Трошин ГеннадийМесть

Геннадий Трошин

Месть

Петька чутко следит за сторожком донной удочки. Рот его полуоткрыт. Из-под шапки свисает прядка русых волос. Он весь в ожидании. Уже поднялось солнце, подсинило у берега снег, а клева все нет и нет. Всего один лещ за целое утро.

Лещ, пойманный на рассвете, лежит около ног. Петька добычу не прячет. Пусть смотрят, кому угодно. Не жалко. Поймать бы еще такого. Или двух.

Он встает с фанерного ящичка, разминает затекшие ноги. Взгляд скользит вокруг в поисках старых, непромерзших лунок, но их не видно. И новую пробить нечем. Пешню утопил. Тюкнул в снежный бугорок, а она - юрк под лед, и поминай как звали.

Хорошая была пешня. Из особой стали. Отец специально в кузнице для Петьки ее отковал.

Становится зябко. Чтобы согреться, он припускает к берегу, хлопая рукавицей о рукавицу. Добежав до корявой ивы, подступившей к самому льду, поворачивает обратно и застывает как вкопанный. У ящичка копошится ворона, нахально долбя пойманного Петькой леща.

- У-у-у! - кричит он, размахивая руками.

Ворона нехотя поднимается в воздух. Петька грозит вслед кулаком, чуть не плача с досады. Лещ остался с одним глазом. Успела-таки выклевать другой, серая негодница.

За спиной слышится хруст снега. Рядом останавливается мужчина в клеенчатом плаще, надетом поверх телогрейки. Меховая шапка с приподнятыми ушами и жесткие рыжие усы делают его похожим на кота.

- За глаз подцепил? - интересуется он.

- Нет.

- Оно видно, - хитро подмигивает мужчина. - Для начала каникул неплохо.

Рука, выпростанная из рукавицы, ласково теребит леща за хвост, в круглых глазах вспыхивают жадные огоньки. Он отходит чуть в сторону и проворно вгрызается пешней в лед. Судя по ударам, силы в нем предостаточно. Крупные брызги, сверкая и переливаясь, так и сыплются веером. "Ох, ох, ох!" - стонет, словно от боли, лед.

Мужчина опускается на ящик величиной с добрый сундук, начинает резко подергивать удильником.

"Блеснит, что ли?" - недоумевает Петька.

На сторожок своей удочки он уже не смотрит. Ему любопытно, что поймает сосед: судака, окуня, щуку?

"Ага! Вроде бы есть!.."

Руки соседа быстро перебирают леску и выбрасывают из лунки большого, словно отлитого из меди, леща. Снег вокруг него мгновенно становится алым.

Лещ? На блесну? Такое Петька видит впервые. Он не выдерживает, бежит к соседу.

- Рыбу ловить - не собак гонять по улице, - мурлычет мужчина, пряча добычу в ящик. - К ней, малец, приноровиться надо. Хитрющая тварь.

Он снова выкидывает из лунки леща, придавливает ногой. Рыба, судорожно дернувшись, замирает.

- Зачем вы так? - говорит Петька, хмуро глядя на большой тройник, занозой торчащий из окровавленного брюха леща.

- Как? - удивленно щурит глаза мужчина.

- Багрите. Это не по-честному. Законом запрещено.

- Законом? Скажи, пожалуйста! Ты разве законы знаешь?

- Знаю. Нам о них инспектор рыбоохраны рассказывал. На собрании "Голубых патрулей". После багрения много рыбы гибнет.

- Что ты г6воришь! - с деланным изумлением ахает мужчина и вдруг закипает гневом. - Слушай, законник! Катись-ка на свою лунку и помалкивай. Не то спущу штаны, мигом все законы из головы вылетят.

Петька бледнеет. Бессильно опустив плечи, бредет к ящичку. Перед глазами сбившиеся в косяк лещи, среди которых прыгает остро отточенный крючок с тремя жалами и разрывает бока, нанося смертельные раны. "У-у, живодер проклятый!"

Некоторое время Петька сидит на ящичке, с ненавистью косясь на браконьера, потом вскакивает, снова бежит к нему.

- Дядя, дайте пешню, лунку пробить. Не клюет что-то.

Мужчина пытливо всматривается в его лицо, насмешливо кивает:

- Валяй, законник. Погрейся.

Пешня у него отменная: с закругленной лопаточкой, покрытой лаком ручкой. Петька наматывает на руку шнур, короткими ударами начинает долбить почти метровый лед.

Работа подвигается медленно. Все чаще и чаще приходится разгибать спину, смахивать с ресниц едкий, соленый пот.

Наконец слышится глухое потрескивание льда. Собрав последние силы, Петька наносит решающие удары, и в лунку, бурля, устремляется вода.

Петька тяжело переводит дыхание, бросает взгляд на мужчину. Браконьеру не до него. Он только что выволок очередного леща. Рыба отчаянно бьется, распарывает брюхо о жало крючка. Вывалившаяся икра желтой дорожкой устилает снег.

- Ой! - вскрикивает Петька и толкает наклонно пешню в лунку: "Вот тебе, живодер!"

- Ты чего? - недовольно оборачивается мужчина.

- Пешню упустил.

- Ах ты, паршивец! Ну, погоди!..

Он кидается к Петьке и падает, запутавшись в толстой леске. Тройник отскакивает от леща, полосует блестящий плащ, будто лезвием бритвы, накрепко застревает в телогрейке.

Петька поспешно сматывает донку, подхватывает ящичек и бежит прочь. Вслед ему несется отборная брань.

Поздно вечером домой с работы приходит Петькин отец.

- Дела-а, - посмеиваясь, крутит он головой. - Новый напарник-то мой Филонов сегодня не в себе. Прибежал на смену, руки от злости ходуном ходят. Напал, говорят, на косяк лещей, думал как следует побагрить, да подвернулся какой-то настырный малец и утопил пешню. Не Петька ли наш? Он вроде на рыбалку сегодня ходил?

- Что ты! - отмахивается Петькина мать. - Придумаешь тоже. Да наш Петька мухи зря не обидит.

Петька разговора не слышит. Он спит, обняв натруженными руками подушку.