"Райское место" - читать интересную книгу автора (Туманова Мария)

ГЛАВА 13

Я больше двух часов смотрел на бутылку с наклейкой «Четыре розы». Унося посуду, Ларри почему-то оставил ее. Жидкость в бутылке была слегка мутноватой, но если не приглядываться, сошла бы за обычное виски. Как долгий рассказ Ларри сошел бы за хитроумный злой розыгрыш — если бы я не видел птичьи внутренности на чистой стене амбара, если бы Джейк не орал по ночам и не исписывал сотни страниц в'невероятном темпе. Если бы я мог поверить — а в мутантов поверить легче! — что Делберт Энсон принимал участие в жестоком розыгрыше. Делберт Энсон, который никогда не был в школе и день изо дня терпел издевательства старших.

А в дождливые дни обрастал шерстью и спешил отхватить кусок сочащегося кровью мяса. Какими тогда были его глаза ?

Бутылка раздражала, хотелось схватить ее и швырнуть в стену, но я предпочел перевернуться на другой бок. И чтобы не пялиться на обивку дивана, закрыл глаза. Джейк прошел трансформацию этой ночью… Нет, что бы ни происходило, такого быть не может! Джейк Риденс никогда не станет монстром, хоть бы вся планета превратилась в заповедник вервольфов. Он просто не заметит всеобщего преображения, поглощенный перепетиями своего нового романа. И останется прежним растяпой, фанатично обожающим выдуманные планеты. А я…

Я стоял посреди поля. Почему-то босиком. Нуда, я же разулся только что, укладываясь на диван, когда Ларри вышел и снова запер дверь. Но носки не снимал — а теперь они куда-то исчезли вместе с подвалом. Ступни больно колола стерня, затылок жгло солнце, А с той стороны, куда я смотрел, на меня шла огромная стая… Не волков, нет, — собак. Различающихся только размером, одинаково отвратительных на вид помесей. Не в силах сдвинуться с места, я автоматически отметил широкую грудь бультерьеров, тупые складчатые морды мастино и длинные костлявые лапы догов. Но и тела, и головы этих тварей густо обросли кустистой желто-серой шерстью. У овчарок она короче, эта немного похожа на волчью, но еще длиннее… Я не мог вспомнить, какая из собачьих пород отличается такой «шубой». А зверюги приближались, уже можно было разглядеть маленькие красные глаза и клыки в чуть приоткрытых пастях. Клыки, до поры скрытые слюнявыми губами, но, когда стая подойдет, почувствует мой запах совсем близко…

Оцепенение спало с меня рваным дождевиком. Повернувшись на пятках, я кинулся бежать со всех ног, а мерзкие мутанты, будто только этого и ждали, тоже перешли на бег. Наверное, их лапы не чувствовали боли, наступая на стерню. Мне же хотелось орать — так резали ноги жесткие сухие остатки стеблей. И еще громче я хотел бы заорать от страха. Выпустить хоть часть его в пронзительном вопле — но вместе с ним я потерял бы часть воздуха, а воздуха и так не хватало. Сердце пыталось вырваться из груди, обогнать медлительное тело, и мне казалось, что вот-вот у него .это получится. Псы не лаяли, неслись по пятам за мной молча, и я не смел обернуться, чтобы не увидеть ощеренных клыков. Это же оборотни! Улыбчивый Рой Клеймен. Линда Биннс, на время забывшая о своих постоянных страхах. И где-то среди них Джейк. Он не станет жрать меня, даже если догонит первым, он ни за что не станет… Я споткнулся и врезался лицом в щетку стерни. Боль оказалась такой острой, что на миг поле и небо над ним исчезли — как до того исчез подвал О'Доннелов. Хочу в подвал! Хочу туда, где нет голодных монстров! Ларри, помоги мне!

Но он не появился — а я еще ковбоем его считал! — и в подвал я не вернулся. Пришел в себя и поднял голову, ощущая на губах соленый вкус собственной крови. Изодранное лицо будто напильником протерли; земля потемнела, впитывая кровь. Сунуть горсть этой грязи в рот? Как делал рядовой Динкман, отчаясь вернуться к нормальной жизни. Пусть потом и мое имя никто не вспомнит. Зато не будет больно. Отвратительная вонь перестанет терзать легкие. Мутанты не догонят. И не будет так жарко.

А если они поступят иначе? Отвезут мое тело на дорогу к Льюистону (никакой связи с Моухеем!), чтобы меня там нашли? Исцарапанного, возможно, раздетого — и с полным ртом земли. В газетах появятся совсем не те заголовки, о которых я мечтал всю жизнь.

Так что надо бежать. Пока псы не накинулись, надежда на спасение есть. Я вырвусь из Моухея, добегу туда, где живут нормальные люди, хоть бы пришлось

сбить ноги до мяса. Пусть ад кончится болью, но не унижением.

Я встал на четвереньки, повернул голову и понял, почему воздух не только стал горячее, но и наполнился смрадом. Твари окружили меня плотным кольцом и терпеливо дожидались, пока я их увижу. Из пастей свисали почерневшие волокна мяса, дыхание било гнилостной вонью. А запах моей крови казался им чертовски притягательным — и кольцо начало сужаться. Я рванулся в сторону от одной пасти и натолкнулся на забор из мохнатых лап. Шерсть тварей, свалявшаяся и грязная, воняла дерьмом. В колтунах застряли травинки.

— Язычки жаворонка, — выпалил я. Не знаю, почему. На самом деле мне хотелось закрыть глаза и визжать от ужаса, пока не умру. Умру скоро, долго надрываться не придется. Но вместо того чтобы зажмуриться и дать петуха, я смотрел на мелкие розовые цветы, застрявшие в собачьей шерсти. — Язычки жаворонка! Я правильно запомнил?

— Да, — пришел откуда-то из-за собачьей своры неожиданный ответ.

И сразу за этим словом, разбившим тишину, ударил выстрел. Замечательный звук, гораздо громче голоса, испугавший мутантов, а одного из них поваливший наземь. Завизжал не я, завизжала вонючая тварь, заскребла землю лапами, упав в собственную кровь, а второй выстрел нашел ей напарницу.

— Ларри! — крикнул я. Монстры не убегали, их массивные тела закрывали от меня стрелка, но я не сомне^ вался: Ларри О'Доннел, обещавший мне, что все будет хорошо, успел вовремя. — Перебей их всех, Ларри!

Третий выстрел сообщил мне о его согласии. Четвертый опрокинул пса, стоящего над моей головой. Отвратительная туша рухнула прямо на меня, я снова уткнулся лицом в землю, а вонь стала невыносимой, но тварь не дергалась, и на том спасибо. Ларри стал стрелять прицельнее; столкнув с себя труп, я увидел, что не меньше трети мутантов распласталось в кровяных лужах, уже не корчась. А за ними стоял с «ремингтоном» в руках совсем не О'Доннел. Винтовку держал Делберт, и стрелял он точно и быстро, привычным движением досылая патроны, почти не прищуриваясь. Стрелял легко, как дышал.

Почему он? И сколько патронов вмещает в себя магазин этого «ремми», если мальчик убил больше десяти псов, не перезаряжая винтовку, и продолжает стрелять? Это тоже шутка? Вторая часть розыгрыша, я понял!

Но Делберт не улыбался, Ларри не появлялся, а от запаха крови у меня тошнота подступила к горлу. И вдруг какая-то тварь решила умереть с музыкой, а в качестве музыкального инструмента выбрала мои голосовые связки. Мощное тело навалилось на меня, клыки вонзились в грудь, разрывая в клочья рубашку, добрались до тела, а пули взрывали землю вокруг, но не задевали псину, и я наконец-то заорал, понимая, что все кончено. С романами, поездками через всю страну, с дружбой и самой жизнью. Куда теперь? По светящемуся тоннелю? В беспросветную пропасть? Не хочу снова в райское место! Нет! Не хочу!

Я очнулся от кошмара, крича «не хочу» во все горло. Ларри стоял около дивана, придерживая меня, чтобы я не свалился, а ближе к лестнице… Почему он с пустыми руками? Что будет делать, если мутанты ворвуться сюда прямо сейчас?!

— Стреляй! — выкрикнул я. — Стреляй сейчас же!

— Хорошо, — успокаивающим тоном врача ответил Ларри. — Конечно, выстрелю.

Он не понял, что я обращаюсь к Делберту, застывшему в шаге от ступенек. А мальчишка, прикусив губу, отвернулся. Совсем не такой решительный, как на поле… во сне. Конечно, это был только сон! Спасибо, господи, сон я смогу пережить. Да, дрожу, взмокший и полу, безумный, но никто за мной не гонится, ничьи клыки не тянутся к яремной вене. А это и есть счастье!

Тяжело дыша, я приходил в себя. Взгляд упал на бутылку. Вот оно, спасение: один глоток — и никогда больше никаких видений, долой все кошмары. Ну, попаду в зависимость, и что? Миллионы наркоманов живут от дозы до дозы. Причем им, беднягам, приходится правдами и неправдами раздобывать «кайф», а мне виски будут подносить за милую душу, только пей.

— Налить? — спросил Ларри, проследив за моим взглядом.

Зачем отказываться? Обоснуюсь здесь, стану надираться вечерами на пару с Джейком

и орать ночами тоже с ним на пару?

Воспоминание о кричащем в постели Джейке подействовало как пощечина. Он ведь пил как лошадь, но, видно, только галлюцинации отступали сразу, а жуткие сны умели уживаться с моухейским самогоном. Так что нечего хвататься за бутылку как за спасательный круг — слишком много в этом круге дыр.

Я вдохнул поглубже, задержал дыхание и медленно выпустил воздух. Не воняющий гнилью, все в порядке. Ларри покачивал бутылку в руке, подняв ее за горлышко.

— Какого черта? — огрызнулся я. — Сами давитесь этой гадостью!

О'Доннел засмеялся.

— Ты был прав, он еще сильнее, чем я думал, — оглянулся он на мальчика. — Что снилось, Уолт?

— Собаки.

— Просто собаки?

— Бешеные, надо понимать. Пытались меня искусать.

Я сел. Голова не кружилась, страх, переполнивший сон, уже превратился из грозовой тучи в еле заметное облачко, сейчас полностью развеется. Наслушался про оборотней, вот и приснилось. Ерунда. Но на всякий случай я спросил:

— Ты мне подмешал в еду что-то, вызывающее кошмары?

— Нет, конечно, — Ларри поднял ладонь, будто приносил клятву. — Я играю по-честному. Кошмар, каким бы он ни был, — сюрприз тебе от собственного мозга.

— Как бы ему «спасибо» передать? — пробормотал я. Грязная вода из таза исчезла, а через полминуты я выяснил, что умывальник, помнивший времена Великой депрессии, снова полон. Ларри и его домашние ловко справлялись с ролью заботливых домовых.

— Кофе? — поинтересовался у меня за спиной главный домовой.

— Давай.

— Быстро! — скомандовал он.

Делберт оказался вышколенным не хуже, чем Айрис. И с подносом по лестнице спускался быстрее нее.

— Как там? Начинается? — спросил О'Доннел.

— Вот-вот начнется, — ответил мальчик.

Он больше не считал нужным сутулиться и прятать глаза. Даже левый, под которым темнел здоровенный «фонарь». Странно, что я сразу его не заметил, но окончательно опомнившись, не мог не смотреть на это «украшение».

— От кого получил?

— От Дилана. Он же вас предупреждал. Конечно, Дилан! Вот на эту скотину напустить бы свору псов! Да только они в нем сразу своего учуют. Как во всех моухейцах.

И в этом мальчишке тоже, не забывай.

Делберт улыбнулся:

— Сколько вам сахару положить?

А я разрывался между сочувствием и отвращением. Ты лаешь, когда преображаешься, парнишка? Или воешь? А шерсть на тебе заботливая мамочка расчесывает? Нет, вряд ли: когтистые лапы расческу не удержат.

— Что начинается? — уточнил я.

— Дождь, — откликнулся Ларри. — Мы думали, до завтра ждать придется, а тучи после полудня начали сгущаться. Хочешь посмотреть трансформацию? Это довод, который и королям не снился.

Вот зачем он привел мальчишку! Продемонстрировать подтверждение своей честности. Ни один Фома неверующий не будет упрямиться после того, как парень у него на глазах перекинется. Так что и я поверю. О'кей, маэстро, давайте сигнал начинать. Что пойдет первым номером? Клыки пробьются, как у вампиров в фильмах? Шерсть на щеках прорастет? Или глаза кровью нальются? А я, дурак, верил этим глазам!

Делберт правильно расценил отвращение в моем взгляде.

— Я не мутант, — сказал он с улыбкой. — Я выродок.

— До сих пор не понял, Уолт? — рассмеялся Ларри. — Делберта не берет ни местный самогон, ни мох в чистом виде. Его заставляли пить до рвоты, и я своими глазами видел, как Роджер заталкивал в рот ему, тогда пятилетнему, куски мха, но когда приходил новый дождь, Делберт оставался человеком. Только, ради бога, не спрашивай, почему.

— И ты, — я еще раз всмотрелся в лицо мальчишки, — ни разу не изменялся?

— Нет.

— Значит, просто любуешься, как твои родичи людей жрут?

Делберт отвернулся. Тьфу, черт, лицо оказалось левой стороной ко мне: смотри, умник, на синяк под глазом. Синяк, который мальчишка получил благодаря моему героизму. А теперь я его добиваю. Общение со мной — сплошная радость.

— Обычно он пересиживает дожди здесь, — ответил О'Доннел. — Читает или какие-то свои выдумки записывает. Смотреть пойдешь со мной.

Ага, и ты на меня вурдалаков спустишь. Я верил Ларри и, честно говоря, верил, что он ничего плохого мне не сделает, пока я не отказался помогать моухейцам, но воспоминание о кошмарном сне вдруг вспыхнуло так ярко, что я не задумываясь выпалил:

— Без Делберта не пойду!

— Думаешь, он все-таки трансформируется? — усмехнулся Ларри. — И накинется на тебя из-за двери, когда будешь возвращаться? Уолт, тебе никогда не говорили, что фильмы об оборотнях — чистой воды выдумки?

— Смотреть — так всем вместе, — уперся я. Делберт не стал насмехаться. И не отказывался: отставил чашку, не успев ни глотка отпить, и кивнул:

— Если хотите, я пойду.

— Тогда руководи мистером Хиллбери, — сказал Ларри. — А я буду на улице.

Он не запер за собой дверь. Даже не прикрыл — и я смотрел в темно-серый прямоугольник, ведущий наружу, как на Святой Грааль.

— Лучше не пробуйте смыться, — сказал Делберт, словно прочитал мои мысли. — Когда наши изменяются, они всегда голодные до чертиков. К запаху мистера О'Доннела привыкли, а вас могут… Ну, он же вам объяснил.

— И что ты предлагаешь?

Мое рациональное мышление издало последний писк и издохло еще до того, как я уснул. Чудотворца, который велел бы ему ожить, не нашлось.

— Пойдем в холл и будем смотреть в окно, — ответил Делберт. — Если кто-то из… из наших кинется к дому, спустимся сюда. Эту дверь они точно не выбьют.

— А на тебя могут кинуться?

— До сих пор не пробовали. Дилан один раз нарочно сделал вид, что хочет до меня добраться, так ему потом за это влетело, — Делберт коротко улыбнулся. — Я же защитный элемент. Могу показаться чужакам, когда дождь идет. Хоть между домами пробежать, чтоб деревня совсем пустой не выглядела.

— Ларри предложил и мне этим заняться.

— Я знаю. Соглашайтесь, мистер Хиллбери.

— Не хочешь, чтоб я умер?

— Не хочу. — И вдруг спокойствие мальчика лопнуло, как раздутый сверх меры воздушный шар: — Почему вы не уехали сразу?! Я же вас как человека просил! Что, трудно было послушаться? Сами ведь чувствовали, что здесь неладно. Так и унесли бы ноги, пока ничего не знали! Хотели ведь! Или характера не хватило? Другим помогать умеете, а себе — нет?

Он вскинул голову и уставился в потолок, замерев на пике ярости, когда приходится или остолбенеть, или схватишь первую попавшуюся под руку вещь и запустишь ее в голову собеседнику. Мне не удавалось передать этот взгляд словами, когда я описывал своих героев, но сам я переживал такое состояние и сейчас в полной мере оценил выдержку Делберта. Ему удалось ничего не разбить, хотя бутылка и чашки стояли в пределах досягаемости.

— Почему ты мне сразу не рассказал напрямую? — спросил я, когда мальчик сумел снова дышать ровно.

— А вы бы поверили?

— Мог бы попробовать.

— И предоставить вам выбор: высмеять меня и рассказать о предупреждении вечером на танцах или сбежать. — В голосе Делберта отчетливо прорезался тон, которым он вчера вечером высмеивал Дилана. — А потом мистер О'Доннел нагнал бы вас где-нибудь в соседнем штате. Сыграл радостную встречу, пригласил выпить и разговорил бы вас в два счета. Он это умеет. И как только вы бы выболтали хоть намек на то, что знаете о Моухее, слово «выбор» для вас перестало бы существовать. Нашли бы вас мертвым в том городе, может, еще и опознали бы не сразу. Я такое уже прошел.

— То есть?

— То есть три года назад где-то в Айове нашли в гостиничном номере четыре трупа: семейную пару с двумя сыновьями-дошкольниками. Не знаю, как полиция объяснила их убийство, но о том, что эта семья неделей раньше останавливалась на сутки в Моухее и отец поверил моим словам, они точно не догадались. И понятия не имели о том, что мистер О'Доннел нанес беглецам визит… А когда он вернулся, мне руку сломали, чтоб язык не распускал.

— Кто? Ларри?! Делберт мотнул головой.

— Мистер Клеймен. Ему это на общем собрании поручили. Сначала хотели, чтобы мой отец это сделал, а потом решили, что ему будет слишком тяжело.

— Идиотизм!

— Нет, папе правда было бы тяжелее, — спокойно ответил парнишка. — Пошли, мистер Хиллбери, если смотреть, так с самого начала.

Он поднимался, не оглядываясь, а я чувствовал себя так, словно меня пропустили через мясорубку. Но шел следом и в коридоре, а потом в холле не стал даже пытаться удрать. Если мне навязали просмотр спектакля из ложи, усядусь в кресле поудобнее и для начала рассмотрю декорации.

Я изо всех сил старался успокоить себя ерничаньем, а сердце билось быстрее и быстрее от вида туч, закрывших небо. Ветер, треплющий куст жимолости у забора, заодно подхлестывал мое дыхание. Я верил. Верил всему, что узнал от Ларри и Делберта, и не нуждался в доказательствах. Как и в кресле, если честно говорить.

Мы с Делбертом стояли у окна в холле дома О'Доннелов, упершись в подоконник, будто дополнительная опора была одновременно и дополнительной защитой, а снаружи ветер сдувал с травы пыль и поднимал крохотные рыжеватые торнадо над дорогой. Из дома напротив выскочил человек — тот самый не то Стейн, не то Стайн — и побежал в сарай, согнувшись, будто ветер мог унести его. Слева, от полукруга домов, шли две женщины, которых я никогда раньше не видел. Обе — средних лет, одна в цветастом платье, вторая в легких летних брюках и свободной блузке с короткими рукавами. Они не были похожи на моухеек. А перед ними… О том, что галлюцинации будут повторяться, мне не сказали. Но перед этими медленно идущими и, похоже, испуганными подругами шагала курчавая стерва, которую я встретил в мотеле. Правда, сейчас на ней вместо халата был брючный костюм, вышедший из моды лет десять назад. Она оглядывалась на семенящих ровесниц и усмехалась. Лично я от такой усмешки кинулся бы наутек, а женщины всего лишь отвечали робкими улыбками. Та, что в платье, терла носовым платком стекла больших очков, вертя их в руке. Напротив дома Клейменов курчавая остановила спутниц взмахом руки и стала что-то говорить, не отпуская с лица хищную ухмылочку.

— Кто это? В костюме? — выдохнул я, уверенный, что Делберт ее не видит. Но он ответил:

— Мисс Пиле. Дочка старого Барри Пилса.

— Я ее видел. В мотеле… Черт, забыл, в каком городе. По дороге сюда.

Делберт посмотрел на меня с изумлением.

— Серьезно?… Везучий вы, мистер Хиллбери, как утопленник. И так сюда ехали, еще и на мисс Пиле нарвались. Она загонщица.

— Кто?

— Набирает с собой «Четырех роз» побольше и ездит по стране, — пояснил мальчик. — Знакомится с людьми, ищет обычно отпускников или коммивояжеров, которые хотят поле деятельности расширить. В общем, тех, с кем большой компании нет и кого искать сразу не кинутся. И советует им ехать сюда. А некоторых, как вот этих теток, сама привозит. Не надо объяснять, зачем?

Я покачал головой. А ведь повеселился бы, предложи мне эта сволочь при первой встрече поехать в Моухей! Сюжет бы из этого раскрутил. Только до правды ни за что бы не додумался.

— И много у вас таких загонщиков?

— Человек пять.

— А старик есть? Седой, бородатый, с библейской внешностью.

— Отец мистера Маккини, — кивнул мальчик. — Я знаю, что это он мистера Риденса сюда прислал.

— Свистнешь, когда он вернется, — сквозь зубы процедил я. Бабу, какой бы стервой она ни была, бить не с руки, а вот старому хрычу не помешает морду начистить.

— Он, наверное, уже умер, — ответил Делберт. — Когда последний раз уезжал, со всеми попрощался и предупредил, что возвращаться не будет. Покончит с собой, когда у него запас самогона кончится. У нас многие старики так делают. Их потом как бродяг хоронят.

— Но не съедают, — сообразил я.

— Да.

Тучи не оставили на небе ни единого просвета. Разбухшая лиловая тяжесть давила на Моухей, сдирая кожуру обыденности. Из-за угла вынырнула Айлин О'Доннел, пролетела по двору, как балерина по сцене, и остановилась сразу за калиткой, раскинув руки, подняв к небу очаровательное личико. Мисс Пиле приветственно помахала девочке.

— А загонщики не боятся в дороге перекинуться? — спросил я.

— Боятся, конечно. Среди них уже давно выродков не было. Папа рассказывал, когда он совсем маленьким был, сразу три выродка загонщиками работали — и ни один дождь тогда без еды не проходил. Он, когда убедился, что я выродок, стал меня в загонщики готовить.

— Потерянное время.

— Он тоже так подумал. А вы соглашайтесь, что бы ни предложили! Один раз послушайтесь!

В отличие от отца Делберт зря тратить время не хотел и, скользнув взглядом по моему лицу, вернулся к прежней теме:

— У загонщиков твердое правило: если под дождь попадут где-то среди чужаков, сразу себе пулю в голову пускают. Или вены режут, кому что больше нравится. Главное, умереть, пока перекинуться не успели. А с трупом полиция долго возиться не будет, подумаешь, самоубийца без документов, у которого к тому же основной багаж — виски. Занесли в неопознанные — и с рук долой.

— А по ходу дела кто-то из полицейских тайком стащит бутылочку этого самого виски.

— И умрет через пару дней от закупорки сосудов, — криво усмехнулся Делберт. — Ничего неестественного.

— Всего лишь результат случайного контакта с райским местом, — протянул я. — До того райским, что серой на каждом шагу воняет. Одних съедают, другие кончают с собой за тридевять земель. Теперь понятно, почему в Моухее нет кладбища.

— Зато вон что есть, — Делберт кивнул на окно. Первые дождевые капли упали на землю, прибили пыль и размыли ее в тонкие полоски на листьях деревьев и траве. Айлин по-детски подпрыгивала, раскрыла рот, ловя дождинки. Хоть картину пиши с этой идиллической сцены!

Мгновением позже плоть девушки начала пульсировать. Вся. Айлин то раздувалась, как огромная лягушка — голубой топик трещал по швам, — то вдруг сквозь сжавшиеся мышцы проступали кости, грозя вырваться наружу. Голова вспухала розовым воздушным шаром, а через мгновение на черепе, туго обтянутом загорелой кожей, проступал оскал мумии. Более отвратительного зрелища я никогда не видел. Руки девушки хватали воздух, голова дергалась, а чуть дальше то же самое происходило с мисс Пиле. Зазванные ею в гости женщины вопили от ужаса, а из красивого дома Клейменов бежали к ним две твари, издали, черт бы их побрал, похожие на людей. Никаких волков, как и предупреждал Ларри, никаких псов из сна. На двух ногах, вполне по-человечески расставив руки без звериных когтей, на перепуганных вусмерть женщин неслись существа, недавно бывшие Роем и Стэном. Я узнал их одежду, а вот на раздувшихся головах не было хорошо знакомых мне лиц. Потемневшая кожа свисала складками, обнаженные десны отливали болотно-зеленым, как тина,

как мох!

и зубы тоже стали зеленоватыми, не заострились, но противоестественно раздались в диаметре, выпирая над отвисшими губами. Носы исчезли, на их месте темнели овальные дыры, а глаза выкатились из орбит, потеряв обычный цвет радужки и даже точку зрачка. Омерзительные молочно-белые шары.

Складки кожи колыхались на бегу, стой я на улице, услышал бы, как они хлопают с отвратительным чавкающим звуком. И какой мокрый звук сопровождает появление языков! Они вывалились изо ртов Клейменов — почти черные, широкими кончиками достающие до ключиц, как у каких-нибудь инопланетян из Джейковых выдумок. А вон выпадает такая же толстая темная лента изо рта Айлин, потерявшей последние остатки красоты. Голова девушки раздулась не так сильно, как у мужчин, но заострилась на макушке. Великолепные золотистые локоны исчезли, зато кожи наросло больше, чем у шарпея. Пустые кожаные мешки болтались на затылке, сквозь цвет загара пробилась та же моховая зелень. Существо повернулось спиной к нам и завыло. На руках, в человеческом облике таких тонких и нежных, взбугрились мышцы. Я не мог точно сказать, что было неправильным в их очертаниях, но готов был голову дать на отсечение, что у людей, даже у самых заядлых качков, таких мускулов не бывает. Как-то аномально они обтягивали кости, не в тех местах вздувались мощными полукругами.

С другой стороны дома О'Доннелов метнулись к калитке еще две твари. На меньшей — господи, это же Айрис, прекрасная застенчивая Айрис! — были джинсовые шорты, и я видел, что ноги стали еще мускулистее рук, но такими же нечеловеческими. Твари бежали, высоко вскидывая колени, и мне показалось, что в этом состоянии их суставы получили возможность изгибаться во все стороны. Но движения не были разболтанными. Наоборот, каждый жест выглядел целенаправленным, точным, как полет стрелы, как прыжок хищника. Женщина в брюках переборола оцепенение и кинулась наутек. Но пути назад не было, от дома Пилсов наперерез ей бежала целая группа мутантов. Семейство Биннсов. За ними — Уэйд. Толстая тварь, на ногах которой красовались белые носки с кружевом по краю. А вон то, наверное, Уибли.

С другой стороны посылали вой в небо Маккини. Дождь стал сильнее, и твари радостно орали, изменившиеся голосовые связки уродовали крик. Женщина в цветастом платье выронила очки, едва мисс Пиле начала меняться, теперь она сама рухнула наземь огромной беспомощной рыбой, а вопли мутантов глушили ее крик. Тварь, в которой я опознал Роя Клеймена, навалилась на жертву и возила мерзкой бесформенной головой по ее животу. Выгрызала кишки?

Я отвернулся. К черту этот ад! Не хочу видеть торжество монстров!

Делберт смотрел. Он вряд ли отдавал себе отчет в том, что побледнел как смерть и закусил нижнюю губу. Твари бесновались над упавшей женщиной, .и среди них тряслась в экстазе девушка, которую этот мальчик любил. Его мать, неузнаваемая з жутком обличье, выла, впиваясь зубами в сырое мясо. Его брат, возможно, был одним из тех, кто перехватил вторую женщину и теперь волок ее на середину улицы, на ходу впиваясь зубами в обнаженные руки. Там в сумасшедшей оргии мутанты обсасывали кровь с кусков мяса, вырванных из живых еще человеческих тел, а по подбородку Делберта текла струйка крови из прокушенной губы, и синяк под глазом на фоне восковой бледности выглядел совсем черным. Но у мальчишки хватило силы воли смотреть, и я заставил себя снова повернуться к окну.

Мутанты полностью заслонили собой тела жертв. Один из них стоял на коленях, повернувшись к дому О'Доннелов, и утробно вопил, размазывая свежую кровь по уродливой морде. Складки кожи на его голове больше не болтались, они словно затвердели, сделав чудовище гротескным, как на средневековых гравюрах. Впрочем, нарисуй кто-то в Средние века точно такое создание, его без проволочек сожгли бы на костре за слишком близкое знакомство с дьяволом.

Сбоку от морды у этой твари что-то поблескивало. Капли дождя тоже твердеют, попадая на них? Да нет же, кретин, это серьга! Серебряное колечко, которое Дилан Энсон носит в левом ухе. Язык Дилана-мутанта змеей метался вниз-вверх, слизывая остатки чужой крови. Зеленые зубы торчали, как бивни слона.

А мои собственные коренные скрипели — так я сжал их, надеясь удержаться от крика и приступа рвоты. Хотелось зажмуриться, но скорченная в глубине мозга гордость кричала, что сдаваться еще рано. Еще можно терпеть.

Следом за Диланом от жрущей толпы отделились другие монстры. Один — я не стал даже догадываться, кто это мог быть, — повис на кованой калитке Клейменов, терся мордой о прутья, извиваясь от удовольствия. Другой… Нет, другая, искаженное тело сохранило очертания женских грудей, внюхивалась в пыль, на четвереньках ползая по дороге. А к нашему убежищу повернулась зеленовато-коричневая морда еще одной твари. Высокий раньше человек смотрел на нас — не просто на окно, а именно на нас с Делбертом, я это кожей ощутил, — тошнотворно выпученными глазами. Карими. У всех остальных глаза после перекидывания стали бесцветными, как у дохлой рыбы, но у этого остались карими. Сверкающими. Ошалелыми. Как всегда.

Я сумел не вскрикнуть, но изо всех сил ударил по подоконнику — и тут же врезал по стеклу. Не так должно было закончиться Великое Путешествие Джейка! Не этим адом в стиле Гойи!

Осколки стекла посыпались вниз, звеня, привлекая внимание тварей, а на мне уже повис Делберт.

— Не надо, мистер Хиллбери! Ничего вы не сделаете! Идемте вниз, скорее!

Я не сопротивлялся. Краем глаза заметил Ларри — один черт знает, где он был раньше, но теперь встал перед разбитым окном. Пытался остановить безумную свору? В том числе Джейка Риденса… Мне было наплевать, доберутся твари до меня или нет, но мальчик рядом нервничал и торопился. Он буквально втолкнул меня в подвал, резко захлопнул дверь и задержался, запирая ее. Я же не останавливаясь прошел в дальний конец «апартаментов». По дороге схватил со столика бутылку, швырнул в стену — снова звон стекла, глуше, с размазанным всплеском,

как будто кровь выплеснулась из перекушенного горла на дорожное покрытие

а я уже возле тумбочки. Ключ без головки скользил в пальцах. Я чуть не сорвал дверцу с петель, распахивая ее во всю ширину. Первая попавшаяся под руку бутылка оказалась наполовину пустой. Не хватит! Я бросил ее на пол — плевать, О'Доннел еще купит — и вытащил вторую. Обернулся, как раз когда Делберт выплескивал остатки кофе из двух чашек. Лужицы получились гораздо меньше, чем самогонное озеро под стеной. Как всегда, хорошего в жизни меньше, чем дерьма. «— Пить будешь? Делберт выразительно глянул на чашки в своих руках и приподнял их: две, видишь, дядя? Я налил ему не меньше, чем себе.

— За правду!

Бренди обжег горло, но это было легче перенести, чем то, что невероятный рассказ оказался правдивым. Сверху не доносилось шума, наверное, Ларри как-то заставил мутантов остаться на улице.

— За хороших соседей! Пей, Делберт!

— За хороших родственников, — отозвался он.

На каждый его глоток приходилось три моих. Мне хотелось напиться как можно быстрее. Пусть снятся любые кошмары. Взгляд Джейка с гротескной морды монстра даст фору любому из них.

— За романы, которые сбываются! За писателей, умеющих приспосабливаться к обстоятельствам!

Я вдруг подумал, что спиртное должно жечь мальчику прокушенную губу. Выкрикивал свои тосты, глядя на дверь, словно ждал, что в нее вот-вот забарабанят кулаки моухейцев, а теперь посмотрел на Делберта — и увидел серьезное лицо, еще бледное, но уже без тени страха.

— За тех, кто выживет, оставаясь человеком, — сказал он.

Кажется, под этот тост я выпил полную чашку. Не помню.