"В джунглях черной Африки" - читать интересную книгу автора (Смит Уилбур)

Глава XVII

На этой неделе Дэниел ежедневно пропадал в читальном зале Британского музея. Как всегда, собираясь в любую новую поездку. На этот раз в дополнение к литературе по Убомо, он попросил работника читального зала принести все последние публикации о Конго, о Восточно-Африканском разломе и его озерах, а также об экваториальных тропических лесах Африки.

Он начал с книг Спика и Бертона, Мунго Парка и Алана Мурхеда, перечитывая их впервые за многие годы. Он пролистал их очень быстро, освежая в памяти полузабытое, изложенное знаменитыми путешественниками девятнадцатого века. А затем перешел к списку более поздних публикаций.

Он включал в себя и книгу Келли Киннэр «Люди, живущие среди высоких деревьев». Дэниел заказал себе экземпляр и некоторое время рассматривал фотографию автора на глянцевой обложке. Внешне женщина оказалась очень симпатичной, с интересным, выразительным лицом. В краткой справке не значилась дата ее рождения, но зато перечислялись все ее ученые степени и звания. Сначала Киннэр была обычным лечащим врачом, потом защитила докторскую диссертацию по антропологии в Бристольском университете. Свободное от исследовательской работы время в каком-нибудь из уголков Африки доктор Киннэр проводит в своем доме в Корнуолле, где вместе с ней живут две собаки и кошка. Больше о женщине ничего не сообщалось, и Дэниел снова взглянул на фотографию.

На заднем плане стеной возвышались стволы огромных тропических деревьев. Похоже, Киннэр с непокрытой головой стояла на одной из лесных вырубок. Темные волосы были зачесаны назад и заплетены в толстую косу, падавшую через плечо на грудь. О фигуре Келли в мужской рубашке судить было довольно трудно, но на вид она казалась стройной и привлекательной. Дэниелу понравилась ее длинная лебединая шея и нежная впадинка между ключицами.

Высокие скулы делали ее похожей на индеанку из какого-нибудь глухого уголка Америки, правда, для индеанки нос оказался слишком изящным. Крепко сжатые губы выдавали сильный характер. Однако больше всего Дэниела притягивали глаза: широко расставленные, красивой миндалевидной формы, с открытым, чуть ироничным взглядом. Судя по фотографии, Киннэр было не больше тридцати, но как давно сделан снимок, не указывалось.

«В ней определенно что-то есть, – подумал Дэниел. – Неудивительно, что мой друг Таг так перепуган. Эта леди, похоже, знает, как добиваться своего».

Он пробежал глазами несколько десятков страниц ее книги и прочел предисловие, где Киннэр писала о том, в каких древних рукописях о пигмеях упоминалось впервые.

Одна из таких рукописей принадлежала египетскому путешественнику Харкхуфу, которую он посылал фараону Неферкаре. За две с половиной тысячи лет до рождения Христа Харкхуф повел экспедицию на юг к истоку Нила. В его рабочем отчете, обнаруженном спустя четыре с половиной тысячи лет в гробнице фараона, Харкхуф описывал, как они пришли в могучие леса, раскинувшиеся к западу от Лунных гор, и как в этом таинственном и сумрачном месте встретили крошечных людей, которые танцевали и пели, прославляя своего бога. Этим богом был сам лес, и они славили его с таким неистовством и так сильно выказывали любовь к нему, что фараон отправил гонца, приказав Харкхуфу пленить нескольких крошечных танцоров и привезти их в Мемфис.

Так с пигмеями познакомились в древнем Египте. С тех пор об этих крошечных людях, живущих в лесу, в разных странах родилось множество самых странных легенд, порой их даже записывали, но отличить вымысел от правды в этих рукописях иногда очень нелегко. Так, например, само название «пигмеи» основывалось на не совсем правильном их описании. «Пагме» – греческая единица измерения, равная расстоянию от локтя до костяшек пальцев. Именно такого роста представляли себе пигмеев люди, которые никогда их не видели.

Дэниел читал обо всем этом и раньше, а потому сразу же перешел к гораздо более захватывающим страницам, где автор описывала три года своей жизни в одном из кланов пигмеев в глубинах экваториального леса Убомо.

Киннэр как опытный профессионал-антрополог умела подмечать самые невероятные факты и мелочи, которые затем подвергались тщательнейшему отбору, приводя к стройной цепочке выводов. Кроме того, Киннэр обладала даром замечательного рассказчика. Она давала в своей книге не сухую научную информацию, а описывала жизнь людей, каждого со своим неповторимым характером, своим лицом. Она писала о пигмеях, как о добрых и приветливых жителях Африки, обладающих веселым нравом и необыкновенным чувством юмора; людях, живущих в удивительной гармонии с природой и с этим гигантским лесом, навевающим первобытный страх на многих, но только не на этот крошечный народ, который прекрасно умел выражать себя в песнях и в танцах. Книга Киннэр захватывала, читатель невольно проникался теми же чувствами к пигмеям, какие питала сама Келли. Более того, она заставляла вас испытывать тревогу и озабоченность судьбой тропического леса, где проживали пигмеи.

Дэниел отложил книгу и еще несколько минут наслаждался радостью пережитого. Уже далеко не впервые он испытывал острое желание встретиться и поболтать с женщиной, сумевшей написать эту чудо-книгу, и только теперь наконец он точно знал, как это сделать.

Общее ежегодное собрание акционеров БМСК было назначено за несколько дней до его отъезда в Убомо, а Пикеринг пригласил его и Бонни.

Ежегодное собрание акционеров всегда проводилось в зале для торжественных церемоний в главном здании БМСК на Блэкфрайарс.

Собрание всегда назначалось на последнюю пятницу июля и начиналось в семь тридцать вечера. Оно длилось ровно час двадцать пять минут: десять минут на чтение протокола предыдущего собрания, час на проникновенный доклад сэра Питера и, наконец, пятнадцать минут на обсуждение отчета Тага членами совета. После этого кто-нибудь из акционеров предлагал голосовать по результатам отчета. Голосование всегда проходило единодушно и открыто: голосовали простым поднятием рук. Так было всегда. Такова была традиция.

У дверей зала дежурила служба безопасности компании, строго следившая за порядком. Имя каждого прибывшего сверялось с текущим составом акционеров, а кроме того, требовалось предъявить специальное приглашение.

Сэр Питер не хотел, чтобы какие-нибудь ненормальные ирландцы из ИРА или исламские фундаменталисты, выступавшие против писателя Рушди, взрывали здесь свои бомбы, прерывая его тщательно отрепетированную речь, как не хотел и допускать в зал разных внештатных репортеров, членов каких-то профсоюзов и прочий подобный сброд. Эта публика рвалась сюда исключительно ради того, чтобы напиться до поросячьего визга в буфете, где столы ломились от бесплатных яств и напитков в баре было хоть отбавляй.

Дэниел плохо рассчитал время, которое потребовалось на то, чтобы добраться до здания БМСК. Вернее, они бы прибыли в Блэкфрайарс вовремя, если бы в самую последнюю минуту у Бонни не разыгрался сексуальный аппетит. Дэниел, как настоящий джентльмен, отказать, разумеется, не мог. Потом пришлось принимать душ, в результате чего все закончилось судорожными поисками такси. Когда наконец они поймали машину на Кингз-роуд и прибыли в БМСК, выяснилось, что сэр Питер уже давно и вдохновенно вещает, завораживая сидящую в зале аудиторию цифрами и выкладками о деятельности компании за минувшие двенадцать месяцев.

Все места были заняты, и люди толпились даже у стены в дальнем конце зала. Им удалось проскользнуть внутрь, и Дэниел потянул Бонни в угол, поближе к бару, тут же всучив ей большую порцию виски с содовой.

– На полчаса это тебя отвлечет, – прошептал он. – Только, пожалуйста, не желай ничего прежде, чем мы доберемся до дома.

– Бедный цыпленочек, – хихикнула Бонни. – Ты не в состоянии удовлетворять мои гигантские аппетиты…

Акционеры тут же зашикали на них со всех сторон, и им пришлось замолчать и воздавать должное уму и эрудиции сэра Питера Гаррисона по прозвищу Таг.

Сэр Питер обращался к аудитории через микрофон, стоявший на небольшом возвышении в центре длинного стола. Члены совета расселись по обе стороны от него. Среди них находились индийский махараджа, английский граф, претендент на членство в совете, прибывший из Восточной Европы, и целая дюжина наследных баронетов. Все сплошь известные имена и титулованные особы, чьи подписи отлично смотрелись на фирменных бланках компании. Но ни один человек в этом зале не имел ни малейшего представления об истинных источниках мощи и процветания БМСК.

Сэр Питер сунул левую руку в карман пиджака и время от времени указательным пальцем правой руки как бы призывал публику обратить особое внимание на тот или иной пункт. Создавалось ощущение, что он направляет на сидящих дуло пистолета, и даже Дэниел поймал себя на мысли о том, что невольно жмурится, опасаясь, что ему вот-вот продырявят голову.

Отчет сэра Питера содержал исключительно приятные новости: начиная от результатов добычи нефти на прибрежном шельфе в проливе Пемба до урожаев хлопка и земляных орехов в Замбии. Он обращал внимание на общий рост прибылей компании и соответственно заметное увеличение дивидендов. Акционеры были в восторге.

Сэр Питер взглянул на часы. Он докладывал уже пятьдесят минут. Оставшиеся десять минут доклада он посвятит планам и проектам на будущее. Гаррисон пригубил минеральной воды, и, когда заговорил снова, его бархатный голос зазвучал так, словно он собрался кого-то соблазнять.

– Уважаемые господа, леди и джентльмены, я огорчил вас плохими новостями… – Он подождал, пока утихнут аплодисменты и одобрительный смех в зале. – Теперь позвольте перейти к новости исключительно приятной. И эта приятная новость касается Убомо. Народная Демократическая Республика Убомо нуждается в финансовой помощи. И наша компания сделает все, чтобы перед этой прекрасной маленькой страной открылись новые горизонты. У нас появляются неограниченные возможности обеспечить не только занятость, но и реальное процветание народа этого экономически отсталого и неразвитого государства. В Убомо проживает четыре миллиона человек, и мы сумеем оказать им реальную помощь.

Еще целых девять минут Гаррисон рисовал перед присутствующими многообещающее будущее. Он вещал о грядущих небывалых прибылях и фантастически растущих дивидендах. Свою речь он завершил словами: – Итак, леди и джентльмены, нас ждет Убомо, страна, указывающая путь в прекрасное будущее всем африканским государствам.

– Черт! – прошептал Дэниел, но его голос заглушили аплодисменты. – Да это чистой воды плагиат!

Сэр Питер опустился на стул, и секретарь позволил публике еще в течение двух минут изливать свои чувства. А затем наклонился к микрофону: – Уважаемые господа, леди и джентльмены, а сейчас я предоставляю слово всем желающим. Есть ли у акционеров вопросы? Председатель и члены учредительного совета с готовностью ответят на любые.

Секретарь не успел договорить, как откуда-то из зала послышался чей-то голос: – У меня вопрос к председателю.

Голос принадлежал женщине, очень отчетливый, самоуверенный и на удивление громкий голос – до такой степени громкий, что сэр Питер невольно поморщился.

До последнего момента Дэниел пытался отыскать глазами в толпе доктора Киннэр, но безуспешно. Либо ее в тот момент еще не было в зале, либо за спинами других акционеров он просто ее не заметил.

Сейчас он мог бы поспорить, что это говорила она. Киннэр взобралась на стул в третьем ряду, держа в руках мегафон. Дэниел одобрительно хмыкнул. Понятно, почему голос звучал так отчетливо. Каким образом она протащила эту штуковину мимо бдительных стражей порядка, оставалось загадкой, но зато теперь она использовала ее по назначению и весьма эффективно.

Не раз, присутствуя на всяких собраниях, Дэниел зачастую изумлялся, слушая так называемые речи с мест. Какими бы дельными ни были вопросы из зала, аудитория теряла к ним всякий интерес просто потому, что их не было слышно. Над залом вечно проносилось: «Что он сказал?», «Говорите громче!», и на этом все заканчивалось.

Келли Киннэр не могла допустить такое. Взобравшись на стул и представ перед всей аудиторией, она оглушила своим молодым звенящим голосом сэра Питера Гаррисона, находясь от него на расстоянии каких-нибудь тридцати шагов.

Вопреки ожиданиям Дэниела, ее стройная и грациозная фигурка выглядела миниатюрной, но благодаря внутренней силе и энергии, которую странным образом почувствовали все, она казалась выше ростом.

– Господин председатель, совсем недавно на новой эмблеме БМСК появилось зеленое дерево. Хотелось бы знать, означает ли это, что вы вознамерились уничтожать леса?

Зал ошарашено безмолвствовал. Внезапное и странное появление этой дамы вызвало улыбки многих, что было, в общем, нормальной реакцией солидных мужчин на смешную выходку молодой женщины. Однако теперь улыбки постепенно слетали с лиц, сменяясь выражением некой озадаченности.

– В течение тридцати лет, сэр Питер, – продолжала Келли Киннэр, – с того самого момента, как вы стали председателем БМСК, вы неизменно призывали: «Будем добывать!», «Будем вырубать!», «Будем отстреливать!» Перестав изумляться, акционеры стали хмуриться и обмениваться озабоченными взглядами.

– В течение десятилетий БМСК нанимала профессиональных охотников для жесточайшего отстрела диких животных. Их мясом кормили десятки тысяч человек, работающих на компанию. Политику, направленную на получение «дешевой пищи», изменили сравнительно недавно. Призыв «Будем отстреливать» действовал безотказно.

Дэниел издали видел, как раскраснелись от гнева загорелое лицо и стройная шея Келли. Туго заплетенная коса извивалась между лопатками при каждом резком движении Киннэр. И Дэниелу вдруг пришла в голову странная мысль о том, что Келли напоминает разъяренную львицу, бьющую хвостом по земле. – В течение трех десятилетий БМСК добывает полезные ископаемые в Африке, оставляя зияющие кратеры и пустыню в окрестностях. И все это – результат добычи. В течение тридцати лет БМСК безжалостно вырубает африканские леса, используя освобождающиеся земли для посадки хлопка, земляных орехов и прочих растений, которые иссушают почвы, отравленные нитратами. А нитраты, в свою очередь, губят реки и другие водоемы. Но в этом и весь смысл призыва «Будем вырубать»!

Келли дрожала от гнева и возмущения, чем окончательно пленила Дэниела.

– Урожаи орехов, которые вы снимаете, не обеспечивают пропитанием людей, которые жили когда-то на этих землях. И они вынуждены покидать обжитые места и селиться в устрашающих трущобах новых африканских «джунглей», расползающихся по всему континенту, словно ужасные язвы. Чудовищные аппетиты БМСК превращают этих людей в изгоев.

Сэр Питер, повернувшись к секретарю компании, нахмурил брови. Секретарь, повинуясь молчаливому приказу, мгновенно вскочил на ноги.

– Пожалуйста, мадам, назовите свое имя и задайте свой вопрос яснее и как можно короче.

– Меня зовут доктор Келли Киннэр, и я непременно задам свой вопрос, но сначала позвольте мне…

– Задавайте свой вопрос, мадам, а не кричите на весь зал…

– Господа, послушайте, что я вам скажу. – И Келли повернулась к акционерам. – Для большинства из нас наше личное благополучие значит гораздо больше, чем выживание каких-то тропических лесов и озер в далекой Африке. Поистине королевские дивиденды, которые платит нам БМСК, куда важнее, чем какие-то экзотические птички, неизвестные животные и племена туземцев. Болтать о проблемах окружающей среды очень легко, в особенности, если это не касается наших кошельков…

– Придерживайтесь установленного порядка, мадам! – заорал вдруг секретарь компании.

– Вы нарушаете общественный порядок, доктор Киннэр! И не задаете никаких вопросов!

– Ну, хорошо, – обернулась к нему Келли. – Я задам вам вопрос. Скажите, председатель БМСК знает, что, пока мы сидим здесь, в этом зале, тропические леса Убомо хищнически уничтожаются? – Она бросила на сэра Питера гневный взгляд – Сэр Питер знает, что в результате деятельности БМСК в Убомо истреблено уже более пятидесяти видов животных и птиц?

– Как вам не стыдно? Сядьте на место – послышались возмущенные выкрики из зала.

– Истребление различных видов животных непосредственно влияет на жизнь человека. В конечном счете это приведет к истреблению всего человеческого рода.

В зале поднялся невообразимый шум; слышались негодующие реплики. Сэр Питер Гаррисон, похоже, вообще не собирался отвечать выступавшей женщине. Председатель БМСК точно знал, во что верили и чем дорожили акционеры его компании.

– Сядьте! – снова выкрикнули из зала. – Сядьте же, глупая сучка!

– Доктор Киннэр, – призвал секретарь, – я должен попросить вас немедленно сесть на место. Я вижу, вы совершенно осознанно пытаетесь сорвать собрание – Я обвиняю вас, господин председатель! – Келли показала пальцем на Гаррисона. – Я обвиняю вас в изнасиловании!

В зале снова раздались возгласы протеста, некоторые акционеры повскакивали с мест.

– Какой позор!

– Эта баба просто спятила!

Кто-то попытался стащить Келли со стула, но, похоже, она окружила себя группой своих сторонников, среди которых насчитывалось с полдюжины молодых людей и какая-то дама, одетая очень просто, но настроенная весьма решительно. Они никого не подпускали к Киннэр, а один из ее защитников успешно отталкивал атакующих.

– Пусть она говорит!

– Я обвиняю вас в изнасиловании Убомо. Бульдозеры вашей компании уже вгрызаются в землю этой прекрасной страны, уничтожая ее леса…

– Убирайтесь отсюда!

– Доктор Киннэр, если вы добровольно не сойдете со стула, мне не останется ничего, кроме как вывести вас отсюда силой.

– Я такой же акционер, как и другие, у меня есть все права…

– Вышвырните ее вон!

В первых рядах началась суматоха, беспорядочные выкрики. А сэр Питер с невозмутимым видом, скучая, сидел в своем кресле.

– Отвечайте! – выкрикнула Келли, окруженная когортой своих малочисленных, но мужественных защитников. – Пятьдесят видов животных обречены на вымирание только потому, что вам непременно надо разъезжать на вашем «роллсе»…

– Охрана! Охрана! – заорал секретарь. И, словно из-под земли, по углам зала выскочили одетые в униформу охранники, готовые по первому зову навести порядок.

Один из этих парней ринулся в проход, задев локтем Дэниела. И Дэниел, недолго думая, ловко подставил ему подножку, вытянув вперед носок правой ноги. Охранник по инерции полетел вперед и сшиб сразу несколько стульев. Вновь раздались возмущенные крики и вопли женщин, затрещали стулья, и на полу образовалась настоящая куча мала из беспомощно барахтающихся тел.

Началось то, что особенно нравилось репортерам всех без исключения газет. Тут же затрещали видеокамеры, засверкали фотовспышки, а Келли Киннэр пыталась выкрикнуть что-то еще, перекрывая стоявший в зале невообразимый шум.

– Пока вы бессовестно разглагольствуете здесь о каких-то общих благах и рисуете зеленое дерево на эмблеме БМСК, ваши бульдозеры хищнически уничтожают драгоценнейшие леса, каких нигде больше нет! – звенел над толпой голос Келли Киннэр.

Эта маленькая женщина каким-то непостижимым образом все еще удерживалась на покачивающемся стуле, а вокруг нее бушевали разъяренные акционеры, пытаясь ее стащить.

– Эти леса принадлежат не вам. Как не принадлежат они и жестокому военному диктатору, захватившему власть в Убомо и ставшему помощником в ваших злодеяниях. Эти леса принадлежат пигмеям из племени бамбути – крошечным и мягкосердечным людям, проживающим там с незапамятных времен. Мы, друзья Земли, как и все честные люди, не перестаем повторять: «Руки прочь от…». Трое охранников в черной униформе пробрались, наконец сквозь толпу, раскидав в стороны защитников Киннэр, и уже намеревались скинуть ее со стула.

– Не смейте до меня дотрагиваться! – взвизгнула Келли, обрушив на одного из них свой мегафон. Она колотила им до тех пор, пока устройство не треснуло, и женщина оказалась совсем беззащитной.

Подхватив доктора, охранники поволокли ее прочь. Келли брыкалась, царапалась и кусалась, словно маленькая пантера, однако через минуту все четверо скрылись за дверями.

В помещении стало вдруг на удивление тихо. А затем ошарашенные акционеры, как после шторма, начали поднимать с пола стулья, поправлять на себе одежду и проверять, не ранены ли они случайно.

Сэр Питер неторопливо поднялся и наклонился к микрофону.

– Леди и джентльмены, уверяю вас, что столь невероятное шоу не было мною запланировано. От лица компании и совета учредителей приношу искренние извинения за это безобразие. Вот вам горькая и весьма красноречивая иллюстрация к тому, с какими трудностями нам приходится сталкиваться, когда мы пытаемся изменить жизнь и судьбы людей к лучшему.

Те из присутствовавших, которым поневоле пришлось участвовать в потасовке, поначалу с трудом восприняли глуховатый, зычный голос. Но после визгов и воплей неврастенички, обвинявшей их чуть ли не во всех смертных грехах, проникновенная и простая речь воспринималась как успокаивающий бальзам.

– Доктор Келли Киннэр славится своими неординарными взглядами и скандальным характером. В Республике Убомо эта женщина решила объявить войну всему правительству страны и лично президенту Таффари. Она надоела там всем и каждому примерно в той же степени, как и нам в этом зале. Леди и джентльмены, вы видели, как она ведет себя, и потому, думаю, вас не особенно удивит тот факт, что из Убомо ее депортировали и запретили появляться в стране. Ясно, что она объявила эту глупую войну по причинам сугубо личного характера. Она считает себя оскорбленной и, естественно, пытается по-своему мстить.

Гаррисон сделал выразительную паузу, прежде чем заговорить снова.

– Однако не следует совершать ошибку, считая, будто то, свидетелями чего мы сегодня стали, – это ни с чем не связанный поступок бедной заблудшей души. К сожалению, это не так, леди и джентльмены. Для вас не секрет, что в этом и без того безумном мире нам приходится сосуществовать с окончательно свихнувшимися «левыми» всех мастей и направлений. Та леди, что только что нас покинула…

В зале послышался робкий смех, словно собравшиеся только-только начали приходить в себя после того, что им наговорила Келли Киннэр.

– Эта леди, – продолжал Гаррисон, – одна из тех ненормальных, которые предпочитают, чтобы десятки тысяч человек страдали от голода и нищеты, а все деревья оставались бы целыми, и не было бы ни одного убитого животного, и плуг не пахал бы землю…

Гаррисон замолчал, оглядывая публику строгим взглядом. Он словно восстанавливал свой непререкаемый авторитет, пошатнувшийся было в результате нелепой выходки какой-то сумасшедшей, имевшей при себе мегафон.

– Это чушь, скажу я вам. Человек имеет такое же право на жизнь на этой планете, как и любой другой вид животных. И в отличие от многих других, БМСК прекрасно осознает ту ответственность, которую несет за сохранение окружающей среды. Мы состоим в числе «зеленых» компаний, которым небезразлична судьба всего живого на этой планете. Не только человека и животных, но и растений тоже. В прошлом году мы потратили свыше ста тысяч фунтов стерлингов на исследования проблем окружающей среды, вместо того чтобы использовать деньги на развитие наших предприятий. Сто тысяч фунтов стерлингов, леди и джентльмены, – это большая сумма.

Гаррисон подождал, пока стихнут аплодисменты. Дэниел обратил внимание на то, что Таг дипломатично ушел от сравнения этой «большой» суммы с прибылями компании за тот же период. А прибыли эти составляли свыше одного миллиарда фунтов.

Сэр Питер продолжил: – Мы тратим эти деньги не ради того, чтобы произвести впечатление или сработать на публику. Мы искренне пытаемся делать все возможное, чтобы спасти эту землю. И нет сомнений – весьма своевременно. Наша совесть чиста, леди и джентльмены! Можно уверенно двигаться вперед, и пусть наша компания остается такой, как была – творящей добро. В отличие от многих и многих других компаний – а их, как это ни печально, большинство в этом несовершенном мире, – корыстные интересы которых вольно или невольно превращают их в приспешников зла.

Зал взорвался бурей аплодисментов, перешедших в настоящую овацию. Присутствующие встали, дабы выразить одобрение и преданность председателю БМСК. Заседание затянулось минут на двадцать, но на это никто не обращал внимания.

Впервые за десятилетия традиционное единодушное голосование сменилось выражением признания куда более эмоциональным.

Многие утренние газеты пестрели заголовками примерно одного содержания. «Таг дает по мозгам „зеленым“ придуркам», – говорилось в них. И все сошлись на том, что журналисты на сей раз явились свидетелями не обычного скандала, а элементарного избиения младенцев.