"Драконы Пропавшей Звезды" - читать интересную книгу автора (Уэйс Маргарет, Хикмэн Трейси)

14. Избранник Единого Бога

Десять эльфов-киратов и десять эльфов воинов Эльханы, укрывшись в густом лесу вблизи столицы, тайком наблюдали за похоронами Мины. Они не вышли из леса и тогда, когда в небе появились драконы. Надев маскировочные накидки киратов, делавшие их совершенно незаметными даже на расстоянии двух шагов, эльфы сумели подобраться почти вплотную к зловещему месту. Они надеялись спасти своего молодого короля.

Вокруг гремела музыка смерти. Стоны умиравших деревьев сливались в жуткую симфонию. Призрак Циана Кровавого Губителя с завыванием и стонами носился над лесами. Эльфы были не новичками в сражениях. Когда-то они отважно бились со страшным Сном Лорака, не моргнув глазом, вступали в битву с людоедами-великанами. Но сегодня, когда вокруг них звучала Песнь Смерти, они чувствовали, как влажнеют их ладони и рука страха выворачивает им наизнанку желудки.

Укрываясь за деревьями, они внимательно следили за тем, как оплакивают их собратья смерть странного человеческого существа по имени Мина. Когда рыцари стали швырять в пирамиду факелы, зажигая погребальный костер, эльфы не радовались, а следили за происходящим в мрачном молчании.

Притаившись среди срезанных ветвей осины, ствол которой солдаты уволокли для погребального костра, Эльхана Звездный Ветер смотрела, как устремляется к небу черный дым костра. Не отрываясь смотрела она на своего сына, которого закованным в цепи притащили к месту похорон Мины. Сильванеш находился в полубесчувственном состоянии. Стоявший позади Эльханы Самар что-то невнятно пробормотал. Он возражал против ее прихода сюда, но ему пришлось уступить.

— Что вы сказали, командир? — шепотом спросил Кайрин.

— Ничего, — отмахнулся тот, взглянув на Эльхану.

Он не хотел говорить дурно о ее сыне ни с кем, особенно с этим эльфом, Кайрином, всегда защищавшим Сильванеша, потому что тот якобы опутан сетями странных и загадочных сил.

Самар успел полюбить Кайрина. Он оценил его ум, находчивость, дальновидность, которая подсказала молодому человеку, что нужно бежать, не дожидаясь конца рокового празднества, разыскать киратов и сообщить им о происшедшем. Но Кайрин был сильванестийцем, и, несмотря на его утверждения о верности Эльхане Звездный Ветер, Самар не доверял ему.

Чья-то рука тронула его плечо, и Самар вздрогнул от неожиданности.

— Ну, что вам удалось узнать? — спросил он, обернувшись и увидев, кто его потревожил.

— То, что мы слышали прежде, оказалось правдой, — ответила ему вернувшаяся из разведки эльфийка шепотом, тихим, как шуршание листьев. — Сильванеш виновен в смерти этой девушки. Он подарил ей отравленное кольцо, которое, как он утверждает, получил от своей матери. Девушка скончалась почти мгновенно.

— Но я не посылала никакого кольца! — воскликнула Эльхана и осеклась. На нее смотрели холодные недоверчивые глаза киратов. В течение долгих лет им внушали мысль, что их бывшая королева — предательница, и неудивительно, что многие поверили в это. — Я сражаюсь со своими противниками лицом к лицу и не прячусь за спинами других. Я никогда не прибегла бы к яду, тем более навлекая подозрение на невиновных, — гневно продолжила она.

— Здесь попахивает изменой, — заметил Самар. — На такой коварный шаг способны только люди. Про Таргонна давно известно, что путь наверх он проложил себе по трупам соперников. И эта девушка могла стать его жертвой...

— Командир! Смотрите! — прервала его разведчица, указывая в сторону поля.

Эльфы, затаившиеся в певших Песнь Смерти лесах, с безграничным изумлением увидели, как загадочная девушка, дитя человеческого племени, вдруг восстала из бушующего пламени костра живой и невредимой. Люди наверняка тут же объявили бы это чудом. Эльфы сохраняли недоверчивость.

— А, я так и думал, что за этим кроется какой-нибудь трюк, — усмехнулся Самар.

Но когда появился дракон-призрак, эльфы помрачнели.

— Что там происходит? — спросила Эльхана. — Что предвещает появление такого ужасного создания?

Самар не ответил. За несколько сотен лет своей жизни он побывал почти во всех землях Ансалона, но ни разу не встречал подобного чудовища.

Потом до эльфов донеслись обвинения, брошенные девушкой в лицо Таргонну, и хотя почти никто из них не понимал языка людей, по выражению лиц собравшихся они поняли, что происходит нечто очень важное. Те были изумлены и ошарашены. Последовавшая затем казнь Таргонна не удивила эльфов. Подобного варварства можно было ожидать от таких примитивных созданий, как люди.

Когда в небе над Сильванести раскинулась огромная радуга прилетевших драконов, Песнь Смерти зазвучала траурным гимном. Эльфы стали испуганно оглядываться, на них нахлынул поток безоглядного ужаса перед драконами. Упав на землю, зажав уши руками, эльфы казались мертвыми среди мертвых деревьев. Они потеряли способность размышлять и оценивать происходящее и могли думать лишь о приближении смерти.

Но вот драконы взмыли в небо и улетели прочь, унеся странное человеческое существо. Неракские Рыцари ринулись на эльфов, и сердце Эльханы готово было разорваться от криков ее соотечественников, которые погибали один за другим. Над столицей появились столбы дыма. Но мужественная королева нашла в себе силы, чтобы остановить Ролана, который, обнажив меч, направился было к городу.

— Что вы собираетесь делать? — резко спросила она.

— Спасать наших собратьев, — мрачно ответил кират. — Или умереть вместе с ними.

— Бессмысленный поступок. Кому нужна напрасная жертва?

— Но что же делать? — вскричал Ролан, меняясь в лице. — Мы должны помочь горожанам!

— Нас всего два десятка, — попыталась урезонить Ролана королева. — Войско людей ощутимо превосходит нас в численности. — Она сурово указала на спасавшихся бегством сильванестийцев. — Смотрите, смотрите! Одни бегут, не помня себя от страха, а другие возносят хвалы мнимому Богу!

— Улетевшая предводительница неглупа, — спокойно заметил Самар. — Своими фокусами и разглагольствованиями она соблазнила горожан так же легко, как соблазнила вашего несчастного мальчика. Мы действительно ничем не можем помочь им. По крайней мере до тех пор, пока в них не восторжествует разум. Зато мы можем и должны помочь ему.

Слезы струились по щекам Ролана. Предсмертные крики погибавших эльфов ранили его, словно стрелы. В нерешительности он застыл на месте, следя за серым дымом, поплывшим над столицей. Эльхана не плакала. Ее слезы были давно выплаканы.

— Самар, смотрите! — Кайрин схватил генерала за руку. — Вон Сильванеш. Они куда-то тащат его. Если мы хотим помочь королю, нужно торопиться, пока они не добрались до города и не упекли его в темницу.

Четверо солдат действительно подошли к королю; двое подхватили Сильванеша под руки и куда-то повели. Двое других пошли следом, обнажив мечи и не спуская с юноши глаз.

Их было только четверо. Остальные получили приказание бегом направиться в Сильваност, находившийся в миле от этого места. Город был обречен на разграбление. Лагерь опустел, на поле оставались только эти четверо и король эльфов.

— Мы должны выполнить то, ради чего пришли сюда, — сказала Эльхана. — Мы спасем короля. Наш час настал.

Самар, приложив ладони ко рту, издал военный клич эльфов, похожий на крик ястреба, и лес тотчас ожил. Затаившиеся до поры эльфы начали появляться из своих укрытий. Эльхана положила руку на плечо кирата.

— Прости, Ролан, — обратилась она к нему. — Я разделяю твою боль. Кое-что мы обязаны сделать.

Ролан смотрел на нее влажными от слез глазами.

— Мы должны дать клятву в том, что мы еще вернемся и отомстим, — закончила Эльхана.

Кират кивнул и с бешенством сжал в руках оружие. Они догнали Самара и скоро присоединились к остальным эльфийским воинам, которые неслышной и невидимой волной устремились прочь из лесного мрака.

Солдаты вели Сильванеша в город, угрюмо ворча, что из-за него пропускают самое веселое. Столица была охвачена огнем пожаров, оттуда слышались крики несчастных жителей.

Король, спотыкаясь, брел как слепой, безучастный ко всему, не слыша криков, не чувствуя запаха дыма, не видя пожарищ. Он видел только Мину, слышал только ее голос, поющий литанию Единому Богу, который соединил их судьбы. Богу, избранником которого был он сам.

Он вспомнил ночь страшного шторма. Вспомнил нападение великанов на лагерь. Вспомнил, как пела в его жилах кровь при виде блещущих молний, как он наслаждался ими, словно любовник ласками свой избранницы. Вспомнил, как отчаянно бежал за помощью к людям Стального Легиона и ту вспышку молнии, что прервала этот бег и толкнула его за магический щит. Как ему удалось пройти сквозь этот щит, если никому другому это не удавалось?

Мина тоже прошла сквозь этот щит.

Такая же вспышка озарила сейчас его ум.

Избранный. Направляемый рукой Единого Бога, бессмертной рукой, которая коснулась его с любовной лаской, которая метнула к его ногам молнию и подняла перед ним магический щит. Той бессмертной рукой, которая направляла стрелы, пронзившие Циана Кровавого Губителя. Той рукой, которая покоилась на его собственной и дала ему силы победить смертоносное Древо Щита.

Эта бессмертная рука успокаивала и поддерживала его, вселяла, в него силы, и сейчас он испытывал такой же душевный комфорт, как и в ночь после нападения на их лагерь наемных убийц, когда мать крепко прижимала его к себе и шептала успокаивающие слова. Он был Избранным. Так сказала ему Мина. Он должен посвятить себя службе Единому Богу. Он должен позволить этой бессмертной руке и впредь направлять его и вести по предназначенному ему пути, в конце которого его будет ждать Мина Но чего же Единый Бог хочет от него сейчас? От него, пленника, закованного в кандалы и опутанного цепями?

Сильванеш до сей поры не возносил молитв Богам. После Войны с Хаосом Богов, к которым верующие могли бы обращать свои молитвы, не стало. Родители объяснили ему, что теперь смертные предоставлены сами себе и отныне должны полагаться лишь на свой собственный разум. Теперь Сильванешу казалось, что благодаря этой самостоятельности смертные натворили немало бед.

Возможно, Мина была права, когда говорила ему, что он любит не ее, а Единого Бога в ней. Она была совершенно лишена сомнений, неколебимо уверена в себе и несокрушимо тверда в вере. Она ничего не боялась. В мире тьмы, где все бродили вслепую, она одна обладала способностью видеть.

Сильванеш не умел молиться. Родители никогда не рассказывали ему о древних Богах, эта тема была для них болезненной. Они были не только обижены поступком Богов, они были разгневаны на них. Своим уходом с Кринна Боги предали тех, кто в них верил.

Но тогда как ему убедиться, что Единому Богу есть до него дело? Как ему убедиться, что он на самом деле избранник?

С детской непосредственностью Сильванеш смиренно и робко произнес, обращаясь к Единому Богу:

— Если есть что-то, что я должен исполнить согласно Твоей воле, то, пожалуйста, освободи меня. Ибо как же я смогу совершить что-то, оставаясь пленником?

— Ваше Величество! — раздался в ту же секунду крик солдата, замыкавшего их небольшую группу. — Смотрите, сзади... — В тот же миг несчастный захлебнулся предсмертным криком. Меч пронзил солдата с такой силой, что, поразив его сзади, прорвал на груди металлическое полотно кольчуги.

Сопровождавшие короля охранники, обернувшись на крик, выпустили Сильванеша. Один успел выхватить меч, но Ролан тут же отсек ему руку и ударил в горло. Тот рухнул на землю в лужу собственной крови. Другой упал замертво, не успев вытащить меч из ножен. Клинок Самара снял ему голову с плеч. Четвертый солдат был заколот Эльханой, всадившей кинжал ему в горло...

Сильванеш находился в состоянии молитвенного восторга и едва осознавал, что происходит вокруг него. Внезапно он почувствовал, как его подхватили чьи-то сильные руки, и затем он увидел перед собой лицо матери.

— Сын мой! — воскликнула Эльхана Звездный Ветер. Выронив окровавленный кинжал, она обняла Сильванеша и привлекла к себе.

— Мама? — растерянно произнес он. — Мама, откуда ты?

— Королева, — предостерегающе произнес Самар.

— Да, я знаю. — Эльхана неохотно выпустила сына из объятий и смахнула с глаз слезы. — Я обо всем расскажу тебе, мой мальчик, но не сейчас. Самар, вы можете снять с него цепи?

Самар осмотрел наручники и цепи и покачал головой.

— Сейчас мне не справиться с ними, надо уйти подальше от Сильваноста, чтобы оторваться от преследования. Мы сделаем все, что можно, чтобы облегчить вам возможность передвигаться, однако Вашему Величеству придется собраться с силами и еще некоторое время нести эту ношу.

Самар с сомнением смотрел на юношу. Когда Сильванеш с поникшей головой стоял на коленях, Самару казалось, что тот совсем пал духом и не способен бороться за свою жизнь. Теперь же король гордо поднял голову, помня, что он — Избранник Бога. Цепи были тяжелы, наручники до крови ранили его запястья, но эту тяжесть и эту боль он теперь встречал с радостью, гордясь тем, что своим терпением может заслужить любовь Мины и доказать самому себе, что верит в Единого Бога.

— Мне не нужна ничья помощь, Самар, — уверенно ответил юноша. — Я выдержу эту тяжкую ношу столько, сколько потребуется.

На лице Самара мелькнуло удивление, а Сильванеш, спотыкаясь, направился к лесу.

— Помогите ему, Самар, — приказала Эльхана, поднимая свой кинжал. Она проводила сына гордым и любящим взглядом. Он определенно изменился; впрочем, подобные испытания изменили бы любого. Материнское сердце тревожилось от такой перемены. Ее любимый сын стал мужчиной, и она его не узнавала.

Сильванеш чувствовал, как прибывают его силы. Цепи казались ему невесомыми, кандалы — легкой осенней паутиной. Он прибавил шагу и, оступаясь, но без посторонней помощи устремился вперед. Эльфы шагали рядом, охраняя короля.

Рыцари Тьмы ворвались в Сильваност, предав город стали, огню и крови.

Отряд эльфов и освобожденный ими пленник удалились на почтительное расстояние от столицы. Дым от пожаров перестал чувствоваться. Они повернули на восток и, следуя указаниям Ролана, подошли к реке, где были приготовлены лодки, чтобы увезти короля в лагерь Эльханы. У реки воины немного отдохнули, не разводя костра и не позволяя себе спать.

Сильванеш изнемог, все мускулы у него ныли, из запястий сочилась кровь. Лишь после бесчисленных падений, вняв уговорам матери, он принял помощь эльфийских солдат. Ни одного слова жалобы не сорвалось с его уст. С мрачной усмешкой встретил он одобрительный взгляд Самара.

Оказавшись в относительной безопасности, эльфы попытались разбить его оковы топорами. Летели в воздух искры, но оковы не поддавались. Затупив топоры, эльфы вынуждены были оставить бесполезное занятие. Без ключа им было не разомкнуть наручников и кандалов. Эльхана надеялась, что в лагере кузнец сумеет выковать нужный ключ и ее сын будет наконец освобожден.

— А до лагеря мы будем добираться в лодках. Так что теперь тебе, мальчик мой, станет легче, — утешала она сына.

Сильванеш равнодушно пожал плечами. И боль и неудобство он переносил с поистине стоическим терпением. Звеня цепями при каждом движении, он улегся на землю и укрылся одеялом.

Эльхана села рядом с сыном. Ночь была тихой, все живое в округе притаилось. Только река немолчно журчала в своем грустном течении, как бы рассказывая об ужасах, которые видела в Сильваносте.

— Ты очень устал, — шептала сыну Эльхана, — тебе надо поспать. Но мне все-таки хотелось бы сказать кое о чем. Выпавшие тебе на долю испытания лишили бы самообладания даже самых сильных и зрелых. А ты всего лишь юноша, и я боюсь, как бы чувство к этой женщине не сломило тебя. Ее трюки, конечно, могут произвести впечатление, но ты не должен позволять дурачить себя. Я не сомневаюсь, что она колдунья и ведьма.

Эльхана помолчала, давая сыну возможность возразить. Но молодой человек хранил молчание. Его глаза были широко раскрыты и смотрели в пустоту ночного неба. Звездный свет отражался в них.

— Я знаю, что ты горюешь из-за случившегося в Сильваносте, — продолжала Эльхана, обеспокоенная тем, что сын не отозвался. — И я обещаю тебе, как пообещала Ролану, что мы непременно вернемся в наш город, как только наберем достаточно сил, чтобы рассеять легионы Рыцарей Тьмы. Ты вернешься королем своего народа. Это мое самое заветное желание. А твои сила и храбрость убедили меня, что ты достоин народного доверия и готов принять на себя самую серьезную ответственность.

Бледная улыбка чуть тронула губы Сильванеша.

— Мама, выходит, что ты только сегодня сочла меня достойным великого наследия предков?

— Сильванеш, тебе не нужно было доказывать это мне, — попыталась исправить обмолвку Эльхана. — Я другое хотела сказать. Я горжусь тобой. И думаю, что ужасные события, которые ты пережил, помогли тебе обрести себя. Ты вырос и одержал победу там, где мы все потерпели поражение.

— Спасибо, мама, я рад, что заслужил твое одобрение, — ответил Сильванеш.

Лицо его в эти минуты было исполнено безмятежного покоя. Он напряженно смотрел в ночное небо, словно пытался сосчитать все звезды на темном небосводе.

— Отец рассказывал мне одну историю, — неожиданно промолвил Сильванеш, когда Эльхана уже собиралась уходить. Он повернулся на бок, и звон цепей отдался тихим плачем в тишине ночи. — Историю о женщине из человеческого рода, я сейчас не помню ее имени. Она пришла в Квалинести, когда опасность и несчастья грозили эльфам этой страны, и принесла голубой хрустальный жезл. Она объяснила эльфам, что жезл послан им Богами. Ты помнишь эту историю, мама?

— Конечно, сынок. Ту женщину звали Золотая Луна, и вся эта история — чистая правда.

— Скажи, пожалуйста, а эльфы поверили ей, когда она сказала, что несет в своих руках дар Богов?

— Нет, — протянула Эльхана.

— Ее, кажется, называли колдуньей и ведьмой? И так думал мой отец. Но ее дар был послан Богами, правда же?

— Не совсем так, сынок... — начала было Эльхана, но юноша перебил ее.

— Я устал, мама. — Сильванеш натянул одеяло на голову и перекатился на другой бок. — Да будет благословен твой отдых, — добавил он.

— Спи спокойно, мой сын. — Мать наклонилась и поцеловала его в щеку. — Мы продолжим наш разговор завтра утром, но пока я хочу только напомнить тебе, что в эту самую минуту Рыцари Тьмы именем так называемого Единого Бога разрушают нашу несчастную столицу.

Ни единым звуком не отозвался на ее слова Сильванеш, лишь грустная мелодия цепей послужила Эльхане ответом: то ли он устраивался поудобнее на ночь, то ли выражал так свое несогласие.

Эльхана Звездный Ветер обошла лагерь, проверила, хорошо ли несут вахту дозорные. Убедившись, что все в порядке, она присела на берегу реки и отдалась невеселым думам о сыне.

Река тосковала вместе с ней, и наконец Эльхане стало казаться, что она разбирает слова, которые напевает ей река.

[Здесь и далее перевод стихов В. Мещей.]

Затем река словно бы вышла из берегов, ее темные воды нахлынули и затопили Эльхану.

Проснулась она внезапно и сразу же обнаружила, что давно настало утро. Солнце стояло высоко над вершинами деревьев, мчавшиеся по небу облака то закрывали его лик, то открывали вновь, и казалось, что солнце подмигивает, улыбаясь хорошей шутке.

Сердясь на себя за недисциплинированность, Эльхана вскочила на ноги и к своему неудовольствию увидела, что лагерь погружен в глубокий сон. Даже дозорные уронили подбородки на грудь, закрыв глаза, а их оружие валялось на земле.

Спящий Самар лежал неподалеку. Его рука была протянута к ней, словно он пытался разбудить ее, но сон, очевидно, сковал его прежде, чем он успел вымолвить хоть одно слово.

— Самар! — вскричала Эльхана, принявшись расталкивать его. — Самар! Проснитесь! Что-то с нами неладно!

Старый эльф пробудился и тут же вспыхнул от стыда, поняв, что проспал. Его гневное восклицание подняло всех на ноги в ту же минуту.

— Не понимаю, что произошло, — виновато проговорил он. — Странно, что нас тут не перерезали во сне. Я ведь собирался выступать с рассветом! Нас ждет долгая дорога, а мы потеряли без малого два часа. Нам следует...

— Самар! — закричала Эльхана в ужасе. — А где мой сын? Смотрите!

Дрожащей рукой она указывала на отброшенное в сторону одеяло, на разбитые наручники и кандалы. Те самые наручники и кандалы, разбить которые оказалось не под силу топорам. В грязи отпечатались следы обутых ног и конских копыт.

— Он похищен! — только и смогла выговорить Эльхана. — Среди ночи на моего мальчика напали и увезли!

Самар проследил взглядом за следами копыт: они вели к берегу реки и там исчезали. Он вспомнил огромного, цвета бычьей крови, жеребца, который накануне днем носился без привязи по лесу.

— Никто не похищал его, королева, — уверенно и грустно сказал Самар. — За ним просто пришли. И он ушел от нас по своей воле.

Эльхана, едва сдерживая дрожь, посмотрела на покрытую рябью поверхность воды и вспомнила слова, что пела ей река прошлой ночью:

Усни, любовь, навек...