"Колодец тьмы" - читать интересную книгу автора (Уэйс Маргарет, Хикмэн Трэйси)

Глава 6 Кронпринц. Владыка Призраков

Эваристо не особо сожалел, потеряв Дагнаруса в качестве своего ученика. Поначалу его обеспокоили и даже испугали возможные неприятности не только с королевской семьей, но и с главой Ордена; ведь он не справился с возложенной на него задачей. Но время шло, а Эваристо не слышал ни одного обвинения, ни единого упрека в свой адрес. Маг успокоился и с удовольствием продолжал заниматься с Гаретом.

Когда в Ордене потребовали отчета об успехах в обучении принца, Эваристо честно признался в постигшей его неудаче. Однако он не преминул переложить вину на Сильвита, камергера принца. Эваристо искренне считал эльфа повинным в нежелании Дагнаруса учиться. Он утверждал, что эльф — неподходящий наставник для юного принца, и посоветовал сместить Сильвита с этого поста.

Наутро, перед тем, как идти в замок, Эваристо рассказал об этом жене.

— А мудро ли ты поступил, дорогой? — спросила жена. — И благоразумно ли? Ведь сам король решил назначить эльфа на этот пост.

— Я играю в политику, — ответил Эваристо. — Ты бы видела лицо Библиотекаря, когда я высказался против Сильвита. Бедная женщина так побледнела, словно ей перерезали горло. Ситуация очень деликатная. Похоже, у эльфов власть перешла в другие руки. Подробности мне не ясны; сама знаешь, политика эльфов настолько запутана и так обильно полита кровью, что от нее можно заработать несварение желудка. Насколько я понимаю, прежний Защитник Божественного, правивший всего лишь около сотни лет, был заменен нынешним Защитником. Возможно, причиной послужило то, что прежний Защитник благосклонно относился к сооружению Портала, ведущего из Виннингэля в Кар-Хитай. Прежний Защитник попросил о смерти, и его просьба была удовлетворена.

— Какой ужас! — воскликнула жена.

— Я же говорил тебе, дорогая: таковы обычаи эльфов, — вздохнул Эваристо. — Как бы там ни было, нынешний Защитник угрожает закрыть Портал с их стороны. Посланники так и снуют взад-вперед между королем и Защитником. Разумеется, все дело в торговых уступках. У эльфов нет намерений вообще закрыть Портал. Они жалуются на чересчур высокие пошлины, взимаемые с их купцов, отправляющих к нам свои товары. Всего-навсего, и не более того.

— Неужели прежний Защитник из-за пошлин потерял жизнь? — с негодованием спросила жена.

— Нет, конечно. Это было лишь частью его вины. Но было там и что-то еще, связанное с предком-наставником — их семейным призраком, ты же знаешь. Предок-наставник нынешнего Защитника посоветовал ему избавиться от прежнего Защитника, или что-то в этом роде.

— Призраки в роли советников? — недоумение, испытываемое женой Эваристо, только возрастало.

Видя это, Эваристо широко улыбнулся.

— Сдается мне, дорогая, что придется преподать тебе полный курс, посвященный политике и морали эльфов. Каждая семья у них сильно зависит от живущего в их доме призрака. Однако я опаздываю на занятия с Гаретом. Какой чудный мальчик: послушный, восприимчивый. Он станет превосходным магом. Мне почти хочется, чтобы он не дружил с принцем так крепко. Правда, Гарет еще мал; со временем влияние Дагнаруса на него, вне всякого сомнения, ослабнет. Я безмерно рад, что Гарет восхищается Хельмосом. Куда более достойный образец для подражания.

— Я уверена, что так оно и есть, но какое отношение все это имеет к камергеру?

Эваристо, направлявшийся к двери, не расслышал вопроса. Жена остановила его на пороге.

— Мы ведь не договорили про Сильвита, — сказала она, осторожно возвращая мужа к этой теме.

— Ах, да! Прости, дорогая, я отвлекся.

Эваристо остановился и потянулся рукой к капюшону. Погода ранней весной бывала капризной и переменчивой. Вот и сейчас холодный ветер сыпал по улицам снежной крупой.

— Король не хочет ни единой мелочью обидеть эльфов. Потому он и согласился назначить Сильвита камергером невзирая на то, что эльф поощряет принца прогуливать занятия и толкаться возле солдат.

Эваристо поцеловал жену в щеку.

— Никто слова сказать не смеет против эльфа, поэтому никто и не решается говорить, что я не выполнил своих обязательств по обучению принца. Если мне бросят подобный упрек, я скажу во всеуслышание то, что прежде говорил с глазу на глаз.

— Не нравится мне это, Эваристо, — сказала жена, загораживая ему путь. — Общеизвестно, что эльфы неразборчивы в средствах и способны на всё: подсыпать яду, ударить ножом в спину. Никакая работа не стоит того, чтобы рисковать жизнью, даже при дворе. Скажи Библиотекарю, что ты просишь другое назначение.

— Спасибо тебе за заботу, любимая. К сожалению, никакая другая работа не оплачивается столь щедро, как эта. К тому же, я вне опасности.

Эваристо слабо улыбнулся.

— Сильвит выиграл. Его влияние на принца не вызывает никакого сомнения. Здесь я не представляю для него угрозы. Да и вообще сейчас у всех на уме только Трансфигурация, предстоящая Хельмосу.

— Ты не забыл договориться о том, чтобы нам дали хорошие места, дорогой? — взволнованно спросила жена.

— Не забыл.

Эваристо как только мог оттягивал время выхода из дому.

— Кстати, я тебе не говорил, что Хельмос пригласил этого мальчишку Гарета на праздник? Какой у нас щедрый и благородный кронпринц! Гарет пребывает в таком возбуждении, что мне вчера ничего не оставалось, как заставить его читать исторические документы о Владыках. Удивительное дело — он сразу успокоился. Трудно поверить, что столь интересную тему можно изложить таким скучным, вгоняющим в сон языком. Тебя, как мне известно, в сон вгоняет Септимус Грабб... Мне пора бежать.

Опустив капюшон, Эваристо отважно ступил за порог, где крутилась поземка, и зашагал по скользкой мостовой, то и дело рискуя поскользнуться.

Гарет был не единственным, кому не давало покоя предстоящее событие. Последний раз выборы Владыки происходили двадцать пять лет назад. Свидетели тех событий неожиданно стали пользоваться огромным вниманием и без конца пересказывали свои воспоминания. Придворным спешно требовались новые наряды к торжеству, и дворцовые портные и швеи день и ночь трудились, не покладая рук. Горожане также стремились принарядиться. Сановники и знатные гости съезжались в Виннингэль отовсюду, даже из монастыря Хранителей Времени, стоявшего на Драконьей Горе.

В городе ремонтировали и красили дома, подметали улицы, высаживали цветы. В день Трансфигурации всем лавкам и трактирам надлежало быть закрытыми. Правда, не обошлось без столкновения между гильдией трактирщиков и мэром Виннингэля. Трактирщики утверждали, что горожане и гости будут испытывать неимоверную сухость в глотках, целый день выкрикивая приветствия и хлопая в ладоши, а потому просили не закрывать заведений. Мэр отвечал, что его людям и так будет трудно поддерживать порядок в городе; что же тогда говорить, если половина жителей окажется вдрызг пьяными! Наконец трактирщики вняли его увещеваниям и согласились в день Трансфигурации закрыть свои заведения, но при условии, что для возмещения убытков они поднимут цены за комнаты на постоялых дворах, а на следующий день откроются на час раньше.

Все население Виннингэля было охвачено радостной и волнующей суетой. Исключение составляли лишь Почтенные Маги. Эваристо попытался втолковать Гарету, что Трансфигурация Владыки является священной и торжественной церемонией, к которой надо относиться с предельной серьезностью. Ведь на следующий день после праздника Хельмосу предстоит войти в Храм и начать Семь Испытаний. На это время Храм будет закрыт для посторонних; исключение составит лишь Зал Врачевателей.

Хельмоса проводят в Храм другие Владыки, и там он пройдет проверку и ответит на множество вопросов, чтобы стало ясно, готов ли он к Семи Испытаниям. По их завершении Владыки всесторонне оценят достигнутое кронпринцем. Если кто-то из Владык найдет хотя бы малейший недостаток в действиях испытуемого, этот Владыка сможет высказать свои сомнения королю Тамаросу, который примет их к сведению. Говорили, что Хельмос не вызывал недовольства ни у одного Владыки. Ни у кого не было и мысли оспорить избрание его претендентом. Никто не опасался, что Хельмос может потерпеть неудачу.

Эваристо отказался отвечать на вопросы Гарета, касавшиеся сути Семи Испытаний. Он сказал мальчику, что маги считают их священными и хранят в тайне. Эваристо добавил: если Гарет окажется достойным войти в благородные ряды магов, в надлежащее время он сам узнает о Семи Испытаниях.

К моменту избрания Хельмоса претендентом, число Владык равнялось пяти: Владыка Силы, Владычица Мужества, Владыка Знаний, Владыка Чести и Владыка Справедливости. Оставались незанятыми посты Владыки Рыцарства, Владыки Учтивости, Владыки Дипломатии, Владыки Рассуждений и Владыки Животного Мира.

— Каждый Владыка получает от богов магический дар, который облегчает выполнение возложенных на него обязанностей, — пояснил Эваристо после того, как заставил Гарета запомнить все десять видов служения и имена тех, кто удостоился чести быть Владыкой.

Для Гарета слова учителя не были лишь отвлеченной теорией. Однажды, отправившись с няней на рынок, мальчик своими глазами видел, как Владыка Силы поднял телегу с кирпичами, чтобы помочь выбраться попавшей под нее собаке. Няня тогда объяснила Гарету, что Владыка сделал это голыми руками, используя свой дар богов. Мальчик был заворожен зрелищем блистательного рыцаря в одеянии, украшенном символом Владык — двумя голубыми грифонами, держащими в лапах золотой диск.

— Как мне кажется, Владычица Мужества — мужественный человек, — сказал Гарет.

Ему не доводилось самому видеть Мери из Крамса — так звали эту женщину, — но он слышал рассказы о ее доблести.

— Она не только мужественна сама, но обладает способностью пробуждать мужество в других, — пояснил Эваристо.

— А что вы скажете о других Владыках? Что, например, делает Владыка Знаний? Он знает все на свете?

— Тогда бы он был богом. Нет, Гарет, Владыка Знаний способен заглянуть в сердце любого человека и узнать его истинные побуждения. Владыка Животного Мира обладает даром общения со зверями и птицами.

— А почему среди них нет Владыки Войны? — спросил Гарет, пробежав глазами список.

— Обязанность Владык, Гарет, — поддерживать мир, — с улыбкой ответил Эваристо. — Нам не требуется Владыка Войны.

— Дагнарус очень расстроится, — заметил Гарет. — Он думал, что когда придет его время становиться Владыкой, он станет Владыкой Войны.

Улыбка разом сошла с лица Эваристо. Учитель помрачнел. Вырвав пергамент со списком из рук мальчика, Эваристо убрал лист в объемистый портфель, который он приносил из Храма.

— Мы с тобой потратили достаточно времени на Владык. Из-за них мы как-то позабыли о дворфах. Расскажи-ка мне, что ты узнал о Пеших.

Вечером начался праздник в честь Хельмоса... Столы ломились от обилия изысканных кушаний. Вино лилось рекой. Вместе с ним лились восторженные речи придворных. Король гордился своим сыном. Королева, делая вид, что ее это ничуть не занимает, сидела надутая и раздраженная. Гарет, пребывавший в благоговейном ступоре, был настолько потрясен и зачарован происходящим, что не мог есть. Он не сводил восторженных глаз со своего кумира, и ему казалось, что кронпринца окружает золотистое сияние. Но сам Хельмос выглядел отрешенным, как будто он уже находился в Храме, общаясь с богами.

Дагнарус скучал или делал вид, что скучает. Веселье за столами делалось все более шумным и непринужденным. Когда мальчиков наконец повели из зала, поскольку им пора было ложиться спать, Дагнарус на мгновение вырвался из рук Сильвита и обернулся, чтобы еще раз взглянуть на старшего брата.

— И у меня так будет, — сказал он.

— Если боги соблаговолят, — уточнил Сильвит.

Дагнарус полоснул по нему зеленым огнем своих неистовых глаз и улыбнулся.

После того, как его высочество был благополучно уложен в постель, Сильвит ушел в свою комнату. Он всегда задыхался в этой комнате, окна которой представляли собой просто узкие щели, оставленные между каменными глыбами. Эльф тосковал по своей постели в родных лесах, тосковал по прохладному, бодрящему воздуху, напоенному ароматом сосен. Во дворце он часто просыпался от кошмарных снов. Сильвиту снилось, что его душат.

Воспользовавшись тем, что большинство обитателей замка находилось в состоянии сладостного опьянения и что в столь поздний час его вряд ли потребуют в спальню принца, Сильвит взял кисть, чернила и стал писать стихотворение, посвященное Защитнику. Стихотворение было длинным и полным иносказаний. Там говорилось о радугах в водопадах, об орлах, парящих над стенами дворца, о серебристых рыбках, поднимающихся к поверхности озера. Любой человек, который начал бы читать стихотворение (причем такой человек должен был бы еще в совершенстве знать язык эльфов), заснул бы от скуки на середине сочинения. Но Защитник, читая стихотворение, сумеет от цветов, листьев и стеблей пробиться к корням — к истинному содержанию послания.

Выполняя Ваши приказы, я проник в окружение короля. Ныне я являюсь камергером его младшего сына — упрямого мальчика, который в свои девять лет отличается честолюбием и смышленостью, однако не желает учиться. Принц бесстрашен, своеволен и имеет привлекательную внешность. Опасное сочетание, в особенности для человека. В будущем он может нам пригодиться. Мое восприятие принца можно сравнить с тем, что испытываешь, глядя на зачарованную музыкой змею. Пока наигрывает музыка и звучат заклинания, он будет оставаться послушным и управляемым. Но как только «музыка» стихнет, он, подобно змее, взметнется вверх и ужалит.

Что касается господина Мабретона — он целиком оправдывает Ваши прогнозы. Отношения между его единомышленниками и людьми стремительно ухудшаются. Госпожа Мабретон остается в уединении в их отдаленном доме на берегу реки Хаммеркло. Она еще не появлялась при дворе, за что мы должны быть ей только признательны. Песнь ее красоты заглушила бы уродливые звуки, издаваемые ее ослом-мужем.

Хельмосу, старшему сыну короля, предстоит стать Владыкой. Влияние Божественного ослабевает. Нам следует подготовиться к действиям.

Взмахнув в последний раз кистью, Сильвит позвал одного из своих слуг. Этот эльф служил ему еще в родном доме, а теперь вместе с хозяином прибыл в Виннингэль. Сильвит отдал слуге стихотворение, свернутое в трубку и вложенное в украшенный резьбой костяной футляр.

— Доставишь это Защитнику Божественного. Вот тебе деньги для платы за Портал и мое разрешение на вход. Никто, кроме Защитника, не должен видеть это послание. Если тебя вдруг схватят враги Защитника — неважно, эльфы или люди — ты вначале уничтожишь послание, а затем убьешь себя.

Слуга поклонился, показывая, что понял слова хозяина и готов с радостью выполнить порученное ему задание. Он спрятал футляр под одеждой, возле сердца. Поклонившись еще раз, он исчез.

Исполнив свой долг, Сильвит и не подумал ложиться спать. Он подошел к окну, выходящему во внутренний двор. Двор был пуст, если не считать дворцовой стражи.

Война меня очень устраивает, — думал Сильвит, наблюдая за солдатами, совершающими обход. Первые человеческие солдаты, вышедшие с нашей стороны Портала, ознаменуют падение Божественного и возвышение Защитника. А оно будет означать и мое собственное возвышение.

Лучи солнца, стремившиеся пробиться в узенькие окна дворцового пристанища эльфа, пробудили воспоминания об утренних зорях на его родине, где он всегда просыпался с первыми рассветными лучами.

Из глаз Сильвита хлынули слезы. Он плакал, ничуть не стыдясь этого.