Дымдым — курдский хан (курдский героический эпос)

Рассказывают, что со времен шаха Исмаила, который был правителем Ирана, в провинции Марага жил один аджам — хан-безбожник по имени Аскер-хан. В провинции Хекари, пограничной с Ираном, существовала неприступная и сильно укрепленная скала; ее называли крепость Дымдым. Князь, который командовал этим укреплением, носил имя хан Абдал. Он был молод и красив, поэтому его прозвали Златорукий.

Этот хан-безбожник Аскер-хан питал жгучую ненависть к хану Абдалу и жителям Дымдыма. Безбожник Аскер-хан собрал в окрестностях Мараги армию в одиннадцать тысяч всадников и пехотинцев. Он взял пушки, войско и направился к укрепленной крепости Дымдым на войну с ханом Абдалом. Он остановился перед ней и окружил ее с четырех сторон так, что никто не мог ни войти, ни выйти.

В крепости Дымдым было всего семьсот человек, молодых и старых. Каждый день хан Абдал производил вылазку с сотней воинов, вступал в бой с отрядами Аскер-хана и возвращался назад с небольшими потерями — таким образом он вел борьбу с иранской армией. Хан Абдал послал весть паше Вана об осаде и попросил у него помощи.

Армия Аскер-хана увеличивалась изо дня в день. В осажденной же крепости хана Абдала люди погибали, и силы его быстро уменьшались. Одним словом, войско Аскер-хана, обстреливая крепость Дымдым из пушек на протяжении трех месяцев и возобновляя свои атаки, сократило число людей в крепости хана Абдала с семисот до семидесяти человек. Осталось мало боеприпасов и продовольствия, многие семьи и дети умирали от голода. Осажденным неоткуда было ждать помощи, они больше не были в состоянии продолжать борьбу с врагом.

Однажды хан Абдал, не находя никакого выхода из положения собрал на совет людей, которые еще у него остались. «Что мы будем делать, — сказал он, — что предпримем? Ни турки, ни хекари, ни другого народа ислама нам до сих пор еще не прислали на помощь; из семисот, которые были, большая часть погибла в сражении; на сегодняшний день нас только семьдесят человек, боеприпасов и продовольствия нет, семьи умирают с голоду, что мы будем делать? Нужно нам сдаться или сделать последний решительный удар?» Каждый на этом совете высказал свое мнение.

Мать хана Абдала, Гоар-ханум, которая тоже принимала участие в совете, воскликнула: «Нет! просить пощады и сдаваться невозможно, нам это не подходит. Нельзя верить словам этих кызылбашей, они не сдержат обещаний и не выполнят соглашения. Если даже они и подпишут договор, то только затем, чтобы его сразу же порвать и поступить с нами как с врагами. Мы сражались с такой отвагой в течение трех месяцев, мы пожертвовали столькими воинами, которые взывают к отмщению. Лучше мы между собой решим сделать следующее: мужчины откроют ворота крепости, выйдут из нее и завяжут бой с противником, мы же, женщины, — те, у которых есть силы, тоже возьмемся за оружие и будем биться рядом с вами. Что же касается девушек и молодых жен, неспособных идти в бой, то пусть они приготовят яд и, когда вы все погибнете, примут его, чтобы не попасть в руки безбожникам. Одна из них соберет в одном месте весь оставшийся порох и, когда крепость будет заполнена врагами, подожжет его. Мы будем взорваны, но безбожники тоже погибнут».

Все одобрили мнение Гоар-ханум и сделали соответствующую расстановку сил. Каждый должен быть готов к смерти. В пятницу около полудня хан Абдал с семидесятью мужчинами и двадцатью семью женщинами открыли ворота крепости и, простившись друг с другом, с малыми и старыми, с женами и мужьями, с боевым кличем выбежали из нее.

Все девушки и невесты, которые остались, запаслись ядом и взошли на башни, чтоб видеть ход сражений, а в это время жена хана Абдала, Асима-ханум, стала собирать весь порох и ссыпать его в кладовую внизу под крепостью и затем тоже поднялась на башню, чтобы там быть настороже. Поскольку хан Абдал вышел из замка со всеми своими людьми, кызылбаши решили, что они убегают, схватились за сабли и бросились их преследовать. Хан Абдал и его смельчаки завязали ожесточенный бой у подножия крепости.

Горсточка героев Дымдыма отважно защищалась против множества безбожников. Женщины и девушки, наблюдая с высоты башни с напряженным вниманием, молились, рыдали, издавая душераздирающие вопли; дети плакали до изнеможения. Погибли все до последнего человека, но потери кызылбашей были вдвое и даже втрое больше. Как только хан Абдал погиб вместе со своими воинами и женщинами, которые были с ним в сражении, безбожники устремились в крепость Дымдым и толпами заполнили ее. Многие молодые жены и невесты приняли яд. Асима-ханум бросила огонь в порох и взорвала часть крепости со всеми персами, которые в нее проникли; погибло также много семей и детей Дымдыма, и только очень немногие, самые ловкие из безбожников спаслись.

Женщины и дети, оставшиеся в живых, были потом уведены в рабство, старики и пожилые женщины убиты, крепость сожжена. Но и потери кызылбашей оказались неисчислимыми. После них крепость Дымдым осталась пустынной и необитаемой. Место, на котором произошла битва, является знаменитым и священным в Курдистане, и Молла Бати Мим-Хей сочинил поэму об этом событии. На своих собраниях курды любят ее читать, они вздыхают, плачут и произносят молитвы в память жертвам Дымдыма.

Гремит, гремит, [послушайте меня],

О вы, народы мира и все живущие на земле!

[Я] расскажу вам историю о Златоруком хане.

Хано идет к шаху.

Он просит:

«Подари мне землю величиной с воловью шкуру,

Чтобы я на ней себе выстроил дом».

«О Хано, не требуй этого,

Никакого Дымдыма не строй,

Не причиняй нам беспокойства!

О Хано! Я могу тебе подарить землю величиной с воловью шкуру.

Чтобы ты на ней себе мог выстроить дом,

Но я боюсь, что ты не [сумеешь] закончить [этого].

Иди, я дарю тебе клочок земли величиной с воловью шкуру,

Построй себе на нем дом».

Хано поднялся, и шах дал ему чирек в кредит,

Построил Хано дом — сооружение.

«[Шах] дал мне для постройки место в пять шагов [длиной].

Иншаллах, я так построю этот дом, что [даже] халиф и шах придут меня приветствовать».

Молодец, Хано! Как он умен!

Из воловьей шкуры сделал дуел,

Огородил им степь и зозан — в основном в гористых местах;

Она стала опорой для ханов.

Он размягчил воловью шкуру,

Разрезал ее бритвой, [так что получился ремень не толще волоса на голове,

И им покрыл степь и зозан. Вот он начал закладывать фундамент Дымдыма,

Пятьсот строителей были заняты этим.

«Иншаллах, будет здравствовать Хано, тогда я накличу тебе несчастье».

[Вот] он начал строить Дымдым,

Отверстия, сделанные в камнях, заливали свинцом,

«Иншаллах, накличу я тебе день смерти».

Когда Дымдым построили,

Отверстия, сделанные в камнях, были залиты свинцом и медью.

«Что мне делать — узки стены крепости,

Пространства для [кладки] камней мало,

Я его измерил собственными руками, оно составляет триста восемьдесят два шага в ширину».

Когда Дымдым построили,

Триста строителей были обезглавлены, —

Когда главную башню крепости построили.

Когда выпал снег на вершине горы

И инеем степь покрылась,

Хано ограбил купеческий караван шаха.

Когда побелел горный снег

И инеем степь покрылась,

Хано снова начал свои удалые дела.

Мир Сейдо пошел к шаху

И стал ему жаловаться:

«Все мое войско уничтожено,

В горах против меня восстали львы и тигры».

Шах ответил: «О Мир Сейдо! [Не знаю], так это или не так,

[Но] Хан — [мне] верный слуга,

Он никогда не изменял мне и потомству моего отца».

[Мир Сейдо ответил: ] «О да, Хано [именно] таков!

Хано действительно вскормлен тобой,

[Но] теперь он стал врагом твоей веры».

[Шах сказал: ] «О сын мой. Мир Сейдо! Мой гонец прибыл уже давно,

И мне известно, что Хано построил дом величиною с улей».

[Мир Сейдо ответил: ] «О шах! Конечно, твой гонец прибыл уже давно,

Но не будь глухим, слепым и безрассудным, —

Мы своими глазами видели, что на стене Дымдыма были запряжены двенадцать пар быков.

О да, Хано [именно] таков!

Хано действительно вскормлен тобой,

[Но] теперь он стал врагом твоей веры».

[Хано сказал: ] «Беда пришла на землю Курдистана!

Соберите золото, чтобы оно служило расплатой,

Нам должны построить два водохранилища.

Привезите нам строителей со [всех концов] страны, из [всех] городов,

За труд платите золотом.

[Пусть] нам построят водопровод из двенадцати колодцев».

[Шах приказал: ] «Пошлите весть халифу

И скажите, [что] я даю ему золото Бамучи,

[Пусть] именно он пойдет на крепость Дымдым».

[Халиф сказал: ] «О шах! Дай мне двух ханов

Вместе с [их] всадниками и пехотинцами,

Тогда для тебя я разрушу крепость Дымдым».

Что это был за день!

Сколько на небе звезд,

Столько было разбито палаток и шатров под крепостью Дымдым.

[Хан сказал: ] «О мама! О мама!

Дай мне совет, [подскажи] решение,

Наша жизнь на этом свете кончается».

[Мать сказала: ] «О сын мой! Что там? Там — караван купцов.

Они еще должны уплатить дань твоему отцу,

Если они к утру не уплатят, мы с ними вступим в бой.

О сын мой! Они — безбожники,

[Они] разбили палатки и шатры,

[А] у половины из них — вьючные седла для верблюдов».

Молод был Авдал-бек, Он вооружился саблей и щитом,

Каждую ночь выходил он из крепости.

И триста палаток халифа сделал безлюдными.

Военачальником стал Авдал-бек!

Из крепости он выходил,

Каждую ночь триста палаток он делал безлюдными.

[Халиф сказал: ] «Пошлите шаху весть —

Пусть соберет войско,

Все мои воины уничтожены,

В горах против меня восстали львы и тигры.

Скажите шаху, пусть приезжает,

Но пусть ни за что не делает ошибок,

В крепости против меня восстал тигр».

Зима миновала, к нам пришла весна,

Нужно войско вооружать,

Хан курдов с нами во вражде.

Весна миновала, к нам пришло лето,

Нужно войско собирать,

Хан курдов — против нас.

Лето миновало, к нам пришла осень,

Войска хорошо вооружены,

Хан курдов зол на нас.

Осень миновала, к нам пришла зима,

Поднимите большое войско!

Нам предстоит поход против хана курдов.

Один хан в пути, он подходит все ближе и ближе,

Его арьергард еще у Соленого моря,

А авангард — [уже] у стен крепости,

Один хан едет из Саламаста —

Иные говорят, что это ложь, а иные — что правда.

Иншаллах, будет Хан живым и здоровым — кровь потечет, как кислое молоко.

Один хан приехал из Тауреза,

Позади него поставлены в ряд лошади, [навьюченные пушками];

«Иншаллах, крепость Дымдым таранами я разрушу».

Один хан едет сюда из Кинджуминджа,

Он не армянин, не курд:

«Иншаллах, крепость Дымдым сделаю мишенью [я для пушек]».

Один хан едет из Эрувеля,

[Казалось], весь мир он собрал, отправляясь к крепости:

«Иншаллах, вряд ли Хан останется живым, клянусь моими усами».

Когда ханы собрались вместе,

Стало их всех тридцать два,

Под Дымдымом они расположились,

[Шах сказал:]

«О Хано! Ты ведь курмандж,

Прими же эту корону, [а не то]

Станешь мишенью для моих пушек».

[Хан ответил:]

«Я твою корону не приму.

Семь раз проклинаю твоего отца!

Я курманджей не обесславлю».

[Шах сказал:]

«Теперь дело дошло до пушек,

Стреляйте из пушек по крепости ханов!

Разрушайте крепость ханов!»

Дымдым — как кряжистый камень:

Вот обстреливают его из мушкетов и пушек,

Точно [свинцовым] дождем поливают —

Дождь пуль на крепость сыплется.

Дымдым — круглая скала:

Они идут на него с кирками и топорами,

Облако пыли заволокло небо.

Дымдым — камень в воде:

Пятьсот пушечных залпов стреляют в него —

Ни един камень с места не сдвинут.

[Шах приказал: ] «Подвезите Большие пушки,

Отвоюйте дорогие колье и перстни,

Обстреляйте Большую крепостную башню,

Разрушьте крепость ханов до основания!

Подвезите Малые пушки,

Отвоюйте дорогие колье и зеркала,

Обстреляйте Рыночную крепостную башню.

Подвезите Дальнобойные пушки,

Лежащие вдоль повозок.

Обстреляйте крепость ханов!

Разрушьте крепость ханов!

Привезите длинные пушки,

Давно заряженные пушкарями,

Стреляйте в покои, где они молятся.

Привезите пушки из Барзана,

У которых жерла с миску,

Обстреляйте ими башни хана.

Привезите сюда пушки из Энзала,

Жерла у которых с котел,

Обстреляйте ими крепостные башни.

Пушкари, приготовьте пушки!

Сделайте сто пушечных залпов,

Разрушьте крепость Дымдым».

Пушкари приготовили пушки,

Сто пушек выпалили разом,

[Потом] их еще раз зарядили,

Обстреляли крепостные стены, —

[Но] и камня не сдвинули с места.

Будь проклят род этих пушкарей!

[Точно] холостыми зарядами стреляли —

И камня не сдвинули с места;

«Пушкари! Подвезите пушки,

Насыпьте побольше пороху,

Зарядите по два ядра в каждую пушку,

[Чтобы] ядра прилипли к стенам крепости, —

Крепость Дымдым расшатайте»

Пушкари подвезли пушки,

Насыпали побольше пороху,

Зарядили по два ядра в каждую пушку,

Навели их на стены крепости —

Крепость Дымдым дрогнула.

Большие пушки грохотали —

Большая башня загремела,

Львы на ней громко завыли.

Большие пушки палили —

Большая башня гудела,

Львы выкрикивали свои имена.

«Привезите пушки с золотыми жерлами,

У которых ядра весом в сто вакин».

Ханы спали [в Большой башне],

Они о пушках [и] не знали.

«Привезите пушки с черными жерлами,

У которых ядра с арбуз,

Крепость Хана разрушьте,

[Пусть] Большие пушки стреляют,

Уничтожьте часть башни.

Тогда княгини поплачут».

Большие пушки выстрелили,

И часть башни разрушилась,

Княгини заплакали,

«Я хан, хан Златорукий,

Крепость Дымдым сделана из камня —

Нет в ней ни одной щели,

Слава богу, я не был Дымдымом, [а] стал Дымдымом,

Я был курманджем, [а] стал хакимом,

Теперь шах аджамов пришел осаждать крепость.

Когда мое сердце плачет,

К небу летят птицы моей судьбы,

Семь лет мы растим сад и [уже] с него едим виноград».

Как только миновали семь лет,

Собака Хана принесла щенят,

[Тогда из ее молока] приготовили кислое молоко и послали шаху.

Шах сказал: «Уже миновало семь лет,

Кислого молока нигде не найти,

И [вдруг] это кушанье мне приносят из крепости?…»

Он приказал: «Поторопимся! Поторопимся!

Седлайте коней!

Иначе мы будем уничтожены курдскими ханами».

[И тут в крепости] появился проклятый Махмуд,

[Он] обернул письмо вокруг стрелы

И забросил ее в шатер шаха,

Он извещал о месте источника и подземном водопроводе.

Появился Махмуд, [сын] багия,

Письмо на грушевом листе

Указало источник подземного водопровода,

Появился Махмуд Алакани,

Язву тебе под язык! —

Он стал причиной [гибели] крепости Хана,

Он связал в цепь мелкие кольца,

Махмуд по ней спустился вниз [из крепости].

[Шах сказал: ] «Приведите, я его допрошу».

Махмуд сказал слугам [шаха]:

«Если это не стыдно и не позорно [для шаха],

Я хотел бы стать [его] слугой».

Шах сказал: «О Махмуд Алакани!

Ты — собака, [ты] — отродье черта,

Почему ты стал предателем Тэмыр-хана?»

[Махмуд ответил: ] «О шах, это и так и не так,

Каждый день он дарил мне щит, [полный] золота,

А сегодня не наградил меня,

Потому я его [и] предал».

[Шах сказал: ] «О Махмуд Алакани!

Ты — собака, [ты] — отродье черта!

У меня есть триста иноземных слуг,

Я [даже] не каждый день даю им кусок хлеба,

Если они изменят, то мой хлеб их погубит.

Привезите, привезите, привезите,

Большую пушку сюда привезите!

Затолкайте в нее Махмуда,

Расплющите его о крепостную стену!»

«Мы привезли, мы ее привезли!

Большую пушку мы сюда привезли,

Затолкали в нее Махмуда,

Расплющили его о крепостную стену».

[Шах] сказал: «Пропади ты, Махмуд Алакани!

Ты — собака, [ты] — отродье черта!

Ты хотел мне так же служить, как Тэмыр-хану?»

Рано утром на рассвете

Послали кафиры предводителей,

[И] они отрезали источник водопровода.

Рано утром на рассвете,

Когда факи взялись за мсины,

Вода в водохранилище оказалась смешанной с кровью.

Хано осмотрел водопровод, —

Словно огнем обожгло ему сердце:

«О боже! Мне больно за детей в колыбели».

Когда им отрезали водопровод,

Слезы не иссякали на глазах Хана:

«О боже! Мне больно за детей в люльке!»

Хан собрал совет,

[Он сказал: ] «Жизнь — сладка, грех — тяжел.

Кто хочет уйти с семьей, пусть идет, [я] даю разрешение.

Кто заботится о своем добре и о своих детях,

Тому не стоит идти со мной,

Пусть не будет на мне греха перед богом».

Они отвечали: «О Хано! Хан-предводитель».

Факи вооружились луками и стрелами:

«Мы сложим наши головы на могиле Хана-предводителя».

[Хан сказал: ] «О мама! О мама! Дай мне совет и [подскажи] решение,

Наша жизнь на этом свете кончается,

Никто не придет нам больше на помощь».

[Мать сказала: ] «О сыны мои! Побойтесь бога!

Дайте благородным коням достаточно корма!

Кто из вас выйдет из дома с мечом в руках?»

[Хан] сказал: «Поспешите, поспешите!

Выломайте двери сокровищниц,

Расплавьте наше золото и серебро!

Окуните туда сабли парней —

Кому они после нас достанутся?»

«Мы спешили, мы спешили,

Мы выломали двери наших сокровищниц,

Мы расплавили золото и серебро,

Окунули туда сабли парней».

«Пойдите на верхний этаж,

Разбудите молодоженов за пологом —

[Неужели] отец должен ждать сына!»

Авдал-бек поднялся, поднялся,

Он надел доспехи из кожи,

Отряд юношей пошел за ним,

Возле своего отца он встал,

Наравне со своим отцом он встал,

[И] даже превосходил его немного.

Авдал-бек сказал своей жене:

«О ты, маленькая, с браслетом на руке,

Шах тебя мне в жены дал,

Сколько юношей погубил он этим».

[Хан-сказал: ] «Ну-ка, приведите юношу из шарафа;

Ты на поле боя [зря] не ругайся,

Бери лучше обоюдоострый меч.

Приведите юношу из банана —

Храбреца нашего времени;

Бери дамасско-хорасанский меч.

Приведите юношу из дершивы;

На поле боя ты надейся только на себя,

Бери меч с серебряным эфесом.

Позовите юношу из мала —

Он среди оружия Хана

Подобрал себе [только] эту дубинку.

Позовите юношу из билбасов;

На поле боя ты храбрец,

Возьми здесь этот мушкет. О юноша из беткар,

Ты живешь в недоступных горах.

Подходи, выбирай [себе самое] лучшее оружие».

«Слово мужчины твердо,

Если я возьму меч, он сломается в моей руке,

И мне будет стыдно перед вами.

Хано, прошу тебя,

Сделай из двух мечей один,

Сделай стальной щит,

Надень на него бронзовый обод,

Тогда у меня страха не будет перед армией шаха».

Хано встал, быстро побежал,

Хан прибежал к кузнецу,

«О кузнец! Прошу тебя,

Сделай из двух мечей один,

Сделай стальной щит,

Надень на него бронзовый обод,

[Чтобы] с этим [оружием] можно было до шахского шатра добраться».

Кузнец встал, быстро побежал,

Сделал стальной щит,

Надел на него бронзовый обод,

Передал в руки хану курдов.

Хан возвратился обратно,

Сказал: «О сын! Возьми свой меч,

Защищайся им».

Сын взял меч,

Выкрикнул имя бога.

Один раз махнул мечом —

Отлетела рукоятка меча.

«Будь прокляты отцы этих кузнецов —

Их работа [никуда] не годится!

Навозу [бы] в бороды их отцов,

Кому [нужен] такой меч?

Бросить [бы] его на могилу отца [этого] кузнеца».

Кузнец встал, быстро побежал,

Взял меч у Хано,

Заклепал двумя гвоздями,

Отдал меч хану Мукри,

Сказав: «Теперь иди на поле брани и не жалуйся на нас».

Хан возвратился обратно,

Сказал: «О сын! Возьми свой меч,

Защищайся им».

Сын взял меч,

Выкрикнул имя бога,

Один раз махнул мечом —

Меч пришелся по душе.

[Хан] сказал: «Вставайте! Вставайте! Идем!

Насытим мечи кровью! Лучше смерть, чем такая жизнь. Вставайте!

Время благоприятствует,

Отпустите ремни щитов,

Мы от бога ждем успеха и удачи.

Вставайте! Нам пора,

Пора отпустить ремни оружия,

Мы от бога ждем успеха и удачи»,

Авдал-бек из крепости выехал,

К новому источнику отправился,

Воды из источника напился,

На камень облокотился,

Подзорную трубу к глазам приложил,

Шатры кафиров сосчитал —

Сорок тысяч здесь было, ни на один не меньше.

«О отец! Сосчитай же шатры кафиров,

Их не меньше чем сорок тысяч:

Те, что с черными знаменами, —

У них распростерты крылья,

Они нам дороги и [горные] перевалы отрезали.

Те, что с желтыми знаменами, —

Это воины [из вооруженных] отрядов,

Они нам подступы к фортам и мостам отрезали.

Те, что с красными знаменами, —

Это воины, [обладающие] огромной силой,

Они нас окружили.

Те, что с белыми знаменами, —

Это люди с саблями,

Они отрезали нам источник воды.

Те, что с пестрыми знаменами, —

Это люди именитые и славные,

Они уже заняли часть поля боя,

Те, что с голубыми знаменами, —

Это люди из Бахдинана,

Их силой привели сюда,

[И] у меня нет перед ними страха.

О отец! Ты достаточно медлил,

[Мы] хотим напасть с мечами на это сборище.

О отец! Хватит ждать в бесславном спокойствии,

[Мы] хотим напасть с мечами на врага,

Не придет больше помощи от курманджей.

Вставайте! Вставайте! Приготовьтесь!

Почистите коня Хано,

Наденьте золотую уздечку,

Жизнь свою за отца отдайте».

Надели [золотую] уздечку,

Подтянули подпруги коня Хано.

До тысячи [воинов] у них одного не хватало.

[Татар-бек закричал:]

«Я племянник ханов,

[Я] закован и связан,

Меня не хватает в ваших рядах».

«Да, ты племянник этих [могучих] слонов,

Разорви [же] путы и оковы,

Поспеши на помощь Хану эмиров!»

Татар-бек встряхнулся,

Путы и оковы разорвал,

Вон из палатки выскочил,

На помощь встал.

Бейте барабаны, играйте ныкары!

— Их тысяча стала.

Златорукий хан-сардар [сказал:]

«Я — Хан из хан-эмиров,

Моя голова — [как] наковальня перед стрелами,

Моя грудь — [как] щит перед мечами»!

Встал хан с золотой рукой,

Ремнями себя обвязал:

«Я веду борьбу — [борьбу] справедливую».

[Они] подошли к труднодоступным воротам.

[Хан] сказал:

«Мы пойдем пешком,

Надеюсь — останемся живы».

Они подошли к лестнице,

Зарычали друг на друга два льва,

Один по имени Кар, другой по имени Канун.

«Я хан — хан Златорукий,

Хозяин Синего моря,

Я опозорю тебя».

«Я — хан Авдал из Ботана,

Я перейду море по дну,

Я знаю, какой позор на тебе».

«Завтра войско будет распущено.

Без корма, без хлеба и без воды,

Поднимайтесь рано, как только я подам знак».

Они спустились до нижней двери,

Хан рычал, как лев.

Послал халиф Хану корону —

Халиф поступил хитро.

«О халиф, ты старый пес, бежишь позади сучки,

Собачий навоз в твои усы

Я не признаю твою корону,

Во имя бога и пророка я не признаю твою корону,

Восемьсот проклятий твоему отцу,

Курманджей я не посрамлю».

[Халиф сказал: ] «О Хано! Много вопросов — это не грех,

У кого вы сегодня будете гостем?»

[Хано сказал: ] «Мы — храбрецы из Дымдыма,

Мы — хозяева своих мечей,

У шаха мы [быть гостями] стесняемся,

[Лучше] мы будем гостями халифа;

Мы — храбрецы из Дымдыма, танцующие [в битве],

Обладатели мечей с алмазами,

Мы — гости шаха Аббаса».

[Халиф сказал: ] «О Хано! Здесь гостей бессчетное множество,

У кого в гостях вы хотите быть на эту ночь?

Ты у меня — желанный гость,

Сними только оружие,

Облокотись на подушки!»

Хано сел с оружием,

Халиф подушками его обложил, —

Он делал так, чтобы убить Хано.

Хано поклялся на святой книге:

«Оружия не сниму

До вечернего собрания».

Решил Хано в шатре

Вытащить меч из ножен

[И] не задержал его в них.

«Руби по шеям кафиров!»

Хано выкрикнул имя бога,

Вытащил меч из ножен,

Один раз взмахнул —

Отрубил голову халифу и его племянникам.

Поднялся в войске шум —

Пантеры выпущены на кабанов;

Халиф и его племянники мертвы.

«Вставай, Авдал-бек, —

Ты [же] в кольчуге;

Мы убили многих».

Авдал-бек в бою обернулся,

Вытащил меч из ножен, [держит его] в руках.

Хан говорит своему сыну:

«Ну, раскрой свои крылья,

Дай им тяжелый бой,

Не умирай неотомщенным».

Наша битва пошла по долинам,

Татар-бек начал преследование,

С благородных коней были сняты седла.

Хано был не стар, не молод —

Он убил двенадцать везиров,

Аджамов убил мечом.

«О вы, храбрецы! Взгляните вокруг,

Подтягивайте подпруги ваших коней,

Отомстите за кровь Авдал-бека.

Храбрецы, вы решились?

Берите смертоносное оружие,

Рубите этих кафиров».

«О ханы! О ханы!

Довольно губить невинных,

Принимайтесь за шаха и принцев!»

«Ну, торопитесь [же]!

Спешите! Рассыпьте порох по земле,

Уничтожьте войско [шаха Аббаса],

С корнем его вырвите.»