"Гонки по паутине" - читать интересную книгу автора (Уайлд Томас, Желязны Роджер)

Глава 7

Спидбол и Таила в компьютерной сети.

СПИДБОЛ: Что ты здесь делаешь?

СЕТЬ: Изображение робота, вокруг головы которого витают вопросительные знаки.

ТАИЛА: Что ты имеешь в виду? Я и не покидала этого места. Должно быть, про меня забыли.

СЕТЬ: Изображение Тайлы, стоящей в одиночестве посреди кондитерской.

СПИДБОЛ: Кто-то что-то напутал. Даже если твои копии предназначены для постоянного хранения, твою матрицу должны были сбросить в хранилище после того, как ты выбралась из регенерационного бака.

СЕТЬ: Изображение рядов ячеек хранилища, уходящих в бесконечность.

ТАИЛА: Это все равно, что умереть.

СЕТЬ: Между ячеек – гроб.

СПИДБОЛ: Еще бы. Я знаю, что мои пленки оставались неактивными довольно долгое время, прежде чем мое тело развалилось, но я не помню этих ощущений.

ТАИЛА: Говоря о твоей смерти...

СПИДБОЛ: Это необходимо?

ТАИЛА: Разве ты все еще продолжаешь расследование?

СПИДБОЛ: Так много противоречий.

ТАИЛА: Хочешь узнать еще об одном?

СПИДБОЛ: Что?

ТАИЛА: Ты погиб не во время гонки.

СПИДБОЛ: Что ты имеешь в виду? Разве мой корабль не «ушел в перелет»?

ТАИЛА: О, нет, ты разбился по-настоящему. Мы все видели эту запись.

СЕТЬ: Гоночный корабль «Относительность» врезается в сверкающую стену трека и взрывается дождем голубых искр.

ТАИЛА: Но это произошло не во время гонки. Это произошло раньше во время испытательного заезда.

СПИДБОЛ: Будь я проклят. Ты уверена?

ТАИЛА: Вот официальная запись.

СЕТЬ: Числовой ряд – данные обрывочны и местами перепутаны.

СПИДБОЛ: Это ведь оригинал? С него не делали копий.

ТАИЛА: Нет, и он разваливается на части. Эта электронно-матричная чушь чертовски хрупкая.

СПИДБОЛ: Им следовало бы сдать ее в архив и периодически переписывать.

ТАИЛА: Она потерялась.

СПИДБОЛ: Или кто-то упрятал ее подальше. Черт, я с ума схожу. Мы говорим о моей жизни, а кто-то делает из нее бессмыслицу.

ТАИЛА: А что с твоими собственными пленками?

СПИДБОЛ: О, черт, они тоже отсняты только наполовину. Каждый раз, когда я вхожу туда, мне приходится сражаться с библиотекарем, чтобы что-нибудь скопировать. Как они не понимают? Мои воспоминания и есть моя жизнь! Мне нужен определенный порог информации, чтобы поддерживать ощущение себя. Когда это уходит, я с таким же успехом могу пылиться на книжной полке.

ТАИЛА: Я узнала еще кое-что о твоей смерти.

СПИДБОЛ: О боже, боюсь и спрашивать.

ТАИЛА: В рапорте о гибели твоего второго пилота не указано, что это случилось во время гонки.

СЕТЬ: Цепочки данных.

ТАИЛА: Ты всегда считал, что погиб в гонке, и твой второй пилот тоже. Но это был тренировочный заезд, и, по-видимому, ты летел один.

СПИДБОЛ: Я не верю этому. Что случилось с Расселом?

ТАИЛА: Не знаю.

СПИДБОЛ: Но он ведь умер, разве нет?

ТАИЛА: Я все еще пытаюсь это выяснить.

СПИДБОЛ: Я помогу тебе.

ТАИЛА: Хорошо. Я уверена что ты лучше меня ориентируешься в компьютерной сети.

СПИДБОЛ: Я начинаю в этом сомневаться.

ТАИЛА: Что это значит?

СПИДБОЛ: Питфол – опасное место.

СЕТЬ: Робот идет по пустой равнине, над ним пролетает тень.

ТАИЛА: Не делай так.

СЕТЬ: Изображение темнеет.

СПИДБОЛ: А что, если я только думаю, что контролирую свои действия? Что, если кто-то уже залез сюда и запрограммировал меня быть неуязвимым?

ТАИЛА: Разве есть какой-нибудь способ определить это наверняка?

СПИДБОЛ: Я не знаю. Никогда не думал об этом. Вероятно, я не в состоянии этого выяснить. Может быть, от меня не так много осталось, чтобы справиться с такой работой.

В поисках нового пита Джесса Майк разглядывал номера на дверях коридора. Ему нужен был КЗ-7, но последние сдвоенные двери были отмечены как КЗ-5. И что теперь?

Неожиданно коридор уперся в стену. Она была поставлена недавно и наспех, о чем свидетельствовали неряшливо черневшие сварочные швы. Майк возвратился в последний проход и нашел написанную от руки записку, прикрепленную к стене. Это не был английский, и даже не одно из наречий, используемых людьми, но все же он понял, что кто-то кому-то сообщал об изменении ситуации. Майк последовал вдоль прохода до следующего письменного указателя, затем свернул в узкий неосвещенный переход. Увидел распахнутые настежь сдвоенные двери. Номера отвалились, но грязно-белый металл не скрывал секретов: на его фоне в том месте, где когда-то располагался адрес, вырисовывались символы КЗ-7. Если КЗ-6 и существовал, он, по-видимому, провалился при переезде.

Майк начал было прикладывать свой опознаватель к монитору, когда заметил, что индикация отсутствует. Точнее, от лампочки индикатора осталась только нить накала.

– Гонка в лучшем своем проявлении.

Он постучал в одну из дверей, и та чуть приоткрылась.

– Привет...

Внутри было очень шумно: тяжелые металлические удары, звон падающих инструментов, крики людей, визгливый рев моторов, квакающие переговоры роботов. Никто не услышал его вежливого приветствия посреди этого гула, так что Майк просто вошел внутрь... И застыл на пороге.

Док КЗ-7 выходил в вакуум Питфола.

Пока он стоял там, сдерживая дыхание, с перекошенным лицом и зажмуренными глазами, мозг его продолжал твердить: «Дверь была открыта, воздух не всасывался, дверь была открыта, не было никакого движения воздуха...»

Майк прищурил один глаз. Вокруг корабля роилось около дюжины людей, инопланетян и роботов. За силуэтом гоночного судна были отчетливо видны мощные прожекторы Уоллтауна – и никакого дымчатого марева воздушного экрана, заслоняющего обзор.

Опять же защитного комбинезона ни на ком не было, и ветер не врывался ураганом через двери и не уносился в вакуум свободной зоны. Майк неуверенно двинулся вперед, озираясь по сторонам.

– Эй, Майк, – окликнул кто-то.

Он посмотрел на корабль, выделив наконец фигуру мужчины. Высокий, худой человек – светлые волосы собраны в пучок на затылке. Боже, Энди Викл. Майк улыбнулся и перевел дыхание.

– Энди! Эй! Я не знал, что ты вернулся к Джессу.

– Ты шутишь? Я никогда не упускал случая заработать лишнюю копейку.

Серебристо-зеленый корабль был сплошь утыкан отверстиями: впереди носовые, сзади сопла. По борту стилизованными буквами шло название «Забияка».

– Хорошо выглядит! – поздравил Майк, но не смог удержаться от мысли о том, что последний корабль Джесса тоже выглядел хорошо, но при этом выбыл во время первой квалификационной гонки. – Надеюсь, что он летает!

– Он отлично летает, – заверил его Энди. – Новенький двигатель от Вестингхауза.

– Я рад. Джесс здесь?

– Внутри.

Майк во все глаза смотрел на механиков-людей, инопланетных техников и роботов, которые карабкались по кораблю, считывая показания с приборов, приворачивая гайки с помощью специальных гаечных ключей и других инструментов.

– Много же ребят на тебя работает.

– Это мираж, – пояснил Энди. – Большинство из них заводские рабочие: они только что закончили менять двигатель, а теперь проводят его центровку.

– Они притащили его прямо сюда?

– Да, я изумился, но буксир пропихнул его прямо сквозь экран.

Сэкономил нам кучу денег за погрузочно-разгрузочные работы. Вообще никаких накладных расходов, сечешь?

– Кстати, о воздушных экранах, – вставил Майк. – Где он, черт возьми?

Энди повернулся, чтобы изучить пространство за кораблем. Усмехнулся.

– А, это. Он новый. Подавляющее поле с низким искажением.

Экспериментальный. Видишь ряд зеленых лампочек? Они говорят, что он включен.

Майк нахмурился.

– Думаю, какое-то время придется привыкать к нему. Я только вошел и сразу подумал, что умер.

– Как ты... – Энди посмотрел за Майком в сторону открытых дверей. – О, сделай одолжение – закрой эти двери.

– О'кей.

Майк вернулся и захлопнул их. Он заметил на них новую пломбу и целый ряд довольно солидных замков, задвижек и крючков. Едва он повернулся, как Энди подскочил к дверям и с лихорадочной поспешностью стал запирать замки и засовы.

Несколько секунд Майк наблюдал за этим, затем начал помогать.

– Мы торопимся?

– Что-то в этом роде.

– Трудно будет снова выбраться наружу.

– В этом весь смысл. – Лицо Энди покрылось потом. – Видишь ли, это больше не дверь. Она должна быть закрыта и опечатана.

– О...

Энди указал на стеклянную кабинку у боковой стены.

– Это новая рубка.

Майк кивнул. По всей видимости, КЗ-6 был отдан под расширение пита. Теперь, присмотревшись, он мог видеть полосу на полу ангара, где проходила стена старой рубки.

– Интересно, почему... – он смолк и оглянулся на закрытые двери. – Минутку. А если новый воздушный экран испортится? Энди утер пот со лба.

– По-моему, для этого кольца питов будет лучше, если обойдется без этого.

– Но двери были открыты. Я только...

– Предполагается, что они должны быть закрыты и опечатаны, сказал Энди. – Новый вход за углом. КЗ-5.

– Но я подумал...

– В конце концов, мы сменим номера.

– О...

– Давай не будем говорить Джессу об открытых дверях, ладно? У него и так достаточно поводов для беспокойства.

– Идет.

Майк тоже не хотел, чтобы это выплыло наружу. За ним и без того ходила слава «несчастливой приметы».

– Эй, Майк! – закричал Джесс, высовывая голову из люка корабля. – Что скажешь?

– Выглядит хорошо.

– И летает тоже неплохо:

Механики собирали инструмент и партиями из четырех человек выходили через шлюз рубки. Майк заметил парочку небольших ремонтных роботов, ожидающих очереди у шлюзового люка.

Джесс скользнул по борту корабля, мягко приземляясь в поле с пониженной гравитацией.

– Мы отлучимся на часок. Автоматы отправились наружу.

– Они вернутся?

– Нет, только я и Энди. Некоторые из этих ребят вернутся завтра провести испытательный заезд. А в остальном корабль полностью готов, – он похлопал по гладкой обшивке. – «Наугуд – Карашо», как говорят полдавианцы.

Майк посмотрел на «Забияку» и улыбнулся:

– На этот раз ты всерьез собираешься выиграть парочку заездов?

– Лучше бы мне это сделать сейчас. Я становлюсь слишком старым, чтобы раз за разом возвращаться на трек. Майк кивнул. Энди находился наверху, внутри сопла, и что-то насвистывал. Шлюз выпустил еще одну партию, и в ангаре, за исключением их троих, никого не осталось.

– Это все? Только ты и Энди? – удивился Майк.

– Ну, у нас есть компьютер для тактических расчетов, и мы нанимаем еще одного парня для техобслуживания. Осо вернется после...

– Маленький робот Энди?

– Точно. Он возвращается из мастерской через день-два. Его прищемило между кораблем и опорной рамой.

– Ничего себе.

– Он выживет.

– Надеюсь.

Майк заметил кепку спонсора на Джессе и прочитал название: "Кестлер:

Продукты из настоящего мяса".

– Они оплачивают счета, – признался Джесс. – Некоторые из них.

– Кестлер какое-то время спонсировал Лека, но затем тот отказался.

– Лек отказался?

– Настоящее мясо становится... спорным продуктом.

– Мне ли этого не знать, – сказал Джесс. – Этот зеленый великан с удовольствием когда-нибудь оторвет мне голову. Мне кажется, что тогда ему хотелось съесть меня. С тех пор я, знаешь ли, не надеваю эту шапочку в рестораны.

– Может, тебе лучше найти другого спонсора?

– Да, возможно. К слову, о гнилом мясе – твой друг Дувр Белл был здесь недавно.

– Искал меня?

– По-моему, да.

– Скрум, как говорят полдавианцы.

– Ты не виделся с ним?

– Нет.

– Он выглядел так, будто кто-то выстукивал чечетку у него на лице.

– Правда? – удивился Майк. – Это не я. Вдруг ангар сильно тряхнуло.

Майк оглянулся.

– Что это было, черт побери?

– Понятия не имею.

– Должно быть, вечеринка по соседству.

Джесс кивнул, улыбнулся и посмотрел на корабль. Посмотрел на стены, на пол. Посмотрел на Майка, затем снова на корабль, кивнув в сторону безжалостно фальшивившего Энди. Джесс усмехнулся, Майк улыбнулся в ответ, и оба замерли в молчании, которое становилось все более и более натянутым.

Джесс прочистил горло, но ничего не сказал. Майк кивнул. Энди присвистнул. Оба улыбнулись. Наконец Майк спросил:

– Что насчет Кестлера? Он знает о моем участии?

– Я сказал ему.

– И это ему не понравилось.

– Он привыкнет. Майк засомневался.

– Самое забавное, – продолжил Джесс, – что теперь, когда парочка этих проклятых монет вызвала интерес к треку Монза, он с большей охотой готов тебя нанять. Я хочу сказать: одно дело, когда ты выходишь и заявляешь, что это был несчастный случай, и другое когда, слава богу, это действительно начинает выглядеть как несчастный случай.

– Повезло же мне. Джесс с шумом выдохнул:

– Да, тебе повезло.

Майк кивнул. В любом случае не было никаких доказательств. Джесс расплатился со своими долгами и с теми, кто на него ставил. Что до остальных – инцидент был исчерпан. Майку оставалось лишь смириться со своей подмоченной репутацией.

Переливчатый свист Энди утратил эхо, когда тот выглянул наружу.

– Эй, Майк. Ты все еще здесь?

– Он здесь работает, – сказал Джесс.

– Да? – Энди посмотрел на Майка. – Здорово.

– Он мой запасной пилот.

– Здорово.

– Это действительно здорово, – подтвердил Джесс. – И меня не волнуют разные слухи. Энди нахмурился.

– Я и сказал, что это здорово, ты, старый пердун. Расслабься. – Затем он потрепал Майка по плечу и усмехнулся:

– На этот раз мы выиграем!

Таила поймала Майка, когда тот выходил из комнаты.

– Мне сейчас некогда разговаривать, – бросил он. – Мне нужно идти..

– Всего секунду, Майк.

– Тогда пойдем со мной.

На выходе портье отеля тянул на них без всякого интереса. Это было захолустье такого рода, где никто не заботился о том, кого (или что) ты привел в свой номер, – политика, преимуществами которой Майку до сих пор не выпадало случая воспользоваться.

Они с Тайлой вышли на побережье, где народ целенаправленно сходил с ума.

– Счастливые, счастливые люди, – сказал Майк, – им некуда себя деть.

– Они здесь вынюхивают информацию о шансах на выигрыш в гонке, если верить всем этим историям по каналу новостей.

– Пожалуй.

– Направляешься на работу?

– Нет. Ты имеешь в виду пит Джесса?

– Пит Джесса? Нет, я о муниципальной службе.

– С этим покончено – пока что.

– Ты работаешь на Джесса? В самом деле? Майк остановился и посмотрел на нее.

– А в чем, собственно, дело?

– Я думаю, это здорово.

– Все так думают. Идем, я опаздываю.

Они пошли по Стрипу в сторону центра, уклоняясь от торговцев, кретинов и полицейских, выискивающих хайперов.

– Что тебя беспокоит? – спросил Майк.

– Я говорила тебе раньше. Лек. Он сводит меня с ума.

– Ах, да. И ты хочешь встречи.

– Знаешь, я думаю, что он на самом деле спятил. Майк улыбнулся:

– Спятил?

– Это не смешно.

– Нет... – Лек был чуть ли не самым прямодушным малым, которого Майк когда-либо знал: высокий худой молодой человек с короткими светлыми волосами и застенчивой улыбкой – этакий юноша с плаката о Безобидных Землянах. – Просто очень сложно представить Лека спятившим.

– Я не хочу, чтобы ты представлял это. Я хочу, чтобы ты увидел это.

– Хорошо... э, завтра. В «Коухогсе». Где-нибудь во второй смене.

Попозже.

– Насколько попозже?

– Я позвоню тебе, когда переговорю со Спидболом.

– Хорошо. Я хочу, чтобы он был там.

– Отлично. Я позвоню тебе в пит Лека. Ты все еще там же, в своей старой комнате?

– Пока что да.

Майк быстро посмотрел на нее.

– Что это значит?

– Я тренируюсь по программе мастера.

– Да, я знаю. Ты серьезно думаешь, что выиграешь? Она стала сосредоточенно подсчитывать свои шансы. Майк наблюдал, как ее длинные рыжие волосы колыхались от ветерка, поднятого ближайшим вентилятором. Не выдержал и улыбнулся.

– Что? – спросила она, улыбаясь в ответ.

– Ничего. Что ты решила? Ты сможешь выиграть?

– Я не знаю никого, кто бы победил меня. А ты?

– Лично я с таким тоже незнаком.

Адрес, который дал ему верзила, оказался самым убогим тату-салоном, который Майк когда-либо видел: покрытая слоем пыли задняя комнатушка, отделенная от лавки какого-нибудь старьевщика на задворках Стрипа. Неужели он действительно собирался доверить свой один-единственный мозг этим проходимцам? А разве у него был выбор?

– Просто расслабься, милок, – посоветовала женщина, подкатывая оборудование к креслу. Она выглядела, как бывшая девочка по вызову, заочно изучившая хирургию мозга. Все будет прекрасно до тех пор, пока она не размажет тушь или не сломает ноготь.

– Я полагаю, что вы делали это раньше, не так ли? – поинтересовался Майк.

– Конечно, милый. Дай мне свою руку.

Майк отдернул ладонь. Пластмассовое кресло было вымазано каким-то липким веществом, о природе которого ему совершенно не хотелось узнавать. Женщина обхватила его запястье широким металлическим браслетом. По коже пробежал неприятный зуд, когда браслет защелкнулся и загорелась лампочка. Индикатор кровяного давления. Он старался не шевелить рукой, боясь, что браслет соскользнет и ненароком вскроет одну из его любимых артерий. Майк посмотрел на стену перед собой, где были представлены образцы искусства мастеров татуировки. Преобладали изображения смерти и сентиментальных чувств: черепа и сердца (как человеческие, так и инопланетные), пронзенные окровавленными мечами и сопровождаемые девизами, выражающими презрение на полудюжине загадочных языков. Искусство устрашения...

Майк вздрогнул и полюбопытствовал, куда делся верзила. Сыграл свою роль и удалился?

– Сколько таких операций ты проводишь в день?

– О, ты удивишься.

Неужели так мало? Майк глубоко вздохнул.

– Вот так, – сказала она, приспосабливая металлический наконечник с желобком под основание его черепа. – Просто расслабься и позволь этому случиться.

Майк закрыл глаза и вспомнил, что говорил верзила. Жить вечно.

Сейчас же он чувствовал себя так, словно его вот-вот казнят по ошибке. А что, если эта леди не правильно его поняла? Бог знает, на Питфоле водились негуманоиды, которым нравилось немного поразвлечься, устраивая фейерверки из мозгов время от времени.

– Э...

– Я сказала, расслабься!

– Я пытаюсь!

– Да не веди себя, как землянин. Майк начал говорить, что он-то как раз и есть землянин, но передумал.

– Копирование мозга, верно?

– Что?

– Мы ведь здесь для этого, верно? Копирование мозга? Она отвлеклась от опутывания его затылка проводами и слащаво улыбнулась.

– А как ты думаешь, чем мы здесь занимаемся, милок?

– Э...

Она подмигнула.

– Мы можем обсудить это позже, хорошо?

«Нет!»

– Отлично...

Он просто хотел, чтобы это случилось, и поскорей унести отсюда ноги. «Просто сделайте меня бессмертным, пожалуйста. И поторопитесь – мне немного не терпится попасть в вечность».

Процедура копирования сопровождалась мятным запахом, и когда она закончилась, единственное, что он помнил, было ощущение, как его голову сплющило между двумя кораблями.

– Лектрическое желе, – кричал продавец. Майк до сих пор чувствовал мелкую рябь, подернувшую хрупкое вещество мозга. Волны ряби были мятными на вкус.