"Ловушка для влюбленных" - читать интересную книгу автора (Уоррен Трейси Энн)

Глава 18

В карете Кит сел напротив Элизы и стал ждать, когда слуги закроют дверь и экипаж тронется в путь.

На протяжении всего вечера он старался держаться в стороне от нее. В начале у него была мысль пойти в театр вместе с остальным семейством, но он понимал, что гораздо разумнее сидеть с приятелями на галерее напротив, чем в ложе с Элизой. Он знал, что, находясь с ней рядом, может не устоять перед искушением украдкой дотронуться до нее – желание, которое в последнее время начинало граничить с одержимостью.

Поэтому он довольствовался тем, что просто наблюдал за ней, время от времени с радостью замечая, что она тоже посматривает на него в полумраке зала.

Но в антракте, когда он увидел, что Петтигру публично пристает к ней, его намерение благоразумно оставаться в тени испарилось, и он поспешил к ней на помощь, не в силах видеть несчастное, растерянное выражение ее лица.

Теперь они вместе сидели в карете, и он был вдвойне рад, что поступил именно так, а не иначе.

Как только карета пришла в движение, Кит пересел на сиденье рядом с Элизой.

Обняв девушку за плечи, он привлек ее ближе к себе.

– Тебе лучше? Она кивнула:

– Теперь да.

– Тогда почему дрожишь? – мягко пожурил он, успокаивающе гладя пальцами полоску обнаженной кожи между краем короткого шелкового рукава и верхом перчатки до локтя.

Она бросила на него взгляд из-под ресниц:

– Наверное, я немножко замерзла. – Тогда давай я тебя согрею.

Совершенно неожиданно он поднял ее с сиденья к себе на колени и уютно прислонил к своей груди, крепко обхватив руками.

– А вот теперь действительно лучше.

Она немного поерзала, устраиваясь поудобнее, так что стремительный поток возбуждения прилил прямо к его паху. Словно хорошо понимая, какое неудобство ему доставляет, она перестала шевелиться, но было уже поздно.

Впрочем, он не жаловался, сполна наслаждаясь ощущением ее близости. С тихим вздохом она положила голову ему на плечо.

Гладя ее руку, Кит легко поцеловал ее.

– Расслабься, милая. Ты в безопасности.

– Я знаю. Как и знаю, что мне не грозила серьезная опасность, просто он такой отвратительный и ужасный.

– Это точно. Настоящий прыщ на заднице. Но Петтигру ушел, и я не хочу, что ты еще когда-нибудь нервничала из-за своего кузена. Я не дам тебя в обиду.

Прижавшись теснее, она обвила рукой его талию.

– Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты так вовремя вмешался. Лорд Бревард уже собирался, но…

– Но он не знает, какая змея твой кузен и какой он трус. Полагаю, все в Лондоне теперь будут знать.

Элиза подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Филипп был в бешенстве, Кит. Не стоило тебе так доводить его. Ведь если бы вы дрались и ты убил бы его, тебе пришлось бы бежать из страны, особенно учитывая то, сколько было свидетелей.

Кит изумленно воззрился на нее, а потом откинул голову и расхохотался. Отсмеявшись, он проговорил:

– Что меня не перестает восхищать в тебе, Элиза, так это твоя удивительная, бесподобная честность. Обещай никогда не утратить ее. До самой глубокой старости.

Мечтательная улыбка расцвела на ее губах, лицо засветилось от удовольствия, видимого даже в полумраке кареты.

– Обещаю, – пробормотала она голосом торжественным и хрипловатым.

Всю веселость с него как ветром сдуло, желание вновь пробудилось к жизни. Прижав ее еще крепче, он погладил теплую атласную кожу ее щеки, прежде чем пуститься в странствие по изящной лебединой шее.

– Ты говорила что-то насчет того, что хочешь поблагодарить меня. Мне кажется, я знаю способ. Почему бы тебе не показать, чему я тебя учил и как много ты усвоила?

Предложив это, он стал ждать и был вознагражден мгновение спустя, когда Элиза запустила пальцы ему в волосы и притянула его губы к своим. Почувствовав впечатляющую основательность ее поцелуя, Кит осознал, что Элиза на самом деле многому научилась под его руководством, ибо ее прикосновения кружили ему голову.

Как бывало всегда, Элиза испытала вспышку эмоций, испепеляющий жар в крови, от которого вполне могли полететь искры. Пальцы ног в атласных вечерних туфлях напряглись, когда она изливала каждую крупицу своей страсти в этом поцелуе.

Зарычав, он потянул ее юбки кверху. Все выше продвигались его пальцы, скользя, как в тот день, в библиотеке, вдоль всей икры, по колену и бедру. Несколько долгих минут он гладил ее ногу, но вместо того чтобы убрать руку, продолжил ласки.

Он вызвал в ней дрожь, глаза Элизы закрылись в горячем, похожем на сон, блаженстве. Секунду спустя ее веки резко распахнулись, когда он просунул палец внутрь ее в таком интимном прикосновении, о котором она и помыслить не могла.

– О Боже! – простонала она, вскрикнув, когда он начал ласкать ее там, глубоко между ног. Снова пленив ее рот, он ловил тихие стоны и прерывистые вздохи и вскрики, которые она была уже не способна сдерживать.

Тянущая боль нарастала там, где он ласкал ее, поднимаясь все выше с каждым последующим внутренним поглаживанием. И только она подумала, что лучше быть уже просто не может, он добавил еще один палец и продвинулся внутрь, глубоко и медленно, не торопясь, давая ей время привыкнуть к новому ощущению.

Она выгнулась и вскрикнула, но он своим ртом заглушил этот вскрик. Уже больше не в состоянии связно мыслить, она лежала, абсолютно беспомощная, в его руках. Уцепившись за его рубашку, она держалась за нее так крепко, словно от этого зависела ее жизнь.

Крик сорвался с ее губ, когда наступила кульминация, а все тело задрожало, когда взрыв ослепительного наслаждения пронзил ее насквозь, неистовый и острый, словно молния, опалив и кровь, и кости, и мышцы.

Прерывисто дыша, она льнула к нему, пока дрожь наслаждения не начала постепенно утихать. И только тогда она ощутила физическое состояние Кита – длину и стальную твердость стержня, прижимавшегося к ее бедру. Действуя чисто инстинктивно, она слегка выгнулась в сторону и протянула руку между их телами.

Его плоть подпрыгнула при ее прикосновении, даже сквозь атлас вечерних брюк. Он закусил губу, чтобы сдержать стон, и крепко зажмурился с выражением, которое было смесью экстаза и агонии, когда она очерчивала контуры его жесткого возбуждения.

Он опустил свою руку и накрыл ее ладонь, терпеливо, но твердо показывая, каких именно прикосновений хочет. С радостью следуя его указаниям, она ласкала его, изумленная различием их тел и схожестью ответной реакции.

Очевидно, желая большего, он потянулся, чтобы расстегнуть пуговицы ширинки.

В этот момент карета остановилась.

Несколько долгих мгновений внезапное прекращение движения экипажа не доходило до их сознания. Они с Китом уставились друг на друга в оцепенении, пытаясь постичь, что произошло.

Она услышала звуки: позвякивание уздечек и фырканье лошадей, которым не терпелось совершить последнюю короткую поездку вокруг дома на конюшенный двор и вернуться в свои уютные стойла. Она также услышала приглушенный, непринужденный разговор кучера и лакея, когда последний сбежал вниз, чтобы открыть дверцу кареты.

Мгновенно очнувшись, Кит быстрым рывком подтянул вверх лиф ее платья, одернул юбки, затем приподнял ее и усадил на сиденье рядом. Отодвинувшись, насколько позволяло сиденье кареты, он пригладил рукой свои растрепавшиеся волосы и положил руку на колено, отодвинувшись дальше в темный угол.

Дверь открылась. Свет ближайших уличных фонарей и фонарей у подъезда Рейберн-Хауса разлился внутри кареты пятном, которое сегодня казалось чересчур ярким. Лакей ждал, когда они выйдут.

– Мы будем через минуту, Роберт, – отрывистым тоном сказал Кит слуге. – Мы с мисс Хэммонд… беседовали.

– Конечно, милорд.

– И закрой дверь, хорошо?

Роберт бросил на них любопытный взгляд.

– Да, милорд.

Мгновение спустя дверь закрылась. Кит испустил вздох и прислонился головой к мягкой спинке сиденья.

– Боже милостивый, еще бы секунда… – Он оставил предложение недосказанным.

Все еще не придя в себя от потрясения, Элиза могла лишь согласиться.

– Что они подумают? – прошептала она, искоса бросив взгляд на слуг, ожидающих их появления. Даже Марч стоял у входа, держа для них дверь открытой.

– Они могут подумать, что мы ссоримся, – сказал Кит. – По крайней мере будем надеяться, что они подумают именно это. С другой стороны, если я попытаюсь выйти из кареты в моем теперешнем состоянии, никому из них уже ни о чем не придется гадать.

Ее взгляд устремился к весьма заметной выпуклости у него между ног, которая, казалось, стала еще больше под силой ее взгляда.

Кит вскинул бровь:

– Я бы посоветовал тебе перестать делать это, если только не хочешь остаться здесь и закончить то, что мы начали. Ее глаза метнулись вверх, щеки вспыхнули огнем.

– Я бы также посоветовал тебе идти в дом, – продолжил он несколько мягче, – Ничего, если я не буду провожать тебя до двери?

Она кивнула:

– Конечно, но как же ты?

– Я поеду к себе в клуб. Это должно умерить мой пыл, сдуть паруса, так сказать.

– О! – пробормотала она, удрученная, что Кит не пойдет с ней домой, хотя и понимала, что он поступает благоразумно. Рука у нее слегка подрагивала, когда она поправляла лиф и разглаживала юбки.

Сделав глубокий вздох, она повернулась к нему:

– Как я выгляжу?

Его золотисто-зеленые глаза блеснули. Взяв ее руку в свою, он поцеловал ладонь.

– Потрясающе, как, впрочем, и всегда, моя дорогая.

Наклонившись вперед, Кит постучал по двери, затем опустился обратно на сиденье. Слегка поерзав, снова предусмотрительно положил руку на колени и скрестил ноги.

Роберт открыл дверь.

– Пожалуйста, проводи мисс Хэммонд в дом, Роберт, а затем сообщи Джозефу, что я еду в «Брукс».

Лакей поклонился:

– С удовольствием, лорд Кристофер. Мисс? – Он протянул руку, чтобы помочь ей спуститься по маленьким металлическим ступенькам кареты.

Марч бодро приветствовал ее, когда она поднялась по каменной лестнице к парадному входу. Как только Элиза переступила порог, дверь кареты захлопнулась, и она покатила по улице.

Несколько часов спустя Кит потихоньку вошел в дом, открыв дверь своим ключом, который носил специально для таких случаев, В доме было тихо, в три часа ночи даже слуги спали, и его шаги мягко отдавались на мраморном полу.

Сегодня ему совсем не хотелось ехать в клуб. Да и как могло быть иначе, если каждая клеточка его тела кричала о том, чтобы последовать за Элизой в дом, затащить ее в одну из спален и всю ночь напролет заниматься с ней любовью?

И, дьявол его побери, он мог бы сделать это, несмотря на присутствие в доме Адриана с Вайолет, если бы не взгляд наивного недоумения и потрясения в глазах Элизы, когда их едва не застукали в карете.

Убедительное напоминание о ее невинности пробудило его сознание, затем остудило пыл вожделения по дороге к клубу.

Не обращая внимания на усталость, Кит направился в кабинет, где, как он знал, Адриан держит графин с бренди. Быть может, глоток спиртного и несколько минут задумчивого созерцания огня в камине помогут унять возбуждение, все еще бурлящее внутри его настолько, что ему вряд ли удастся уснуть.

Подняв повыше свечу, чтобы рассеять густую тьму, он прошел к шкафу, стоящему у дальней стены. Отыскав стакан и вожделенный хрустальный графин, плеснул себе бренди.

Не успел он вернуть пробку на место и сделать первый глоток, как в поле его зрения возникло что-то неясно белое.

От удивления он поперхнулся. Закашлявшись, развернулся и встретился взглядом… с Элизой. Пришлось еще пару раз прокашляться, прежде чем он сумел снова нормально дышать.

– Дьявол, не ожидал никого увидеть. Что ты делаешь здесь так поздно?

Крошечная морщинка пересекла ее лоб.

– Я не могла уснуть и спустилась вниз выпить теплого молока. Извини, если напугала тебя.

Он отмахнулся от ее извинений, затем решил сделать еще один глоток. Алкоголь растекся в горле приятным теплом, и он отставил стакан.

Только тогда он заметил чашку в руках Элизы – с теплым молоком, без сомнения. Подражая его действиям, она сделала глоток, затем аккуратно поставила чашку на тот же столик, рядом с графином.

Когда она придвинулась ближе, медовый аромат ее кожи защекотал ему ноздри, и желание нагрянуло с прежней силой. Темные и взъерошенные, ее локоны обрамляли лицо в соблазнительном беспорядке, ночная рубашка и пеньюар из тонкого белого батиста облегали изящные изгибы так, что не скрывали, а напротив, лишь подчеркивали их. Если бы было больше света, он, вероятно, мог бы увидеть все насквозь. И она была босиком.

Горячая кровь прилила к паху. Выругавшись про себя, он нахмурился.

– Как твой клуб? – спросила она.

На мгновение он в замешательстве уставился на нее, потом очнулся.

– Отлично. Я выиграл в фаро сотню фунтов.

– О, это хорошо. Сможешь купить себе что-нибудь, чего ты хочешь.

«Чего я хочу, так это тебя».

Руки непроизвольно сжались в кулаки.

Она сделала еще чуть заметный шажок вперед. В тусклом свете ее серые глаза казались темными и загадочными. Несколько долгих мгновений никто из них не говорил, за них говорили их взгляды.

Каждый мускул в его теле затвердел, когда он боролся с непреодолимым желанием притянуть ее в свои объятия.

– Иди спать, Элиза, – прорычал он хриплым голосом. Возможно, если он будет говорить достаточно зло и раздраженно, то убедит ее уйти. Наверняка даже она должна сознавать, что сейчас не время играть в игры.

Но она не уходила.

– Я же сказала тебе, что не могу спать. Думаю, теплого молока мне недостаточно. А ты не думаешь, – почти прошептала она, – что мне нужно нечто большее?

Дрожа всем телом, он сдерживал себя из последних сил. Это длилось целых десять секунд, прежде чем он сломался и рывком притянул ее к себе. Их губы встретились и слились, соединились, в ослепляющем взрыве рвущейся наружу страсти. Жадно целуя ее, он завладел ее ртом в горячем, голодном захвате, который не принимал отказа и требовал не меньшего, чем ее полная капитуляция. Часто и прерывисто дыша, она отдавала ему все, что он просил, и даже больше, так что вскоре он обнаружил, что так же прочно, как и она, увяз в сетях, которые они плели вместе.

Голова Кита шла кругом. Он подумал, что пока не поздно, нужно прекратить все, как того требовал рассудок. Но не успела эта мысль появиться, как тут же ускользнула прочь, исчезнув, словно маленькая щепка, подхваченная и поглощенная приливом.

Скользя по ней руками, он изучал восхитительные линии и соблазнительные изгибы ее тела, словно в первый раз, ибо сейчас ничто не мешало его нетерпеливому исследованию – ни корсет, ни нижние юбки. Мягкая, теплая и податливая, ее женственная плоть содержала в себе некое божественное совершенство, и он позволил себе утонуть в ней, упиваясь ее запахом и вкусом.

Но ему нужно было большее, нужно было войти в эту плоть и утолить голод, который бушевал в нем как зверь, бьющийся в клетке.

Сбросив оковы осторожности, Кит нежно положил Элизу на толстый мягкий ковер и опустился следом, накрыв ее тело своим, руки его отправились в сладостное странствование. Неистово целуя Элизу, он сознавал лишь свое и ее страстное желание.

Парящая в облаке опьяняющего чувственного тумана, Элиза упивалась каждым жарким, обжигающим прикосновением Кита.

Вздохнув, она закусила нижнюю губу и затрепетала от восторга, когда он расстегнул небольшой ряд пуговиц на её ночной рубашке. Она наблюдала, как он развел в стороны ткань, довольная выражением его глаз, когда он вновь залюбовался ее обнаженной грудью. Он накрыл, соски ладонями, затем начал расточать на них свои ласки, и поцелуи, и легкие покусывания, которые выстреливали огненными стрелами в ее кровь.

Казалось, она должна была бы ощущать неловкость и стыд. Но она испытывала лишь чувство возбуждения, радости и безопасности в руках мужчины, которого любила.

Лихорадка любопытства охватывала ее от желания увидеть его тело обнаженным. Не имея возможности как следует дотянуться, она умудрилась расстегнуть ему пару пуговиц, а затем он сам взялся за дело: торопливо стащил фрак, распахнул жилет и выдернул края рубашки из брюк.

Просунув руки под рубашку, она стала ласкать его голую кожу, подивившись контрастности ощущений, которые там обнаружила.

Дрожа под ее прикосновениями, он спрятал лицо у нее на груди, вызвав новый прилив тянущей, щемящей боли. Ее жажда стала еще острее, когда он задрал ночную рубашку до талии и начал прикасаться к ней так, как делал это раньше, в карете.

Она стонала, когда он подводил ее к наивысшей точке, ее тело, где он касался ее, становилось влажным и скользким, внутренняя плоть сладко сжималась вокруг его пальцев, доводя ее почти до безумия.

Элиза вонзила ногти в ладони. Наслаждение внезапно настигло ее, заставив дернуться и вскрикнуть. Задрожав, она закачалась на вершине, омытая каскадом ощущений и эмоций. Она все еще ловила ртом воздух, возвращаясь из блаженного забытья, когда почувствовала, как он просунул руку между их телами и расстегнул брюки.

Скользнув рукой вниз, он коленом раздвинул ей ноги, чтобы обеспечить себе еще лучший доступ.

Склонившись над ней, Кит погрузил пальцы ей в волосы и захватил рот в неистовом, почти грубом поцелуе. Не прерывая контакта, обхватил руками ее ноги и приготовил к своему вторжению.

Плавные изгибы ее бедер покоились в сильных и уверенных руках Кита. Держа Элизу в крепких тисках, он начал входить в нее, вначале медленно, потом все сильнее и настойчивее. Напрягшаяся от первоначального ощущения его вторжения, она внезапно забеспокоилась, сможет ли принять его. Он был большим, судя по тому, что она почувствовала сегодня вечером в карете. Страх пробежал по ней. Подойдет ли он? Но Кит, должно быть, верил, что подойдет, иначе не стал бы пытаться протиснуться внутрь ее.

Заставив себя довериться ему, она закрыла глаза и закусила губу, подавляя ощущение неудобства и легкой паники.

Тяжело дыша, он приостановился, очевидно, почувствовав, что ей нужно время и возможность привыкнуть к его размеру и ощущению их соединенной воедино плоти. Бормоча нежные слова, он уговаривал ее поднять ноги и обхватить ими его бедра. Без возражений она подчинилась, и ее женская плоть открылась шире, чтобы глубже принять его внутрь.

Воспользовавшись этим, он продвинулся дальше еще на несколько дюймов, затем остановился, давая ей время привыкнуть. Ладонями она провела по его голой спине под рубашкой, обнаружив, что кожа чуть влажная от пота. Чувствуя необходимость за что-то держаться, она вонзилась в него пальцами. Он что-то пробормотал в удивлении, затем поцеловал ее, давая понять, что не возражает против небольшой боли.

Не покидая ее тела, он приподнялся и вонзился еще раз, теперь жестко, твердо и до конца, погрузившись в нее полностью.

Острая боль вспыхнула глубоко внутри ее. Она вскрикнула, но, к своему удивлению, обнаружила, что боль ушла так же быстро, как и появилась.

– С тобой все в порядке? – спросил Кит сиплым шепотом, и его глаза, словно темно-зеленое пламя, неистово мерцали в красноватых отблесках огня камина.

Ошеломленная, она смогла лишь кивнуть. Взяв ее лицо в свои большие ладони, он прикоснулся поцелуем к ее губам.

– Больше не будет больно. Обещаю.

Она заглянула в его красивое, такое любимое лицо, прочтя на нем признаки сдерживаемого напряжения. До этого момента она не сознавала, что Кит сдерживается, жестко контролируя свои действия и нужды.

Задрожав над ней, словно больше не в силах был вынести, он захватил ее рот в безумном поцелуе и начал двигаться внутри ее. Он погружался, делая длинные, глубокие, мощные толчки, своими движениями устанавливая первобытный ритм, который сотрясал ее до самого основания.

Она лежала неподвижно, приготовившись выдержать все, что бы ни последовало дальше, но, к своему удивлению, вскоре обнаружила, что чувственный голод вновь пробуждается к жизни. Ее спина выгнулась сама собой, а тело вспыхнуло и запылало, доказывая, что оно знает, чего хочет, даже если ее мозг не до конца это понимает. Сладостная, безумная жажда поглотила ее, затопила все чувства так, что она стала задыхаться, несясь к какой-то неведомой вершине на крыльях страсти.

Инстинктивно вскинув бедра, она попыталась поймать его скорость и ритм, хватая ртом воздух, скользя ладонями, царапая его ногтями в своем стремлении к наслаждению. Она вверяла себя ему целиком и полностью, зная, что в надежных руках.

Когда протяжный крик сорвался с ее уст, она с трудом могла поверить, что это она кричала. Напряженность ее освобождения была потрясающей и в то же время пугающей. Паря где-то в небесах, среди птиц и облаков, она всхлипнула от наслаждения, неистово содрогнулась и медленно заскользила вниз. Тело все еще вздрагивало от отступающего наслаждения и пережитого восторга, делаясь вялым и размягченным, словно из него вынули кости.

Но Кит еще не достиг своего удовлетворения, сделав внутри ее еще несколько последних мощных толчков, затем застыл и выкрикнул ее имя. Улыбаясь, она держала его, пока он содрогался, потом нежно обняла, когда он рухнул на нее и прижался щекой к ее щеке.

Пока они вот так лежали вместе, она верила, что он любит ее. Как иначе мог мужчина делать то, что они делали, и не испытывать ничего, кроме обычного вожделения? Ее сердце распирало от счастья, пока она нежно перебирала влажную упругость его волос.

«Я люблю тебя, Кит».

Слова дрожали у нее на губах, готовые слететь, когда внезапно она заметила перемену в нем, чуть заметное охлаждение кожи, новое напряжение, которое натянуло мышцы шеи и плеч.

Выдохнув, он приподнялся с ее тела и перекатился на спину с ней рядом.

– О Боже! – простонал он, прикрыв рукой глаза. – Что мы натворили?!

Ее кожа покрылась мурашками, а жизнерадостное сияние счастья угасло, словно потухшая свеча. Она нахмурилась. Неужели она слышит сожаление в его голосе? Неужели он уже жалеет, что они занимались любовью? Должно быть, она все-таки ошибается.

В комнате повисла тишина, слышалось лишь тихое шипение и потрескивание дров в камине, сопровождаемое мягким тиканьем напольных часов розового дерева, стоящих в дальнем углу.

Приподнявшись, Кит всунул края рубашки в брюки. Застегнул ширинку и сел.

Вот тогда-то она и поняла, что не ошиблась.

Внезапно и грубо Элиза увидела себя со стороны. Она лежала, распластавшись, на твердом полу, как какая-то развратница, с задранной до талии рубашкой и голой, выставленной напоказ грудью. Потянуло легким сквозняком, и ее соски сморщились, но на этот раз от холода, не от желания.

Она поспешила прикрыться, одергивая рубашку и стягивая распахнутые полы пеньюара.

– Давай я, – пробормотал Кит.

С раздражением, совершенно ей несвойственным, Элиза с трудом подавила желание ударить его по рукам и позволила помочь ей сесть, только тогда заметив пятна крови на бедрах, резко контрастирующие с белизной рубашки.

Она уставилась на эти пятна.

Ее утраченная девственность. Отданная в любви. Оскверненная раскаянием.

Явно не догадываясь о ее мыслях, Кит опустил ее рубашку вниз, скрывая свидетельство их недавней страсти. Когда он хотел было поправить ее одежду сверху, она ссутулила плечи и отвернулась:

– Я сама.

Он замер, потом уронил руки:

– Как хочешь.

Не обращая внимания на то, что пальцы не гнулись и плохо слушались, она застегнула все до единой пуговицы под самый подбородок, затем сделала то же самое с пеньюаром.

Встав, он протянул ей руку и помог подняться. Но вместо того чтобы отпустить, привлек к своей груди и коснулся поцелуем лба, нежным и почти бесполым, словно успокаивал ребенка.

– Прости меня, – проговорил он с угрюмым лицом и голосом таким мрачным и серьезным, каким не говорил никогда прежде. – Сегодня я совершенно потерял голову. Но ответственность лежит полностью на мне, и тебе не нужно беспокоиться. Я полностью готов поступить так, как того требует честь.

Честь? О чем он говорит?

– Уже очень поздно или очень рано – смотря как посмотреть. В любом случае сейчас тебе следует отправиться в постель и спать. Завтра у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить наши планы.

У нее между бровей залегла морщинка.

– О чем ты говоришь? Боюсь, я не понимаю.

– Ну разумеется, ты слишком наивна, даже сейчас, – Он вздохнул и пропустил ее волосы сквозь пальцы. – Мы должны пожениться, Элиза. Долг не оставляет нам выбора в этом вопросе.

Пожениться? Он хочет жениться на ней? Но нет, дошло до нее, не хочет. Он сказал о долге и чести, и еще обязанности, говоря, что у них нет выбора. Глубокая, щемящая боль разлилась в груди.

– Я обращусь за специальной лицензией, и мы сможем сделать это дело уже в этот уик-энд, в том случае, разумеется, если архиепископ даст нам разрешение. Учитывая обстоятельства, уверен, он не станет возражать.

Дело! Так вот чем будет брак с ней? Задачей, которая должна быть выполнена, какой бы нежелательной ни была? Своего рода наказанием, которого он не может избежать? Идея их союза прозвучала у него так же по-деловому, как поход к зубному врачу.

Боль ледяным осколком воткнулась в грудь. Может, именно это имеют в виду, когда говорят, что сердце разбито?

– Нет, – сказала она низким, ровным голосом. Услышав это слово, он замер.

– Нет? Что ты имеешь в виду?

– Я не выйду за тебя замуж.

В первое мгновение она сама не могла поверить, что сказала это. Неужели она на самом деле отвергла предложение Кита? Ведь, каким бы жалким оно ни было, это все-таки предложение.

Разве не этого она всегда хотела? Разве не об этом мечтала все долгие годы? О возможности стать женой Кита, жить с ним одной жизнью, рожать ему детей. И да, спать в его постели. Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, она должна была бы ухватиться за эту возможность и с радостью принять его на любых условиях.

Но она не может сделать это, когда знает, что он только желает ее, но не более.

Когда знает, что он не любит ее.

А когда желание со временем угаснет, как наверняка случится, что останется ей, кроме горечи и печали?

Нет, решила Элиза, она не свяжет их узами неравного брака. Брака, которого он явно не желает. Брака, который постепенно будет отрывать от ее души по кусочку, пока от нее ничего не останется.

Лучше бы она приняла предложение лорда Маплвуда. По крайней мере с ним она чувствовала бы себя на равных, а не обузой, навязанной из-за одного опрометчивого поступка.

Как бы сильно ни любила она Кита, она заслуживает лучшего. И он тоже.

Кит сверлил ее сердитым взглядом.

– Ты должна выйти за меня. Она покачала головой:

– Не должна. А сейчас, как ты сказал, уже слишком поздно, и я устала. Это был длинный… насыщенный день.

– Насыщенный? Так ты называешь потерю своей девственности?

Его вопрос вызвал вспышку жара на ее холодных щеках. Он сжал руками ее плечи, придав голосу мягкий тембр:

– Я взял твою невинность, Элиза. Я скомпрометировал тебя и теперь должен исправить ошибку.

Если до этого она не была до конца уверена в правильности своего решения, то теперь ее решимость окрепла.

– Я благодарна тебе за твою жертву, но в ней нет нужды. Ты не единственный, кто принимал участие в том, что произошло сегодня. Я хотела тебя так же сильно, как ты хотел меня, возможно, даже больше. После всех этих наших уроков мое любопытство разыгралось не на шутку. Должна признаться, что ты более чем удовлетворил мои самые безумные фантазии. Ты лучше любой книги, даже пикантной. – Она сделала вдох, чтобы продолжить изображать легкомыслие. – Так что, как видишь, проявлять благородство нет нужды. Со мной все будет в порядке.

– Но, Элиза…

Она приложила палец к губам.

– Пожалуйста, не настаивай. Ты не хочешь жениться на мне, а я, – она сглотнула, – не хочу выходить за тебя. Давай оставим все как есть.

В его золотисто-зеленых глазах застыло беспокойство.

– А вдруг ты забеременела? Такое возможно, ты же знаешь. Ее глаза расширились. Нет, подумала Элиза, она не верит, что это возможно всего лишь после одного раза.

Она покачала головой:

– Я чувствую, что нет.

– Но такое может быть, и если…

– Если это произойдет, я дам тебе знать.

Он вздохнул, от расстройства ли, от облегчения ли, она не могла сказать.

Внезапно почувствовав потребность в еще одном прикосновении, она взяла его лицо в ладони и притянула для последнего поцелуя. Последнего, чудесного, ослепительно сладкого поцелуя, который потряс ее до кончиков пальцев.

– Благодарю за восхитительный вечер, – прошептала она. – Я знаю, что не забуду его до конца своих дней.

После чего, с истекающим кровью сердцем, она повернулась и вышла.