"Операция Людоед" - читать интересную книгу автора (Троицкий Андрей)

Глава шестая

Москва, Сокольники. 27 июля.

Утром Стерн лежал в кровати и притворялся спящим. Он дожидался, когда Юдина наденет костюмчик, вставит в глаза контактные линзы и убежит на работу страховать чужое имущество. От одной только мысли, что нужно подняться и сказать Елене на прощание пару добрых слов, Стерна тошнило. Наконец, щелкнул замок, Стен поднялся, обнаружив ключи на шестигранном дубовом столике в прихожей. Он вышел из квартиры в десятом часу утра, запер дверь на оба замка, по лестнице спустился вниз. Прошел вдоль дома, свернул в арку и поежился от ударившего в лицо ветра. Из парка Сокольники тянуло прохладой, нависшие над городом низкие тучи обещали скорый дождь. Среди прохожих, одетых в плащи и ветровки, Стерн в светлых брюках и безрукавке из вискозы, выглядел белой вороной. Сандали с матерчатым верхом, сработанные в артели «Трудовой резерв», и уже стоптанные на сторону, смотрелись просто жалко. Стерн дошагал до ближайшего магазина мужской одежды. Для начала купил недорогие часы с кожаным ремешком. Поднялся на второй этаж, побродив между прилавков и кронштейнов, остановил выбор на темных брюках, сером пиджаке, черной рубашке и полуботинках, недорогих, приличных на вид. Бросив старую одежду в примерочной кабинке, расплатился, пересчитал оставшиеся деньги. Он вышел из магазина и купил свежую газету. Через полчаса Стерн вынырнул из метро и затерялся в лабиринте арбатских переулков. Интернет – кафе, где вечерами молодые люди собирались выпить пива, сыграть в компьютерные игры и подклеить девчонок, в этот ранний час пустовало. По правую сторону находилась барная стойка и высокие одноногие табуреты, у противоположной стены стояли столы с компьютерами и несколько игровых автоматов. Стерн вошел в зал, вежливо поздоровался с молодым менеджером, коротавшим время за чтением утренней газеты.

– Мне надо срочно отправить электронную почту, – сказал Стерн. – Но, к сожалению, оставил записную книжку дома. Там мой пароль и имя пользователя. Можно обойтись без пароля?

– Нет проблем, – ответил менеджер. Молодой человек сел к компьютеру, запустил программу, подключился к Интернету. Затем место занял Стерн. Менеджер деликатно отвернулся, когда посетитель стал набивать адрес электронной почты получателя и текст сообщения. Послание оказалось предельно лаконичным: «Встреча сегодня. Место старое». Вместо подписи несколько цифр и латинских букв.

Стерн расплатился и вышел на улицу. Дул холодный северный ветер, накрапывал дождь. Попетляв по переулкам, Стерн поймал машину и назвал адрес. Водитель мрачно покачал головой: ехать далеко, на самую окраину Люблино, в гнилой трущобный райончик. Стерн, не поскупившись, заплатил вперед. Устроившись на заднем сидении, он меланхолично листал газету.

Москва, Люблино. 27 июля.

Стерн велел водителю остановиться возле продуктового магазина «Ветеран», вышел, долго блуждал между пятиэтажными домами, пока не догадался спросить дорогу у попавшийся навстречу старухи. Он прошел строительную площадку, пустую от рабочих и техники. Через десять минут остановился перед распахнутыми настежь воротами, над которыми висела покосившаяся на бок вывеска, выполненная желтой краской на куске жести: «Пункт приема вторичного сырья». Грязи на дворе, как на городской свалке, даже больше. Слева какие-то приземистые одноэтажные постройки с темными заляпанными грязью окнами. Справа по всему периметру бетонного забора высились груды поломанных деревянных ящиков, почерневшие доски, пустые бочки, сетки, набитые истлевшими газетами. Стерн вошел в ворота, неторопливо зашагал в дальний конец двора. Стараясь не наступать в глубокие лужи, он благополучно добрался до крыльца, потянул на себя разбухшую от сырости дверь. В квадратной комнате за прилавком, уставившись в телевизор и положив ноги на ржавые напольные весы, сидел молодой кавказец, одетый в синий рабочий халат. На стене за его спиной висела табличка «прием стеклопосуды». При появлении гостя приемщик молча посмотрел на Стерна, видимо, ожидая каких-то объяснений.

– Мне нужен Тимур Ангуладце, – Стерн оперся ладонями на прилавок. – А ты кто такой? – спросил кавказец.

– Я от Зураба. За посылкой.

Человек выключил телек, проворно поднялся со стула. Улыбнувшись, поманил Стерна рукой.

– Пойдемте со мной, пожалуйста. Вот сюда. Стерн прошел за прилавок, следуя за приемщиком, миновал коридор. Стал спускаться по вытертым каменным ступеням вниз. Здесь было так темно, что Стерн шел медленно, держась за перила, он боялся оступиться. Оказавшись в подвале, миновали крошечную подсобку, прошли в комнату со стенами, выложенными силикатным кирпичом. – Подождите минутку, – приемщик убежал звать хозяина.

Сунул в рот сигарету, Стерн прикурил и стал разглядывать помещение. С потолка, украшенного разводами протечек и ржавыми пятнами, свешивается пыльная лампочка. Посередине комнаты кособокий стол с исцарапанной столешницей. Вдоль стен громоздились ящики с пустыми бутылками, тюки с какими-то тряпками, стянутые веревками пачки старых газет. Пахло крысиным дерьмом, гнилью и могильной сыростью.

Стерн успел неторопливо выкурить сигарету, когда появился Ангуладзе. Хозяин пункта вторсырья, степенный седовласый мужчина лет пятидесяти, был одет нарядно, даже торжественно, будто собрался на большое торжество. Дорогой темный костюм, светлая сорочка, галстук, на запястье часы на золотом браслете.

Ангуладзе, не протягивая Стерну руки, остановился возле двери, оглядел гостя с головы до ног. Его глаза оставались подозрительными, недоверчивыми.

– Я от Зураба, – повторил Стерн.

Ангуладзе глянул на приемщика, перевел взгляд на Стерна. – Зураб должен был мне кое-то передать. На словах.

Стерн шагнул к хозяину, приблизив губы к его уху, пошептал несколько слов и цифр, пароль, без которого Ангуладзе не принимал гостей. Лед недоверия растаял.

– Хорошо.

Хозяин улыбнулся, протянул руку и крепко тряхнул ладонь Стерна. – Тогда приступим. Руслан, принеси.

Приемщик кивнул головой, шмыгнул в дверь.

– Я не достал карабины СКС, которые просил Зураб, – сказал Ангуладзе. – Но есть кое-то не хуже, чем СКС. Ты останешься доволен.

Через пять минут явился приемщик. Руслан тащил большую спортивную сумку. Двумя руками поднял ее, поставил на стол. Расстегнув «молнию», стал выкладывать товар на столешницу. Четыре «ТТ», два «Браунинга Эйч Пи» девятого калибра, два пистолета чешского производства «ЧЗ – 85». К каждому пистолету по три уже снаряженные обоймы и две фабричных коробочки с патронами. Два десятизарядных карабина «Сайга» первой модели с нарезным стволом под патрон калибра семь шестьдесят два. – Один к одному автомат Калашникова, – Ангуладзе провел пальцами по ствольной коробке карабина, выполненной из натурального дерева. – Только нельзя стрелять очередями. Прицельная дальность без оптики триста метров.

– Мне знакома эта модель, – сказал Стерн.

– Это я распорядился спилить и заполировать приклады, – сказал Ангуладзе. – Теперь карабины не такие длинные и свободно умещаются в спортивной сумке. Он поднял карабин, направив ствол в сторону стены: правая рука легла на ложе, указательный палец на спусковой крючок. Левая ладонь снизу поддерживала ствольную коробку. Ангуладзе положил карабин на стол, к «ТТ» не притронулся пальцем, а стал вертеть в руках «Браунинг».

– Родной, бельгийский, – сказал хозяин. – Доставили контрабандой. Калибр девять миллиметров, в магазине тринадцать маслят. Стреляет самовзводом. А это «ЧЗ – 85». Ну, тут и говорить нечего. Легендарная модель. Девятый калибр. Удобно стрелять с левой руки, потому что флажки предохранителя с обеих сторон. Магазин на пятнадцать патронов.

– Да, эти хорошие, – согласился Стерн.

Ангуладце положил пистолет на стол, пригладил ладонью седую благородную шевелюру. Стерн взял «Браунинг», оттянул затвор, снял ствольную коробку. Вытащил и внимательно рассмотрел возвратную пружину. Затем изучил боек, вытащил обойму из рукоятки. Хозяин не врет, стволы новые, как говориться, муха не сидела. Стерн собрал пистолет и положил его на стол. – Отличные пушки, – подвел итог Ангуладце. – Лучше в Москве не найдешь. – Пожалуй, мне это подойдет. Сколько за всю музыку? Ангуладзе назвал цену. Но тут же поднял палец кверху, словно хотел этим жестом предотвратить возможные возражения или торг.

– Дороговато? – Ангуладзе попытался заглянуть в глаза гостя. – Согласен, деньги немалые. Но цены на оружие в Москве всегда были высокими. Кроме того, я рискую своей задницей. А стволы того стоят. Это чистые, нигде не засвеченные пушки. Очень качественные. Чистые.

Последнее слово Ангуладзе произнес по слогам. Стерн, сохранявший каменное выражение лица, молча кивнул. – Я вернусь вечером, с шести до семи, – сказал он. – Заплачу деньги и заберу товар. – Добро. Жду до семи. Но завтра товар уйдет.

Ангуладзе протянул Стерну крепкую ладонь, скрепляя будущую сделку рукопожатием. Через пять минут Стерн вышел со двора, поймал такси и попросил водителя отвезти его на Цветной бульвар, к старому цирку. Свободного времени впереди много, надо себя чем-то занять.

Москва. Проспект Вернадского. 27 июля.

Павел Клименко просматривал электронную почту четыре раза в день, в строго установленное время. Вот и сегодня он вышел из ванной комнаты, глянул на настенные часы и как был, в одних трусах, сел к портативному компьютеру. Ровно полдень, значит, пора немного поработать. В ящике электронной почты уже накопилось какие-то объявления и прочая чепуха. Но среди рекламного мусора попалось то самое сообщение, которого Павел ждал: «Встреча сегодня. Место старое». Далее следовала комбинация цифр, заменяющая отправителю личную подпись. Пять лет назад Клименко окончил строительный институт, но по специальности не проработал и недели. Через доброго приятеля нашел себе более прибыльное и менее хлопотное занятие, чем глотать на стройплощадке цементную пыль и гонять работяг. Клименко представлял в Москве интересы некоего Зураба, кавказца, очень богатого влиятельного человека, который платил большие деньги за пустяковые услуги. Павел выполнял разовые поручения, которые получал от своего работодателя по электронной почте, по телефону или через знакомых. Он перевозил с место на место чемоданы и портфели, на свое имя снимал квартиры для каких-то приезжих, людей сомнительной наружности, с которыми даже не был знаком. Получал у проводников поездов дальнего следования коробки и пакеты, чтобы потом поместить эти вещи в вокзальные камеры хранения или абонированные банковские ячейки. Зимой наступало затишье, хозяин мог неделями не трогать Клименко, но лето – страдная пора, только успевай поворачиваться. Зураб использовал Клименко втемную, Павел не знал имен людей, на которых работает, не интересовался содержимым посылок, которые принимал и отправлял. Он лишь делал то, что скажут, и был доволен жизнью. Зримым осязаемым результатом сотрудничества с Зурабом стала квартира в новом доме, обстановка по первому разряду, приличная тачка и другие бытовые удобства, которые инженеру строителю и во сне не приснятся. Сегодня предстояло провернуть одно такое дельце. Ничего из ряда вон выходящего. Забрать портфель, хранящийся в сейфе Вадима Ярошевского, хозяина казино «Бригантина». Затем поехать в одну неприметную забегаловку, что-то вроде пивняка или закусочной, и передать портфель в руки человека, отправившего письмо по электронной почте. Клименко снял трубку телефона, набрал номер хозяина казино.

– Вадим Сергеевич, – пропел Клименко в трубку. – Мне срочно нужно забрать у вас свой портфельчик. Можно я сейчас подъеду?

– А позже нельзя? – зевнул Ярошевский.

Хозяин «Бригантины» был мужем старшей сестры Клименко, и никогда не отказывал своему родственнику в просьбе подержать в своем сейфе какие-то мелочи, чемоданы или пакеты. Но сегодня Ярошевский был не в духе, он заснул только под утро, в своем рабочем кабинете и к полудню еще не успел проснуться. – Мне надо срочно.

– Хрен с тобой, приезжай, – сказал Ярошевский. – Достал ты меня. Здесь, между прочим, приличное заведение, а не камера хранения Ярославского вокзала.

– Заранее благодарен, – Клименко положил трубку. Живой, легкий на подъем, он вернулся в ванную комнату, побрызгал одеколоном бритую наголо голову, помазал щеки лосьоном. Наскоро перекусив на кухне, заскочил в спальню. Подошел к измятой постели и чмокнул в щеку любовницу, смотревшую последний сон. Он надел джинсы, рубашку навыпуск и темно синюю куртку. Спустился во двор, сел за руль большого красного джипа, похожего на пожарную машину. Клименко считал казино надежным местом, там можно спокойно оставить самые ценные вещи и не бояться за их сохранность. Глубокий подвал «Бригантины», где хранилась наличность, пожалуй, выдержит прямое попадание авиабомбы. Внутри шведские сейфы и взвод вооруженных охранников. Клименко не мог знать, что деятельностью казино давно заинтересовалось следственное управление МВД. Ярошевского подозревали в отмывании грязных воровских денег, а также в том, что значительная часть доходов заведения поступает в общак, который контролируют лаврушники, кавказские авторитеты и воры в законе, окопавшиеся в Москве. Сыщики установили за «Бригантиной» наружное наблюдение. Угрозами и шантажом склонили к сотрудничеству заместителя начальника службы безопасности казино. И уже третий месяц прослушивали разговоры, которые вел Ярошевский в своем рабочем кабинете. Клименко, бритый наголо, молодой человек, передвигавшийся по Москве на красном джипе, попал на мушку милиции случайно. Он заезжал в казино два-три раза в месяц. Но в игорный зал не ходил, ставок не делал и в ресторане не ужинал. Коротко переговорив с Ярошевским, оставлял у директора какие-то свертки или портфели. Клименко не проходил по милицейской картотеке, не имел судимостей и даже приводов. Родился на Украине, высшее образование получил в Москве, не женат, наркотой и алкоголем не злоупотребляет. Именно такой чистенький фраерок без единого темного пятнышка в биографии идеально подходил на роль курьера. Что находилось в тех портфелях, милиционерам оставалось только гадать. Сотрудники МВД сошлись на самой простой и правдоподобной версии: Клименко – частями доставляет наличные, отстиранные в казино, по назначению, кавказской братве. Сегодняшний телефонный звонок из квартиры Клименко в «Бригантину» милиционеры засекли, несколько раз прокрутив запись, решили прояснить вопрос с загадочным «портфельчиком», о котором помянул в разговоре Клименко. После коротких переговоров с руководством оперативники получили «добро» на его задержание. Предстояло выяснить, что же находится в чемодане, провести обыск на квартире подозреваемого, а заодно уж на квартире подруги. Преступники часто хранят у своих девок такие вещи, которые опасно держать в своем, в собственном доме. Пасти Клименко, день за днем отслеживать его контакты, слушать телефон, – работа трудоемкая, дорогостоящая и мало перспективная. Можно действовать по-другому, наскоком. Если обыски пройдут удачно, нужно будет подобрать этому хмырю «долгоиграющую» статью УК и предъявить обвинение. А там уж Клименко, испуганный и подавленный грозящим ему лагерным сроком, бессонной ночью в одиночном боксе, согласится на сотрудничество со следствием. А куда ему деваться, когда приперли? Этот жук сдаст все контакты. И запоет полным насыщенным голосом, как солит украинского народного хора имени Григория Веревки. …Через полчаса красный джип остановился у заднего крыльца казино «Бригантина». Клименко вышел из машины, встал под козырьком служебного входа и долго давил пальцем на кнопку звонка. Наконец, что-то щелкнуло, дверь приоткрылась, заскрипела пружина. Охранник впустил посетителя и проводил до директорского кабинета на втором этаже. Ярошевский сидел за большим письменным столом и скучал. Для любого обывателя понедельник – день тяжелый, а для владельца казино тяжелый вдвойне. От знакомого чиновника Ярошевский узнал неприятную новость: со дня на день в «Бригантину» должны нагрянуть поверяльщики из налоговой инспекции. Значит, и в перспективе ничего хорошего не жди. Ярошевский, положив руки на стол, механически выстукивал пальцами ритмы похоронного марша. И разглядывал висящую на противоположной стене старинную картину работы неизвестного мастера в помпезной золоченой раме. На полотне нарисовано бушующее штормовое море и одинокий утлый парусник на горизонте, готовый, кажется, сдаться под натиском безжалостной стихии. От долгого созерцания картины, настроение Ярошевского окончательно испортилось. В голову полезли грустные мысли о бренности жизни, нелепые сравнения человека с гибнущем в море кораблем. Переступив порог кабинета, Клименко пожал руку своего родственника и рухнул в кресло. Свободное время еще оставалось, Клименко хотел выпить что-нибудь холодненького и поговорить за жизнь. Но хозяин игорного заведения, сразу видно, был не в настроении. Стальной кейс, отделанный натуральный кожей и снабженный номерными наборными замками, уже подняли из хранилища и поставили на стол Ярошевского.

– Может, пивка рванем? – предложил Клименко. На языке вертелась история об одной женщине, жене общего друга, дипломата. История настолько пикантная, даже похабная, что Клименко не терпелось ее рассказать в лицах. – Знаешь, что тут вчера было? – спросил хозяин, когда Клименко попытался заговорить на посторонние темы. – Тошно рассказывать. Один хмырь, приезжий, просрал большие бабки в двадцать одно. И вдруг ни с того, ни с сего решил, что крупье мухлюет. Передергивает на сдаче. И началось… Он стал требовать назад проигрыш, вызвал по сотовому знакомых парней из какой-то уличной банды. Шум, вопли, мордобой. Одних только стульев с десяток поломали. Чуть до перестрелки не дошло. – И где сейчас тот тип, ну, который скандал устроил? И его друзья?

– Где же им быть? – грустно вздохнул Ярошевский. – В Склифе. Раны зализывают.

– Ну, вот, видишь… Все обошлось. А пиво сейчас…

– Некогда мне пиво пить и анекдоты травить.

Ярошевский выразительно поморщился, похлопал ладонью по чемоданчику.

– Забирай и топай. После вчерашнего у меня башка, как тот шкаф. Всю ночь не спал.

– Привет сестре.

Клименко взял чемодан, ругнулся про себя, но вслух поблагодарил родственника. Спустился к машине, положив чемодан на переднее пассажирское место, поехал в кафе «Ветерок» на встречу со Стерном.

Москва, Цветной бульвар. 27 июля.

Очутившись на бульваре, Стерн прошелся взад-вперед. Взял в ларьке сосиску в тесте и, сидя на скамейке, съел ее. Затем отклонил предложение одной блондиночки повеселиться у нее на квартире. Блондинка была похожа на грязного уличного пуделя, и такое сомнительное веселье должно непременно закончиться в кабинете врача венеролога.

Минуты ожидания тянулись томительно долго. Время было неурочное, слишком раннее, но по бульвару уже фланировали одинокие шлюхи, съехавшиеся на заработок из пригорода. Женщины как бы невзначай посматривали на одинокого мужчину, про себя взвешивали финансовые возможности клиента, и шли своей дорогой. Стерн отворачивался. Казалось, стоит лишь внимательно посмотреть на этих шлюх, даже не дотронуться до них, а только увидеть, – и уже намотаешь триппер. Когда надоело торчать на бульваре, он вошел в кассовый зал кинотеатра «Мир» и, не посмотрев на афишу, взял билет. В фойе купил пакетик орешков, шоколадный батончик и бутылку сладкой воды. Стерн появился в проходе между кресел, когда фильм уже запустили, титры закончились, поэтому он так и не узнал, как называется картина. В огромном полукруглом зале, напоминающим планетарий, зрителей собралось немного, от силы, два десятка человек. Стерн комфортно устроился в последнем ряду, он полулежал в кресле, закинув ногу на ногу. Первые четверть часа старался вникнуть в смысл событий, происходящих на экране. Показывали тесную кухню, за столом сидела неряшливая женщина в халате с засаленными волосами. Перед ней, опустив голову, на вытяжку стоял худой сутулый мужчина.

– Ты искалечил мою жизнь, – веско заявила женщина. – И ты пожалеешь об этом.

Стерн заскучал, решив, что все дальнейшее действие фильма будет развиваться на кухне или в интерьере современной квартиры. Но тут показали улицу. Та же неряшливая женщина куда-то спешила, лавируя между потоками пешеходов. Под полой плаща она сжимала рукоятку пистолета. В следующие четверть часа женщина так никого и не пристрелила, а вернулась на кухню и стала в тех же выражениях выяснять отношения с провинившимся мужем. Стерн бросал в рот орешки, кусал батончик, запивая это дело сладкой водой. Он строил планы на ближайшее будущее и старался разобраться в своих проблемах.

Типовая двухкомнатная квартира Елены Юдиной понравилась Стерну. Милое гнездышко с двуспальной кроватью, добротной мебелью под старину, окна выходят на тихую улицу, а до метро «Сокольники» всего десять минут пешком. Велик соблазн затаиться здесь, отдохнуть, выждать неделю, и только тогда начинать действовать. Вероятность того, что похищение документов и денег у гражданина Куприянова каким-то образом свяжут со Стерном, очень мала, даже призрачна. Этот Куприянов не министр республиканского значения, не какая-то там шишка. Просто служащий, менеджер, серый человечек, каких в Москве неводом не переловишь. Ясно, дагестанские менты никого искать не станут. Если и примут от Куприянова заявление о краже, то положат эту бумагу в дальний ящик шкафа, где ее сожрут голодные мыши. Другой вопрос, если кражей заинтересуется ФСБ. Там работают, разумеется, не высоколобые интеллектуалы, но глупо считать своих противников за полных дураков. Они могли установить, что Стерн вылетел по подложным документам в Москву. Существует также шанс, что контрразведчики заинтересуются Юдиной. Во время авиаперелета или в аэропорту кто-то из пассажиров мог запомнить, что Юдина и Стерн были вместе. Это мизерный совершенно ничтожный шанс. Но и его нельзя сбрасывать со счетов… Если чекисты все же доберутся до Юдиной, их ждет разочарование. Стерна уже и след простыл. А женщина ничего о нем толком не знает, не может сообщить никакой мало-мальски ценной информации. Ну, познакомилась на курорте с мужчиной. Ну, пригласила его к себе на московскую квартиру. А потом он уехал, пообещав вернуться через месяц. Вот и все. Поэтому Юдина совершенно не опасна. Свидетель из нее никакой.

Чтобы выйти на Юдину чекистам потребуется не менее двух-трех дней. Значит, фора во времени у Стерна еще остается. Можно чувствовать себя в безопасности как минимум сутки. Затем придется менять адрес, уезжать из Москвы. Сегодня Стерн получит от доверенного лица Зураба пятьдесят тысяч баксов, на расходы. Потом вернется в пункт приема вторсырья, заплатит за оружие и заберет его с собой. Завтрашним утром сложит монатки в сумку, поцелует Юдину в щечку и расстанется с ней. Скажет, что дозвонился на работу, подвернулась срочная командировка, от которой нельзя отказаться. Стерн дожевал орешки, бросил под кресло пустой пакетик и бутылку. Встал и вышел из кинозала, не досмотрев фильм и до середины.

Ровно в три часа дня он зашел в кафе – стекляшку «Ветерок», сел лицом к входной двери и спиной к служебному выходу, заранее наметив путь к отступлению на непредвиденный экстренный случай. Он разложил на столе газету и сделал заказ. Через четверть часа официант поставил перед посетителем порцию мясного рагу с картофельным гарниром, кружку пива и сто пятьдесят водки. Стерн опрокинул в рот содержимое пластмассового стаканчика и начал неторопливо ковырять в тарелке ножом и вилкой. Ждать оставалось недолго.

Москва, Сухаревка. 27 июля.

«Ветерок» был выбран для встречи не случайно. Кафе стояло на перекрестке двух переулков. Если сидеть лицом к двери, через застекленные с полу по потолка витрины открывался широкий обзор окрестностей. Служебная дверь вела в узкий коридор, проскочив который, можно очутиться в старых проходных дворах. В их лабиринте легко затеряться. Когда в конце переулка показался приметный издали красный джип, Стерн и бровью не повел. Отхлебнул пива, перевернул газетный лист. Казалось, он слишком увлечен чтением, чтобы смотреть по сторонам. Джип остановился в ста метрах от кафе только потому, что все ближние места для парковки были забиты еще с раннего утра. Впритирку с джипом встал серенький «жигуленок» с помятым крылом. Клименко вылез из машины, наклонился, достал с пассажирского сидения кейс. Захлопнул дверцу и нажал кнопку брелка. Стерн, видевший физиономию Клименко только на фотографиях, узнал молодого человека с первого взгляда. В эту секунду сзади джипа встала «Волга» с затемненными стеклами. Скрипнули тормоза.

Дальнейшие события развивались в полной тишине. И так стремительно, что пара прохожих, ставших невольными свидетелями инцидента, не сразу поняли, что, собственно, происходит. Клименко крутанул брелок на пальце свободной руки, опустил его в карман брюк и шагнул с проезжей части на тротуар. Тут из «Волги» и «Жигулей» вывалились четыре мужчины в цивильных костюмах. Тот, что самый здоровой, повис на спине Клименко, согнув локоть правой руки под его подбородком, выполнил удушающий захват. Клименко был так растерян и напуган, что не догадался выпустить ручку кейса, бросить чемодан на асфальт. Два других оперативника, подскочив спереди, выкрутили руки молодого человека. Выхватили «дипломат», сковали запястья браслетами наручников. Четвертый мужчина распахнул заднюю дверцу «Волги» и стал давить на голову Клименко ладонями, заталкивая его в салон. Все закончилось через полминуты. Пешеходы отправились по своим делам, решив, что уличное происшествие выеденного яйца не стоит: собутыльники запихнули в машину перепившего товарища. «Волга» и «Жигули» сорвались с места и умчались неизвестно куда. Двумя пальцами Стерн вытянул бумажную салфетку из стаканчика, вытер губы. Он свернул газету трубочкой, сунул ее во внутренний карман пиджака. Подозвал официанта и расплатился за обед. Стерн вышел из кафе не через служебную дверь, а через парадное крыльцо. Завернул за угол и только тогда прибавил шаг.

Через сорок минут он добрался до квартиры Юдиной. Открыл дверь, вошел в кухню, долго пил воду из крана и все не мог утолить жажду. Потом скинул промокший пиджак и, не снимая ботинок, повалился на кровать. Стерн разглядывал потолок и слушал, как подоконник царапают редкие дождевые капли, на стене тикают часы в деревянном корпусе. Конечно, со временем причина задержания Клименко прояснится. Но пока смысл событий был недоступен пониманию Стерна. Он долго лежал на кровати, закинув руки за голову и обхватив ладонями затылок. Наконец, посмотрел на часы: бежит время. Если ехать в Люблино, то прямо сейчас, не откладывая это дело ни на минуту. Иначе он опоздает. Стерн встал, надел пиджак и вышел из квартиры, заперев дверь на оба замка.