

— Может, вы с Ли пригласите людей садиться на лошадей, пока я помогу вывести этого замечательного мерина?

— Меня он не рискнул попросить, — проворчала Ли, когда оказалась рядом с коляской. — Ты только посмотри: мерин будет весь покрыт лошадиными драгоценностями.

— Что? — засмеялся Чейз.

— Серебро на кадодом дюйме кожаной сбруи, кроме, может, сиденья седла. Подожди, сам увидишь. Ладно, давай распределим лошадей Предложи Аманде Вербу.

Чейз спрыгнул с коляски.

— По-моему, кобылу хотела мачеха Ру — Правильно, но она не так хорошо ездит, как Аманда.

— Откуда ты знаешь, что Аманда хорошо ездит?

— Вчера я ждала «скорую», согнувшись в три погибели, когда она примчалась во двор. — Ли посмотрела на Чейза из-под полей своей розовой шляпы подружки невесты — Она сидела на лошади, как настоящий ковбой.

— Да, так и есть Не удивлюсь, если она бросит высокооплачиваемую работу в Нью-Йорке и приедет в «Истинную любовь» пасти лошадей.

— А ты ее попроси, вдруг приедет? У Чейза от такого предположения судорогой свело живот, и он решил переменить тему разговора — Шафер Ру поедет на Мики?

— Да. Сперва он хотел взять Дестини, считает себя экспертом по лошадям, но у него нет к ним подхода.

— Скажи еще раз, как его зовут?

— Стюарт Хепплуэйт. Ну, значит, так. — Ли уставила палец в его грудь. — Мачеху Ру мы посадим на Бобби. Он спокойный. А мать Ру — на Билли.»

И Ли затараторила, кому какая лошадь предназначена. Чейз заставил себя сосредоточиться, стараясь все запомнить. Потом направился к группе гостей на лужайке, и вдруг они все хором ахнули. Чейз обернулся, чтобы посмотреть, что же их так поразило, и невольно зажмурился, ослепленный отражением света от седла, оголовья уздечки и ремней подперсья Годд Страйка, выходящего из фургона. И все же Ли ошиблась, когда говорила о лошадиных драгоценностях. Кожаную сбрую украшало не серебро. Ее украшало золото.

Чейз усмехнулся. Когда он подошел к Стюарту Хепплуэйту, чтобы сообщить о том, что для него оседлан Мики, а не Дестини, Ру схватил его за руку.

— Ты видел этого подонка?

— Имеется в виду Уайтлок? — спросил Чейз, еле сдерживая улыбку.

— Пытается произвести впечатление на Фредди, убедить ее, что она сделала ошибку, выходя замуж за меня, а не за него.

Чейз не удержался, и улыбка расплылась по лицу.

— Думаешь, подействует?

— Черт, конечно, нет, — насупился Ру. — Но этот тип чертовски меня раздражает. — Ру понизил голос. — Я бы охотно разделался с ним за все то, что произошло на ранчо.

— Уайтлок, конечно, подонок, но это не должно мешать нам мыслить трезво. — Надеюсь, что это он, а не кто-то близкий, вроде Дуэйна или Белинды. — Он хлопнул Ру по плечу. — Пора садиться, жених. Рыжий Дьявол выглядит таким же взвинченным, как и ты. Так что будь осторожен, не то во время церемонии рискуешь приземлиться на пятую точку.

— Если такое случится, виноват будет Уайтлок. Сверкая золотом сбруи и белизной своих зубов, он может запросто подавать сигналы пролетающим самолетам. Не удивлюсь, если чья-нибудь лошадь в ужасе шарахнется от него.

— Хватит болтать, — крикнула им Ли, — пора в путь.

— О'кей, иду.

— Ты мог бы выглядеть и посчастливее, — бросил ему вдогонку Чейз и отправился искать Стюарта Хепплуэйта.

Двадцать минут спустя процессия, позвякивая удилами и стуча копытами, двигалась по дороге к старому дому Синглтонов. Церемония немного запаздывала. Фредди и Ру, возглавляющие колонну, старались не запылить свадебных гостей. Ли и Дуэйн, каждый на своем месте, пасли всадников, как стадо;

Эрни и Кертис страховали покачивающихся в седлах гостей посередине; Дэвис и Расти стерегли их на флангах. А Чейз с Джеком замыкали процессию позади легкой коляски. Белинда легко справлялась с Клайдом, большой рабочей лошадью, обслуживающей нужды ранчо. Между Белиндой и Декстером сидела Хлоя, свесив язык и насторожив уши. За сиденьем лежала подставка и взятая в рамку притолока из старого дома.

Чейз сам попросил, чтобы его поставили замыкающим, потому что считал, что это самое безопасное место для Барта, покачивающегося в колыбели у него на спине.

Впереди, рядом со Стюартом Хепплуэйтом, ехала Аманда; они разговаривали и смеялись, как старые друзья. Несомненно, Стюарт — парень как раз в ее стиле, лощеный Нью-Йоркец. Наверняка без затруднения может назвать любую классическую мелодию из тех, что передают по радио. Чейзу страстно захотелось задушить Стюарта Хепплуэйта.

Каким-то чудом процессия без происшествий добралась до места, где когда-то стоял старый дом.

Дуэйн спешился, опустил на землю подставку и поместил на нее рамку с притолокой. Остановив лошадь рядом с подставкой, священник повернулся лицом к гостям, а Ру и Стюарт Хепплуэйт, оставаясь верхом, расположились слева от него. Ли подъехала к священнику справа. Лошади фыркали и били копытами, но ни одна не взвивалась на дыбы и не брыкалась. Кроме Рыжего Дьявола, большого гнедого мерина. Он все время закидывал голову назад, и Чейз время от времени с опаской посматривал в их сторону.

Фредди и Эб Уайтлок медленно объехали группу, которая со всех сторон окружала площадку, и остановились позади. Теперь, когда Хепплуэйт был занят другим, Чейз протиснулся ближе к Аманде. Кертис отвязал от седла гитару и начал играть свадебный марш. Фредди положила руку на локоть Эба, и они заставили своих лошадей двигаться в такт музыке.

Чейз не ожидал, что церемония так захватит его, однако его глаза горели, а горло перехватывали спазмы. Он взглянул на Аманду и обнаружил, что она смотрит прямо на него. И в ее глазах сверкали навернувшиеся слезы. Он почувствовал себя так, будто его ударил копытом в живот Голд Страйк. Зачарованный влажным сверканием голубых глаз, он не мог оторваться от нее даже тогда, когда Фредди и Ру начали обмениваться брачными обетами.

Раньше Чейзу доводилось присутствовать на нескольких свадьбах — в основном когда женились знакомые водители грузовиков. Язык брачных обетов всегда казался ему смешным. Всем известно, что в наши дни люди редко живут в браке до тех пор, » пока смерть не разлучит нас «.

И все же…

Глядя в глаза Аманды, он услышал в этих словах такое, чего раньше никогда не замечал. На этот раз все будет по-другому: Фредди и Ру выполнят обет. Им хватит любви и выдержки до тех пор, пока не пробьет их смертный час. А если они могут, то…

Взгляд Аманды говорил, что ей в голову пришли те же мысли. Внезапно она улыбнулась, и эта улыбка солнечным светом озарила его изнывшее сердце.

Взрыв смеха из рядов гостей привлек его внимание. Не понимая, что происходит, он поморгал. Потом вспомнил предупреждение Дуэйна о том, что надо проверить подпруги. Стюарт Хепплуэйт не последовал совету старого ковбоя. Когда он наклонился к Ру, чтобы передать ему кольцо, седло закачалось.

Все молча, словно загипнотизированные, смотрели, как извивался и крутился Стюарт, а седло медленно ползло вниз. Стюарта тянуло прямо под живот лошади, и там бы он и оказался, если бы в последнюю минуту Ру на Рыжем Дьяволе не остановил падение своего шафера.

Стюарт приземлился, упираясь головой в колено Ру.